ПАМЯТЬ И МИФЫ

Познакомившись в общих чертах с путями продвижения далеких предков индоевропейцев с севера в более южные области Земли, вернемся в глубины тысячелетий, к истокам веропредставлений этих народов, к их взглядам на природные явления.

Отблески этих взглядов сохранились до Нового времени в их мифах и преданиях, в их коллективной памяти.

Известный русский ученый А. Н. Афанасьев, исследователь вер и суеверий индоевропейских народов, очень точно определил истоки образов и объектов этих верований, сказав о необходимости принять в внимание, «что фантазия младенческих народов любила свои представления облекать в живые, пластические образы... что сами времена года казались уму древнего человека не отвлеченными понятиями, а действительными божествами... как существа живые, человекоподобные, и в этом нельзя не признать отголоска глубочайшей древности» [10].

Вот эта так ласково названная Афанасьевым «фантазия младенческих народов» и составляет глубоко скрытую под более поздними напластованиями основу всех религиозных воззрений. И если в Ведах и индуизме она сохранилась во многом без изменений, то в среде других индоевропейцев религиозное мировоззре

ние, которое принято называть язычеством, было основательно подавлено христианством, и исследователям приходится выискивать в самих церковных обрядах те (и, надо сказать, довольно многочисленные) элементы язычества, которые Церковь вынуждена была вобрать в свои формы богослужения. Церковный обряд на протяжении многих веков сочетался с древнейшими традиционными явлениями самобытной культуры, и разделить их теперь бывает трудно. Ниже мы обратимся к этим моментам, как это делали многие ученые с начала XIX века.

Преследование волхвов церковниками и даже физическое истребление многих из них в заметной степени разорвало «связь времен», и из веропредставлений индоевропейцев в целом, и русских в частности, ушло многое, что могло бы служить жизненной иллюстрацией к отдаленному прошлому.

Но в бытовой повседневности и в ряде церковных ритуальных действий все же выявляются следы этого прошлого, причем следует подчеркнуть, что некоторые из них возрождаются и укрепляются. Это говорит о бессмертии народной памяти, о ее как бы генетической сути.

Жрецы, мудрые собиратели мельчайших крох народной памяти, бережно проносили их сквозь тысячи лет. Культ огня, например, в своих разных формах повсеместно дожил и до наших дней. На вопрос о времени его зарождения ответа пока нет, однако можно предположить, что это один из древнейших культов.

Вероятно, первым, что отпечаталось в памяти человека, был страх перед этой стихией. И этот страх мог порождаться не только убийственной силой грозовых молний или вызываемыми ими лесными пожарами, но и более могучими и гораздо более неукротимыми извержениями вулканов — ведь как тысячи лет назад, так и в наши дни от них гибнут тысячи людей. - 5227

А теперь поговорим о том, откуда такой страх мог зародиться в душах далеких предков индоевропейцев. Если мы признаем, что прав Тилак и даже в эпоху последнего межледникового периода в Приполярье и Заполярье жили люди кроманьонского типа, то могли ли они видеть извержения или хотя бы знать о них? Оказывается, могли. В Ледовитом океане не было вулканических островов, под его водами не обнаружены и затонувшие вулканы. Но рядом с Полярным кругом, почти прикасаясь к нему своим северным краем, была Исландия, издревле действующие вулканы которой хорошо изучены. И расположены они к тому же на ее северных землях. Поскольку Уральские горы, хорошо знакомые прапредкам индоевропейцев, никогда не отличались вулканической деятельностью, следует, видимо, думать, что след представлений об огненных реках и связанных с вечным огнем ужасах, особенно об ужасном подземном огне, должен привести нас ко времени древнейших извержений исландских вулканов. Вышеупомянутые крохи памяти, бережно хранимые жрецами, перетекая от одного поколения к другому, дошли до нас в форме мифов, суеверий и поучений.

Но поскольку Исландия была все же слишком далеко от севера Восточной Европы, то можно предположить, что здесь «огненными реками» могли считать и пламя горящего метана, газа, выделяемого гниющими остатками органических веществ. Скопившись в толще земной коры, метан, вырываясь из ее трещин, мог загораться, например, от молнии, что и вызывало представление о подземном огне.

Неукоснительная вера в существование всепожирающего, беспощадного подземного огня вошла во все ранние и поздние религии как вечная угроза всем грешным и неправедным людям. Адское пламя, ожидавшее их, служило железной уздой, удерживающей многих на гра

ни тяжкого греха. А откуда, если не из образа вырывающегося из-под земли огня, могла возникнуть мысль о его присутствии под землей? И страх перед ним, страх перед адом и муками сожжения прочно укоренился в сознании людей на тысячи и тысячи лет.

Писатель XII века Кирилл Туровский оповещал верующих, что «огонь неугасимый потечет... поядая горы, и камения, и древа... твердь же яко береста свертится... и просветятся телеса их (людей. — Я. Г.) яко солнце, по добродетели их: праведным дает свет, а грешным опадение и омрачение» [68]. Да, христианство во всех своих толках и течениях широко восприняло идею кары вечным огнем. В стихе о Страшном суде сказано, что огненная река пожрет камни, леса, птиц и зверей: очевидно, древняя вера народа в такие реки стала исходным пластом широкого восприятия страшной идеи огненной мести за грешные дела. Преисподняя — это пекло, где души кипят в смоле и пожираются пламенем, и все это под землей.

Обратившись к другой ветви индоевропейцев — к арьям, видим в индуизме тот же страх и те же угрозы, не имеющие никакого отношения к христианству, но совпадающие с ним до деталей, а значит, восходящие к общему источнику, к представлениям глубочайшей древности.

Индусы считают, что подземный мир состоит из многих кругов и первым из них является царство повелителя смерти по имени Яма. Сюда к нему его слуги приводят души умерших людей, и здесь он вершит суд над ними, приговаривая их к каре в соответствии со степенью их греховности или же отпуская праведников в царство предков.

Самый нижний круг ада представляет собой как раз пекло, место огненных мук, где не иссякает жаркое пламя, освещая вечно царящий там мрак, и где демоны терзают виновных в нарушении законов

добра и правды. Их жгут там до конца кальпы — многотысячелетнего периода времени, а затем они исчезают навеки, погружаясь под огненное царство, на самое дно ада, именуемое Ниррити, то есть полный распад, окончательная смерть. Из этого огня выхода нет.

Рис. 17. Бог Яма возвращает прощенному им человеку душу. Традиционный рисунок

Поклонение огню имеет и форму почитания его доброго начала, что, по всей очевидности, должно было сложиться в более поздние времена по сравнению с ужасом перед огненными реками вулканической лавы. Огонь был освоен человеком прежде всего как защитник от нападения хищников, затем как источник тепла для обогрева жилья (любого вида — от пещеры до землянки), для обжаривания мяса и проваривания зерен злаков, а впоследствии и для выжигания лесов под посевы. Судя по «Махабхарате», к такому выжиганию прибегали и для истребления враждебных лесных племен. Так, в главах 216-217 Книги первой мы читаем, что бог огня Агни стал сжигать лес, «чтобы насытиться», и в нем «живые существа подняли ужасный рев... У многих из них была сожжена какая-нибудь одна часть тела, другие были совсем обожжены, а у иных полопались глаза... и казалось, что повсюду там гибли твари».

Агни является в индуизме одним из самых почитаемых богов, и если некоторые боги меняли свои имена и функции, то Агни может считаться богом уникальной судьбы: ему всегда приписывались одни и те же чудодейственные свойства, начиная с глубочайшей древности. Так, Ригведа насыщена восхвалениями достоинств Агни и даже начинается с гимна ему. Он — «осветитель тьмы», небесный огонь, равный солнцу, отвратитель зла, огонь домашнего очага, а также пламя жертвенного погребального костра.

Сжигая тела покойных, он возносит их души в должное им царство, а испепеляя жертвы, он доносит их до богов. Он —¦ Кравьяд («поедающий кровавую плоть»), он же соединяет жениха с невестой и дарует потомство. И нет ни одного ритуального действия, при котором не возжигали бы светильника или костра. Он — первый среди жрецов, непосредственно связывающий мир людей с миром богов.

В конце осеннего праздника Дасеры наступает день Дивали (или Дипавали — «праздник светильников»), в который зажигают все лампы в домах, иллюминируют правительственные здания, ставят горящие светильники на глиняные заборы и на крыши и поджигают множество шутих и фейерверков. Так провожают солнце, идущее на убыль.

У всех индоевропейцев сохранился культ огня. Начнем с того, что славянское слово «огонь», или «огнь», совпадает с «Агни». В литовском языке это слово звучит как «угнис», в латышском — как «игнис» (выше уже указывалось на давнюю связь славянских языков с балтийскими).

Сохраняется и множество обычаев и ритуальных действий, сопряженных с культом огня. В древние времена, когда был распространен обычай кремации тел покойных, огню погребального костра предки славян молились так же, как в Индии. Домашний огонь почитался как главный хранитель семьи и дома. И если в Ригведе говорится, что Агни «породила священная древесина для трения» и, «если они добывают его трением руками, он ярко зажигается среди кусков дерева», то в среде славян «огонь называли богом» и «святым огнем», при вздувании огня читали молитвы. Огонь переносили из старого жилища в новое, «в определенных случаях зажигают путем трения новый “живой” огонь» [68, с. 33]. Б. А. Рыбаков в своей насыщенной интереснейшими и ценными материалами книге «Язычество древних славян» приводит много данных о культе огня у славян и цитирует белорусского этнографа А. Сержпутовского: «В торжественных случаях требуется добыть древний священный огонь... и торжественно перенести его из старого очага в новый». Тут же говорится, что до недавних пор соблюдался обычай почитания огня Сварожича (сына бога Сварога) «под овином», где разводили осо-

Рис. 18. Добывание священного «живого» огня в славянской деревне. Рисованная реконструкция по Б. А. Рыбакову

бые костры и в жертву огню бросали в них сноп ржи [68, с. 34]. Известно, что в Югославии в селах сохраняется обычай проведения праздника «живого огня», который добывают мужчины ночью трением одного куска дерева о другой; от этого огня зажигают потом костры и прогоняют меж ними скотину для охраны ее от всякой напасти. И там же весной приветствуют нарастание солнечного света, пуская по рекам плотики из щепок с зажженными светильниками или свечками. У всех славян сохраняется запрет на осквернение огня.

Культ огня широко заимствован христианством, подобно целому ряду других языческих религиозных представлений и обрядов. Мы знаем, что ни одна молитва в храме не обходится без возжигания свечей, со свечами же провожают умерших и со свечами проводят поминки. Свечи и лампады зажигают перед иконами, на кладбищах, со свечами венчают в церквах. В Европе принят обычай, перешедший частично и в Россию, в день рождения зажигать свечи на праздничном пироге или торте — по количеству прожитых дней и т. д. и т. п.

Итак, огонь начиная с необозримых временных глубин воспринимается как сила и карающая, и благостная, и в таких своих качествах его образ широко отражен в фольклоре и знаковой системе орнамента — условные изображения огня вводятся в вышивки, в тканые вещи и украшения, используемые как обереги.

Не умирают и другие древнейшие культы, в том числе культ воды. Начнем опять же из глубины эпох.

Библия указывает: Бог наслал на людей сорокадневный ливень в наказание за их грехи, и вся суша скрылась под водой.

По более раннему ассирийскому (халдейскому) мифу, дождь шел не более семи дней, и вода скрыла холм. А что понималось тогда под словом «холм»? И кто сейчас уточнит его высоту? Одно ясно: в Библию миф попал из более древнего источника, и объем водной массы был преувеличен почти в семь раз.

Индийский эпос создавался в течение столь долгого времени, что до сих пор не представляется возможным датировать многие описываемые или пересказываемые в нем события. И почти все они гиперболизированы, но каждое содержит зерно истины.

По варианту «Махабхараты», во время потопа была залита вся земля, погибло все живое, и только один мудрец, по имени Ману, сцасся на челне и стал затем прародителем человечества. Подобно библейскому Ною, он, по одной версии, взял на челн (ковчег) и людей, а по другой — родил дочь и от нее обрел потомство — предков человечества.

Великий исследователь Вед и ведической литературы Б. Г. Тилак в своей книге «Арктическая родина в Ведах» пишет, что во многих памятниках древнеиндийской литературы — включая и древнейшие, первые комментарии к Ведам, именуемые Брахманами, — содержится

миф о потопе. Он сопоставляет его с мифом Авесты о начале оледенения счастливой страны арьев — Айрья- нам Ваэджо, полагая, что под определением «лед» можно усматривать слово «вода»: «Геологи информируют нас, что каждое оледенение в конце характеризуется интенсивным разлитием вод, вызываемым притоком тающих ледниковых льдов в русла больших рек. Слова “Шатапатха Брахманы” могут поэтому восприниматься как указание на такой сносящий все на своем пути разлив ледниковых потоков... Ученые указывали, что сама идея о потопе могла войти в индийскую литературу из семитских источников. Но это сомнение было довольно скоро развеяно, поскольку история, говорящая о потопе, излагается в таком источнике, как “Шатапатха Брахмана”, которая была создана, как сейчас установлено, не позднее 2,5 тыс. лет до н. э. (что связывается с фактом содержащегося в ней указания на восточное стояние созвездия Плеяд) lt;...gt; вся история потопа является арийской по своему происхождению» [77, гл. XI].

Уже в XIX веке ряд ученых предполагали, что миф о потопе возник в связи с бурным таянием ледникового покрова, который в Восточной Европе доходил до Валдайской возвышенности. Современные исследователи этой проблемы не пришли пока к единому мнению. К примеру, литовский специалист А. Сейбутис пишет, что расположение и названия рек, упоминаемых в Ригведе, можно возвести к гидрографической карте русского Севера и что «Веды были составлены далеко на Севере» [70]; эти потоки, изливавшиеся из кромки уходящего в океан ледника, именуемые комплексом Синдху (современные реки Индига, Индус, Инта, Кубена), были очень полноводны. Расселяющиеся в это время по северу Русской равнины племена индоевропейцев, как считает этот ученый, не могли не знать об этом. Признавая ве

ликую заслугу Тилака в анализе исторической ситуации в Ригведе, Сейбутис добавляет, что «стройная гипотеза Тилака нуждается лишь в небольшом уточнении: в арктической ойкумене предки индоевропейцев обитали не в межледниковье, а в период деградации последнего оледенения» [70].

В этом высказывании А. Сейбутиса нам важно отметить его безусловное согласие с тем фактом, что первопредки индоевропейцев изначально расселялись из Приполя- рья. Вопрос об уточнении времени этого расселения все еще продолжает оставаться в научной среде дискуссионным. Возможно, точка зрения Тилака, изложенная в

alt="Рис. 19. Карта приледниковых рек по А. Сейбутису." />

Рис. 19. Карта приледниковых рек по А. Сейбутису. Предполагаемая локализация ригведского гидрографического комплекса Синдху: 1 — ледниковые покровы померанской (веп- совской) стадии; 2 — приледниковые водоемы (по Д. Д. Квасову); 3 — предполагаемый поток Синдху.

Местоположение современных топонимов: 4 — Индига; 5 — Инга; 6 — Индус; 7 — Кубена; 8 — Кыма

указанной его книге и ясно наводящая на мысль о том, что приарктические области были вторично заселены людьми, пришедшими туда вслед за последним уходящим в океан ледником, вскоре найдет свое подтверждение в мировой науке.

Вспомнив о периодах оледенения, остановимся вкратце на «всемирном потопе».

Каким он был? Всемирным? Великим? А может быть, скорее обширным? И если в первом случае локализовать его невозможно, во втором — затруднительно, то в третьем прорисовывается возможность локализации. Память о потопе хранится во многих мифах и преданиях, причем эти произведения устного народного творчества складывались на самых разных территориях. В научной и научно-популярной литературе встречаются различные толкования потопа. Библия связывает память о нем с землями Передней Азии. Многие полагают, что вся указанная суша была залита океаном в результате сдвига пластов земной коры. Не углубляясь в эту геологическую проблему, подумаем: могло ли все человечество возродиться (после такой абсолютной гибели) за энное количество лет в качестве потомков то ли одного Ноя, то ли, по другому варианту, пары людей, взятых им в ковчег? Нет, не могло. Значит, следует предположить вероятность локального наводнения. Ежегодный весенний разлив Тигра и Евфрата, покрывающий ограниченную территорию, мог превратиться в неопределенно давние времена в мощные потоки, покрывшие всю низменную сушу и действительно погубившие тысячи людей. Причиной такого мощного разлива на данных землях могло послужить единовременное и быстрое таяние ледников в горах, у истоков обеих рек, возможно, сопровождаемое длительными ливнями.

Современные газеты, радио и телевидение широко информируют нас о сокрушительных весенних павод

ках. Например, в апреле 2000 года в Венгрии в результате разлива рек было затоплено 4000 деревень. Кто может поручиться, что подобному или еще более обширному наводнению не было придано значение «всемирного потопа»? Миф — это всегда гипербола, это всегда невероятно преувеличенное изложение давних событий.

В среде давних предков индоевропейцев тоже сложились мифы о потопе, но более древние, чем библейские, и с Библией никак не связанные. Для того чтобы объяснить их происхождение, нам следует обратиться к таким источникам, как Веды и Авеста, а равно и «Махабхарата».

В ведической литературе и в эпосе речь идет именно о покрытии мира водой. В «Махабхарате» описывается, как по велению бога Вишну пророк по имени Ману построил корабль, спасся сам и возродил человечество.

А вот в Авесте говорится о гибели от разрушительного напора неимоверных масс льда и снега. Тилак считает, что слова «лед» и «снег» в том контексте аналогичны по смыслу слову «вода», и он прав, ибо быстрое таяние огромных масс ледового покрова, укрытого напластованиями снега, как раз и породило указанные явления. Обвалы масс фирнового снега тоже подобны потопу.

Выше мы уже упоминали о значимости того факта, что культ воды сохраняется и поныне у всех индоевропейцев. С водой же связаны и многие до сих пор живущие в народе суеверия. Все без исключения язычники неукоснительно верили в то, что в водных источниках живут водные девы, в разных языках именуемые по-разному — нимфами, наядами, русалками и т. п. Описания облика этих существ тоже различны. Так, А. Н. Афанасьев сообщает, что украинские поселенцы в Саратовс

кой губернии воображали русалок безобразными старухами, брюхатыми, горбатыми и с телом, покрытым шерстью [10, т. 1, с. 143]. Это редкий взгляд. Гораздо чаще они предстают как юные девы с прозрачными или полупрозрачными, соблазнительно прекрасными телами, обнаженными или в белых покровах, часто с драгоценным шитьем. Постоянным их атрибутом является гребень, которым они расчесывают длинные золотистые волосы. Песнями они завлекают людей, ласкают и щекочут их, а затем топят. Иногда их именуют облачными девами, сравнивая дождь с водой, текущей из-под их гребней. Эти девы особенно активно пляшут в мае и июне, вызывая плодородные дожди. У прибалтийских народов есть легенды о том, что водные девы, расчесывая волосы, воспроизводят музыку, слыша которую невозможно удержаться от танца, заканчивающегося смертью.

На Руси народ широко отмечал Зеленые, или Русальные, святки. Летние русалии приходились на конец седьмой недели после Пасхи (Седмицкой недели) и первые дни Троицкой недели. Дома и дворы украшали зеленью, пускали по воде венки и плясали в прибрежных рощах. Завершалось все «проводами русалки»: соломенную куклу терзали и бросали в воду. Исследователи осмысляют это как символическую мольбу о прекращении затяжных дождей, губительных для урожая. Но это осмысление относится к позднему периоду, к становлению и развитию земледельческой культуры, и в нем важно видеть следы гораздо более глубокой древности. Следует вспомнить и о том, что все эти суеверия, несмотря на активнейшую с ними борьбу, не смогла искоренить христианская Церковь.

О древности верований в существование русалок говорит и арийская мифология, изначально складывавшаяся в тех же приполярных областях, где жили и

прапредки всех других индоевропейцев, в том числе славян.

До наших дней в индуизме сохраняется вера в апсар — небесных и водных дев, прекрасных, соблазнительных и губительных для тех, кто предался чрезмерной святости. Приведем описание их черт, содержащееся в книге «Мифы Древней Индии» (М.: Белые альвы, 1999): «В те времена, когда и Времени еще не было, в глубинах вечных вод зародились апсары, девы струй. Легкие, почти прозрачные, играли они с волнами, разбрасывая по ним свои волосы, и прятались друг от друга в водных тенях... всплыли они на поверхность и, пленившись прозрачностью небесных струй, перенеслись во влагу облаков и стали жительницами неба». Ясна одинаковость их с русалками. Слово «апсара» значит «движущаяся в воде».

Теперь остановимся на изложении в нескольких словах той мысли, которая невольно приходит в голову, когда встречаешься со словом «русалка» или с другими производными от древней формы слова «вода, влага». Что такое «роса»? В. Даль дает ряд толкований этого слова; помимо таких значений, как «туман, испарение, капли влаги на растениях» и т. п., он также приводит и более расширительное понятие «морось, моросит» как обозначение дождя; и далее: «оросить, орошать» значит «поливать, омачивать», а «росодатель орошает землю». Обратившись к санскриту, мы увидим, что в Ригведе слово «раса» обозначало «жидкость, сок, главную сущность», в «Махабхарате» же «расой» определяется «вода, питье, нектар, молоко». И это еще не все значения. М. Забылин в своей книге [36] приводит слова профессора Снегирева, который писал, что «многие священные реки у литовцев и славянорусов назывались русами и Росами... Так, например, рукав Немана доныне называется Русой... река, впадающая в Нарву, называется Росс... река Русо в Старорусском и др.».

Не к этому ли слову, явно общему для всех рассматриваемых здесь народов, восходит, возможно, сложившееся в глубочайшей древности название, реки вообще, то есть реки как потока влаги, как источника питьевой воды, орошения земли, а также и главной сути всех соков растений, «главной сущности» каждого живого тела?

У славян само слово «источник» носило (и носит) часто такие названия, как раса, руса, русь, русеча, расина, расинича, русиловка и т. п. [29, IV].

Если уже доказано, что на основе двух знаков — «дн» — произошло слово «дно» как вместилище воды, как некая емкость для нее и, соответственно, возникли названия рек Дон, Днепр, Днестр, Дунай и других, то не следует ли согласиться с мыслью, что словом «роса»

(«раса») некогда определяли реку? Просто реку, речку как известное всем без исключения природное явление.

А -исходя из такой возможности, нельзя ли предположить и более расширенную возможность — напрашивающуюся связь между реками, называемыми «росами, ру- сами, расами или руссами», и возникновением этнонима «рус»? (Так предполагал В. Чивилихин.)

Историками давно доказано, что славяне, расселившись по земле, строили свои самые изначальные поселения — как продолжают строить их и теперь — только вдоль рек. А поэтому и условное название «люди рек (или при реках)», возможно, могло сыграть свою роль в сложном и неоднозначном процессе зарождения изначального этнонима, названия одного из славянских племен.

Как бы дерзка ни была эта мысль, хочется думать, что историки не пройдут мимо нее. Вспомним лишь слова Б. А. Рыбакова, что крайне важен исторически такой фактор, как «двухтысячелетняя устойчивость основной области расселения праславян».

Вспомним теперь и о другом — о стране Лебедии, о русском Севере как извечном месте гнездования и размножения водоплавающих птиц, к которым всегда любовно относились все индоевропейцы, насыщая их светлыми образами свои сказки и предания. Первейший из древних богов, бог-первотворец в арийской мифологии, творец мира Брахма изображается восседающим на лебеде или гусе. Лебедь же несет на себе и арийскую древнюю богиню реки Сарасвати («Богатую водами»), почитаемую как супруга Брахмы. На многих миниатюрах изображаются гуси и утки как покровители любовных отношений и верности, их же можно видеть и на фризах храмов, и у ног скульптурных фигур божеств. Эти птицы прилетают в Индию лишь на зимовку, а размножаются и подрастают на своей север

ной родине. К этому общему истоку восходит любование ими и воспевание их, которое столь характерно для всех индоевропейцев.

Эти птицы тоже соотносятся с культом воды и в изобразительном искусстве являются как бы символическим ее выражением или напоминанием о воде. О широком распространении веры в то, что образ водоплавающей птицы как бы говорит о возможности изменить при помощи воды свой облик, свидетельствуют многие легенды, сказки и мифы. Превращение в прекрасного лебедя, например, всем известно из детских сказок. Эта вера нашла свое выражение в предписываемых обрядах ритуальных омовений. В христианстве эта вера вошла из язычества в форме обряда крещения, почитания святой воды и зимних крещенских купаний — все эти ритуальные действия воспринимаются верующими как смывание прежнего облика и состояния, как своеобразная перемена, очищение от грехов и обретение права на Божью милость. Глубоко укоренилось убеждение, что умерший некрещеный ребенок превращается в нечистого духа, оно сохраняется до сих пор у всех индоевропейцев — подсознательно, но сохраняется, о чем говорит вновь распространившийся в русской среде интерес к обряду крещения детей и взрослых.

В индуизме почитание воды и вера в ее исцеляющую и очищающую силу распространены чрезвычайно широко. Ни один обряд не проходит без проявления этого почитания, без молитв, обращенных к богиням рек, и без предварительного омовения. Множество храмов стоят на берегах рек, озер и прудов, а возле больших храмов строят обширные священные бассейны с проточной водой. Ради омовения в священных реках верующие совершают многодневные паломничества, стремясь освободиться от грехов и обрести новый, чистый облик во имя сближения с небожителями. Богини рек

представлены во многих храмовых скульптурах. Самой святой из рек считается Ганг (Ганга), воду из которого уносят в металлических сосудах, используя ее затем для ритуального очищения и для исцеления от недугов. Индусы, выезжающие в другие страны, часто берут эту святую воду с собой и хранят ее на молельном домашнем алтаре. В этой стране словом «раса» определяется даже тип музыкальной мелодии, ее гармонический строй, то есть ее «сок».

Наряду с почитанием огня и воды предки индоевропейцев поклонялись камням, растениям и животным, а также духам, которые то вредят людям, то покровительствуют им.

И по сей день сохраняется вера в магическую силу камней — у нас широко известны «моленные камни», равно как и предания о «растущих камнях»: церковники сбрасывали их в воду, а они снова возникали над ее поверхностью. На таких камнях археологи находят древнейшие насечки, иногда воспроизводящие то руны, то «черты и резы» древнеславянского алфавита, то изображения людей и животных. Иногда сами эти камни формой своей напоминают образ некоего суще

ства (вроде северного камня-медведя). В Москве, в парке Коломенское, на берегу ручья, впадающего в Моск- ву-реку, лежит большая бугорчатая каменная плита, которую почитают как окаменелые внутренности коня Георгия Победоносца (возможно, как уже упоминалось, имеющего много общих черт с арийским богом Индрой). К этому камню, как и к другому, лежащему тут же, рядом, приходят и в наши дни женщины, молящиеся о зачатии или просящие о помощи в родах и о здоровье детей, приходят и больные, и старики, чтобы омыться в водах этого ручья, которую считают священной и исцеляющей.

В Индии повсеместно распространено такое же поклонение камням — им молятся, их украшают цветами, приносят им жертвы (осыпают красным порошком — символом кровавой жертвы). И все знают, какой камень служит изображением того или иного божества. На камнях часто высекают следы божеств — обычно бога Вишну и его супруги Лакшми. Это бывают стелы, укрепляемые на постаментах, иногда стоящие в открытых часовнях. Сюда приходят молиться, принося цветы, плоды и ароматические вещества. Иногда на отпечатках стоп изображают условные магические знаки, обозначающие просьбы к богам о рождении сыновей, о здоровье или об исполнении желаний. И такие стелы, и высеченные из мрамора и богато отделанные орнаментом камни со следами стоп можно видеть при больших храмах и при дворцах.

Почти во всех деревнях есть и простые моленные камни, они встречаются иногда и на улицах больших городов. Все неуклонно верят, что от камня исходит особая сила. Возможно, специалисты и проверяют своими приборами эту «силу», но нам это неизвестно. Известно лишь то, что испытания проводились над драгоценными и полудрагоценными камнями, и было доказано действующее в той или иной степени на живой организм энергетическое излучение. Это уже значит, что вопрос о поклонении камням не так уж и прост.

Почитание растений тоже уводит нас в те древние времена, когда люди век за веком накапливали опыт наблюдения за воздействием на их организм различных растений. Не говоря здесь о лечебных травах, напомним о том, что, например, календари друидов указывают на связь человека с тем или иным деревом, к которому следует обращаться за исцеляющим и поддерживающим воздействием. О нашей же любви к березе не скажешь лучше писательницы Тэффи: «У нас каждая баба знает:

если горе большое и надо попричитать — иди в лес, обними березоньку... и слезами изойди вся вместе с нею, с белою, со своею, с русской березонькой» {Тэффи Н. А. Житье-бытье. М., 1991. С. 205). Биологи рекомендуют разводить домашние растения и говорят об их благотворном влиянии на физическое и душевное состояние человека. Все это означает, что культ растений — итог многотысячелетнего опыта.

В Индии в период расцвета цивилизации Хараппы растения тоже почитались: на таблицах сохранились изображения окруженных защитными оградами деревьев, тех самых, что глубоко почитали и арьи, придя в Индию. Они заимствовали этот опыт у местных жителей (забыв о северных лесах, но сохранив молитвенное отношение к магической силе дерева).

У многих народов, как и у нас, сохраняется страх перед лесными духами. Русский человек не любит оставаться на ночь в лесу. Считается, что многие деревья ночью бывают враждебны к людям, особенно в период солнцеворота и смены лунных фаз. Зеленые святки отмечаются проявлениями внимания и любви к деревьям: завиванием ветвей березок, украшением их лентами и т. п.; эти обряды заменили древние жертвоприношения деревьям и дары лешим, хотя последнее еще не изжито в сельской среде.

У индийцев также до сих пор широко распространен обычай почитания деревьев, но там придерживаются и обрядов принесения жертв лесным духам. Так, в некоторых областях (например, в Бенгалии) человек, направляясь в лес за хворостом или ягодами, кладет у опушки глиняную фигурку лошади, прося не наносить ему вреда. А это совершенно очевидно говорит о том, что такой обычай был привнесен арьями. До их прихода местные жители лошадей не разводили — ни на одной таблице Хараппы нет изображения этого животного. Зато в

среде предков славян и арьев был распространен обычай принесения лошадей в жертву богам. Конь вообще вошел во многие мифы и сказки в роли посредника в общении с богами: до сих пор на деревенских избах укрепляют на углу крыши резного коня, да и само несущее бревно крыши зовется коньком. Не так уж давно черепа лошадей можно было видеть на кольях забора — этим черепам приписывалась роль оберегов от всякого зла.

А теперь поговорим о почитании еще одного животного — коровы (и быка). Если в среде славян доныне можно видеть проявления особого отношения к корове и обычай предписывает проявление к ней внимания (что, к сожалению, было почти изжито в процессе обожествления коров), то в среде арьев корова издревле именовалась матерью человечества. Тучи в Ведах воспевались как коровы, набухшие молоком дождя, а бык олицетворял собой великую мощь оплодотворения, рождения новой жизни. Не случайно он признан «ездовым животным» бога Шивы, величайшего из носителей семени, животворного семени — созидателя жизни. Он же и первый зодиакальный знак — Телец.

В старину у европейских народов еще сохранялся обычай принесения коров в жертву на огне для отвращения больших бед. Арьи же, судя по Ведам, широко

жертвовали богам представителей коровьего царства во имя снискания помощи небес. Полностью это было изжито в Индии после соприкосновения арьев с местной цивилизацией, где, как мы уже видели выше, бык играл, судя по печатям, весьма значительную роль в хозяйстве и, видимо, в религии. Возможно, связано с климатическими условиями то обстоятельство, что уже в VIII веке до н. э. возникла религия джайнизм, одной из основополагающих черт которой является строжайший запрет на нанесение повреждений и покушение на жизнь. Существовал также запрет на употребление в пищу мяса. После джайнизма, в VI веке до н. э., возник буддизм, тоже основанный на доктрине ахимсы, то есть неубий- ства. Так или иначе, но в Индии прекратился убой коров, и до сих пор это животное считается священным.

Рис. 24. Изображение коровы-матери, дарящей молоко бесчисленному потомству людей

Здесь широко распространен запрет на употребление в пищу говядины (хотя далеко не все индусы вегетарианцы, многие едят и баранину, и козлятину, и даже мясо буйволов, не считающихся священными животными). Поговорка «Даже пыль из-под коровьих копыт очищает от грехов» лучше всего говорит о почитании этого животного. Бык же считается атрибутом бога Шивы и всегда изображается возле его ног и у его храмов, но об этом боге более подробно скажем ниже. Упомянем здесь лишь о том, что жертвоприношение Шиве за то, что этот бог исполнил мольбу смертного, приносится в форме отпускания со двора бычка, который затем бродит где придется, в том числе по улицам городов, и никто не смеет его подвергнуть выхолащиванию или впрячь в работу. Все знают, что Шиву это прогневит, а гнев этого бога ужаснее всего на свете. Надо сказать, что запрет на вкушение говядины столь прочно усвоен индусами, что они соблюдают его, даже выезжая в другие страны.

Почитание коней почти отмерло вместе с самими конями, которых в Индии имеют лишь богачи или городские извозчики. В сельской же местности лошадей в качестве тягловой силы практически не используют. Жара приводит к отсутствию кормов. Это обстоятельство явно сыграло свою роль в отмирании культа коня. Городские священные коровы питаются на улицах чем попало. В праздничные дни люди их угощают, зазывая во дворы, и украшают цветами и бусами, а затем прогоняют.

ПАМЯТЬ И МИФЫ

Еще по теме ПАМЯТЬ И МИФЫ: