Л.В. Сагитова Этничность в архитектуре регионального развития: опыт постсоветского Татарстан

Последнее десятилетие российской исто­рии характеризуется положительной дина­микой интеграционных процессов, форми­рующих общенациональное единство, осно­ванием которого выступает общероссийская идентичность.

Прошедшие 30 лет постсоветской транс­формации позволяют проследить динамику этничности в поле политики и культуры как внутри национальных республик, так и в их взаимодействии с федеральным центром. В Республике Татарстан наиболее ярко и пока­зательно проявили себя как дезинтеграцион­ные процессы 1990-х годов, так и успешная и продуктивная интеграция в общероссийское пространство в 2000-е годы. Закрепившаяся за республикой метафора «Модель Татарстана», отражающая успешное разрешение противо­речий переходного периода между регионом и федеральным центром, имеет право напол­ниться новым содержанием, отражающим как алгоритм смены дезинтеграционной тен­денции на интеграционную, так и успешную адаптацию населения к изменяющимся поли­тическим и экономическим реалиям. Важную роль в этих процессах играет политическая и национальная «символьная элита»^[88] республи­ки.

Этничность в сфере политики заявила о себе в конце 1980-х годов. Этот период ассо­циируют со второй волной демократизации в России. Продекларированная центральным

правительством свобода слова вскрыла мно­жество накопившихся проблем практически во всех сферах жизнедеятельности советско­го общества. Какие-то из них носили общий для многих российских регионов характер (например, несоответствие их экономиче­ского потенциала реальному уровню жизни населения). Другие - были характерны для национальных республик. Так, продеклари­рованный де-юре равный статус националь­ных культур и языков с языком и культурой этнического большинства не соответствовал реальному положению дел. Представители титульных наций болезненно переживали сильное отставание и «второсортность» сво­их родных языков и культур. Сложившаяся социальная конъюнктура обновления и по­иска новых алгоритмов развития регионов и страны в целом давала шанс политическим и национальным элитам решить накопившиеся проблемы и воспользоваться появившимися возможностями для реализации своих груп­повых интересов.

Говоря об этническом факторе, важно отметить его тесную связь с социально-э­кономическим аспектом развития региона. В Татарской АССР выравнивание социаль­но-экономического статуса, в сравнении с Москвой и более развитыми союзными ре­спубликами, некоторое время связывалось с переходом от более низкого статуса авто­номной республики - к статусу союзной. Но после выхода союзных республик из состава СССР оптимальной формой воплощения ча­яний политической и национальной элит стал суверенитет, реализуемый через договорные отношения с федеральным центром.

Законодательного собрания Оренбургской об­ласти В.Л. Нефедова в связи с обсуждением договорных отношений Татарстана с цен­тром: «С одной стороны - логично: заключай­те договор. Применяйте свои какие-то методы давления на центр. Все вроде бы хорошо. Но, первое отличие - у нас нет национального флага. Хитро же все устроено! Размахивая национальным флагом, добиваются своей экономической независимости. Мы же не можем махать и кричать, что мы - казачья Оренбургская республика...» [2, с. 335-336]. Таким образом, асимметричность в построе­нии новой постсоветской федерации в 1990-е годы была обусловлена, наряду с экономи­ческой спецификой регионов, этническим фактором.

Суверенитет, будучи политической катего­рией, приобрел в Татарстане в период подъе­ма национализма статус национального сим­вола, а следовательно, и этнически окрашен­ной ценности. В качестве символа и ценности понятие суверенитета было мобилизовано на­циональной интеллигенцией, которая тяжело переживала периферийное положение нацио­нальной культуры и исчезновение татарского языка практически из всех сфер публичной жизни, что воспринималось как проявление неравенства с этническим большинством - русскими. «Незащищенная этничность» апеллировала к своей, национальной государ­ственности, гарантирующей ее защиту. В свя­зи с этим становится актуальным значение исторического контекста. Тема завоевания Иваном Грозным Казанского ханства и потеря собственной государственности звучала как в выступлениях национальной интеллигенции на митингах и собраниях, так и на страни­цах прессы.

С. Шамси назвал «чувство государственности и чувство исторической правоты народа, за­щищавшего свою независимость» [11, с. 44]. Память о былой государственности татарско­го народа силами гуманитарной и творческой интеллигенции была институционализиро­вана празднованием Дня памяти (Хатеркене) татар - защитников Казани, погибших во время штурма города Иваном Грозным; этот праздник собирал в день празднования (15 ок­тября) в 1990-е годы тысячи людей. Цепочка исторической преемственности, выстроенная татарским историком и теологом XIX века Ш. Марджани, дополнилась преемственно­стью государственности Казанского ханства и Татарстана. Былая государственность татар интерпретировалась национальной интелли­генцией в качестве основы самодостаточно­го современного национального государства. Национальные партии и движения разра­батывали содержательные аспекты сувере­нитета для последующего его использова­ния в качестве инструмента общественной трансформации.

Период с 1989 по 1994 годы в республи­ке характеризовался острой борьбой между властной элитой и оппозиционными поли­тическими движениями за право своей ин­терпретации этого символа. Содержание суверенитета, как модели национально-госу­дарственного развития, выстраивалось наци­ональными движениями с учетом характера расселения татар. Их идеологи исходили из того, что современные татары живут в боль­шинстве регионов России и меньшая их часть проживает на территории Татарстана. Поэтому вопрос территориальных требо­ваний звучал редко, и лишь у представите­лей радикального крыла [7, с. 13]. В связи с этим, государственное самоопределение Татарстана планировалось дополнить пра­вом татарской диаспоры на татарстанское гражданство, а также ее самоопределением в различных формах территориальной и экс­территориальной автономии, подкрепленной воздействием Татарстана как культурно-ис­торического очага татарского народа. И если проект татарстанского гражданства для татар РФ не был реализован, то идея закрепить за Татарстаном культурно-историческое ядро для российских и зарубежных татар получи­ла воплощение в общественной организации с государственным участием - Всемирном Конгрессе татар (ВКТ).

Разработанная национальным движени­ем модель государственной независимости включала как внешне-, так и внутриполити­ческую стратегию. Первая исключала тенден­цию к автаркии и ориентировала на создание, укрепление и расширение внешних связей Татарстана с учетом его исторически сло­жившейся специфики, географии и внутрен­них возможностей. Вторая - основывалась на идее правового, демократического госу­дарства и содержала, наряду с политико-эко­номическими, культурно-цивилизационные составные его государственности, которые сводились к культурно-языковому и, в це­лом, государственному и этнонациональному возрождению татар в Татарстане с соблюде­нием прав его русскоязычных граждан [1, с. 300-302]. Таким образом, стратегия, намечен­ная в программах развития республики, со­четала западные ценности - рынок, частную собственность, плюрализм и демократию, и национальные - учет исламского фактора и этнических ценностей.

Ведущая роль в формировании новой идентичности республики была за властной элитой, состоящей в основном из представи­телей бывшей партийной номенклатуры [6, с. 52]. Реальные властные полномочия, леги­тимность в диалоге с Москвой (в противовес национальному движению), опыт партийной работы в сочетании с умением реализовать идеи пользующихся массовой поддержкой общественных сил позволили команде пер­вого Президента Татарстана М.Ш. Шаймиева реализовать свое видение развития республи­ки: добиться экономической самостоятельно­сти; нейтрализовать радикальные проявления национализма и заложить основы респу­бликанской культурной политики, направ­ленной на выравнивание статусов русской и татарской культур и языков. Конституция Республики Татарстан (ст. 4) закрепила ста­тус государственного за двумя языками - рус­ским и татарским. Для сохранения, развития и расширения сфер функционирования та­тарского языка в республике в 1992 году был принят Закон «О языках народов Республики Татарстан», для реализации которого была разработана Государственная Программа по сохранению, изучению и развитию языков на­родов РТ (ст.

Изменение социально-политической конъ­юнктуры, в связи с новой политикой феде­рального центра в 2000-е годы, усилило цен­тростремительные тенденции. Политическая элита республики в этих условиях уходит от акцентирования этнического фактора, перево­дя его с роли ведущего на роль дополняюще­го специфику региона. В дискурсивном поле, связанном с этничностью, татарская иден­тичность не противопоставляется «России- колонизатору», а органично встраивается в общероссийский общенациональный кон­текст. Одним из значимых этапов этой моду­ляции стало проведение праздника по случаю 1000-летия Казани в 2005 году. Сам по себе этот переход можно интерпретировать как некую модель, удачно сочетающую общерос­сийскую (общенациональную) и этническую региональную идентичности, поэтому имеет смысл уделить ему внимание.

Анализ названного события следует на­чать с его первопричины: древние историче­ские артефакты были найдены археологами Института истории АН РТ^[90]. Таким образом, татарская гуманитарная интеллигенция вы­ступила инициатором данного мега-события. Древность татарстанской столицы тесно увя­зывалась с историй татарского народа и его былой государственностью. Поддержанная правительством республики^[91] инициатива обрела общероссийское и международное измерения. Так, в СМИ акцентировалось внимание на неординарности события в об­щероссийском контексте: «Каждые два года ЮНЕСКО утверждает юбилейные даты ми­рового значения. По Российской Федерации в 2005 г. было утверждено одно-единственное событие - 1000-летие Казани» [3].

Дискурс подготовки мероприятий, по­лучившей старт в 2000 году был выстроен в интегративном ключе. В республиканских СМИ отмечалось, что Федеральная програм­ма празднования 1000-летия г. Казани бы­ла принята на уровне руководства России. Подчеркивалось, что ее руководителями стали Президент Российской Федерации В.В. Путин, а заместителем - министр фи­нансов РФ А.П. Кудрин. Значимость событию придавало учреждение Президентом России специальной Юбилейной медали «1000-летие Казани», что интерпретировалось как «сви­детельство всероссийского признания исто­рической даты возникновения уникального центра булгаро-татарско-русского зодчества

и, пожалуй, второго после Стамбула мирового перекрестка восточной и западной культур»

[3] . То же можно сказать и об Обращении мэра г. Казани К.Ш. Исхакова в связи с под­готовкой празднования 1000-летия, которое было адресовано всем категориям населения г. Казани: «Мы призываем представителей всех религий и национальностей, политиче­ских партий и общественных организаций к объединению и сотрудничеству. Именно та­кие общечеловеческие ценности, как любовь к родной земле, доброта, вера станут крепкой основой для празднования юбилея» [10].

Богатое и разнообразное содержание празднования 1000-летия Казани было при­звано оттенить и отвоеванные позиции в борь­бе за суверенитет (легитимацию этничности, экономическую самостоятельность и выход на международную арену), а также новую тенденцию активной интеграции Татарстана в общероссийское пространство и претен­зию на роль ведущего региона РФ. Так, если в 1990-е годы Татарстан противопоставлял себя российским регионам как республика с большим экономическим и интеллектуаль­ным потенциалом, и выстраивал своего рода иерархию регионов, «имеющих» и «не имею­щих» потенциал для отстаивания своей само­стоятельности, то теперь политическая элита выступала в качестве зачинщика инициативы: объединить российские регионы в рамках большого проекта «Великий Волжский путь» (2001-2005 гг.) для сотрудничества в самых разных сферах жизнедеятельности.

Позиционирование международного из­мерения 1000-летия Казани было связано как с тесным сотрудничеством с ЮНЕСКО, так и с проведением Саммита глав государств Содружества Независимых Государств в рамках Программы празднования 1000-ле­тия Казани. В его работе участвовали прези­денты Азербайджана, Армении, Белоруссии, Грузии, Казахстана, Киргизии, Молдовы, России, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, Украины. Прошли двусторон­ние встречи Президента России В.В. Путина с приглашенными на праздник главами дру­гих иностранных государств и международ­ных организаций. В эти же дни состоялось выездное заседание Государственного Совета Российской Федерации с участием всех глав субъектов России [3].

Пятилетняя подготовка к празднованию события была сопряжена со стремлением ру­ководства республики и администрации горо­да придать Казани столичный лоск, обновить и модернизировать ее инфраструктуру. Поэтому для организации проведения празднования (включая сооружение и реконструкцию объ­ектов), согласно указу президента России Б.Н. Ельцина 1999 года и постановлениям правительства России 2000 и 2001 годов, была создана Государственная комиссия по подго­товке, возглавляемая сначала премьером, а за­тем президентом России В.В. Путиным. Под их руководством действовала федеральная целевая Программа подготовки. Для ее реа­лизации были привлечены большие средства из бюджета Российской Федерации и самой республики^[92]. Реализация Программы явилась модернизационным прорывом для Казани: были не только отреставрированы архитек­турные памятники зодчества, но и построены крупные объекты: мост «Миллениум», первая ветка Казанского метрополитена, спортивный комплекс «Татнефть-арена», парк, площадь и музей Тысячелетия Казани.

Интеграционную составляющую были призваны подчеркнуть открытие филиа­ла Государственного Эрмитажа на терри­тории казанского Кремля. При поддержке правительства Санкт-Петербурга и Москвы были реконструированы и оформлены две из центральные улицы, получившие, соот­ветственно, новые имена: Петербургская и Московская. Символом единения с Россией стала многоэтажная главная сцена-конструк­ция в форме Шапки Мономаха для проведе­ния торжественных церемоний и массового концерта звезд эстрады.

Роль «этнического символа» в новом поли­тическом векторе отводилась этнокультурной специфике региона. Этническая составляю­щая этого события была заложена в ассоци­ации Казани с бывшей столицей Казанского ханства; город представлялся как этнического ядро для всех современных татар. Символика празднования, герб Казани содержали изо­бразительные элементы и символы татарской истории и татарского национального искус­ства. Символ тысячелетия Казани был выбран по итогам конкурса из работ, представлявших собой вариативные изображения казанского Кремля, башни Сююмбике, Зиланта и араб­ской вязи. Символично, что первое место получил эскиз со стилизованной башней Сююмбике, лилиями и флагом Татарстана [9]. К празднованию 1000-летия было приуроче­но проведение Съезда Всемирного Конгресса татар, а также открытие в Кремле самой боль­шой мечети Европы Кул Шариф, названной в честь просветителя и философа, организатора защиты Казани в 1552 году. При этом пари­тетность ислама и православия в Татарстане была призвана продемонстрировать церемо­ния возвращения в Казань иконы Казанской Божьей Матери. Казань позиционировалась и как столица татар всего мира. Вот характерное для того периода сообщение в республикан­ских СМИ: «Татары всей планеты гордятся своей столицей. Во многих странах, в десят­ках татарских общин в эти месяцы проходят мероприятия, посвященные юбилею Казани. Духовное единение с исторической родиной через юбилей ее столицы - это, пожалуй, са­мая благородная и возвышенная цель состояв­шихся торжеств» [3].

Результаты подготовки и проведения праздничных мероприятий оценивались до­статочно высоко: «За 20 лет Казань из про­винциальной столицы автономной республи­ки превратилась в город европейского уровня, сохранив при этом неповторимый восточный колорит» [3]. Оценка отсылала к достижени­ям суверенитета, благодаря чему бесправная автономия смогла стать одним из ведущих регионов РФ. А широко тиражируемая в пе­риод празднования цитата Президента РФ В.В. Путина укрепляла республику в новом статусе: «Тысячелетие Казани - это событие, без преувеличения, мирового масштаба. Я думаю, что это даже международное собы­тие. Поэтому наша общая задача - сделать эти юбилейные торжества действительно ярким, запоминающимся событием, достой­ным и этого великого города, и Республики Татарстан. А также всей России» [10].

Проведение 1000-летия Казани и реализа­ция Программы по его подготовке явились сти­мулом для становления нового стиля в страте­гии управления республикой у татарстанской политической элиты: ставки на мега-проекты в качестве локомотивов для модернизации республики и формирования символическо­го капитала. С приходом нового Президента Татарстана Р.Н. Минниханова, прошедше­го школу управления у М.Ш. Шаймиева, меняется вектор развития республики. Инициируемые его командой и командой мэра Казани И.Р. Метшина мега-проекты: Универсиада - 2013, Чемпионат водных ви­дов спорта - 2015 (ЧВВС-2015), грядущий Чемпионат мира по футболу FIFA-2018 сфор­мировали новый имидж Татарстана, центром которого является Казань, позиционируемая в качестве третьей спортивной столицы России.

Несмотря на далекую от спорта этнич- ность, Татарстан остался верен традиции по­зиционирования себя как этнокультурного региона и в рамках прошедшей в 2013 году Молодежной Универсиады. Так, в качестве символов события были выбраны: талисман - котёнок крылатого белого барса^[93], названный в честь международного события - «Юни»; логотип - стилизованный тюльпан, исполнен­ный в олимпийских цветах пяти континентов, со звёздами и соответствующим текстом ла­тинскими буквами. Слоган Универсиады был представлен космополитично - «You are the World», трансформировавшимся под влиянием базовой эмблемы Универсиады латинской бук­вы «U» - в «U are the World». Это позволяло трактовать слоган в двух значениях: «Ты - это мир» и «Универсиада - это целый мир» [4].

Весомость этнонациональной состав­ляющей проявилась в проведении в рамках Универсиады специального мероприятия - Культурной Универсиады, которая включала не только грандиозные представления от­крытия и закрытия этого спортивного ме­роприятия, но и проведение традиционного праздника Сабантуй. Так, подчеркивалось, что «Впервые среди универсиад параллель­но проводилась “Культурная Универсиада” с приуроченным к ней самым масштабным в республике и стране главным татарским национальным праздником сабантуй» [4]. В рамках культурных мероприятий участники и гости Универсиады посетили традицион­ный праздник татар-кряшен «Питрау»; была реконструирована ремесленная слобода хан­ской Казани «Бибарс Сарай», знакомящая по­сетителей с «древней музыкой», костюмами татар, их кулинарией и декоративно-приклад­ным искусством [5, с. 87]. Была реконстру­ирована Старотатарская слобода в качестве туристического объекта. Но самая яркая и эф­фектная репрезентация этнокультурной спец­ифики республики была представлена на це­ремонии открытия и закрытия Универсиады, которая транслировалась на всю Россию.

Названные мега-проекты становятся ло­комотивами развития спортивной, городской и социальной инфраструктуры^[94] и логично встраиваются в стратегию развития респу­блики, которая всё больше позиционирует себя как регион инновационного развития. Разработанная и принятая к исполнению в 2015 году. Стратегия социально-экономиче­ского развития Республики Татарстан до 2030 года [8] провозглашает в качестве приорите­тов конкурентоспособность и лидерство сре­ди российских регионов на основе качествен­ной системы развития человеческого капита­ла. Этничность в стратегии рассматривается амбивалентно: и как культурный потенциал, и как зона рисков.

Таким образом, представленный случай свидетельствует о значимой роли социаль­но-политической конъюнктуры в проявле­ниях этнического фактора, а также ведущей роли политических элит, использующих его в качестве инструмента для реализации со­циально-экономической стратегии своих регионов, своих групповых интересов и эт­нокультурных запросов общества. Роль на­циональных «символьных элит» в большей степени вспомогательная: наряду с решением проблем этнической общности они легити­мируют в общественном сознании стратегии политических элит.

Литература

1. Габидуллин Р. Этнополитическая концеп­ция государственного возрождения Татарстана в программных положениях татарского нацио­нального движения // Ислам в татарском мире: история и современность. Казань, 1998.

2. Дробижева Л.М. Проблема асимметричной федерации в глазах элиты и масс //Федерализм в России / Под ред. Р. Хакимова. Казань, 2001.

3. Казань тысячелетняя /URL: http://www. tataroved.ru/publication/kazan/6/2/.

4. Летняя Универсиада 2013 / URL: https:// ru.wikipedia.org/wiki/ _2013.

5. Макарова Г.И. Репрезентация Республики Татарстан в мероприятиях Культурной Уни­версиады и церемонии открытия Универсиа-

11 транспортных развязок, автомобильные дороги длиной 65 км. Для проведения соревнования было задействовано 64 объекта.

ды-2013 // Позитивный опыт регулирования этносоциальных и этнокультурных процессов в регионах Российской Федерации: Материалы Всероссийской научно-практической конферен­ции / Под ред. Г.Ф. Габдрахмановой. Казань: Ин­ститут истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2014.

6. Мансурова Г.М. Динамика ротации поли­тических элит РФ и РТ //Региональные элиты и общество: процессы взаимодействия. Материа­лы республиканской научно-практической кон­ференции. Казань, 1995.

7. Программные положения партии «Ва- тан» // Панорама. 1991. № 3.

8. Стратегия социально-экономическо­го развития Республики Татарстан до 2030 г https://chistopol.tatar.ru/rus/file/Presentation_ Tatarstan-2030.pdf.

9. Тысячелетие Казани / URL: https://

ru.wikipedia.org/wiki/1000.

10. 1000-летие Казани /URL: http://www. vipkazan.ru/kazan1000.

11. Шамси С. «Памятник?» // Идель, 1990. № 8.