Изучение этнографии Африки в Европе и Америке

С конца XIX — начала XX столетия при про-

должающемся накоплении этнографических

наблюдений начинается изучение Африки и ее народов. Африканистика в широком смысле слова, в том числе и этнография, развивались в эти годы в общем русле развития этнографической науки.

Его теоретические построения и основные выводы были подхвачены и получили дальнейшее развитие в работах немецких исследователей Л. Фробениуса и Б. Анкермана, а затем идеи Ф. Ратцеля в сочетании с философской концепцией неокантианства с его отрицанием причинной связи в общественных явлениях, с его утверждением неповторимости и отсутствия закономерностей в развитии истории получили дальнейшее развитие в (работах видного теоретика культурноисторической школы Ф. Гребнера. Еще позднее (начало XX в.) идеи смены культурных кругов разделяли сторонники венской школы В. Шмидта. Большинство католических миссионеров, работавших в разных странах мира, в том числе и в Африке, были его учениками и последователями.

В основе всех этих теоретических разработок лежало неверие в созидательные возможности африканских народов. Их история и культура рассматривались как последовательное восприятие пассивными африканскими народами внешних культурных влияний. В этой системе взглядов появление на континенте европейских колонизаторов рас

сматривалось как естественная очередная волна новых переселенцев с более высокой культурой.

Идеи о культурной пассивности негрских народов, их неспособности к самостоятельному развитию долго превалировали среди европейских этнографов-африканистов. В наиболее концентрированном виде они получили выражение в «хамитской» теории.

Термин «хамиты», «хамитские» языки (от имени Хама, одного из сыновей библейского праведника Ноя) впервые был введен египтологом Р. Лепсиусом еще в XIX в. К африканистике его применил немецкий лингвист К. Мейнхоф в работе «Языки хамитов» (1912 г.). Он определил хамитов не только как носителей языкового единства, но и как некий единый культурный и антропологический тип. Языки, культура, общественные институты негроидных народов Африки объявлялись производными от языков, культуры, общественных институтов более светлокожих и более развитых кочевников-хамитов.

Сторонниками хамитской теории были многие видные африканисты. Наибольший расцвет ее падает на межвоенные годы (1918— 1939 гг.). Впоследствии исследования многих ученых — этнографов,, антропологов, лингвистов — показали не только самостоятельность, происхождения культуры африканских народов, но и убедительно доказали, что не существовало особой единой «хамитской» общности языков, расового типа и культуры. Убедительной критике эта искусственно созданная, расистская по своей сути, теория была подвергнута советским африканистом Д. А. Ольдерогге. Однако и ныне еще можно встретить ее отголоски, особенно в работах, посвященных этнографии: фульбе или истории народов и государств Межозерья.

Довольно широкое хождение долгое время имели и иные объяснения культуры Африки. Л. Фробениус, например, видел в Африке зоны культуры индийского происхождения (в северо-восточной Африке), юго-восточной Азии (бассейн Конго и Гвинейское побережье) и т. д. В искусстве Ифе и Бенина (Нигерия) он же искал следы загадочной Атлантиды. Другие африканисты объясняли, различные явления культуры Африки влиянием финикийцев, древних египтян, иудеев и т. п.,. особенно долго продержалась версия об арабских корнях мусульманских культур Западной и Восточной Африки.

С изучением африканских народов в значительной степени связано и появление функционального направления в этнографии. В основе рассуждений функционалистов и их главы Б. Малиновского лежала концепция о строгой функциональности каждого элемента культуры изучаемых народов. Лозунгом их было тщательное изучение и консервация всех элементов культуры, в том числе племенного быта. По- их мнению, любые новшества, в том числе современное образование,, знакомство с достижениями европейской культуры способны лишь разрушить общественную гармонию четко функциональных элементов культуры. Призывы функционалистов к подробному изучению народов колоний, выяснению роли и влияния разных категорий власти в местных обществах способствовали широкому использованию этнографических знаний в сфере управления колониями. Многие страны-мет- рополии создали особые колониальные институты и академии, где бу

дущие чиновники учили местные языки, получали начальные знания истории и этнографии подвластных народов. В странах Африки появились «правительственные антропологи» — этнографы, работавшие по заданиям администрации, на территории Европы основными центрами изучения этнографии Африки стали Музей Центральной Африки в Бельгии, Музей человека во Франции, Британский музей в Англии.

Мы не можем полностью принять эти теории, но необходимо признать, что ученые этого периода внесли огромный вклад в африканистику, в том числе и в этнографию Африки. Ими собрано и обобщено огромное количество фактической информации о материальной и духовной культуре африканцев, об их обычаях, верованиях, бытовом укладе, общественных отношениях и т. д. Особенно велико в этом смысле значение работ J1. Фробениуса, Г. Баумана, К. Мейнхофа (Германия), М. Делафосса, Ж. Баландье, Ж- Лебефа, Токсье (Франция), Джонстона, Д. Форда, М. Фортеса (Англия) и др.

После второй мировой войны в развитии африканистики на Западе произошел известный поворот. Вокруг «Джорнел оф эфрикен хисто- ри» (Лондон), «Кайе д’этюд африкен» (Париж), «Африка» (одноименные журналы в Лондоне и Риме), как и вокруг Международного африканского института в Лондоне и Общества африканистов в Париже, сгруппировались африканисты разных стран, в том числе и этнографы, хотя основное внимание эти центры уделяли истории.

В последние годы в западной этнологии все чаще говорят о «кризисе антропологии», особенно в применении к изучению бывших колониальных народов, предпринимаются попытки предложить новые теории. Однако сейчас в зарубежной этнологии нельзя выделить какое-то одно господствующее направление, существует множество концепций.

Функционализм Б. Малиновского, разработки Л. Фробениуса нашли современное воплощение в развитии культурного релятивизма, который отрицает общие закономерности в развитии народов и культур, делает упор на самобытность, уникальность и относительность отдельных явлений. Культурный релятивизм провозгласил теорию многолинейной эволюции. Логически это привело ряд исследователей (Ж. Маке, Р. Бастид, Д. Мур. в 50—60-е годы) к фактическому оправданию отсталости, развитию концепций об исключительной самобытности африканского мира, о несопоставимости и несовместимости европейского и африканского восприятия культур и самих культур. Эти

теории в политическом плане использовались в Африке как идеологическая поддержка трибализма, национального и расового обособления и противопоставления, а распространение европейской культуры, образования рассматривалось как «культурный геноцид».

Ряд исследователей, формально отказываясь от проведения теоретического анализа и считая, что главное — не объяснение, а точное описание (например, М.

Под влиянием новой социальной обстановки в независимых странах Африки функционализм подвергся пересмотру и в среде британских антропологов, где он долгое время господствовал. Э. Эванс-Причард, Л. Мейр, М. Фортес и другие исследователи положили в основу изучения африканских народов этнокультурные и социальные структуры, которые, как они считают, необходимо изучать в их сложности, динамике, взаимодействии внутренних и внешних связей каждой системы. Отрицая основное положение функционализма о неизменности функциональных единиц, они подчеркивали неизбежность исторического развития, действие и в Африке наиболее общих его закономерностей. В этом структуралисты пошли далее своих предшественников. Однако они признают лишь линейные эволюционные изменения, не замечая качественных (революционных) скачков.

Однако большинство африканистов-антропологов оказались за рамками этих довольно четких направлений. Многие из них считают, что теоретические построения на Западе зашли в тупик (например, английский этнолог Р. Ферс, американский исследователь Д. Льюис и др.). Французский ученый К. Леви-Стросс утверждает даже, что современная антропология должна «добровольно погибнуть» и «возродиться в новом облике». Однако каким должен быть этот новый облик, ни сам Леви-Стросс, ни другие антропологи не знают. Одних этнографов поиски новых путей приводят к признанию необходимости более последовательного историзма (А. Саутхолл), других — к теории плюрального общества (Л. Ян, У. П. Митчелл) как объяснению сущности постколониального общества во всевозможных взаимодействиях расовых, этнических, конфессиональных, политических, культурных групп.

В послевоенный период в западноевропейской литературе по проблемам истории, этнографии и экономики Африки заметно усилилось влияние марксистских идей. Появились исследования Ж. Сюре-Каналя и П. Буато (Франция), американца У. Хантона и англичанина Дж. Уоддиса.