Глава пятая ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ПОМЕЩЕНИЯ И ПОСТРОЙКИ

Жилые и хозяйственные постройки древних племен Северного Кавказа крайне слабо отражены в источниках, в том числе археологических, столь обильных для освещения многих других вопросов материальной культуры.

Пещеры как помещения для скота имели широкое распространение по всей горной зоне Западного и Центрального Кавказа. На Западном Кавказе такие пещеры неоднократно фиксировались исследователями в бассейнах Кубани и Теберды и прилегающих к ним районам Черноморского побережья. Наряду с естественными пещерами, где могло укрыться от непогоды до тысячи голов овец, здесь немало искусственных пещер, возникших в результате добычи в древности медной или железной руды. Время появления этих пещер — поздний медно-бронзовый век. Площадь пещеры такого типа достигает нередко нескольких десятков квадратных метров. Две такие пещеры, например, зафиксированы по левому берегу р. Маруха; немало их и в верховьях притоков Лабы и Кубаниг. Многие пещеры Северо-Западного Кавказа обследовал А. А. Формозов. Большой интерес представляет исследованная им Каменномостская пещера на правом берегу притока Белой — р! Мешоко, имеющая длину 24 м, ширину при входе 9 м; перед пещерой расположена площадка длиной 23 м.

Полевые этнографические данные свидетельствуют о том, что пещеры широко использовались всеми народами Северо-Западно

го Кавказа как помещения для скота, главным образом в зимний период содержания. В Каракентском ущелье (Карачаево-Черкесия), например, нами зафиксировано несколько пещер, принадлежавших крупным овцеводам (Карачаевская пещера, Афакоев- ская пещера, Тлатовская пещера и т. д.); в некоторых из нихг по словам старожилов, содержалось до 600—700 голов овец.

Естественные пещеры широко использовались и абазинскими овцеводами в качестве прежде всего зимних стоянок (уатар). Некоторые из них в верховьях р. Уруп отличались большими размерами — могли вместить до 2 тыс. овец и коз; на зиму вход в пещеры обычно закрывали плетнем. И летом пещеры нередко служили надежным укрытием от непогоды. Судя по источникам, для карачаевцев горные пещеры и «трещины в скалах» нередко заменяли коши (стоянки) на зимних и летних пастбищах3. На всей территории Балкарии «пещеры и гроты» имелись в большом количестве, причем, если они были малопригодны для содержания скота, то их искусственно расширяли и приспосабливали под хозяйственные постройки.

По нашим полевым этнографическим данным, жители сел. Гун- делен широко использовали естественные укрытия, известные под названиями: Межит дорбун (дорбун по-осетински «пещера»), Пе- желаны дорбун, Сырт дорбун. Кюл дорбун и т. д. В Черекском ущелье рядом с домами нередко встречались искусственные пещеры в скалах для содержания скота или хранения имущества (запасы дров, зерна, картофеля)4. В больших ущельях Северной Осетии исследователями зафиксировано множество естественных укрытий. По данным Е. Г. Пчелиной, основанным на многолетних наблюдениях, в Дигорском ущелье находятся: 1) группа пещер за поляной Мацута, 2) популярная пещера св.

В горной Ингушетии использование скотоводами естественных укрытий являлось распространенным явлением. Г. Вертепов отмечал, что ближе к главной цепи гор Ингушетии «пригоном для овец» служили естественные пещеры. JI. П. Семенов, много лет изучавший горную Ингушетию, писал, что такие пещеры располагаются, в частности, «на верхних крутых склонах Столовой горы» и что «в настоящее время они используются пастухами для загона скота»6. По данным наших информаторов (Сред. Ачалуки,

Галашки, Назрань п др.), в некоторых из них размещалось до тысячи овец.

В равнинной зоне Северного Кавказа самые древние жилища относятся к ранней бронзе. Исследования Серженьюртского, Jly- говского, Далинского и других поселений Восточного и Центрального Кавказа свидетельствуют о том, что уже в это время здесь широкое распространение имели турлучные и саманные строения. Так, в Серженьюртском и Луговском поселениях обнаружены остатки жилых и хозяйственных построек в виде кусков глиняной обмазки от плетеных из прутьев и жердей стен. На Луговском поселении было отмечено круглое в плане «легкое плетеное строение турлучного типа», такие жилища горцы строили еще в недавнем прошлом. Считают, что такой тип строения является одним из характерных особенностей куро-аракской культуры.

Большой интерес представляют находки в Серженьюртском поселении остатков стен, изготовленных из отмученной глины со значительными растительными примесями7.

Во всех случаях городища и поселения располагались вдоль рек и речушек, нередко обносились оборонительными сооружениями и рвом. Находимый в них археологический материал ярка характеризует оседлый л кочевой быт населения, процесс оседания кочевников, хозяйственную деятельность ч т. д. Земледелие и скотоводство древних племен Прикубанья представлены обильными находками зерновых злаков (просо, ячмень, пшеница), скелетов лошадей, костей мелкого и крупного рогатого скота, свиньиг собаки, что дает возможность судить о масштабах скотоводства, кормовой базе. Вызывает интерес коновязь в виде столба, найденная рядом со скелетами шести лошадей в ст. Ладожской 9. Можно предположить, что коновязь, без которой не обходился двор или кунацкая состоятельного горца, восходит к скифской эпохе.

Некоторые представления о строениях северокавказских племен эпохи скифо-сарматов дают труды древних авторов. По Страбону (I в. до н. э.— I в. н. э.) часть сарматских племен (аорсов и сираков), считавшаяся оседлыми земледельцами, жила, подобно другим племенам Северо-Западного Кавказа, в шалашах, сарматы-кочевники — в войлочных шатрах и кибитках10. При этом автор отмечает, что палатки и кибитки составляли единый комплекс, вокруг которого пасли скот. Характерной особенностью стойбища кочевников, как и поселений многих оседлых племен, являлось то, что в нем строения (палатки и кибитки) располагались в форме замкнутого круга пли квадрата, куда загоняли на ночь скот. Пространство это называлось древнеиранским именем «керт», т. е. двор. Под таким названием керт вошел в языки мно

гих народов, в том числе Кавказа. Можно полагать, что отмеченную форму поселений древних иранцев восприняли аборигены. Она была присуща и пришлым половцам, а также их потомкам — балкарцам и карачаевцам, равно как и кабардинцам, сохранявшим ее, по свидетельствам многих авторов, еще в XIX в.11

Наследием прошлых веков является здесь и саман, из которого строили здания жилого и хозяйственного назначения, фундаменты под деревянные постройки, ограды для скота и т.

В целом сделанный обзор показывает, что на равнине Северного Кавказа одни строения жилого и хозяйственного назначения (турлучпые, саманные, каменные и плетневые) восходят к эпохе бронзы, другие (войлочные кибитки и шатры) являются наследием прежде всего скифо-сарматов.

В верховьях Кубани исследованы аланские городища и поселения. В некоторых из них вскрыты постройки жилого и хозяйственного назначения, загоны для скота, огороженные каменными заборами, определены формы поселения. Поселения обносились каменными стенами, имели многоярусные боевые башни. Следы таких сооружений хорошо сохранились в городище Гиляч в горах Большого Карачая. Исследователь этих памятников Т. М. Минаева отмечает, что горные луга здесь имели «массу загонов для скота, происхождение которых не знает современное население... Когда-то на этих лугах паслись значительно большие стада, чем теперь»13. Все эти памятники автор датирует VII—XII вв. Однако каменные ограды для скота, различные постройки жилого и хозяйственного назначения, строившиеся из местного камня большей частью на сухой кладке, восходят к той отдаленной эпохе, когда осваивалась горная зона и когда на смену пастушескому скотоводству пришло отгонное. Что же касается боевых и жилых башен, которые наряду с другими помещениями и естественными пещерами использовались для содержания скота зимой, то они могли появиться и в XII в., и позже.

Е. И. Крупнов время сооружения наиболее архаических ингушских башен определяет XII—XIV вв., хотя тут же оговаривается, что русские и грузинские послы, много раз пересекавшие в XVI—XVII вв. территорию Ингушетии, «редко упоминают

об              этих памятниках». Автор, основываясь на народных преданиях, полагает также, что жилые башнн ингушей предшествовали боевым 14.

Возможно, что время появления башен в Северной Осетии относится к той же эпохе, что и на Западном Кавказе. Во всяком случае, Г. А. Кокиев в своей известной работе датирует осетинские башни XIV в., считая, что появление их было обусловлено обострением взаимоотношений осетин и кабардинцев 15, а не уси-

Общий вид расположения жилых и хозяйственных построек западных адыгов в XIX в, Макет. Из фондов Адыгейского краеведческого музея

ленпем межплеменной и межродовой борьбы в горах Осетии, вызванной безземелием и другими тяжелыми условиями жизни. Строительство башен на Северном Кавказе продолжалось до XVIII в., но использовали их как помещения для скота еще до недавнего времени.

Из построек хозяйственного назначения горной зоны рассмотрим сначала башни, имевшие широкое распространение в Осетии, Ингушетии, отчасти в Чечне и лишь местами в Балкарии и Карачае, где они выполняли оборонительные функции. Другим народам региона башни не были знакомы. Из всех типов башен (боевые, сторожевые, жилые) использовали для содержания скота на зиму, в случае особой ситуации (межродовой борьбы, вражеского набега) боевые. Тогда боевая башня, состоявшая из 4— ярусов, становилась убежищем семьи со всем ее имуществом; семья размещалась во втором этаже, пользуясь подставной лестницей; первый этаж башни, не имевший светового отверстия, служил для содержания скота.

Жилая башня, располагавшаяся обычно рядом с боевой, состояла почти повсюду из трех этажей: первый служил для скота, второй — для семьи, третий — для обороны, а в мирное время — для приема гостей.

Рассмотрим использование этих построек для содержания скота у каждого парода. Путешественники XVIII в., побывавшие в горах Осетии, были первыми, кто указал на исключительное преобладание там каменных построек, включая и башни, которые использовали и для помещения скота. Более конкретные сведения об осетинских жилых башнях (ганах) сообщают источники первой половины XIX в. «Каждый дом (жилая башня.— Б. К.) представляет подобие замка... в нижнем этаже содержат скот, во втором этаже живут сами, а третий назначается для гостей; если же их нет, то служит вместо кладовки». Можно заключить, что уже в конце XVIII — начале XIX в. эти башни больше не использовались с целью обороны, поскольку прекратились распри внутри Осетии после вхождения ее в состав России 16.

Жилая башня имела на первом этаже арочный вход, который закрывался толстой одностворчатой дубовой дверью с засовом или особым замком. Вход на следующие этажи, имевшие бойницы, шел через подставную лестницу. Узкое световое отверстие на одной из стен имел и первый этаж, где размещался скот сообразно виду, возрасту и полу в огороженных из плетня или досок помещениях; вдоль стены обычно находились плетеные из орешника кормушки (ясли), к которым привязывали крупный рогатый скот; животные располагались через определенный интервал друг от друга; на шею скотине надевалась деревянная дуга, которая прикреплялась к концу веревки от кормушки 1Т.

Еща одна особенность хлева горной зоны: его пол непременно застилали большими плоскими камнями, а там, где было возможно,— сланцевыми плитами. Это давало возможность содер

жать скот в чистоте. В то же время помещение для мелкого рогатого скота не убирали до конца весны с целью накопления навоза для кизяка, который был единственным видом топлива в лишенных леса горных районах.

Нередко ганах располагался рядом с боевой башней, имея с ней лестничные сообщения и лазы. Обе башни составляли замок (галуан)— комплекс жилых, боевых башен и хозяйственных построек, обнесенный высокой каменной стеной, имевшей единственный арочный проем. Скот и в этом случае располагался на первом этаже жилой башни. От дальнейшего рассмотрения этих построек нас избавляет сводный труд В. X. Тменова, где они хорошо представлены.

Слово ганах вошло в осетинский из тюркского языка, где оноgt; означает «дом — крепость»; слово галуан, имея «персидский облик» (ограждение, защита), соответствует аналогичным названиям у соседних кавказских народов, в том числе чеченцев — глан (крепостная стена)18.

Дома-крепости прослеживаются и в соседней Ингушетии, здесь также первый этаж крепости (гала) служил зимой помещением для скота. Там, где строили четырехэтажные дома-крепости, первый этаж отводился для крупного рогатого скота, а второй—для овец и коз (ущелье р. Ассы)19. Поданным Н. Ф. Гра- бовского, относящимся к 70-м годам XIX в., четырехэтажная башня у всех горных ингушей была наиболее распространенным типом жилья, в котором всегда «нижние этажи служили помещением для скота», а верхние занимала семья.

Судя по описанию, это было огромное сооружение. «В каждой башне,— отмечает автор,— встречается по несколько семейств, которые, обитая в таком близком соседстве, нисколько не мешают друг другу, потому что живут в разных отделениях, перегороженных капитальными стенами; все имеют только общие коридоры»20. Можно лишь полагать, что в нижнем этаже башни, в котором располагался хозяйственный комплекс, каждая семья также имела отдельное помещение для скота. Стены башни имели световые отверстия, напоминающие бойницы. На первом этаже полы покрывали сланцевыми плитами с целью содержания помещения в чистоте.

Описываемые постройки, во многом сходные с осетинскими, служили у ингушей помещениями для скота почти до начала в., с этого времени здесь стали строить одноэтажные дома. Хозяйственные помещения, вынося их из жилого комплекса, ставили вплотную к стене жилого дома, так что скот находился всегда под наблюдением хозяев.

В отличие от ингушей чеченцы не знали домов-крепостей, в чем мы неоднократно убеждались во время экспедиционных поездок по горной Чечне. Об этом же говорят данные грузинских ученых, проводивших здесь полевые этнографические исследования 21. Скот в горной Чечне находился в жилом комплексе, т. е. в первом этаже двухэтажной постройки, предшествовавшей, по

Карачай. Постройка для косарей на сенокосе

нашему мнению, домам-крепостям нагорного Северного Кавказа. Двухэтажные постройки, отсутствовавшие в Ингушетии, а также в Балкарии и Карачае, были весьма характерны и для горной Осетии.

В целом при рассмотрении положения животноводческих помещений по отношению к жилому комплексу, выявляется определенная закономерность и в горах и на равнине региона: во время зимних холодов семья переходила на первый этаж, где находился скот: здесь было теплее.

Нахождение помещения для скота в жилом комплексе, а именно в нижнем этаже двухэтажной постройки, не раз отмечалось у чеченцев дореволюционными и советскими авторами. Так, К. Ф. Ган в самом начале XX в. указывал на распространение таких домов в Чечне: почти тогда же аналогичные постройки были зафиксированы Н. С. Иваненковым во многих чеченских ущельях22. Заметим, что во всех исследованиях, посвященных быту чеченцев, нет указаний на то, что нижний этаж описываемой постройки служил и местохм пребывания семьи во время сильных зимних холодов. Объясняется это отсутствием здесь таких холодов.

Этого нельзя сказать о горной Осетии, особенно ее высокогорных районах; здесь суровые зимние холода вынуждали обитателей дома переходить на ночь в хлев, т. е. в нижний этаж, в специально огороженное место. В ущелье реки Нарыдон, Гуркумтиком, по данным наших информаторов, почти все жители вели такой образ жизни. Здесь половина хлева отгораживалась плетнями или досками для ночлега семьи; сюда же брали и гостей, для которых у многих малосостоятельных не было другого помещения. Эти черты были присущи и жилищам беднейших слоев родного села Коста Хетагурова — Нар, как и соседних сел. Поэт с горечью писал, что в отличие от бедных у богатых «для лошадей, рогатого скота, овец и коз имелись конюшни, базы и овчарни, следовательно, их хадзар (жилое помещение,— Б. К.) не был пропитан ароматом навоза»23.

В целом же пребывание скота в жилом комплексе было широко распространенным явлением почти по всей горной Осетии. Так, по подсчетам А. Скачкова, в 1905 г. в Дагомском приходе Алагирского ущелья хлев находился под жильем, из 193 хозяйств 140 (или 73 %) совершенно не имели дворов, что объясняется вертикальной застройкой, вызванной малоземельем. В 80-х годах

В.              Н. Геевский писал про осетин верховьев Терека, что у них «скот помещается в нижнем этаже», а «у небогатых крестьян помещения для мелкого и крупного рогатого скота находятся в той же постройке, где живет семья хозяина, что вызвано необходимостью в тепле и охране скота от воров»24.

Однако с 80-х годов XIX в. в связи с интенсивным развитием скотоводства, ростом поголовья животноводческие помещения выносятся из жилого комплекса. Этот процесс происходил повсюду, в том числе в высокогорье. Он был вызван здесь и тем, что в горах освободилась часть земель в результате массового выхода горцев на равнину25. И в новых условиях главной заботой было обеспечение сохранности стада от воров. Поэтому помещения для скота строили впритык к стене жилого дома, чтобы можно было наблюдать через отверстие в стене за хлевом. Наибольшее число таких построек встречалось в низменных местах горной Осетии.

В отличие от Осетии в Балкарии и Карачае скот не содержали зимой в жилом комплексе, о чем свидетельствует почти полное отсутствие двухэтажных построек. Лишь в Балкарии зафиксирована одна такая постройка (с. Булунгу), в первом этаже которой содержали овец и коз 26. Здесь строили только одноэтажные дома. Отличительной чертой скотоводческого хозяйства этих народов являлось и то, что скот у них круглый год содержался вдали от населенных пунктов, дома оставляли одну или несколько дойных коров, в зависимости от состава семьи и ее зажиточности.

Такая форма поселения балкарцев и карачаевцев объясняется не земельной теснотой, как полагают некоторые авторы 27, а традициями из полукочевого быта. Определенный отпечаток на хозяйственные постройки этих народов наложили физико-географические условия. В балкарских ущельях, прежде всего в Черек- ском и Чегемском, врубаясь в массивы скал, делали искусственные пещеры и ниши для содержания скота и хранения корма. С той же целью использовали многочисленные естественные пещеры. В целом же хозяйственные постройки балкарцев, как и других горцев горной зоны, были незначительны,- что имеет также свое объяснение: основное поголовье скота балкарцев содержалось зимой и весной на зимних пастбищах, располагавшихся в предгорьях и на равнине Кабарды; летом и осенью скот пасли на альпийских лугах, а с наступлением холодов — на сельских участках, где обычно были хозяйственные постройки.

А. И. Робакидзе, проводивший полевые этнографические исследования в Балкарии, пишет: «Дома держали только одну- две коровы. Даже быков пригоняли в село по мере надобности. Вследствие этого скот не был связан с жилым домом и не требо

вал выделения из него соответствующей площади. Балкарцы вдали от села строили стоянки для скота, которые в течение целого года исключали пребывание скота в селе»28. Удаление хозяйственных построек от жилых — позднейшее явление в жизни балкарцев, вызванное развитием их скотоводства в пореформенный период.

Родственные им карачаевцы сохранили прежние полукочевые традиции, т. е. постройки с крытым двором. Последний состоял «из ряда помещений для жилья и сараев для скота, расположенных вокруг громадного крытого двора. Все это сооружение имело один выход и представляло собой почти крепость... Крытый двор использовался для скота, хранения дров и сена»29. Напомним, что такой двор очень напоминал стойбище древних кочевников. Полукочевой быт карачаевцев, в отличие от балкарцев, ярко характеризуется и кошем на летних пастбищах, на которых они пребывали со второй половины мая до начала сентября. Слово кош, означающее с тюркского «временная стоянка», «походное жилище». известно только балкарцам и карачаевцам. У балкарцев на кошах находились только пастухи, а не семья или часть ее, как это широко практиковалось у карачаевцев.

Дьячков-Тарасов, хорошо знавший быт карачаевцев, писал, что «с половины мая население Карачая переселяется на альпийские высоты, на «коши»... в аулах остаются сторожа-старики, по одному на квартал». По словам карачаевцев, опрошенных нами, на кош перевозили даже домашних птиц, в том числе водоплавающих, поскольку летовка располагалась поблизости от реки или пруда. На коше, удаленном от аула иногда на 15—20 км, состоятельные строили рубленый или каменный домик с двускатной крышей, покрытой дранью. В нем имелось общее помещение с очагом, комната с нарами для отдыха, кладовая, где хранились молочные продукты — сыр, масло, айран и пр. Менее состоятельные строили времянку для укрытия от непогоды 30.

Представление о карачаевском коше, о его конструкции и убранстве дает Н. С. Иваненков в начале XX в.: в лесистых местах он состоял «из сруба 5 аршин в длину, 3,5 аршин в ширину, а высота в стенах 1,5 аршина и от верха крыши до пола 2,5 аршина. Сруб сделан на скорую руку из сосновых бревен; щели между ними в вершок шириною ничем не заложены. Крыша состоит из положенных в ряд по два ската расколотых пополам брусьев для защиты от дождя. На крышу не засыпана даже земля, и дождь капает во все щели между брусками. Вход в жилище ничем не закрывается. Пол в нем, конечно, земляной. Налево от входа на земле, находится место для сна. Оно отгорожено от остальной части жилища сосновым бруском. Земля на постели прикрыта сеном. Постельные принадлежности лежат здесь же. Направо от входа стоят 2—3 кадушки для приготовления кислого молока и сыра; у стены вделана полочка, на которой стоит деревянная посуда для пищи. У входа в кош снаружи толстый шест, сажен 1,5 вышиной, с ветками, на которых обычно висит мясо,

как правило, сушеное или вяленое. Здесь же стоит корыто для ;корма собак. Посередине коша находится место, обложенное камнями, называемое «оджак» (очаг), над которым свешивается цепь «сакджир» для вешания котла»31. В местах, лишенных лесных зарослей, в качестве коша использовали любое естественное укрытие — пещеры, навес скал и т. д.

В 1880 г. современник, наблюдавший за переходом карачаевцев на летние пастбища, писал: «Собрав свои скудные и неприхотливые пожитки, семья навьючивает их на ешаков и лошадей... Облюбовав место, семья пристраивается к первой попавшейся трещине или пещере соседних скал или в наскоро сооруженном шалаше, которые и укрывают их от стихийных невзгод»32* Кроме жилья, на коше строили загон для содержания овец и коз ночью с изгородью из бревен, камня или срубленных ветвей. Крупный рогатый скот, располагавшийся на ночь тут же, находился под открытым небом без загона. С наступлением сентября начинался обратный процесс перекочевки.

Таким образом, карачаевцы, в отличие от балкарцев, не утеряли традиции древней системы содержания скота. Объясняется это более благоприятными природными условиями жизни, чем в Балкарии, в которых карачаевцы оказались с XVI в., после выхода в нынешний Большой Карачай из Баксана.

У других народов региона на летних альпийских пастбищах строили шалашы, навесы, балаганы, закрытые и открытые загоны. Однако в отличие от карачаевцев здесь находились только чабаны, исключение составляли лишь жители Восточной Чечни, у которых со скотом уходила в горы и часть семьи (женщины, дети), что можно считать, по-видимому, влиянием хозяйственной деятельности соседнего Дагестана. На летовке женщины занимались обработкой молочных продуктов.

На летовках в лесистых местах Западного и Восточного Кавказа постройками для чабанов были шалаш из кольев, крытый ветками или буркой, и балаган, сколоченный топором из досок. В местах, лишенных лесных зарослей, возводили каменные строения с плоскими крышами, крытыми шиферными плитами, ветками и зеленью. Рядом с таким балаганом, вместимостью не более 5 человек, находился загон для овец, иногда под нависшей скалой33. Во многих случаях на летовках пастухи для защиты от непогоды обходились одной буркой.

Загоны в горах и на равнине были двух типов: 1) открытый загон без изгороди, располагавшийся обычно в местах, защищенных естественными преградами; 2) закрытый загон, обнесенный каменной, деревянной или переносной плетневой изгородью. Эта подвижная ограда делалась из мелкого орешника, отличалась легкостью и могла быть перенесена на другое место. Она существовала только у адыгов, особенно широко у кабардинцев34, что. по нашему мнению, является отражением их кочевого быта в прошлом. Все авторы, изучавшие Кабарду, заявляют, что .кабардинцы вплоть до середины XIX в. переносили свои селе-

ни я из одного места в другое в поисках новых пастбищ для скота или в результате междуусобиц влиятельных князей. «Если в деревне становится слишком много отбросов и навоза,— говорит Бларамберг (автор первой половины XIX в.) про Большую Ка- барду,— жители переносят свои дома на другое место». По утверждению Палласа (XVIII в.) черкесы строили свои селения по* образцу крымских татар, «ставя дома близко один к другому, одним или несколькими кругами или четырехугольниками таким образом, что внутреннее пространство представляет собой общийг скотный двор, имеющий лишь одни ворота, а дома, окружающие* его, служат как бы для его охраны»35.

Рассмотрим типы скотных дворов. На равнине ни одно состоя^ тельное хозяйство не обходилось без скотного двора. В горных, селах с их вертикальной застройкой количество скотных дворов* было весьма ограничено. Большие скотные дворы имелись в низменных районах, где господствовала горизонтальная застройка.

В пореформенный период в Кабарде, как можно полагать скотный двор окончательно отделяется от жилого комплекса, располагаясь отдельно на усадьбе на виду дома. Усадьбу огораживают плетневой изгородью. Такой же изгородью отделяли от жилых и других хозяйственных построек скотный двор, состоявший- из отдельных помещений для скота разных видов с отдельными выходами в общий двор (карт). Подробное описание Г. X. Мам- бетов скотного двора кабардинцев избавляет нас от вторичной: характеристики его36. Отметим лишь, что кабардинская усадьба среднего достатка отличалась большим количеством хозяйственных построек, из которых помещения для скота составляли отдельный двор», обведенный изгородью с отдельным выходом на улицу. Таким образом, жилой дом был изолирован от скота, такая планировка отвечала требованиям современного жилья.

По нашим полевым записям, скотный двор черкесов и адыгейцев Западного Кавказа имел много общего с кабардинским. Так,, у бжедугов скотный двор строили рядом с жильем, хлев находился на виду у дома, представляя собой длинное прямоугольное строение, в котором для каждого вида скота были отдельные помещения. Ближе к дому стояла конюшня. Кроме этого закрытого помещения здесь же находились загоны для нетелей, телят, ягнят, а также длинный сарай, который служил помещением для скота в непогоду. Буйволы, плохо переносящие холода, содержались в помещении с двойными плетневыми стенами, между которыми набивали солому.

В целом скотный двор, имевший отдельный выход на улицу, был изолирован от двора жилого дома, который содержали в чистоте. Усадьба, т. е. весь комплекс строений, в том числе помещение для корма, а также сад, огороды и кукурузные посевы, обводилась плетневой изгородью. Высокой изгородью обносили и загоны для лошадей. Все сказанное о скотном дворе бжедугов характерно и; для других адыгских народов37.