Послесловие

структуры власти, которая долго охраняла устон социально- политической системы и отражала ее официальные взгляды.

Государственные преобразования обусловлены были прежде всего размахом классовой борьбы; наиболее значительные проявления ее — волиеиия в Москве в июне 1547 г. Обострение классовой борьбы и рост противоречий между отдельными группами господствовавшего класса феодалов вызвали к жизни первые земские соборы и определили содержание их деятельности, Распространение норм сословного представительства (в центре и на местах), утверждение практики и идеологии местничества предопределили характер взаимоотношений отдельных групп феодалов между собой и с самодержавной властью ие только в период становления российского самодержавства, но и в последующие годы.

Исследование этих проблем позволило прийти к некоторым социологическим наблюдениям о характере воздействия классовой борьбы иа государственный строй и феодальное общество России, о формах приспособления политической надстройки и методов деятельности государства к изменениям в общественной практике и психологии на протяжении XVI— XVIII

вв.

Одиако, как это часто случается в истории науки, более углубленное изучение проблемы показывает недостаточную основательность некоторый представлений, считающихся общепринятыми, обнаруживает лакуны в традиционной тематике исследований, определяет предпосылки, а иногда даже перспективы дальнейших изысканий.

Все ощутимее потребность исследования явлений отечественной и зарубежной истории в более тесной взаимосвязи с учетом и общесоциологических закономерностей, и факторов конкретно-исторического порядка. Плодотворной представляется идея «горизонтальных срезов» (развитая недавно Б.

Общность исторического развития России и других стран несомненна. Однако, исследуя историю России XVI в., надлежит учитывать и специфику ее исторического развития в предшествовавшие века, и естественно-географические особенности как страны в целом, так и отдельных ее регионовэ. Огромная территория, объединенная в XVI в. в едином многонациональном государстве под властью одного государя и подчинявшаяся одним законам, отнюдь не была едина еще по уровню социально-экономического развития, которое зачастую отставало от уровня политической централизации. В России — единственной из европейских стран той эпохи — имела место уникальная возможность колонизации многих земель, непосредственно примыкающих к ранее освоенным. Это способстиопало и феодальной КОЛОІІІІ:І;ІЦІШ (т. е. распространении) феодализма вширь, и задержке ростков капиталистических отношений), и крестьянском иольиой колонизации4. Соответственно для крестьян, бедных горожан и холопов окраины были местом, куда они бежали от феодальной не- ноли (от гнета феодалов-кре- иостпнков и феодального государства в целом). Здесь образовывались военные казачьи поселения, обычно противостоящие феодальному централизованному государству 5. Это создавало условия возникновения массовых, невиданных в остальных частях Европы восстаний «мятежного крестьянства»5, лелеявшего мечту о мужицком государстве. В России оказались огромные не растраченные еще резервы крестьянской (и даже холопской) «революционности» — пелпкш'і разлив крестьянской noiinu имел место тогда, когда п Западной Европе началась уже эра буржуазных реполюцпй.

Полностью еще ие выявлены 11, естественно, по обобщены данные о формах классовой борьбы в городе и в деревне н,1 протяжении всего длительного периода становления Российского централизованного государства и о конкретных формах воздействия классовой Гюрьбы на правительственную деятельность.

М. Н. Тихомиров писал в 10(13 г.: «Задерживающая сила крепостиичества и самодержавия явилась той силой, которая на протяжении веков обезображивала пашу родную страну и явилась фактором ее отсталости» 8. То, что крепостное право в России XVI—XVIII вв. представляло собой регресс в развитии социально-экономических отношений, «своеобразную форму феодальной реакции» (выражение С. Д. Сказкииа 9), сейчас мало у кого вызывает сомнение. Но предстоит еще определить характер и силу реакционного воздействия все более усиливавшегося крепостничества не только иа угнетенные массы крестьянства, но и иа господствовавший класс, иа его общественные воззрения и психологию. Следует выяснить и то, какую роль сыграл государ- ствепио-полнтический фактор в социально-экономическом развитии страны, в чем конкретно выражалась роль «насилия» в социально-экономической истории России второй половины XVI

в. (хотя пагубные последствия опричнины и для хозяйственной жизни крестьян, горожан и даже для хозяйства феодалов как будто очевидны).

Предстоит глубже изучить (с привлечением более разнообразного материала исторических источников) особенности взаимозависимости факторов социально-экономической и государственно-политической истории России того времени, обусловившие возможность образования централизованного государства, прежде чем развились буржуазные отношения. А для этого необходимо всесторонне исследовать русский город XVI в, 273, определить место городов в социально-экономической и политической струк-

нуть из докладов и выступлений советских «..итальянских

туре Российского государства, отличительные черты общественного облика городов *, характер взаимоотношений прослоек городского населения, роль феодалов и богатого купечества в общественно-политической жизни города.

Централизация в формах, обычных для нового времени, связана с капитализмом. В России XVI—XVII вв. имела место ие столько централизация, сколько бюрократизация управления, унификация правовых норм, финансовой системы, военнослужебных отношений.

историков, обсуждавших тему «Русский и итальянский средневековый город» на IV конференции советских и итальянских историков в 1969 г. (материалы конференции были опубликованы тогда 1Э, когда эта книга находилась уже в производстве.) *

Охарактеризовать то, что французы называют menta- lite (и что столь успешно исследовал Р. Мандру 14 по французским материалам) применительно к русскому городу XVI в, и вообще к русскому обществу того времени,— задача очень сложная, ио ие безнадежная.

** Сравнительное исследование данных о практической деятельности подобных «функ

ка роль дьяков в утверждении официальной идеологии «самодержавства», в обосновании законодательных актов крепостнического государства. Иностранцам дьяки напоминали хорошо известный в XVI в. тип спецналиста-администратора и делопроизводителя (в испанской администрации их называли letrados). Применительно к таким деятелям Ф. Бродель использует определение «функционер» (le fonctionnaire) **.

Бюрократия во второй половине XVI в. становилась влиятельной силой, приобретая все большую независимость в сфере управления публичными интересами. Без иее нельзя уже было «обойтись», чтобы «избежать, употребляя выражение Ф. Энгельса, крайнего хаоса и разорения от сотен и тысяч процессов» государство ведь было и аппаратом, обеспечивавшим общественные иужды (в плане и внешней и внутренней политики). Пожалуй, именно в

ционеров» в России и за рубежом, о значении их деятельности в процессе становления и укрепления централизованных государств, о месте «функционеров» в правительственном аппарате и в окружении монархов еще ие проведено. Между тем недавние исследования как по отечественной истории, так и по истории других стран (обобщающего характера труд Ф.

царизма, по определению

В. И. Ленина ,2, самовластием чиновников и полиции и бесправием народа.

'Недостаточно изучен и вопрос об особенностях возникновения и развития российского абсолютизма ,7.

Отнюдь не бесспорной кажется и начальная дата абсолютизма в России. Сейчас спорят обычно лишь о том, начался абсолютизм в середине XVII

в. или при Петре I. Но ведь в свое время было распространено мнение об абсолютизме Ивана Грозного ,в. Предпосылки, начальные элементы абсолютизма находят во Франции Людовика XI, т. е. во второй половине XV в. Пишут о подобных цредпосылках и в России XVI в.19

Не схожи ли действительно реформы времени Избранной рады с реформами, характерными для западноевропейского абсолютизма? Не привела ли политика опричнины к торжеству «абсолютизма, пропитан- пого азиатским варварством» 25 (идеологическим обоснованием подобной политики были сочинения Пересветова), а последующие события так называемого смутного времени начала XVII

в. не ослабили лн временно н власть государя?

Не следует думать, что социально-экономические и политические процессы, результаты которых нам известны по истории XVII—XVIII вв., в предшествовавшем XVI в. развивались равномерно и последовательно. Общие тенденции исторического развития могли принимать своеобразную форму,

темпы его могли ускоряться или замедляться в зависимости от различных обстоятельств. Не поддаемся ли мы соблазну рассматривать эволюцию форм правления обязательно в хронологической последовательности? Не было ли зигзагов и отступлений?

Не застилает ли нам глаза и традиционное представление о смене сословно-представительной монархии абсолютизмом? Ведь земские соборы не были по существу помехой развитию царской власти, не ограничивали — во всяком случае в XVI

в.

Если дальнейшие исследования подтвердят предположения, что в России середины XVI в. явственно уже обнаруживаются факторы, которые связывают обычно с понятием абсолютизма, то эту книгу допустимо было бы, вероятно, озаглавить «У истоїшв российского абсолютизма»/!

Последующее изучение этих и других недостаточно еще исследованных вопросов — обяз.^. тельное условие для созданий обобщающих трудов по чсум рии Российского государевой XVI—XVII вв. Автору хо^б лось бы думать, что его кнй приближает создание таїЛп трудов о политической органи.’ зации русского общества периода феодализма.