ПЕРЕХОД КОЧЕВНИКОВ НА ОСЕДЛОСТЬ

В отношении кочевников к переходу на оседлость, особенно с 20-х годов XX в., видна резкая перемена по сравнению с прошлым. Если в XVIII и XIX вв. юрюки, как и другие кочевники—туркмены, курды, — всячески противились политике османского правительства, направленной на поселение племен, то в XX в.

. * В .архивах султанской канцелярии имеются документы, свидетельствующие о настоящей войне кочевых племен с Ссманским правительством, которое стремилось «посадить» кочевников на землю. Эти документы были опубликованы А. Рефиком Алтынаем [см. 28].

Об этом также говорится в докладе А. Д. Новичева на XXV Международном конгрессе востоковедов в Москве [24, 7—10].

20]. Де Пляноль также пишет, что большинство кочевников находится в тяжелом материальном положении и поэтому хочет осесть, чтобы заняться земледелием. По егэ словам, «они превратились в париев, ищущих очага». К, тому же кочевники поняли преимущества оседлой жизни.. Но при этом всегда возникает вопрос — где взять землю,, если государство ее не дает? [64, 203, 204]. Юрюки, кочующие в вилайете Анталья, также неоднократно выражали свое желание осесть на землю [68, 78].

Здесь мы подошли к проблеме перевода кочевников на оседлость, которая непосредственно связана с наделением их землей, т.

Как подчеркивает А. Д. Новичев, этот закон в части, касающейся наделения землей кочевников, имел в виду главным образом курдов, которые неоднократно восставали против правительства. Всего в Турции насчитывается 2—2,5 млн. курдов, большинство которых кочевники: и полукочевники [22, 127].

Как же проводился этот закон в жизнь? Через несколько месяцев после его принятия 'Министр внутренних: дел признал в меджлисе, что правительство не располагает ни необходимым земельным фондом, ни денежными: средствами для его реализации [22, 127]. Действительно,, с 1934 по 1938 г. землю за выкуп получили лишь 7886 семей кочевников, а полученная ими земля составила всего лишь около 13 тыс .га. Если принять во внимание общую^ численность кочевых и полукочевых курдов и юрюков,.

то станет ясным, что этот закон остался на бумаге [22,127].

Основной причиной того, что государство не может предоставить кочевникам достаточно земли хотя бы за выкуп, является его аграрная политика — крупные землевладения остаются в неприкосновенности. Де Пляноль пишет, что в районах расселения юрюков есть крупные ломестья (чифтлйки), часть которых — бывшие ленные владения, превратившиеся теперь в частную собственность. «Скромные аграрные реформы периода республи-: ки», отмечает де Пляноль, совершенно не тронули эти чифтлики, размеры которых нередко составляют 500— 1000 га [64, 140].

Другие существенные причины, тормозившие наделение землей кочевников: во-первых, всегда сопутствующее крупному частному землевладению наличие огромных масс безземельных .и (малоземельных крестьян, которые требуют предоставления им земли [§§§§§§]; во-вторых, необходимость наделения землей большого количества иммигрантов. Последняя проблема также имеет для Турции особую остроту- Нужно учесть, что с 1928 по 1955 г. в Турцию иммигрировало свышё 560 тыс- человек, т. е. в среднем по 20 тыс. ежегодно [10, 55][*******]. Для устройства иммигрантов требовалась прежде всего земля. Интересно, что как султанское, так и республиканское правительства в первую очередь наделяли землей иммигрантов. Так, по словам де Пляноля, в начале XX в. го

сударство уже никогда не предоставляло юрюкам землю (единичный случай в Юго-Западной Турции ^ поселение юрюков в деревне Хамидие), все свободные и государственные земли отдавались иммигрантам [64, 204]. Такая же политика проводилась и позднее- Например, в 1923— 1934 гг. иммигранты получили 625,9 тыс. га, а кочевники —¦ ничего; по закону от 1934 г. иммигранты получили 115,2 тыс. га, а кочевники, как уже отмечалось, — всего лишь, около 13 тыс. га [19, 109—110].

Итак, в политике турецкого правительства по отношению к кочевникам наблюдалось противоречие: оно хотело бы перевести их на оседлость, но не смогло этого' сделать из-за своей политики в земельном вопросе, направленной на сохранение и упрочение крупной частной земельной собственности. Кроме того, земельный вопрос обострялся и тем, что необходимо было наделить землей: большие .массы иммигрантов. Таким образом, аграрная политика турецкого правительства препятствовала оседанию кочевников, более того, она, как уже говорилось- выше, лишала юрюков прежних традиционных пастбищ, способствуя их захвату крупными землевладельцами и государственными имениями. Получается как .бы заколдованный круг: основная масса скотоводов-кочевников разорялась, их кочевое хозяйство деградировало, однако, перейти на оседлость и заняться земледелием они не могли: и вынуждены были продолжать кочевой образ жизни, если не становиться .в ряды сельского или городского пролетариата.

Оседание многих племен задерживает также отсутствие ирригации в засушливых районах, например в вилайете Анталья [68, 78]. Однако после устройства ирригационных систем (как правило, этим занимаются частные фирмы) цена на землю резко поднимается, и юрюкам купить такой участок не под силу. После проведения ирригационных работ 1 кв. м земли в вилайете Анталья, например,, стоил в 20 раз дороже, чем такой же участок без орошения. Это понятно: при орошении земля здесь дает богатейшие урожаи хлопка и фруктов [68, 76].

Исходя из сказанного, выше, можно сделать следующий вывод: последний этап кочевничества юрюков, стре

мящихся к оседанию, искусственно задерживался и задерживается условиями капиталистического общества и буржуазно-помещичьей политикой государства в аграрном вопросе. На фоне общего развития сельского хозяйства Турции, в котором утвердились и продолжают развиваться капиталистические отношения, кочевые юрюки являются анахронизмом, «музейным экспонатом».

Проблему перевода юрюков на оседлость пытались решить и местные власти, которые «устали от трудностей, связанных с рассредоточенным поселением и подвижным образом жизни кочевников и полукочевников, к тому же зачастую и непослушных администрации» [64, 244]:

Многие вали (губернаторы) Антальи занимались этим вопросом. Один из них, Хасым Ысджан (1940—1945 гг.), специально перестроил три деревни полукочевников — Даг-Кёю, Ялынлы и Кара-Байыр. В этих деревнях были построены образцовые дома. Государство для этого предоставило строительный материал (камень, кирпич и черепица) и проекты. Рабочая сила была набрана из местных жителей в принудительном порядке. Однако де Пляноль подверг резкой критике результаты такого поселения: все было сделано без учета местных условий и закончилось полным провалом. Если в деревне Даг-Кёю положение было еще сносным, так как дома построены здесь в традиционном для этого района стиле (двухэтажные, первый этаж — помещение для скота), то в деревнях Ялынлы и Кара-Байыр, где население в основном занималось разведением мелкого рогатого скота на кустарниковых пастбищах, построили «тесные геометрические поселки с одноэтажными домами без всяких помещений для скота».

Тем не менее кочевые и полукочевые юрюки все же постепенно переходят к оседлому образу жизни. Этот стихийный, процесс тянется долго и мучительно- Первым этапом на пути к оседанию иногда . является сокращение площади расселения. Так, например, часть племени сары-кечили в районе горного массива Катранд-

жик перестала откочевывать в горы Султан-Даг и круг* лЫй год проводит в прежней местности (64, 203].

Однако главное условие для оседания — все-таки приобретение земли. Купить земельный участок могут лишь богатые юрюки (вожди племени, главы об).

При стихийном оседании отдельные семьи кочевников стремятся любыми способами внедриться в деревенское общество. Редко можно встретить деревню, в которой не осели бы кочевники. Обычно это деревни, расположенные ближе к местам зимовок юрюков или вдоль маршрутов их перекочевок. Особенно много кочевников оседает на равнинах, где возделывается хлопок. Население этих равнин состоит в основном из бывших кочевников [64, 2055- Это и понятно, так как в хлопководческо!м хозяйстве требуется много рабочей силы. Осевшие таким образом кочевники составляют беднейшие слои деревенского общества. Не имея совсем или имея очень мало земли, они, как правило, выполняют самые тяжелые и плохо оплачиваемые сельскохозяйственные работы. Поэтому все преимущества оседлого образа жизни зачастую сводятся для них к нулю [64, 205]. К такому оседанию вынуждены прибегать лишь окончательно разорившиеся кочевники-.

Есть другой вид оседания, при котором отчетливо проявляется классовое расслоение бывших кочевников. Суть его состоит в том, что юрюк — глава обы покупает чифтлик. с хорошей землей и создает свое хозяйство.

Третий вид оседания характерен для районов с неплодородной, мало пригодной для земледелия почвой и редким оседлым населением. В этом случае юрюки эа-

*' С издольщиками, работавшими у -прежнего хозяина чифтляка, новый хозяин-юрюк обычно контракта не заключает, и они вынуждены искать работу в другом месте [64, 206].

хватывают пустующие земли, ставя шатры рядом со свс^ ими возделанными полями. Шатры вскоре заменяют примитивными хижинами, а затем и постоянными жилищами. Такое оседаНие началось еще в XIX в. и продолжалось в XX в. Например, деревня Карачал была основана подобным образом в 1920 г. [64, 205].

В вилайете Анталья три племени — кючюклю, али- эфенди и каралар — дают три последующие степени оседания на землю. Племя кючюклю находится на первой стадии перехода к оседлому образу жизни: большее время года оно кочует в горах, проводя в долине только четыре месяца; имеет много скота, живет в шатрах. Однако у него есть уже примитивные дома на летовке, где находятся и небольшие поля, с которых летом получают один урожай. Племя али-эфенди — полукочевники: они проводят шесть месяцев на равнине, в деревне. Лётом же они живут в шатрах, имеют сравнительно одного скота, собирают со своих полей два урожая в год (один на летовке, другой на зимовке). Наконец, племя каралар находится накануне полного оседания: земледелие для них уже главное занятие — они имеют орошаемые земли на равнине, где разводят даже бананы; шатров у них мaлoi живут они в постоянных домах на равнине. Скотоводство для них — подсобное занятие, скота имеют сравнительно мало. Летом скот перегоняют в горы на четыре-пять месяцев в сопровождении лишь женщин и нескольких мужчин- пастухов [68, 75—76; 69, 11].

Оседают юрюки очень неравномерно. Даже внутри родо-племенных групп наблюдается эта неравномерность: наряду с оседлыми юрюками имеются кочевники и полукочевники. Так, в 40-х годах в племени кара-коюнлу осе ло лишь меньшинство, большая же часть продолжает вести кочевой образ жизни, в племени качар (гаджар) также осела только часть юрюков, в племени кешефли осело большинство и т. д. [39, 41, 43]. Такая неравномерность в оседании даже внутри родо-племенных групп свойственна многим кочевникам при переходе на оседлость. Например, аналогичное явление отметил у бедуинов Северной Аравии А. И. Першиц. Это отражает, по его словам, картину постепенного оседания кочевников на землю, происходящего через несколько посредствующих стадий полукочевого быта [25, 121]. Даже после приобретения земли и поселения в деревне переход к полно

му оседанию иногда длится долго. Например, юрюки из деревни Ахмед-Бейлер (вилайет Анталья), основанной в 1936 г., прежде чем окончательно перейти на оседлый образ жизни, откочевывали на яйлы в течение нескольг ких лет. В другой деревне, Абдуррахманлар, где групг па кочевников в 1945 г. «подселилась» к оседлому населению, до сих пор восемь семейств летом кочуют на.яй- лах в горах Анамас. В районе Кара-Дин, где богатые юрюки из племени сары-кечели купили в 1948 г. чифтлик, племя также продолжает кочевать. Оно лищь сократило маршрут кочевки: летуют в местах, расположенных ближе к чифтлику, чтобы не терять надолго связи с хозяйством. Кочевание отдельных частей населения наблюдается и в ряде других недавно основанных деревнях. Есть деревни, где этот процесс длится уже почти столетие. На первом этапе оседания кочуют обычно все жители деревни, на летний период там остаются лишь одна-две семьи, которые охраняют имущество односельчан. Иногда же деревня остается совсем пустой. На последнем этапе.— кочует уже от одной трети до одной десятой части населения. В тех случаях, когда на летовках не занимаются; земледелием, прекращению кочевания предшествует иногда выбор другого, более близкого места для летнего пастбища и сокращение времени летовки — с конца июня до конца сентября.

Сохранение частичного кочевания на первamp;х порах после оседания объясняется тем, что, пока не налажено должным образом земледелие, необходимо содержать много скота. Лишь после того, как земледельческое хозяйство окрепнет, наступает полное оседание [64, 206—207, 218—219]. Такой вывод представляется правильным, если учесть, что землю и поместья покупают лишь богатые юрюки, т. е. крупные скотовладельцы [†††††††]. Впоследствии, с развитием земледелия, лишний для оседлого земледельческого хозяйства скот либо продается, либо обеспечивается кормами на месте.

Землю юрюки покупают, как правило, в районах зимовок. Однако из-за дороговизны земли в долинах рас

пространены случаи освоения под посевы летовок — на яйлах местами сохранилось еще много свободной земли, хотя и мало подходящей для земледелия. Особенно часты случаи освоения яйл под посевы в Центральной Анатолии, где высокие места богаче влагой по сравнению с засушливыми районами зимовок [64, 207]. Тем не менее оседают юрюки чаще на зимовках. Если на яйлах и сеют хлеб, то живут там обычно лишь летом, причем в шатрах и временных хижинах. Поэтому освоение летовок под земледельческие культуры тоже ведет к откочеванию на зимний период в места зимовок [64, 211].

„ Имеются редкие, но интересные случаи, когда оседание происходит одновременно на летовке и зимовке, что ведет к образованию двойных деревень (например, деревня Сейдилер как бы разделена пополам: одна часть расположена в горах, другая — в долине). Такое оседание де Пляноль считает наиболее поздним [64, 208—210][‡‡‡‡‡‡‡]- Однако данные топонимики противоречат этому: имеется много таких двойных деревень, освоенных очень давно. Обычно горная деревня называется «верхней» («/окары»), а деревня в долине — «нижней» («ашагы»). Так, например, в вилайете Адана есть деревни Ашагы-Бурун и Юкары-Бурун, Ашагы-Чиянлы и Юкары-Чиянлы и т. п. [см. 45].

„ Есть случаи оседания юрюков на полпути от летовки к зимовке. Например, в конце XIX в. родо-племенные вожди кочевников подобным образом основали деревню Языр в 10 км от Коркутзли. Ныне они кочуют «в обе стороны» — на летовку и на зимовку [64, 213]. Такое полу- оседание вызвано скорее всего наличием крупного стада* нуждающегося в больших пастбищах, так как здесь речь идет о родо-племенной знати, обладающей основной массой скота всего рода или племени.

Возникновение третьего пункта оседания или временной стоянки, при существовании уже двойных деревень, вызывается также необходимостью держать скот подальше от возделанных полей. Так, жители двойной деревни Кара-Байыр (вилайет Анталья) в июле, когда на летовке

созревает хлеб, угоняют скот на третье место, расположенное в 40 км от летовки на высоте около 2 тыс. м, и спускаются обратно лишь ко времени жатвы. Эти три пункта — зимовка, летовка и дополнительное летнее пастбище— образуют на местности как бы большой треугольник. Аналогичное явление наблюдается и в деревне Дойран (вилайет Анталья), однако здесь все три пункта, расположены на одной прямой [64, 213].