Глава 3. Создание первых научных центров
Своеобразие ситуации, сложившейся на Северном Кавказе сразу же после революции 1917 г., заключалось в том, что отдельные высокие национальные культуры здесь еще не сформировались; их надо было создавать заново.
При этом среди местных интеллектуалов не было единства в отношении того, как это делать и нужно ли это делать вообще. Некоторых вполне устраивала традиционная ориентация на арабскую средневековую культуру с ее богатой мусульманской литературной традицией и арабской графикой; другие в большей мере уповали на русскую культуру. Но ни те ни другие даже и не помышляли о введении своего письменного языка, не говоря уже о высокой культуре на этом языке.Интенсивная разработка местных литературных языков началась после введения латиницы — в 1923 г. у ингушей и в 1925-1927 гг. у чеченцев. С этих пор, и в особенности после введения всеобщего начального образования в СССР в 1930 г., начался быстрый рост местной интеллигенции. У ингушей, имевших возможность обучаться в Горском педагогическом институте во Владикавказе, этот процесс начался раньше. Даже в 1930-х гг. учебные заведения г. Орджоникидзе продолжали готовить учителей для Чечено-Ингушетии (Каймаразов 1988. С. 99). Первые два педучилища, готовившие чеченских учителей, открылись в г. Грозном только в 1929 г. И лишь в сентябре 1938 г. Грозный обрел свой собственный Педагогический институт с тремя факультетами: физико-математическим, историческим и филологическим (Хамидова 1999. С. 136, 139). Все же по уровню образования чеченцы и ингуши в 1930-х гг. отставали от осетин: если к 1938 г. основная их часть (более 60 %) обладала неполным средним образованием, то большинство образованных осетин (более 65 %) имели за плечами среднее образование (Каймаразов 1988. С. 103). В конце 1930-х гг. более 30 % учителей в Чечено-Ингушетии обнаруживали нехватку профессионализма (Каймаразов 1988. С. 128).
Интересные различия отмечались и в профессиональной специализации: если по числу специалистов в области просвещения и здравоохранения чеченцы и ингуши лишь ненамного отставали от осетин, то в промышленно-экономической сфере (промышленность, строительство, транспорт, связь, сельское хозяйство, финансы) различия между ними достигали внушительных размеров [9]. Иными словами, у чеченцев и ингушей наблюдался существенный перекос в сторону гуманитарного образования (Каймаразов 1988. С. 108), что вообще свойственно колониальной модели.
Как бы то ни было, в 1930-х гг. в ЧИ АССР проходила коренизация, и к началу 1937 г. 70 % работников властных структур республики были выходцами из чеченцев и ингушей. Однако сталинские репрессии не позволили им воспользоваться этими позитивными изменениями во благо своих народов. К концу 1938 г. республика лишилась практически всего своего образованного слоя (Хамидова 1999. С. 138-139). И в дальнейшем по уровню образования чеченцы и ингуши отставали от многих других северокавказских народов (Кошев 1994. С. 110).
До второй половины 1920-х гг. ни у чеченцев, ни у ингушей не было своих научных центров, занимавшихся изучением их прошлого, и исследования, о которых говорилось выше, проводились в основном русскими учеными (Багаев 2003). Лишь в декабре 1926 г. во Владикавказе возник Ингушский научно-исследовательский институт краеведения (ИНИИК). Его директором стал заведующий Ингушским областным отделом народного образования О.С. Ахриев. Одновременно он принял на себя управление Ингуше-осетинским музеем, доставшимся ему в наследство от Северокавказского института краеведения, переехавшего в Ростов-на-Дону. В таком виде музей просуществовал до 1928 г., когда был разделен на два — Ингушский и Осетинский. В первые же годы своего существования ИНИИК развернул бурную деятельность по изучению этнографии и археологии республики, сбору фольклора (совместно с Ингушским литературным обществом, возникшим в 1924 г.), изучению ингушского языка и пр.
Но среди его штатных и нештатных сотрудников ингуши представляли незначительное меньшинство (всего 3 сотрудника из 19) (Хроника 1928).Чеченский НИИ краеведения был организован в июне 1931 г. на базе работавшего с 1929 г. Научного общества Чеченского автономного округа. Но вскоре он подвергся чистке (Данлоп 2001. С. 60) и 7 сентября 1932 г. был преобразован в Чеченский НИИ национальной культуры. В 1934 г. после слияния Ингушского и Чеченского автономных округов в Чечено-Ингушскую автономную область Ингушский НИИ был объединен с Чеченским в единый Чечено-Ингушский НИИ, первым директором которого стал видный ингушский филолог и писатель З.К. Мальсагов (1894-1935) (Авторханов 1931. С. 45; Джамбулатова 1964. С. 117-118).
В 1928-1934 гг. Ингушский научный музей включат отделы природы, культуры (с подотделами археологии и этнографии), экономики и историко-революционный отдел. Благодаря неутомимой энергии и высокому профессионализму Л.П. Семенова, в начале 1930-х гг. Ингушетия была одной из наиболее изученных в археологическом отношении областей Северного Кавказа.
Созданный в 1925 г. в Грозном на основе коллекции оружия частного собирателя Полозова и пополнявшийся во второй половине 1920-х гг. из случайных источников Чеченский областной музей, возглавляемый коллекционером Б. Скилиотти, не мог похвастаться такими успехами (Ингушский научный музей 1930; Джамбулатова 1964. С. 114). Основные разделы его экспозиции включали этнографию, историю Кавказской войны, историю революционного движения и коллекцию изобразительного и прикладного искусства. В 1934 г. его витрины освещали такие темы, как военная история, революционное движение, этнография, оружие, художественное творчество, нумизматика. Несмотря на регулярные археологические исследования в Чечне, музей до середины 1940-х гг. вовсе не имел археологической коллекции (Пономарева 1975. С. 5-8). Таким образом, в 1920-х и даже 1930-х гг. в области развития национальной культуры и подготовки кадров интеллектуальной элиты Ингушетия заметно опережала Чечню.
Благодаря тесной связи с ИНИИК, экспозиция Ингушского музея отличалась большей продуманностью, и в нем трудились более квалифицированные сотрудники, чем в Чеченском (Пономарева 1975. С. 13-14).После образования Чечено-Ингушской автономии оба музея еще несколько лет развивались порознь. Но в 1936 г. изменился их статус: Чеченский музей стал Чечено-Ингушским музеем краеведения, а Ингушский превратился в Ингушский районный краеведческий музей, принадлежавший Пригородному району. Так продолжалось до 1940 г., когда произошло их слияние. Тогда все коллекции Ингушского музея были переданы Чечено-Ингушскому музею краеведения (Пономарева 1975. С. 14-15).
Долгое время оба музея испытывали нехватку кадров. До 1934 г. единственными штатными научными работниками там были их директора, и лишь с этого года им в помощь была добавлена еще одна штатная единица научного работника. После смерти Мальсагова в штате музеев долго не было ни чеченцев, ни ингушей; они появились лишь в 1960-х гг. В 1970-х гг. в Чечено-Ингушском музее краеведения трудились двенадцать научных работников; пять из них были чеченцами и ингушами (Пономарева 1975. С. 12-13, 16).
Еще по теме Глава 3. Создание первых научных центров:
- Глава восьмая. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
- 4.1. Партия социалистов-революционеров как объект научных исследований
- Глава 19 СОЦИАЛЬНАЯ АДАПТАЦИЯ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ С АУТИЗМОМ. ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
- ГЛАВА 6. ТАКТИКА РАЗВИТИЯ МОНДИАЛИЗМА В РОССИИ
- § 12. Собрание Научной библиотеки Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова
- 1.1. Первые экономические архивы в постиндустриальной Западной Европе: принципы организации и основные направления деятельности в 1905-1946 годы
- Глава первая. Соотношение психического и физического
- Глава вторая. Учение о бессознательной психической деятельности в новейшей психологии
- Глава третья. Учение о воле в новейшей психологии
- Глава шестая «КОНСТИТУЦИОННОЕ» ПОПРАНИЕ КОНСТИТУЦИИ