М.Н. Губогло Этносоциология: советские корни и постсоветская крон
Судьбе было угодно осиротить нас, эт- носоциологов, в жаркие летние дни 2016 года, лишив нас основоположника нашей науки этносоциологии - члена-корреспон- дента РАН Юрика Вартановича Арутюняна.
Мы прошли с ним рядом, нога в ногу, ровным счётом полвека. Он ушёл от нас без малого через месяц после того, как мы - «птенцы гнезда Арутюнянова» - собрались 2 июня на Международную конференцию «Этносоциология вчера и сегодня» в Москве, на 18 этаже белокаменного храма науки, возвышающегося золотым куполом над просторным, светлым Ленинским проспектом. Сегодня каждый из нас, перефразируя слова гениального немецкого поэта Гёте, мог бы о себе сказать так: «Начни я перечислять, чем я обязан великим предшественникам, - в том числе, добавим от себя, Ю.В. Арутюняну, - то от меня, право, мало что останется».Инициированный им в 1966 году в сотрудничестве с Ю.В. Бромлеем и Л.М. Дробижевой проект «Оптимизация социально-культурных условий развития и сближения наций» стал новаторским исследовательским проектом, синтетической производной, результатом коллективных усилий единомышленников, объединившихся в понимании социальной сущности этничности и этнического многообразия социальной жизни. Действительно, вся эт- ничность сконцентрировалась в этносоциоло- гии своими основными гранями и свойствами - этнодемографическим, раскрывающим логику рождаемости и смертности, динамику численности народов; этносоциальным, освещающим правду жизни и стратегию развития
Светлой памяти основателя этносоциологии Юрика Вартановича Арутюняна посвящается
страны через вертикальную, горизонтальную и, конечно же, культурную мобильность её граждан; этнокультурную - впервые представленную взаимосвязанными процессами производства, тиражирования, трансляции культурных ценностей и приобщения к ним широких масс представителей «самого читающего в мире» советского народа.
Можно сильно сожалеть, что наследники советского народа, именуемые сегодня гордым словом россияне, во многом утратили литературо- фильные навыки, погрузившись из светлой литературоэксцентричности во тьму ночных бдений перед голубым экраном ящика для идиотов.Мало кто до этносоциологических программ углублялся и в содержание этноязыковых процессов, рассматривая, подобно этно- социологам, языковую ситуацию как внешнюю историю языка через этнополитические очки и наведя увеличительное стекло на то, кто, когда, с кем, о чём, на каком языке и как часто разговаривает, читает и слушает, пишет и переключается в речевом поведении с одного языка на другой, совмещая в себе идентификационные качества одной или нескольких этнических культур, зная и исповедуя ценности не на рубеже, а во глубине порой двух и более культур.
Ю.В. Арутюнян в исследованиях движения социальной материи исходил, прежде всего, из фактора уровня образования, качества среды и инфраструктуры обитания, характера труда, уровня и характера занятости и профессиональной квалификации. Несколько в меньшей мере внимание уделялось медийной
информации, неправительственным объединениям и внутреннему духовному пространству (этическим нормам в душе) человека.
И если несколько десятилетий тому назад, во времена становления этносоциологии, говорили об единичных случаях недопонимания или неприятия иноэтничных ценностей с огля- дом на идеологические службы, сегодня, в пору интернетизации и цифровой информации, делается уже недопустимый для советских времён новый вывод о связи интернет-активности с уличными шествиями и другими формами протестных акций и выступлений.
Этносоциологический опыт, обретённый в доинтернетское время, сподвиг на новаторский проект «Этнополитические процессы в зеркале Рунета». Доклад, с которым выступил на пленарном заседании конференции руководитель этого проекта, бывший ученик Ю.В. Арутюняна Э.А. Паин, вызвал значительный интерес участников конференции.
Первоначальный импульс, идущий от арутюняновской этносоциологии по направлению к этнополитологии [1, с.
68-70], был в свое время авторитетно поддержан Ю.В. Бромлеем, взявшим на себя ответственность написать книгу об этносоциальных, т.е. об этнополитических процессах и одним из первых среди коллег обративший внимание на этнографическое и этносоциологическое исследование этничности в контексте политических процессов.Этносоциология на первых порах подпитывалась идеями мировой и отечественной социологии села. Вспомним всемирно известную румынскую школу «социологии села» Дмитрия Густи, влиятельный журнал «Sociologia sela», издаваемый в Загребе, книгу Ф. Знанецкого и У Томаса «Польского крестьянина в Америке» - темы, которые были экзаменационным тестированием для приглашения в сектор, созданный Ю.В. Арутюняном, молодых тогда сотрудников - М.Н. Губогло, В.С. Кондратьева, С.В. Тютюкина, подготовивших, соответственно, статьи о социологии села в Югославии, Польше и США.
Особого внимания заслуживает история этносоциологических исследований в Карелии, едва ли не с самого начала оказавшихся востребованными национальной политикой этой республики. Доверие новому научному направлению было настолько сильным и решительным, что они проводились при участии Госкомитета Республики Карелия по национальной политике. Синтез этносоциологии, этнополитологии как науки и политики выразился в этой республике, в частности, в том, что одну из ключевых позиций в Совете Министров Карелии занял В.Н. Бирин, успешно совмещающий в себе академически мыслящего учёного, чувствительного эксперта и политика с вполне умеренными демократическими взглядами, оказавшегося способным адекватно отражать вызовы времени. Так, например, этносоциологическое измерение социального самочувствия и социального портрета финнов позволило «финский вопрос» перевести из этнополитической сферы в этнокультурную на основе концепции «разгосударствления» [5; 12] и решения в рамках национально-культурной автономии.
По итогам этносоциологического исследования этнической мобилизации представителей ряда прибалтийско-финских народов Карелии, при адекватном измерении, выявлении, осмыслении их социокультурных потребностей были утверждены, в частности, алфавиты карельского и вепсского младописьменных языков и учреждены СМИ, стала издаваться художественная и детская литература, журналы, радио- и телепередачи на карельском, вепсском и финском языках, что безусловно содействовало оптимизации и гармонизации межэтнических отношений.
Исходные идеи по концептуализации и оптимизации межэтнических отношений были заимствованы из программного этносоциологического исследования, проведённого коллективом учёных Института этнографии АН СССР под руководством Ю.В. Арутюняна [14].Ряд этносоциологических исследований, стартовавших на рубеже 1960-1970-х годов с методологических позиций социологии села, впоследствии, в нулевые годы нового тысячелетия, подпитывались урбан-социологией. Творческим импульсом такого смещения (точнее, обогащения этносоциологии и расширения её предметной области) послужила влиятельная книга Ю.В. Арутюняна «Москвичи глазами этносоциолога» [4]. Таковым, в частности, стало этносоциологически-этнополи- тическое исследование «Состояние межнациональных отношений, реализация права на национальное развитие народов и этнических объединений в Республике Карелия», проведённое в 2011 году в Петрозаводске при участии этносоциологов, истинных «птенцов гнезда Арутюнянова».
Изначально, в соответствии с программой, в источниково-информационной базе этносоциологического исследования, наряду с материалами переписей населения, ведомственной статистики, законодательных документов, полевыми наблюдениями и, понятное дело, с итогами репрезентативных (достаточных по количеству и надежных по качеству) социологических опросов, занимала периодика как часть СМИ. Востребованность исследований этничности - понятия, введённого в научный дискурс Ю.В. Бромлеем, потребовало привлечения медийной информации (в том числе этнически окрашенной), что породило новое направление - этножурналистику, в предметной области и процедурных ресурсах которой важное место занимал новый подход - контент-анализ.
В ряде трудов одного из самых авторитетных специалистов в данной области, доктора исторических наук Веры Константиновны Мальковой, была выдвинута и обоснована востребованность изучения характера медийной информации, обрушившейся на читателей после распада СССР «девятым валом» взаимных обид, предъявленных счетов, территориальных, финансовых и иных претензий.
Именно в русле такого направления были впервые сделаны этносоциологические выводы на этножурналистском материале о такой важнейшей категории, как социальная справедливость - несправедливость. И было показано, что нарушение баланса в межреспубликанском обмене («отдаёт другим» и «получает от них» в пользу первого в ущерб второго) рождало раздражение и ксенофобские настроения, подрывало доверие между республиканскими элитами и народами.
Масла в огонь межэтнических противоречий подливали республиканские СМИ, акцентирующие внимание представителей титульных национальностей на этническом самосознании «мы», на бесконечных производных от «мы» (это наш язык и наша территория) до положения «мы - это государственность нашего народа».
Существенный вклад этнические журналисты внесли в осмысление информационного влияния на формирование политической, общегражданской, этнической, религиозной и других форм идентичности. На рубеже столетий были проведены этносоциологические исследования механизма формирования, наряду с перечисленными, и гендерной, имущественной и ряда других форм идентичностей [6].
К настоящему времени накоплен значительный опыт по разоблачению не вполне корректных приёмов журналистов, не отличающихся особой аккуратностью в использовании так называемого «языка вражды» при освещении межэтнических отношений или при обсуждении спорных экономических или социокультурных проблем. «Этот методический подход, - как подчеркнула в своё время В.К. Малькова, - влияющий на межнациональные отношения, является основой многих исследований последних десятилетий».
Впечатляющие достижения и успехи этнической журналистики - это замечательная крона этносоциологии, обращённой, подобно антропологии, к человеку, к его ментальности и жизнедеятельности. Однако, чтобы «взаимодействовали» и корни, и крона, и чтобы не терять связи с этносоциологией, надо иметь информацию не только на «выдаче», что пишут в СМИ, но и на «приёме», т.е. что читают и после какой прочитанной статьи читатель хватает палку или булыжник и бросает камень от «мы» в сторону «они».
«С помощью этнических идеологем, распространяемых в СМИ, - согласимся с основным посылом многоопытной в этом деле В.К. Мальковой, - можно легко нарушить мир, возбудить этнические (конфессиональные) чувства и направить гнев на некоторую нежелательную группу людей».В условиях острейшего дефицита информации о межэтнических отношениях в КНР и его регионах российские этносоциологи слабо информированы о состоянии этносоцио- логии, её уроках и перспективах развития. В этих условиях чрезвычайно полезным является обзорный доклад, подготовленный аспирантом ЦИМО ИЭА РАН Ван Цзяньганом о возникновении этносоциологии в КНР, направлениях и этапах её развития, её объекте, предмете и проблематике исследований, её востребованности при разработке оптимальных основ национальной политики в сфере этногосударственных и межэтнических отношений.
Актуальность и востребованность этно- социологических исследований убедительно демонстрируется тем сегментом её предметной области, в котором изучаются связи между этноязыковыми процессами и состоянием этничности (т.е. её устойчивости или размы- ваемости) и характером этнополитической ситуации - турбулентности или стабильности в субъектах Российской Федерации с мно- гоэтничным составом населения. Начиная с первого пилотажного исследования в Лаишевском районе Татарской АССР летом 1967 года, в котором подвергалась экспертизе новая методика будущего генерального проекта ОСУ (Ю.В. Арутюнян), исследование этноязыковых процессов, понимаемых как внешняя история языка, в отличие от его внутренней истории [1], сопровождалось анализом и корней, и кроны, т.е. сравнительным анализом языковой политики (на «выдаче») и «приёмом», т.е. фиксацией того, кто, на каком языке, о чём, как часто разговаривает и в какой степени им владеет.
Это направление, как и этнопсихологическое (в котором бесспорный лидер - автор и руководитель многих проектов профессор Л.М. Дробижева), отличается наиболее устойчивым интересом к нему общественности и влиянием на этническую, национальную и языковую политику. Ведущую роль в изучении этноязыковых процессов сегодня, на заре нового столетия, играют этносоци- ологи Татарстана и Башкортостана. Об этом шла речь в докладе Р.Н. Мусиной, а также в ряде других докладов, в том числе в коллективном докладе Г.Ф. Габдрахмановой, З.А. Махмудова, Э.А. Сагдиевой (Казань). Устойчивый интерес к языку этничности и языку политики за полувековой период не снижается в полиэтничном Башкортостане, о чём говорилось в докладе коллектива авторов во главе с доктором исторических наук, бывшим аспирантом и докторантом «гнезда Арутюнянова» - Ф.Г. Сафиным, представившим вместе с коллегами (Абрамовой
С.Р. и Халиулиной А.И.) обстоятельный анализ языкового фактора в межэтнических взаимодействиях.
Новыми явлениями в языковой жизни Татарстана в постсоветский период стали, наряду с прежним национально-русским двуязычием, проникновение в этноязыковой ландшафт (новый в социолингвистике термин, успешно внедряемый татарстанскими коллегами) и внедрение в сферу деловой и повседневной коммуникации английского, европейских и восточных языков. И если в советский период и в первые годы после развала Советского Союза этносоциологи в регионах подпитывались в основном идеями московской школы этносоциологии, то в специальном исследовании, проведённом в 2015 году, казанские авторы, вслед за Р. Ландри и О. Бури, прибегли к изучению «визуальной языковой информации», фиксируя и анализируя «язык общественных дорожных знаков, рекламных щитов, названий улиц, географических названий, коммерческих знаков магазинов и знаков на правительственных зданиях».
Как прозвучало в докладе, представленном к 50-летию этносоциологии, в рамках этого нового направления (назовём его условно «ландшафтной социолингвистикой») в центре внимания документы законодательного регулирования языка потребительской продукции, топографических обозначений и дорожных указателей, т.е. документы государственного (республиканского) управления ландшафтной сферой языковой ситуации и, в меньшей мере, восприятие этой политики гражданами республики. Снова, как и в ряде других направлений развивающейся этносо- циологии, на передний план выходят исследования информации на «выдаче», в ущерб её восприятию на «приёме».
Главным достоянием «ландшафтной социолингвистики», если согласиться, что она вписывается в предметную область этносо- циологии, является вывод о том, что «федеральное законодательство не препятствует использованию национальных языков в сфере визуальной коммуникации, но и не стимулирует данный процесс. Трудно переоценить значение этого вывода с явным и скрытым смыслом, показывающим справедливость и несправедливость современного состояния языковой жизни в сфере ландшафтной социолингвистики. С одной стороны, хорошо, что языковые интересы татарского и русского населения вроде бы удовлетворены, а с другой, сквозит неутолённая потребность в связи с тем, например, что «другой язык может быть обеспечен лишь по усмотрению изготовите- ля/исполнителя продавца услуги».
Иными словами, исследователи обнаруживают нарушение справедливости в создании равных условий для развития полноправного двуязычия и как бы вскользь отмечают, что «интерес к соблюдению паритетности татарского и русского языков на визуальных знаках в Татарстане проявляют и отдельные граждане республики».
Заслуживает внимания ещё один политически важный вывод татарстанских учёных о том, что «роль татарского языка в языковом ландшафте г. Казани не соответствует статусу государственного языка Республики Татарстан и нуждается в более эффективном контроле за соблюдением существующей нормативно-правовой базы». Ответственность, которую берут на себя этносоциологи - авторы «ландшафтной социолингвистики», делая такой вывод, безусловно, велика и требует дополнительной аргументации со ссылкой на общественное мнение, т.е. на данные этносо- циологического исследования. Тем более что сами авторы прекрасно осведомлены о том, что краеугольной проблемой «отсутствия паритетности использования государственных языков Республики Татарстан в языковом ландшафте является отсутствие у населения высокой мотивации к владению и использованию татарского языка».
Исследования этноязыковых процессов в Башкортостане, Удмуртии (Д.А. Черниенко), Туве (З.В. Анайбан), Карелии (Е.И. Клементьев) и в некоторых других регионах, как показала международная конференция 2 июня 2016 года, осуществляются в традиционном методологическом ключе московской школы Ю.В. Арутюняна. Судя по опросам граждан Башкортостана, Карелии, Тувы, расширяются масштабы использования русского языка не только в производственной, но и в домашней сфере общения. При этом лидерами использования русского языка, особенно в связи с расширением цифровой информации и интернетизации, выступают молодые поколения.
Более того, расширение масштабов рус- скоязычия сопровождается снижением этнопсихологического признания языка своей национальности родным языком.
В этносоциологическом дискурсе до сих пор продолжает оставаться дискуссионным вопрос о родном языке как социолингвистической или этнопсихологической категории. Республиканское исследование по теме: «Межнациональные отношения в Удмуртии», проведённое в 2013-2015 годах, дало основание считать родной язык «одним из ведущих этнических маркеров», т.е. этнопсихологической категорией, выступающей «важным мотивом выбора национальной принадлежности (представителей) разных народов». Во всяком случае, в отличие от русского населения, на первое место ставящего «общность происхождения» (до 70%), удмурты и татары ставят - именно язык своей национальности (60-63%). Этносоциология продолжает «поставлять» обильные сведения не только о двуязычии, но и о расширяющемся двойном самосознании. В Удмуртии, к примеру, зафиксировано, что около четверти удмуртов (2225%) и татар (21-27%) указали, что родными являются сразу два языка: русский и язык своей национальности.
Этносоциологические исследования и наблюдения над этноязыковым и этнополитическим пространством Удмуртии свидетельствуют о тенденции расширения круга лиц с двойной идентичностью, подтверждая тем самым справедливость концептуальных идей и выводов В.А. Тишкова и Л.М. Дробижевой. Замечу, однако, что такая тенденция внутренне противоречива, так как, с одной стороны, открывает позитивную возможность для реализации гибких моделей этнокультурного самоосмысления и поведения, а с другой - создаёт условия для размывания национальных традиций и, следовательно, основания для возникновения обид и раздражений.
Развитие этносоциологических исследований вширь в ряде случаев сопровождается историографическим экскурсом в социолингвистические исследования, предшествующие реализации этносоциологических проектов. Так, например, случилось в Туве. В обстоятельном докладе доктора исторических наук З.В. Анайбан по справедливости воздаётся дань уважения предшественникам, в том числе незаслуженно забытым, например, инициаторам и руководителям обширного социолингвистического обследования языковой жизни народов Севера и Дальнего Востока членам-кор- респондентам АН СССР В.А. Аврорину и РАН В.И. Бойко. В самом деле, из истории этносо- циологии нельзя вычеркнуть опыт исследований функциональной роли языков, хотя и без связи с уровнем устойчивости этничности, оказавшийся полезным, в частности, в разработке процедурно-инструментальной части эт- носоциологических исследований.
Да, действительно, при разработке языкового блока генерального проекта ОСУ (руководитель Ю.В. Арутюнян) и несколько ранее были учтены достижения советской социолингвистики 1960-х годов, в том числе социолингвистические исследования языков народов Сибири (руководитель В.А. Аврорин); классификации функционального развития старописьменных, младописьменных и бесписьменных языков (Ю.Д. Дешериев,
М.И. Исаев); особенности языковых ситуаций в многоэтничных странах мира (Л.Б. Никольский, Ю.С. Степанов). Благодаря этому опыту, была создана концепция языковой ситуации, трёхмерный, триединый подход к фиксации языковой жизни и речевого поведения, выделение экстралингвистических, ин- тралингвистических и внелингвистических факторов развития национально-русской и других форм развития двуязычия. К сожалению, в ряде современных научно-исследовательских проектов и публикаций о современных языковых ситуациях этот опыт учитывается слабо, что ведет к снижению качества этносоциологического исследования.
Зародившись изначально на стыке двух наук - этнографии и социологии - новое междисциплинарное этносоциологическое направление по мере взросления и расширения предметной области продолжает ветвиться как предметно-содержательно, так и в избираемых подходах исследования. Даже в сфере этнодемографических и этносоциальных процессов с казалось бы чётко ограниченной предметной областью динамики численности народов всплывают темы, требующие порой синтеза до трёх научно-исследовательских подходов. Ярким и убедительным примером эффективности гибридизации эт- носоциологической «кроны» служит доклад В.В. Гриценко и Т.Н. Смотровой об «адаптации супругов трудовых мигрантов к ситуации вынужденной разлуки». Сочетание гуманистического, когнитивно-мотивационного и системного подходов, позволяет предложить концепцию социально-психологической адаптации семей трудовых мигрантов к условиям вынужденной разлуки как «сложный многомерный процесс взаимодействия супругов между собой, с детьми, социальным окружением, в результате которого происходит изменение внешних поведенческих стратегий членов семьи, достигается психологическое равновесие и удовлетворённость различными сторонами жизнедеятельности семьи в новых условиях её функционирования».
Пожалуй, затруднительно назвать все точки пересечения научных интересов психологов, социологов, этнологов, специалистов по социологии личности и социологии семьи и, разумеется, экспертов и политиков, озабоченных получением адекватных знаний об этно- демографических процессах, ситуациях, коллизиях. Тем не менее, авторы считают себя исследователями-этносоциологами, и члены оргкомитета, пригласившие их на полувековой юбилей, согласны с ними.
Применение головоломных методик, разработанных едва ли не всей мировой психологической наукой и социальной психологией, позволило авторам сделать вывод о внешнеэкономических и внутриличностных факторах, обусловивших принятие решения о миграции одного из членов семьи. Инновационным вкладом в этносоциологию, служит обнаруженный фактор долга, трактуемого в философии и этике как важнейшая социальная характеристика человека, конкурирующая с этическими и неэтическими категориями карьеры, мобильности, удовлетворённости профессиональной занятостью и другими мотивациями.
С практической точки зрения, изучение, хотя и в косвенной форме, системы этических и нравственных правил, которым следуют трудовые мигранты, позволило авторам выявить ряд личностных характеристик, являющихся ресурсами сохранения устойчивости «семейно-брачного союза и нормального функционирования семьи одновременно для обоих супругов». К ним, в частности, относятся «осознание ответственности перед детьми и друг перед другом», «способность руководствоваться в поведении и деятельности чувством долга», «способность испытывать симпатию по отношению к супругу». Учёт перечисленных и других моральных установок позволил со знанием дела разработать программу оказания психологической помощи супругам из семей мигрантов, в которой центральное место, на мой взгляд, занимает рекомендация по «формированию позитивного отношения к себе и доверия к миру». Нравственная цена этого совета настолько высока и привлекательна, что выходит далеко за пределы «супругов трудовых мигрантов» и её смело можно рекомендовать всем супружеским парам.
В предметной области этносоциологии классический характер имеет проблематика межэтнических браков. В советские времена они служили важным индикатором «дружбы народов», плодами «интернационального воспитания», «психологического доверия», «расовой совместимости» и т.п. Исследование межэтнической брачности продолжается и в постсоветское время, особенно в полиэтничных регионах Приуралья и Поволжья (А.Д. Коростелёв), в отдельных регионах Казахстана (М.В. Могунова). О привлекательности и социальной востребованности масштабов этнически смешанных браков можно судить по неубывающему потоку публикаций, защищённых диссертаций и научно-исследовательских грантов, поддержанных экспертными комиссиями РГНФ.
Общепризнанными и влиятельными в данной области являются труды А.А. Сусоколова, Г.Ф. Столяровой, охотно цитируемые в публикациях о современных этнодемографических процессах. Значительный вклад в изучение межэтнической брачности в смешанных селениях Приуралья и Поволжья вносит широкомасштабное исследование математика по базовому образованию, этносоциолога по призванию А.Д. Коростелёва. Особую аккуратность и корректность его выводам, имеющим научное и практическое значение, придают разработанные им этностатистические методы анализа и сбора обширного эмпирического материала, которыми он щедро делится с коллегами, публикуя их, в том числе, и в содержательном докладе одновременно с аналитическими выкладками.
Основные трудности, с которыми сталкиваются исследователи этнодемографических процессов, состоят в несовершенстве постсоветской этнической статистики. Так, в ряде столиц мигранты проживают без прописки или у знакомых, родственников, коллег по работе. В Улан-Удэ, например, как отмечается в докладе И.Э. Елаевой, «часть граждан проживает без официальной регистрации по месту жительства, или живут в домах, построенных самовольно (так называемых «нахаловках»), без оформления необходимых документов».
В постсоветский период особую актуальность приобрела проблематика, связанная с изучением факторов «выталкивания» и «притяжения» и условий адаптации мигрантов в инонациональной среде. Едва ли не первое место в этом отношении занимают исследования армянской диаспоры во многих странах мира; выступления и представленные тексты свидетельствуют о востребованности этносо- циологических исследований жизни, мотивов, миграционных установок и готовности сменить место постоянного проживания (тексты докладов Р Карапетяна, С. Танаджян, С. Нерсисян, К. Налбандян). Приведённые в них выкладки, несмотря на не вполне раскрытые методики и процедуры сбора полевого материала, представительность и аргументированность выводов не лишены научного интереса и провоцирующей дискуссионности.
Принципиальный смысл выделения в развитии этносоциологии советского и постсоветского периодов имеет не только хронологический, но и сущностный аспект. Мне неоднократно приходилось отмечать самоимплантирование Ю.В. Арутюняна в лоно этнологии из социологии села. В её предметной области, следуя традиции всемирно известной социологической школы Дм. Густи, видное место, наряду с динамикой численности населения, слабой вертикальной мобильностью, устойчивым сохранением самобытности и этнических маркеров, занимали проблемы компактного и дисперсного расселения сельского населения.
Не каждому «птенцу гнезда Арутюнянова» удалось за истекшие несколько десятилетий сохранить преданность идеям, концепциям и проектам «раннего» Арутюняна, служащим своеобразным мостом между социологией села и современной этносоциологией. После индивидуальной монографии «Социальная структура сельского населения СССР» [3], ставшей предтечей, исходной позицией для последующих публикаций по этносоциоло- гии, Ю.В. Арутюнян, понятное дело, смог бы коллективную монографию «Социальное и национальное» [13] написать лучше, чем в соавторстве с молодыми начинающими коллегами. Однако величие и талант истинного ученого, его дальновидность в том и заключаются, что он лучше, чем другие, умеет видеть перспективу дальнейших исследований и общественных вызовов. В известной мере на алтарь личной амбициозности и личного честолюбия (в хорошем смысле) он возложил свои усилия по подготовке команды профессионалов, чтобы вместе с ними, как единомышленниками, содействовать оптимизации этносоциальной и этнокультурной ситуации в стране, гармонизации ее этноязыковой и этнопсихологической атмосферы. Уловив на исходе хрущевской оттепели и брежневского застоя смутные еще ритмы этнической мобилизации, связанные с ростом этнического сознания и самосознания, он смело и решительно одним из первых среди собратьев-гу- манитариев открыто предупредил об опасности грядущей деинфантилизации этнического фактора в формате двух типов национализма: так называемого «сельского» и интеллигентского [2, с.137].
Многочисленные публикации литовского учёного Ионаса Мордосы на русском и других языках академически-ностальгически сохраняют верность ключевым идеям Ю.В. Арутюняна, изложенным, в частности, в индивидуальной монографии «Социальная структура сельского населения в СССР» (1971) и ставшей подлинной предтечей первой этносоциологической коллективной монографии «Социальное и национальное» (1973). Ответственные и методически аккуратно подкреплённые этностатистическим материалом выводы Й. Мардосы о «сохраняющих приобретённую в советский период социальную и культурную значимость, посёлках [в Литве - М.Г.], которые, хотя и являются незначительной частью населённых пунктов в целом, однако являются главным звеном системы сельских поселений».
Корневая система этносоциологии (т.е. методологические принципы связи социального и этнического) и востребованность доказательного, достаточного по количеству и надёжного по качеству свежего информационного материала оказались настолько сильными, что даже в безвременье 1990-х годов этносоциология подпитывала ряд осиротевших без финансовой поддержки новых исследовательских направлений. Одним из наиболее влиятельных направлений стали, как и следовало ожидать, поиски ответов на извечные в России мучительные вопросы: кто мы, какие мы, откуда и куда идём, какие идеи и концепции разделяем, как воспринимаем соотношение традиций и инноваций, коллективизм и индивидуализм. Совокупность новых исследовательских программ, проектов, реализованных в регионах России на рубеже столетий, в том числе совместно с зарубежными университетами и центрами, дают основание говорить о зарождении ассоциированного с корневой этносоциологией нового научного направления - идентологии, которая и стала брендом в короне постсоветской этно- социологии. Бесспорным лидером нового направления, явившегося ответом на процессы глобализации и стремления части общества к переменам, стал коллектив этносоциологов Института социологии РАН, возглавляемый ныне экс-директором института Леокадией Михайловной Дробижевой. Вместе с Ю.В. Арутюняном, как мне уже приходилось писать, она стояла у истоков зарождения отечественной этносоциологии.
Её информативно насыщенный доклад «Восприятие новых вызовов в полиэтническом пространстве страны» на пленарном заседании первой юбилейной конференции, выступление её коллег (И.М. Кузнецова, М.А. Евсеевой, С.В. Рыжовой), а также её талантливых учеников и сподвижников казанской школы этносоциологии дают полное основание говорить об идентологии как важной части постсоветской короны этносоциологии.
Вызовами времени, эпохи В.В. Путина, в частности, было обусловлено проведение исследования особенностей современного патриотизма в современном общественном сознании России.
Выделяя два типа патриотизма, «охранительный» и «гражданский», проницательный И.М. Кузнецов, похоже, склоняется ко второму типу, к более доверительному отношению, «которое, - по его словам, - может стать основой идеи национального единства в стране». В соответствии с предложенной парадигмой и согласно эмпирическому материалу, среди патриотически настроенных граждан выявлены сторонники «охранительного», «промежуточного» и «гражданского» патриотизма. Анализ нравственных и этических принципов и ценностей каждой группы патриотов и их ориентировочной численности приводит автора к чрезвычайно важному выводу о том, что «многовариантность представлений о патриотизме, распространённых в современном российском обществе, пока не даёт оснований говорить, что само это понятие может служить существенным фактором консолидации россиян на основе межнационального согласия». Как справедливо говорится, «лучше горькая правда, чем сладкая ложь».
Неоценим вклад Л.М. Дробижевой и её единомышленников в исследование проблем «государственно-гражданской, региональной, этнической идентичности, адаптации инокультурных мигрантов, межэтнического согласия в полиэтничном пространстве страны» (М.А. Евсеева). Новаторские научно-исследовательские республиканские и общероссийские проекты, реализованные под руководством Л.М. Дробижевой, обладают огромным творчески-провоцирующим влиянием. Об этом, в частности, можно судить по коллективному докладу «Этносоциальное самочувствие русских в Башкортостане» (С.С. Алексеенко, Ф.Г. Сафин), в котором были учтены итоги совместных российско-американских исследований, проведённых в 1990-е годы ЦИМО ИЭА РАН в ряде республик ближнего зарубежья и в регионах России. Этносоциологи Башкортостана под руководством профессора Ф.Г. Сафина пришли к выводу о том, что «Социальное самочувствие и стратегия поведения русских в Башкортостане в перспективе, прежде всего, зависит от стабильной этнополитической ситуации, межэтнической толерантности и устойчивости межнациональных отношений и политической конъюнктуры властных структур и этнополитических объединений титульного этноса».
Проблемы этнической, профессиональной, социальной, гражданской идентичности, согласно наблюдениям и исследованиям эт- носоциологов, тесно связаны с социальными ориентациями, самочувствием, социальными планами различных групп населения, в том числе, как считает Л.В. Остапенко, с «политическими и нравственными представлениями, миграционными установками» и рядом других социально-экономических и этнодемогра- фических факторов. Мало кто из современных этносоциологов лучше Л.В. Остапенко, судя по её информационно насыщенным публикациям и докладу, подготовленному к юбилейной конференции, осведомлен о реальном положении дел в сфере экономической деятельности и о распределении представителей различных национальностей в разнообразных отраслях экономики.
Вместе с Ю.В. Арутюняном ей принадлежит приоритет разработки идей и моделей социально-профессионального состава народов как одной из основ формирования социокультурных и этнополитических запросов и претензий. Значение разработанных в этой связи методик этностатистического исчисления и измерения динамики социально-профессионального состава этносов-народов служило в советские годы и продолжает служить в настоящее время (с некоторыми коррективами) краеугольным камнем в понимании состояния и характера этногосударственных (М.Н. Губогло, С.К. Смирнова) и особенно межэтнических (Л.М. Дробижева) отношений. Ещё на заре этносоциологических исследований Ю.В. Арутюнян прозорливо предупреждал относительно опасности кадровой политики, порождающей так называемый «интеллигентский национализм» в борьбе за власть и за участие в распределении материальных и духовных благ.
Сегодня следует прислушаться к предупреждениям и неутешительным прогнозам Л.В. Остапенко. Не вполне адекватные перераспределения в отраслях народного хозяйства в Киргизии могут, согласно ее аналитическим выкладкам, «привести к ещё большему ослаблению роли этой этнической группы [русских - М.Г.] в органах управления Киргизии, а также в сферах деятельности, отвечающих за формирование мировоззрения, культурных ценностей, правового сознания, духовного и физического здоровья людей, где русских и так осталось мало». Ею же замечены и отмечены в докладе опасные, с её точки зрения, тенденции «сужения социальных притязаний в целом» у русской молодёжи Киргизии, что видно из того, что для русской молодежи утратили привлекательность сферы управления, образования, науки, культуры и юриспруденции. Склонность русской молодёжи к иммобильности Л.В. Остапенко объясняет рядом объективных и субъективных факторов, в том числе не вполне демократическим насаждением государственного языка «в руководящих структурах».
Вопросы идентичности в широком диапазоне, от личностной до государственной, волнуют не только россиян, но политиков, учёных и граждан стран ближнего зарубежья. При этом, как показала Ирма Кецховели на примере Грузии и некоторых других республик Кавказа, «изучение и осмысление традиционной культуры может способствовать созданию почвы для более эффективного восприятия нового. Одной из успешных идентификационных стратегий, по её мнению, служит органическое совмещение традиционных и высококультурных цивилизационных форм, присущих Кавказу, и его особой роли в осмыслении закономерностей развития человечества.
И хотя Ирма Кецховели не представила в докладе итогов специальных исследований нравственных принципов, системы этических и эстетических категорий, приведённые ею факты свидетельствуют об исключительно высокой цене этических представлений для народов Кавказа в формировании социокультурной идентичности и в оптимизации (любимый термин Ю.В. Арутюняна) межличностных, в том числе межэтнических отношений. Высокая социальная чувствительность позволила ей увидеть в аталычестве, куначестве, побратимстве, кровомщении, традициях покровительства, дарения и других этических категориях «универсальный коммуникативный механизм социума и универсальный процесс хранения и передачи информации». Критическое отношение к некоторым трудам историографического характера не помешало ей солидаризироваться с мнением своих коллег, которые «выделяют четыре основные системы ценностей и традиционной культуры народов Кавказа: 1) рыцарский образ жизни мужчины; 2) гостеприимство; 3) уважение к старшим; 4) особые семейные отношения».
Наряду с Татарстаном, Республика Молдова вполне может претендовать на роль родины советской этносоциологии. Об этом можно судить хотя бы по тому, что вслед за первой классической книгой по этносоци- ологии «Социальное и национальное» (М., 1973) увидела свет коллективная монография «Опыт этносоциологического исследования образа жизни (по материалам Молдавской ССР)» [10]. В ней, в отличие от издания, посвященного Татарской АССР, данные этносо- циологического исследования впервые были изложены в главах без автономного разграничения на городское и сельское население, в синтетически сложившемся этносоциологи- ческом виде.
Заявленные в программе конференции доклады свидетельствуют об успешном развитии как корневой системы, так и кроны этносоциологии в современной Молдове, несмотря на турбулентную этнополитическую ситуацию. В частности, новым подходом к изучению идентичности отличаются доклады о символических событиях в представлениях молодёжи Республики Молдова (Н.В. Иванова) и роли медийной информации (на примере газеты «Русское слово») в защите и актуализации этнической идентичности русского населения (И.С. Душакова).
Исходя из важной роли, которую могут играть СМИ в формировании этнической идентичности, была исследована информация газет армянской диаспоры в Москве, Тегеране и Лос-Анджелесе. Трёхкомпонентный подход к изучению этнических и языковых явлений, разработанный в программах первых этно- социологических исследований в Советском
Союзе, позволил Сюзанне Барсегян сделать вывод о преобладании влиятельности «чувства приверженности к этносу» над двумя другими «компонентами этнической идентичности» - когнитивным (знание об этнической культуре) и поведенческим (поведение, показывающее принадлежность к этнической группе). Методология анализа, предпринятая в ходе реализации проекта «Сравнительное изучение армян в своей и инонациональной среде» (руководитель Р.С. Карапетян), свидетельствует о расширении предметной области этносоциологии, в том числе источниковедческой и историографической стороны дела за счёт введения в научный оборот новейших зарубежных технологий и изданий (2011 г.), не всегда упоминая при этом, что основы аналитического контент-анализа были разработаны сотрудниками ИЭА РАН несколько десятилетий тому назад.
Предмет и проблематика этносоциологии привлекает внимание не только профессионально близких этнологам психологов, философов, но и фольклористов, искусствоведов, педагогов, т.е. многих исследователей, в поле зрения которых изучение социальных качеств человека и борьба за улучшение нравственных устоев сообщества.
Не вызывает удивления подготовленный к юбилейной этносоциологической конференции доклад об этнокультурных параллелях между событиями, описанными в романе
Э.М. Ремарка «Три товарища», и тем, что имеет место в современной Украине, особенно после Майдана. «Военное противостояние в обществе в связи с обострившейся несправедливостью, - приходит к выводу Т.Г. Каменская, - переживается людьми (даже в странах с различным экономическим и культурным уровнем) практически одинаково. Больше всего от силовой борьбы с несправедливостью, - уверена автор доклада, - страдают утончённые, ранимые натуры. Более огрубевшие, приглушая свои страдания, увлекаются в деградацию. В том числе чрезмерно активное насаждение нравственных, религиозных основ приводит к их обесцениванию, к духовному упадку».
Общественная востребованность этносо- циологических исследований определяется не только технологическими возможностями по созданию социального портрета, измерению социальных качеств современников и умением заглядывать в завтрашний день, но и способностью находить ответы на сложные вопросы текущего момента в дне прошлом. Показателен в этом отношении опыт успешно защищённой несколько лет тому назад историографической диссертации А.А. Султановой о предтечах и эмбрионах советской этносоциологии в арсеналах отечественного востоковедения, занимавшего на рубеже Х1Х-ХХ веков ведущие позиции в мировом гуманитарном знании. Более того, в докладе к 50-летнему юбилею этносоциологии она сумела, опережая некоторые запланированные исследовательские проекты, заглянуть в день завтрашний. Я имею в виду возникший в наши дни интерес к миротворческим интенциям морали и нравственности, как идущим из духовного мира людей регуляторам межличностных и межгрупповых отношений.
Определяя задачи изучения языка, культуры и образа жизни тюркских народов, отечественные востоковеды ещё в первой трети ХУШ века ставили задачи «знать, каким образом, действуя в соответствии с обычаями отцов этих народов, склонить их на свою сторону и укрепить в них благосклонность к Российской империи». Понятно, что, во-первых, речь идёт об изучении системы этических категорий и нравственных принципов, которых придерживались тюркские народы, во-вторых, о знании реальной роли «местного общественного мнения», исполняющего контроль над соблюдением этики и следованием эстетике, подобно тому, как институт общественного мнения гагаузов («Инсан ма- ана булмасын» - «Чтобы народ не осудил») выполнял роль стабилизации миропорядка, предохраняя от душевного разлада и возникновения противоречий.
Задачи юбилейной конференции обычно не ограничиваются подведением итогов за тот или иной период науки, в т.ч. этносоцио- логии, но и состоят в определении назревших проблем на стыке этнологии/антропологии и социологии/этики. Отлучение значительных групп носителей традиционной культуры своего народа от исторически сложившихся норм и принципов этики и эстетики, вызванное в постсоветские десятилетия транснациональными процессами глобализации и переменами, обернулось для многих обесчеловечени- ем, отлучением от национальной истории, деградацией морали и духовного вырождения.
Надо сказать, что этнологи и этносоцио- логи одними из первых забили тревогу в связи с «падением во тьму», вследствие утраты миротворческой функции этических норм и правил поведения. Имея богатый опыт исследований проблем адаптации русского населения в ряде зарубежных стран, доктор исторических наук Г.А. Комарова со знанием дела представила новаторский доклад о роли эмпатии в коммуникативном поведении русскоязычных мигрантов. Несколько ранее теоретическим основаниям эмпатии и проявлению этики в повседневной жизни посвятили свои труды Б.Х. Бгажноков, Н.А. Ло- пуленко и попутно многие авторы при создании серийных книг по проекту «Народы и культуры». Не могу не упомянуть в этой связи три обстоятельные очерка, размером с небольшую монографию каждый, изданные в 2009 г., в рамках проекта ЦИМО ИЭА РАН «Соционормативная культура», реализованного в ходе российско-молдавских симпозиумов в 10-ти томной серии «Курсом развивающейся Молдовы». Имею в виду статьи М.Ю. Мартыновой «Соционормативная культура: традиции и инновации», А.А.Никишенкова «Традиционный этикет в системе культурного наследия», Ю.И. Семенова «Первобытное и крестьянское обычное право: их сходство и различие» (Том 5, с.23-169), с учетом методологических посылов которых в центре по изучению межэтнических отношений ИЭА РАН разработан новый перспективный проект: « Миротворческий потенциал этнической этики и эстетики».
Подобно Рут Бенедикт, разработавшей в годы Второй мировой войны модель «японской культуры стыда», противопоставив её западной модели, Г. А. Комарова предложила модель «коммуникативного поведения мигрантов в различных этнических сообществах», однако в отличие от «кабинетного» метода исследования Р. Бенедикт, использовала по этносоциологической традиции собранные «в поле» эмпирические данные о контактности, неформальности, вежливости, конфликтности, ориентированности на среду и на инонациональных людей. Свою модель она повторно назвала «культурный шок», в известной мере солидаризируясь с американским антропологом Калерво Обергом, которому принадлежала удачная метафора: «эмиграция - это растянутый во времени стресс». Расширение предметной области эт- носоциологии за счёт обращения к исследованию этических норм, в том числе эмпатии, обусловлено тем, что значение добродетель- ства и позитивной части этических категорий возрастает в ситуации структурной и ценностно-мировоззренческой турбулентности, с которой столкнулась российская нация в смутные 1990-е годы. Сегодня выявление и осмысление условий и факторов деэтизации и реэтизации культурной и политической жизни стало одной из актуальных проблем этно- социологии и её фундаментальной задачей по «распредмечиванию» этических категорий в реальном поведении россиян и граждан ближнего зарубежья.
Сотрудники двух институтов РАН - Социологии, Этнологии и антропологии - автономно приступили к систематическому исследованию доверия, как одному из наиболее важных элементов этической системы в народных культурах. Опираясь на выделяемые в социологии виды доверия (обобщённое, межличностное, институциональное),
С.В. Рыжова внесла важные коррективы в зарубежную методику измерения «уровня доверия» и обнаружила, во-первых, высокую степень доверия у россиян, во-вторых, региональные различия [12]. Обращение этно- социологов к проблемам этики и эстетики в межэтнических отношениях является закономерным продолжением и расширением предметной области этносоциологических исследований, посвящаемых анализу роли доверия, справедливости, ответственности и ряда других социальных качеств и чувств. Привлекает, в частности, внимание возросший интерес эт- носоциологов к этнополитическим коллизиям и этноязыковым процессам Крыма, что нашло отражение в ряде докладов, в том числе Заместителя директора РИСИ, Руководителя центра исследований проблем стран ближнего зарубежья, Т.С. Гузенковой («Крымские татары: Этносоциологические подходы в изучении проблем интеграции в российское пространство») и и.о. заместителя директора ИЭА РАН Р.А. Старченко (Языковая ситуация и межэтнические отношения в Крыму (по материалам этносоциологических опросов 2013-2015 гг.)). «Для крымских татар - по выводу, сделанному Т.С. Гузенковой, - характерна консервация синдрома депортированного народа, в значительной степени преодоленного другими депортированными народами России». Еще раз согласимся с ней в том, что не менее серьезную опасность представляют «активные попытки внешних сил использовать крымско-татарское население в качестве политического орудия в противодействии России как в ее внутренней, так и во внешней политике».
В этих условиях исключительно важное значение в деле оптимизации консолидаци- онных и интеграционных процессов Крыма, как новообретенного субъекта Российской Федерации, имеет Указ Президента России В.В. Путина «О мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымско-татарского и немецкого народа и государственной поддержке их возрождения и развития», принятый 21 апреля 2014 года, в том числе предусмотренные более 10 млрд рублей по их реализации. Тем не менее «крымско-татарский вопрос» вряд ли можно считать окончательно решенным, пока наряду с полной политической и правовой реабилитацией репрессированных народов в Российской Федерации не будут решены вопросы имущественной реабилитации. Мне уже приходилось писать об этом, В том числе в четырехтомном издании «Крымско-татарское нацио-
нальное движение. (М., 1992-1997 гг.) исходя из собственного депортационного опыта. Дело в том, что в ходе принудительного переселения многих народов бывшего Советского Союза, значительная часть их имущества в местах выселения была разграблена местными люмпенами и родственниками депортированных и не попала в архивные инвентаризационные списки, по которым можно было бы даже в лучшем случае, при добром желании государства, вернуть награбленное [5].
Обстоятельный доклад, представляющий углублённый обзор существующих на Западе теорий о различных формах доверия, представили казахстанские коллеги - бывший докторант ИЭА РАН, недавно защитивший новаторскую докторскую диссертацию о доверии на Учёном Совете ИЭА РАН, С.Ш. Казиев и его соавтор Е.Н. Бурдина.
Заслуживают внимания итоги антропологических исследований в Скандинавских странах, где были обнаружены положительные корреляции между высоким уровнем доверия с низким уровнем экономических и гендерных неравенств. Не менее интересны корреляции, выявленные западными коллегами между различными этическими категориями, в том числе, например, между доверием и гостеприимством, между доверием и успешной мобильностью.
Обращение западных коллег к изучению роли доверия в советском опыте нациестроительства позволило многим из них пересмотреть основы национальной политики Советского Союза в межвоенный период и высоко оценить итоги, так называемой, политики «affirmative action». Успехи политики интернационального воспитания, которые С. Казиев интерпретировал в качестве достижения доверия, в том числе в сфере межэтнических отношений, стали серьёзной наградой за обращение к проблемам традиционной этики, нравственности и утверждения справедливости.
Немалые успехи ожидают этносоциоло- гию и в участии решения государственных и социальных проблем, связанных, как считает Д.Д. Бекоева, с продолжением коррозии доверия. Коррозия способствует разобщению социальной и государственной общности и препятствует укреплению внутреннего единства российской нации, минимизирует позитивное влияние добродетельства, взаимной уважительности и альтруизма, ускоряет деградацию духовной жизни общества.
В сотрудничестве с Научно-исследовательским центром им. М.В. Маруневич (Ком- рат, Молдова) ЦИМО Института этнологии и антропологии РАН приступил к реализации совместного проекта по лексико-семантическому и этносоциологическому исследованию этики и эстетики гагаузов [9]. Первой «ласточкой» этого проекта можно считать доклад «Справедливость (доорулук) в менталитете гагаузов», с которым выступил на конференции директор этого Центра, бывший аспирант ИЭА РАН П.М. Пашалы. Он обратил внимание на преемственность в изучении проблем доверия, справедливости и двуязычия в контексте межэтнических отношений, начатого в 1998 году при реализации совместного российско-американского проекта (авторы - Дэвид Лейтин и Михаил Губогло). Исключительно важным и перспективным представляется исследование, наряду с этической, и социальной справедливости, занимающей одну из ключевых позиций в инициированном Л.М. Дробижевой проекте «Ресурс межэтнического согласия в консолидации российского общества: общее и особенное в региональном разнообразии» при поддержке гранта РГФ №14-18-01963 [16].
Элементы сочетания лексико-семантического и историко-этнографического подхода к изучению доверия к народным способам выявления и наказания виновного в гагаузском социуме позволило известному знатоку традиционной культуры гагаузов, доктору исторических наук Е.Н. Квилинковой, сделать важный вывод о том, что «человек, подвергшийся методам общественного воздействия, во многом утрачивал доверие со стороны общества и свой социальный капитал».
О перспективности нового направления этносоциологических исследований этических и эстетических категорий, играющих важную регулирующую роль в коммуникативном пространстве того или иного социума [10], свидетельствует широкий диапазон тем о доверии и справедливости, а также об экологической этике киргизов (Г.К. Аалиева).
Подводя некоторые предварительные итоги пятидесятилетнему развитию этносо- циологии на основании юбилейного форума 02.06.2016 г., можно сказать, что её корни и крона развиваются более или менее синхронно. Хотя в отдельных её, хорошо узнаваемых направлениях исследования кроны, как, например, в этнической журналистике, преобладают над изучением корней, если иметь в виду отмеченную выше причинно-следственную триединую связь между «выдачей» - созданием и трансляцией этнически окрашенной информации, несущей в себе как добро, так и зло, и «приёмом», т.е. воздействием её на реальное этническое поведение читателей, слушателей, зрителей.
Отечественная, советская и постсоветская этносоциология с первых дней своего вхождения в лоно академической науки, в середине ХХ века была выразительницей этнокультурных, этносоциальных и социально-этнических трендов в развитии российского общества и российской нации. Таковой она остается и в наши дни, как показали итоги этносоциологических исследований, прозвучавшие в ходе работы Международной научной конференции «Этносоциология вчера и сегодня». Истекшие пятьдесят лет дают богатейший материал, в котором находят отражение многие грани и аспекты существования и развития этничности и идентичностей, этно- демографических и этноязыковых процессов, традиционные основы миротворчества и импульсы конфликтогенности.
Обострившийся сегодня интерес к истокам и историческим корням формируется вызовами времени, индивидуальным и групповым стремлением к самоопределению, по- зициированию себя в ладу с историей и культурой. При этом интерес, в соответствии с историческим методом, дважды определяется бинарной оппозицией: «что было и что есть», а также тем, «что есть и что будет» Без притока молодежи сегодня, под давлением обстоятельств и смутного времени, мелеет методологический и методико-процедурный арсенал этносоциологии, как, впрочем, и ряда других общественных дисциплин. Обращение к прошлому опыту, уже реализованным этносоцио- логическим и этнополитическим проектам, в том числе с участием Ю.В. Арутюняна, обретает черты новизны. Возрождение, сохранение и приумножение удачного опыта - это не отказ от старого, а свежая рефлексия и новое понимание прежнего, имплантация в живую ткань истории. Застой в науке определяется не упрямой приверженностью к истокам, а неумением двигаться дальше, не отвергая ценностей прошлого.
Литература
1. Аврорин А.В. Проблемы изучения функциональной стороны языка. Ленинград: Наука, 1975.
2. Арутюнян Ю.В. Конкретно-социологическое исследование национальных отношений // Вопросы философии. 1969. № 12.
3. Арутюнян Ю.В. Социальная структура сельского населения СССР. (М.: Мысль, 1971.
4. Арутюнян Ю.В. Москвичи глазами этносо- циолога. М., 2006.
5. Губогло М.Н., Червонная С.М. Крымскотатарское национальное движение. Том. 1. История, проблемы, перспективы. М., 1972.
6. Губогло М.Н. Три линии национальной политики в посткоммунистической России // Этнографической обозрение. 1995. № 5-6.
7. Губогло М.Н. Идентификация идентичности. Этносоциологические очерки, М., 2003.
8. Губогло М.Н. Аллюзии импрессионизма в этносоциологии // Вестник антропологии. 2016. №293430.
9. Губогло М.Н. Бинарные оппозиции в культуре гагаузов: миротворческие и конфликтогенные ресурсы (лексико-семантическое исследование // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. № 254. М.: ИЭА РАН, 2016.
10. Губогло М.Н. Институты доверия в традиционной культуре гагаузов («адамлык», «ха- тырлык», «хаирлык») // Теоретические проблемы этнической и кросскультурной психологии. Смоленск, 2016. С. 87-91.
11. Опыт этносоциологического исследования образа жизни (по материалам Молдавской ССР). М., 1980.
12. Рыжова С.В. Доверие и межнациональное согласие в региональном разнообразии // Межнациональное согласие в региональном контексте. М.: Институт социологии. 2015. С. 36-49.
13. Смирнова С.К. Феномен Удмуртии. Этнополитическое развитие в контексте постсоветских трансформаций. М.; Ижевск, 2002.
14. Социальное и национальное / Отв. ред. Ю.В. Арутюнян. М.: Наука, 1973.
15. Социально-культурный облик советских наций. По материалам этносоциологическо- го исследования / Отв. ред. Ю.В. Арутюнян, Ю.В. Бромлей. М.: Наука.1986.
16. Фадеев П.В. Запрос на социальную справедливость в регионах. //Межнациональное согласие в региональном контексте / Рук. проекта и отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: Институт социологии РАН. 2015. С. 64-73.
Еще по теме М.Н. Губогло Этносоциология: советские корни и постсоветская крон:
- Религия и философия.
- О. М. Зиновьева 1 • Александр Зиновьев: творческий экстаз
- СПАСЕНИЕ В СОТРУДНИЧЕСТВЕ
- ОПРОС В 16 СТОЛИЦАХ
- РАЗВАЛ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ. КРИЗИС ОБЩЕСТВА. КРИЗИС ИДЕНТИЧНОСТИ
- КАК ПОНИМАТЬ ПРИДНЕСТРОВСКИЙ КОНФЛИКТ? ПОПЫТКИ ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЯ
- ИДЕНТИЧНОСТИ В ЗЕРКАЛЕ СОЦИОЛОГИИ
- 9. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПРЕОДОЛЕНИИ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ
- Энциклопедия «Духовная культура Китая» как summa sinologiae
- 2. Русская культура и новоевразийство
- ВВЕДЕНИЕ
- В. О. Пелевин (р. 1962)
- § 1. Допетровская Русь в исторической политике власти и восприятии российского общества в постсоветские годы: источники формирования исторической памяти и социальный контекст