В советской антропологической литературе давно наметилось деление антропологической науки на три раздела: антропогенез, расоведение и морфология. Расоведение, в свою очередь, в соответствии с традицией делится на две ветви — изучение древнего населения, т. е. палеоантропо- логия, и изучение современного населения, т. е. этническая антропология. Иногда последний термин употребляется как синоним расоведения, что лишено смысла, так как в расоведение входят многие проблемы, в основ- ном биологического характера, выходящие за пределы этнической антро- пологии в узком смысле слова (т. е. науки об антропологическом составе народов земли). Такое разграничение расоведения на две составные части создает трудности, так как в западноевропейской и американской лите- ратуре под палеоантропологией понимается вообще изучение древнего населения вне зависимости от того, относится ли оно к виду современ- ного человека или к ископаемым формам. Но помимо этой чисто формаль- ной трудности, мы сталкиваемся в этом случае и с трудностью теоретиче- ской, а именно с неоправданным противопоставлением методов изучения скелетов, скажем, неолитического и нпжнепалеолитического времени, чего на самом деле нет: изучение их различается только программой из- мерений. С другой стороны, этническая антропология, под которой под- разумевается антропология современных народов, немыслима без анализа их прошлого, т. е. без палеоантропологии. При такой классификации для исторической антропологии вообще нет места в системе антропологпческих знаний. Она не соотносится пол- ностью с расоведением, так как исторические вопросы решаются с по- мощью антропологических данных и тогда, когда речь идет о древних гоминидах. Почти 40 лет назад С. П. Толстов предсказал, что непосред- ственные предки человека должны были быть мясоедными существами и, следовательно, заниматься охотойИзучение морфологии и образа жизни австралопитеков подтвердило эту гипотезу 2. Безразличен ли тот факт, что австралопитеки занимались охотой, для понимания начальных этапов развития хозяйства, т. е. для чисто исторической проблемы? Ви- димо, нет. Имеет ли значение для историков палеолита уровень умствен- ного развития населения, восстанавливаемый с помощью слепков внут- ренней полости черепной коробки — эндокранов? Видимо, имеет, если принять во внимание то, какой интерес вызвали работы В. И. Кочетко- воп. развивающей и пропагандирующей у нас эту специальную область антропологической науки. Как можно судить о продолжительности жиз- ни древних гоминид, уровне детской смертности в нижнем палеолите или о соотношении полов в первобытном стаде? Только с помощью антропо- логических данных. Таким образом, исторические сведения можно из- влечь из антропологического материала не только в том случае, когда мы имеем дело с современным человеком, но и тогда, когда исследуются его предки. Следовательно, историческая антропология — а под ней целе- сообразно подразумевать всю совокупность антропологических наблюде- ний, из которых можно извлечь историческую информацию (термин «историческая антропология» особенно широко употребляется в немец- кой литературе, но там под ним подразумевается изучение антропологи- ческого состава современных и древних народов в связи с этнической историей, т. е. часть расоведения),— хронологически шире расоведения, охватывает и расоведение и антропогенез. Но в то же время она не вклю- чает биологическую проблематику, входящую в эти два раздела, или, точнее говоря, включает лишь те биологические вопросы, которые нераз- рывно связаны с решением исторических задач. Каким материалом располагает историческая антропология? Этот ма- териал разнообразен и, что самое главное, отражает такие структуры человеческого организма, которые наследуются независимо. Это означает, что генетический вывод, опирающийся в основном на антропометриче- ское исследование, может быть проверен с помощью данных о группах крови, дерматоглифики, одонтологии, изучения физиологических реак- ций. Совпадение результатов исследования разных систем в значительной мере увеличивает достоверность вывода о генетическом родстве исследуе- мых этнических групп. Поэтому антропологи и стремятся сейчас ко все- мерному расширению программы полевых обследований, включая в нее все новые и новые признаки. Народы Приуралья и Западной Сибири объединяются в антропологи- ческих классификациях в уральскую группу антропологических типов, занимающую промежуточное положение между европеоидами и монголои- дами. Среди антропологов давно идет спор, каково его происхождение: является ли оно следствием давнего смешения между европеоидами и монголоидами, или в окрестностях Уральского хребта издавна формиро- валась промежуточная комбинация признаков, сохранившая недифферен- цированность по отношению к обеим расам. Недифференцированные труппы обычно занимают среднее положение между крайними формами лишь по отдельным признакам, выходя по другим за пределы изменчи- вости в этих крайних группах. Изучение узора пальцевых и ладонных линий у народов Поволжья показало, что они занимают по нему, так же как и по строению лица, промежуточное место между монголоидами и европеоидами3. Этим наблюдением были серьезно укреплены позиции сторонников смешанного происхождения представителей уральской расы, а следовательно, историко-этнологические выводы о формировании наро- дов Прцуралья и Западной Сибири в процессе смешения этнических эле- ментов западного и восточного происхождения. Предметом страстных споров на протяжении многих лет было проис- хождение населения Канарских островов. С кем только не связывались его генетические истоки! Еще и теперь, в частности, встречаются попыт- ки преувеличить трудности, с которыми сталкивается исследователь этно- генеза гуанчей, и представить последних как остатки древнего населения мифической Атлантиды4. Между тем, морфологически гуанчи очень сходны с древними жителями Северной Африки — высокорослыми и мас- сивными. Эти особенности заставили некоторых исследователей этногене- за и физического тина населения Канарских островов видеть в нем потом- ков кроманьонцев Европы. Наметилось противоречие между результата- ми антропологических, с одной стороны, историко-этнологических и линг- вистических исследований — с другой, последние выявили генетические связи между гуанчами и населением Северной Африки. После того как в Северной Африке удалось найти у древнего населения аналогичные ан- тропологические особенности, противоречие это отпало. Но последним и очень веским антропологческим доказательством североафриканского происхоящения гуанчей послужило определение групп крови системы АВО у мумий из пещерных погребений Канарских островов. Распределе- ние этих групп крови оказалось почти тождественным аналогичному рас- пределению в Северной Африке 5. В связи с оригинальными гипотезами Хейердала оживился интерес к путям заселения Полинезии. Против заселения Полинезии в направлении с востока на запад были приведены самые разнообразные, в том числе и антропологические, аргументы6. Изучение одонтологических особенно- стей разных островных групп полинезийцев показало, что частота лопато- образных резцов уменьшается по направлению с запада на восток, т. е. одонтологические данные находятся в большем соответствии с гипо- тезой заселения Полинезии из Юго-Восточной Азии, чем с противополож- ной стороны 7.