ПОЛЯРИЗАЦИЯ СЕМЕЙ И ФОРМИРОВАНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

По итогам опроса оказалось, что молодежь в 16 столицах РФ выросла в семьях следующих категорий: по самооценкам - титульной молодежи, 0.7% - в богатых семьях, 41.3 - в обеспеченных, 29.6 - в "скорее обеспеченных", 16.1 - в малообеспеченных и, наконец, 0.6% - в бедных, а у российской молодежи - соответствующие показатели в целом повторяли названные (табл. 174).

Вероятно, самооценка многих старшеклассников, еще не хлебнувших взрослой жизни, завышена, так как они смотрели на степень обеспеченности своей семьи сквозь розовые очки. Тем не менее полученные в ходе опроса данные вызывают к себе некоторое доверие по крайней мере по трем причинам. Во-первых, косвенным подтверждением справедливости полученных данных служит достаточно широкий размах вариации по доле семей, относящихся к той или иной категории, в 16 столицах. Так, например, по удельному весу малообеспеченных и бедных семей он составлял 39.4% между семьями титульной национальности в Йошкар-Оле (42.0) и Майкопе (2.6%) и 17.9% между русскими семьями в Йошкар-Оле (28.3) и Якутске (10.4%).

Во-вторых, удельный вес малообеспеченных и бедных семей, по данным опроса 1997 г., в среднем по 16 столицам составлял, по самооценкам титульной молодежи, - 17.2%, русской - 17.6%. Эти данные вполне корреспондировали с данными официальной статистики, согласно которым, в том же 1997 г.

В-третьих, согласно нашим данным, удельный вес малообеспеченных и бедных семей, по показаниям титульной молодежи в Ижевске, составлял

22.0%, или оказался в 1.9 раза больше, чем в Казани; по официальным данным доля населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума равнялась в Удмуртии 24.6%, или была в 1.4 раза больше, чем в соседнем Татарстане87. Добавим, что через год, в 1998 г., доля беднейшего населения в Удмуртии возросла и стала в 1.6 раза больше, чем в Татарстане.

Следовательно, представления столичной молодежи о распределении семей с различными уровнями обеспеченности в целом вполне адекватно отражали реальность. И это дает основание перейти к анализу роли, которую играла степень обеспеченности семьи в качестве базового фактора в формировании трех различных форм гражданской идентичности. При этом имеется возможность вести анализ как по статическому, так и по динамическому аспекту.

Отметим предварительно, что по представлениям титульной молодежи 7.3% семей в 1997 г. существенно улучшили свое экономическое положение и еще 25.5% - немного улучшили. Позитивная тенденция в русских семьях, по самооценкам русской молодежи, выглядела несколько скромнее. Существенно улучшили свое положение 6.2% русских семей и еще 23.6% - немного улучшили. Негативная тенденция, связанная с ухудшением экономического и финансового положения семей титульной и русской молодежи в

16. столицах, охватила 30.8 первых и 35.5% - вторых, в том числе в Ижевске, по итогам опроса титульной, - 34.1, Казани - 23.2%, по данным русской молодежи, соответственно 36.5 против 25.8% (см. табл. 174).

174

Распределение семей по их экономическому положению, 1997 г. (по итогам опроса столичной молодежи), в %

Независимо от уровня материального и финансового благополучия во всех семьях формировались билояльные взгляды на единовременное осознание себя и гражданином республики и гражданином России. Вместе с тем, как и следовало ожидать, в богатых семьях титульной молодежи несколько чаще, чем в бедных, формировалось билояльная гражданская принадлежность: соответствующие удельные веса составляли 74.5 против 63.2%. Бедные семьи, больше чем все остальные, поляризовали и одновременно радикализировали гражданскую идентичность. Об этом говорит тот факт, что именно из состава таких семей рекрутировались самые высокие доли молодежи только с прореспубликанской (18.4%) и только пророссийской (7.9%) идентичностью. Вместе с тем чем ниже был уровень титульной молодежи, тем ощутимее оказалась тяга к профессиональной по сравнению с прореспубликанской идентичностью. Обратимся к индексам этого тяготения. В обеспеченных семьях индекс прореспубликанской ориентации88 составлял значительную величину - 5.74, затем он последовательно снижался вместе с понижением уровня обеспеченности и составлял 3.86 для семей "скорее обеспеченных, чем необеспеченных", 2.63 - для малообеспеченных и 2.33 - для бедных (табл. 175).

Бедные семьи русской молодежи, так же как и титульной, пожалуй, больше всего влияли на поляризацию взглядов подрастающего поколения.

Именно из бедных семей происходили 53.8% русских юношей и девушек, считающих себя билояльными, т.е. носителями одновременно и республиканской и российской гражданской идентичности.

Удельный вес русской молодежи с пророссийской ориентацией из бедных семей в 1.6 раза превышал долю молодежи с такой же ориентацией из обеспеченных семей и в 3.7 раза - долю молодежи с прореспубликанской ориентацией из тех же бедных семей.

В целом можно сказать, что чем богаче семья, тем оптимальнее и в целом гармоничнее формировались билояльные и прореспубликанские гражданские идентичности и, наоборот, чем беднее семья, тем сильнее были обида на республику и надежды на Россию. Кратковременная, в течение только одного года, предшествующего опросу, динамика экономического положения семьи оказывала более заметное влияние на ориентации титульной, чем русской молодежи. Оптимальная билояльная гражданская идентичность чаще всего (74.3 против 67.9%) формировалась в национальных семьях, экономическое и финансовое положение которых оставалось стабильным. Улучшение этого положения в титульных семьях оказывалось в тесной связи с ростом прореспубликанской, ухудшение - с ростом пророссийской ориентацией (см. табл. 175).