Глава 9 ГЕЛОН ГЕРОДОТА КАК РЕЛИКТ МИФОПОЭТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ О НАСЕЛЕНИИ ГРЕКО-АРИЙСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ И КУЛЬТУРНОЙ ОБЩНОСТИ ЭПОХИ БРОНЗЫ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ.
Хорошо известно: при анализе событий далёкого исторического прошлого историк лишён возможности подтвердить (или опровергнуть) правоту своих концепций экспериментом. В результате, почти единственным средством проверки в этом случае остаётся указание и перечисление различного рода диахронных и синхронных как по времени, так и по месту концентрации конкретных фактов, различного рода совпадений, в особенности многократных, и более того, друг друга дублирующих. Именно таким способом доказывают правильность дешифровки древних систем письменности, генетическое родство языков и археологических культур.1 Производство такого рода исследований имело своим следствием констатацию в науке такого парадаксального, на первый взгляд, факта, согласно которому наличие глубоких связей между удалёнными друг от друга культурными очагами и этническими группами представляет собой скорее правило, чем исключение. Причём, связи эти удаётся обнаружить, прибегая к анализу многочисленных совпадений и в мифах, и в свидетельствах эпоса, и в историко-литературной традиции, и археологических источниках древности.2 Решение проблемы «исконных эллинов» Гелона Геродота в указанном отношении, как показывают результаты, проделанной автором работы, не составляют никакого исключения.3 Однако для того, чтобы убедиться в этом, нам представляется необходимыми ещё раз обратиться к тексту нарратива «отца истории», где содержится информация в интересующем нас плане. В развитие своего рассказа об этногеографии и политической истории Скифии в IV книге своего труда Геродот, в числе других аспектов с ними связанных, остановил своё внимание и на описании открывавших и закрывавших пространство от Истра до Танаиса племенах скифского хин- терланда. Среди них его особое внимание привлекли в первую очередь те из них, которые оказали содействие царским скифам в войне с войсками Дария I (514/512 гг. до н. э.), по причине чего «отец истории», как следует думать, и попытался собрать и представить своему греческому слушателю, характеризующие их образ жизни, географические, этнографические, генеалогические, лингвистические, исторические и хронологические факты. Геродот пишет: «... (IV, 20)Севернее этих царских скифов живут ме- ланхлены (Metaxyxtaxivoi) — другое, не скифское племя (выше, в IV, 102 мы узнаём, что до страны меланхленов от моря вглубь страны — 20 дней пути- Н.П.).4Севернее меланхленов, — продолжает он, — насколько мне известно, простирается болотистая и безлюдная страна (де то катилЕрбе Xijiivai кш eprjfioq). (21) За рекой Танаисом — уже не скифские края, но первые земельные владения (А.ак?1имени иирки. Они также промышляют охотой...Над иирками к востоку живут другие скифские племена. Они освободились от ига царских скифов и заняли эту землю... (24)...Народы, живущие по сю сторону до этих лысых людей (аргиппеев-Н. П.), хорошо известны, так как к ним приходят скифы. Ведь сведения о них можно легко получить...и от эллинов из Борисфенит- ской торговой гавани и прочих понтийских торговых городов...... После представления «этнокарты» периферии Скифии «отец истории» обращается к рассказу о ближайших союзниках скифов в войне с персами — племенах будинов и о жителях деревянного города в их стране под названием Гелон». (108) В их земле, — сообщает историк, обращаясь к подробностям, — находится деревянный город (лок;) под названием Гелон (ГЕА.ОУ6аргументов. Из них первостепенное значение приобретает, имеющая длительную историографическую историю, оценка адекватности данных «отца истории» о Скифии вообще, г. Гелоне и его населении в частности. Co времени Ф. Якоби они давно определены специалистами и это избавляет от необходимости специального их рассмотрения. На первом месте, как подчёркивает Геродот, у него стоят личные наблюдения (opsis), затем сведения, добытые личными расспросами (akoe, istoriae) или его знакомство с историями (istoriae), излагавшимися знатоками и очевидцами15, а также данные, выявленные им на основе собственных исследований (gnome). При этом даже самые принципиальные оппоненты его аутопсии признают, что «рассказ Геродота о городе Гелоне скорее всего восходит к akoe или istoriae, но никак не к opsis.16 В указанном отношении весьма примечательна оценка, данная труду «отца истории» М. И. Ростовцевым. По мнению этого крупнейшего специалиста по истории Северного Причерноморья в античную эпоху, историк обратился прежде всего к материалам предшествовавших ему источников, с помощью которых он дополнял свои личные наблюдения. При этом, как полагал М. И. Ростовцев, он невольно соединял знания прошлого с качественно изменившейся действительностью своего времени, в чём и заключалась главная специфика произведения Геродота как исторического источника. По образному выражению учёного, автор Скифского логоса в развёртывании своего повествования сопрягал более широкие и географически и хронологически данные своих предшественников с «узким кругозором» греков Ольвии Понтийской.17 Иными словами, М. И. Ростовцев был первым, кто поставил задачу расчленения повествования Геродота на разные исторические, восходящие к ранней ионийской традиции, старшим и младшим логографам, кругу ольвийских источников, пласты с целью формирования единых предметно-хронологических фрагментов знаний по древней истории Скифии.18 Что касается конкретных источников, то к настоящему времени практически не вызывает сомнений использование им данных, извлечённых и критически осмысленных из эпических поэм (в нашем случае — поэмы Аристея Проконнесского), трудов своих предшественников и современников, из архивов Дельфийского храма и эпиграфических источников, а также из рассказов надёжных информаторов (наподобие дяди скифского царя с греческим (ликийским?) именем Тимн). Нельзя исключать и роли свидетельств, полученных «отцом истории» от греческих эмпоров из понтийских гаваней, от которых он заимствовал представления о размерах Понта Эвксинского, и возможно, свидетельства относительно, как бы мы сейчас сказали, представлений эллинов о генеалогии, мифологии, эпической и современной истории скифов.19 Список результатов источниковедческих аспектов ге- родотологии, подтверждающих тезис о более детальном знакомстве «отца истории» с источниками об истории тех стран и народов, о которых он рассказывал и его стремлении к подаче проверенной и критически выверенной (насколько это можно было в его время) информации можно продолжать и продолжать. Во всяком случае, с точки зрения интересующего нас аспекта вполне можно вывести заключение как о точности, так и многоуровневости информационных «полей» и Скифского логоса в целом, и рассказа о г. Гелоне в стране будинов в частности. К этому следует добавить и то, что, во-первых, Геродот сообщает о фактах, которые он лично узнал и критически обработал, а во вторых, выведенное специалистами наблюдение, согласно которому «отец истории» никогда не давал древним этносам случайных определений.20 He менее важным в процессе поиска ответа на поставленный вопрос представляется выявление аргументации относительно трактовки смысла, заложенного Геродотом в использованную им в тексте рассказа о жителях Гелона фразу то apxaiov ''EM.TJVE*;.21 Обычно её интерпретировали либо как «издревле были эллины» (Стратановский), «древние» (А. И. Доватур), «с давнего времени» Ф. Г. Мищенка, «давние, прошлые» (Fehling), либо как производную от прилагательного go palai. Между тем, внимательное изучение существующих словарей, в том числе и этимологических, показало, что среди других ближе всего передают смысл, вложенный в данное словоупотребление Геродотом, прилагательные «исконные, первоначальные, изначальные». Проделанный нами сравнительный анализ случаев подобного словоупотребления в других нарративных источниках имел своим следствием констатацию факта о её широком применении в том случае, когда требовалось сделать акцент на исключительной древности чего-либо: будь то вещь или глубокие исторические корни происхождения того или иного этноса. Достаточно сказать, что в тексте Скифского логоса такое определение встречается, по меньшей мере, ещё дважды. В первый раз Геродот обращается к его употреблению первоначального очага Скифии, который он размещает в непосредственной близости от заппаднопонтийского города Истрия, называя его «древнейшей, исконной Скифией» (ij aprjair) акиGirj (IV, 99), Второй раз практически идентичное словоупотребление он допускает в описании культа священного меча у скифов и почитании ими бога, напоминающего греческого Ареса (aKivaKrjg oidrjpeoкультуры.31 Более того, присутствующее в нём слово дг]|иопредположения можно сослаться на сопоставление данных, присутствующих в произведениях античных авторов относительно времени правления египетского царя Сезостриса/Везосиса и первого «скифо-египет- ского» конфликта. Оставляя в стороне вопросы точности передачи имени царя, реальности его самого или принадлежности представляемой ими информации к фольклорно-мифологическому уровню, реальности его войны с царём «скифов» Танаосом/Танаусисом, как бы последнее неправильно было прочитано интерпретаторами текстов Юстина/Иордана, остановим внимание на цифровых данных, иллюстрирующих имевшие место в ранней и поздней античной традиции по этому вопросу представления. Сначала вспомним, что по Геродоту годы правления самого первого египетского царя звали Миной (Miva), причём от Сезостриса его отделяло правление ещё 330 царей (Herod., И, 98-102). По мнению Дикеарха, этот последний правил Египтом за 2500 лет до взятия Трои. Расчеты показывают на дату 3740 г. до н.э., что нисколько не противоречит данным о царствовании т. н. О династии в долине Нила.48 Если выявленная датировка уводит в глубокое прошлое истории Древнего Египта (подсчёты по методике Геродота восстанавливают дату (11055 г. до н. э. сопоставимую с данными Платона о продолжительности египетской истории (9594 г. до н.э.), то свидетельства Помпея Трога и Павла Орозия возвращают нас практически к той дате, которая восстанавливается по другим источниками как 2032 г. до н.э. При этом Помпей Трог рассказывает, что египетский царь Везосис (Vezosis) потерпел поражение от скифов, царём которых был Танаос, за 1300 лет до основания Рима (Just., I, I, 6; II, 3, 8-184 Oros., Adv. Pag., I, 4, I; lord., Get., 6 (fr. 36a-b Seel). Подсчёт показывает на время 2053 г. до н.э. Возникает вопрос: а случайны или неслучайны совпадения генеалогической хронологии, и если не случайны, то не стоит ли за данными поздней традиции сокрытое, забытое, переоформленное в ней знание относительно гиксосской инфильтрации в дельту Нила и пребывания там Даная и его народа, что и засвидетельствовал в своём труде Геродот?49 Несколько ниже мы попытаемся найти ответ на этот вопрос. В данном случае обращают на себя внимание персонажи, присутствующие в генеалогии бога Диониса и имеющие отношение к Северному Причерноморью как минимум. Так, Инах — в греческой мифологии бог одноимённой реки — представляется сыном Океана и Фетиды. Более того, он — царь Apro- лиды и отец дочери по имени Ho, которая преследуемая Герой, бежала через Боспор Киммерийский в Египет и там родила от Зевса сына Эпафа, являвшегося в свою очередь родоначальником многих героев, в том числе Даная, Египта, Данаи и Персея. Если принять во внимание традиционное отождествление Эпафа греческих мифов с египетским царём гиксосской династии Апопи, появляется возможность определения хронологической привязки развёртывания основных сюжетных линий данного цикла — 1750-1650 гг. до н.э. Ещё более показательна и информативна отложившаяся в нём ономастика. Имена Данай, Даная, Египт и Персей можно воспринимать как отражение полиэтничности гиксосского союза племён, захвативших восточную часть Нильской дельты, часть которого, по всей видимости, составляли, засвидетельствованные соответствующими именами, праэллины (данайцы=ахейцы). Выявление такого обстоятельства позволяет воспринимать указанную информацию как весьма специфическую передачу амальгамы реальных событий истории, по причине давности превращённой в сгусток переосмысленных, в иных местах перевернутых с ног на голову (а потому вызывающих у нас недоверие), конкретных фактов, воспринимаемых в античности с точки зрения современных тому или иному автору знаний. Как можно было убедиться, такой же характер (тип) носит информация, отложившаяся в греческих мифах, излагаемых в эпической поэзии, произведениях мифографов, историков, трагических поэтов и учёных эпохи эллинизма. Что мифологическая (точнее генеалогическая хронология греческих мифов, опиравшаяся на счёт времени по поколениям) достаточно точно отражает историческую действительность, на наш взгляд, находит доказательство как в соответствующих пластах генеалогической хронологии составителей Вед, так и в примерном соответствии той и другой с датировками обоснования древних протогреков и протоиндийцев в местах своего нового обитания на Балканах и в Северо-Западной Индии, устновленными к настоящему времени методами лингвистики, филологии и археологии. Они показывают поразительное сходство и практическую идентичность генеалогической хронологии древних индийцев (ведических ариев) и древних греков. Так, время правления Икшваку, 57 представителя правившей в Айодхье «солнечной» династии, относится к 2019 г. до н.э., т.е примерно совпадает с временем прибытия Эака в Элладу (2032 г. до н.э.). Ещё более красноречиво выглядит время правления правнука Икшваку Рамы, выпадающего на 1919 г. до н. э. Представляет интерес и вполне вписывающаяся в установленную хронологию дата жизни Пуруваса и правителей рода Пуру, относившихся к пятому поколению после сына Сомы и Ила, т.е. 1864 г. до н. э.50 Наконец, время Вагху, выпадает на 1106 г. до н.э., т.е. отстоит на 100 лет от даты окончания Троянской войны по данным Пароссской надписи. В данный круг генеалогической хронологии вполне вписывается и информация о времени жизни пророка Зороастра, сохранившаяся в представлениях его первых приверженцев — 1738 г. до н. э.51 Составители Вед фиксируют общность происхождения царей разных династий и полиэтничную структуру обществ, которыми они управляли. Заметим, что такая же картина просматривается и в известиях античной мифологической и литературной традиции относительно взаимодействия племён греко-фрако-фригийской и индоиранской общностей на территории будущей Эллады. Показательными являются в указанном отношении, зафиксированные этногенетическими мифами греков (и совпадающие с датировками современной лингвистики) их представления о самом первом своём появлении на территории Балканского полуострова.52 Первым в указанном ряду можно назвать информацию относительно гибели Атрея от руки Эгисфа. То обстоятельство что дети Атрея, Агамемнон и Менелай, согласно традиции находились на попечении этолийского царя Ойнея/Энея, а также то, что само это убийство имело место в годы правления в Сикионе царя Полифида - (Paus., II, 18, 4), позволяет, как нам представляется, опираясь на представления древних греков о временной жизни одного поколения (33, 5 года по Геродоту), реконструировать примерную дату, зафиксированного в мифах события — 2032/1982 гг. до н.э. потомка местных династов в 24-ом колене. Точно также представляется возможным определить время правления одного из вождей эллинов, с которым они пришли в Грецию. В данном случае полезной оказывается информация мифов о генеалогии царей Арголиды, сохранённая также Павсанием (Paus., III, 11, I). По его данным от Фарипа, первого царя до Пирра, сына Ахилла, можно насчитать 18 поколений. Производимые подсчёты (как по максимуму, так и по минимуму), дают даты 1867/1834 гг. до н.э. Примерно, на тоже время указывают подсчёты о времени жизни Ликаона, сына Пеласга, потомка того населения Арголиды, с которым праэллины столкнулись по прибытии на Пелопоннес. Согласно традиции он жил за 18 поколений до Троянской войны, т. е. в 1843/1783 гг. до н. э. Весомое подтверждение упомянутая генеалогическая хронология встречает в труде Дионисия Галикарнасского, посвящённого истории Рима. Свидетельствуя о древнейшей колонизации Италии, он не только называет переселившихся сюда аборигинов (boreigones) и энотров эллинами, но и сообщает о заключении между ними и пеласгами общеэллинского союза против сикелов, автохтонного населения Италии до их прихода. При этом, италийских пеласгов, как и аборигинов, греческий историк римского времени склонен называть как arhaios Hellenes, переселившихся с Пелопоннеса во главе с Ахеем, Фтием и Пеласгом по причине изгнания оттуда куретами и лелегами (Dion. Hal., I, 9, I; 10, 1-2; 11-20). Благодаря Дионисию (а также следует общераспространённой у античных авторов традиции вести счёт исторического времени по поколениям) мы имеем возможность составить представление о примерной синхронности, характеризовавшей этно-иполитогенетические процессы от Индии до Италии. Говоря о сикелах как самых древнейших обитателях будущего Рима, античный автор указывает, что после большой войны его захватывают аборигины за 16 поколений до Троянской войны. Подсчёт (1240/1180 + (33,5х 16)= показывает дату 1776/1716 г.г. до н.э. (Dion. Hal., I, 16). Ещё более показательна датировка времени правления эпонима энотров, Энотра сына Ликаона, в свою очередь, аргосского царя, сына Пеласга, аркадцев по месту жительства, рождение которого Дионисий относит за 17 поколений до Троянской войны, отмечая, что тот был 5-ым царём в роду (Dion. Hal., I, 11, I). Возможности генеалогической хронологии проявляются и тут: временная шкала древнейшей истории Италии времени её колонизации, как несложно заметить, вполне сихро- низируется с той, которая отображает, отражённый в греческих мифах, приход протоэллинов на Балканский полуостров, и основанием для такого заключения является реконструируемая дата правления первого династа энотров (1776/1716 + (33,5x5)- 1952/1892 гг. до н.э. Ho и это ещё не всё. Дионисий Галикарнасский одним из первых в античной традиции обратил внимание на сходство правил образования этнонимии у эллинов и этрусков (по имени предводителей-ойкистов), которые, как показывают сопоставление с эпическими поэмами Древней Индии, свидетельствуя если не о родстве, то об общности происхождения, находят удивительную общность с теми, которые практиковались и у их создателей.53 Важность генеалогической хронологии, свидетельствующей о начальных этапах проникновения эллинских племён на Пелопоннес трудно переоценить. Они вполне вписываются в существующие археологические дати ровки, фиксирующие начало эллинской истории Балканского полуострова временем 2230-1900 гг. до н. э.54 Определённое сходство в плане сравнительного сопоставления с датами античной традиции проявляют хронологические оценки и сама хронология событий, о которых повествует древнейший памятник «Ригведа». В частности, Т.Я. Елизаренкова допускает возможным синхронизацию событий, связанных с битвой 10 царей и время существования Аркаима и Синташты. Во всяком случае, по её мнению, битва «истинных» арийцев и «неправедных» ариев в повествовании самой древней книги «Вед» датируются временем до 2400 г.до н.э.55 Что касается зарубежных специалистов, то на фоне разброса мнений как о прародине индоевропейцев, так и о датировке текстов «Ригведы», самым близким к греческим источникам следует назвать мнение, согласно которому, во-первых, греческие, индийские, скандинавские и германские мифы восходят к общему источнику, а во вторых, что основные события арийской истории, и в частности, битва 10 царей (RV 18, 33; 83, 4-8) концентрируются в промежутке 2050 — 1516 гг. до н.э.56 Теперь необходимо остановиться на тех новейших данных, которые позволяют прояснить этимологию названия города Гелон.57 Напомним, что его мы восстанавливали вслед за О.Н. Трубачёвым из праиндоевропейской основы. Между тем, изменение взглядов относительно этногенетической карты Восточной Европы в IV-первой половине III тыс. до н.э. показало, с одной стороны, на возможность сосуществования в Северном Причерноморье A, WfT м 4$* % с* m^*'2 { /г У Г ?•“'“•"••?к Рис. I. 4 прародины ИЕ по Дж. П. Мэллори. пралувийцев-лукка и прагреков с последующим поэтапным движением сначала первых, а потом и вторых к Боспору Фракийскому и на Восток Балкан.58 А, во-вторых, было установлено множество лингвистических примеров, доказывающих что троянские грецизмы могут быть отнесены до времени распада гре- ко-македонской общности.59 И наконец, в третьих, было выявлено, что многие из этих последних несут явную печать тех пра-греко-индоиранских контактов, которые должны были предшествовать началу движения племён «курганной волны IV» в сторону Эгеиды или ей сопутствовали.60 К этому следует добавить, что весьма информативные факты гидронимии Восточной Европы, Троады и Балканского полуострова61, проанализированные отечественными лингвистами, имели своим следствием констатацию факта о гидронимической основе *danu- как в зеркале, отразившем эллино-индоиранские контакты. По их мнению, сходные названия рек Api-danos (вар. Ipi-danos) в Фессалии (Herod., VII, 129, 196; Strabo., VIII, 3, 32; IX, 5, 6), присутствие такого же гидронима в Троаде, наличие p. Api-don на Пелопоннесе (St. Byz., s. v. Apia) представляют варианты одного и того же композита, восходящего к праформе *Apa-danu, в которой оба элемента, дублируя друг друга, означают «вода, река, течение».62 Ho самое важное заключается в установлении ими того, что сближение лексем ар (а) и danu в различных вариантах прослеживается в ведийских текстах, на основании чего они сформулировали вывод, согласно которому, прослеживаемое от Троады до Аркадии образование * Apa-danu («ток вод») представляет исключительное цельноформальное соответствие к словосочетаниям, зафиксированным в индоарийских текстах точно также, как и в греческой ономастике присутствуют, сложившиеся на основе индоиранских основ, аналоги троянскому и македонскому имени Кассандр/Кассандра.63 Всё это, по мнению Л. А. Гиндина и В. Л. Цымбурского, объясняет присутствие в греческих мифах производного от Аркадского Апидана общего наименования пелопонесских греков, особенно аркадян, Apidones или Apidanees (Strabo., VIII, 6, 9; St. Byz., s.v. Apia), где элемент — daneesмежду Днепром и Волгой, вынуждена была мигрировать в диаметрально противоположных направлениях — на Восток и на Запад — через самое идеальное пространство между лесом и степью в районе Киева, с этого времени превратившегося в безальтернативный путь контактов между Востоком и Западом.71 Следующая фаза развития этногенетических процессов в степи и лесостепи Восточной Европы (в очаге древнеямной (греко-арийской) общности начинается с проникновением под давлением импульса с Северного Кавказа новой, катакомбной археологической культуры, разрастающейся до масштабов культурно-исторической области. (XXIII—XVIII вв. до н. э.)72. В её пределах новые насельники (или влиятельные культурные традиции) предпринимают активные усилия по подавлению уже сложившихся ко времени их прихода в ареале расселения древнеямных племён (представителей греко-арийской языковой общности) традиций материальной и духовной культуры. Однако освоить новый ареал катакомбникам удалось не до конца: носители ямной культуры проявили определённую контактность и толерантность, следствием чего традиции их культуры так или иначе легли как в основу сходной с древнеямной культурой буджакской культуры Западного Причерноморья, так и, на более позднем этапе с проникновением новых массивов населения из калмыцких степей, став базовой основой дифференцирующихся катакомбных культур: донецкой на западе, ингульской в Причерноморье, среднеднепровской, среднеднепровской, предкавказской и нижневолжской73. На этот период (позднекатакомбный в оценке В. В. Отрощенко) и на эту неоднородную историко-культурную, языковую и этническую среду, по мнению исследователя, выпадает время гипотетического раздела арийской языковой общности. Он произошёл в XVIII-XVII ВВ. ДО Н.Э., который в специальной литературе рассматривается в качестве переломного этапа в истории древнейших цивилизаций Старого Света74. Скотоводы степи и лесостепи Восточной Европы были также затронуты сопутствующими ему природными, экономико-политическими, демографическими и военными (политическими) катаклизмами, свидетельством чего выступает как распространение хеттского (по терминологии автора) языка в Малой Азии, греческого языка в средней части Балканского полуострова, так и языка индо-ариев в Северо-Западной Индии. С этим периодом В. В. Отрощенко, солидаризируясь с точкой зрения JI. М. Гумилёва, связывает пассионарный взрыв, инициаторами и проводниками которого являлись воины-колесничие, распространившие традиции своей культуры от Среднего Урала до Среднего Нила.75 При этом, как полагает В. В. Отрощенко, могильники носителей доно- волжской абашевской культуры на Среднем Дону дают наибольшую в Европе концентрацию склепов воинов-представителей сословия колесничих. Отсюда, по его мнению, пассионарная волна распространяется на Украину и приводит, с одной стороны, к трансформации позднекатакомбных культур (в частности, донецкой) в культуру многоваликовой керамики, памятники которой, продолжая индо-иранские традиции, распространились между Чёрным морем и лесом доходя на западе до Прикарпатья и Волыни, а с другой проявили тенденцию расширения на Запад территорий, контролируемых носителями доно-волж- ской абашевской культуры, породив властные элиты, признаком которых стало ношение пояса с круглой костяной пряжкою.76 Противоположное, юго-восточное направление миграции смешанных волн греко-арийских переселенцев из их первоначального очага также нашло своё первоначальное обоснование в работе И. В. Денисова. По его мнению, археологические памятники степи и лесостепи Евразии, находя соответствия в ведийско-авестийских сказаниях, могут рассматриваться в качестве полноценных источников, отразивших процесс как существования племён индоиранской общности, её распада, так и направлений миграции её основных носителей.77 Сопоставляя данные о наборах вооружения действующих персонажей Ригве- ды с аналогичными археологическими комплексами Доно-Уральского региона, исследователь предложил своё решение проблемы идентификации отдельных их памятников по этническому принципу. В частности, для группы, условно названной им «арии» он счёл возможным отнести 6 разнокультурных комплексов (доно-волжской абашевской культуры, раннесрубной покровской, ветлянского типа, алакульской, уральской абашевской и синташтинской) к отдельным территориальным скоплениям родственных памятников («кустов», «стран ариев», по терминологии автора), протянувшихся от Среднего Дона до Илека и междуречья Тобола и Ишима, среди которых он нашёл возможным выделить и принадлежащие финно-уграм.78 Важнейшим наблюдением исследователя и весьма привлекательным в контесте исследуемой нами проблемы является констатация факта взаимного пересечения разнокультурных пластов на одних и тех же памятниках, причём не только на уровне соответствия наборам вооружения, но и на более детальном археологическом уровне разновидностей других конкретных категорий инвентаря в анализируемых погребениях. В результате картографирования материалов В. И. Денисов пришёл к заключению, согласно которому они могут служить своеобразными индикаторами для определения условной этнической принадлежности их носителей.79 Протоиндоарийские с небольшим иранским компонентом он склонен идентифицировать с памятниками доно-волжской абашевской культуры, откуда указанные черты (с нарастанием иранского элемента во времени) распространяются на Восток. « Появляясь в комплексах донского абашево, — пишет он, — кинжалы с ромбическим сечением клинка распространяются через Саратовско-Самарское Поволжье и степное Поилечье в зону расселения синташтинских племён Южного Зауралья, доходя до Притоболья».80 Что касается кинжалов с линзовидным сечением, то их распространение фиксируется автором в диаметрально противоположном направлении.81 Констатация данного факта приводит В. И. Денисова практически к тому же выводу, что и наш, только контактную зону, зону пересечения родственных, но разнокультурных элементов автор, хотя и признавая большую древность донских комплексов, сдвигает до Саратовско-Самарского Поволжья.82 На этом основании он предполагает возможность синташтинской экспансии на Запад в период постепенного угасания донской абашевской культуры. В результате он приходит к заключению, что процесс взаимовлияния донских абашевцев и южноуральских синташтинцев несколько позже сменился контактами поволжских покровцев (ранних срубников) и поздних южноуральских синташтинцев.83 В правомерности такой постановки вопаро- са, убеждает, как полагает автор концепции, идентичность, как наборов вооружения, так и остального комплекса артефактов, с наборами вооружения ведийских богов и героев. «Очевидно, — указывает он, — мы имеем дело с близкородственными группами населения в период распада «арийской» общности, представители которой в составе полиэтничных миграционных волн переселялись как на Запад, Восток, так и в южных направлениях.84 С точки зрения взаимоотношений индоиранцев с финно-уграми привлекает внимание констатация исследователем близости всех перечисленных комплексов про- тоиндоариев с материалами Сейминско-Турбинских комплексах могильников Решное, Сейма и Турбино-1, который он считает правомерным соотносить с самодийским населением (касситами, переселившегося через южный При- каспий в междуречье Иртыша и Оби). Время связей носителей трёх этно-куль- турных и лингвистических общностей В. И. Денисов полагает целесообразным отнести к 1700-1500 гг. до н.э., a XIX-XVHI вв. считать оптимальным периодом присутствия протоиндоариев. Последние, по мнению автора, через Арало-Каспийский коридор прошли на юг в Переднюю Азию, а затем в Индию, тогда как, дожившие до рубежа II-I тыс. до н.э. в местах своей прародины протоиранцы через Кавказ, ушли в Переднюю Азию положив начало Мидий- скому и Персидскому царствам.85 Относительно археологической аргументации развиваемого нами тезиса уместно остановиться и на рассмотрении взглядов С. А. Григорьева86. На наш взгляд, этот исследователь, исходя из наиболее распространённой в настоящее время концепции о локализации прародины индоевропейцев в степи и лесостепи Восточной Европы, ближе всего подошёл к пониманию истинной картины, развивавшихся здесь этногенетических процессов, введя в научный оборот весьма красноречивые и показательные факты из области материальной культуры Синташты и абашевской культурно-исторической общности, в связи с которыми, рассматривая первую в качестве родственного сегмента и составной части второй, он полагает возможной саму постановку проблемы локализации очага зарождения арийских племён (индоиранцев) вообще.87 С точки зрения интересующего нас вопроса предметом первостепенной важности являются, дополняющие уже изложенную аргументацию, факты археологии и их интерпретация, предложенные этим исследователем. В первую очередь можно привлечь те из них, которые касаются оценки сходства планировочных решений «градостроительной архитектуры» Южного Урала, Среднего Дона, Северо-Восточного Причерноморья, Малой Азии и Восточного Средиземноморья (Сирия). По мнению исследователя, способ строительства, применявшийся при сооружении жилых и оборонительных сооружений в Син- таште и Аркаиме находит прямые аналоги в архитектуре жилищ Зауралья, на Михайловском (поздний слой), Шиловском и Ливенцовском городищах, на отдельных поселениях майкопской культуры и особенно проявляет свою аналоговую форму на территории Анатолии и Северной Сирии, а также в сооружениях т.н. мегаронного типа в Южной Греции. При этом он обращает на большую близость синташтинских поселений их восточно-средиземноморским аналогам с середины III тыс. до н.э. Основная аргументация С.А. Григорьева такова: «...на синташтинских памятниках, — пишет он, — мегароны являются стандартным жилищем, на Балканах же (включая Северные) они являются социально значимым сооружением».88 Такая оценка учёного объясняется тремя причинами: абсолютизацией своего убеждения о приходе индоиранцев на Южный Урал из Передней Азии, абсолютизацией этнического однообразия представляемой ими общности и недостаточностью располагаемых им фактов, с одной стороны, относительно планировки городищ Фессалии, Арголиды, Беотии и Аттики, а с другой — о погребальном обряде населения данных областей Балканского полуострова. Последнее и не позволило исследователю увидеть, что практика скорченных костяков и прямого трупоположения на спине, засвидетельствованная для степи и лесостепи Восточной Европы в эпоху бронзы, традиция вторичных захоронений, наличие курганов и ровиков в качестве надмогильных сооружений, погребения лошадей, классические общеабашевские формы керамики при разнообразии орнаментальных схем и реплик, конские псалии с «микенской» орнаментацией — всё это в том или ином виде наподобие амальгамы можно встретить от Северного Причерноморья через Эгеиду, Восточное Средиземноморье, дельту Нила или Малую Азию до Балканской Греции. Более того, сравнительный анализ строительных традиций, отложившихся на городищах степи и лесостепи Восточной Европы эпохи бронзы (па- нельно-засыпные фортификационные конструкции), с аналогичными памятниками того же типа из сиро-палестинского региона (Селенкахие III JV, Хаме, Телль-Мардих, Телль-Нагила)89, восточной части Нильской дельты (Телль-На- гила и Телль-эль Дабба)90, и конечно же островов Эгейского моря (Полиохни, Халандриани) и континентальной Греции (Мальти-Дорион в Мессении, Гла, Криса, Евтресис в Беотии, Тиринф III и Айос-Константинос в Арголиде, Кастри в Эпире и т.п), приводит к убеждению об их идентичности, несмотря на отдельные специфические особенности, присутствующие в их планировочной архитектуре на местах. Однако такое сходство находит весьма красноречивое подтверждение в установленной синхронности датировок присутствующих в них артефактов, что вполне вписывается в идею Д. Г. Здановича об отобра- жённости в материальной культуре и социальной организации обществ степи и лесостепи Евразии единого синташтинско-микенского культурно-хронологического горизонта XVHI-XVI ВВ. до н.э, подтверждение чему он усматривал в движении общих элементов культуры с востока на запад, и, позднее с запада на восток.91 Этническое содержание этно-культурных контактов и миграций, развивавшихся как через Нижний Дунай, так и через Кавказ, в настоящее время представляет собой один из наиболее дискутируемых аспектов этногенеза эллинов и носителей культур великих степных общностей степи и лесостепи Евразии. Однако, в силу того обстоятельства, что и на первом, и на втором направлениях просматривается распространение носителей КМК, культура которых сформировалась на степных и лесостепных просторах Восточной Европы (в результате симбиоза переоформленных в предшествующий период иван-бугорских, пост-репинских, общеабашевских и катакомбных полиэтнич- ных традиций и выразилась в распространении близких к микенским геометрических орнаментов), именно их и следует рассматривать в качестве тех пра- эллинов, присутствие которых в Малой Азии, Восточном Средиземноморье, Египте, островах Эгейского моря было засвидетельствовыано мифами греков, включая сюда и общность родословных Египта, Даная, Бела с одной стороны и фригийской ветви дома Эака-Пелопса с другой. Таким образом, фиксируемая в археологии эпохи бронзы известная близость материальной культуры (поселений, жилищ, погребальных комплексов и обрядов с традицией подзахоронений в течение длительного промежутка времени; общность керамических форм и орнаментации при всех локальных её особенностях и т.п.), как нам представляется, служит достаточным основанием, чтобы то apxcuov Геродота трактовать в смысле одной из первых фиксаций в античной традиции восточноевропейского происхождения и «придонского адреса» эллинской прародины.92 Правомочность данной гипотезы вполне вписывается и в достигнутый к настоящему времени уровень объяснения путей миграции тохар по данным археологии. С этим этносом теперь безоговорочно связывают афанасьевскую и карасукскую культуры Южной Сибири и Алтая.93 Решение проблемы очагов происхождения и путей распространения протоиндоиранских племён достигнуто и в зарубежной науке.94 Всеобщее признание в ней получила та оценка памятников Бактро-Маргианской этнокультурной общности эпохи бронзы, которая рассматривает район их распространения как контактную зону связей, мигрировавших несколькими волнами с севера (в промежутке 2000-1500 гг. до н.э.), степных массивов скотоводческого населения.95 Это постепенное движение, по мнению М. Витцеля, начинаясь в степи и лесостепи Восточной Европы (южнее лесной зоны, как пишет автор), имея господствующим направлением Восток и Юго- Восток, распространялось, захватывая районы Кавказа, Средней Азии, Сев. Ирака и Сев. Сирии, Восточного Ирана и Северо-Западной Индии.96 Определённые возможности для нового толкования этимологии Гелона и гелонов представляет этноним потомков, зафиксированных, хеттскими источниками, племён Хгжка, — киликийцы.97 В греческом KdiKea, благодаря его ассирийским фиксациям с IX в. до н. э. в виде Hilaka, Hilaku, была вычленена основа Нй(а), представленная в хетт hila («двор», в том числе и «храмовый»), hilamar («привратная постройка»), ликийское qla («храм», «святилище»), соответствующее др. греч. ГХа, и кроме того, проявившее себя в анатолийских именах Hilya, Hilani и т.д.98 Примечательно и другое — широкое распространение указанных имён в топонимике Малой Азии и Греции (ГиХакекх, ГиХа?).99 Ho самое показательное заключается не только в этом, но и в том, что отечественные исследователи Аркаима и городищ синташтинской культуры Зауралья полагают возможным находить им исторические параллели в поселениях типа Микены и Гла в Греции, поскольку и те и другие отражают единые представления об оформлении сакрального пространства города, зафиксированные в Ригведе, что и находит своё выражение в фактической идентичности их планировки и архитектуры как родственных строительных комплексов. И те, и другие имеют свою специфическую особенность: сопряжённые стены по кругу, овалу или прямоугольнику, напоминающие описание оборонительных стен г. Гелона Геродотом.100 Данное наблюдение находит подтверждение как в фактах археологии, так и в свидетельствах мифологической традиции Древней Индии и Греции. Прежде всего обращает массовость квазигородских комплексов да леко удалённых друг от друга регионов. В частности, в степном и лесостепном Южном Приуралье и соседних районах, укреплённые поселения аркаимского типа занимают обширную территорию (350 км х 350 км) от предгорий Урала до равнин Западной Сибири.101 Такой же характер носит распределение сходных и синхронных по времени поселений на территории Македонии, Фессалии, Эпира и Арголиды в Греции, Эгеиды и Восточного Средиземноморья.102 Более того, показательна в рассматриваемом контексте и прослеживаемая археологически на памятниках Украины, Румынии, и Микенской Греции (шахтные гробницы Микен) близость традиций погребального обряда и конструкции могильных сооружений.103 Ещё более важным выступает сходство структуры погребальных сооружений, точнее, традиции подзахоронений, прослеживающихся в Аттике (Элев- син) и в двух погребальных комплексах Аркаима. В этой связи следует отметить, что у носителей культуры Аркаим-Синташта центральные могильные ямы (обычно по две) представляли собой склепы значительных размеров (до 3-х м глубиной с деревянными камерами, глиняной обмазкой и облицовкой), в которые умерших подхоранивали к их родственникам в течение длительного промежутка времени (иногда времени жизни нескольких поколений), а одиночные погребения располагались в ямах вокруг центральных склепов.104 Выше, в связи с оценкой направлений распространения на Балканах и в степи и лесостепи Восточной Европы псалиев с т.н. «микенским Рис. 2. Карта миграций ИЕ по М. Гимбутас. орнаментом», нами уже обращалось внимание на то, что равно как и другие предметы, несущие на себе «микенское влияние» (Бородинский клад), они, по всей видимости, должны рассматриваться как отображение западного вектора экспансии части носителей, олицетворяемых носителями ямно-ка- такомбной и абашевской археологических культур, представлявших, как свидетельствует совокупность фактов, греко-арийскую языковую и культурную общность, выплёскивавшей своих носителей и в восточном направлении.105 Последнее подтверждается наблюдениями, согласно которым передвижение некоторых общих элементов их культуры происходило в два этапа: сначала с востока на запад, и позднее, с запада на восток.106 Полагают возможным, что одна из миграционных культурных волн, связывающая Балканы и Урал, проходила через Кавказ, доказательством чему убедительным свидетельством выступает совокупность самых разнотипных фактов107. Что касается мифологии, то и в этом аспекте специалистами были выявлены самые разноуровневые, но вполне вписывающиеся в картину общего источника и параллельного (диффузионного и конвергентного порядка) развития, вполне соответствующие данным археологии.108 К сожалению, относительно точности существующих к настоящему времени попыток выявления этимологии имени Гелон, говорить не приходится. Имеющие место оценки, как нам представляется, в лучшем случае нащупывают пути производства такой работы, но никоим образом не выступают конечным результатом, тем более в качестве истины в последней инстанции. Причина тривиальна: античная традиция, практически, не сохранила никаких данных, позволивших бы прояснить этот вопрос. Однако ситуация не представляется нам тупиковой. Думается, что определённые возможности можно извлечь из статистики и географии распространения имени Гелон. Выяснение данного обстоятельства показывает, что оно упоминается в античной традиции, по меньшей мере, 7 раз: I) в эпонимном имени сицилийского города Гела109; 2) в имени победителя 44-ых олимпийских игр, спартанца Гелона (604 г. до н.э.); 3) в связи с именем сицилийского тирана Гелона Сиракузского (retaMv) 540-478 гг. до н.э.)110; 4) в названии г. Гелон в стране будинов (438/7 гг. до н. э.); 5) в связи с именем посла из Леонтин в Афинах (433/2 г. до н.э.); 6) относительно имени афинянина, передавшего Нимфей царям Боспорского царства (IV в. до н.э.); 7) в названии г. Гилон/Гелон в Сев. Сирии (III в. до н. э.). Обращает на себя внимание дорийский «облик» выявленных имён и их отложенность в топономасти- ке Греции архаической эпохи.111 He менее важным наблюдением является и то, которое выявляет эпонимный характер имён Gelon/Gelonos, рождающий предположение, что и г. Гелон в стране будинов также как и сицилий- сий г. Гела должен был называться по имени эпонимного героя. Наконец, нельзя не заметить, что в имени Гелон его корневую основу представляет угк-, которая, как мы рискуем предположить, отложилась в глагольной основе yeXeiv, сформировавшей понятия yXrjvr), yAijvo*;, Ycdrjvr] и в конечном итоге проявившейся в названии аттической филы гелеонтов (YEXEWCE*;).112 Если наши предположения соответствуют действительности, то в связи с ними зарождается и другой соблазн: соотнесение корня gel-, засвидетельствованного как упоминалось выше фиванской табличкой (Th Ft 140) с аналогичными по корню топонимами Эгеиды, Троады, Фессалии и Пелопоннеса с основой на * (g)uilu-/*uijo, поскольку, по оценкам JI. А. Гиндина и В. JI. Цымбурского, она, являясь прафракийской, не только представляет след древнейшей основы на -и, но и относится к продолжению формы danaFoi, восходящей ко временам греко-арийских контактов (*Apa-danu) и отложившейся в общем наименовании пелопонесских греков (аркадян) KaKApidones/Apidanees (АР.Rhod., Argonaut., IV, 260).113 На возможность последних указывают факты из гидронимии Малой Азии и Балканской Греции: р. Апидон (Herod., VII, 196); pp. Ладон и Келадон (Нот., Il., VII, 33; Ps.- Apollod., Mith. Dybl., II, 5, 3); p. Iardanos в Аттике, Элиде, Крите и Лидии;114 pp. Sindos/Indos в Македонии, Ликии и Писидии.115 На возможную связь с фракийцами, думается, указывают и данные римских авторов о татуировке тела, практиковавшейся у племён периферии Скифии, среди которых присутствуют и гелоны, этноним которых, по всей видимости, происходит от названия города их совместного проживания с будинами — Гелон. О picti geloni упоминает Вергилий (Georg., II, 115). О раскрашивании своих тел их дальними соседями агафирсами сообщает современник Вергилия П. Мела (II, 10). Поздний поэт Кл. Клавдиан также засвидетельствовал наличие данной практики у гелонов (membra qui ferro Рис. 3. Область локализации курганных культур ИЕ по М. Гимбутас. gaudet pinxisse Gelonus («Гелон с удовольствием раскрашивает свои члены железом» (Ruf., I, 314). Наконец, как о носителях pictum corpus («раскрашенного тела-гелонах») свидетельству, т Кл. Вибий Секвестр и Амми- ан Марцеллин (XXX, 14). Важность перечисленных сообщений состоит не столько в том, что такого рода информация указывает на возможное в прошлом родство гелонов и фракийцев (агафирсы-фракийцы скифского времени), сколько подтверждает сохранение адаптировавшихся к новым историческим условиям своего существования в скифское время фрако- и индоиранских массивов населения эпохи бронзы. Констатация данного факта находит подтверждение в известиях античных авторов, связывающих с фракийской топономастикой как племена Скифии (амадоки Гекатея, озеро и город Амадока Птолемея), так и отдельные персонажи греческой мифологии и литературной традиции. Так, Павсаний в описании Фокиды называет некоего героя Амадока, явившегося из страны гипербореев на помощь Дельфам во времена вторжения галатов в 279 г. до н. э. (Paus., I, 4, 4). Кроме того, он называет гиперборея Агийея и Пагаса основателями, а их коллегу Птераса — строителем святилища Аполлона в Дельфах, восковую модель которого тот послал свлои землякам на родину (Paus., X, 5, 7; 9). Полиэтничность и разноязычие, сохранение языкового страта индоариев В Северном Причерноморье, как показал О.Н. Трубачёв, характеризовало синдо-меотский мир Нижнего Днепра, Буга, Нижнего Дона, Приазовья и Крыма.. Хотя и с другим этническим ключом, аналогичная ситуация, по наблюдениям археологов, сложилась также в Южной Сибири и на Алтае в послеандроновскую эпоху. Поэтому на таком историческом фоне исключать из неё гелонов Геродота также, как нам представляется, будет совершенно неправильным. Во всяком случае, сам «отец истории» по ходу изложения своего рассказа о Скифии неоднократно подчёркивал обстоятельство, согласно которому т.н. страна Скифия приобрела это название сравнительно недавно (Herod., IV, 8). А это означает, что оно, встречая подтверждение со стороны Гекатея, сохранившего упоминания о племенах амадоков, было иным, возможно, фракоязычным. Ведь и сам он, упоминая странствующего по ней Абариса, склонен был, как впоследствии и учёные Нового времени, связывать это имя с фракийцами. Данное предположение находит совершенно убедительные подтверждения как в гидронимике Северного Причерноморья, так и в отношении племён Балканского полуострова времени ахейско-эолийской колонизации, развертывавшейся, как было отмечено, на рубеже и в первой четверти II тыс. до н. э. В частности, у одного только Геродота можно выявить 6 подтверждений отстаиваемому нами убеждению: I) р. Лик, впадающая в Танаис; 2) р. Лик в земле фиссагетов; 3)р. Лик во Фригии; 4) эпоним ликийцев Лик, сын Пандиона 4 5) Лик, сын скифского царя Спаргапифа; 6) Ликомед, афинянин — тот который захватил вражеский корабль у Артемисия (Heroid., I, 2; 104; VII, 193, 197; IV, 123; I, 173; VII, 92; IV, 72; VIII, 11). На полиэтничный, с участием, фракийского компонента, характер пришельцев, создавших новую цивилизацию, обращали внимание Г. Чайлд и A. Jl. Гиндин-B.Jl. Цымбурский.116 Дополнительные факты в названном отношении для Северного Причерноморья и Греции выявлены и Ю.В. Откупщиковым. По его мнению, фракоязычными являются имена Abaris и древнее название Пилоса Abarinos, Kaukasion oros — горы в Скифии и в Аркадии, причём, kaukasos, как полагает лингвист, представляет собой древнейший индоевропейский топоним.117 Сюда же, отмечая распространение словообразовательной структуры топонимов с севера на юг и на юго-восток, Ю. В. Откупщиков относит этноним Abantes (Abantis-Эвбея), совпадение имени мифического народа на Кавказе gargareis с древнейшим названием Италии (Gargaria), близость имён Iason и Iasos, представленных в Ахайе догреческим топонимом lassos, совпадение старинного названия Колхиды Aia с названием фессалийского города Aia, а также карийского происхождения скифские имена — Scyles и Tymnes.118 Самое же ценное заключается в констатации специалистами факта, согласно которому создатели новой культуры Балкан, подобно историческим фракийцам, имели обычай раскрашивать своё тело.119 Об общих истоках и восхождении этногенетических корней древних греков, фракийцев, римлян и индийцев к носителям единой этнолингвистической общности свидетельствует смешанная топономастика, в частности, присутствие её индо-иранских и фракийских реликтов в древнегреческой мифологии. Достаточно сильно она представлена в Аттике, которая по образному определению А. А. Молчанова была «заповедником беглой ахейской знати».120 Это — Эридан — бог и река в Аттике (Paus., I, 32, 5). Здесь же сохранилось представление, согласно которому Рамнунт, эпоним аттического дема и божество, считался отцом Елены. Из него же происходили Эноя и Эпох, давшие названия другим аттическим демам (Paus., I, 33, 8). Здесь же почиталось фрако-индоарийское божество Арес, а среди имён афинян упоминаются Гиперборей, Лик, Медонт, Эней, Тевкр, Тевфрант, Лаомедонт, Гелеонт, Мопсоп (имя которого носило древнейшее название Аттики), Скифский (конь порождённый Посейдоном в Аттике или Фессалии (Horn., IL., XV, 332-333; Lycophr., Alex., 734; Schol ad Lycophr., Alex., 766; Strabo., IX, I, 18; 2, 3; Paus., I, 32, 5; II, 30, 9; EuriP., Ion., 1579; Herod., V, 66;). Ещё более выразителен топономастический ряд, представленный в мифах древних греков именами древних индийцев и персов: Эна-Ана- ит/Анаитида (персо-армянский религиозный персонаж), тождественный греческому Аиду, Ариманий/Ариман (а также этноним аримы), имена Ахемена, сына Персея, а также убитого последним Галкионея, Перс (брат Мемнона-союзника Трои), Мед (царь персов, дед Кира), Геракл, Дионис, Инд (Diod., XVII, 96, 2; Theophr., IV, 4, I; Gig., Myth., 6; Non., XVIII, 273; XXVI, 44). В тот же самый ряд вполне вписываются и другие персонажи: Агрий, сын Евлая, Арет (вождь индов и отец 5 сыновей), Атис, сын Лим- неи и дочери Ганга, Главк, сын Арета, Инд-царь Скифии (который первым нашёл серебро, а Эрихтоний первым принёс его в Афины, возлюбленная Ге- лиоса, наяда Кето, Лиг и Лик, сыновья индов Марафон, Меланей, Мелани- он и Меланфий, Пандея (дочь Геракла), Пелет (сын Марафона) и др (Gig., Myth., 274; Cass. Dio., IV, 34, 3; Non., XXVI, 255; Diod., II, 16, 2; 19, 10; III, 65, 4; V, 44, 6-7; Paus., VIII, 29, 4). Существует и ещё одна возможность интерпретации и трактовки названия г. Гелона. Она связана со свидетельствами Страбона, согласно которым р. Энипей впадает в р. Апидан, в бассейне которой античный автор размещает города Фессалии с примечательными названиями Алопа (Алопея) и Гал, на границе с эпикменидскими локрами в районе равнины Мемфимны и примыкающего к ней моря — г. Han (названа по причине лесного положения (греч. эквивалент Веоа), в области Танагра — ещё несколько городов, обладающих в своём названии общим корнем gel-: г. Гелеон (Geleonos), Гелос (Gelos), Гелеон и Гилесион (Geleonos, Gulesion)Strabo., IX, 2, 14; 17; 4-5; 10; 5, 6-8). Г. А. Стратановский, вслед за античным географом (его мысль такова: города назывались по причине своего расположения на болотах или вблизи озера (Strabo., IX, 2, 17) полагает возможным отождествлять эти названия. Его мысль такова: города назывались так по причине своего расположения на болотах или вблизи озера. На этом основании он полагает возможным производить происхождение названий городов с основой угХ- от др.-греческого etaov («болото, болота»)121. Самое же примечательное в приведённых примерах заключается в известной связи которую проявляют названия этих городов с городами Северного Причерноморья и Скифии (Алопекия — остров и город в устье Танаиса, напы — племя, по Диодору, вторгшееся в Северное Причерноморье совместно с палами, наконец, Гелос, Гелеон и Гилесион созвучны названию геродотова Гелона). Казалось бы, совпадение географии расположения Гелона с этимологией вышеперечисленных топонимов Пелопоннеса должно было бы убедить в его идентичности всем этим названиям и происхождению от понятия «болото», «болотные жители» (применённого к этнониму праармян-пэоний- цев). Однако этому мешает самое существенное обстоятельство, связанное с корневой основой ГеА.-, а не 'ЁА.-, что, хотя и исключает такую попытку из числа возможных, тем не менее, оставляет открытой ту перспективу, которую определяет сопоставление данной греческой корневой основы уеХ- с санскритским этнонимом bhalana, отложившегося в Ригведе и упоминаемого в тесной связи с эллинами-alinas. Сформулированное понимание этимологии и природы этнонима и имени Гелона, указывающее на родство греков с индоиранцами до их прихода на Балканы, заставляет по иному и более внимательно отнестись к информации, закодированной в древнейших по времени циклах греческих мифов. Первое обстоятельство связано с известными сообщениями античных авторов о т.н. синдроме «мидизма», который проявился у ряда греческих полисов в ходе греко-персидских войн. Прежде всего, это данные Геродота, который в сообщении о прибытии послов Дария I в Грецию с требованием «земли и воды» в 491 г. до н.э., указал на то, что оно было выполнено «многими жителями материка» (jtoA.A.oi JUEV ejtiptotewv (Herod., VI, 49). К ним, судя по тексту, «отец истории» отнёс фессалийцев и зависимые от них полисы Северной Греции, само перечисление которых вызывает ассоциации в связи с этно-и политонимией греческих мифов и Ригведы. Это были: маг- неты, энианы, перребы, долопы, фтиотидские ахейцы и др.).122 Аналогичное представление присутствует в труде Диодора Сицилийского (XI, 3, 2). Согласно представляемой им информации, на сторону персов перешли энианы, долопы, малийцы, перребы и магнеты, фтиотидские ахейцы, локры, фессалийцы и беотийцы. Списки, представленные Геродотом и Диодором, как видно из совпадений «имён изменников», несомненно восходят к общему и, очевидно, достоверному источнику. Ho не в этом дело. Гораздо важнее ответить на вопрос, а почему именно эти полисы Пелопоннеса и Средней Греции (вспомним, что перед марафонским сражением, согласно тому же Геродоту, персы ждали сигнала своих сторонников и с афинского Акрополя) определили свою политическую позицию именно таким образом? Только ли противоречиями со Спартой объяснялись их действия или же их политика определялась и какими-то другими причинами?123 На наш взгляд, в контексте рассмотрения избранной нами проблемы ответ будет очевиден: наряду с другими причинами и обстоятельствами принятию такого решения гражданами этих полисов способствовала «генетическая» память о былом родстве и совместном заселении Греции. На неё указывают факты совпадения этнонимии, отложившейся в древнеиндийской и античной традиции. Особенное внимание обращает на себя совпадение название союза арийских племён Anu с топо-и этнонимикой Балканского полуострова. В частности, оно весьма рельефно проявляется в названии эллинского племени в Фессалии (Herod., VII, 132, 185, 198), в названии македонского города Энея (Herod., VII, 123) и в этнониме племени энетов на северном Побережье Адриатического моря (Herod., I, 196; V, 9). Второе обстоятельство имеет самое прямое отношение к нашей теме, поскольку с точки зрения полиэтничности состава переселенцев из Восточной Европы в Иран, Северо-Западную Индию, Малую Азию и Балканский полуостров после распада единой греко-арийской общности совершенно иной смысл приобретает свидетельство Геродота о фракийском племени синтиев как мидийских выселенцах. С учётом двойственности заложенного в сообщении смысла, допускающего две, противоречащие друг другу трактовки (исход/приход синтиев в Мидию или из неё; фракоязычие синтиев, как части мидийского этноса и его нахождение (до переселения на новые места жительства в северных областях Иранского плато) в Европе, всё-таки полагаем возможным видеть в нём одно из подтверждений существующей в специальной литературе гипотезы, согласно которой мидийцы переселились в Переднюю Азию из Юго-Восточной Европы.124 Такое решение вполне соответствует оценке Геродотом образа жизни племени сигин- нов, обитавших, по словам историка, к северу от Фракии, о которых в его распоряжении имелись вполне удовлетворительные данные. Он свидетельствует: «...Одеваются они в мидийскую одежду... Люди в этой стране ездят на колесницах. Пределы области сигиннов простираются почти до области энетов на Адриатическом море. Они считают себя потомками мидий- ских переселенцев...» (Herod., V, 9). К этому «отец истории» прибавляет своё понимание этимологии их этнонима. По его данным, словом кельты, живущие севернее Массалии называют мелких торговцев, а жители Кипра — копья (Там же). Такое решение проблемы приобретает особую важность на фоне предполагаемого родства фракийцев-синтиев, переселившихся из Самофракии на о. Лесбос, с этрусками. Таковыми (точнее, родственными тирсенам) их считал один из гомеровских схолиастов (Schol. Ad II. Нот. Fr. I, 594). He менее важная информация выявлена этимологическими исследованиями. В частности, анализируя этимологию имени этрусского бога Sethilans/ Sethlans, В. Л. Цымбурский нашёл возможным вывести наблюдение, согласно которому и.-е. *s (H)ei- отражает вариант той же основы в имени одного из племён, соседствовавших с ситонами фракийскими и обитавших на границе с Пеонией125, а именно: синтов.126 С учётом того, что их прямую ветвь, как засвидетельствовано Страбоном (Strabo., VI, 46) представляли синтии Лемноса, отождествлявшиеся позднейшими схолиастами с лемносскими тирсенами, а также принимая во внимание факт обнаружения на острове известной тирсенской стелы на острове, исследователь полагает возможным вывести заключение о принадлежности их этнонима к той же индоевропейской основе, лежащей в основе имени этрусского бога Seth (i) lans’a. Ещё более важным представляется констатация учёным сопоставимости исхода на — (i)lans в языке этрусков с раннефракийскими основами теоморфных адъективов на -lanas/lenos, что, по его мнению, указывает на очень раннюю (праэтрусскую) адаптацию диалектной и.-е. модели.127 «Если будет доказано родство догреческих надписей Кипра (этеокипрские письмена), обнаруживающих грамматическое и лексическое родство с языком этрусков, тевкрам — указывает он, — тогда тевкров можно считать народом родственным этрускам».128 Исследование В. Л. Цымбурским отображённости в языке трансформации образа древнего бога — изготовителя магических уз и оков в бога — об- уздателя пламени (аналога греческому Гефесту) имеет и прямое отношение к анализируемому нами вопросу. Дело в том, что, соседями будинов с юго- запада на пути к агриппеям и стерегущим золото грифам Геродот называет племя меланхленов (MeXavxAmvoi), заключительная часть этнонима которых оканчивается на тождественное -lanas/lenos формообразование. К такому же типу этнонимов Л. С. Клейн относит и название племени тир- сенов, принадлежащих, по его мнению, к числу племенных названий широко распространённых в Восточной части Эгеиды.129 Если наши наблюдения верны, то вполне логичным станет также и предположение о тождестве отображённых в этнонимии племён-носителей названных окончаний тех вариантов связей, которые характеризовали фракийский и праэтрусский языковые контакты, восходящие к и.-е. *s (H)ei, а стало быть, рассматривать меланхленов либо в качестве фракийцев, либо (что весьма симптоматично) праэтрусков. Как бы то ни было, рассмотренные факты, по нашему убеждению, ещё раз подтверждают доказываемое нами предположение относительно как общей прародины, так и полиэтничности и разновекторности смешанных волн мигрантов после распада греко-арийской общности, что и было зафиксировано мифами греков и индо-ариев. На такой тип колонизационного движения этрусков обращал внимание один из крупных этру- скологов второй половины XX века А. И Немировский. «... He может быть исключена возможность того, —писал он, —что индоарьи отделились от говоривших с ними на родственном языке обитателей Малой Азии, о которых известно по памятникам середины II тыс. до н. э., а также выходцев из этого региона этрусков».130 Изучение мифа в историческом контексте — тенденция современной науки. Результаты такого подхода весьма впечатляющи: путём сравнительного изучения мифов этимологи смогли добиться раскрытия многих Рис. 4. 4 модели миграций ИЕ по Дж. П. Мэллори. неясных моментов в истории племенных миграций, слияний и разделений. Немаловажным достижением стало и то, что многие индийские, греческие, этрусские, римские, славяно-германские и скандинавские мифы удалось свести к общему источнику, на основании чего и было развито, выдвинутое ещё А. Шлейхером, П. Тромбетти и О. Шрадером предположение об общей прародине индоевропейских племён в Восточной Европе, откуда её насельники-предки современных индоевропейских народов мигрировали в разные части Старого Света. Самым существенным результатом последнего стала констатация самой возможности нахождения как общих мифологических параллелей, находящих отражение в археологических артефактах, так и выявление в них идентичной греко-арийской гидро-и топономастики, ареалы распространения которой можно рассматривать как в качестве следов общих, свойственных всем её носителям космогонических и космологических представлений, так и в отношении полиэтничности их миграционных волн на Балканы, в Малую и Среднюю Азию, Индию и Китай, включая сюда их темпы, типы и направления при существенном сходстве основной модели их взаимодействия со своими соседями как на оставленной прародине, так и с автохтонным населением новых завоёвываемых территорий по мере своего расселения.131 Весьма иллюстративны в указанном отношении данные о тождестве данайцев и данавов, приводившиеся нами выше. Однако самым существенным аргументом из тех, которые могут быть предложены в обоснование защищаемого тезиса в данном конкретном случае, являются данные Авесты. В ней, как полагают исследователи, отложилась информация, позволяющая составить представление не только о происхождении имени данавов на основе гидронима danu-, посредством которого обозначена Сыр-Дарья, но и о том, что именем данавов названы сырдарьинские скифы, которых можно видеть и в демонизированных данавах Ригведы.132 Свидетельства Авесты представляют важность и с другой точки зрения: идентичности её географии с географией Евразийской степи. Целостным образом её определял Ариана Вайджу И. М. Дьяконов. К такому же выводу пришла и Т.Я. Елизаренкова, подвергнув синтаксическому и семантическому анализу ведическое слово ajra (поле, пастбище).133 Ho в первую очередь, исследователи обратили внимание на тождество социального и политического устройства обществ разных праэтносов-миг- рантов, объединяющим признаком которых в их, записанных гораздо позже, мифах выступала отражённая не только в разных цветах одежды представителей разных рангов, троичность социальной структуры общества, но и окружённый оборонительными стенами и укреплениями, округлой или квадратной формы, город. Причём, не просто огороженное место, а центр светской и сакральной жизни, в обязательном порядке обладающий, предназначенной для проведения народных собраний, центральной площадью (например, Индрапрастха «Махабхараты»), Мифологические параллели Аркаима в указанном отношении являются едва ли не абсолютными.134 Во всяком случае его исследователи предпочитают видеть в нём самый близкий аналог Авестийской вары — города Йимы и вслед за М. Элиаде рассматривать саму его сущность в качестве знаковой системы, отражающей космическую модель вселенной135. Впрочем, существует значительный пласт литературы, защищающей тезис об индо-арийской основе представлений об устройстве городов-крепостей, нашедших отражение в текстах раннеиндийской литературы. По мнению Т. Бэрроу, ближайший лингвистический аналог такого типа поселениям заключён в названии лёгких, временных укреплений (или земляных валов с деревянными воротами), обозначаемых в Ригведе словом pur-136. Мнение это так и не получило признания, поскольку с одной стороны была доказана идентичность поселений Севе- ро-Западной Индии XVIII-XVII вв. до н.э. архитектурным требованиям ведических ариев, а с другой, — средствами лингвистики Г. Грассманом было установлено происхождение ведического pur- от глагольного корня индоевропейского происхождения pur/par, prnati в значении «наполнять», сопоставимого, и более того, тождественного лит. pilis, лат. pils.137 Практически, к такому же заключению пришёл и Л. Р. Кызласов в оценке древнейших городищ Урало-Тобольского междуречья XIX-XVIII вв. до н.э.138 Обращает на себя внимание интерпретация археолога, согласно которой «храмы огня в городах Сибири эпохи ранней бронзы олицетворяли культ Лунного и Солнечного божеств», которая вполне вписывается в соответствующий цикл мифов о противоборстве представителей Лунной и Солнечной династий, зафиксированных эпической поэзией Древней Индии и греческой мифологией.139 Последнее позволяет понять, почему выявляемая всё чаще и чаще близость материальной культуры населения Восточной Европы эпохи ранней и Средней бронзы вообще, урало-сибирских (и добавим среднеазиатских памятников (Тоголок-21) в частности, с материальной культурой населения Балкан и Северо-Западной Индии первой четверти II тыс. до н.э. потребовали своего объяснения, которое в конце концов свелось к констатации факта об этнической конгруэнтности массивов населения этих, казалось бы, далеко отстоящих друг от друга районов. По мнению В. Рау, ведический Индра разрушал крепости (pur-) врагов даса/дасью, которые принадлежали людям с идентичной ариям материальной культурой.140 В её развитие А. Парпола предложил ещё более фундированную данными письменных и археологических источников в контексте их кросс-морфологического анализа гипотезу, согласно которой племена врагов Индры, называемые в Ригведе dasa/dasyu pani на самом деле являются первой волной переселенцев, втор- гшигся в Индию около 2000 г., олицетворявших собой носителей археологических культур эпохи бронзы в Маргиане и Бактрии, которые около 1800 г. до н. э. были вытеснены на периферию новой волной завоевателей — племенами ариев-создателей Ригведы, пришедшими из евразийских просторов.141 Самое последнее мнение по данному вопросу высказано отечественным переводчиком и интерпретатором текстов Ригведы Т. Я. Елизаренковой. Она полагает, что совокупность историко-лингвистических фактов (Аркаим, Синташта, Петровка в Приишимье соответствующие крепостям типа pur-), позволяет вывести два важнейших заключения: I) синташтинская культура — предшественница протоиндоариев — андроновцев; 2) а последних следует рассматривать в качестве генетических предков самих индоарийских племён.142 Ещё более ценными в контексте исследуемой проблемы нам представляются результаты, на которые вышли в исследовании проблем происхождения и путей расселения основных языковых групп населения Старого Света после распада Ностратической (евро-азиатской) общности в биологической науке. В частности, как показывает знакомство с исследованиями относительно ДНК-генеалогии и расселения древнейшего населения евразийской степи и лесостепи в эпоху бронзы на основании выявления путей и ареалов распространения специфической гаплогруппы Rial, определяемой мутацией генома Ml7 (SNP маркер) Y-хромосомы они вполне согласуются с теми, которые в последнее время достигнуты в гуманитарных науках143. В частности, по генетическим данным, особенно информативной относительно определения прародины индоевропейцев вообще, греко-арийской общности в частности, оказывается корреляция между распространённостью Y-хромосомного маркера Rla и ареалом, занимаемым индоевропейскими языками в древности, указывающая на их присутствие на территории между Карпатами и Алтаем.144 Более того, этот относительно молодой маркер Rla (- 10 тыс. лет) выступает не только показателем принадлежности индоевропейцев к Rial, но и определителем векторов их расселения из общего очага в Северном Причерноморье и соседних с ним областей в сторону Центральной Европы, Балкан, Малой Азии и Индии145. Новейшие данные, позволили генетикам выстроить последовательность событий древнейшей истории, участниками которой выступали племена индоевропейской общности. По их данным, 4500 лет назад они появились на Средне-Русской возвышенности146. 3800 лет назад их потомки с идентичным гаплотипом мигрировали на Урал, построили Синташту. А 3600 лет назад они покинули Южный Урал, чтобы впоследствии появиться в Иране и Северо-Западной Индии147. В этой последней связи, уместно отметить установление принадлежности 8 из 9 ископаемых гаплотипов культур Южной Сибири эпохи бронзы именно к маркерному Rial. А если к этому добавить результаты исследований, выявивших эту восточноевропейскую гаплогруппу у аристократических носителей индо-арийской и дравидской культур Индии той же эпохи (соответственно 45% и 29%), становится понятным, что её индоарийские представители пришли в Индию тогда, когда там уже имелось дравидическое население148. Другое из направлений миграций индоевропейцев-представителей расколовшийся греко-арийской общности имело своим вектором движение через «кавказские ворота» на юг — в Малую Азию и Аравию149. Относительно достоверности и адекватности ДНК-генеалогических исследований можно было бы рассматривать в качестве весьма спорных и не говорить о них вообще, если бы не одно существенное обстоятельство: по «гамбургскому счёту» хронология по гаплогруппе Rial, примерно совпадает как с датировками соответствующих археологических культур на пути их миграций по калиброванным радиоуглеродным датам и определениями времени распространения сходной топономастики средствами глоттохронологии.150 К тем же самым наблюдениям привели и новейшие генетические исследования полиморфизма ДНК носителей «синташтинской» археологической культуры, выполненные методом геномной дактилоскопии, которые неопровержимо доказали несомненную близость как с индоевропейскими, так и с финно-угорскими массивами населения, что ещё раз указало и на соседство, и на взаимодействие, и даже на присутствие финно-угров в качестве субстрата в конгломерате населения этой культурной общности, адстратную функцию в котором выполняли носители индоевропейских диалектов.151 Заметное место в процессе доказательства принципиальной возможности миграции смешанных полиэтничных групп населения с территории разделения греко-арийской общности на Балканы и в Индию занимает этимология племенных названий, зафиксированных Геродотом и другими античными авторами как до него, так и после, позволяющая составить представление как об этно-и лингвогенезе племён индоевропейской общности, так и о векторах и путях миграции тех из них, которые составляли её грекоарийскую ветвь (греки, фракийцы, фригийцы, индо-арии, иранцы). Начнём с тех, которые, с нашей точки зрения, претендуют быть с ней идентифицированными и которые в рассказе Геродота о городе Гелоне в стране будинов занимают центральное место. Помимо будинов и гелонов, это — меланхлены, фиссагеты и невры, их ближние и дальние соседи. Проблема будинов попала в поле зрения историков и археологов достаточно давно. Во всяком случае, в отечественной историографии она впервые была подвергнута специальному исследованию в трудах Э. Эйхвальда, Н.И. Надеждина и Ф.К. Бруна.152 В зарубежной — она получила отражение в статьях Кисслинга, Низе, Тюмпеля, Томашека и Тоффлера.153 Однако, вплоть до настоящего времени она решалась исключительно в археологическом и этнографическом контекстах, демонстрируя разброс оценок от признания будинов в качестве финно-угров до попыток обоснования германских корней их происхождения.154 Такое состояние представлений относительно этнонимии населения периферийных областей Скифии и заскифских земель, в том числе и Доно- Донецкого междуречья в специальной литературе вполне объяснимо: никому не известно, какими критериям следовал Геродот, придерживавшийся принципа как можно более точного определения того или иного этноса, в представлении этнонимии Скифии и сопредельных с нею территорий. Основывался ли «отец истории» исключительно на констатации численности населения и размеров занимаемой этносами территории, делал ли он акцент на образе их жизни и хозяйственной деятельности, или же представлял, воспринимаемые из уст своих устных источников понятия-фонемы на языке аборигенов в полном соответствии с правилами фонетики и грамматики греческого языка. Знакомство с этнонимией Скифского логоса с учётом принципов, которых придерживался Геродот на протяжении всего своего труда, позволяет вывести наблюдение о зависимости, претендующих на универсальность, подходов историка от качества располагаемой им информации. Иными словами, как показывает сравнительный анализ, в палитру оценок «отца истории» входили: I) территориально-хозяйственный, 2) антропо-этологи- ческий, 3) политический и 4) этимологический принципы. Вероятно (хотя и не бесспорно) предположение об отражении этого последнего у Стефана Византийского, исходившего в интерпретации этнонима Bod6ivoi ИСХОДЯ из его созвучия с греческими словами «бык» (Вогх;) И bivivziv («кружиться, скитаться»), на основании чего он и вывел наблюдение, согласно которому будины называются так потому, что кочуют на повозках, запряжённых быками (Steph. Byz. Ethnic., s.v. Bovdivoi). Действительно, в слове «будины» присутствуют и вероятная основа — существительное «бык» (|Зог>-), и сопряжённый с ним глагол 6iveo) («гнать по кругу, кружиться, скитаться, бродить».155 Соотнесённость данного этнонима со скифами сказалась на оценках отечественных скифологов, которые начиная с М. И. Артамонова и Б. Н. Гракова только в этом смысле и воспринимали информацию, отложившуюся о будинах в труде Геродота.156 Ho является ли такое заключение единственно верным, соответствующим исторической действительности, и более того, адекватным смыслу, заключённому в его корневой основе и этимологии? В этом одним из первых в отечественной историографии усомнился Э.А. Грантовский, высказавший убеждение об иранской основе этнонима «будины» и его соответствии названию одного из 6 мидийских племён — племени boudioi.157 Значительно раньше него Г. Вейссбах отнёс budioi к племени фракийских медов, постулируя родство этнонима со словом Budna и предполагая эпонимный характер последнего.158 Анализ этимологических словарей древнегреческого языка даёт основания для утверждения о том, что в этнониме «будины» нашли своё отражение более глубинные исторические и языковые реалии. В самом деле, словарь П. Шантрэна приводит слово bou- в значении «великославный, великий, большой».159 Вспомним, что Геродот определяет будинов как «большое и многочисленное племя» (eOvoСтарого Света этносов. Что касается соответствия *Bud (h)n, Ahi Budhnya и греческого Python/Typhon (змееобразных чудовищ нижнего мира, связанных с водой), то можно, заимствуя идею В. Н. Топорова, предположить, что они отображают собой процессы переориентации ранее общих представлений в направлении от индоарийского во фракийский, и от него — к древнегреческому.166 В пользу такого решения проблемы, равно как и выявления основ этнонима будинов, свидетельствует топономастика мифологической истории Фессалии и Эпира. В частности, в ней присутствует имя Будея (BoudEioq), сына Аргоса, представляющего собой эпоним фессалийского или эпирского городов — Будейона (BoudEiov) или Будеи (BoudEia (Steph. Byz. s.v. BoudEia. Ещё одно название местности с корнем -bud отмечено для о. Эгина — (3u66idai, восходящего к имени Будиона (Budiov, отца Ойнона (Энона).167 Вывод, который вытекает из рассмотренных фактов, на наш взгляд, вполне очевиден: этноним «будины» вписывается при всех расхождениях в его интерпретации в греческий язык, проявляя себя в сходной топономастике Балкан, причём в тех областях, куда в первую очередь переселились пра-эллины мигранты, и потому в трактовке Геродота, мы должны воспринимать его, с одной стороны, как, возможно, фракийское по происхождению, а с другой — как передачу средствами греческого языка понятия, отложившегося в близком к фракийскому оригинале слова.168 Ещё одно направление, которое приобретает особый смысл и важность в плане обоснования неслучайного характера происхождения перечисленных сходств и аналогов между, казалось бы, далеко отстоящими друг от друга обществами и традициями Древней Индии и Античного Средиземноморья, должно быть связано с исследованием топо-и гидронимии, этнонимии и ономастики, отложившейся в их мифах, эпических поэмах, литературной и историографической традициях. При этом, в первую очередь, настоятельная необходимость проявляется в сопоставлении между собой топономастического ряда имён Ригведы и античной традиции, в особенности эпонимных, родовых и племенных названий Северо-Западной Индии, Балканского полуострова и Италии. Понятно, что затрагиваемый объём информации огромен по своему потенциалу. Именно поэтому целесообразным представляется акцентация внимания на фактах, проливающих свет на характер греко-индийских, этрусско-ин- дийских и фрако-этрусских связей, запечатлевшихся в самых разнотипных источниках четырёх древних народов Европы и Малой Азии, поскольку, по нашему убеждению, в них то и следует искать, как отображение былого единства и общности, так и характера и путей пролегания миграционных волн после распада Греко-арийской общности.169 Первостепенную важность в указанном отношении приобретает анализ данных, сохранившихся в эпических поэмах, прежде всего, Древней Индии и Античной Греции. Причина заключается в том, что, как установлено, к настоящему времени, и те и другие, несмотря на известные различия, отображают и типологическое родство отображённой в них информации, и стадиальное, как бы сказали в прошлом, единство, содержащихся в них идей, представлений и образов. Из древнеиндийской традиции источниками первостепенной важности являются Ригведа и две великие эпические поэмы — «Махабхарата» и «Рамаяна», отобразившие, исключая более поздние в них привнесения, единый историко-хронологический срез представлений о древней истории у их составителей.170 Более того, к настоящему времени установлено, что в них, наряду с реминисценциями времён XI-VIII вв. до н.э., информационные возможности достигают 1700-1100 гг. до н.э., т.е., как времени распространения индоарийских племён в долине Инда, так и времени начала составления (записи) самих поэм, что только увеличивает ценность содержащихся в них данных.171 Определённый интерес, несмотря на ведущиеся между специалистами споры относительно их историчности, представляет информация, отложившаяся в Пуранах, первоначальные тексты которых, как полагают, были написаны между 320-500 гг. н.э.172 Хорошо известно, что относящиеся к жанру былин, они не могут рассматриваться в качестве полноценного исторического источника.173 Тем не менее, даже с учётом наличия в них переотложен- ной, систематизированной и даже определённым образом искажённой под известным углом зрения, отложившейся в них информации, как показывает ближайшее с ней знакомство, позволяет выявить те реликты этнонимии, которые зафиксированы в греческих мифах и античной традиции. Важнейшими с интересующей нас точки зрения представляют те тексты, которые повествуют, с одной стороны, о генеалогии богов и мудрецов, а с другой (и в особенности), — в которых представлены генеалогические истории основных древнеиндийских династий. В частности, Пураны повествуют о за падном направлении миграции западной ветви арийских племени Aila, дина- сты которой относили себя к Лунной династии. Сообщается также о том, что области Семиречья оно разделилось на пять ветвей, названных по именам сыновей завоевателя Айяти — Yadu, Turvasa, Druhyu, Anu и Риги. При этом все они отнесены составителями текстов к Пауравам, т.е. рассматриваются как происходящими от племени Риги, место обитания которого локализовано на берегах р. Сарасвати. Ещё одно обстоятельство, заслуживающее внимания в Пуранах, связано с утверждением в них о близком родстве племён Aila и Druhyu, восходящего, как полагают специалисты, к доведийскому и ранневедийскому периодам.174 В контексте исследуемой нами проблемы особую важность приобретает отложившиеся в источниках Древней Индии данные о топо-гидронимике и то- пономастике, находящие прямые аналоги в соответствующих пластах и сюжетах мифологии, эпической поэзии и античной литературной традиции (например, др.-инд. семья Ayaka (др.-греч. Aiakos), др.-инд. Aila (др. греч. Aiolos), Atri (Atreios) и Madhu (др. греч. Medos.). Два последних исчерпывающе представлены в «Илиаде» Гомера, причём, Мед, по её данным, предводительствовал фтийцами (Нот., П., XIII, 693). Если принять во внимание, что Страбон определял гомеровских фтийцев как подвластных Ахиллу ахейцев, то переклички этнонимики Ригведы и «Илиады», включая сюда и несомненную близость др.- инд. Ila и греч. Ilios лишь усиливают убеждение в общности происхождения племён, волею судеб разошедшихся в диаметрально противоположных направлениях со своей общей прародины. На то же самое указывают факты сходства социального разделения общества ведических Ариев и древних греков дого- меровской эпохи: разделению на 4 варны древнеиндийского общества в Законах Ману, как можно полагать, прямым образом соответствует таковое же у древних афинян, засвидетельствованное в «Афинской политии» Аристотеля, упоминающей разделение на царей, жрецов, земледельцев и ремесленников в рамках политической системы объединения 4-х племён (Arist., Ath. pol., XV, 2; Heracl., Epin., I; Aristoph., Pter., 533,870; Schol ad Aristoph., Pter., 1527). Два разделения арийских племён Ригведы фиксируют и современные специалисты: деление внутри союза племён Пуру и разделение между этим последним с племенами «чужаков» (Yadus, Turvasas, Anus, Druhyus и др (RV. III, 12, 6; 34, I). Иными словами, приводимые факты достаточно убедительно показывают, что сходство не только самих имен, но и их достаточно одинаковых в социальном плане функций и таксономических позиций: Атри был ведическим мудрецом, а ахейский Атрей — царём-жрецом. Примечательно, что личное имя сына Атри было Датт, которое по своей корневой основе соответствует ирано-персидскому Dat (i), хетто-лидийско-ахейскому имени Att (а), например, личному имени Attarsyas знаменитого фигуранта хетто-ахейской переписки XIV-XIII вв. до н.э. He менее значительная по объёму и ценности информация отложилась в типологически сходной с «Илиадой» Гомера «Махабхарате», датирующейся как и её греческий аналог первой половиной I тыс. до н.э. (по самым последним данным 950 г. до н.э.175 Повествующая о противоборстве и войнах двух арийских родов Куру и Пандавов и изгнании первого за пределы р. Инд на Запад, «Махабхарата» свидетельствует о близком родстве социально-политической организации ведических ариев и эллинов кроме того подтверждает фактическое тождество греческой и индоарийской топономастики.176 Что касается «Рамаяны», то с учётом её древнейшей версии, изложенной в «Махаб- харате», представляется вполне резонным использование в решении поставленной задачи присутствующих в ней сюжетов и основных, находящих общие черты с персоналиями греческой и этрусской мифологии, персонажей.177 Такая постановка вопроса вполне соответствует новейшим достижениям науки. В самое последнее время приведены убедительные доказательства того, что и информационное поле « Махабхараты» может быть углублено до 1900-1200 гг. до н.э. По мнению С.С.Н. Мэрфи, основанном на результатах раскопок центров хараппской цивилизации (Дварака) Р. Рао, данных лингвистики и сранительного анализа ведической литературы и «Махабхараты», занимающая в ней центральное место битва при Курукшетре представляет собой не что иное, как художественным образом преувеличенную версию битвы 10 царей Ригведы.178 Примерно, такая же характеристика выработана в специальной литературе и относительно гомеровских поэм, датируемых в настоящее время второй половиной VIII в. до н.э. Теперь установлено, что излагаемые в них события троянской и ахейской истории, хотя и были преподаны Гомером с наложением на неё современных ему исторических реалий, тем не менее, в плане хронологии его повествование включало в себя множество персонажей и событий предшествующего времени, охватывая тем самым практически идентичный древнеиндийским поэмам промежуток времени 1600-1100 гг. до н.э.179 Несмотря на специфику и очевидные различия древнеиндийских и древнегреческих эпических поэм их тематическое содержание гносеологически восходит к общему архетипу — рассказу о широко распространённом в мифах древнего мира сюжете о противоборстве двух родов, Солнечной и Лунной династий, сходные версии которого в них, собственно, и были представлены.180 Из этого вполне закономерно следует убеждение о правдивости большинства излагаемых в них историй. «.... [Древнеиндийский] Эпос, — писал А. И. Немировский, — отразил реальные исторические контакты и конфликты, но передал их в обобщённом виде, свёл стычки, длившиеся тысячелетиями, в одну грандиозную битву таким же образом, как и «Илиада» представила столкновение между троянцами и ахейцами в виде грандиозной Троянской войны».181 Наиболее яркое подтверждение приводимой мысли мы имеем возможность обнаружить в Ригведе. В содержании её 7 мандалы собраны гимны, повествующие в том числе и о битве 10 царей, время совершения которой исследователями разных специальностей определяется в широком диапазоне от 2900 до 1500 гг. до н.э. При всём этом она неизменно квалифицируется как поворотный пункт в истории Индии ведического периода вообще гораздо важнее, с нашей точки зрения, выступает то, что данная битва в исторической памяти составителей Ригведы была последней из числа тех, которые знаменовали собой противоборство Солнечной (племена Тритсу или бха- рата-ариев) и Лунной (племена puru) династий (RV. VII, 18, 33 и 83, 4-8; 96, 2.).182 Особое значение представляет собой, отражённая в её текстах этнонимия основных участников. Их перечень уже сам по себе не оставляет сомнений не только в общности их языка и культуры, но и в принадлежности, если отбросить поздние вставки, к разным волнам северных мигрантов в индийское Семиречье. В самом деле, мы обнаруживаем в этом списке те племенные этнонимы, которые, впервые «отметившись» в индийской эпической поэме, впоследствии, благодаря мифам древних греков и римлян, древнегреческой эпической поэзии, мифографии, логографии и историографии, были выявлены и зафиксированы её представителями в различных областях античной ойкумены, но главным образом, в Малой Азии, на Балканах и в Италии. В первую очередь, данную характеристику необходимо распространить на племена, находящие в своей этнонимии некую общность, и более того, одинаковый грамматический и лексический строй. Возвращаясь к конкретным фактам, укажем, что это, в первую очередь, относится к представленному в эпической поэме союзу племён, в перечислении которых к себе привлекают следующие: alina183, yadu, turvasa, anu, darada, bhrigu, bhalana, matsya184, parsu, parni, saka.185 Данная этнонимия сравнительно недавно была подвергнута специальному исследованию в трудах М. Витцеля, по мнению которого, относящиеся к древнейшей этнонимике Ригведы, племена Anu и Yadu должны быть определены в качестве представителей тех индоарийских кланов, которые осели в Индии.186 При этом, судя по данным Ригведы, Яду и Турваши олицетворяют собой совместно проживающие племена далёкой северной периферии, граничащие с территориями занятыми Anus, Druhyus и Purus. Замечены различия в упоминаниях об этих племенах у составителей текстов Ригведы: когда все они перечисляются вместе (например, RV. I, 108, 8), рассказы о Yadus и Turvasas выглядят несколько обособленными от повествования об остальных трёх. По мнению индологов последнее находит объяснение в том, что понятие Purus выражает различные ветви родства ведических Ариев, тогда как Anus — различных родов древних иранцев. Ho самое примечательное заключается в том, что и у тех и у других был общий жреческий род Bhrigu. Что касается племён Druhyu, то, как полагают, оно представляло собой третий компонент этнокультурного спектра ведических ариев, с одной стороны, выводящего их, как и потомков Aila, за пределы индо-иранского ареала в более широкую индоевропейскую общность, а с другой — объясняющего противостояние последних всей совокупности других племён (Anus, Purus, Yadus, Turvasas, Ikswakus). Соединённые в рамках общего повествования, упоминания об указанных племенах, с учётом эпического характера основного источника, следует рассматривать как информацию о разнотипных формах взаимоотношений между ними на пути в Иран и Индию, не упуская из виду и противоборство, сопутствовавшее нескольким волнам их разнотипных и разновременных миграций с территории общей прародины. Что касается оценок исходных очагов, направлений и векторов последних, то в данном вопросе сложилась ситуация непримиримой дискуссии, завершение которой так же далеко как и 150-200 лет назад. Только в оценках характера миграционных волн обнаруживается примерно одинаковое состояние взглядов представителей самых различных школ и научных направлений. Это нашло отражение в признании амальгамного, противоречивого, связанного с «эффектом маятника», сложно структурированного в лингвистическом и этно-социаль- ном плане, ассимилятивном и диссимилятивном в этно-политическом отношении и сочетаемости разных уровней системы, хаотичного характера и существа процесса, олицетворявшего собой развитие очередного, треьего или четвёртого по счёту с момента расселения Homo sapience, «Великого переселения народов». При всех различиях и несходстве оценок конкретных миграций индо-иранцев и эллинов, первостепенное на себя внимание всё-таки обращает превалирующие в специальной литературе заключения о доминировании западного направления исхода тех племён неведических Ариев, этнонимия которых впоследствии достаточно рельефно проявляется в античных источниках, восполняющих ту информацию, которая по вполне понятным причинам была утеряна составителями эпических поэм Древней Индии. Наибольшие аналогии в греко-индийском топономастическом ряду находит этноним anu — термин, которым обозначается одно из самых главных племён Ригведы, которое возглавляло их союз, противостоящий племени ведических ариев Судаса и в большинстве случаев упоминается в Ригведе и Махабхарате вместе со своим союзником — племенем Druhyu (RV. I, 108, 8; VIII, 10, 5).187 Цари этого племени Анава/Абхиавартин Сайамана (имена, производные от этнонима Anu) перечислены авторами Ригведы в гимне о битве 10 царей. Один как герой-союзник царя бхаратов Срнайи, потомок которого Кави Сайамана представлен в качестве противника вождя племени тритсу Судаса (RV. VI, 27). Другой, как глава союза с племенем Турваша, также выступившего против этого последнего (VII, 8, 13; 18, 9; VIII, 4, I.). Пуранами племя Anu называется как мигранты в родовые земли Риги. Более того, в них утверждается о достаточно массивной коалиции племён, которые возглавляли их вожди (paktha, bhalana, bolan, parshi, prthu, vishanin, alina, shiva, shimyu, bhrgu, druhyu). Примечательно, что вся их совокупность (за исключением druhyu) называются «сыновьями Ану» (Rv. VII, 18-19, 33, 83 и др.)188 Что касается смыслового содержания слова anu, то специалисты трактуют его как передающего понятие, сформировавшееся из праиндевропейского *ап (человек), ведич. «человеческий, живой». Относительно этнополитической характеристики anu высказывается мнение, согласно которому оно, как и другие племена региона, уже до (или после) битвы 10 царей, представляло собой коалицию из Anu- Druhyu и Yadu-Turvasa, образованную из ассимилированных ануитами родов и кланов индо-ариев долины Инда, а также дравидического населения, входившего, наряду с другими, в качестве составной части в конфедерацию, возглавляемую племенем-гегемоном Куру.189-190 Возможно формула Геродота «скифы и живущие среди них эллины» имеет непосредственное отношение к будинам и гелонам. В ней будины рассматриваются, по нашему мнению, не просто как иранцы, но включают восходящую к Гекатею поправку, согласно которой «скифы — фракийский этнос», что вполне вписывается в размещении им на территории будущей европейской Скифии племени амадоков (и.-ар. madha, др. греч. medoi). Что касается гелонов, то, несмотря на указание о прямо противоположном векторе их появления в области вверх по Танаису в 15 днях от Меотийского озера, то они Геродотом в соответствии с образом жизни и проживанием в напоминающем греческий полис городе, представлены как «исконные эллины». Складывается впечатление, согласно которому наряду с рудиментами индоарийской общности в лице синдов и меотов этническая карта Геродота зафиксировала и носителей греко-фракийской общности, оставшихся в местах своего первоначального очага формирования. Ещё более информативными представляются те места текста Ригведы, которые информируют о союзных отношениях между племенами matsya, turvasa, yaksu/yadu, а также о практике отношений гостепреим- ства, в частности, племён bhrigu и druhyu (RV. VII, 18, 6). Последние, помимо того, что входили в более широкую коалицию, составляли совместное объединение, которое, в свою очередь, находилось в союзных отношениях, как минимум, ещё с 5 племенами — paktha, bhalana, alina, saka/shiva и visani (RV., VII, 18, 7).191 Такой характер информации, нарушающий устойчивое постоянство эпических формул, указывает на разновременность тех пластов информации, в которых они упоминаются в самых различных комбинациях. Тем не менее, в основном ядре сказаний, они рассматриваются как представляющие устойчивые, складывающиеся от времени к времени племенные союзы (сложные вождества), что и нашло отображение в фиксации такого типа объединений между Anu- Druhyu, Yadu-Turvasa, Puru-Bharata, коалиции 10 царей и др.).192 Ho и это ещё не всё. В самое последнее время выдвинуто предположение, согласно которому обе враждующие стороны в битве 10 царей относились (во всяком случае, в 9 из 34 эпизодов в Ригведе) к арийскому этносу.193 Во всяком случае, как полагает Шр. Таладжер, в восьми из 9 ситуаций термин «арий» прилагается и к ариям, и к их противникам dasas.194 На этом основании индийский учёный считает целесообразным рассматривать племя Puru в качестве ариев Ригведы (RV. IV, 30, 18; VI, 22, 10; 33, 3; 60, 6; VII, 83, I; X, 38, 3; 69, 6; 83, I; 102, 3). Что касается племён bharata, то, по мнению исследователя, оно представляло собой гегемона союза Puru и потому было представлено составителями Ригведы в качестве главного действующего лица и противника как других ариев (остальных Риги), так и неарийских племён, которые не были генетически родственны этим последним и потому определялись в гимнах как Dasa (RV. 100, 11; 111,3; IV, 4, 5; VI, 19, 8; 25, 3; 44, 17; X, 69, 12).195 He менее показательны факты, излагаемые в поэме в связи с победой Судаса-царя племени Тритсу над своими противниками (RV., VII, 33, 6). Во-первых, она сообщает как об изгнании основных оппонентов царя за пределы Индской долины, так и о наложении дани на ту их часть, которая предпочла миграции частичную потерю своей свободы и зависимость от царя-победителя. Во-вторых, среди тех, кого постигла такая участь, упоминаются цари племён ayas, sigru, yaksu/yadu (RV., VII, 18, 20).196 Ho ещё более представительна информация о разрушении Индрой 7 городов врага, в которых хранились все сокровища племени anu с последующей передачей последних Судасу (RV., VII, 13, 17 — 18.).197 Традиционная версия Ригведы, отражая представления о противоборстве Солнечной и Лунной династий, персонифицирует их носителей, как с именем солнца — Iksvaku (одним из подразделений племени является народ Trksi)198, так и соответственно с именем Aila. Что касается последних, то сторонники Лунной династии разделены на 5 этносов — Yadu, Turvasa, Druhyu, Anu и Риги. Примечательны и комбинации, в которых перечисленные племена упоминаются вместе. В первом гимне — это Yadus, Turvasas, Druhyus, Anus, Purus (RV. I, 108, 8; точно в таком же порядке, но без Purus и в VIII, 10, 5.). В нём же упоминается одни Turvasa (RV. I, 47, 7). В шестой мандале — Druhyus, Purus и Trksis, а в восьмой — только Anus и Turvasas. Их изучение в специальной литературе позволило установить, что Anus и Druhyus чаще всего упоминаются в качестве враждебных друг другу (RV. VI, 62, 9; VII, 18, 6, 12-14).Напротив, проживавшие в одной области к севе- ро-западу от Puru и занимавшиеся изготовлением колесниц для Индры, люди Anu отождествляются П. Гриффитсом с другим племенем этого же района Bhrigu. Заключительная ремарка исследователя категорична: anu и bhrigu есть взаимозаменяемые этнонимы, поскольку бхриги принадлежали к тому же самому племени. Аналогичным образом дело обстоит и с племенами Яду- Турваша, которые названы пришедшими издалека (RV. I, 36, 18; VI, 45, I), «с другого берега» (RV. V, 31, 8) или «из-за моря» (Rv. VI, 2, 12). Судя по сохранившимся текстам, они то враждовали между собой, то объединяли свои силы для оказания помощи племенам ведических ариев-purus, и в особенности племенам bharata среди них. (RV. VI, 27, 7; VII, 18, 6; 19, 8; IX, 61, 2). Обращает на себя внимание, что Turvasa (называется древним царём (RV., I, 47, I) племени Yaksus/Yadu (причём, yaksu довольно часто представляет эпитет к yadu). Данное обстоятельство нам представляется симптоматичным: несмотря на то, что созвучие слов (и выводы, на них основанные)чаще всего приводят к некорректным итоговым результатам их сопоставления между собой, рискуем предположить, что имена Yadu, Aila, Iksvaku/Iksiaku, Trksis, Druhyu, Turvasa, возможно, соответствуют греческим именам, Аид, Эол, Иксиак/Иксион, Тевкр, Дор, Туруш/Тирсен и т.п.199 Кроме того, и это особенно важно, перечисляются два царя племени Yavan, обнаруживающих родство с иранским ономастиконом: Mura и Naraka, друживших с царём Запада Bhagadatta (RV., I, 58). И наконец, всё расставляет по своим местам присутствующее в тексте убеждение, согласно которому цари древнейших династий (и солнечной, и лунной) ведут своё происхождение от двух родов Aila и Yksiaku/Yadu и что в их составе насчитывается 101 патриархальная община (RV., I, 54-58; 60,1; III, 5, IO).200 В перечислении основных кланов сенсационным (с учётом не только фонетической близости ономастического ряда) представляется упоминание родов си rasena и madhu (в связи с ними назван и Madhu — старейшина племени и династов Yadu)201, а также partha, alinas, andhaka, vrisni, aila, yavana, kalayavana и madhura.202 Все они так или иначе находят себе кальку в греко-этрусско-италийском ономастическом ряду (в частности andhaka можно увидеть в имени известного политического деятеля V в. до н. э. в Афинах Андокида). И ещё одна важнейшая информация должна быть отмечена. Упоминаемые в Махабхарате яваны и млеччхи в целом ряде случаев представлены составителями поэм в качестве составной части двух кланов Yadu-Kuru одного и того же племени — Yadu! Возвращаясь к текстам Ригведы нельзя не обратить внимания на упоминание в них среди перечисляемых старейшин жреческих родов уже знакомых имён, находящих прямые аналогии в античных источниках. К семи, самых древнейших из них, относились наряду с другими Bhrgu и Atri (род последних возвысился, как полагают исследователи, после упадка правящей династии bharata (RV. I, 13, 9; 142, 9; 188, 9; III, 4, 8; V, 5, 8; VII, 2, 8; IX, 5, 8; X, 1 10, 8.).203 Самое же интересное среди указанных свидетельств заключается в том, что названные жреческие роды, в том числе Bhrgu и Atri, происходя из племени Риги, совершали жертвоприношения только «небесной танцовщице» — богине по имени Ila!204 Примерно одинаковый с Ригведой список участников сражения (на этот раз при Курукшетре) содержится и в Махабхарате.205 В ней представлены: bharata, kuru, yavana, wanaya, mleccha, bhrigu, meru, saka, ladaka, matsya и cu rasena. Понятно, что ко времени составления этой поэмы ведические арии, разделившись со своими противниками где-то между 2900-1500 гг. до н. э., прошли достаточно большой путь развития, что, применительно к долговременной памяти общественного сознания наложило свою печать на сам характер отложившихся в ней свидетельств: новые реалии, переход к производству железа, оседлый образ жизни, зарождение государственности — всё это не могло не сказаться на развёртывании эпического повествования. В известном смысле, информационная сущность Махабхараты идентична исторической информативности «Илиады» Гомера, хотя ряд исследователей (и в их числе Т. Я. Елизаренкова) склонны отрицать это. По мнению X. Вильсона, кроме бхаратов-куру, все остальные принадлежали к индоевропейской группе народов, которых подобно пеласгам греческих мифов, в индийской эпической традиции (во всяком случае в текстах Махабхараты и Рамаяны) называли варварами — mleccha, что дословно означает «варвар», «говорящий с акцентом».206 К ним относились, судя по данным эпических поэм, Yavana, Sakas, Pahlavas, Sindhus и Hunas.207 Указанное наблюдение весьма симптоматично в плане выявления типологического родства взаимоотношений как ведических ариев, так и эллинов-пришельцев на Балканы, к своим предшественникам: и там и там они были отнесены к таксономической ступени варваров, что и нашло отражение в мифах и эпической поэзии двух некогда родственных, но разошедшихся друг с другом народов. Такое заключение находит, как нам представляется, поддержку в «Истории» Геродота, зафиксировавшем топономастику Балканского полуострова и сохранившего весьма исключительную информацию, объясняющую поведение некоторых племён Пелопоннеса и Арголиды в период персидской агрессии 492-480 гг. до н. э. «Отец истории» знал о том, что эниены — племя проживающее в Фессалии (Herod., VII, 132, 185, 198). Город с такой же начальной основой Энею (по соседству с Фермейским заливом, пограничный с Паленой и последний после гг. Липакса, Комбрия, Лисы, Гиглна, Кампса и Смила) он локализует в Македонии (VII, 123). Там же, по его данным, находятся территории племени энетов (Herod., I, 196; V, 9). Примечательно, что Страбон рассматривал энетов (генетов) как выходцев из малоазийской Пафлагонии, отмечая что такое название носили понтийский город Амис и г. Hana на равнине Метимны, причём последний, как полагал античный автор, был назван по причине лесного положения (Strab., XII, 3, 8). Более того, «отец истории» упоминает в Фессалии реку со сходной начальной основой в названии — Энипей, которая является притоком р. Апида- на (Herod., VII, 9). Из области эниенов у него течёт р. Сперхей (Herod., VII, 198). Наконец, в перечислении племён, согласившихся дать царю персов «землю и воду» Геродот называет племена, появление которых в его списке с точки зрения рассматриваемого вопроса о полиэтничности миграционных волн в Северо-Западную Индию, на Иранское нагорье, Балканский полуостров и в Италию в первой половине II тыс. до н.э. выглядит весьма и весьма симптоматичным, потому что среди них упоминаются и эниены (а также фессалийцы, долопы, перребы, локры, магнеты, малийцы, фтиотийские ахейцы, фиванцы и остальные беотийцы, кроме феспий- цев и платейцев). Все они обитали на территориях колонизованных в своё время их предками-праэллинами (прагреко-фрако-фригийцами). Если наши наблюдения верны, представляется возможность высказать осторожное убеждение о значимости приводимых нами фактов в разрешении вопроса о происхождении племенных и этнических названий древних (исконных) эллинов. Определённую уверенность в этом обеспечивают свидетельства Страбона, сохранившего предание, согласно которому в древности Аттика называлась Иадой (Iada), а её обитатели носили название иаонов или аонийцев (Strab., IX, I, 5; 2, 3). В своём рассказе о племенах Кавказа, античный географ связывал их с древнейшим населением Балканского полуострова. Так, например, в описании черноморского побережья Кавказа, наряду с рассказом о пиратстве местных племён ахейцев, зигов и гениохов, он информирует читателя, что расположенная в этих местах область Ахея получила своё название от имени фтиотийских ахейцев из войска Иасона, тогда как Гениохия, была названа по имени Гениоха — возницы Диоскуров, приведшего сюда лаконцев для поселения (Strabo., XI, 2, 12). И хотя вектор переселений тех и других у античного автора направлен из Средиземноморья к восточному побережью Понта Эвксинского, с учётом установленных к настоящему времени аберраций в общественном сознании населения Древней Греции, направление эллинских миграций следует воспринимать диаметрально противоположным образом.208 Именно на это обращали неоднократно внимание A. JI. Гиндин, А.И. Немировский, О.Н. Трубачёв, а в самое последнее время и В. JI. Цымбурский.209 В том же самом убеждают известия Страбона об Иберии и Армении, в которых присутствуют указания на фессалийское происхождение последней по имени спутника Иасона Армена (Strab., XI, 4, 7). По мнению античного географа, помимо этого, оба эти мифологических героя участвовали в колонизации Иберии, Албании и Мидии (Strabo., XI, 2, 15; 3, 6; , 4, 7; 8, 7). Ho самое важное сообщение Страбона особенно при сопоставлении сданными Геродота, с нашей точки зрения, выглядит определяющим. Он указывает, что и тот и другой возглавляли племя энианов, которые, были выходцами из Фессалии и которые поселились в новых местах своего проживания над армянами (Strab., XI, 4, 14). Более того, он приводит весьма существенный аргумент, согласно которому фессалийская р. Пеней первоначально называлась Араксом, имя которой идентично названию кавказской реки (Strab., XI, 14, 13). То, что Страбон придерживался такого мнения, на наш взгляд, свидетельствует его сообщение о европейских энианах, проживавших во Фтиотиде и занимавших гору Эту (где по преданиям умер Геракл и откуда отправились Гераклиды возвращаясь в Пелопоннес), гранича с одной стороны, с эпикнемидскими локрами, а с другой, — с дорийцами (Strabo., IX, 4, IO).210 Среди народов Кавказа Страбон упоминает и диких фракийцев-са- рапаров, и мидийцев, и массагетов-рыбоедов, и множество святилищ Иасона по всем этим местам. (Strab., XI, 4, 7). Уникальным по информативности следует рассматривать и заключительный вывод античного автора. «...Сопоставляя все эти известия, — пишет он, — выводят заключение о родстве мидян и армян в какой-то степени с фессалийцами и с потомками Иасона и Медеи» (Strab., XI, 14, 15). Количество примеров, которые присутствуют в индийской и античной традициях, насколько можно было убедиться, так велико, что отложившиеся в ней данные (о родстве представителей Солнечной и Лунной династий, отнесение к одному и тому же этносу ведических ариев, что и бха- раты, остальных племён, имеющих отношение к племенному союзу Риги, присутствие этнонимов и личных имён, встречающих родственные аналоги в греческих мифах, эпических поэмах Гомера и античной литературной традиции и др.) укрепляют в правомерности заключения, согласно которому тексты индийской традиции отображают ситуацию, характеризовавшую взаимоотношения племён как времени распада греко-арийской общности, так на путях их миграции в Иран и Северо-Западную Индию с последующей колонизацией районов, примыкавших к новым местам их обитания. Только с учётом данного обстоятельства, как нам представляется, могут быть поняты и интерпретированы те её рудиментарные отголоски, которые отложились в топо-гидронимии и ономастике Древней Малой Азии, Балканского полуострова и Италии. Имеется и ещё один аспект, имеющий непосредственное отношение к выявляемым в древнеиндийской и античной традиции сходствам. В данном случае он связан с вызывающим соответствующую ассоциацию гомеровского определения галактофаги (у^актофауоО, присутствующего в «Илиаде». Этот народ (или народы) наблюдал уставший от сражения под Троей Зевс. Блестящий анализ данного сюжета с помощью ювелирной методики источниковедения не так давно был продемонстрирован А. И. Иванчиком, по мнению которого, в эпической поэме речь ведётся как о блаженном народе, именуемом помимо названного ещё и абиями, так и о племенах к северо- востоку от Истра, причём, с точки зрения хронологии, по мнению исследователя, информация Гомера датируется временем накануне греческой колонизации Северного Причерноморья (VIII—VII вв. до н.э.).211 Рассматривая упоминания античной традиции, в сопоставлении, с одной стороны, о фракийцах и мисийцах, а с другой — о млекоедах, галактофагах и абиях, А. И. Иванчик приходит к заключению, согласно которому агавы, гиппемолги и абии (dyavov, I'jiJtrj^ioAyov, уАактофаут и a(3iov ducataiov) представляют собой два географически близких, но разных народа степных кочевников.212 Такая интерпретация, как нам представляется, в свете уже известных нам «перекличек» между персоналиями и сюжетами эпической поэзией Индии и Греции, может быть существенным образом переосмыслена. Вне зависимости от направления взгляда Зевса — на Восток или на Север — данная Гомером характеристика галактофагам, млекоедам и абиям, по нашему убеждению, вполне соответствует реалиям рисуемого Ригведой общества. А следовательно, вполне уместно допущение, согласно которому в «Илиаде» отложилось реальное, опирающееся на достаточно точные факты, знания архаических греков относительно этнической карты областей тогдашней их ойкумены, расположенных за Истром. Достаточно напомнить, что молоко священной коровы выступало непреложным атрибутом привилегий как арийских богов, так и представителей варн дваждырождённых (RV. I, 23, 24, 43, 44, 73; IX, 33, 67; Законы Ману. V, 8-25). По мнению специалистов, именно в таком смысле следует трактовать свидетельства Гомера и Гесиода относительно абиев/габиев, поскольку, согласно Николаю Дамасскому, из племени галактофагов, называемых абиями, происходил Анахарсис. Как полагает А. И. Иванчик, если агавы — это переосмысление индоарийского мифа о молоке божественной коровы, потребители которого как раз и достигают статуса двух высших Варн, то абии — не что иное, как собирательный этноним и обозначение гипербореев (абии — галактофаги, агавы и гиппемолги).213 К настоящему времени не составляет никаких сомнений прямая связь греческого уХактофаут — «млекоеды» с и.-е. обозначением молока (*melg/nelg, mleg/mlec) — словом, обладающим полисемантическим значением (в том числе и гриб молокоед), на основе которого и были созданы гомеровские определения северного блаженного народа. Последнее не кажется нам экстаординарным: название города Микены, как установлено к настоящему времени также происходит от mikos (гриб). Поэтому, если наши наблюдения верны, возникает резонное предположение о необходимости иной трактовки и этнонима mleccha в «Ригведе». Такая постановка вопроса противоречит взглядам всех современных специалистов, и тем не менее она имеет право на существование. Нашлось в Махабхарате и место для этрусков-расенов, точнее cu rasena, которые, когда matsya и casa отправились на Восток, мигрировали в диаметрально противоположном направлении — в местность Karapta, где и осели в долине р. Тиса (Tysa (Mhb., XIV, 38). Более того, во второй её песне данная информация получает существенное расширение. «Северные bhud, а также 18 других племён, — следует из текста, — бежали на Запад; туда же ушли cu rasena, sukutta, matsya» (Mhb., II, 13).214 В правомерности подобной интерпретации взаимоотношений мигрантов-ариев и мигрантов — прагреков, соответственно, с доарийским и с догреческим субстратами — их предшественниками убеждают данные о народах, обитавших в Малой Азии, островах Эгеиды и на Балканском полуострове до прихода греков в произведениях греческих историков. В материковой Греции, согласно их данным, среди других наиболее многочисленными племенами являлись пеласги (pelasgoi/ pelastoi) и лелеги (Ielukka хеттских источников), куреты (kuru Ригведы и Махабхараты), молоссцы (возможно, mleccha Ригведы и Махабхараты), тевкры (turvaca или Trksis Ригведы и Махабхараты), а также тирсены (си rasena Ригведы и Махабхараты), последние из которых определялся в древнегреческих источниках как родственный этрускам народ пеласгов. Проживание пеласгов на территории Балканской Греции засвидетельствовано Гомером (например, в упоминании им Пеласгийского Аргоса) и Геродотом, считавшим данный этнос древнейшим на территории Аттики (Herod., I, 54). Если вспомнить определения догреческого населения этой области, дан ные Геродотом и Страбоном (иады= др. инд. iadu Ригведы и Махабхараты) и прибавить к этому мнение Фукидида, согласно которому тирренский язык в прошлом был языком древних Афин и что оттуда тирренцы были изгнаны на Лемнос (Геродот приписывает и первое и второе пеласгам), то из этого можно вывести наблюдение о зеркальном отражении в общественном сознании древних греков идентичного, отложившегося в Ригведе и Махабха- рате, представления ведических ариев, как о родстве родов Yadu и Turvaca, составлявших одно племя, так и союзных отношениях их представителей с вождями племени cu rasena. Более того, однонаправленности их исхода из Северо-Западной Индии на Запад.215 Может быть, здесь следует усматривать истоки той картины, которую античная традиция сохранила относительно состава древнейшего населения Македонии, Фессалии, Эпира Аттики, Арголиды и Аркадии. Каким образом носители сходной этнонимии достигли Балканского полуострова, опираясь только на свидетельства древнеиндийских и античных источников, при современном состоянии знаний представляется весьма сложной задачей. И причиной тому — специфика эпической поэзии Древней Индии, мифологические сюжеты в которой не излагались в линейной последовательности. Более того, составители Ригведы и Махабхараты, подобно своим греческим vis-a-vie со свидетельствами о Гиперборее и священных дарах в храм Аполлона на Делосе, представляя их в статичной репрезентации, упоминали о них как о чём-то известном.216 Возможно, следует согласиться с теми исследователями, которые в рамках развиваемой ими (и совершенно иной) концепции, приходят к заключению, согласно которому обратный отток индоевропейского населения из Евразийской лесостепи и степи не оставил никаких следов. Такой же характер могло носить переселение отражённых в текстах Ригведы и Махабхараты побеждённых племён из Индии на Запад, если только в них речь не шла о разнотипных, разнопоточных и полиэтничных миграциях с территории общего очага проживания.217 По всей видимости, такой характер был присущ процессу переселения в Грецию как праэллинов и народов составлявших с ними общий поток европейским путём (через Подунавье), так и праэллино-фрако-этрус- ско-фригийцев через Малую Азию азиатским путём в Индию, на Балканы и в Италию. О такой перспективе, если внимательно присмотреться к рассуждениям об аборигинах, сообщает Дионисий Галикарнасский: «Говорят, первое название аборигинам было дано потому, что они породили тех, кто жил после них, так что мы могли бы назвать их родоначальниками или прародителями. Другие же утверждают, что какие-то бездомные скитальцы, собравшиеся из разных весей, по воле божества, встретились друг с другом именно в этом месте...Оказывается, что племя аборигинов нисколько не отличается от тех, кого древние называют лелегами (le Iukka хеттских источников — Н.П.); ибо они (речь идёт о предшественниках Дионисия — Н.П.) в большинстве случаев давали наименование аборигинов бездомным, полукровкам и не проживавшим ни в какой земле постоянно...» (Dion. Hal., 1,10). Если принять во внимание эллинское происхождение аборигинов и энотров, которым их наделяет античный автор, а также его утверждение о неизвестности ему более ранних, чем аборигины и энотры, переселений в Италию (Dion. Hal., I, 13), то становится очевидной заключённая как в труде Дионисия, так и исходящая из мифов греков взаимосвязь отложившихся в источниках разного вида представлений о практике смешанного характера потоков переселенцев, в каком бы направлении они не перемещались, с одной стороны, и взаимодополняемость их, с другой. Примечательна оценка Дионисия, данная им энотрам. Он пишет, «...это были сами эллины, населявшие некогда Ахайю и переселившиеся оттуда за много поколений до Троянской войны (за 16, тогда как сам Энотр, являясь 5-ым царём, за 17 поколений, т.е. примерно, в 1977 г. до н.э.). Наконец, в подтверждение развиваемого тезиса можно сослаться на информацию того же автора, согласно которой аборигины, лигуры, какие-то эллины и лелеги как пришельцы из разных мест, уже проживали на территории Италии ко времени прихода сюда этрусков, что можно рассматривать и в качестве подтверждения отстаиваемой нами мысли, и в качестве информации, объясняющей языковую близость этрусков как с эллинами, ликийцами, так и с кельтами (Dion. Hal., I, 10-11, 13, 17, 20).218 Подтверждением указанной ситуации является информация отложившаяся в труде Страбона. В описании Италии он упоминает приток Тибра реку Нар, которая впадает в него у г. Интеррам- на по дороге в Аримину (Strab., V, 2, 9). Сходная типологическая картина зафиксирована в библейской «Таблице народов» (Быт., 10, 2), из которой следует, что народ tyras (тирсены) является северным соседом yavana (ионийцев), tubal (?) и meshech (мосхов-фригийцев) и южным — ликийцев.219 Если это сопоставить это с точкой зрения Геродота, размещавшего тирсенов в Южной Халкидике и Македонии (Herod., I, 87), то полиэтничный, несходный по избранному пути движения в новые места поселения родственных между собой племён из первоначального очага обитания опирается на довольно прочный и устойчивый постулат, выработанный в античной традиции относительно оценки характера миграций эпохи древности. Подводя итоги, хотелось бы высказать несколько заботящих автора соображений. Специалистам работающим над сходной проблематикой хорошо известны, по меньшей мере, три опастности, поджидающие учёного, сопоставляющего данные разнотипных источников: I. поиск прародины индоевропейцев «по месту жительства»; 2. забвение правила, согласно которому фонетическое сходство ещё не есть сходство грамматическое (а следовательно и историческое); 3. неправильная трактовка имеющих место лингвистических и археологических заключений относительно рассматриваемой тематики и её воздействие на существующие исторические оценки. В отношении последнего аспекта весьма предметно высказался Э.В. Грантовский. Имея в виду обобщающий труд Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Be. Иванова он писал: «Они не дают аргументации положения о времени распада арийского единства, основанных на историко-лингвистических данных. Вместо этого, они предпочитают сослаться на одно из мнений, высказанных в связи с археологическими материалами. Этот случай принадлежит к той распространённой, но явно неприемлемой практике сопоставления языковых и археологических данных, при которой оно сводится к ссылкам на выводы представителей смежных дисциплин, представляющимися подходящими к собственным взглядам, без обращения к тому, что лежит в основе таких выводов. При этом случается так, что археолог опирается на какую-либо из существующих лингвистических гипотез, внешне...как бы совпадающую с его мнениями, но по сути лежащих в её основе положений несовместимую с выводами и аргументацией данного учёного. И напротив, лингвист в поддержку своих взглядов порой ссылается на отождествление отдельных этнических групп с археологическими культурами, которые по самим археологическим данным имеют иное происхождение, не сочетающееся с его собственными лингвистическими выводами, или постулируемые по археологическим материалам миграции, которые предполагаются по основаниям, несовместимым с мнениями того же исследователя либо с существующими историко-лингвистическими данными вообще».220 Надеемся, что хотя бы в отдельных случаях автору данного труда удалось избежать перечисленных выше ошибок. Такое убеждение основывается прежде всего на том, что он не ставил перед собой задачу разрешения глобальной и чрезвычайно сложной, требующей соответствующих знаний, умений и навыков проблемы. Нет, свою задачу он формулировал много скромнее: обратить внимание научной общественности на скрытые, закодированные и не востребованные наукой познавательные возможности информационных полей древнеиндийской и античной традиций относительно происхождения, былого родства, путей этнического наполнения миграционных волн индоевропейских племён, прокатившихся во II тыс. до н.э. по Евро-Азии. Что касается конкретных заключений, то они таковы. Схождение археологических, глоттохронологических и генеалогических датировок исхода носителей великих степных культурных общностей и их появления В Индию, Грецию и Италию; расширение специалистами хронологии и информационного поля эпических поэм Древней Индии и Греции до единого промежутка времени, определяемого 1700/1600 — 1100/1050 гг. до н.э. относительно событий миграции и этно- топономастических рядов; совпадения, выявленные в генеалогических хронологиях древнеиндийской и античной традиции с использованием временного промежутка жизни одного поколения по Геродоту (33, 5 лет); выявление следов полиэтничного состава переселенцев, отображённого в письменных и археологических источниках, топономастике, место занимаемое богом Дионисом в тернарных группах богов от Индии до Италии и многое другое ставит вопрос о восхождении перечисленных реалий к общему источнику.221 В качестве такового, как нам представляется, следует рассматривать культуры степных общностей Днепро-Волжского Междуречья Восточной Европы, пересечение занимаемых которыми ареалов происходило по р. Дон как осевой линии этно-культурных контактов, последующего разделения Греко-индо- иранской общности и нескольких, последовавших вслед за этим, разновременных и полиэтничных по своему составу, волн их миграций за пределы былой прародины. И ещё одно обстоятельство должно быть рассмотрено в связи с вопросом о достоверности реконструируемой нами исторической картины. Существует мнение, что Евразия античной традиции находится всегда в рамках мнимых географических реальностей и границ.222 По мнению А. В. Подосинова, такую характеристику можно распространить как на определение территории проживания скифов, которые мыслились в том числе и соседями индийцев, так и на идентификацию большинства (кроме главных), протекающих по ней рек, например, Лика, Оара, Сиргиса, текущих по Геродоту через земли меотов в Азовское море.223 Причина проста и потому понятна: в познаниях об их истоках в античности не было ясности.224 Полученные нами данные позволяют скорректировать заключение известного специалиста. «Мнимые реальности», по нашему глубокому убеждению, выглядят «мнимыми» потому, что в известиях античных авторов отложилась тысячелетняя информация о племенах и народах, с которыми эллины и племена Италии контактировали как до, так и после своего переселения со своих прародин в новые места обитания. Причём, она неоднократно подвергалась переосмыслению с точки зрения новых исторических реалий, сохраняя, тем не менее, достоверные факты, хотя и в сильно закодированном виде. Присутствующие в ней, достаточно часто пересекающиеся (и покрывающие) друг друга разновременные пласты и создают впечатление искусственности, недостоверности и ошибочности свидетельств, передаваемых в произведениях античных авторов. Когда же дело доходит до сопоставления как отдельных фактов, так и более пространных реалий в виде устойчивых сходств языка, религиозных представлений, топо-гидронимии, ономастики, этнонимии и имён богов и героев-эпонимов, рассредоточенных в пределах огромной, казалось бы, протяжённости, ареала — степь и лесостепь Евразии-Китай-Индия-Иран- Малая Азия-Эгеида-Балканы и Аппенины — становится понятными общие истоки происхождения тех племён индоевропейской общности, которые, как показывают данные хронологии, на рубеже III-II тыс. до н.э. вынуждены были покидать свою первоначальную прародину, и мигрируя, конвергируя, ассимилируя и ассимилируясь по пути разного типа передвижений обосновываться в новых местах проживания, неизменно напоминавших покинутые очаги былых мест проживания.225 Такой приблизительно, характер, как нам представляется, имел распад между племенами греко-индоиранской общности в степи и лесостепи Восточной Европы, следствием чего стало распространение некогда родственных в социокультурном (и языковом) отношении этносов на Восток, Юг, Запад и Юго- Запад — распространение, продолжавшееся с перерывами, практически, на протяжении всего II тыс. до н. э. и имевшее своим следствием формирование карт Древнего Востока и Античной Европы, какими бы условными не выступали данные понятия.226 Своего рассмотрения требует и один из важнейших аспектов, имеющий отношение к антропологической характеристике (и представлениях о ней) у древних греков. Изучение произведений крито-микенской живописи обратило внимание специалистов присутствие в ней мужских и женских персонажей, отличительной особенностью которых выступали рыжевато-коричневые волосы и голубые глаза. То же самое было выявлено и при изучении языка гомеровских поэм, в первую очередь «Илиады», в которой её герои и героини определяются словом |av0oпо данным лингво-филологического анализа (Геродот. Кн. IV.) / / Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья. Лингвистика. История. Археология. М., 1984. С. 37-42; Русяева А. С. Проникновение эллинов на территорию украинской Лесостепи в архаическое время. / / ВДИ. 1999. № 4. С. 90-92. 7 Наиболее яркий пример — Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. М., 1979. 8 Доватур А. И., Каллистов Д. П., Шишова И. А. Народы нашей страны в «Истории» Геродота. Jl., 1982. 9 Петров В. П. Сшфи. Мова i етнос. KniB1 1968. 10 Граков Б. Н. Чи мала Ольв1я торговельш зносини з Поволжям i Приураллям в архаичну I классичну епохи? / / Археолопя. 1947. Т.I.С.23-38; Он же. Скифы. М., 1971; Тереножкин А. И., Ильинская В. А. Скифия VII-IV вв. до н. э. Киев, 1983; Ильинская В. А. Может ли Вельское городище быть городом Гелоном / /Скифы и сарматы. Киев, 1977. С. 73-95; Шрамко Б. А. Вельское городище скифской эпохи (город Гелон). Киев, 1987. С. 156-163. 11 Кулишова А. В. Священные дары в Дельфы: современные интерпретации роли и значения посвящений / / ВДИ. 2008. № 3. С. 144-151. 12 Либеров П. Д. Памятники скифского времени на Среднем Дону. М., 1965; Он же. К вопросу о гелонах Геродота //История и культура античного мира. М., 1977. С. 100-104. 13 Молев Е.А. Эллины и варвары на северной окраине античного мира. М., 2003. С. 12. 14 В указанном отношении весьма симптоматичным представляется этимология этнонима «будины» и, очевидно, политонима «гелоны», восходящих к и.-е. основам. Первый к *bghu-/*bgho- или к budhnja/ *bu-dun (человек), второй — к исконно европейской этимологии названия золота, отобразившегося в и.-е. основе *ghel-en-io, на основе которой было образовано его индо-иранское название *zharanya, кстати, зафиксированного Геродотом и другими античными авторами в качестве цели набегов номадов. CM.: Огибенин В. Л. Семантический аспект изучения ведийского поэтического языка в связи с проблемой реконструкции и.-е. поэтического языка / / Этимология 1971. М., 1973. С. 317; Трубачёв О.Н. Этногенез славян и индоевропейская проблема / / Этимология 1988-1990. М., 1992. С. 14; Топоров В. Н. Pithon, Ahi Budhnya, Бадьак и др. / / Этимология 1974. М., 1975. С. 36-38; Он же. Ахи Будхнья / / Мифы народов мира. Т. I. М., 1987. С. 137. Возможно, что название будины связано и с понятием *bhuta-natha/*buta-nata (повелители духов). CM.: Трубачёв О.Н. Indoarica в Северном Причерноморье. Реконструкция реликтов языка. Этимологический словарь. М., 1999. С. 232. Имеются и альтернативные толкования. В частности, Э.А. Грантовский считал необходимым связывать данный этноним с иранск. Boudinoi (из и.-е. *bhudh-, др.-инд. budhnja — одно из 6 мидийских племён). CM.: Грантовский Э.А. Раняя история иранских племён Передней Азии. М., 1970. С. 66. Альтернативную трактовку этнонима «гелоны» и названия их города, как нам представляется, можно вывести из фактов, представленных в самое последнее время В. Л. Цымбурским. В анализе этнонима ликийцев (греч. Kilikes, ассир. hilaka/hilaku, через и.-е. основу *hil (а) и хетт, hila (двор), ликийское qla) им приведены ряды слов, позволяющие сделать предположение о близости этнонима и политонима Геродота понятиям, нашедшим отражение в языке ликийцев. Уместно в данном случае вспомнить, что по Страбону древнейшее святилище Аполлона в Троаде располагалось у г. Кила, название которого вполне соответствует и хетт. Hila, и лик. Qla, и греч. Gla, обладающих одним значением «храм, святилище». Самое же интересное заключается в том, что упоминаемая Геродотом и эпиграфическим источником священная роща Гилея (hylaia), как нетрудно убедиться относится к названиям такого же порядка, которые нашли отображение и в ономастике — древнеанатолийских (ликийских) именах hilya, hilani. CM.: Цымбурский В. Jl. Этно-и лингвогенез как преломление индоевропейской проблемы / / ВЯ. 2003. № 3. С. 5-8; 15 Следует отметить, что достаточно давно установлено, что часто встречающиеся в выражения у Геродота logos, legousi, Iegetai не всегда указывают на устную традицию, но включают в себя и письменные источники. CM.: Jacoby F. Herodotos / / PWRE. Suppl. II. Coll. 205-520; Жебелёв С. А. Северное Причерноморье. М.-JI., 1953. С.311- 314; Шишова И. А. О достоверности географических сведений в Скифском рассказе Геродота / / Летописи и хроники. М., 1981. С. 16. Более того, к настоящему времени достигнуто понимание, что античный автор во всех случаях предпринятого им исследования следовал правилу использования всей совокупности используемых им источников, т. е. согласно обычной своей практике объединял информацию фольклорного рассказа с данными, почерпнутыми в трудах своих предшественников, своими собственными наблюдениями, умозаключениями и учёными экскурсами. CM.: Иванчик А. И. Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII-VII вв. до н. э. в античной литературной традиции: фольклор, литература и история. М.-Берлин, 2005. С. 193. 16 Медведев А. П. Исследования по археологии. С. 83; Скржинская М. В. Древнегреческий фольклор и литература о Северном Причерноморье. Киев, 1991. С. 83; Щеглов Д. А. Древнейшие греческие описания Скифии в интерпретации эллинистической географии / / Древние государства Восточной Европы. Материалы и исследования. Мнимые реальности в античных и средневековых текстах. М., 2005. С. 282. Из новейшей литературы см.: Hoot J. Herodotus and Greek history. London, 1984. P. 179 (о логосах); Vandiver E. Geroes in Herodotus: The Interaction of Myth and History. Francfurt am Main, 1991; Payer P. Comment resistor’s a la conqute: temps, espase et recit chez Herodote / / Revue de Etudes Greques. 1995. P. 108, 308-338; Pritchett W.K. The liar school of Herodotus. Amsterdam, 1993. P. 49; Thomas R. Herodotus in Context Etnography, Science and the Art of Persuation. Cambridge, 2000. P. 199; Bichler R., Rollinger R. Herodot. Hildesheim-Zurich-New-York, 2000. P. 163; Alonso-Nuaes J. Herodotus and his World. Oxford, 2003. P. 145-152; Из отечественных работ последнего времени см.: Суриков И.Е. «Несвоевременный Геродот (эпический прозаик между логографами и Фукидидом / / ВДИ. 2007. № I. С. 143-151. (о влиянии на «отца истории» эпической поэзии — С. 148). 17 Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Л., 1924 18 Мачинский Д. А. М.И. Ростовцев и Геродот // http://annals.xlegio.ru/ life/skif bos. htm 19 Hoot J. Herodotus and Greek history. London, 1984. P. 179; Payer P. Comment resistor’s a la conquete: temps, espase et recit chez Herodote / / Revue de Etudes greques. 1995. P. 108,308-338; Кулишова А. В. Священные дары в Дельфы: современные интерпретации роли и значения посвящений / / ВДИ. 2008. № 3. С. 144-151. Более того, исследования, предпринятые в самое последнее время имели своим результатом установление хорошего знакомства Геродота документальной литературой (хрониками и инвентарными списками), фрагментами трудов логографов (в том числе и не сохранившихся до нашего времени), множественными священными историями и историями отдельных местностей, причём, те из них, которые упоминаются «отцом истории» в сопровождении глагола akouo и считающиеся специалистами «устными», на самом деле, как убедительно доказано, на самом деле относятся по своему типу к письменным источникам. Тот факт, что Геродот располагал и значительным фактическим материалом, что он никогда не давал случайных определений древним этносам, географическим и историческим фактам как раз и выступает основанием для утверждения, согласно которому Геродот сообщает только то, что он лично узнал и критически обработал. CM.: Немировский А.И. Клио: у истоков исторической мысли. Воронеж, 1986. С. 19; Чепель Д. С. Kroisos-Logos в «Истории» Геродота (I, 6-94): к вопросу об историографической концепции и источниках у Геродота / / Индоевропейское языкознание и классическая филология. М., 2007. С. 324-325. 20 Круглов Е.А. Аристей, Геродот и автохтоны Урала (http://www.edu.ru/ kruglov/article, html). 21 От archaioi (arch). При этом требует объяснения не столько филологическая, сколько историческая, информативная в последнем отношении, сторона вопроса. Нетрудно заметить, что в самом сообщении Геродота о жителях г. Гелона и определи их эллинского происхождения, «отец истории» находит свои соображения в объяснении встреченного им феномена. Он пишет, что эти «исконные эллины» были выселенцами из южных понтийских эмпориев, ни одного из которых он не называет. Казалось бы этим обстоятельством и снимается сама необходимость поиска исторических корней «исконных эллинов», проживавших вверх по Танаису выше участка саврома- тов. Однако не всё так просто. Ещё в конце 50-х гг. прошлого века поиском решения данной проблемы занималась Т. В. Блаватская, связавшая отсутствие упоминаний о Боспоре с направлениями афинской внешней политики. Она находила возможным трактовать лакуну в известиях Геродота напряжёнными между Боспором и Афинами отношениями. CM.: Блаватская Т.В. К вопросу о боспоро-афинских отношениях во второй половине V в. до н.э. // Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху. М., 1959. С. 195-204. Сравнительно недавно, в пользу приблизительно аналогичного решения проблемы высказались Г. А. Кошеленко и Е.В. Молев, предложившие сходные, но разноаспектные аргументы. CM.: Кошеленко Г. А. Об одном свидетельстве Диодора о ранней истории Боспорского царства / / Древнейшие государства Восточной Европы. Итоги исследований 1996—1997. М., 1999. С. 141. Альтернативные оценки опирались на комплекс историко-филологических и источниковедческих наблюдений. В последнем отношении Jl. А. Гиндин и В. Jl. Цымбурский высказали мысль, согласно которой «историческая память имеет весьма сложную структуру, возможно, включающую и такие слои, в реальном содержании которых сам народ едва ли вполне отдаёт себе отчёт». По их мысли, реконструируя раннюю историю греков по прямым показаниям их фольклорной традиции, мы вряд ли продвинемся глубже фессалийского периода. CM.: Гиндин Jl. А., Цымбурский В. Jl. Троя и «Пра-Аххийява / / ВДИ. 1995. № 3. С. 34-35. К решению нашей проблемы данный вывод имеет прямое отношение. Представляется, что определение южнопонтийско- го происхождения периферийных эллинов по Танаису являлось следствием поиска Геродотом объяснения, опиравшегося на господствующие в его время представления «о скифах и живущих среди них эллинах». Второе наблюдение было сделано относительно характера фиксации исторической информации в нарративах античных авторов. По мнению сторонников синергетического подхода к исследованию природы письменных текстов, в них отражаются мир представлений индивида — его автора, реализующего через текст нарратива представления, сложившиеся в общественном сознании. Более того, само формирование последнего, пройдя через три стадии (уро вень события, уровень истории и уровень наррации) порождает модель нарративного конструирования, представляющей повествование как отбор отдельных элементов и их свойств, осуществляемый на основе смысловой линии автора-нарратора. CM.: Шмид В. Нарративные уровни «события», «история», «наррация» и «презентация «наррации» / / Общие вопросы строения художественного текста. СПб., 2002. С. 25. Такая оценка применима и к Геродоту — основоположнику художественно-исторического направления античной историографии. CM.: Немировский А. И. Рождение Клио: У истоков исторической мысли. Воронеж, 1986. С. 50, 71-72. Именно в рамках поэтического переосмысления фактов «отцом истории» следует объяснять как сам интерес его к мифологии и фольклорной традиции древних народов, так и неизбежные при такой целевой установке случаи осовременивания им далёких исторических событий — прямого следствия его проафинской политической ориентации. Во всяком случае, тот факт, что помимо Ольвии он не называет ни одного понтийского полиса нам представляется весьма и весьма симптоматичным: он позволяет сузить круг источников Геродота до Ольвии и её эмпория Борисфена. CM.: Паркер В. О чём умалчивает Геродот. Заметки о передаче сведений о киммерийцах у греческих авторов помимо Геродота / / ВДИ. 1998. № 4. С. 98. 22 Roscher W. Н. Ausfuhrliches Lexikon der Griechischen und Romischtn Mytho- logie. Bd. I. Leipzig, 1884-1890. S.477-486. 23 Более подробно см.: Дарчиев А.В. Рождение громовержца. К интерпретации сообщения Приска о священном мече скифов / / http://www.oset/dartciev/html 24 Pape M. Griechisch-Deutches Bandworterbuch in drei banden. Braunschweig, 1908. Coll. 366-367; Lubker F. Reallexikon des Klassischen Altertums. Leipzig-Berlin, 1914. S. 95-96; Chantrine P.Dictionnaire Etymologique de la Langue Greques. T. I. Coll. 119-120; Frisk H. Griechisches Etymologishes Worterbuch. Heidelberg, 1960. Coll. 158. 25 Диодор Сицилийский. Историческая библиотека.. Книги IV—VII. Греческая мифология / Перевод с древнегреческого, вступительная статья и комментарии О. П. Цыбенко. СПб., 2005.С.10, 68, 136. 26 Гипотетичная по своему содержанию гипотезу, рациональным зерном которой мы рассматриваем саму привязку странствий Геракла по той стране, которая, как указано Геродотом, впоследствии стала называться Скифией, ко II тыс. до н.э., была высказана Ю.А. Шиловым в отношении Вельского городища в Полтавской области, в обосновании рассмотрения которого в качестве геродотова Гелона, правда, для I тыс. до н.э. соответствующая археологическая аргументация была представлена Б. А. Шрамко и его последователями. К сожалению, приводимой и теми и другими аргументации недостаточно. Вместе с тем, с учётом этимологии имён древнейших мифологических персонажей, так или иначе связанных с Троей — Ила, Эака, JIao- медонта — сама постановка Ю.А. Шиловым с хронологической точки зрения является весьма и весьма симптоматичной, знаменуя собой поворот вектора внимания к области отложенности представлений о своём происхождении и древнейшей истории в общественном сознании эллинов эпохи архаики и классики. CM.: Шилов Ю.А. Троя-Илион и этногенез славян / / pdf http://rusrespublic.ru/ 27 Ракурс восприятия и оценки информативности античной традиции о номадах Северного Причерноморья накануне колонизации — ракурс поиска истины в плане обнаружения начал идеализации скифов посредством скрупулёзного анализа аутентичных текстов произведений античных авторов, начиная с Гомера. Задача им поставленная, как нам представляется, в целом решена: представлена «железная» аргументация относительно многообразия и независимости друг от друга источников античной традиции о номадах и вместе с тем её преемственность. В то же самое время именно по этой причине автор упустил из внимания саму возможность отображения в ней древнейших, почти стёртых в общественном сознании, отложившихся на уровне археологии и топономастики, представлений о былой общности греков, мидийцев, фракийцев, этрусков, сикелов, римлян и носителей индоиранских пастушеско-скотоводческих культур. CM.: Писаревский Н.П. Этно-социогеография страны будинов (к интерпретации Herodot., IV, 20, 100-102,, 105, 107-109, 119, 125) / / Вестник ВГУ. Сер. История, политология социология. 2007. № I. С.72-89. 28 Иванчик А. И. Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники в VIII-VII вв. до н. э. в античной литературной традиции: фольклор, литература, история. М.-Берлин, 2005. С. 56. 29 Там же. CM. также: Edwards А. Т. Achilles in the Underworld. Iliad, Odissey and Aethiopis / / Greek, Roman and Byzantine Studies. 1985. Vol. 26. P. 19-33; Idem. Homeric Style and Oral Poetics / / A New Companion to Homer/Ed by.I. Morris, B. Powell (Mnemosine. 1997. Suppl. 163.). P.272-277. 30 Иванчик А. И. Накануне колонизации. С. 57. 31 Там же. С.58. Ср.: Schmidt М. Denos //Lexicon des frugriechischen Epos, herausgegeben von В. Snele, N. Erbse. Bd. 2. Gottingen, 1991. S. 275-278; Jennings W. Les Lyciens dans l’lliade: sur Ies traces de Pandaros / / Questiones Homericae. Acta Colloquii Namurcensis/Ed by L. Isibaert, R. Lebrun. Luvain-Namur, 1999. P. 119-147; Gindin L. A. Troja, Thrakien und die Volker Altkleinasiens. Versuch einer historisch-philologischen Untersuchung. Innsbruck, 199. S. 198-200. 32 Там же. С. 59; Jennings W. Op, cit. P. 147. В отношении Тегеи, Скотуссы и Эпидавра в текстах античных авторов выявлены синонимичные понятию polij определения: ekklesia, demos, halia. CM.: An Inventory of Archaic and Classical Poleis. P. 40, point 5. 33 Помимо всего остального, текст Геродота представляет собой эпическую формулу, дополненную логикой мифографического объяснения происхождения названий греческих колоний античными авторами (эпоним+народ=этноним и название поселения). CM.: Fehling D. Herodotus and his “Sources”. Citation, Invention and Narrative Art. Leeds, 1989. P. 33-38. 34 Данный аспект — совершенно особая тема, рассмотрение которой является актуальной задачей дальнейших исследований. Поэтому, позволим себе остановить внимание только на одном, но приобретающим особый смысл со всех точек зрения, факте. В 1993 г. в Фивах было обнаружено 250 табличек XVI в. до н.э., среди которых две представляют интерес с точки зрения возможного восхождения сведений Геродота о г. Гелон к языку населения г. Фивы. Это — табличка Th Ft 140, в которой упоминается название города совпадающего по всем своим параметрам с названием Геродотова Гелона — Ge-lo-ni, причём, в качестве поселения, находящегося где-то на севере Греции. Отмеченное сходство названий в греческом языке, равно как и упоминание Страбоном г. Гал на побережье локров, населением которого были фтиотийцы-ахейцы-мирмидоняне, больше того, совпадение архитектуры обустройства городища Гла с Аркаимом на Южном Урале, равно как и сходство погребальных обрядов населениях двух удалённых друг от друга обла стей, как нам представляется, диктует совсем иное направление поиска, чем это имело место до настоящего времени. 35 Современные специалисты относят время распада индо-иранской общности к XIX-XVIII ВВ. до Н. Э., хотя некоторые из них допускают продолжение её существования в рамках единства с племенами греко-фрако-фригийской общности в певых веках II тыс. до н. э. Cm.: Грантовский Э. А. Иран и иранцы до Ахеменидов. М., 1998. С.68; Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи/*пер. с англ. и примеч. Акад. И.М. Стеблин-Каменского. СПб., 2003. С. 70; KamerkarM., Dhundisha S. From Iranian Plateu to the Shores of Gujarat: The Story of Parsi Settlements and Absorbtion in India. Bombay, 2002. P.3-5; Mistree Rhojeste P. Who the Zoroastri- ans A Zoroastrian Studies Publication, K. R. Cama Oriental Institute Bldg. Mumbay, 2005. P. 2; Encarta. Электронная энциклопедия. Encwish@microsoft.com 2006. (WA98052-6399). 36 Веллас Г.Я., Писаревский Н.П. Скотоводы степи и лесостепи Восточной Европы, доантичный Эпир, эллины и Эллада. Воронеж, 1991. Это поразительное сходство покрывают и племена будинов, и население г. Гелона. В 7 манда- ле Ригведы (гимны 18, 33, 83, 4-8) в рассказе о битве 10 царей упомянуты не только alinas (эллины), bhrigus (фригийцы/бриги), bhalanas (гелоны), dasa (?), parsu (персы), anu (аоны/хаоны), matsya (?), находящие многочисленные аналоги в мифологической этнонимии древних греков. CM.: Елизаренкова Т.Я. Слова и вещи Ригведы. М., 1999. С. 223-226 Более того, по определению В. А. Десницкой этнонимия указанных племён, отражая процесс ассибиляции волн палатальных в языках индоевропейцев позволяет гипотетически восстановить области распространения аспирированных смычных, в особенности *bh, *dh, *gh, совпадающих с ареалом зон распространения областей и направлений миграций племён времени греко-арийского языкового и культурного единства. Примечательно, что радиусы последних совпадают с теми, которые установлены в археологии. Из этого становится понятной не случайность многочисленных совпадений ономастики, топо-и гидронимии в мифах древних индийцев, древних греков и римлян, причём первые, если разобраться, показывают свой более древний характер и служат объяснениями родословных греческих, этрусских и римских эпонимов.CM.: Писаревский Н. П. «Исконные эллины» деревянного города Гелон в стране будинов (к интерпретации Herod., IV, 108-109) / / Археологические памятники Восточной Европы. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 12. Воронеж, 2006. С. 168-183. 37 Romm J. Herodotus. New Haven, 1998. P. 56-58. Это — единственная, присутствующая в описании Геродотом Скифии, дата. Установлено, что, как и в отношении хронологии времени правления ассирийского царя Нина, «отец истории», как и его предшественники и последователи, опирался на т. н. генеалогические даты, которые являются более точными, чем, скажем, относительные даты археологии. CM.: Немировский А. А. Датировка Троянской войны в античной традиции: к легендарной хронологии «героического века» Эллады / / Studia Historica. 2003. Vol. III. С.З, -18; По мнению А. А. Немировского, поскольку элементы сюжетного ядра мифов и эпоса остаются неизменными, то понимание природы исторического эпоса как основного событийного каркаса исторического в своих главных чертах (с поправкой на позднейшие напластования) есть представление о нём, как о добротном историческом источнике. С точки зрения точной и долговременной передачи в устной традиции исторических и генеалогических реалий, греческие предания с разницей буквально в десятилетие соответствуют реальной истории. CM.: Немировский А. А. У истоков древнееврейского этногенеза: Ветхозаветное предание о патриархах и этнополити- ческая история Ближнего Востока. М., 2001. С.9-19, 21, прим.36, 23, 26; В таком же ключе высказывается и В Паркер, указывающий, что среди правил одно из самых важнейших для историка античности выступает то, что доверять ранним источникам надо больше, чем поздним и полагаться таким образом с большей уверенностью на самый приближённый к описываемым событиям источник. CM.: Паркер В. О чём умалчивает Геродот. Заметки о передаче сведений о киммерийцах у греческих авторов помимо Геродота //ВДИ. 1998. № 4. С.93; Vanschhoonwinkel J. L’Egee et Ia Mediterranee Orientale a la fin du He millenaire. Temoignages archeologiques et sources ecrites. Louvain-la-Neuve, 1991. P. 35-38. 38 Скржинская М. В. Древнегреческий фольклор и литература о Северном Причерноморье. Киев, 1991. С. 102-112. Относительно зафиксированного Геродотом тысячелетия скифской истории и того, что их народ моложе всех в специальной литературе существует гиперкритические оценки. Причина проста: соотнося свои взгляды источниковедческими оценками имевших место упоминаний античными авторами споров между египтянами и скифами относительно их старшинства и опираясь, как им кажется, на незыблемые данные археологии о времени первого появления скифов в Северном Причерноморье, считается, что время 1590-1550 гг., на которое намекает «отец истории» является нереальным. Между тем, если допустить, что фраза «моложе всех» ориентирована не на египтян, а на соседей скифов в Лесостепи, что вполне позволительно с позиций умеренно критического подхода, то появляется основа для понимания того, что они, как пришельцы, являлись более молодыми, чем местные автохтоны, т. е. агафирсы, невры, андрофаги, меланхлены, будины, гелоны, фиссагеты и массагеты. Иными словами и в этом случае становится понятным, что Геродот рикогда не давал древним этносам случайных определений. CM.; Иванчик А. И. Накануне колонизации. С. 190-244; Круглов Е.А. Аристей, Геродот и автохтоны Урала: этногенетический аспект; Зданович Г. Б., Петров Ф.Н. Исследования прошлого в поисках будущего (http://www.sva-slava, ru/nasledie pamjatniki/issledovania proshlogo.htm; http:/ /arcaim-centewr, ru) 39 Vanschoonwinkel J. L’Egee et la Mediterranee Orientale a la fin du He millenaire. Temoinages archeologiques et sources ecrites. Louvain-la-Neuve, 1991. P.35-37. 40 Немировский A. AB. У истоков древнееврейского этногенеза: Ветхозаветное предание о патриархах и этнополитическая история Ближнего Востока. М., 2001. С. 9. 41 Там же. С. 26. 42 Немировский А. А. Датировка Троянской войны в античной традиции: к легендарной хронологии «героического века» Эллады / / Studia historica. 2003. Vol. III. С. 18. 43 Немировский А. А. У истоков. С. 20. 44 Там же. С. 21. 45 В ней представлена общая схема истории Египта до Моисея, в которой перечисляются представляющие интерес с точки зрения совпадения с египетскими надписями времени Хатшепсут имена: Rijjan, его сын Darim, Kasan — царь Mad’an и наконец Musa. CM.: Абд ар-Рахман ибн Абд ал Хакам. Завоевание Магриба и ал- Андалуса. М., 1985. С. 30-31. Нетрудно заметить определённое сходство перечисленных имён, во всяком случае, Рийяна с именем самого могущественного царя гиксосов Хиана/*Хийарана, на что обратил внимание А. Кемпински (Kempinski A. Some Observations on the Hyksos (XV) Dinasty and its Canananite Origins / / Pharaonic Egypt. The Bible and Christianity. Jerusalem, 1990. P. 131). И хотя автор считает гиксосов семитическим по происхождению, имеют место и альтернативные взгляды, оценивающие их как полиэтничный конгломерат Восточносредиземноморских племён. Более того, само имя Хийаран, засвидетельствованное в Уга- рите пока не получило семитской этимологии. CM.: Helk W. Das Hyksos Problem / / Orientalia. 1993. S. 60-66. По мнению исследователя оно в этом и не нуждается, поскольку восходит к семитизированному хурритскому имени Heiranne («золотой, рыжий»), эллино-индоиранские основы которого просматриваются довольно отчётливо (Ibid. Р. 64-65). CM. также: Цымбурский В. JI. Этно-и лингвогенез Трои как преломление индоевропейской проблемы / / ВЯ. 2003. № 3. С. 10. 46 Там же. С. 21, прим.36; С. 23. 47 Такое мнение находит поддержку. В. Паркер, в частности, указывает: «Среди правил, которым следуют серьёзные исследователи древней истории, одно из важнейших — доверять ранним источникам больше, чем поздним, и полагаться с большей уверенностью на самый приближённый к описываемым событиям источник». CM.: Паркер В. О чём умалчивает Геродот. Заметки о передаче сведений о киммерийцах у греческих авторов помимо Геродота / / ВДИ. 1998. № 4. С. 93. 48 По мнению египтологов, во второй половине IV тыс. до н.э. в Египте начался процесс консолидации вождеств, завершившийся сложением единого государства от первых порогов Нила до дельты, что позволяют проследить памятники носителей археологической культуры Нагада II—III. CM.: Шеркова Т. А. Рождение ока Хора. Египет на пути к раннему государству. М., 2004. С. 171; Весьма близких оценок придерживается и американский специалист-египтолог П. А. Клай- тон (Clayton P. A. Chronicle of the Pharaons. The Reighn-by-Reighn Record of the Rulers and Dinasties of Ancient Egypt. London, 2003. P. 11-12.). 49 В своё время на это обратил внимание В. Берар, считавший встречу гомеровского Менелая с Протеем на острове Фарос как отражение и переложение египетской версии контакта фараона Прути с греческим пришельцем. CM.: Berard V. Les Pheniciens et l’Odyssee. Vol. 2. P. 65-66. При внимательном рассмотрении имён главных персонажей такой истории невольно бросается в глаза сочетаемость и и.-е. этимологические корни их имеет — греч. Menelaios и иранского Pruti/Porata, что с учётом присутствия в табличках Карнарвона и надписях Хатшепсут городов Tanis, Abaris, Sk (Sa-ka) недвусмысленно указывает на хронологию и истоки той информации, дошедшей до нашего времени в изложении Помпея Трога, Юстина и Иордана. 50 В данном случае можно отметить и весьма показательное, с нашей точки зрения, совпадение с именами бога и рода от древнеиндийского эпонима Пурувас (Пуру, Пуруша) названий Пелопоннеского города и имени древнейшего Лаконского бога, зафиксированных Павсанием в описании Спарты. Речь идёт о г. Пиррих, произошедшего по данным античного автора от имени бога Пирриха (Paus., XIV, 2, 2-3). 51 Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племён Передней Азии. М., 2008. С. 87; Doctor, Sam N. Yima/Yama and the deluge / / Journal of the K. R. Cama Oriental Institute Bldg. 1998. № 62. P. 72-74. 52 Иванов В.Б. Три ветви авестийской фонетики (http://devanagari.ru/ texts/avestan/ivanov_2.pdf). В правомерности такого подхода убеждают присутствующие в трудах древнегреческих историков способы определения хронологии. CM., например: Молчанов А. А. Микенские истоки семейных традиций у древних греков (генеалогический и сакральный аспекты) / / Социальные структуры и социальная психология античного мира. М., 1994. С. 151-156; Он же. Персеиды, Гераклиды-Темениды: идея непрерывной династической легитимности в официальных родословных античных монархов (http://annals.xlegio.ru/greece/ molchan/legitim. htm; Немировский А. И. Рождение Клио: у истоков исторической мысли. Воронеж, 1986. С. 35-46. 53 Баданин М.А. Древнейшие цивилизации и пророки (http://e-puzzle.ru/ lib/badanin. doc). 54 Молчанов А. А. Персеиды. С. 150; Хэммонд Н. История Древней Греции. М., 2003. С.48-49; Reineke G. Pelopidas // PWRE. Bd. 23. Coll. 375-380. Несмотря на то, что традиция путалась в определении родословной Эллина-эпонима одноимённого народа (Эллин — сын Девкалиона и Пирры (Paus., X, 31, I; Apollod., I, 7, 2); Эллин — сын Пелопа/Пелопса и Гипподамии (Apollod., Myth. Bybl., И, 5, I; III, 12, 6; Epit., И, 10), сохранилось два устойчивых представления, согласно одному из которых (из фиванского цикла мифов), первое племя, назвавшее себя эллинами, пришло из Фессалии (Paus., VIII, 6, 6), а по другому — т. н. Паросской хронике- переименование конгломерата народов в эллинов произошло в 1511 г. до н. э. CM.: Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С. 121. 55 Елизаренкова Т.Я. Слова и вещи Ригведы. М., 1999. 56 Geldner К. F. Der Rig-Veda: Aus dem Sanskrit ins Deutsche ubersetzt. Harvard University Press, 2003 (reprint 1951 ed.); The Rig Veda. An Antology. Selected by Wendy Deniger O’Flaherty. New-York, 1982. P. 39. 57 Имевшие место в историографии оценки исходили, во-первых, из рассмотрения гелонов в качестве одного из скифоидных племён, а во вторых — пытались локализовать место их проживания на территории, которая принадлежала буди- нам. Разброс мнений по данному вопросу был значительным. Если Н.И. Надеждин размещал гелонов в западной части Волыни, то М. И. Артамонов локализовал территорию проживания последних в Среднем Поднепровье, куда те переселились из Побужья, получив гостепрееимство, обитавших там же будинов. И. В. Фабрициус связывала с гелонами носителей археологической культуры Тясминского бассейна скифского времени, отмечая здесь наличие, представленной в соответствующих памятниках (Пастерское, Шарповское, Будянское, Макеевское городища и др.), развитой урьанистической культуры. Б.М. Шрамко размещает их в бассейне р. Ворскла, в то время как Jl. А. Ельницкий отводил гелонам области на Западном Кавказе, откуда они, по его мнению, переселились в области Днепро- Донской лесостепи.CM.: Надеждин Н.И. Геродотова Скифия. С.93; Артамонов М. И. Этногеография Скифии. С. 161; Фабрициус I. В. До питания про топографЬ защю племён Сшфп / / Археология. 1951ю Т. 5. С. 51, 71; Шрамко Б. М. Вельское городище — Гелон Геродота. С. 83; Ельницкий Jl. А. Скифские легенды как куль- турно-исторический материал.. CA. 1970. № . 2. С. 70-72. Наряду с этим устойчивым оставалось мнение, согласно которому гелонов следует локализовать в междуречье Днепра и Волги. Так, ещё Т. Байер размещал в Лесостепи Поднепровья и к западу от Днепра. Ф. Брун помещал гелонов к западу от Дона. CM.: Bayer Th. De Scythie situ. S.417; Брун Ф. Опыт согласования. С.79-81. В поле зрения исследователей оказывалась и территория лесостепного Придонья. Одним из первых такую мысль высказал Ж. Потоцкий, локализовавший гелонов в районе Воронежа. CM. В кн.: Нейхардт А. А. Скифский рассказ. С. 123, прим. 279). Такого же мнения придерживался и Ст. Мароньский (Herodotus Gelonen keine preussisch-slavische Volkerschaft. Heidelberg, 1883.23-24.) К. Бэр и Н. И. Забелин отстаивали мысль об их проживании либо на Среднем Дону, либо между Доном и Волгой. Ф. Г. Мищен- ка локализовал их на побережье Днепра и в Задонье. В. Н. Семенкович также имел ввиду бассейн р. Дон, размещая гелонов в верховьях Доно-Окского междуречья. CM.: Брун Ф. Опыт. С. 79; Baer К. Historische fragen. S. 84; Забелин Н. И. История русской жизни в древнейшие времена. Т. I. С.238-243; Мищенка Ф.Г. Противоречия в известиях Геродота о первом появлении скифов и сарматов в Европе / / Филологическое обозрение. 1899. Т. 17. С. 112; Семенкович В. Н. Гелоны и мордва / / Материалы и исследования по исторической географии верховий Дона и Оки. Вып. I. Гелоны. М., 1923. С. 134-142. Соответствующая локализации, амплитуда разброса мнений относительно этнического происхождкения гелонов была такой же широкой. Следуя за Геродотом, значительная часть учёных считала гелонов эллинами. Другие исследователи конструировали смешанное эллино-скифоидное население (эллино-скифское или эллино-будинское). М. И. Артамонов относил гелонов к фракийскому, родственному агафирсам и скифам населению. Такую же позицию, не высказывая соображений относительно их этнической принадлежности, занимает Б. А. Шрамко. Примечательно, что большая часть археологов склонна связывать с гелоно-бу- динскими, по их определению, племенами территорию Среднего Дона и примыкающие к нему с юго-запада области до Северского Донца и полагают возможным идентифицировать с г. Гелоном городища посульско-ворсклинского и среднедонского бассейнов, с подачи М. И. Артамонова и Б.Н. Гракова отдавая предпочтение Вельскому городищу. CM.: Нейхардт А. А. Скифский рассказ. С. 124-127. В последние годы своей жизни исследователь памятников эпохи бронзы и скифского времени на Среднем Дону П. Д. Либеров высказывал представляющее интерес и для нас соображение, согласно которому в народе гелонов следует видеть обособленную группу местного населения варваров, которая исторически сложилась на базе населения местных культур предшествовавшего времени. CM.: Либеров П. Д. К вопросу о гелонах Геродота / / История и культура античного мира./Отв. Ред. М.М. Кобылина. М., 1977. С. 103. Что касается зарубежной историографии, то в ней в отношении гелонов наиболее устойчивым вплоть до настоящего времени остаётся представление об их арийском происхождении. CM.: Kiessling. Geloni // PWRE. Hbbd. 13. Coll.1014-1018; Tumpel К. Gelonos / / Ibid. Coll. 1018; Niese В. Gelon / / Ibid. Coll. 1006-10013; Friedrich Lubkers Reallexikon des Klassischen Altertums. Leipzig-Berlin, 1914. S. 405 (арийское племя к востоку между Танаисом и Волгой среди финно-угров будинов); Georges К.Е. Ausfuhrliches Lateinisch-Deutsches Handworterbuch. Bd. I. Basel, 1951. S. 2909; Представлена в историографии точка зрения о возможном греческом происхождении корневой основы названия гелонов (от glene, glanos, galena, включая и глагол gelein, которые воплотились, в частности, в названии аттической филы гелеонтов (Geleontes). CM.: Frisk Н. Griechisches Etymologisches Worterbuch. Bd. I. Heidelberg, 1950. Coll. 294-295. 58 Цымбурский В. Л. Этно-и лингвогенез Трои. С. 11. 59 Там же. С. 12. 60 Там же. С. 13. Особая близость была отмечена для гидронимии Троады, Фессалии, этнонимии Пелопоннеса (Abydon, Apidanos, Epidanos, Apidon, Apidane (аркадяне), все основные компоненты которой восходят к композиту *Hepi-danu («водный поток»), аналог др.-инд. danu («поток», «жидкость») и Авест. Danu («река»). По мнению В. Л. Цымбурского, эта устойчивая гидронимическая формула представляет такой же рудимент контактов прагреков с индо-иранцами, как и эпическое обозначение ахейских героев термином danaoi («данайцы»), идентичное с метрической метатезой долготы Авест. Danava, названию неких приречных кочевников и ведич. Danava как имени группы демонов. «Перед нами, — подчеркивал он, — явный след передвижения прагреков из Северного Причерноморья, изобилующего гидронимикой от данной основы на Балканы (С. 14-15). Что касается лингвистической аргументации, то в названном отношении представляет интерес сближение Л. С. Баюн ликийской письменности В с языками т. н. «ауг- ментной» общности — индоиранскими и греческим, что, по мнению В. Л. Цымбурского, указывает на длительное пребывание его носителей на дальней окраине хетто-лувийского ареала в контакте с народами, говорившими на таких языках, имевшего место в том числе и на территории Троады с конца III и на протяжении II тыс. до н.э. Cm.: ГИНДИН Л.А., Цымбурский В. Л. Гомер и Восточное Средиземноморье. М., 1998. С.264-268. 61 О реках и племенах Ахейской Фтиотиды, Фессалии, Аркадии, Аргоса и Троады см.: Rohden P. V. Apidonos // PWRE. Bd. I. Coll. 2802; Hirschfeld G. Apidones // PWRE. Bd. I. Coll. 2802 62 Гиндин Л. А. Древнейшая ономастика Восточных Балкан. София, 1981. С. 24. 63 Гиндин Л.А., Цымбурский В.Л. Прагреки в Трое (междисциплинарный аспект) // ВДИ. 1994. № 4. С. 24-25 64 Там же. 65 Там же. 66 Иванов Вяч. Be. Древние культурные и языковые связи южнобалканского, Эгейского и малоазийского (анатолийского) ареалов / / Балканский лингвистический сборник. М., 1977. С. 14; Gimbutas М. The Destruction of Aegean and East Mediterranian Urban Civilization around 2300 В. С. / / Bronze AgeMigrations. P. 134- 139. Представляет несомненный интерес убеждённость Л. А. Гиндина и В. Л. Цымбурского в параллелизме (или тождестве) этнонимов «данайцы» и «дануна». По их мнению, в «дануна» юга Малой Азии и Восточного Средиземноморья можно видеть некое изначальное индоевропейское племя, происходящее из того же северопричерноморского ареала, что и греки-данайцы и одновременно с ними проникшие в Эгейский бассейн. Cm.: ГИНДИН Л. А., Цымбурский В. Л. Прагреки в Трое. С. 24. 67 Отрощенко В. В.. Этшчна ситуащя в YKpaiHi за доби бронзи / / Толочко П. П., Козак Д. Н. Моця О. П., Мурзин В. Ю., Отрощенко В. В., Сегеда П. Е. История YKpaiHi. Кшв, 2006 (http://recult.by. ru/docs/eidu/eidu_04.htm) 68 Там же. 69 Там же. 70 Там же. 71 Там же. 72 Там же. 73 Там же. 74 Там же. 75 Там же. 76 Там же. 77 Денисов И. В. Некоторые проблемы археологии бронзового века Волго-Ура- лья и ведийско-авестийские сказания / /В центре Евразии: сборник научных трудов. Отв. ред. В.А. Иванов. Стерлитамак, 2001. С.4-21. 78 Там же. С. 6-7. 79 Там же. С. 10. 80 Там же. С. 15. 81 Там же. С. 16. 82 Там же. 83 Там же. С. 17. 84 Там же. С. 19. 85 Там же. С.20-21. 86 Григорьев С. А. Синташта и арийские миграции во II тыс. до н.э. / / Новое в археологии Южного Урала. Челябинск, 1996. 87 До сих пор считалось, что археологическим эквивалентом прародины индоиранцев выступал ареал распространения памятников эпохи ранней и средней бронзы в границах древнеямной и абашевской культурно-исторических областей. CM.: Сафонов В. А. Индоевропейские прародины. Горький, 1989; Пряхин А. Д. Погребальные абашевские памятники. Воронеж, 1977. Новой постановкой вопроса следует назвать концепцию С. А. Григорьева, согласно которой синташтинская культура формируется на местной волго-уральской базе, но её основными слагающими компонентами выступают абашевская и полтавкинские культуры с отдельными вкраплениями воздействий ташковской культуры и культур энеолитического облика. Вместе с тем, правильно определяя процессы взаимодействия носителей различных культур в Восточной Европе, первоначальный импульс, определивший направление движения указанных массивов населения автор предпочитает локализовать на Ближнем Востоке CM.: Григорьев С. А. Синташта. С. 23. 88 Григорьев С. А. Синташта. С. 24. 89 В совокупности со свидетельствами эпической поэзии и эпиграфических источников Передней Азии, согласно которым арийские племена под названием umman manda (последняя часть считается синонимичной и.-ар. mandala) появляются в Месопотамии во времена Саргона Древнего и Нарам-Суэна (2316-2200 гг. до н. э.), заявив о своём присутствии и в источниках древних хеттов информацией о столкновениях с воинством Хаттусилиса I (вт. пол. XVIII/XVII вв. до н. э.). По всей видимости эту волну и следует связывать с полиэтничным массивом скотоводческих племён (или колесничного войска из Восточной Европы), которая через Кавказ и Малую Азию продвинулась в Восточное Средиземноморье, дойдя в составе гиксосского объединения «вечных кочевников» до восточной части дельты Нила, где была зафиксирована т.н. табличками Карнарвона. См.:Горелик М.В. Боевые колесницы Переднего Востока III-II тыс. до н.э. // Древняя Анатолья. М., 1985. С. 198, 200; Пере- пёлкин Ю.Я. Египет во Второй Переходный период / / История Древнего Востока. Зарождение и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 2. М., 1988. С. 130. 90 Считается, что присутствие керамики абашевско-синташтинского облика на границах с Египтом, практика захоронений с лошадьми, отмеченная у гиксосов, а также наличие индоиранской колесничной лексики у египтян (вне завиимости от путей её внедрения) позволяют утверждать об участии арийского компонента в гиксосском вторжении в Египет (ок. 1750 гг. до н. э.). CM.: Григорьев С. А. Синташта. С. 27. 91 Зданович Д. Г. Синташтинское общество: социальные основы «квазигородской» культуры Южного Зауралья эпохи Средней бронзы. Челябинск, 1997 (www. KLADINANAROD. RU); Близость архитектуры разноудалённых друг от друга поселений и их типа, равно каки близость конструкции погребальных сооружений Синташты, Аркаима и шахтных гробниц Микен XVII-XVI вв. до н. э. выступают, как это было впервые обосновано Ю.В. Андреевым, показателем того, что они не только предшествовали микенской цитадели, но и были её прототипом и сосуществовали с ней, проявив устойчивость своих традиций вплоть до «урбанистической революции» VIII в. до н.э. Андреев Ю.В. Раннегреческий полис. JI., 1976. С. 17-31; Он же. От Евразии к Европе. СПб., 2002. С. 26-27. 92 Факты археологии соответствующие данному выводу не только представлены, но и нашли своё объяснение в специальной литературе. В частности, проявления культурного эталона орнаментальных схем в виде композиции круг со знаком V-образной формы от Крита до Бородинского клада и изделий Сейминско-Турбин- ского типа, от Триполья-Кукутени до орнаментации шнуровой керамики позднего Абашево и срубно-андроновской культурных общностей, а также изучение динамики культурных изменений на территории степи и лесостепи Восточной Европы в эпоху бронзы, имевшего своим следствием выделение среди других и Волго-Донского региона в качестве «третичного» очага культурогенеза. По мнению археологов в этом очаге (как и в двух других — Карпато-Дунайском и Кавказском) зарождались традиции, распространение которых формировало блоки культур, а в их материальном комплексе формировались и разворачивались во времени и пространстве та или иная археологическая эпоха. CM.: Бочкарёв B.C. Карпато-Дунай- ский и Волго-Уральский очаги культурогенеза эпохи бронзы / / Конвергенция и дивергенция в развитии культур энеолита-бронзы Средней и Восточной Европы. Материалы конференции. Саратов, 1995. С. 18-19; Петров М. А. Некоторые компоненты раннеземледельческой художественной традиции в искусстве Евразийских степей, Кавказа и Закавказья I тыс. до н.э. (http:// www.edu.ru/petrov/ article, htm); Кияшко А. В. Динамика культурных изменений на территории Восточноевропейских степей в эпоху бронзы / / Нижневолжский археологический сборник. 2000. Вып. 3. 93 Клейн JI. С. Миграции тохаров в свете археологии / / Stratum plus. Культурная антропология. Археология. 2000. № 2. С. 178-187. 94 Во всяком случае, в ней представлены сурьёзные попытки фундаментального обоснования места нахождения очага формирования языка и культуры древних иранцев, с колторым связывается памятники относящиеся к Бактрийско- Маргианской культурной общности и квазигороду Шахр-и-Сохте. CM.: Witzel М. The Home of the Aryans / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2006. Vol. 14. Iss.3. P. 1-53. 95 Witzel M. Linguistic Evidence for Cultural Exchange in Prehistoric Western Central Asia. Philadelphia, 2003. P. 48-50. Fig. 2-4. 96 Ibid., P. 55. CM. также: Lambert-Karlovsky С. С. Language and Archaeology. The Indo-Iraniens / / Current Antropology. 2002. P. 63-88; Koivulehto J. The Earliest contacts between Indo-European and Uralic sreakers / / Carpelan et al. Early Contacts between Uralic and Indo-European. Helsinki, 2001. P. 235-263; Shishlina N. I., Hiebert F.T.The Steppe and the Sawn: Interaction between Bronze Age Eurasian Nomads and Agriculturalists / / The Bronze Age and Early Iron Age peoples of Eastern Central Asia, Philadelphia, 1998. P. 222-237 (JIES Monograph 26). 97 Необходимость обращения к данному уровню информации диктуется установлением В. Л. Цымбурским факта, согласно которому троянские грецизмы содержат множество примеров, с одной стороны, своего восхождения ко времени распада греко-македонской общности, с другой — отображают собой те прагреко- индоиранские контакты, которые должны были предшествовать началу движения племён «курганной культуры IV» из Северного Причерноморья в сторону Эгеиды. Ещё более показательным (и полезным) с нашей точки зрения выступает заключение Л. А. Гиндина, считающего что в Причерноморье пралувийцы-лукка соседствовали с прагреками в степных областях, после чего поэтапно мигрировали в направлении восточных Балкан и к Проливам. CM.: Цымбурский В. Л. Этно-и лингвогенез Трои // ВЯ. 2003. № 3. С.9. 98 Цымбурский В. Л. Этно-и лингвогенез. С. 8. Ещё одно обстоятельство, имеющее прямое отношение к разбираемому пассажу, напрямую связано с названиями племён Восточного Средиземноморья в Ветхом Завете, приводимых в трудах Евсевия Памфила и Блаженного Иеронима, где упоминаются как иудейское племя (клан) Гилон (Gilon (Евсевий (354) и Гелон (Gelon (Иероним (354) также как колено иудейское; упомятуто также 2 Гилона (Gilon/Gelon), первый из которых был городом из которого происходил Ахитофел, а второй — Ахитофел-уроженец города с таким же названием, (http://mystudies.narod. Ru/library/е/euseb/he/he.htm). 99 Например, в наименовании новооснованных городов И. С. Суриков вычленил название города Gulakeia (от основы Gulakx, впервые засвидетельствованного документами 357 г. до н.э. При этом его тираном назван Калинф (лик. Qal / Gal, имя которого восходило, как показывают ассирийские надписи, к основе sili-/ hili-, отложившихся в, в свою очередь, в их греческом переосмыслении в именем Gulakx. Благодарим И. С. Сурикова за любезно прдоставленные нам факты и комментарии к ним. 100 Зданович Г. Б., Батанина И.М. «Страна городов» -укреплённые поселения эпохи бронзы XVIII-XVI вв. до н.э. // Аркаим: ислледования, поиски, открытия / / Под ред. Г. Б. Здановича. Челябинск, 1995 (KLADINA. NAROD. RU). Планировочную структуру Аркаима составляли центральная площадь (25 м X 27 м), два кольца оборонительных сооружений, два круга жилищ и одна, совмещённая с ливневой канализацией, улица. В общем и целом, жилая часть поселения составляла площадь около 15 тыс. м2, по периметру которой трапециевидные в плане дома располагались длинными осями радиально к центральной площади поселения. CM.: Зданович Г. Страна городов / / Родина. 2001. № 11. С. 9. 101 Там же. 102 Блаватская Т. В. Греческое общество Второго тысячелетия до новой эры и его культура. М., 1977; Хэммонд Н. История Древней Греции. М., 1993. С. 30; Андреев Ю. В. От Евразии к Европе. СПБ., 2000; Hammond N. G. L. Epirus. Athens, 1967; Iden. Ancient Epirus / / Greek LaNDS IN History. Epirus. 4000 years of Greek history and civilization / Gen. ed. M.B. Sakellariou. Athens, 1997. P. 35-37; Грейвс P. Мифы Древней Греции. М., 1992. 103 Зданович Г. Б. Аркаим: Арии на Урале или несостоявшаяся цивилизация / / Аркаим: исследования, поиски, открытия. Челябинск, 1995. (kladina. narod.ru). 104 Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта: археологический памятник арийских племён Урало-Казахстанских степей. Ч. I. Челябинск, 1992; Зданович Д. Г. Аркаим: древность, модерн, постмодерн / / Комплексные общества Центральной Евразии. Челябинск-Аркаим, 1999. С. 8-51. 105 Оценка данной проблемы носит дискуссионный характер. Достаточно сказать, что до настоящего времени так и не выработано единого мнения относительно генетического, языкового и культурного родства носителей абашевской (днепро-донской и доно-волжской), синташтинско-аркаимской, и петровской археологических культур, поскольку, главным образом, археологи — авторы раскопок Синташты и Аркаима, отрицают, отображённую в соответствующих памятниках, полиэтничность населения различных вариантов единой языковой и культурной общности расселявшейся в XXI-XVIII вв. до н.э. на территории степи и лесостепи Евразии. Сомнение, которое у Г.Б. Здановича имеет место относительно поразительного многообразия форм и орнаментации керамики из поселений Аркаим, Синташта, Куйсак и им подобных и потому не поддаётся типологической классификации, легко снимается констатацией того, находящего всё большее и большее признание среди специалистов факта, согласно которому материальная и духовная культура племён Приуралья эпохи ранней и средней бронзы своими истоками восходит к традициям абашевской культуры, осью сложения которой в развитом виде была р. Дон, откуда её носители распространялись как в западном, так и в восточном направлении. В самое последнее время непосредственные следы этого процесса выявлены вплоть до Иртыша и Оби, о чём свидетельствуют прежде всего керамические комплексы, доказывающие свою общность не по отдельным признакам, а всей их совокупности. CM.: Зданович Г. Б. Аркаим: арии на Урале или несостоявшаяся цивилизация / / Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия. Челябинск, 1995. С. 24; Григорьев С. А. Синташта и арийские миграции в эпоху бронзы / / Новое в археологии Южного Урала. Челябинск, 1996; Кузьмина О. В. Абашевская культура в лесостепном Волго-Уралье. Самара, 1992. С. 75; Обыденнов М.Ф., Шорин А.Ф. Археологические культуры позднего бронзового века древних уральцев. Екатеринбург, 1995. С.25-30, 46-47; Пряхин А. Д. Поселения абашевской общности. Воронеж, 1976. С. 111-112; Зданович Д. Г. Могильник Большекараганский (Аркаим) и мир древних индоевропейцев Урало-Казахстанских степей / / Аркаим. (KLADINA.NAROD.RU); Стефанов В. И., Стефанова Н.К. К вопросу о связях населения Зауралья и Среднего Прииртышья в доандроновский период (http: / / www. edu.ru/archeologia/stephanov2/article.pdf) 106 Зданович Г. Б. Арии на Урале (KLADINA. NAROD. RU). 107 Григорьев С. А. Синташта и арийские миграции. С. 52. 108 Решая задачу оценки таких параллелей, И. М. Дьяконов предостерегал от абсолютизации выявляемых в них сходств. По его мнению, никогда не существовало единой и неизменной индоевропейской ментальности ни в области мифологии, ни в иной социально-психологической области. Более того, как полагал исследователь, декодировать греческую мифологию на предмет индоевропейского её происхождения чрезвычайно трудно (Дьяконов И. М. Предыстория армянского народа. Ереван, 1968. С. 111, 114). CM. также: Иванов Вяч. Be. К возможности лингвистической интерпретации Аркаима и Синташты / / Комплексные общества Центральной Евразии. Челябинск-Аркаим, 1999. С. 45-47; Пьянков И. В. Аркаим и авестийская вара / / Там же. С. 280-282; Стеблин-Каменский И. М. Арийско- уральские связи мифа об Йиме / / Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы конференции. Кн. I. Часть V. Челябинск, 1995. С. 166-167; Вольф М.Н. Онтологические аспекты иранских влияний на раннюю греческую философию / / дисс. на соиск. учён. степ. канд. философских наук. Новосибирск, 2003. (http:// Вольф_Диссертация). 109 Tumpel К. Gelonos // PWRE. Hbbd. 13. Coll 1018; Niese В. Gelon // PWRE. Hbbd. 13. Coll. 1006-1013. 110 Античная традиция также сохранила и идентичное мужскому женское имя дочери Бела Ламии, матери правительницы Ливии Скиллы или Афины — дочери Тритона и молочной сестры Паллады, храм которой Геродот под именем Нейт упоминает в Саиссе (Herod., IV, 180; Arist., Eth., VII, 5; Diod., XX, 41; Strab., I, 2, 8), называемых Telw/Gellw 111 По всей видимости не случайны упоминания о гелонах в трудах Скилака, Эфора, а также в перипле Понта Эвксинского Анонима, которые названы со ссылкой на Гекатея Милетского. CM.: Kiessling A. Geloni // PWRE. Hbbd. 13. Coll. 1014-1018. 112 Frisk Н. Griechisches Etymologisches worterbuch. Bd. I. Coll. 294-295. В греческих мифах круга о Понте присутствует и личное имя TaXrjvr), представляющее морскую богиню Главку-прообраз Ино-Левкотеи. А в мифах о Гелиосе упоминается первоначальное имя богини зари Эос — 'AAia или 'AXieia (Нот., П., III, 104,278; XIX, 196, 259). В античной традиции обнаруживаются и другие аналоги: I) Эсхил упоминает имя Галион (“Alion (Aesh., Ag., 1323); у Пиндара называется Aia icai 'AXov (Pind., Nem., fr. 84). CM.: Preller L. Griechische Mythologie. Bd. I. Berlin, 1875. S. 350, 454, 501. Интерес представляют и свидетельства Страбона, который не только упоминает разбросанные в различных частях Пелопоннеса и Аттики одноимённые города Гелос, Гелеон и Гилесион, но и прокомментировал известия относительно происхождения и мест проживания скифского племени гелов. По мнению географа они жили между амазонками (совершившими поход на Афины) и албанцами, обитающими в горах над кавказской Албанией. Страбон называет гелов гаргареями — племенем, которое в древности вместе с какими-то кочевниками — фракийцами и эвбейцами, — сначала воевали с амазонками (их кочевья доходили до этих мест), а затем вступили с ними в связь. Обращает на скебя внимание сходство предания Страбона с известиями Геродота о происхождении племени савроматов (Strabo., VIII, I, 3). 113 Гиндин А. Л., Цымбурский. Пра-греки в Трое. С.24, 25, 28-29. Установлено, что имя греков-данайцев в форме tin3jw появляется в египетских источниках уже во времена Тутмоса III и Аменхотепа III (ок. середины XV — середина XIV вв. до н.э. (1484- 1350), фигурируя в увязке с названиями городов Крита и ахейского Пелопоннеса. CM.: Claiton P. A. Chronicle of the Pharaons. The Peign-by-Reign Record of the Rulers and Dynasties of Ancient Egypt. London, 1998.132; Helk W. Die Bezehungen Aegyptens und Vorderasiens zur Aegeis bis ins 7 Jahrhunbert v. Chr. Darmstadt, 1979. S. 29-31; ГиндинЛ.А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. С. 159; Цымбурский В. Л., Файер В. В. Рецензия на книгу: Л. С. Клейн. Анатомия «Илиады». СПб., 1998. 560 с / / ВДИ. 2001. № I. (www. abbyy. com). 114 Ipidon, Apidanos / / PWRE. Bd. I. Coll. 2801; Hirsfeld. Apidon / / PWRE. Bd. I. Coll. 2802. 115 Откупщиков Ю. В. Opera philological minora. С. 173-175. 116 Чайлд Г. Арийцы. Основатели европейской цивилизации/ Пер. с англ. И. А. Емеца. М., 2008. С. 82; Гиндин A. JI., Цымбурский В. JI. Троя и Пра-Аххийява. С. 19-21. 117 Откупщиков Ю. В. Opera philological minora (Античная литература. Языкознание). СПб., 2001. С. 170-173, 180, 188, 190, 205. 118 Там же. С. 202-203, 205, 216, 217, 223-224. 119 Чайлд Г. Арийцы. С. 81, 85-86. 120 Молчанов А.А. Социальная история Греции во II тысячелетии до н.э. М., 2000. С. 186. 121 Страбон. География в 17 книгах / Пер. с греч., вступ. Статья и комм. Г. А. Стратановского. М., 2004.С. 612, примеч. 30. 122 Возможно не только фонетической близостью, как нам представляется, следует объяснять сходство, зафиксированного Геродотом и Страбоном на Пелопоннесе и в Передней Азии греческого этнонима эниены/энианы (Herod.,, VII, 132, 185, 198) с этнонимом Ригведы anu/anavas, покрывающим союз племён (в него входили: alinas, bhrigu, bhalana, dasa, matsya, parsu, purus, panis/ parni, turvas, yaksus, druhyus и др.принимавшего участие в т.н. битве 10 царей (PB. VII, 18, 33, 83). Ho ещё более важным в тексте данного гимна представляется трактовка составителями его этимологии имени героя-эпонима, которое, надо думать, легло в основание самого названия племени или вождества Anu («чужаки»), Cm.: Macdonell A. A., Keith А. В. Vedic Index of Names and Subjects. Vol. I. Oxford., 1912. P. 39; Geldner K. F. Der Rig-Veda: Aus dem Sanskrit ins Deutsche ubersetzt. Harvard university press, 2003. P. 23. 123 Рунг Э.В. Дипломатическое выражение персидского империализма: обычай требования земли и воды и позиция греков / / Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира/ПЕод ред. проф. Э.Д. Фролова. 2007. Вып.6. С.49-52; Westlake H.D. The medism of Thessaly // JHS. 1936. Vol. 56.P. 12-25; Keaveney A. TheMedisersofThessaly// Eranos. 1995. Vol.93. № I. P.30-38. 124 Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племён Передней Азии. М., 2008. 125 Соседство с пеонами-прото-армянами выступило результатом этногенети- ческих процессов, развивавшихся в Северной Греции в начале II тыс. до н.э., открывающегося расселением раннегреческих племён в составе племенного союза тевкров от Фессалии до Пелопоннеса. В это же время родственные им фригийцы- бриги и протоармяне-пеоны сконцентрировались к западу от Стримона на периферии Фракии и частично Македонии (по Геродоту фракийцы до переселения в Азию назывались по имени реки-стримониями, так как жили на р. Стримон (Herod., VII, 75). Поскольку дальнейшее движение на Запад через гористые местности Иллирии или на освоенный греками юг оказался для фригийцев и пеонов малоперспективным, они пытаются распространить своё влияние на более восточные области Фракии, в результате чего складывается возможность для их переселения в Анатолию, после чего они стали называться вифинцами, одна из частей которых обособилась позднее в особое племя медобитунов, смешавшаяся с теми медами- фракийцами, чья основная масса продолжала оставаться жить на Стримоне. CM.: Гиндин JI. А., Цымбурский В. JI. Троя и «Пра-Аххийява». С. 33. Вообще же фракийская этнокарта Балкан, в частности Македонии, как свидетельствуют античные авторы разных времён, выглядела следующим образом. Север Балкан занимали иллирийцы (Synkestae, Eordaei, Agrianes), а южнее их располагались племена фракийцев — Paeones, Bryges, Pieres, Edones, Bottiaei, Bisaltae, Sinti, Maedi, с которыми смешалась какя-то волна переселенцев македнов или эолийцев, осевших между pp. Галиакмоном и Аксиосом в Эмафии. Её южную часть освоили боттии. К югу от Галиакмона находилась Пиерия К востоку от Аксиоса обитали мигдоны, давшие название области. Между Аксиосом и Стримоном расселились первоначально эдо- ны, впоследствии вытесненные соседями за Стримон. Между Стримоном и Нестом, на востоке от Крестонии располагалась, заселённая племенем синтиев Синтика, а к северу от неё — Дантилетика и Медика, впоследствии граничившие по берегу моря с греческими колониями. Полагают, что этноним синтиев ведёт не к фракийскому языку, но к индо-ариям. CM.: Дикшит С. К. Введение в археологию. М., 1960. С.472-477; Трубачёв О.Н. О синдах. С.41; Он же. Indoarica. С.81. 126 В данной связи сообщение Геродота о том, что пеоны — потомки тевкров из Трои, а племя гергифов — остатки исконных тевкров, по нашему мнению, отражает процесс ухода тевкров с Балкан под Трою и последующего возвращения потомков ушедших на первоначальные земли тевкрской колонизации на Балканах (Геродот: Троя в земле тевкров (Herod., V, 13, 122; VII, 20, 75). Исследователями предложена и иная трактовка свидетельств «отца истории» относительно колонизации тевкрами Греции. Она такова: тевкры задолго до Троянской войны переправились в Европу по Боспору, покорили всех фракийцев, дошли до Ионийского моря и на юге — до р. Пенея. CM.: Гиндин JI. А., Цымбурский В. JI. Троя и «Пра-Аххийява». С.25. 127 Цымбурский В. JI. Этрусский Sethilans/sethlans (www.ABBYY.com). 128 Там же. Название тевкры, как полагает исследователь, происходит из и.-е. или хеттского языка: teu-t/Hr (племя, народ), где к представляет собой отражение ларингала Н. CM. также: Гиндин JI. А., Цымбурский В. JI. Гомер и Восточное Средиземноморье. СПб., 1998. С. 146. 129 Клейн JI. С. Анатомия «Илиады». С. 51. 130 Немировский А. И. Мифы древности. Индия. М., 2001. С. 252. 131 Присутствие индоевропейского языкового субстрата в Северном Китае начала II тыс. до н.э. первоначально было установлено лингвистами, затем нашло подтверждение в данных археологии. В первом случае констатации данного факта способствовало выявление в древнекитайском и.-е. изоглосс. Сопоставляя словарный фонд древнекитайского и протоиндоевропейского языков китайский филолог Чун Тунчанг выявил 1500 родственных слов, составлявших 2/3 их словарного фонда. При этом выявились одинаковые обозначения понятий, характеризовавших важнейшие сферы языкового отражения (обозначение животных, систем родства, личные местоимения, гидро-и топонимия, политические и религиозные термины и т.п.). По мнению исследователя и.-е. влияние на древних китайцев следует связывать с обстоятельствами основания первой китайской государственности около 2400 гг. до н. э., основанной, как полагает учёный, индоевропейскими завоевателями во главе с вождями-пастухами, отличавшихся от автохтонного населения светло-рыжей пигментацией тела и волосяного покрова за что и получили определение huan-ti («светлый небесный бог»). Пришельцы привнесли в общество аборигенов пастушеско-скотоводческий ХКТ, одомашненных быка и лошадь, повозки и пароконные колесницы, произведя тем самым революционный переворот в их экономике и образе жизни Завоевателей (как и в Индии) совершенно не интересовали окружённые оборонительными стенами города по причине чего они продолжали вести образ жизни «на колёсах», окружая места своих становищ повозками в качестве укреплений. Такая картина подтвердилась данными раскопок погребений эпохи Шан (Инь), в которых были выявлены захоронения представителей колесничной знати. CM. :Kwang-chih Ch. China on the Eve of the historical period / / The Cambridge History of Ancient China from the Origins of Civilization to 221 B.C. /Ed. By M. Loewe and E.L. Shaugessy. Cambridge, 1999. P. 55-63; Раскопки около 1000 курганов подтвердили светло- рыжую пигментацию пришельцев (во всяком случае, 16 захоронениях). Т. н. «гадательные» кости из поселений и погребений теперь рассматриваются в качестве знакового письма подобного индскому и восходящему к традициям степной письменности населения Юго- Западной и Восточной Европы. Разногласия среди специалистов остаются относительно того, в «чистом» или смешанном виде арии-мигранты появились на территории Северо-Западного Китая. CM.: Васильев JI. С. Проблемы генезиса китайской цивилизации. М., 1976; Гумилёв JI. H., Кузнецов Б.Н. Бон (древняя тибетская религия). М., 1970; Торчинов Е.А. Даосизм. Опыт историко-религиеведческого описания. М., 1982. С. 100; Кузнецов Б. И. Древний Иран и Тибет. История религии бон. СПб., 1998; Он же. Бон и маздаизм. СПБ., 2004. С. 1124 Клейн JI. С. Миграции тохаров в свете археологии / / Stratum plus. 2000. № 2. С. 185. 132 Абаев В. И. Скифский быт и реформы Зороастра / / Arhiv Orientali. 1956. Vol.24. № I. S/ 42-44. К такому же заключению ещё раньше пришёл и П. Креч- мер (Kretchmer P. Zum Balkan-Studien / / Glotta. 1936.Bd. 24. S. 238. Ту же концепцию отстаивает В. Jl. Цымбурский, по мнению которого «имя данайцев правдоподобнее рассматривать как отражение ранних греко-индо-иранских контактов в ряду с авестийским названием группы Danava, др.-инд. danu («поток») и названиями многих рек Причерноморья от той же основы. CM.: Цымбурский В. JI. Файер В. В. Рецензия / / www.ABBYY.COM 133 Дьяконов И.М.1971. 137; Елизаренкова Т.Я. Слова и вещи Ригведы. С. 54. 134 Лобанкова И. П. Мифологические параллели феномена Аркаим //Вестник Челябинского государственного университета. Серия Философия. Социология. Культурология. 2008. Вып.5 (http://www.lib.esu.ru/vch/00/toe. pdf). 135 Там же. 136 Burrow т. On the significance of the term arma-, armaka in Early Sanskrit Litterature// JournalofIndianHistory. 1963. Vol. 41. Pt. 1-3. Trivandrum. P. 159- 166 (автор датирует появление ариев в Индии XVII в. до н.э.). Мнение Т.Барроу было опровергнуто В. Рау, доказавшим, что pur- Ригведы — это крепости из одного или нескольких концентирических валов, круглых или овальных по форме, сооружённые из земли или камня. CM.: Rau W. The Meaning of pur- in Vedic Litterature / / Abhandlungen der Marburger gelehrten Gesselschaft. Jg. 1973. Munchen, 1976. S. 9,41. 137 Вполне сопоставимого, как нам представляется, с греческим обозначением города-общины poleis, воходящего, как и первые, к и.-е. корню *plh (наполнение, насыпание). CM.: Grassman Н. Worterbuch zum Rig Veda. Bd. 9. Coll.823. По мне нию Т.Я. Елизаренковой в круге и.-а. лексики прослеживается не только понятие, соответствующее греческому poleis, но и некоторые другие, проистекающие из той же тенденции, что свойственна и древнегреческому языку — тенденция к нерасчленению места и форм проживания людей и их самих как таковых, нашедшая отображение в понятиях dam-, dama- (дом, семья); а также в определении vrjana («жертвенная (храмовая) община», «место для жертвоприношений»), CM.: Елизаренкова Т. Я. Слова и вещи Ригведы. М., 1999. С. 230. Что такая оценка имеет права на существование, по нашему убеждению, доказвает топономастика Лаконики, отложившаяся в описании Эллады Павсанием. Имеются в виду название г. Пирриха в 40 стадиях от р. Скирос, соседнего с г. Тевфрон и имя одноименного с городом бога Пирриха («рыжего»), по свидетельству Плутарха, одного из так называемых Куретов (Paus., III, 2-3). Судя по изложению, эти города были названы по именам переселенцев, причём название второго города являлось производным от имени первопоселенца — афинянина Тевфрана. Последнее убеждает в присутствии индо-арийского элемента в полиэтничном составе прагреческих племён, мигрировавших на Балканы. Примечательным представляется и сходство данного имени с названием малой народности Северного Кавказа, проживающих до сих пор на границе с Грузией — тевкраны. Отличающей их особенностью в сравнении с соседними народами (чеченцев, мегрелов и грузин) является фракоязычие и рыжеволосость. Их небольшая община в настоящее время проживает в г. Воронеже. 138 Кызласов Л. Р. Первогорода древней Сибири (в бронзовом и раннем железном веке) / / Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1999. № 3. (KLADINA. NAROD. RU / kizlasov/kizlasov. htm). 139 Там же. К весьма близкому заключению в определении генезиса древнегреческого полиса путём исследования эволюции, наполнявших данное определение понятий пришли и авторы обобщающего труда под редакцией М. Хансена. По их мнению, термин лбХк; является полисемантичным по своему содержанию, включающим по меньшей мере 5 значений (в урбанистическом, политическом, территориальном, урбанистически-политическом и урбанистическо-территориальном смыслах). CM.: An inventory of archaic and classical poleis / Ed by М. H. Hansen and Т.Н. Nielsen.Oxford, 2004. P.44-45. 140 Rau T. Ibid., P. 48-49. 141 Цит. По : Елизаренкова Т.Я. Слова и вещи Ригведы. М., 1999. С. 223. 142 Елизаренкова Т. Я. Слова и вещи. С. 223-226. 143 Y-хромосома — единственная из всех 46 хромосом, которая передаётся по отцовской линии потомкам мужского пола по цепочке времени длиной в десятки тысяч лет. При этом сын получает от отца такую же хромосому, который тот в свою очередь получил от своего отца, при редком воздействии отдельных мутаций. Ho ещё более важным выступает то, что одна и та же метка в Y-хромосоме показывает не только на общего предка (общую предковую гаплогруппу), но и на одну и ту же историю миграций. Её ценность определяется тем, что эта метка не «ассимилируется», потому что гаплотипы и гаплогруппы не несут в себе тенденции к «растворению» в популяции так, как это свойственно носителям языков, генов и разных культур. CM.: Клёсов А. А. Основные положения ДНК-генеалогии (хромосома Y), скорости мутаций, их калибровка и системы расчётов / / Вестник PA ДНК-генеалогиии. 2005. Т. I. № 2. С.252-348; Он же. Откуда появились славяне и «индоевропейцы» и где их прародина? / / Вестник PA ДНК-генеалогии. 2008. Т. I. № З.С. 474-477; Voight В.F., Kudaravalli К., Wen H., Pritchard J.K. A Map of Recent Psitive Selection in the Human Genom / / PLoS Biology.2006. Vol. 4. Is. 3. P. 447-457 (www.plosbiology.org); Назарова А. Ф., Алтухов C.M. Генетический портрет народов мира (таблицы локусов и аллелей). М., 1999. С. 196 23-27. 144 Связываемая с этой гаплогруппой т. н. Курганная культура IV М. Гимбутас, показала тенденцию своего распространения в диаметрально противоположных направлениях — на Восток и на Запад. Показательно, что ДНК-генеалогические исследования, предпринятые в науке относительно другого маркера — аллели группы крови В в Европе совпадают с предполагаемой картой распространения гаплогруппы Rial (YDNA), а следовательно и с маршрутами миграций её носителей в составе племён великих культурных общностей эпохи бронзы из Северного Причерноморья и примыкающих к нему районов Восточной Европы. CM.: Zanotti D.G. The Evidence for Kurgan Wave One As Reflected By the Distribution of “Old Europe” Gold Pendants / / Journ. Of Indo-European Studies. 1982. Vol. 10. P. 233-234. 145 Mallory J.P.In Search of the Indo-Europeans: Language, Archaeology and Myth. London, 1989. P. 185; Kivisild T., Rootsi S., Metspalu M. KingR., Cavalli-Sforza L. eet al.. The genetic heritage of the earliest settlers persists both in Indian tribal and caste populations / / American Journ. of Human Gen. 2003. Vol. 72. P. 313-332. 146 Pericic M., Laue L.B., Klaric A.M. et al. High-resolution phylogenetic analysis of south-eastern Europe traces major episodes of paternal gene flow among Slavic populations / / Mol. Diol. Evol. 2005. Vol. 22. 147 В погребальных памятниках ареала распространения памятников андроновской археологической культуры по остеологическим материалам была установлена принадлежность умерших к той же, по всей видимости, восточноевропейской индо-иранской гаплогруппе Rial. 148 Индия от Южного Урала находилась на кратчайшем удалении, и к ней вели вполне проходимые пути и преодолеваемые маршруты. В этой связи уместно вспомнить, что по Геродоту прямой путь через Малую Азию до Кавказа укладывается всего лишь в 30 дней. « От озера Меотиды до реки Фасиса и страны колхов, -пишет он, — 30 дней пути для пешехода налегке. А от Колхиды до Мидии — не дальше, только между этими странами живёт одна народность-саспиры. Минуя их можно попасть в Мидию» (Herod., I, 104). 149 Wells R. S., Yuldasheva N., Ruzibakiev R., Underhill P. A. et al. The Eurasian heartland: a continental perspective on Y-chromosome diversity / / Proceedings National Acad, of Science US. Vol. 98. P. 102444-10249. 150 Wiik R. Where did European men come frome? / / Journ. of Genetic Genealogy. 2008. Vol. 4. P. 35-85. 151 Хуснутдинова Э.К. Молекулярная этногенетика народов Волго-Уральского региона. Уфа, 1999. С. 163-165. 152 Эйхвальд Э. О древнейших обиталищах племён славянских, турецких и монгольских по Геродоту / / Библиотека для чтения. СПб., 1838. С. 53 и сл.; Надеждин Н.И. Геродотова Скифия, объяснённая через сличение с местностями / / ЗООИД. 1844. Т.1. С. 1-114; Брун Ф. К. Опыт соглашения противуположных мнений о Геродотовой Скифии и смежных с нею землях. СПб, 1869; Кроме того следует упомянуть труды, посвящённые идентификации рек Скифии Геродота: I) Думшин Г. О реках Скифии по Геродоту // Труды студентов Ришельевского лицея. Одесса, 1852 (получивший высокую оценку); 2) Ф. К. Брун. Следы древнего речного пути из Днепра в Азовское море / / ЗООИД. 1863. Т. V. С. 100 и сл. CM.; Нейхардт А. А. Скифский рассказ Геродота в отечественной историографии. JI., 1982. С. 34-35. 153 Tomaschek W. Budinoi / / PWRE. Hbbd. 5. Coll. 989; Kiessling F. Geloni / / PWRE. Hbbd. 13. Coll. 1014-1018; Tumpel К. Gelonos // PWRE. Hbbd. 13. Coll. 1018; Niese В. Gelon // PWRE. Hbbd. 13. Coll. 1006-1013; We3issbach A. Dudioi // PWRE. Hbbd. 5. Coll. 991 154 Наример, о вероятной принадлежности будинов к предкам мордвы, черемисов и вотяков писал В. Томашек. CM.: Tomaschek W. Budinoi // PWRE. Hbbd. 5. Coll 989. Историографию вопроса см. в кн.: Нейхардт А. А. Скифский рассказ Геродота. С. 61-162. О германском происхождении в самое последнее время высказывался и В. JI. Цымбурский. По его мнению, восточнее Приазовья, между Днепром и Доном, прагреки группировались с близкородственными им прафригийцами и праармянами, сосуществуя с праиндоевропейскими группами, непосредственно ими неохваченными. Обилие армяно-германских изолекс, по его мнению, даёт основание локализовать прагерманцев до их передвижения на запад где-то к северу от греко-фригийско-армянского очага примерно на Среднем Дону. CM.: Цымбурский В. JI. Этно-и лингвогенез Трои как преломление индоевропейской проблемы (К 75-летию со дня рождения JI. А. Гиндина) / / ВЯ. 2003. № 3 (www.ABBYY.com). Мысль о соседстве пра-иранцев и пра-германцев развивается и В.Стецюком. По его мнению, пра-иранский мир располагался где-то к востоку от Днепра. Одним из показателей этого он называет наличие в составе германцев среди других пятой, фонетически родственной этнониму TeXcovdi этнической группы гиллеонов (yiXXeovi), а также присутствие 253-х германо-иранских изоглосс (нем.-95, осетинский — 173, шведский-193). На этом основании он выводит заключение о совместном проживании пра-иранцев и северных прагерманцев (скандинавов) с фракийцами, индо-ариями, пра-фригийцами, пра-ар- мянами и финно-уграми в междуречье Днепра и Дона (ареал древних индийцев, по терминологии автора — это междуречье Днепра и р. Ипути, граница ареала северных германцев — линия, соединяющая верхнее течение р. Оскол, р. Дон и его притоки — реки Сосну и Тихую Сосну; ареал иранцев-носителей катакомбной культуры, как порлагает автор гипотезы, располагался на всём пространстве Днепро-Донского междуречья. Более того, примеры греко-иранских и грекофинно-угорских связей в языке, по его наблюдениям, дают основание для предположения, согласно которому какое-то эллинское племя осело в этом регионе в пограничной зоне между иранской и финно-угорской общностями. При этом оно, став родоначальником Срубной культуры, отнюдь не иллюстрировало собой возвращение микенских греков на свою историческую прародину, но отображало, уходящие в глубокое прошлое, общие истоки происхождения и само родство с этим общим прототипом. В указанном регионе (Днепро-Донское лесостепное междуречье), эллины какое-то время проживали на территории своей прародины (или неподалёку от неё), позднее они были вытеснены германскими племенами (будинов?) и вынуждено было двинуться в восточном направлении, найдя удобные места для поселения в районе Сев. Донца. Отсюда они, по мысли В. Стецю- ка, распространили свой погребальный обряд среди местных иранцев-носителей культуры МВК. CM.: Стецюк В. Исследование предысторических этногенетиче- ских процессов в Восточной Европе. Кн. I. М., 2004. С. 193-194. 155 Такую же трактовку даёт и словарь П. Шантрэна: bou-dinoi (dine, dineoj, dineoo- «гонять по кругу» (фр.-tourbillon). CM.: Chantraine P.Dictionnaire Etymolo- gique de la Langue Greques. Histoire des mots. Т. I. Haris, 1968. P. 285. 156 Артамонов М. И. Этногеография Скифии. JI., 1949. С. 161-162; Он же. Киммерийцы и скифы. Jl., 1974. С. 43. Обращает внимание идентификация будинов и гелонов с фракийским этносом агафирсов; что касается Б, Н. Гракова, то последний рассматривал данный этноним как чуждый греческому языку, но трактовал его также как и его византийский источник: (3ov6lvoi, по его мнению есть сложносоставное существительное, образованное посредством соединения существительного «бык» (|3ov-) и глагола diveto («кочевать, кружиться на телегах с бычьей упряжью»), CM.; Граков Б.Н. Скифы. М., 1971. С. 131. 157 Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племён Передней Азии. М., 1970. С. 142; Он же. Иран до Ахеменидов. М., ? 158 Weissbach G. Budioi / / PWRE. Hbbd. 5. Со11991, 1893. 159 Chantrine P. Dictionnaire Etymologique de la Langue Greques. Histoire des mots. 160 Гиндин Jl.А., Цымбурский В. Jl. Прагреки в Трое (междисциплинарный аспект) / / ВДИ. 1994. № . 4. С. 35. 161 Топоров В.Н. Об индоевропейских соответствиях одному балтийскому мифологическому имени: балт. Pus (k)ait-: др. инд. Pusan, др. греч. Pan / / Топоров В. Н. Исследования по этимологии и семантике. Т. 2 (книга I). М. 2006. С. 235-264; Им же высказана мысль о фракийском происхождении греческого корня put/tuf родственного др.-инд. *budh/*dubh («дно, основание») и находящего аналоге др.- инд., корне budhna, — присутствие которого он допускает в названии г. Византия (Busantion — *Budh-i-ant), рассматривая последнее в качестве фракийского по своему происхождению (ассибиляция дентального согласного в нём, по мнению В.Н. Топорова, является для него обычным случаем) и как отражение того же индоевропейского корня *budh-, отложившегося в древнегреческой и древнеиндийской ономастике — Python, др.-инд. Ahi Budhnya, с/- хорв. Бадньак. Такая закономерность проявляет себя, по его мнению, в названии по имени хтонических чудовищ тех мест, поселений и городов по имени, с местом убийства которых в общественном сознании связывалось процветание и богатство этноса. CM.: Топоров В. Н. Ещё раз об и.-е. *BUDH- (*BHEUDH) / / Там же. С.223; Tomaschek W. Budinoi / / PWRE. Hbbd. Coll. 989. 162 Огибенин Б. Jl. Семантический аспект изучения ведийского поэтического языка в связи с проблемой реконструкции индоевропейского поэтического языка / / Этимология 1971. М., 1973. С. 317. 163 Топоров В. Н. Ещё раз об и.-е. *budh- (: *bheudh-) / / Там же. С. 226. 164 Специалисты локализуют ареал проживания аримов от Лидии (гора Гида) до Киликии, Сирии и острова Питекуссы, жителям которого дали название этруски. См.:Касьянова М. И. Что такое аримы? К вопросу о локализации мифа о Ти- фоне в поэме Нона Паннополитанского «Деяния Диониса» (http: / / www. edu. ru/ kasian/article/21 /201 /2010.htm). Выводы исследовательницы, равно как и приводимые ею факты, не оставляют сомнений, во-первых, во фракоязычности аримов, у которых гостил предок эллинов Кадм, о чём свидетельствует Страбон, размещающий их в Европе за мисийцами (Strabo., XIII, 4, 6; XVI, 4, 27), а во-вто рых, в том, что странствие Тифона и аримов, как следует из географии мифа, по всей видимости следует воспринимать в качестве отражения в нём маршрута движения той волны эллинов-мигрантов из Восточной Европы, которая проложила свой путь на новую родину через Восточное Средиземноморье и Египет. Примечательно, что Аримы определяются и как гора, и как город (polis), что указывает на его эллинскую природу в соответствии с определительными нормами греческого языка. 165 По свидетельству В. Н. Топорова. CM. также: Иванов Вяч. Be., Топоров В. Н. Индоевропейская мифология / / Мифы народов мира.Т.I. М., 1987. С. 530. 166 Топоров В. Н. Ещё раз об и.-е. *budh- (: *bheudh-) / / Там же. С. 218. 167 Tumpel К. Budeios // PWRE.Hbbd. 5. Coll. 989; Toepffler J. Budidai // PWRE. Hbbd. 5. Coll. 1897. 168 Такая перспектива вполне вписывается в наблюдения специалистов, согласно которым, если воспринимать предания наоборот, то в них можно увидеть сохранённую устную версию распространения греков на Балканский полуостров. В частности, согласно Страбону на этот путь понадобилась жизнь 4-х поколений (Strabo., XIII, I, 3). Как полагают А. Л. Гиндин и В. Л. Цымбурский в данном случае Страбон опирается на традицию, которая приписала после Троянской войны эолийцам маршрут, едва ли не точно повторяющий в обратном порядке тот путь, по которому племенной союз тевкров (т.е. предков эллинов) через Фессалию, Эгейскую Фракию и проливы — почти тысячелетием раньше — попал в Грецию. CM.: Гиндин А. Л., Цымбурский В. Л. Троя и Пра-Аххийя- ва. С. 22-23. 169 Определённую возможность в указанном направлении представляет сопоставление ведущих персонажей религиозного пантеона древних индийцев и греков. В дополнение к фактам, представленным Ж. Дюмезилем и Д. С. Раевским, можно остановить внимание на примерах, которые в самое последнее время рассматриваются едва ли не самыми красноречивыми. И если относительно тождества Индры-Геракла-Геркулеса такая работа уже начата, то по отношению к др.-инд. Богине жертвоприношений Иле/Идее какие-либо попытки объяснения совпадения её имени с наименованием горы Иды в Малой Азии и на Крите, с именем сына Аполлона, наконец, с названием Илиона Трои, нам неизвестны. Между тем скр. Ilu, как нам представляется, не просто созвучно с именем Ила (Ilos/Ilus) — царя Трои, изгнавшешго сначала Тантала, а затем и Пелопа из Пафлагонии (Pfus., V, 13, 7; Diod., IV, 74), а также царя дарданов и деда Дардана (Нот., Hymn. Ad Aphr., 45-200), отца Ганимеда и Титана (Нот., Hymn ad Aphr., 218-238; Hes., Theog., 984). В античной традиции назывлея и женский персонаж — дочь Энея Илия (Ilia), считавшаяся матерью Ромула (Gyg., Myth., 94, 124). Сочетание и мужского и женского имён Ilu объясняется тем, что жена Будхи, мать Пуруваса, жена прародителя людей Ману была превращена Митрой и Варуной в мужское божество, но вследствии проклятия Шивы она вновь приобрела женскую сущность. Такое совпадение — не простая близость фонетики. Своими корнями, как показал М. Витцель, оно уходит в глубинные пласты исторического прошлого человечества. А в том, что касается конкретных индивидуальных, по выражению исследователя, мифов, то их содержание впервые было сформировано на территории Евразии эпохи энеолита, откуда впоследствии распространилось как в западном (Италия), так и в восточном направлении (Япония). CM.: Witzel М. Vala and Iwato. The Myth of the Hidden Sun in India, Japan, and beyond / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2005. Vol. 12. Iss. I. P.42-43; 61-64. 170 Witzel M. Early Sanskrization. Origins and Develjhment of the Kuru Snate / / Electronic Journal of Vedic Studies. 1995. Vol. I. Iss. 4. P. 1-26. 171 Frawley D. The RigVed and tge History of India. Dehli, 2001. P. 69; Kazanas N. A new date for the Rigveda / / Journ. Of Indian Council of Philisophical Research. 2001. № . 6 (http://www.Omilosmeleton.gr/pdf/rie/.pdf); Lal B.B. The Homeland of the arians. Dehly, 2005. P. 127; Talagery Shr. The Rigveda. A Historical Analisis. Dehli, 2000. P. 94-97; Witzel M. Autohtonous Aryans? The Evidence from Old Indian and Iranian Texts / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2004. Vol. 7. № 3. (EJVS 7-3.htm) 172 Ibidem. 173 Ali S. M. The Geography of the Puranas. New Dehli, 1983. 174 Witzel M. Autochthonous Arians? The Evidence from Old Indian and Iranian Texts / / Electronic Journal of Vedie Studies. 2004. Vol. 7. Iss. 3. (EJVS 7-3.htm). 175 Murthy S. S. N. The Questionable Historicity of the Mahabharata / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2003. Vol. 10. Iss. 5. P. I. 176 К этому следует добавить и ещё два, выведенных в специальной литературе, наблюдения. Во-первых, то, которое рассматривает ведических ариев исключительно как puru древних текстов, включая сюда и отождествление bharata с одной из частей племенного союза puru. Во-вторых, близости (если не идентичности) как мифопоэтической традиции древних индийцев и греков, так и одинаковости этнонимии и нормативов образования у них племенных названий. CM.: ПавлюкМ.В. Творения фонопарних етношм1в / / Фшолопчш науки. 2008. С. 61. 63; Talageri Shr. G. The Rigveda. A Historical Analaisis. New Delhi, 2000 (http:// voi. org/books/rig/ch7.htm).Mahabharata (http:/ /www. philosophi. ru/library/ asiatica/indica/itihasa/mahabharata/eng/index.html); Hiltebeitel A. The Ritual of Battle: Krishna in the Mahabharata. New-York, 1990; Patil N. B. Folklore in the Mahabharata. Delhi, 1983; Laine J. W. Vision of the God. Narratives of Thejphany in the Mahabharata. Vienna, 1989. Хьюз Б. Елена Троянская. Богиня. Царица. Блудница. М., 2006; Гринцер Д. А. Древнеиндийский эпос. Генезис и типология. М., 1974; Он же. «Махабхарата» и «Рамаяна». М., 1970; Невелева С. JI. Мифология древнеиндийского эпоса (Пантеон). М., 1974; Она же. Махабхарата. Изучение древнеиндийского эпоса. М., 1991; 177 Datt Pom. Ramayana. The Epic of Rama, Prince of India. London, 1902 P. 183; Brockington J. The Sanskrit Epics / / Flood, Gavin, Blackwell companion to Induism. 2003. P. 116-128. 178 Rao S.R. The Lost city of Dvaraka. Delhi, 1999; Witzel M. Harappan horse myths and the sciences (http://-hindunet.com/thehindu/op/2002/03/05/ stories/2002030500130100.htm); Murthy S.S.N. The Questionable Historicity of the Mahabharata / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2003. Vol. 10. Iss. 5. P. 1-3. Idem. A note on the Ramayana / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2003. Vol. 10. Iss. 6. P. 1-18. Примечательна датировка исследователем времени«Рамаяны» — 800/600 — 500/200 гг. до н.э. Среди других его наблюдений обращают на себя внимание четыре: I. оценка эпической поэмы как рукотворного мифа, представленного в форме фантастической истории, основанной на мифе о похищении Ин- дрой колеса Солнца; 2. наблюдение, согласно которому Рама — слепок Индры, включая сюда и этимологию этого имени «человек»; 3. вывод, что династическая история эпической поэмы вряд ли является действительной, поскольку поэма была напаисана с целью прославления династии государства Кошала; 4. констатация тесных параллелей между идеологией «Рамаяны» и греческой мифологии, в частности, обоснование прямых параллелей между Афиной древних греков и Си- той древних индийцев. CM. также по этой тематике: Biedermann Н. Dictionary of Symbolism. Wordworth-London, 1996. P. 29; Brockington J.L. The Sacred Thread. New Delhi, 1997. P. 14-20. 179 Homeri Ilias. Volumen prius rhapsodies I-XII confinents, recensuit Martin L. West. Stuttgart-Leipzig, 1998; Homeri Ilias. Volumen alterum rhapsodies XIII-XXIV continents, recescuit Martin L. West. Munih, 2000; Хьюз Б. Елена Троянская. С. 236 33-34; Backes J.-L. Dictionnaire des Mythes Litteraires, editions du Rocher. Paris, 1995 (1988); Idem. Companion to Literary Myths, Heroes and Arhetypes. Oxford, 1992. P. 522. Ту же самую характеристику можно распространить и на эпическую поэзию Древней Индии. Более того, её современными исследователями достигнуто заключение о близости, если не идентичности, логики развития представлений, отражённых в самых различных памятниках письменности, начиная с Ригведы и заканчивая поэмами Гомера. CM.: Sthrmann R. The roots of the interpretation of dreams in India and Greece — a comparative investigation / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2009. Vol. 16. Iss. 2. P. 15-44. 180 Уместно вспомнить, что в своё время Р. Грейвс и Вяч. Be. Иванов, отмечая, что в древнем греческом мифе солнце уступило первенство Луне, указывали на устойчивость данного представления, объясняя его историческими условиями нашествия эллинских племён в Малую Азию и на Балканы в начале II тыс. до н.э.: сначала эолийцев/ионийцев (первая волна), а за ними — ахейцев/дорийцев (вторая волна). По их мнению, поклонявшиеся арийской триаде богов (Индре, Митре, Варуне) вооружённые группы пастухов относительно мирно смешались с доэллинским населением Фессалии и Центральной Греции и бросили вызов триаде господствовавших в новых местах расселения женских богинь. Впоследствии, совместив магию и религию солнца (символе мужской плодовитости) с «лунной» (как символически олицетворяющей циклы жизни), им удалось, первоначально, установить примерный паритет между поклонениями Солнцу и Луне, что и нашло отражение как в идеологии (популярность преданий о титанах и гелиадах), так и в практической плоскости, найдя отражение в существовании института передачи власти от дочерей местных династов через заключение брака вождю-пришельцу. Типологическое родство сказаний о Сва- ямваре, мифе о Калидонской охоте и свидетельство Гомера о соревновании женихов на Итаке во времена отсутствия Одиссея за должность царя, сохраняемой Пенелопой — убедительные тому подтверждения. CM.: Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С7— 11; Иванов Вяч. Be. Индоевропейские миграции / / Stratum plus. 1997. С. 20-25; The Encyclopedia of Religion/Ed. By M/ Eliade & Ch. J. Adams. London, 1987. P. 287. Относительно датировки Ригведы такое представление сложилось со времени публикации труда Л. Рену. CM.: Renou L. Les Litteratures d l’lnde. Paris, 1951. P. 5; Елизаренкова Т. Я. «Ригведа» — великое начало индийской литературы и культуры / / Ригведа. Мандалы I—IV. М., 1989. С. 434-435. Что касается гомеровских поэм и их датировки см.: Latacz J. Troy and Homer: Towards a solution of an Old Mystery. Oxford., 2004. P. 151; Хьюз Б. Елена Трочянская. Богиня. Царица. Блудница. М., 2006. С. 23. 181 Немировский А. И. Мифы древности. Индия. М., 2001. С. 287. К такому же мнению склонен и М. Эдвардс, полагающий, что, хотя для Индии характерно иное, чем для Запада восприятие истории, выразившееся в том числе и в отсутствии хроник и исторических источников в классическом их понимании, тем не менее, в сохранившихся произведениях придворных поэтов и летописцев присутствует мифологизированное изображение реальных событий. CM.: Эдвардс М. Древняя Индия. Быт. Религия. Культура/пер. с англ. С.К. Меркулова. М., 2005. С. 10. Неслучайность сходства эпических поэм Древней Индии и Древней Греции помимо общности происхождения, возможно, была связана с одинаковыми обстоятельствами появления мигрантов на территории новых мест обитания. Для индоариев Северо-Запад- ной Индии археологически доказано их сосуществование в XVIII в. до н. э. с центрами увядавшего Хараппского царства. Что касается Балкан, то в оценке эпических поэм дальновидным представляется предположение Д. В. Панченко, в развитие идей JI. С. Клейна, обратившего внимание на то, что эпическая традиция, восхваляющая быстроногого Ахиллеса, никоим образом не происходит из мира цитаделей и дворцов и что она принадлежит тем, кто достиг Греции тогда, когда там уже были возведены и дворцы и цитадели. Тем самым, как полагает он, следует иметь в виду принципиальную неоднородность эпической традиции, с которой работал Гомер. CM.: Елизаренкова Т.Я. Слова и вещи Ригведы. М., 1999; Панченко Д.В. «Ахиллес быстроногий». С. 224. 182 Puru представляло собой или отдельное большое племя, или конфедерацию родственных племён, которую возглавляло в качестве гегемона. Последнее, по всей вероятности, связано с руководящей ролью его вождей в противоборстве с бха- ратами и их вождём Судасом. He менее важно и то, что оно находилось в тесных взаимоотношениях с племенами Yadu и Shurasena. Во всяком случае современник Александра Македонского индийский царь Пор (Puru) по данным Арриана, Диодора, Страбона и Мегасфена, возводил к ним свою родословную. Место обитания Puru правый берег Инда (Сарасвати). CM.: Cremo М. A. Excavating the eternal: an indigenous archaeological tradition in India // Antiquity. 2008. Vol. I. P. 75-76. 183 Индоарийское племя, участвовавшее в битве 10 царей и потерпевшее поражение от царя племени Тритсу Судаса (RV. VII, 18, 7). Традиционно отождествляется с эллинами. CM.: Macdonell A. A., Keith А. В. Vedic index of Names and Subjects. Vol. I. P.39. CM.: Frawley D. The Rig Veda and the History of India. Dehli, 2001 (yttp: / /www.xomba.com/the_father_of_yadu_yayati_ancient_indian_ history); http: / / www. xomba. com / the_history_of_the_abhirs_and_yadavas_of_ ancient_bharat_varse_l). 184 Если вернуться к этимологии этнонима массагеты из предыдущего раздела нашей работы, то, кажется, вероятным сопоставление его с названием племени Ригведы matsya (machcha, mese), которое определялось как «рыбоеды», а в палий- ской литературе, в свою очередь, отождествлялось с племенем cu rasena (Mhb., I, 63; VI, 9. CM.: Frawley D. The RigVeda and the History of India. Dehli, 2001. P. 124. To же самое следует отнести и к соседям массагетов дахам (dahae/.dahaeans). представлявших конфедерацию иранских племён к востоку от Каспийского моря. CM.: de Blois F. Dahae I: Etymology / / Encyclopaedia Iranica. 1993. Vol. 6. P. 581. Ho ещё более показательны указания, присутствующие в гимнах Ригведы относительно родства matsya и cu rasena, царём которых был Yadu — эпоним одноимённого племени (Rv. III, 36; 62). 185 Большинство из них находит массу аналогий в топономастике, присутствующей в произведениях античных авторов предмет интереса которых представляла отнюдь не Индия. В частности, это касается племён эниенов, которых, скажем, Геродот размещает на Пелопоннесе, а Страбон в Закавказье. То же самое относится к bhrigu- европейским фригийцам Фракии до их переселения в Малую Азию, и конечно же к племени alina, в котором все специалисты единогласно усматривают тождество этнониму Hellenes. Аналогичным образом обстоит дело и с интерпретацией племенного названия darada, идентифицируемого в специальной литературе чаще всего с дардами — лингвистической общностью, представители которой обитали в Индостане, а затем распространились по Малой Азии (Дардан и Дардания греческих мифов). Отдельная их ветвь, очевидно, из первоначального очага-прародины в Восточной Европе, самостоятельно проникла на Балканы через Северное и Западное Причерноморье. Пути миграций дардов отложились в хеттских и древнегреческих источниках (договор Муваталла II с Алаксандусом, египетской версии «Битвы при Кадеше», в «Илиаде» Гомера и др.). Современные учёные-лингвисты (на основании родственных по происхождению топонимов и гидронимов установили близость между дардскими языками Индии и Средиземноморья. По их мнению, дардская и индоиранская топо-и гидронимия является не просто родственной, но представляет собой две ветви одновременно выделившихся из единого протоиндоарийского языка диалектные группы. В. Jl. Цымбурский, в частности, находил возможным отождествлять дардов Малой Азии и Балкан с курганной группой IV по М. Гимбутас, рассматривая появление данных миграционных волн в связи с той, которая избрала вектором своего движения восточное направление. CM.: Цымбурский В. JI. Дарданская загадка / / Вопросы классической филологии. 2009. Вып. 15. Ещё одно важное наблюдение в последнее время было сделано относительно соотношения между собой пеласгов античной традиции и млеччхов Ригведы и Ma- хабхараты. Присутствие индоарийско-прафракийской топо-и гидронимии на Балканах и в Средней Италии привело исследователей к констатации факта тождества последних если не в этнолингвистическом отношении, то в плане восприятия своих предшественников на Балканах и в северо-западной Индии пришельцами праэллинами и праиндоариями (Yadu-Attika, область Cas-Энотрия, boreigones/ aborigines, лес Kas в современной Индии). Немаловажным подтверждением такой оценки служит выявление родственных связей между пеласгическими и праэл- линскими языками, которые находят объяснение только с учётом их происхождения из единого индоарийского языка основы. 186 Witzel N. Aryan and non-Aryan Names in Vedic India. Data for the linguistic situation, c. 1900-500 B. C. / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2004. Vol. 7. Iss. 7, 3-52. При этом сам их список, приводимый автором, весьма впечатляет: Aja, Anu, Anava, Andhra, Alina, Aya, Aratta, Andhra, Bhalana, Iksvaku, Kasi, Trtsu, Turvasa, Turva, Druhyu, Parsu, Puru, Bhalana, Bhrigu, Bharata, Madra, Yadu/Yaksu, Yadva, Sakala, Surasena, Sindhu/Salva, Savara, Surasena/Suraseunka и др. Среди них 60 имён исследователь считает неиндоарийскими по своей этимологии, в том числе и племена Andhra, Aratta, Alina, Iksvaku, Bhalanas, Yadu и др. Наконец, показательным представляется, с одной стороны, то, что племена Yadu и Turvasa упоминаются в различных комбинациях с другими (для времени древнейшего собрания гимнов Ригведы) племенами (II, IV, V, VI книги, датируемые автором 1900-1200 гг. до н.э.), а с другой — установление исследователем господства неиндоарийской этнонимии в её сравнительно поздних книгах (III, VII, VIII). Констатация данного факта весьма симптоматична в сравнении с данными античной традиции. Дело в том, что Страбон сохранил известие, согласно которому Аттика в глубокой древности носила название Yada, а согласно сообщению Дионисия Галикарнасского тиррены некогда населяли и Лемнос, и Афины (Dion. Hal., I, 24, 3). «Ведь название Тиррения, -указывает он, — было тогда распространено по Элладе, и вся западная Италия, лишённая наименования по народам, получила это обозначение, как это случилось повсюду в Элладе и относительно так называемого Пелопоннеса...» (Dion. Hal., I, 24, 5). Такой же тип образования племенных названий для ведической Индии отмечен и М. Витцелем, по мнению которого, типичный индийский случай проявил себя в том, что древнейшее имя греков Yavana, упомянутое в Махабхарате (до того они назывались Alinas), было либо заимствовано пришельцами, либо эти последние наделили собственным этнонимом новые, сложившиеся в Северо-Западной Индии племенные образования. CM. также: Sturhrman R. The roots of the interpretation of dreams in India and Greece — a comparative investigation / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2009. Vol. 16. Is. 2, 15-44. 187 Племена Ригведы представлены разделившимися на множество ветвей, из которых все они принадлежали к двум группировкам: потомкам Солнечной (Iksvakus) и Лунной (Ailas) династий. Представители последней, составляя союз племён, подразделялись, в свою очередь, ещё на несколько этносов — Yadu, Turvasa, Druhyu, Anu и Риги. Что касается первых, то они рассматриваются в качестве сторонников потерпевшей поражение династии (передали царскую власть риги-кауравам), за интересы которой вступилась боковая ветвь икшваков — Trksis. При этом само слово iksvaku Ригведы дословно означает «Солнце» (Rv., X, 60, 4). Что касается самого этнонима trksi, то он встречается в гимнах только дважды (в каталоге племён и один раз в качестве эпитета (RV. VI, 46, 8; X, 60, 4). 188 Witzel М. Autochthonous Arians (EJVS 7-3.htm). 189 Witzel М. Substrate Languages in Old Indo-Arian. EJVS. 1999. Vol. 2. (EJVS.2- 3.htm). 190 Mayrhofer J. Etymological Dictionary. Part I. P.74. Наряду с этим, высказывалось соображение о балтийских корнях этнонима anu. CM.: Велтура Л.Э. Вольтер и балтистика как комплексная дисциплина / / Тезисы докладов Международной научной конференции (Санкт-Петербург, 21—23 сентября 2006 г.). СПб., 2006. С. 10 (http://www. Genling.nw.ru). Участие праславян-прабалтов в миграциях в Индию и из неё допускают и зарубежные учёные. CM. : Witzel М. Substrate. 191 Обращает на себя внимание довольно частое и всегда одинаковое упоминание в связи с Индрой племён turvasa и Yadu, причём, как следует из контекста, бог рассматривается авторами данного, одного из самых древнейших, гимна в качестве их покровителя. Сосуществование Индры-покровителя племени tritsu и одновременно защитника turvasa-yadu, по всей видимости, следует воспринимать в качестве индикатора разновременности текстов Ригведы. Что касается этнонима saka, то считается, что праиранские племена Ригведы имеют отношение к фракийскому этносу. Если такое суждение соответствует действительности, становится понятным присутствие в ранней античной традиции определений скифов как фракийского этноса, причём, такое отождествление с учётом данных Ригведы производилось античными авторами не по факту нахождения резиденции скифских царей неподалёку от Истрии, а с учётом уходящей в глубины мифопоэтической памяти и фольклора древнейшей традиции, заложенной в этой эпической поэме. CM.: ИС- магилов Р. Б. К этимологии massagetae и thyssagetae / / Маргулановские чтения. Алма-Ата, 1989. С.81-82; http://scriptores.ru/v edas/rigveda01044073.htm 192 Witzel М. Autochthonous Arians (EJVS 7-3. htm). 193 Talager Chr. The Rigved. P. 84. 194 Ibid. P. 86. 195 Ibid. P.91-93. Своё видение данной оценки изложено в рецензии на труд Шр. Таладжера. CM.: 196 В связи с этим именем рождается ассоциация, связанная с героем-эпонимом древних греков Эаком — строителем Лаомедонтовой Трои совместно с Посейдоном и Гераклом. Он воспринимался общественным сознанием архаической Греции в качестве «человека из Эи», этимология названия и странствий которого исследована В. Л. Цымбурским. CM.: Цымбурский В. Л. Эя и Троя (Прагреки в Северо-Западной Анатолии и происхождение топонима Aia / / Hrda Manasa. Сборник статей к 70-ю проф. Л. Г. Герценберга. СПб., 2005 (YGGY 2005). Другая ассоциация напрашивается при знакомстве со словарём Стефана Визщантийского, упомянувшего среди прочих (миргетов, матукетов, иамов) и названный им скифским народ Aidoi, что по законам лингвистики, первоначально могло как Iadoi (Steph. Byz. s. v. Aidoi (186). Если предлагаемая интерпретация этнонима верна, то мы сталкиваемся с засвидетельствованной в традиции констатацией прародины тех Iadu Ригведы, имя которых, в свою очередь, идентично, как отмечалось выше, древнейшему названию Аттики. 197 Mackdonell A. A., Keith А. В. Vedic Index of names and Subjects. Ch. I. London, 1912.P. 22, 39, 41-47; Елизаренкова Т.Я. Слова и вещи Ригведы. 198 Слово Iksvaku в смысле «солнце», как показали произведённые подсчёты, упоминается в Ригведе один раз (RV. X, 60, 4). Что касается этнонима Trksi, то он упоминается только дважды: первый раз в каталоге племён (RV. VI, 46, 8), а второй в качестве эпитета к имени сына царя Трасадасью (RV., VIII, 22, 7). 199 Племена Yadu, как отмечалось, в древнейших текстах определяются любимцами Индры (RV., I, 54). 200 В данной связи примечательным представляется древнейшая ипостась Budha/Budna, сын которого и Илы Пурувас, называется основателем Лунной династии. Если сравнить данное сообщение с теми, которые иллюстрируют происхождение Солнечной династии, то нельзя не заметить присутствия и в том и в другом случае персоны небесной танцовщицы Илы, имя которой в семантическом плане, по всей видимости, имеет какое-то отношение к названию Трои/Илиона в Малой Азии, который, в свою очередь, как доказано В. Л. Цымбурским А. Л. Гиндиным, для своего времени (рубеж II-I тыс. до н.э.) слыл центром перераспределения волн греко-фрако-армяно-фригийских племён на их пути в новые места проживания на Балканах и Апеннинах. CM.: Гиндин А. Л., Цымбурский В. Л. Троя и Пра- Аххийява. С. 20-28. 201 Отождествляемое лингвистами с фракийским этнонимом Medoi, Madhu/ Madroi проявляют тенденцию возможности своего сближения с засвидетельствованными в античной традиции, начиная с Гекатея, гидронимом и этнонимом в Скифии — озером Амадока и племенем амадоков (Ptol., III, 5-6, 10, 13-14). Такие совпадения вряд ли являются случайными, поскольку, по всей видимости, представляют один и тот же оригинал названия, варьировавшийся по произношению на разных языках. Примечательно, что амадоки обитали в окружении, называемых Стефаном Византийским в качестве скифских, племён myrgetoi (миргеты) и matiketoi (madu-getoi/ matsya-getoi), этимология которых может восходить к реалиям как Ригведы, так и Махабхараты. 202 Согласно Арриану, Диодору Сицилийскому и Страбону, Мегасфен в своём труде «Индика» упоминал племя соурасенов, определяя его в качестве одной из ветвей племени ядавов (yadu), которые проживали в его время в районе Матхуры и поклонялись пастушескому (I?) богу Гераклу. CM. также: Ganguli К. М. The Mahabharata of Krishna Dwaipayna Vyasa. Dehli, 2004. P. 112/ Примечательно также, что одним из родоначальников этого народа Ригведа и Махабхарата называют Bhad rasena, сына Римбаха (Rymbakh) и небесной танцовщицы Илы. Он также имел 100 сыновей (эпическое определение понятия «много»), среди которых небезынтересны в связи с возможными своими связями с yadu и аналогами имена Bharasena, Hava, Ylavart и др. CM.: Barnett L.D. Hindu Gods and Heroes. Philadelphia, 2006. P. 210-212. 203 Talager Chr. The Rigved. P. 111-112. 204 Ibid. P. 117. 205 Племена Куру, оттеснив или покорив родственные им племена, которых они называли млеччхами образовали союз племён. После длительной междоусобицы и столкновения на поле Курукшетры с династией Пандавов, о чём и рассказывается в Махабхарате, династия Куру утратила своё влияние, положив начало самостоятельному развитию отдельных городов-государств (Кошала, Каши, Видеха, Магадха и др.). CM. Эдвардс М. Древняя Индия. С. 20. 206 Wilson Н.Н. The Visnu Ourana: A system of Hindu Mythology and Tradition. Philadelphia, 2006 (http://books.google.com). В отечественной историографии интерпретация слова осуществлена Вяч. Be. Ивановым. По его мнению, давно уже предложенное в науке отождествление санскритского mleccha — «варвар» и шумерского географического названия Meluhha является не только отображением оппозиции ариев-индоарийцев чужеземцам-mleccha, впервые засвидетельствованным «Шатапатхабрахманой» (III, 28), но и находя из него своё объяснение в контексте фразы из гимна «Энки и мировой порядок» (urudu-meluhha (медь из Me- лухха), представляет возможность предполагать о смысловом значении санскритского mleccha как обозначения «меди, сплава с оловом». Последнее, как полагает исследователь, вполне соответствует химическому составу сплавов меди с примесью никеля как в Шумере (2-3% — 8%), так и в долине Инда (3, 3% — 5%), и, в связи со своим происхождением, может рассматриваться, как связанное с фиксацией ввоза никелистых бронз или руды в Шумер из Индии до последней трети III тыс. до н.э. CM.: Иванов Вяч. Be. К истории значений санскритского mleccha / /Иванов Вяч. Be. Труды по этимологии индревропейских и древнепереднеазиатских языков. Т. 2.М., 2008. С. 563, 567, 569. Примерно такая же трактовка дана М. Витцелем, который, опираясь на опубликованную А. Парполой печать «переводчика из Мелуххи», известную несколько ранее надпись с упоминанием «деревни Me- лухха», а также на перечни товаров из этой страны (лес и корабли мелуххийской постройки, красные собаки, слоны, сезамовое масло и др.», пришёл к заключению о тождестве наванию Meluhha однопорядкового шумерского определения Индии, сформированного на основе переосмысления самоназвания, проживавшего там племени, с которым население Месопотамии аккадского периода поддерживало довольно тесные и частые связи. CM.: Witzel М. Substrate Languages in Old Indo- arian. P.24-25; Possehl G. Shu-ilishu’s Cylinder Seal / / University of Pensilvania Museum’s Asian Section Essays.2008. Vol. 48. № I. P. 42-43. 207 Полагают, что yavanas представляет собой санкскритизированный вариант греческого названия Ионии (Ayonija), что означает «герои». Эти племена называются проживающими среди гандхарвов, а также на далёком западе от yavana в области Parama Yona (греч. Иония)., что указывает нга один из каналов связей населения Малой Азии и Северо-Западной Индии в первой половине I тыс. до н. э. Однако ещё раньше, в ведическую эпоху, так именовался главный род племен turvasa, находившийся в родственных отношениях с «сыновьями племени yadavas. Совместно с племенем Anu, они относились к mleccha (Mhb., I, 85; VI, 9). Интерес представляет и то, что царь Бхагадатта (Bhagadatta), правитель области под названием Pragiyotisha называется и царём яванов (yavanas), причём, в перечне великих царей он занял место среди царей yayati, Nahusha, Puru, Bharata и Yadu (Mhb., II, 14; 50; V, 19; 198; VI, 20; VII, 116-118; VIII, 73; XIII, 165). CM.: Henry М. Yavana Dynasty and Kingdom (www. experiencefestival.com/a/Yadu_dynasty/id/177732). 208 Лингвисты рассматривают армян в качестве обособленной, как и прагреки, ветви индоевропейцев пути и контакты которых затрагивали и другие индоевропейские группы. Родственность тем и другим пеонов, фригийцев, индийцев и пра- славян — едва ли не общее место в современных трактовках этногенетических пройессов в Восточной Европе в начале II тыс. до н. э. 209 В частности О.Н. Трубачёв считает, что традиция похода аргонавтов на север есть не что иное, как более ранняя традиция «о возврате греков». См.:Трубачёв О.Н. Этногенез славян и индоевропейская проблема // Этимология 1988-1990. М., 1992. С. 15, 17. Точно так же полагают и большинство зарубежных учёных. CM.: Shmid W.P.Griechenland und Alteeuropa im Blickfeld des Sprachhistorikers. Thessalonike, 1983. S. 408; Basic J. The Emergence of the Sklavenoi (Slavs), their arrival on the Balkan Peninsula, and the role the avars in this events: revised concepts in a new perspective. Ann Arbor, 1984. S. 65. 210 Исчезновение энианов, как сообщает Страбон, было связано с их уничтожением этолийцами и афаманцами (Strabo., IX, 4, 11). Произошло это, по всей видимости, уже после падения Трои, поскольку этноним энианы, точнее, enien упоминается в надписях Рамсеса III из Мединет Абу на 5-ый год его правления как участники коалиции «народов моря», в которую входили Plst, Pwrstj, Rws, Rk, Srdn, Tkr, Nrs, Skls Dnwn, Wss (пеласги, пуласати, ахейцы, ликийцы, шерданы-сарды, тевкры-троянцы, тирсены, шекелеш-сикулы, данайцы. CM.: Barnett R.D. History of the Middle East and Aegean region c. 1380-1000 B.C. The Sea-peoples // CAH. 1953. Vol. 2. P. 371-378. По мнению Б. А. Тураева, пуласты, тевкры, сикелы, дану- на и Wss совершали нападения из страны Амурру, где в городе Hasaiwaihu (вариант — Hakaiwas/akaiwasa находился центр их политического союза племен. CM. : Тураев Б. А. История Древнего Востока. Л., 1934. С. 333; Клейн Л.С. Анатомия «Илиады». СПб., 1998. С. 202; Сафронов В. А. Упоминание о войне на северо-западе Анатолии в надписях Рамсеса III / / ВДИ. 2006. № 4. С. 128. 211 Иванчик А. И. Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII-VII вв. до н.э. в античной литературной традиции: фольклор, литература и история. М.-Берлин,, 2005. С. 21-22. 212 Там же. С. 22. При этом по мысли автора слово afiioi у Гомера употореблено в отличие от других в качестве этнонима. С другой стороны, он пишет: «Смысл не изменится ни на йоту от того, какое из слов будет истолковано как этноним, а какое, определяемое двумя другими словами, как эпитеты. Если следовать такому пониманию, то окажется единственное в пассаже «идеализирующее» слово относится к одним лишь абиям. Они идеальны и потому рассматриваются как справедливейшие» (Cm.: Иванчик А. И. Указ. Соч. С.22). 213 Иванчик А. И. «Млекоеды» и «абии» «Илиады». Гомеровский пассаж в античной литературе и проблема возникновения идеализации скифов / / Древние города Восточной Европы. Результаты исследований 1996-1997 гг. М., 1999. С. 12, 43. 214 Махабхарата. Книга Вторая. Фтхарва или Книга о собрании /Пер. с санскрита и комм. В.И. Кальянова. М., 1992 (http:/ /www.yogalady.com.ru/books/ mahabharata/mb. 02doc). 215 Точки зрения по данному вопросу диаметрально противоположны. Свидетельство тому взаимоисключающие концепции, представленные в специальной литературе. Cm.: ГИНДИН A. Jl. Древнейшая ономастика Балкан. София, 1981; Гиндин A. JI., Цымбурский В. JI. Гомер и Восточное Средиземноморье. СПб., 1996; Нерознак В.П. Палеобалканские языки. М., 1978; Откупщиков Ю.В. Догрече- ский субстрат. JI., 1988; Он же. Opera philological minora (Античная литература. Языкознание).СПб., 2001.С. 202-204; Beekes R. Pre-Greek: The Pre-Greek loans in Greek. New York, 2007. P. 192-198. 216 Елизаренкова Т.Я. Ведийский язык. М., 1982. С. 37. Возможно, имея в виду именно это обстоятельство, исследовательница, называя Ригведу полноценным источником по истории распространения арийских племён в Северо-Западной Индии во II тыс. до н. э., рассматривала его как «единственный, но не исторический». CM.: Елизаренкова Т.Я. Слова и вещи Ригведы. М., 1999. С. 195-196. 217 Смешанный характер населения Восточной Европы в древние времена не являлся сюрпризом для Страбона, который обращал внимание на неслучайность смешения Гомером мисийцев с абиями, галактофагами и гиппемолгами, а также отмечал, что в его время скифы и сарматы смешаны с фракийцами (Strabo., VII, 3, 2). Аналогичные оценки присутствуют у античного географа и в описании Греции, Малой Азии и Италии, (область эпикнемидян в Фокиде; г. Курис (Цере по имени которого Римлян называют куритами; pp. Рион и Антирион; м. Араке напртив о. Итака; гг. Хелонат и Киллена на pp. Селлеис и Пене; Тамирис — фракиец; луг Иардана и Ахеи; беотийский город Рамнунт; Исос — город в Мегарской области. Гг. Гелос, Гелеон и Гилесион («болотные») северные этолийцы, акар- нанцы и некоторые из эпирскимх и македонских племён; малии и фтиотийские ахейцы; г. Эллада (называвшийся ранее Пиррой) на р. Энипей; энеты-основатели г. Энеты (совр. Амиса) и пафлагонцы; синтии, бригийцы, меоны; ализоны-калли- пиды и македонское племя ализонов; (Strabo., V, 3, I; VIII, I, 3; 2, 3; IX, I, 5; 2, 3; 5, 6-8; XII, 3, 15; 20 CM. также: Григорьев С. А. Древние индоевропейцы. Опыт исторической реконструкции. Челябинск, 1999. С. 363. 218 Обращает на себя внимание формула arhaios Hellenes, дважды используемая автором «Римских древностей» и употребляемая им, когда он хочет подчеркнуть первоначальность, исконность племён пеласгов, которых он считал автохтонным населением Пелопоннеса (Dion. Hal., I, 17). 219 Клейн Л. С. Анатомия «Илиады». С. 53. 220 Грантовский Э.А. Иран и иранцы до Ахеменидов. М., 1998. С. 87. 221 Цымбурский В. Л. Имя Диониса / / Colloquia classica et indogermanica III. Классическая филология и индоевропейское языкознание. СПб., 2002. С. 14-20. 222 Подосинов А. В. Античные и раннесредневековые представления о речных путях срединяющих бассейныБалтийского и Чёрного морей / / Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования 2003 г.: Мнимые реальности в античных и средневековых текстах. Отв. ред. Т. Н. Джаксон. М., 2005. С. 194. 223 Там же. С. 195. 224 Там же. 225 Данное заключение подтверждается исследованиями этноархеологов, выделяющих т.н. «культуру субсоциума» пассионарной элиты («большая традиция» в концепции социокультурных цепей Ш. Айзенштадта), заслуга которой заключалась в порождении тех культурно-языковых феноменов в рамках господставу- ющего ХКТ, подражание которым имело своим следствием складывание целой сети многочисленных вариантов подражательства покорённых этнических групп в виде «малых традиций». CM.: Шнирельман В.А. Археология и лингвистика: проблемы корреляции в контексте этногенетических исследований // ВДИ. 1996. № 4. С. 89-93; Гумилёв Л. А. География этноса в исторический период. Л., 1ё990. С. 19, 33, 141; Eisenstadt S. Revolution and the transformation of society: comparative study of Civilizations. New-York-London, 1978. P. 9, 86-93. 226 Это подтверждается наблюдениями лингвистов и археологов. По мнению, Т. Барроу, разделение арийского на индоиранский и иранский произошло в ходе миграций ещё до того, как они распространились в Индии и Иране. CM.: Barrow Т.The Sanskrit language. London., 1955. P. 30; Idem. The Proto-Indoaryans / / Journ. of Royal Asiatic Society. 1973. № 2. P. 123-140. Примерно, аналогичную картину расселения индоевропейцев предлагает И. В. Пьянков, по мнению которого оно началось, причём во все стороны, из Днепро-Волжского Междуречья. Одна из таких волн направилась в сторону Индии и Ирана, тогда как другая, на западе того же региона, избрала своим основным направлением запад и юго-запад. CM.: Пьянков И. В. Некоторые вопросы этнической истории Средней Азии (http: / /refernax. ru/08/doc). 227 Renak P. Children’s Work: Girls as acolytes in Aegean ritual and cult / / Comingof Age: Constructions of childhood in the ancient world / Ed. by J. G. Younger. Athens, 2005. P. 90. 228 Bryce T.The Trojans. London, 2005. P. French E.B. Mycenae Agamemnon’s Capitak. CCamdridge, 2002. P. 62; Wardle A., Wordl K. Cities of Legend: The Mycenian World. London, 1997. P. 17. 229 Godison L., Morris K. Ancient Goddesses: the Myth and Evidence. London, 1998. P. 125; Angel J. R. Ecology and Population in the Eastern Mediterranean / / World Archaeology. Vol.4. 3 I. P.88-105. 230 Godar L., Sacconi B. La geograhie des Etats Myceniens. Paris, 1999.197-199. CM. также: Хьюз Б. Елена Троянская. М., 2006. С. 104. 231 Farmer S., Sproat R., Witzel М. The Collapse of the Indus-Script Thesis: The Myth of a Lterate Harappan Civilization / / Electronic Journal of Vedic Studies. 2004. Vol. 11. Iss. 2. P. 19-57; Harrman H. Early Civilization and Literacy in Europe: An Inquiry into Cultural Continuity in the Mediterranean World. Berlin, 1996. 232 Ibid., P. 33. 233 Wjnn s. М. М. Pre-Writingin Southerneastern Europe: The Sign System of the Vinca Culture, 4000 B.C. Calgary, 1981; Idem. Neolitic Sign System in Sutheastern Europe / / The Life of Symbols/ Ed. By M.I. Foster and L.J. Botscharov. Boulder- Colorado, 1990. P. 263-283 (http:/ /wwww. prehistory, it/ftp/winn. htm). 234 Ibid., P. 38-39. Fig. 8. Последнее очень важно с точки зрения признания того, что цивилизации могут существовать без иероглифической, клинописной, слоговой или алфавитной письменности и что в данном случае знаковые системы вполне компенсируют отсутствие урбанистических центров, монументальных общественных и храмовых сооружений, наконец, бюрократии и государства. (Р. 47). Очень важно, что лингвисты вполне допускают наличие в данной системе протописьменности отражённых в них реалий представлений индо-ариев относительно окружавшей их действительности. CM. также:Апае^ Cities og the Indus Valley/Ed. By J.M. Kenoyer and R. Medow. Oxford, 1998; Koenraad E. The Vedic Harappans in Writing: Remarks in Expectation of Decipherment of the Indus Script. 2000 (http:/ /koenraadelst. bharavatvani. org). 235 Цымбурский В. JI. Эя и Троя. (Прагреки в Северо-Западной Анатолии и происхождение топонима Aia) / / Hrda manasa. Сборник статей к 70-ю проф. JI.Г. Герценберга. СПБ., 2005. С. 18. По всей видимости в формулировке вопроса о том, что Евразия античной традиции находится всегда в рамках мнимых реальностей, как это и продемонстрировал А. В. Подосинов, необходимо акцентировать внимание только на географическом его аспекте. CM.: Подосинов А.В. Античные и раннесредневековые представления о речных путях соединяющих бассейны Балтийского и Чёрного морей / / Древнейшие государства Восточной Европы: материалы и исследования 2003: Мнимые реальности в античных и средневековых текстах. Отв. Ред. Т.Н. Джаксон. М., 2005. С. 192-208.
Еще по теме Глава 9 ГЕЛОН ГЕРОДОТА КАК РЕЛИКТ МИФОПОЭТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ О НАСЕЛЕНИИ ГРЕКО-АРИЙСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ И КУЛЬТУРНОЙ ОБЩНОСТИ ЭПОХИ БРОНЗЫ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ.: