Глава пятая ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Рассмотренные в предшествующих разделах материалы по истории малых городов Руси X—середины XIII в. и достижения историографии города феодальной России в целом позволяют вновь обратиться к реконструкции начальных стадий процесса градообразования.

Еще в начале 30-х годов XX в. археологи В. И. Равдоникас и А. В. Ар- циховский, опираясь на очень отрывочные материалы раскопок, подошли к вопросу становления древнерусских городов с социально-экономических позиций Их взгляды были поддержаны и развиты С. В. Юшковым 2.

Однако общая теория происхождения и развития русских средневековых городов складывается уже в послевоенный период. Так, в первом издании своей книги «Древнерусские города» в 1946 г. М. Н. Тихомиров отметил, что города прежде всего появляются в густонаселенных земледельческих районах. В противовес «торговой» теории происхождения городов автор отрицал решающую роль водных путей, а первопричиной образования города считал рост внутреннего рынка в связи с растущими потребностями близлежащей сельской округи. «Ремесленное население в городах, — писал М. Н. Тихомиров, — должно было опираться на какие-то прочные рынки сбыта, без которых не могло бы возникнуть скопление ремесленников в городах» 3. Наблюдения и выводы известного ученого получили широкое признание.

В конце 40-х—начале 50-х годов вопросом происхождения древнерусских городов вплотную занялись археологи. Были предприняты попытки суммировать данные полевых работ. М. Ю. Брайчевский выступил с теорией появления городов в результате оседания ремесленников вблизи укрепленных замков VIII—IX вв., принадлежавших феодальной аристократии Руси 4. С. А. Тараканова, используя материалы своих исследований в Пскове и Псковской земле, утверждала, что подлинные города — центры ремесла и торговли — вырастают из бывших «племенных» городов — центров восточнославянских племен5. Подводя итоги археологического изучения древнерусского города, Н. Н. Воронин высказался против какой-либо единой социологической схемы градообразовательного

процесса 6. Автор полагал, что в действительности существовали разные варианты возникновения городов: из торгово-ремесленного поселка или княжеской крепости, в результате слияния нескольких сельских поселений вокруг феодального замка.

Общим недостатком, свойственным всем перечисленным гипотезам, был еще достаточно ограниченный круг археологических источников. Заключения строились на материалах незначительных по площади раскопов, отдельных шурфов или вовсе по данным поверхностных сборов находок на некоторых памятниках. Строго аргументировать свои выводы авторы не могли и вынуждены были постулировать их.

В 1951 г. вышла в свет монография А. Н. Насонова «„Русская земля“ и образование территории Древнерусского государства». История становления городов не имела прямого отношения к теме работы, но исследователь привел ряд интересных соображений. Ему не казалось доказанным, «что решающую роль в образовании древнерусских городов, в первую очередь областных, играл рост внутреннего рынка и в связи с этим местная сельская округа, торгово-ремесленным центром которой делается город» 1. Автор справедливо указывал, что, не ответив на вопрос, кого обслуживали городские ремесленники, нельзя установить прямую зависимость появления городов от хозяйственных потребностей их сельской округи.

Точку зрения Н. Н. Воронина на различные пути происхождения русских средневековых городов стремилась подкрепить на примере некоторых центров Северо-Восточной Руси Е. И. Горюнова 9. Но и она не располагала сколько-нибудь значительным материалом о ранних этапах жизни городов этого региона.

Результаты широко развернувшихся раскопок оказали заметное влияние на общие представления о социальном облике и хозяйственном развитии городов на Руси. Археология с применением статистики на ярких примерах доказала, что основной отраслью экономики древнерусских городов было ремесло 10. Разнообразная продукция ремесленников, орудия их труда, целые производственные комплексы постоянно присутствовали в числе находок. Эти данные в сочетании с известными положениями К- Маркса и Ф. Энгельса о роли общественного разделения труда в процессе отделения города от деревни легли в основу утвердившегося взгляда на русские города эпохи феодализма как центры развитого ремесла и торговли. Так, М. Н. Тихомиров видел в древнерусских городах «постоянные населенные пункты, сделавшиеся центрами ремесла и тор

говли» п. Сходные мысли высказывал и Б. Д. Греков, считавший, что «город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия» 12.

По материалам раскопок и сведениям письменных источников сложилось представление о типичной для древнерусских городов социальнотопографической структуре: княжеско-дружинный детинец и примыкающий к нему торгово-ремесленный посад (окольный город). Наличие посада признавалось важнейшим элементом, указывающим на городской характер всего поселения. Усилия исследователей сосредоточились на поисках следов ремесленной деятельности как показателя социального лица памятника.

Итоги изучения древнерусских городов, использовав достижения археологов, подвел во втором издании своего труда М. Н. Тихомиров 13. Однако он не вступил в развернутую дискуссию о происхождении городов с А. Н. Насоновым. Автор изложил свои прежние взгляды на причины, побудившие к жизни древнерусские города. М. Н. Тихомиров вновь решительно подчеркнул значение в этом процессе сельской округи, остро нуждавшейся в изделиях специализированного городского ремесла . Эти потребности стимулировали отделение ремесла от земледелия и в конечном счете привели к появлению городов. С тех пор точки зрения М. Н. Тихомирова о первопричинах возникновения древнерусских городов и Н. Н. Воронина о множественности конкретных путей их реализации утвердились в науке.

Исследования 60-х годов развивали указанные положения. Изучая историю Полоцкой земли, Л. В. Алексеев конкретизировал условия, необходимые для становления и развития города. Исследователь не противопоставлял какую-нибудь одну теорию происхождения городов другим, а наоборот, искал общие моменты в любом градообразовательном процессе. Город, по мнению Л. В. Алексеева, вырастал в местах, где ремесленная продукция находила сбыт: на торгово-транзитных путях, вблизи укрепленных пунктов, обеспечивавших безопасность торговоремесленного населения. Таким образом, роль ядра нарождавшегося города могли выполнять и замок феодала, и монастырь, и укрепленный племенной центр. Подобный путь развития свойствен большинству городов: Киеву, Новгороду, Пскову, Полоцку 15. Соглашаясь в целом с концепцией М.

Решительным сторонником многообразия вариантов становления древнерусских городов выступил М. Г. Рабинович. По его мнению, в город превращалась обычная деревня, если сырье и удобное месторасположение способствовали развитию деревенского ремесла в специальную отрасль. Мог стать городом и замок феодала, привлекая под свои стены купцов и ремесленников. Исследователь полагает, что до уровня подлинного города при благоприятных условиях поднимался и «рядок» — торговоремесленный поселок. Наконец, строили города крупные феодалы, намеренно сводя туда людей из других владений 16.

Различным путям происхождения древнерусских городов, по мнению В. Т. Пашуто, соответствуют множественность форм их социальной структуры и значительные колебания в удельном весе принадлежавшей им

политической роли. Исследователь отметил, что «неоднородность хозяйственных и политических условий в огромной стране неизбежно порождала трудно обозримую пестроту генезиса и развития городских форм» *7-

Так к концу 60-х годов теория многообразия конкретных вариантов возникновения городов на Руси получила дополнительное обоснование. В первую очередь учитывались возможности превращения местного ремесла в специализированные отрасли ремесленного производства. Среди необходимых условий начала градообразовательного процесса предпочтение отдавалось достаточному уровню внутриэкономических связей и достижениям ремесла.

Параллельно рассматривались археологические критерии, отличающие город от прочих поселений. Исследователи давно обратили внимание, что далеко не каждый пункт именуемый летописью городом, был таковым в социальном смысле этого слова. Тем более не являлись подлинными городами многие из известных археологам древнерусских городищ. Стационарные раскопки порубежных крепостей и феодальных замков (Б. А. Рыбаков, В. И. Довженок, П. А. Раппопорт, В. В. Седов, П.

Стало очевидным, что определить социальный облик исследуемых поселений, исходя только из археологических данных о наличии или отсутствии следов ремесленной деятельности, трудно. Этому препятствуют и ограниченные площади раскопок, и неодинаковая сохранность культурного слоя, и объективная сложность исторической интерпретации «мертвых» археологических источников. В печати появились скептические высказывания о возможностях методами археологии установить социальный тип памятника 18. В этих условиях вопрос об археологических признаках древнерусского города приобрел особое значение. Без сколько-нибудь удовлетворительного решения этого вопроса нельзя было рассчитывать и на дальнейший прогресс в деле изучения проблемы происхождения городов.

Определенная узость характеристики города только как центра развитого ремесла и торговли побудила исследователей шире взглянуть на множественность выполняемых им функций в системе феодального государства, искать критерии городского типа поселения не в одном-двух, а в совокупности нескольких признаков. Обобщая опыт многолетних работ, Б. А. Рыбаков заключил, что типичным для города было наличие крепости, дворов феодалов, ремесленного посада, торговли, административного управления и церквей 19. Таким образом, в результате комплексных исследований сложилась достаточно целостная и логически стройная картина развития древнерусских городов. Некоторым минусом в системе аргументации ее начальных звеньев было отсутствие убедительных данных о раннем периоде жизни большинства русских феодальных городов. Археологически изученными оставались сравнительно небольшие площади. Раскопкам в основном подвергались детинцы, а на посадах дело ограничивалось разведочными работами. Тем не менее, усилия многих исследователей прояснили ряд сложных вопросов зарождения и расцвета городской жизни на Руси.

Попытку пересмотреть взгляды М. Н. Тихомирова на причины происхождения городов на Руси предприняли в 1970 г. В. В. Мавродин и И. Я. Фроянов 20. Они рассматривают зарождение города не столько как результат отделения ремесла от земледелия и развития феодализма, сколько как следствие разложения родового строя. Первые города могли возникнуть на базе племенных центров. Затем в качестве градостроителей выступают князья. С оживлением внешней торговли на бойких транзитных магистралях вырастают поселки протогородского типа. И лишь в XI в. прогрессивное развитие ремесла и рост внутреннего обмена превращаются в существенный фактор градообразования.

Почти одновременно появилась статья В. Л. Янина и М. X. Алешковского, посвященная происхождению Новгорода 21. Многолетние раскопки одного из древнейших русских городов предоставили в распоряжение науки такое количество новых фактов, недооценить историческое значение которых трудно. Однако ранние этапы образования столицы Северной Руси долгое время оставались предметом дискуссии 22. Сопоставляя археологические наблюдения с данными геологического бурения и сведениями письменных источников, В. J1. Янин и М. X. Алешковский предположили, что становлению собственно Новгорода предшествовало длительное развитие нескольких соседних и разноэтничных поселков. Эти поселки, игравшие роль соответствующих племенных центров, группировались вокруг языческого капища и погоста-кладбища, занимавших территорию будущего детинца. Объединившись и отстроив общие укрепления — новый город, они стали именоваться Новгородом. Таков, по мнению авторов, путь становления Новгорода накануне возникновения единого Древнерусского государства.

Хотя гипотеза о федерации и постепенном слиянии древних поселков- концов во всех своих звеньях не одинаково аргументирована, она подкупает логической стройностью и находит подтверждение в некоторых особенностях политического и административного устройства Новгорода XV вв. 23

Пример Новгорода позволил исследователям сформулировать одно очень существенное наблюдение: «Древнерусский город возник не из княжеских замков или торгово-ремесленных поселений, а из административных вечевых центров сельских округ-погостов, мест концентрирования дани и ее сборщиков» 24. Ремесленно-торговые функции самого Новгорода возрастали «пропорционально накоплению продуктов дани и грабежа соседних земель, которые надо было обрабатывать и реализовывать среди населения городской округи» 25.

Нетрудно заметить, что выводы В. Л. Янина и М. X. Алешковского созвучны мыслям,' высказанным А. Н. Насоновым больше 20 лет назад. Города в своем развитии нуждаются в сырье и продуктах, поступающих из близлежащей округи и более отдаленных земель. Но они попадают в город не только в порядке торговли и обмена, а в первую очередь в виде поборов, даней и контрибуций с'подвластного или побежденного населения. Здесь эти продукты перерабатываются и перераспределяются.

Среди работ о городах Древней Руси обращает на себя внимание статья В. В. Карлова . Помимо хорошего историографического очерка, в исследовании рассмотрены особенности экономического и политического

развития русских средневековых городов. Автор критически отнесся к взглядам В. В. Мавродина и И. Я. Фроянова. Не делая детального разбора новой теории, В. В. Карлов указал на неправильность отделения процесса распада родовых отношений от возникновения феодальных. По его убеждению, «и разложение родовых отношений, и формирование раннефеодальных, и появление товарного производства — все эти явления были следствием прогрессивного развития производительных сил общества, прогрессирующего общественного разделения труда» 27. Отстаивая точку зрения М. Н. Тихомирова, В. В. Карлов подчеркнул, что исследователь никогда не считал временем появления первых русских городов эпоху сложившегося феодализма, а лишь отмечал одновременность роста городов и развития феодальных отношений 28. Констатировав, что наиболее обоснованной «теорией происхождения городов на Руси по- прежнему остается концепция М. Н. Тихомирова, автор аргументировал ее материалами последних исследований. Особое внимание он обратил на множественность функций, выполняемых городом в системе феодального государства. «Независимо от путей возникновения тех или иных городов (их, как показали работы археологов, могло быть много) городами раннефеодальной эпохи можно считать укрепленные поселения, выполнявшие в системе феодальных отношений целый комплекс функций — экономических, политических, административно-хозяйственных, культурных» 29.

Работа В. В. Карлова вносит определенный вклад в изучение городской проблематики Древней Руси. Однако некоторые ее положения, особенно по вопросам происхождения города, нуждаются в уточнении 30. Следуя мысли М. Н. Тихомирова, автор вновь назвал первопричиной возникновения городов потребность сельской округи в изделиях специализированных ремесел 31. Критикуя В. В. Мавродина и И. Я. Фроянова, В. В. Карлов никак не оценил их попытку рассмотреть процесс градообразования в динамике, когда на разных этапах развития Руси и конкретные причины возникновения городов меняются. С его точки зрения, «те же факторы экономического и политического характера вели к появлению и росту новых городов и городских поселков» по крайней мере до середины XIII в.32

С этим согласиться трудно. Сторонники прямой и интенсивной рыночной связи сельская округа—феодальный город как катализатора градообразования забывают один немаловажный факт. Уже в своем фундаментальном труде «Ремесло Древней Руси» Б. А. Рыбаков установил, что массовый переход городских ремесленников от работы на заказ к работе на рынок приходится на XII в. Все последующие работы о древнерусском ремесле (Б. А. Колчин, Г. Ф. Корзухина, М. В. Седова, Ю. Л. Щапова, Н. В. Рындина и др.) согласно подтверждали это заключение. Если оно справедливо, в чем нет никаких оснований сомневаться 33, то тезис о влиянии экономических потребностей сельской округи на процесс зарождения города для раннего этапа истории Древней Руси теряет свою силу. Первоначально ремесленники и торговцы обслуживали представителей нарождающегося класса феодалов — князей, бояр, дружинников, сосредоточивавшихся в ранних городах, и связанных с ними различным образом людей. Ранние города для окрестных сельских поселений были не столько экономическими центрами, сколько очагами государственности и феодального властвования.

Мысль о формировании древнейших городов Руси на основе племенных или межплеменных центров, условием быстрого политического и экономического роста которых была естественная концентрация феодализирую- щейся знати и дружинников, представляется весьма плодотворной. Уже в середине 50-х годов Б. А. Рыбаков отметил важную закономерность: раннеславянские городища VIII—X вв. располагаются кучно, по нескольку укрепленных поселений рядом. К XII в. в середине почти каждого такого гнезда появляется летописный город. Исследователь убедительно интерпретировал подобные скопления как доказательство существования малых племен, вместе составлявших большие восточнославянские племенные союзы, поименованные в летописи 34.

Таким образом, постепенное превращение бывших «племенных городов» в города социально-экономические на ранней стадии развития феодальных отношений — явление, характерное для многих областей Руси. Конечно, далеко не везде этот процесс достиг завершающего этапа. Некоторые городки, утратив по тем или иным причинам политическое или экономическое значение, стали обычными сельскими поселениями или вовсе прекратили существование. Другие (например, «древлянские грады») были преднамеренно разрушены во время объединения под властью Киева восточнославянских земель 35.

Конкретный механизм превращения нескольких сельских поселений в город попытался восстановить Л. А. Фадеев 36. На примере новгородского погоста XV в. Жабна автор гипотетически реконструирует процесс слияния сельских поселков в самоуправляющиеся ассоциации—концы, которые при благоприятных условиях консолидировались в единую городскую общину. При этом особое значение придается влиянию пережиточных родовых отношений, прежде всего первобытной дуальной организации населения. Сама по себе гипотеза Л. А. Фадеева заслуживает серьезного внимания, но ее фактологический источник не кажется удачным 3 . Концы Жабенской волости образовывались по мере сегментации старых поселений, а центростремительные силы сосредоточил в себе сам погост Жабна с 14 дворами и 14 непосредственно тянувшими к нему деревнями. Иными словами, зачатки городской жизни были присущи в какой-то мере лишь административно-хозяйственному центру волости.

Последние годы интенсивно исследуются поселения протогородского типа VIII—X вв., возникшие на магистральных торговых путях. Речь идет о Ладоге, Гнездове, Тимереве, Городище под Новгородом. Помимо сходного месторасположения, и их сближают такие черты, как отсутствие первоначальных укреплений; этнически смешанный состав населения, в хозяйственной деятельности которого преобладают ремесленно-торговые функции; дружинный элемент. В литературе они получили общее название открытые торгово-ремесленные поселения (ОТРП). Из них лишь Ладога развилась в настоящий древнерусский город. Жизнь на других или вовсе угасла, или возобновилась после . некоторого перерыва (Городище), но на иной основе.

Эти поселки именуют также протогородами, или «эмбрионами» городов. Однако их социальный облик еще недостаточно ясен. Сравнение с европейскими виками или эмпориями его не раскрывает, поскольку соотношение последних с центрами формирующейся государственной власти мало изучено.

Синхронность появления открытых торгово-ремесленных поселений с началом быстрого развития классовых отношений и государственности на Руси симптоматична сама по себе. Безусловно, указанным поселениям свойственны многие черты будущего городского быта: специализированное ремесло и торговля, слабая связь с сельским хозяйством, уловимые следы имущественной и социальной дифференциации. В. А. Булкин, И. В. Дубов и Г. С. Лебедев, обобщившие результаты исследований этих интереснейших памятников, склонны видеть в них специфические центры международного типа, игравшие роль катализатора новых общественных функций 38. В их образовании большое значение, по мнению авторов, имела транзитная торговля со странами Востока по великим речным путям. К этой же точке зрения склоняется и Л. В. Алексеев, подчеркивающий значение международной торговли в процессе происхождения древнерусских городов 39.

Л. В. Алексеев считает, что Гнездовский Смоленск, Полоцк, Витебск, Ладога, если и возникли на племенной основе в IX в., то ферментом их быстрого роста «оказался путь из варяг в греки, который вовлек все эти центры в круговорот торговли тогдашнего мира» 40. Исследователь выделяет особую «предгородскую» торгово-ремесленную стадию в развитии древнерусских городов, «так как ремесло в городах этого времени в Восточной Европе не превалировало» 41.

Все же выделение указанных памятников в особый тип поселений, сходный с североевропейскими виками, недостаточно обосновано. Во- первых, четко не установлено и соотношение с процессом становления единого Древнерусского государства. Во-вторых, не вполне ясен социально-экономический облик этих поселений, прикрытый вуалью ярких импортных вещей и полиэтничных связей. Вероятно, ближе к истине мнение Б. А. Рыбакова, рассматривающего подобные памятники как особые лагеря наемных варяжских отрядов близ древнерусских центров или пункты остановки — станы киевских князей и дружины в ежегодном обходе (полюдье) подвластных земель42.

Перспективна в перечисленных исследованиях попытка изучать гра- дообразование на Руси в его динамике. Намечены этапы становления городов, на протяжении которых взаимодействуют различные составляющие этого процесса. На первом этапе (IX—X вв.) в роли протогородов выступают старые племенные центры и открытые торгово-ремесленные поселения. Распад родо-племенных отношений и международные торговые связи были питательной средой их существования. На втором этапе (XI— начало XII в.) завершается интеграция раннегородских поселений в города с общей плановой структурой: княжеско-боярский детинец и торговоремесленный посад. Первыми превратились в новые административные центры столицы прежних племенных объединений. Факторы социальный (укрепление государственности и развитие классовых отношений) и экономический (специализация ремесла и торговли, появление устойчивых внутриэкономических связей) здесь дополняют друг друга. Наконец, третий этап (начиная с середины XII в.) характеризует преобладание внутриэкономических причин появления городов, прежде всего успешного развития ремесла, превращавшего горожан в самостоятельную экономическую силу.

Изложенная схема достаточно условна, поскольку она опирается не на всю совокупность археологических данных, а лишь на отдельные примеры. Однако стремление исследовать сложное явление, расчленив его во времени и пространстве, проецируя на общий ход исторического развития Руси, заслуживает пристального внимания.

Ряд существенных, но остро дискуссионных положений о происхождении древнерусских городов выдвинул И. Я- Фроянов 43. По его убеждению, все они складывались на родо-племенной основе и первоначально были племенными центрами. На раннем этапе (IX—X вв.) города не противостояли деревне, а являлись прямым порождением сельской стихии и ничем не отличались от поселений сельского типа44. Города образовывались путем слияния нескольких сельских общин, представляя собой новую ступень в развитии сельских институтов. «Определяющее значение города состояло в том, что он выступал как политико-административный и идеологический (религиозный) центр» 45. Его экономика носила в основном аграрный характер. Город был также центральным торговым пунктом, стягивавшим окрестное население 46. Древнерусские города с прилегающими к ним землями представляли собой, по мысли И. Я. Фроянова, социально-политическую структуру, близкую городам-государствам Древнего мира.

Не касаясь вопроса о социальной сущности ранних городов Руси, отметим, что исследователь придает решающее значение в процессе их образования причинам общественно-политическим. Вместе с тем И.Я.Фроянов не вскрывает механизм слияния нескольких сельских общин в городскую. А именно этот момент является определяющим. Как и почему рядовые сельские поселения превратились в племенной центр и трансформировались затем в город-государство?

Иную точку зрения на происхождение первых русских городов обосновывает Д. А. Авдусин 47. По его мнению, необходимо выявить археологические признаки раннего города и определить его основные функции в период становления феодализма. Главную предпосылку возникновения городов автор видит в отделении ремесла от земледелия. Важно поэтому археологически установить время обособления ремесла. Только такое ремесленное производство позволяет считать населенный пункт городом; во всех иных случаях он остается сельским поселением. Археологические материалы позволяют говорить о первичном обособлении кузнечного, ювелирного и гончарного ремесел. Последнее обстоятельство особенно показательно, так как керамика составляет наиболее массовую категорию находок, а появление специализированного гончарного ремесла легко фиксируется по находкам обломков круговой посуды.

Начальным градообразующим элементом Д. А. Авдусин считает феодалов, концентрировавших вокруг своих дворов необходимое для их обслуживания население, прежде всего специалистов-ремесленников. На ранней стадии городское ремесло удовлетворяет внутренние потребности самого города, а не сельской округи. Большое значение для формирования городов имеют их функции административного центра, так как здесь сосредоточивается дружина — зачаток государственного аппарата. Таким образом, города образовывались в местах пребывания представителей нарождавшегося класса феодалов-дружинников. Поэтому археологи

ческим критерием раннего города (протогорода конца IX—X в.) будет сочетание в его материальной культуре элементов феодально-дружинного быта, дальних торговых связей и специализированного ремесла.

Специально археологическому изучению городов Северо-Восточной Руси посвятил недавно статью И. В. Дубов 48. Значительное место в ней уделено проблеме возникновения и развития городских поселений этого региона. Особое внимание автор обратил на такие поселения, как Тиме- ревское селище, Сарское городище и Александрова Гора на Плещеевом озере. В них И. В. Дубов видит прямых предшественников Ярославля, Ростова и Переяславля-Залесского, возникших впоследствии в нескольких километрах от древних поселков-протогородов. «Здесь, как и в подобных ситуациях в Древней Руси этого времени, в полную силу проявилось явление «переноса города», имевшее глубокое историческое содержание и отразившее многогранные социальные процессы» 49. Однако суть этих процессов И. В. Дубов не вскрыл, а археологические материалы сегодня не позволяют столь однозначно решать данный вопрос. Дело в том, что предполагаемые предшественники и родоначальники будущих крупных центров Руси изучены значительно лучше, чем сами указанные города. Это же касается и Гнездовского комплекса в его соотношении со Смоленском. Ответ на вопрос о закономерности и причинах переноса на рубеже X—XI вв. и в более позднее время древнерусских городов возможен после достаточно широкого археологического исследования на территории «перенесенных» на новое место центров. Если бы, например, в самом Чернигове не сохранился курганный некрополь IX—X вв., в роли его прямого предшественника вполне мог бы фигурировать Шестовицкий комплекс памятников. Таким образом, поселения типа Гнездова и Тимерева безусловно участвовали в процессе градообразования на Руси, но их вклад в него еще предстоит уточнить. Продуктивной представляется мысль об.отличии таких разноэтнических населенных пунктов, расположенных на оживленных торговых путях, от восточнославянских племенных центров. Однако их роль и место в системе формирующегося Древнерусского государства нуждаются в специальном исследовании.

Вопросы происхождения древнерусских городов рассматривает в монографии о Киевской Руси и Б. А. Рыбаков 50. Исследователь считает, что «рождающиеся города — это не сказочные палаты, возникающие в одну ночь, будучи воздвигнуты неведомой волшебной силой»51. Город тесно связан с определенной округой и зарождается в ней как ее своеобразный «узел прочности». В роли предшественника города (протогорода) могут выступать порубежное или центральное укрепление, стан вождя, место вечевых сходок, пункт складирования дани, сакральный племенной центр, пересечения важных путей сообщения, место периодического торга . Необходимым условием становления города, его трансформации из «узла прочности» общинно-племенной округи в город феодальной эпохи является концентрация в нем перечисленных выше признаков-функций. Возникающее государство ускоряет и усложняет процесс градообразования, наделяя предшествующие протогородские центры новыми, административно-фискальными и военными, функциями. Выводы Б. А. Рыбакова, основанные на результатах многолетных работ и наблюдений в широком историческом и географическом диапазонах, заслуживают серьезного внимания.

Итак, даже сжатый историографический обзор проблемы происхождения древнерусского города показывает, что интерес к ней вновь оживился. Исследователи не только реконструируют пути становления отдельных городских центров, но и намечают этапы развития сложного градообразовательного процесса в целом. Высказываются далеко не однозначные мнения как о конкретных причинах появления первых городов, так и об их социально-экономической сущности. Отмеченные разногласия — следствие возросшего масштаба археологических работ и широкой географии исследований. Многократное умножение фонда вещественных источников вызывает расхождения в их исторической интерпретации.

Точки зрения по интересующему нас вопросу можно объединить в две группы. Сторонники первой вслед за М. Н. Тихомировым по-прежнему видят прямую зависимость возникновения городов от роста потребностей сельской округи в изделиях специализированного городского ремесла. Они полагают, что эта же закономерность одинаково действует на всем протяжении времени с IX по XIII в. Сторонники другой точки зрения дифференцируют первопричины, вызывавшие к жизни русские города в разные хронологические периоды развития Руси. На раннем этапе (VI—IX вв.) становления феодализма предпочтение отдается обществен- но-экономическим и политическим факторам, к которым лишь с X—начала XII в. все больше подключается рост внутриэкономических связей.

Конечно, в перечисленных выше работах есть и более частные различия, и некоторые общие положения. Например, неодинаково трактуется роль международной транзитной торговли в градообразовательном процессе. Одни исследователи уже в экономике первых городов ведущее место отдают ремеслу, другие подчеркивают их аграрный характер. Большинство авторов считает главным исходным типом поселений, на основе которых формируются города, межплеменные и племенные центры — «узлы прочности» своих округ.

Общим для всех современных исследователей является взгляд на древнерусский город как особый и сложный социально-политический и экономический организм, выполнявший в системе феодального государства ряд важных функций — экономических, военных, административно- хозяйственных, политических и культурных. Именно не одно-два свойства, а их сочетание позволяет считать то или иное поселение городом. Споры идут о том, какие из перечисленных особенностей и когда преобладали над прочими в процессе становления русских городов. Они осложняются скудостью сведений письменных источников о городах ранней эпохи и дискуссионностью археологических критериев их выделения. В плане практическом вопрос сводится к установлению соотношения определенных функций города и их «вещественного» отражения в остатках материальной культуры, планировке, исторической топографии, размерах археологических памятников. Некоторый опыт здесь уже накоплен. Например, Д. А. Ав- дусин предложил ряд археологических «индикаторов» протогорода53. Однако систематизированный набор археологически уловимых «городских» признаков отсутствует. Большинство исследователей оперирует ограниченным числом порой случайных показателей, не раскрывая полностью их значения и не прослеживая их взаимосвязь во времени.

Большинство из рассмотренных выше «моделей» происхождения древнерусских городов построено не на совокупности всех данных с территории всей Руси, а на материалах одного или нескольких наиболее ярких памятников.

В предшествующих разделах с помощью шкалы археологических признаков удалось выделить из массы древнерусских укрепленных поселений вероятные города. Большинство из них имело защищенную валами и рвами площадь около 2,5 га и более. К укрепленным частям примыкали открытые селища-посады. Населенные пункты меньших размеров, за некоторыми исключениями (северо-западные земли Руси), оказались поселками других типов: центрами небольших волостей и погостов, сторожевыми крепостями, феодальными усадьбами-замками. Но и сами города, как следует из рассмотренных выше материалов, при определенном сходстве археологических характеристик представляли в действительности довольно пеструю картину. Наряду с крупнейшими и всесторонне развитыми стольными центрами типа Киева и Новгорода существовали небольшие удаленные и периферийные городки вроде Вщижа, Серенска, Мсти- славля-Смоленского или Ярополча-Залесского.

Суммируя наблюдения над развитием древнерусских городов до середины XIII в. в их истории можно выявить три периода.

Первый период — протогородской — длился до начала XI в. В это время складывались предпосылки к образованию подлинных городов на Руси. Начало периода восходит к концу эпохи родо-племенного строя, когда выделяются родовая аристократия и военные вожди, появляются племенные и межплеменные центры, где в виде общественных взносов и военной добычи скапливается прибавочный продукт. На их основе возникают протогородские поселения, в экономике которых заметное место принадлежит специализированному ремеслу и торговле, а среди населения присутствует военно-феодальный элемент. Заканчивается этот период в области интенсивного развития феодализма и государственности появлением первых раннегородских центров, по социально-экономической сущности и многофункциональности приближающихся к развитым городам.

Второй период — раннегородской — продолжался до середины XII в. В течение указанного времени города кристаллизуются в особый и сложный социально-экономический тип поселений, противоположный деревне. В структуре Древнерусского раннефеодального государства они занимают место военно-политических, административно-хозяйственных, экономических и культурно-идеологических центров больших округ.

Третий период развития городов начинается в середине XII в. — время подлинного расцвета городов на Руси. С повсеместным распространением феодальных отношений вглубь и вширь происходит стремительный территориальный и численный рост городов. Ремесленное производство определяет развитие их экономики. Древнерусские города обретают характер и облик, свойственные городам развитого феодализма. Все в большей мере они выполняют роль внутриэкономических рынков своих округ. В княжествах складывается иерархическая система из старших городов-столиц и младших городов-пригородов.

Проверить изложенные выводы и установить некоторые особенности

происхождения русских городов позволяет табл. 4. В ней перечислены города середины XII—XIII в., выделенные по археологическим данным (стационарно исследованные памятники). На основе стратиграфии этих памятников в таблице фиксируется время начала жизни на их территории и время превращения поселения в город. Момент становления города определяется по совокупности рассмотренных ранее признаков.

Из таблицы видно, что 18 городов возникло на поселениях IX— середины X в. (и более раннего времени); 15—на поселениях второй половины X—начала XI в.; 25 — на поселениях XI—середины XII в.; 17 городов основано во второй половине XII—начале XIII в.*1 Однако из первой группы к середине X в. только Киев и Новгород имеют археологически достаточно ясный городской облик. Белгород, Чернигов, Любеч, Новгород-Северский, Перемышль, Червен, Волынь, Полоцк, Витебск, Псков, Ладога приобретают его, по-видимому, к концу X в. Пять поселений (Заруб, Путивль, Луцк, Вщиж и Плеснеск) вырастают в города к X— началу XII в.

Во второй группе к началу XI в. городами становятся Вышегород, Переяславль (до сих пор культурные отложения древнее конца X в. здесь не обнаружены), Суздаль, Белоозеро (?), Рязань; к середине XII в. — Воинь, Туров, Галич, Белз, Сутеска, Новгородок, Смоленск; к началу XIII в. — Родень, Волковыеск, Торопец.

В третьей группе одновременно или почти одновременно с основанием городами стали Торческий, Тумащ, Чучин, Юрьев, Городец-Остерский, Пинск, Ярополч-Залесский, а остальные 10 достигли городского уровня развития во второй половине XII—начале XIII в.

Оставшиеся 17 поселений четвертой группы отстраивались князьями сразу как города, со всеми присущими им характерными чертами и особенностями. />Все отмеченные ранее закономерности развития древнерусских городов наглядно подтверждаются материалами таблицы. Территориально и хронологически города возникают по мере упрочения государственности, феодализации и окняжения древнерусских земель, углубления феодальной раздробленности. Первоначально (IX—начало XI в.) градообразовательный процесс охватывает Среднее Поднепровье («Русская земля»), северо- запад («Верхняя», или «Внешняя», Русь) и юго-запад (верховья рек Сан и Буг— «Червенские грады»). Затем (XI—середина XII в.) он перекидывается на левобережье Днепра и в Верхнее Поднепровье, в бассейн Припяти, Поднестровье, Суздальское ополье и на среднюю Оку. На последнем этапе (середина XII—XIII в.) города появляются в Подесенье, Понеманье, Подвинье, Поволжье и бассейне верхней Оки. Существенно, что до объединения Руси под властью киевских князей мы нигде (за исключением, вероятно, Киева) не обнаруживаем раннегородских образований. В эпоху «племенных княжений» существовали только протогородские центры, имевшие определенные тенденции к превращению в города, впоследствии далеко не всегда реализованные.

*' Хронология установлена по археологическим данным и в дальнейшем может уточняться в процессе исследований.

В этой связи особый интерес представляет исследование Б. А. Рыбаковым института полюдья киевских князей, активно функционировавшего до середины X в. Полюдье распадалось на два этапа: зимний — круговой объезд дружиной русов подвластных племен с целью сбора дани — и летний — сбыт продуктов дани на византийских или каспийско-багдадских рынках. Процессы отмирания полюдья и становления древнерусских городов удивительно синхронны. Нельзя не прийти к выводу, что расцвет полюдья падает на время отсутствия на Руси подлинных городов. Князья, окружавшие их дружинники и феодализирующаяся родоплеменная знать вынуждены были предпринимать дальние и опасные путешествия, чтобы удовлетворить свои потребности в оружии, предметах роскоши и прочих «заморских» товарах, обменяв на них на международных рынках продукты славянской дани. Появление во второй половине X—начале XI в. собственных раннегородских центров с искусными ремесленниками и купцами делало ненужным летние походы сквозь враждебные степи и моря. Теперь феодалы могли значительную массу прибавочного продукта (феодальной ренты) реализовывать внутри страны. К городам через связанную с ними систему погостов и волостных центров переходит и функция сбора дани и транспортировки установленной «уроками» ее части сначала в Киев, а затем и в столицы образовавшихся земель-княжений. Государственная власть поддерживала нормаль

ное функционирование городов и обеспечивала безопасность торговых путей, связывающих Русь с внешним миром. Полюдье в конце X—XI в. теряет свое значение и сохраняется в некоторых княжествах в качестве архаического, пережиточного, института, сочетавшегося с более совершенными и изощренными способами сбора дани.

Симптоматично, что среди первых городов присутствуют почти все памятники, попавшие на страницы письменных источников в связи с событиями конца IX—X в. Не менее существенно, что все они к этому времени уже были или в недалеком будущем стали важнейшими социально- политическими и экономическими центрами Руси. На рубеже X—XI вв., судя по рассказам летописи, горожане активно действуют как самостоятельные, социально организованная, военно-политическая и общественная сила. С их участием в Киеве решаются вопросы выбора веры, они — званые гости на пирах князя Владимира. Жители Белгорода на вече обсуждают возможность дальнейшего сопротивления печенегам. Новгородцы санкционируют, финансируют и своим ополчением поддерживают борьбу Ярослава со Святополком. Следовательно, на Руси складывались особые городские общины, пользовавшиеся не только известным самоуправлением, но и правом голоса в решении общегосударственных дел.

В источниках по раннему периоду истории Руси есть важные свидетельства о разнообразных функциях, выполняемых городами. Во-первых, города всегда выступают в роли центров управления обширными областями. В них сидят князья или княжеские наместники, олицетворяющие государственную власть. Вообще организация власти неразрывно связывается с основанием новых городов. Изгнав варягов, словене, кривичи, меря и чудь «начаше владете сами себе и городы ставити» 54. Захватив Киев и объединяя вокруг него восточнославянские земли, Олег и Игорь ставят города и «уставляют» дани 55.

Во-вторых, города — военный оплот государства. В них сосредоточены вооруженные силы, они формируют ополчения земель. Защита Руси от печенегов требует массового строительства городов 56.

В-третьих, города — идеологические и культурные центры. Утверждая христианство, Владимир строит в городах церкви, ставит попов и организует школы для детей «нарочитой чади».

Наконец, в городах концентрируется феодализирующая знать. Вновь построенные крепости по приказу Владимира населяют «нарочитыми мужами» из всех городов словен, кривичей, чуди и вятичей.

Данные археологических исследований позволяют судить об экономической жизни первых городов. Именно здесь процесс обособления ремесла от сельского хозяйства шел наиболее быстрыми темпами. Особенно показательно становление специализированного гончарного производства. И на юге (Киев), и на севере (Новгород) в середине X в. гончарная керамика многократно преобладает над лепной. Обратная картина вплоть до конца X в. наблюдается на упомянутых выше крупных поселениях, еще не достигших городского уровня развития. Крепнущие торговые связи городов документированы находками денежных кладов и различных привозных вещей (оружие, украшения, утварь).

Таким образом, некоторые укрепленные поселения второй половины X в. по многим показателям соответствуют понятию средневекового

города — функционально разностороннего и социально сложного центра в системе феодального государства. Но кроме городов и многочисленных сельских поселений крестьян-общинников, одновременно с ними существовали и развивались поселения других типов. Если крупнейшие древние центры (Киев, Чернигов, Новгород, Полоцк) уже превратились в города или вплотную подошли к этому рубежу, то центры малых племен (городища Титчиха, Белогорское, Горналь, Ревное I, Грозницы и др.) оказались заброшенными на рубеже X—XI вв. Хотя отдельные «городские» элементы (концентрация населения, обособленные части ремесел, торговля, имущественная дифференциация) явственно прослеживаются в их жизни, достичь качественно нового этапа развития им не удалось.

С конца X и первой половины XI в. в роли ядра будущих городов выступают также некоторые военные порубежные крепости (Воинь, Белгород, Белз, Сутеска). Однако их эволюция тесно связана, судя по данным летописи, с превращением в административно-хозяйственные центры образующихся волостей. Без этого условия поселения с преимущественно военными функциями либо таковыми и оставались длительное время, либо забрасывались после устранения военной опасности.

Зависимость быстрого развития древнерусских городов от объема поступавшего в них прибавочного продукта (феодальной ренты) — закономерность, постоянно фиксируемая археологическими и письменными источниками. Из внесенных в перечень 75 городов середины XII—XIII в. 45 (60 %) были столицами самостоятельных и удельных княжеств. Для 28‘ время превращения в город и утверждения княжеского стола фактически совпадает. Другим городам именно появление княжеских столов дало мощный импульс развития. Иерархическая система городов отражает иерархию подчиненных им округ-волостей. Чем обширнее и гуще населена городская округа, тем больше, населеннее и экономически сильнее сам город. Лишь во второй половине XII в. повсеместно, а в Среднем Поднепровье и на Волыни — несколько раньше экономика большинства городов достигает такого уровня развития, когда они могут отдельно от населения округ-волостей нести бремя финансовых претензий светских и духовных властей. Косвенным подтверждением этому служит основание князьями новых поселений городского типа, способных одновременно выполнять военно-политические, административно-хозяйственные, экономические и фискальные функции.

Эволюция предшествующих поселений в города наблюдается в большинстве из приведенных случаев. Но ее темпы во многом зависели от места поселения в социально-политической системе Древнерусского государства. Лишь у 18 городов в подоснове лежат поселки, корнями восходящие ко времени перехода от высшей стадии родо-племенного строя к классовому обществу и государственности. Однако среди них нет рядовых поселений сельских общин. Киев, Чернигов, Волынь, Перемышль, Полоцк, Новгород были центрами крупных межплеменных объединений, превратившихся или имевших тенденцию превращаться в раннегосударственные образования. В древнейший период своей истории они представляли собой агломерацию нескольких поселений, постепенно консолидировавшихся вокруг укрепленного ядра (общеплеменного святилища?) в единый социально-экономический организм. Другие

города (Вышегород, Любеч, Вщиж, Новгород-Северский), вероятно, выполняли роль станов на пути киевского полюдья. Третьи (Витебск, Торопец, Псков, Ладога, Суздаль, Рязань), надо полагать, были погостами, организованными вне зоны полюдья. Вскоре они стали центрами крупных волостей, а затем самостоятельных или удельных княжеств. Судя по погребальным древностям X в., в большинстве из них (Любеч, Плеснеск, Торопец, Псков, Ладога, Суздаль) концентрировалась дружинно-феодальная знать.

Ряд поселений, особенно в XI—XII вв., сразу основывается в качестве волостных центров. Импульс развитию других дали порубежные военные крепости. Белгород, Переяславль, Воинь, а несколько позже Белз и Сутеска после строительства на их территории мощных крепостей быстро становятся крупными городскими центрами, обретая, кроме военных, социально-экономические функции. Наконец, что характерно в первую очередь для эпохи развитых городов, многие поселения целенаправленно отстроены князьями со всеми свойственными подлинным городам признаками.

Таким образом, можно наметить несколько основных вариантов образования древнерусских городов: 1. Из племенных или межплеменных центров в процессе консолидации нескольких изначальных поселков вокруг укрепленного ядра; 2. Из укрепленного стана, погоста или центра волости; 3. Из порубежной крепости; 4. Единовременное строительство города.

Отсутствуют убедительные археологические данные о превращении в города на протяжении IX—XIII вв. торговых рядков, ремесленных поселков или обычной деревни при стечении благоприятных экономикогеографических обстоятельств. Этот путь, фиксируемый письменными источниками XV в. и более позднего времени в совершенно иных условиях становления Русского централизованного государства, неизвестен в исследуемый период. Сложнее вопрос с трансформацией в города феодальных замков. Археология пока не располагает сколько-нибудь значительными материалами о ранней стадии их зарождения и развития. Поэтому однозначно ответить на поставленный вопрос трудно. Теоретически княжеская резиденция, например, обрастая обслуживающим ее населением, могла со временем стать городом. Во второй половине XII—XIII в. подобную тенденцию имел, вероятно, Боголюбый — загородный замок- резиденция князя Андрея Юрьевича.

В основе процесса градообразования лежит общественное разделение труда между сельским хозяйством и ремеслом. Но происходит это отнюдь не механически. Для концентрации и специализации ремесла нужны массы людей, сырья, продуктов питания. Получить их путем только торговли нельзя. Они поступают в город в виде прибавочного продукта, изъятого из деревни. Становление городов завершается только с утверждением классовых отношений и государственности. Следовательно, что неоднократно отмечали основоположники марксизма, города возникают в условиях наличия в обществе частной собственности и эксплуатации. Так снимается дискуссионный вопрос о соотношении социальных и экономических факторов в градообразовании: они — две взаимодействующие и противоборствующие силы диалектически единого процесса.

История древнерусских городов полностью подтверждает все сказанное. Они возникли в густонаселенных местах. В них концентрировалась военно-родовая, превращавшаяся в феодальную знать окрестных территорий, которую обслуживали купцы и ремесленники. Рост и значение древнерусских городов во многом зависели от размеров и заселенности их округи-волости, т. е. от возможности изъять из сельского хозяйства больше сырья, продуктов питания и промыслов. Общим и главным для всех вариантов градообразования на Руси было то, что городами становились только населенные пункты, где в виде общественных взносов, даней, судебных пошлин, военных контрибуций сосредоточивался, перераспределялся и перерабатывался прибавочный продукт.

Предложенная выше сумма признаков, на основе которой древнерусские города выделяются из массы прочих поселений, не отражает в полном объеме сущность столь сложного явления, каким был реальный город эпохи феодализма. В зависимости от конкретных исторических условий меняются его отдельные признаки, и в целом каждый конкретный город обладает более ярким и своеобразным обликом. Общественные явления, в отличие от наших представлений о них, в действительности не имеют четких границ и порой почти незаметно переходят одно в другое. Поэтому определенная условность и схематизация неизбежны при их исследовании.

Равдоникас В. И. О возникновении феодализма в лесной полосе Восточной Европы в свете археологических данных // ИГАИМК. М.; Л., 1934. Вып. 103; Арци- ховский А. В. Археологические данные о возникновении феодализма в Суздальской и Смоленской землях // ПИДО. М.; Л., 1934. № 11/12. Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 20—24. Тихомиров М. Н. Древнерусские города // Уч. зап. МГУ. М., 1946. Вып. 99. С. 32—35. Брайчевский М. Ю. К происхождению

древнерусских городов: Города Среднего Приднепровья, Поднестровья и Побужья в VIII—IX вв. н.э. по полевым данным последних лет//КСИИМК- М.,              1951.

Вып. XLI. Тараканова С. А. О происхождении и времени возникновения Пскова // КСИИМК. М., 1951. Вып. XXXV; Она же. К вопросу о происхождении города в Псковской земле // КСИИМК- М., 1951. Вып. XLI. Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города // КСИИМК. М., 1951. Вып. XLI. Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 22. Там же. Горюнова Е. И. К истории городов Северо-

Восточной Руси // КСИИМК- М., 1955. Вып. 59. Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948; Он же. Ремесло // История культуры Древней Руси. М.; Л., 1948. Т. I. С. 78—181; Колчин Б. А. Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси (домонгольский период) // МИА. М., 1953. № 32. Тихомиров М. Н. Древнерусские города // Уч. зап. МГУ. М., 1946. Вып. 99. С. 8, 9. Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949. С. 94. Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. Там же. С. 52. Алексеев Л. В. Полоцкая земля в IX— вв. М., 1966. С. 132. Рабинович М. Г. Из истории городских поселений восточных славян // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. М., 1968. Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города // Города феодальной России. М., 1966. С. 38. Раппопорт П. А. Военное зодчество западнорусских земель X—XIV вв. // МИА. Л., № 140. С. 186. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12-ти томах. М., 1967. Т. 1. С. 536. Мавродин В. В., Фроянов И. Я- Ф. Энгельс

об              основных этапах разложения родового

строя и вопрос о возникновении городов на Руси//Вестник ЛГУ. Л., 1970. Сер. История, язык и литература. № 3. Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода: К постановке проблемы //История СССР. 1971. № 2. Арциховский А. В. Археологическое изучение Новгорода // МИА. М., 1956. № 55. С. 40—42. Куза А. В. Новгородская земля //Древнерусские княжества X—XIII вв. М., С. 171 — 173. Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода. . . С. 60. Там же. Карлов В. В. О факторах экономического

и политического развития русского города в эпоху средневековья:              К              постановке

вопроса // Русский город: Историко-мето- дологический сб. М., 1976. Там же. Там же. Там же. С. 38. Куза А. В. (Рец.) Русский город: Историко-методологический сб. М., 1976 // СА. № 4. Карлов В. В. О факторах. . . С. 33. Там же. С. 34. Янин В. Л., Колчин Б. А. Итоги и перспективы новгородской археологии // Археологическое изучение Новгорода. М., 1978. С. 28—32. Рыбаков Б. А. Предпосылки образования

Древнерусского государства // Очерки истории СССР III—IX вв. М.,              1958.

С. 850—852. Третьяков П. Н. Древлянские грады // Академику Б. Д. Грекову ко дню его семидесятилетия. М., 1952. Фадеев Л. А. Происхождение и роль системы городских концов в развитии древнейших русских городов // Русский город: Историко-методологический сб. М., 1976. Подробнее см.: Куза А. В. (Рец.) Русский город. . . С. 288, 289. Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX—XI вв. Л., 1978. С. 45—56, 85—90, 120—125, 138—140. Алексеев Л. В. О древнем Смоленске // СА. 1977. № 1; Он же. Смоленская земля в IX—XIII вв.: Очерки истории Смоленщины и восточной Белоруссии. М., 1980. С. 135—190. Алексеев Л. В. Смоленская земля. . . С. 188. Там же. Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений русской истории IX — середины XIII вв.// ВИ. 1962. № 4. С. 37; Он же. Смерды // История СССР. 1979. № 2; Он же. Полюдье // Тез. докл. советской делегации на IV Международном конгрессе славянской археологии. София, сентябрь 1980 г. М., 1980. Фроянов И. Я¦ Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. Там же. Там же. С. 232. Там же. Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов (по археологическим данным) // ВИ. 1980. № 12. Дубов И. В. Археологическое изучение городов Северо-Восточной Руси //Город и государство в древних обществах. Л., С. 106—126. Там              же.              С.              113. Рыбаков              Б.              А.              Киевская Русь и русские

княжества XII—XIII вв. М., 1982. Там              же.              С.              94. Там              же.              С.              94,              95. Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов. . . НПЛ. М., 1950. С. 106. НПЛ. С. 159; ПСРЛ. Т. I. Стб. 23, 24. НПЛ. С. 159; ПСРЛ. Л., 1926. Т. I. Стб. 21.