С. М. ЖЕСТОКАНОВ ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА КИПСЕЛИДОВ ПРИ ПЕРИАНДРЕ

Мы остановимся на вопросах внутренней политики, осуществляемой вторым коринфским тираном Периандром.

Свержение в Коринфе в середине VII в. до н. э. олигархии Бакхиадов и приход к власти Кипсела, по-видимому, рассматривался современниками как реставрация старой «героической монархии».75 Установление же подлинной тирании .в Коринфе традиция приписывала его преемнику Периандру.

Так Николай Дамасский сообщает: Периандр, сын Кипсела, царя коринфян, как старший в, роде получил от отца царскую власть ("V p7atXe(av) и жестокостью и насилием превратил ее в тиранию (sSs-pE^av au-T,v sic TupawiSa. fr. 58,1 Jacoby.— Пер. наш).

На это же указывает и Аристотель: Периандп прежде всего изменил форму власти (jAs-cesxTjoe zijv 6.pyjiv. fr. 611, 20 Rose.— Пер. наш).76

Вероятно, к концу правления Кипсела уже возникла оппозиция против существующего режима единовластия,77 и его наследник вынужден был отстаивать свои права с помощью силы. Для борьбы с противниками и обеспечения личной безопасности Периандр создал личную гвардию, состоявшую из трехсот копьеносцев (Arist., loc. cit; Nic. Dam., fr. 58,1; Diog. Laert., I,

98).

О подавлении коринфским тираном оппозиции рассказывает Геродот: тогда-то тиран начал проявлять величайшую жестокость к своим гражданам. Всех уцелевших от казней и изгнаний Кипсела теперь прикончил Периандр (Hdt., V, 92.

Кто составлял эту оппозицию, мы не знаем. Может быть, отстраненные от власти аристократы, воспользовавшись смертью Кипсела, пытались восстановить порядки, существовавшие в Коринфе до утверждения тирании. Но не исключено, что в движение пришли уже торгово-ремесленные слои, не видевшие после подавления тиранами их противников-аристокра- тов необходимости в дальнейшем существовании твердой власти.

Поздняя традиция приписывает Периандру установление традиционных для тирании методов правления, которые, по мнению Аристотеля, включали ликвидацию выдающихся граждан, способных возглавить оппозицию, запрет собраний и создания сообществ, а' также постоянный контроль за деятельностью сограждан (Pol., V, 9, 2, 1313 а).

Геродот (V, 92) и Плутарх (Conv. Sept. Sap.. 2) называют наставником Периандра в проведении жесткой внутренней политики милетского тирана Фрасибула. Аристотель же считает создателем традиционной для тиранов системы управления Периандра, а Фрасибула — учеником коринфского тирана (Pol., III, 8, 3—4, 1284 а).78

Проведение жесткой политики, направленной на сохранение установленного Кипселом автократического режима, и послужило основанием для формирования представлений о Перианд- ре как правителе, изменившем форму правления.79 В действительности же форма правления осталась прежней, изменились лишь методы ее функционирования.

Предшественником Периандра в широком использовании жестких методов управления для поддержания своей власти был, вероятно, Фейдон Аргосский, что позволило причислить последнего к ранним тиранам (Arist., Pol., V, 8, 4, 1310 b). Оба правителя опирались при этом на полученную ими от предшественников царскую власть. Однако путь П,ериандра к императивной автократии был облегчен тем, что коринфская аристократия в значительной степени была подавлена его предшественником (Hdt., V, 92), в то время как для установления абсо лютного единовластия Фейдону необходимо было сломить сопротивление аргосской знати.80

Наследник Кипсела, по-видимому, осознавал невозможность устранения оппозиции только при помощи репрессий.

Тем не менее Периандр не замкнулся только на негативных методах осуществления своей власти, но проводил и некоторые преобразования. Одно из таких преобразований было направлено на ограничение,рабского труда. Об этом рассказывает Николай Дамасский: он (Периандр) препятствовал гражданам в приобретении рабов (exiaAos -сг тоі>- тгоХі-а; ооиХоос; ххао&- аі. fr. 58,1—Пер. наш). Аналогичное сообщение передает Аристотель (fr. 611, 20) и Свида (s. V. ITep[otvBpo<;).

Дж. Сэлмон считает, что Периандр не запрещал использование рабов вообще, а лишь ограничивал их количество.81 П. Олива полагает, что эта мера была направлена на ослабление возросшего могущества торгово-ремесленной верхушки.82 Советский историк С. Я. Лурье считает, что коринфский тиран, ограничивая рабство, стремился предотвратить новое скопление большого количества наделов в одних руках.83

По мнению же подавляющего большинства исследователей, данное ограничение было призвано обеспечить работой разорившихся крестьян, утративших свои наделы и вынужденных за определенное вознаграждение служить по найму. Применение же в производстве рабского труда создавало конкуренцию свободным работникам и лишало их средств к существованию:84

Однако в период архаики применение рабского труда было еще в целом ограниченным и основными производителями оставались свободные работники, феты и полузависимые арендаторы, подобные афинским гектеморам и пелатам. Рабы, как правило, использовались в непроизводственной сфере, в домашнем быту в качестве прислуги, в сфере же производства только как вспомогательная сила для неквалифицированной работы.85

Приток рабов-варваров, составлявших в последующие времена' значительную часть производительных сил, еще не был стабильным.

В связи с этим нам представляется более вероятным, что под ограничением Периандра в приобретении рабов следует понимать установление определенных препятствий для превращения в рабов разорившихся крестьян-должников.87

О закабалении должников в Коринфе традиция не сообщает, но, по-видимому, известное порабощение мелких земледельцев в досолоновской Аттике (Arist. Ath. Pol., II, 2; Plut. Sol., 13, 4) не было исключительным явлением, и подобные процессы происходили в VII—VI вв. до н. э. и в других полисах Греции.

По крайней мере, о росте задолженности в Коринфе нам известно. Николай Дамасский сообщает о содержании несостоятельных должников под стражей до выплаты ими долга (fr. 57,5). Но значительная, если не подавляющая, часть должников определенно не могла выплатить долгов. В таком случае, какова была их дальнейшая судьба? Пожизненное содержание их под стражей сомнительно. Напрашивается логичный, на наш взгляд, вывод, что они так же, как и в досолоновской Аттике, по истечении определенного законом времени превращались в долговых рабов своих кредиторов.

Если наше предположение верно, то запрет или, по крайней мере, ограничение на превращение свободных земледельцев в долговых рабов, предвосхищавшее аналогичную реформу Солона, было еще одной мерой, направленной на сглаживание социальных противоречий. В ослаблении социальной напряженности в Коринфии Кипсел сделал первый шаг, наделив безземельных крестьян землей, частично из фонда конфискованных владений Бакхиадов и их сторонников (Nic.

Поздняя традиция упрекает Периандра в том, что он не оставлял гражданам свободного времени, постоянно выискивая им работы. Те, кого тиран находил сидящими без дела на агоре, подвергались наказанию (Nic. Dam. fr. 58, 1; Suidas, s. v. IfepiavSpoc). Николай Дамасский объясняет такие действия коринфского тирана страхом его перед возможностью возникновения заговора. Определенно, в интерпретации Николая Дамасского заключена доля истины, но, нам кажется, на данное объяснение повлияло и предубеждение современников автора в отношении физического труда, достойного, по их мнению, скорее рабов, чем свободных граждан.

Такое негативное отношение к труду могло возникнуть вместе с широким использованием в производстве рабской силы. В период архаики, когда основным производителем оставался -свободный работник, такого предубеждения еще не существовало.89

По-видимому, Периандр, подобно другим тиранам, широко проводил общественные работы для благоустройства Коринфа, цель которых заключалась не только в украшении города, но и в обеспечении неимущих горожан заработком.90

Позднее, когда Перикл осуществлял грандиозное строительство на акрополе, он также стремился не только к архитектурной славе Афин, но и к обеспечению средствами городской бедноты (Plut. Per., 12).

О широкой строительной деятельности Кипселидов в Коринфе свидетельствуют данные археологических исследований. Ко времени Периандра относят сооружение крупнейшего в Коринфе святилища, в современных работах называемого обычно храмом Аполлона.91 С именем Периандра связывают также благоустройство источников Главка и Пейрены, при этом от последнего в центр города был проведен водопровод (Paus., II,

3,2).92 По мнению Дж.

Кроме строительных работ в городе в правление Периандра коринфяне проложили через Истм диолк — мощеную дорогу для транспортировки кораблей из Саронического залива в Коринфский,94 что значительно облегчило путь из Эгеиды к западным колониям (подробнее на вопросе о сооружении диолка мы остановимся при рассмотрении экономической деятельности Периандра).

.В одном из фрагментов Аристотеля сохранилось сообщение о запрете Периандра на переселение из сельской местности в Коринф (Arist., fr. 611, 20; ср. Diog. Laert., I, 98). Вероятно, земледельцы, утратившие свои наделы, стекались в город, где с развитием торговли и ремесла появилась перспектива получить заработок, хоть и незначительный, но в меньшей степени зависевший от сезонных работ.

Об увеличении городского населения в Коринфе свидетельствуют раскопки американских археологов, открывших в старой части поселения остатки стены VII в. до н. э. Периметр стены, даже если предположить, что часть города оставалась незастроенной, показывает, что население Коринфа значительно превышало количество людей, способных прокормиться за счет земель, расположенных в окрестностях.95

Скодление сельского населения в городе приводило к повышению социальной напряженности и могло быть использовано в своих целях противниками тирании. Обеспечить же работой всю массу разорившихся земледельцев даже в таком экономически развитом городе, как Коринф, по-видимому, было невозможно.96

Понимая опасность сосредоточения в Коринфе безземельных крестьян, Периандр запрещает переселение из сельской округи и, очевидно, следуя политике отца, отправляет их в новые колонии.

На сглаживание социальной дифференциации, вероятно, были направлены распоряжения Периандра, запрещавшие из лишнюю роскошь. Для контроля за выполнением этого постановления тиран учредил специальную комиссию, следившую в частности, чтобы расходы коринфян не превышали получаемых ими доходов (Arist., loc. cit).97 В Афинах, возможно, с этой же целью принял закон против роскоши тиран Писистрат (Plut. Sol., 31).

Сообщение Аристотеля об уничтожении, по приказу Пери- андра, всех коринфских сводниц (fr. 611, 20), возможно, свидетельствует о заботе тирана об укреплении нравственности граждан.98

К. О. Мюллер утверждает, что политика Периандра во мно- юм имела антидорийскую направленность.99 Ссылаясь на Аристотеля (Pol., V, 9, 2, 1313 а), немецкий антиковед указывает на уничтожение коринфским тираном существовавших с древних времен традиционных дорийских институтов: совместных трапез граждан-сисситий и общественного воспитания в аге- лах.100 Точку зрения К. О. Мюллера разделяет советская исследовательница Т. Ф. Новикова.101

Однако обратившись к источнику, мы увидим, что антидо- рийская политика приписана Периандру безосновательно.

В отрывке, на который К. О. Мюллер ссылается для обоснования своего мнения, Аристотель лишь указывает, что Периандр был автором многих методов управления, составлявших систему традиционной политики тиранов. При этом Аристотель не конкретизирует, какие именно методы были изобретены коринфским тираном. Более того, автор сообщает, что многие приемы управления были заимствованы у варваров. А затем, уже безотносительно к какому-либо тирану, Аристотель перечисляет эти методы и приемы, в том числе уничтожение общественных трапез и общественного воспитания. Смысл же их упразднения, по мысли автора, заключается в стремлении тиранов воспрепятствовать созданию сообществ граждан, в среде которых могли возникнуть заговоры против существующих режимов единовластия.

Кроме того, упоминаний о сисситиях и общественном воспитании лаконского типа в других полисах Греции, помимо Спарты и Крита, насколько нам известно, в традиции нет.

Но даже если допустить, что эти институты некогда существовали в Коринфе, они вряд ли сохранились бы при олигархии Бакхиадов, в правлении которых в Коринфии (в отличие от спартанской «общины равных») между правящей верхушкой и демосом существовало резкое различие. Трудно представить Бакхиада, пирующего за одним столом с рядовым коринфянином или воспитывающего своих наследников с детьми последнего в одних агелах.

Анализируя преобразования, проводимые Периандром, не следует переоценивать их значение и рассматривать как цель и сущность правления коринфских тиранов. Кипселиды пришли к власти при поддержке демоса и в стремлении сохранить свое положение вынуждены были идти на определенные уступки, не забывая при этом и о методах подавления недовольных.

Продолжая политику отца в области экономики, Периандр способствовал дальнейшему развитию в Коринфе торговли и ремесла.102

Николай Дамасский сообщает, что он строил триеры и пользовался обоими заливами (fr. 58.2), т. е. гаванью Лехей на Коринфском заливе и Кенхреи — на Сароническом, которые он, по-видимому, углубил и благоустроил.103 В Лехее в результате раскопок в районе «Прибрежной базилики» была открыта каменная вымостка на косе, часть плит которой датируется временем правления Периандра.104

О развитии коринфской экономики при Периандре свидетельствует дальнейшее совершенствование коринфской керамики, по-прежнему превосходившей образцы гончарного производства других греческих полисов. На смену так называемому Позднему протокоринфскому стилю в росписи керамики, где преобладающими оставались геометрические фигуры, приходит Ранний коринфский или ориентализирующий стиль, богатая роспись которого напоминает восточные ковры.105 Вплоть до падения тирании Кипселидов (в начале VI в. до н. э.) коринфская керамика сохраняет господствующее положение в Западном Средиземноморье, почти полностью вытеснив импорт других эллинских полисов.106

В отличие от отца, чьи интересы были сосредоточены преимущественно на Западе, Периандр, сохраняя отношения с Великой Грецией, обращает свои взоры и на Восток.107 К установлению тесных связей с Востоком коринфского тирана, вероятно, подтолкнуло осознание выгод от использования восточных рынков. Возможно, западные колонии, развившие к концу VII в. до н. э. в какой-то мере собственное ремесленное производство, уже не могли полностью поглощать продукцию увеличившейся при покровительстве Кипселндов коринфской индустрии.

Для благоприятного развития экономических отношений с Востоком необходимо было установление дружеских связей с государствами, занимавшими в этом регионе ключевое положение на торговых путях, и прежде всего с Милетом.108 Стремление коринфских торговцев к установлению связей с восточными рынками и послужило причиной сближения Коринфа с Милетом.

В своем сочинении Геродот упоминает о посольстве коринфского тирана в Милет, посредством которого был заключен союз между Периандром и милетским тираном Фрасибулом (V, 92).

Сближение Милета и Коринфа было выгодно для обеих' сторон. Милетские торговцы получили доступ к колониям Италии, на что указывает распространение в конце VII в. до н. э. на Западе ионийской керамики.109 Согласно сообщению Геродота, одним из основных торговых партнеров Милета становится Сибарис (VI, 21). Коринфский импорт, датируемый последней четвертью VII в. до н. э. проникает на побережье Черного моря,110 в Египет 3S и в Лидию.111 На связи Коринфа с Египтом, помимо археологических данных, указывает имя племянника и наследника Периандра, Псамметиха (Arist. Pol., V, 9, 22, 1315 b; Nic. Dam., fr. 59), являвшееся эллинизированной формой имени двух египетских фараонов: Псамтика I и Псамтика II.

112 Взаимоотношения Коринфа с Лидией также нашли отражение в античной традиции. Известно, что лидийские цари из династии Мермнадов хранили свои подношения Аполлону Пи- фийскому в сокровищнице коринфян (Hdt., I, 14; 50—51; Paus., X, 13,5), а из сообщения Геродота мы узнаем, что Периандру были известны оракулы, передаваемые пифией правителям Лидии [I, 19].

Вероятно, лидийские цари, будучи чужеземцами, не имели доступа в Дельфийское святилище и их посредником в отношениях с божеством были Кипселиды. На связь Периандра с лидийским двором указывает и отправление коринфским тираном к царю Алиатту керкирских юношей, захваченных после подавления восстания на Керкире (Hdt., III, 48; Nic. Dam., fr. 59, 3).

Для облегчения связей западных рынков с восточными при Периандре были проведены работы по улучшению путей через Истм.

Диоген Лаэрций сообщает, что коринфский тиран намеревался прорыть через перешеек канал (I, 99), однако осуществление этого плана при тогдашнем уровне развития техники было невозможно и Периандр ограничился сооружением в районе Схена, наиболее узком месте Истма, диолка.113 Диолк представлял собой мощеную камнем дорогу, по которой на специальных устройствах транспортировали корабли из Сарониче- ского залива в Коринфский и обратно (ср. Apistoph. Thesm.,, 647—649). Значение диолка усиливалось опасностью плавания вокруг Пелопоннеса, так как на южной оконечности полуострова у Малей мореплавателей подстерегали частые в этих местах штормы, вследствие чего уже в древности бытовала пословица: «Малей, обогнув, позабудь об обратном пути» (Strab., VIII, 6, 20; пер. Г. А. Стратановского). Кроме того, путь через Истм к западным колониям был значительно короче.

Археологические исследования на Истме показали, что основная часть диолка принадлежит V в. до н. э., но в более низких пластах были обнаружены остатки более раннего настила.114 Форма букв, выбитых на отдельных плитах настила, вероятно, для удобства при их укладке, указывает на принадлежность их времени Периандра.115

Согласно традиции, Периандр, в отличие от своего отца, не7 вводил прямых налогов, довольствуясь доходами с городского' рынка и гаваней (Arist., fr. 611, 20). Пошлины от перевозки кораблей через диолк, по-видимому, также шли в пользу тирана.116 Сумма этих доходов могла быть значительной, поскольку Периандр позволял себе при этом проводить широкое строительство и выведение колоний.

Подобно другим тиранам, Периандр оказывал покровительство представителям науки и искусства. В Коринфе, по сообщениям традиции, часто собирались для своих бесед мудрецы (Plut. Conv. Sept. Sap., 1—2; Diog. Laert., 1,99). Большую часть своей жизни при дворе коринфского тирана провел известный лесбосский поэт Арион (Hdt., 1, 23—24; Pind., 01., ХНІ, 16; Plut. Conv. Sept. Sap., 18; Paus., Ill, 25, 7). С именем последнего связывают изобретение дифирамба, гимна в честь, бога Диониса. В связи с этим ряд исследователей предполагает, что Периандр, подобно Писистрату, ввел в официальный культ почитание популярного в народе божества плодородия.117'

В правление Периандра Коринф достиг высшей точки своего расцвета, а репутация коринфского тирана как мудрого правителя распространилась по всей Греции.118 На это указывает и выбор Периандра посредником в военном конфликте Афин с Митиленой (Hdt., V, 95; Strab., XIII, 1, 38—39), и включение его в состав «Семи мудрецов» (Arist., fr. 517; Paus., 1, 23; Plut., Sol., 3—4; Diog. Laert., 1,41). И только более поздняя- традиция, враждебная тирании, пытается пересмотреть традиционный список мудрецов и заменить коринфского тирана другой, более подходящей, с их точки зрения, фигурой (Plat. Protag., 343а; Paus., 1, 23, 1; Diog. Laert., 1, 98; Aelian., XII, 35).

Вместе с тем последние годы правления Периандра, были явно омрачены новым ростом оппозиции против его режима.119 К оппозиции, возможно, примыкали и некоторые родственники тирана, тяготившиеся его властью. Отражение этого можно усмотреть в рассказе Геродота о ссоре Периандра со своим- сыном Ликофроном (III, 50—53). Г. Берве даже полагает, что» Ликофрон создал в окрестностях Коринфа собственную тиранию, независимую от отца.120 Предположение немецкого историка основано на сообщении Николая Дамасского о гибели Ликофрона при установлении тирании у периэков (fr. 59,1). Из других источников мы знаем, что Ликофрон был назначен Периандром правителем на Керкиру и погиб во время восстания ее жителей (Hdt., III, 53; Diog. Laert., I, 95). Поэтому под периэками Николая Дамасского, скорее всего, следует понимать керкирян. Независимое от Коринфа правление Ликофрона традицией не подтверждается.

Недовольство коринфян правлением Периандра, возможна, усиливалось негативными чертами его характера.121 В традиции’ сохранились сведения о жестокости тирана даже по отношению к своим близким. Часть рассказов о жестокости Периандра, вероятно, создана поздней традицией, враждебной тирании,122 но определенная доля истины, по-видимому, в них отражена. Источники сообщают, что Периандр в гневе убил собственную жену Мелиссу и надругался над ее телом (Hdt., III, 50; Paus., II,

28, 8; Diog. Laert., I, 94), длительное время преследовал своего сына Ликофрона, оплакивавшего смерть матери (Hdt., III,

50—53; Diog. Laert. loc. cit). Позже от рук Периандра погибла его невеста Радина (Strab., VIII, 3, 20). В. Форрест, сравнивая характеры коринфских тиранов и римских императоров, обращает внимание на определенное сходство между Кипселом и Августом, Периандром и Тиберием.123

Правление Периандра, согласно традиции, продожалось более сорока лет (Arist. Pol., V, 9, 22; Diog. Laert., I, 98). После смерти тирана власть в Коринфе наследовал его племянник Псамметих, так как собственные дети Периандра погибли еще при жизни отца (Nic. Dam., fr. 59, 1; ср. Arist. loc. cit.). Однако Псамметиху не суждено было воспользоваться преимуществами своего положения: через три года после принятия им власти тирания Кипселидов была свергнута.

В данной статье мы попытались показать сложность, противоречивость и невозможность однозначной оценки внутренней политики, проводимой тиранами.

Захватив после свержения аристократии власть в полисе, тираны, безусловно, стремились к укреплению своего режима. Однако в отличие от восточной деспотии они не имели широкой социальной базы в лице разветвленного бюрократического аппарата или армии, стоящей вне общины. Поэтому для осуществления, своих честолюбивых замыслов они не могли опираться только на репрессивные методы и вынуждены были проводить более гибкую политику, часто идя на значительные уступки требованиям своих сограждан.

ния в архаический период складывались на материале преимущественно Балканской Греции и Сицилии. Тирании же в полисах Малой Азии, в особенности Ионии, гораздо реже попадали в поле зрения исследователей. Показательно, что из более чем двух десятков старших ионийских тираний обстоятельна изучена лишь тирания Поликрата на Самосе.124

Эта ситуация объясняется во многом фрагментарностью и недостаточной информативностью источников: о большинстве

ионийских тиранов нам не известно ничего, кроме имен и способа завоевания власти. Впрочем, о правлении некоторых из них сохранились рассказы, главным образом позднеантичных авторов, повествования, в которых через полулегендарную завесу проступают некоторые реальные подробности облика тиранов и их правления.

Одним из таких ценных свидетельств представляется рассказ уроженца Эрифр Гиппия125 относительно установления в этом ионийском городе тиранической формы власти. Фрагмент из первой книги истории Эрифр Гиппия сохранился в переложении Афинея (VI, 74—75, р. 258 f — 259f).

Гиппий рассказывает, что против басилея Эрифр Кнопа составили заговор трое его приближенных, Ортиг, Ир и Эсхар. Однажды, когда Кноп поехал в Дельфы, они, находясь на корабле в его свите, связали басилея и бросили его в море. Затем направились на Хиос, взяли отряд у хиосских тиранов Ам- фикла и Политекна и тайно вернулись в Эрифры. Во время всенародного праздника в честь Артемиды Строфеи по сигналу трубы крепость Эрифр была захвачена Ортигом и его сторонниками, многие из друзей Кнопа были убиты, а жена басилея, Клеоника, бежала в Колофон. Ортиг, Ир и Эсхар утвердили в Эрифрах свою тиранию. С помощью хиосского отряда они уничтожили всех противящихся им, отменили действующие законы: и стали управлять Эрифрами по своему произволу.

Тираны, как пишет Гиппий, не допускали граждан в верхний город, за стенами же его, перед воротами, они построили дикастерий и вершили суд, надев пурпурные плащи и хитоны, окаймленные пурпуром. Тираны носили роскошные одежды, вычурную обувь, золотые украшения, подобные женским, отпускали длинные волосы, укладывая их локонами и перехватывав диадемами. Ортиг и его соправители заставляли одних эриф- рян носить их носилки, других — сопровождать, третьих — идти впереди, расчищая путь. В своих бесчинствах тираны дошли до того, что приказывали гражданам приводить к ним своих жен и дочерей, принуждали к сожительству юношей, непови- нующихся же наказывали смертью. Когда кто-нибудь из приближенных тиранов умирал, эрифрян, истязая бичами, заставляли с громкими воплями их оплакивать.

Так продолжалось, заканчивает свой рассказ Гиппий, до тех пор, пока не вернулся с отрядом брат убитого басилея Кно- па, Гиппот. Гиппот, поддержанный эрифрянами, истребил тиранов и их приверженцев, после чего восстановил прежние порядки.

В истории эрифрской тирании, рассказанной Гиппием, прежде всего обращают на себя внимание те характерные особенности власти тиранов и их правления, которые хорошо известны по классическим образцам старших тираний Балканской Греции и Ионии, перекликаются с ними и порой совпадают даже в подробностях установления власти и политики тиранов.

Отметим, во-первых, что тирания Ортига, Ира и Эсхара устанавливается в результате заговора и насильственного захвата власти. Аналогичную ситуацию мы видим в Афинах (попытка установления тирании Килоном. — Her., V, 71; Thuc., 1, 126; приход к власти Писистрата. — Arist. Ath. рої., 14,1), на Самосе (узурпация власти Поликратом и его братьями.— Polyaen., 1, 23) ,126 Сходным образом, вследствие заговора и свержения правящего царского рода Басилидов, утверждается тирания Пифагора в Эфесе (Baton Sinop., FgrHist 268 F 3).

Далее, эрифские узурпаторы опираются на военную помощь аристократии других государств подобно Писистрату (Arist. Ath. рої., 15, 2; Her., I, 61) и Поликрату (Her., Ill, 45; Polyaen., 3,23).

Опираясь на силы извне, тираны уничтожают своих политических противников. Параллельные факты мы встречаем в истории правления ионийских тиранов Фрасибула (Her., V, 92) и Пифагора (Baton Sinop., FgrHist 268 F 3) соответственно в Милете и в Эфесе.

Ортиг и его соправители притесняют сограждан, подвергают их всевозможным унижениям. Аналогичные примеры можно найти в политике афинских Писистратидов (Thuc., VI, 54—56; Arist. Ath. рої., 18—19), коринфского тирана Периандра (Her., V, 92), Поликрата на Самосе (Her., Ill, 44—45).

И, наконец, роскошь быта эрифрских тиранов находит па раллель в рассказах античных авторов о богатстве и пышности двора самосского тирана Поликрата (Her., III, 40—41, 123, 131, 142; Aelian., IX, 4; XII, 25; Athen., XII, 57, p. 540 d—f).

Вместе с тем в изложении Гиппия эрифрская тирания отмечена особым колоритом, который придают ей суровость тиранического режима, откровенный произвол, чинимый Ортигом и его соправителями: тираны пренебрегают существовавшими

общинными установлениями, вершат суд по собственному произволу, творят беззакония.

Подчеркнем также, что в истории эрифрской тирании определенно выступает недемократичность социальной опоры тиранов и их политики, проникнутой не только грубым произволом и насилиями, но и страхом перед согражданами, стремлением удержать свою власть. В этой связи показательно, что тираны не допускают эрифрян в верхний город, фактически изолируют себя от народа. Недемократическую природу власти эрифрских тиранов подчеркивает и то обстоятельство, что Ортиг и его сторонники захватывают власть, обманув граждан, помимо воли и желания народа, а свержение тирании Гиппотом, братом убитого басилея Кнопа, совершается при поддержке эрифрян (Athen., VI, 75, р. 259 е).

Таким образом, рассказанная Гиппием история эрифрской тирании вновь убеждает в невозможности связать старшую тиранию с интересами и задачами демократического движения, представить ранних тиранов выразителями народных интересов, как это не раз предпринималось в зарубежной и особенно в советской историографии.127

Остается открытой проблема датировки эрифрской тирании. Одни исследователи отождествляют басилея Кнопа с Кнопом, сыном афинского басилея Кодра, ойкистом Эрифр времени ионийской миграции, то есть датируют историю, рассказанную Гиппием Эрифрским, серединой XI в. до н. э.128 Другие, в том числе Г. Хаксли, относят эрифрскую тиранию к концу VIII в. до н. э., связывая эти события с упоминанием Аристотеля об уничтожении монархии Басилидов в Эрифрах (Arist. Pol.. V, 5, 4, p. 1305 b).129 Однако согласиться с первой датой не позволяет явное несоответствие характера эрифрских событий духу времени, социально-политической ситуации XI в. до н. э.: период массовых миграций сопровождался не борьбой аристократических кланов за власть в общине, как это мы видим в Эрифрах, а временным усилением власти басилеев, ойкистов ионийских поселений, консолидировавших общины ионийцев — переселенцев на новых землях.130

Что же касается более поздней датировки, связываемой с сообщением Аристотеля, то следует отметить, что у Аристотеля речь идет об окончательном упразднении монархии, в эрифр- ской же истории Гиппот восстанавливает существовавшие до тиранов порядки, т. е. монархию. Правда, Гиппий упоминает имена хиосских тиранов Амфикла и Политекна, которые предоставляют заговорщикам военный отряд, но время их правления тоже неизвестно. Таким образом, следует признать ненадежность всех доводов для определения точного времени эрифр- ской тирании.

Впрочем, история басилея Кнопа, его убийства заговорщиками и установления жестокой тирании отмечена многими деталями древнего быта: откровенно насильственные методы господства тиранов, попрание ими интересов и достоинства сограждан уводят в глубокую древность, к началу архаического периода, ко временам всесилия аристократических группировок и бесправия, безгласности народной массы, в тот период, когда рядовые граждане греческих общин не поднялись еще на борьбу против экономического гнета знати за политические права и гражданские свободы. Подобные же мысли относительно глубокой древности эрифрской истории рождает и описание пурпурных царских одежд тиранов, их уложенных локонами длинных причесок, вычурной обуви и украшений. Невольно возникают ассоциации с раннеархаическим бытом колофонской аристократии, описанной Ксенофаном (fr. 3 Diehl).131

В заключение — несколько слов относительно места эрифрской тирании среди других известных нам тиранических режимов архаической Ионии. Эрифрская тирания в сопоставлении с тиранией Пифагора в Эфесе, Фрасибула в Милете, Поликрата на Самосе представляет, по нашему мнению, начальную ступень, ранний тип в развитии этой формы правления в условиях архаической Ионии. Если эрифрские тираны управляют методами ничем не прикрытого, откровенного насилия, грубо попирают права граждан, то Пифагор в Эфесе конца. VII в. до н. э. уже вынужден считаться с народной массой. Как рассказывает Батон Синопский, Пифагор демагогически заигрывал с народом, «обнадеживая его обещаниями и подкармливая частью награбленной добычи» (Baton Sinop., FgrHist 268 F 3).

Правление же Поликрата Самосского, проводившего работы по украшению и благоустройству города, привлекавшего к своему двору знаменитых архитекторов, скульпторов, поэтов, ученых, приобретает уже облик «просвещенной тирании», тяготеющей к эллинистическим образцам.