Лидер северо#x2011;востока

Ну вот, кажется, уже и можно предположить, почему же именно Московское княжество стало собирателем земель всего северо#x2011;востока и почему возникла именно Московия, а не Тверия, не Владимирщина и не Серпуховия.

Московские князья более последовательно, чем другие, строили тяглое государство. Не потому, что были хуже остальных и потому не были способны ни на что другое, как на тяглое государство. Не потому, что были лучше остальных и сумели понять то, до чего остальные не додумались.

Другие князья других княжеств северо#x2011;востока тоже двигались в ту сторону. Но последовательнее Москвы тяглого государства никто не строил. Никто не использовал особенностей русского северо#x2011;востока так полно, так совершенно, как московская ветвь княжеской династии Рюриковичей.

Насколько я могу судить, и сам Александр Невский, и его потомки на троне московских князей вовсе не заслуживают, чтобы их называли ни особенно умными, ни чересчур глупыми, ни героическими и не трусливыми. Они, как говорят разлюбившие дамы, «такие же, как все». И если уж нужен для них специальный эпитет, я выбрал бы для них «решительные». Они очень решительно, гораздо решительнее остальных разрывают с европейской частью славянского наследия. С тем, что роднит славян с Европой.

Они последовательно сделали опору на самые допотопные, самые архаичные традиции русского северо#x2011;востока.

В том числе и на общинность, на племенные мифы. На представления о славянах, как о племени, у которого непременно должен быть один вождь#x2011;князь.

В Московии сложился тип государства, который порой считают вообще типичным для славян, но которого в других славянских землях практически нигде не было. Нигде власть князей не была такой абсолютной и всепроникающей, настолько ничем и никем не ограниченной, как в Владимире и Суздале, позже – в Москве.

В XIX веке русские интеллектуалы не выдержали соблазна счесть «восточную» деспотию Московского государства неким татарским заимствованием.

Московские князья, конечно, зашли несравненно дальше Боголюбского. Но и причину исключительности московской политической власти вполне можно объяснить и без монгольского влияния.

Официальная версия событий и Российской империи, и СССР состоит в том, что злой, жестокий монгол Бату#x2011;хан использовал Александра Невского, а если его названный сынок и слушался названного папочку, то исключительно из любви к Родине. Он пил кумыс и ездил на охоту с монгольскими князьями, обхаживал старшую ханшу, чтобы обмануть злого, жестокого, но глупого Бату#x2011;хана и чтобы Бату#x2011;хан причинил бы Руси как можно меньше всяких неприятностей. То есть, попросту говоря, Бату#x2011;хан навязал свое общество Александру Невскому, а самому Александру Ярославичу был он совершенно не нужен.

Но ведь получается#x2011;то все наоборот! Если кто#x2011;то кого#x2011;то использовал, то это скорее Александр Невский использовал Бату#x2011;хана! Для осуществления его… нет, скорее всего, все#x2011;таки не планов, а пока неясных, для самого себя не очень прописанных стремлений монголы были гораздо более необходимы, чем Александр Невский – для монголов.

Вообще масштабы монгольского погрома не очень ясны.

Особенно для северо#x2011;востока. На юге и юго#x2011;западе Руси населению некуда было бежать: лесов оставалось не так много, двуполье и трехполье давно сделало людей оседлыми. Население Киева, Чернигова и Львова имело очень небогатый выбор: отбиться от нашествия или лечь под кривыми саблями. Судя по раскопкам в Киеве, большинство и легло.

А вот северо#x2011;восток… Может быть, весь монгольский погром здесь произошел#x2011;то для меньшинства населения. Ведь большинство обитало не в распаханном, обжитом Волго#x2011;Окском междуречье.

Очень интересную версию выдвинул Эдуард Сальманович Кульпин, что мы до сих пор изучаем историю меньшинства населения Руси. Историю тех, кто жил в городах или в небольших областях, где население было уже полностью оседлым и господствовало двуполье и трехполье.

А большинство#x2011;то населения могло сразу и не узнать, что на Руси появились монголы. Пока в заволжские леса пройдет слух, просочится по узеньким тропкам…

Мне легко могут задать вопрос: получается, что если бы не монголы, то государства на северо#x2011;востоке не возникло бы? По крайней мере такого, тяглого государства? Нет, почему же?– отвечаю я. Вполне могло бы и возникнуть.

Более того, если бы никаких монголов не появилось и в помине, а на северо#x2011;востоке Руси возникало самостоятельное государство на основе только местных княжеств, оно неизбежно оказывалось бы тяглым. Потому что тяглое государство, не отягощенное европейскими традициями, соответствовало и способам ведения хозяйства, и мировоззрению местного населения.

Но тут есть три варианта событий.

1. Долгое переживание отдельных княжеств. Княжества дикие, без веча, с деспотической властью князей, но каждое – само по себе. Тогда эти княжества неизбежно остались бы только периферией более цивилизованного запада и юго#x2011;запада. Вероятно, тогда княжества северо#x2011;востока и были бы постепенно включены в орбиту более культурных стран. Литва ведь и протянулась уже к Можайску, Твери и Суздалю. Не поднимись Москва, уже к XV веку русский северо#x2011;восток уходил бы с исторической арены, так и не сыграв никакой самостоятельной роли.

2. В другом варианте на северо#x2011;востоке, очень может быть, вместе с Прикамьем, Предуральем, Башкирией, могло бы возникнуть другое, не московское «северо#x2011;восточное государство» – скорее всего, тяглого типа. Но, скорее всего, не в XIV, а веке в XV–XVI.

В сложении такого государства вполне могла бы принять активнейшее участие Волжская Булгария, и славяне совсем не обязательно играли бы в нем роль «титульной нации». Это могло бы быть государство, в котором тюрки играли бы такую же роль, какую в Великом княжестве Литовском играли литовцы#x2011;аукшайты.

3. Сложение в XIV–XV веках на северо#x2011;востоке централизованного государства, но с центром не в Москве, а в Твери, Калуге или в Боровске.

Этот вариант совершенно ничем не отличается от того, который реализовался в истории. Различие только в названии государства и его столицы. Ну, жили бы мы в Тверии или в России, которая образовалась из разрастающейся Тверии. Разница?

Поддержка церкви

Еще один и очень длинный шаг от аморфного северо#x2011;востока со множеством княжеств к единому Московскому государству помогла сделать церковь, которая называет себя русской и православной. Оба эти эпитета вызывают у меня сомнения, потому я и уточнил, что оставляю их на совести самой Московской патриархии.

Поддержка церкви в исключительной, в огромной степени помогла формироваться Московскому княжеству. Уже Иван Калита сумел привлечь в Москву владимирского митрополита Петра. Он подолгу жил в Москве и погребен в Успенском соборе Московского кремля, а после смерти православная церковь канонизировала его как святого – покровителя Москвы. Не забудем, что первым римским папой был апостол Петр! Петр там и Петр здесь… Символично!

Преемник Петра митрополит Феогност окончательно переехал в Москву, сделав ее церковной столицей Руси.

Митрополиты поддерживали московских князей, объявляли их защитниками православия, и получалось, что князья московские – едва ли не святые держатели истинного православия. Сопротивление Москве, получается, отступление от православия и тяжкий грех.

Теперь, даже сделав какую#x2011;нибудь гадость, московские князья были, вроде бы, и не очень виноваты – ведь старались они не для какой#x2011;то пошлой цели, для самих себя; нет, старались они исключительно во имя великой цели; во имя того, что позарез нужно было для всех. То, что церковь категорически осудила бы в поведений любого другого князя, она легко прощала московскому.

Удобная это штука: трудиться не для себя, а для «обчества»!