ТЮРКСКИЙ ФАКТОР В ПОЛИТИКЕ РОССИИ
Настоящая книга в известной мере продолжает традицию серии "Национальные движения в СССР и постсоветском пространстве", а также двух поддержанных РГНФ проектов "Принципы (идеология, логика и психология) мобилизованной этничности", "В лабиринтах самоопределения: Этичность и регионализм в социокультурном аспекте и геополитическом контексте", и развивает методологию, разработанную автором при реализации указанных проектов, в том числе по выявлению роли различных форм идентичности в этносоциальных трансформациях. Эта методология включает и создание компьютерного банка данных, документально характеризующих программы, требования, формы самоорганизации национальных движений и акты государственной политики, учитывающей (или демонстративно не учитывающей) требования этих национальных движений и формирующей этнополитическую ситуацию на федеральном и региональном уровнях; и фиксацию исторических событий, хроника которых создает фактографическую основу современной истории разных народов, регионов и всей РФ - историю, которая и вершится, и пишется на наших глазах, и продолжается в событиях, за которыми не успевает "летописец"; и анализ расстановки сил, аксиологическую оценку принимаемых на разных уровнях решений, обобщение текущих процессов, преобразование пестрой мозаики фактов в логическую систему закономерностей. При этом последний блок, связанный с анализом, обобщением оценкой происходящего, неизбежно (в каждом из томов серий) оказывается в определенной зависимости от субъективной воли ученого, от его гражданской позиции, а насколько широк разброс таких позиций в нынешних условиях идеологического плюрализма и хотя бы декларируемой демократии, наглядно свидетельствуют все прошлые издания, скажем, к примеру, от трехтомника "Суверенный Татарстан", составленного Д.М.
Исхаковым, до четырехтомного "этнополитического портрета" Дагестана под редакцией В.Ф. Грызлова40.Сегодня трудно удержаться от исторических параллелей и не напомнить, в частности, о получивших широкую известность трудах основателя современной Турции, президента Турецкой республики Газы Мустафы Кемаля. В его четырехтомном исследовании (переведен на русский язык на рубеже 20-30-х годов), исполненном на одном дыхании и по горячим следам этнополитической жизни Турции, воспроизведены типологически сходные картины и глубокие парадоксы этнической мобилизации турок, в результате которой на развалинах теократической Оттоманской империи возникла современная светская Турецкая республика и модернизированная турецкая нация41. ¦
Источники современных этнополитических изменений, разумеется, многообразны. Их перечень можно было бы начинать с экономики и закончить психологией, прислушиваться к личности и задумываться о ситуации. Ясно одно. Во многом наши представления меняются вместе с изменяющейся ситуацией, хотя не исключено, что в ряде случаев окружающая обстановка меняется, может быть, быстрее, чем наш менталитет. Достаточно, например, побывать на сияющих рекламными огнями улицах и проспектах Москвы, на непривычно забитых товарами трех московских вокзалах и сравнить нарядно-витринный блеск с озабоченными, серыми пассажирами с тюками и тележками, чтобы убедиться в несоответствии опережающей среды обитания и отстающей личности.
Конечно, феномен этнической мобилизации был известен этнологам с давних пор. Однако есть один аспект, наличие которого придает проблематике особо жгучий интерес. В первую очередь роль мобилизованной этничности в том геополитическом разломе, в результате которого рухнула в XX в. колониальная система, а в конце века буквально на наших глазах - социалистический лагерь и сразу несколько многонациональных государств. Нерушимым принципом наших серийных публикаций стало сегодня отсутствие "политической цензуры" и запретов на свободное выражение авторами своих мнений, что, разумеется, далеко не всегда означает наше согласие с их мнениями, а тем более эмоционально выраженными симпатиями или антипатиями в этнополитической сфере.
Впрочем надо признать, что в ряде новейших интерпретаций наблюдается новая тенденция - нейтральность автора к событиям бурной политической жизни, например, в Карачаево-Черкессии последних лет и к персонажам разыгравшихся на ее арене спектаклей42. Речь идет о преодолении той субъективности и страстности, с какой мы встречаемся, в частности, в некоторых произведениях С.М. Червонной, посвященных перипетиям крымско-татарского национального движения, осетино-ингушскому43 или абхазо-грузинскому конфликтам44. Возможно, эта неожиданная сдержанность вызвана рядом обстоятельств: во-первых, трудным избавлением от младореформистских иллюзий; во-вторых, осторожностью при проникновении в сравнительно новый этнополитический материал; в-третьих, субъективно-двойственным отношением к некоторым лидерам, превратившимся в национальных героев, но отнюдь не имеющим того ореола бывших диссидентов, который сохраняет притягательную силу для людей демократической ориентации.Перед С.М. Червонной не стояла задача дать ответ, чем обусловлены те или иные, или все, вместе взятые, парадоксы этнической мобилизации тюркских народов Северного Кавказа. Однако приводимые ею материалы, извлеченные из разнообразных источников и характеризующие горячее дыхание этнополитической жизни Северного Кавказа, выразительно очерчивают содержательный круг, в котором рождаются и проявляются эти парадоксы. Главными в этом кругу остаются три формы идентичности - этнической, гражданской и религиозной, - в которых, как в трех соснах, заблудились как сами мобилизаторы, так и мобилизуемые.
Можно предположить, что И. Сталин неплохо понимал суть этнической идентичности и ее соотношение с гражданской идентичностью и принадлежностью граждан различных национальностей к единому государству. Накануне Великой Отечественной войны, чувствуя ее неизбежность, он, с одной стороны, перенес центр тяжести национальной политики на формирование и укрепление этнической идентичности (национальной гордости) русского народа вместе с пропагандой среди нерусских народов их гражданской идентичности - принадлежности к великой стране, к ее культуре, истории и рус-
скому языку как языку межнационального общения, как раствору, цементирующему гражданскую идентичность всех народов СССР.
На фоне надвигающейся опасности, угрожающей всем народам Советского Союза, имела смысл своеобразная иерархия идентичностей для населения страны: приоритет этнической - для русских, и приоритет гражданской - для национальных меньшинств. При этом апелляция к этнически окрашенному патриотизму русского народа ассоциировалась с усилением пропаганды гражданской лояльности среди всех нерусских народов, не предполагавшей при этом ни их насильственную ассимиляцию, ни крутую ломку их этнической идентичности.
Документально этот баланс идентичностей был обнародован в известном постановлении Совнаркома и ЦК ВКП(б) "О преподавании гражданской истории в школах СССР"45. '
Различные формы соотношения трех идентичностей наряду с неясностью отношения нынешнего режима к каждой из них порождают трудности в квалифицированном объяснении множества этнополитических парадоксов.
Развал СССР, неудавшиеся реформы, тотальное обнищание населения вместо всеобщего благоденствия, беспредельный криминал вместо соблюдения прав человека - эти и сопутствующие им факторы привели к разба- лансировке идентичностей и разрушению нормально действующей модели советского человека, в менталитете которого его самоощущение покоилось на незыблемом фундаменте государственности, национальности и советское™.
Подобная разбалансировка, связанная с потерей исторической перспективы и неверием в зыбкую реальность, не раз случалась в Государстве Российском, особенно в переходные периоды его истории. Так, например, после поражения революции 1905 г., по мнению авторов "Вех", русская интеллигенция оказалась оторванной от продуктивного участия в национальном строительстве и в конструировании Новой России вследствие того, что заблудилась в трех соснах, полностью или частично растеряв или отказавшись от религиозности, государственности и национальности. И, видимо, не без оснований П.Н. Милюков, автор одной из лучших статей во всей околовеховской историографии46, предложил заблудившейся в своей идентичности интеллигенции следующий рецепт: «Чтобы сделаться интеллигенцией не в "кружковом", а "в широком, общенациональном, общеисторическом смысле этого слои \j \j \j 47
ва", она должна стать религиозной, государственной и национальной» .
Пытаясь выяснить, кто виноват в нынешней разбалансировке идентичностей, мы должны наряду с другими факторами, определившими парадоксы этнической мобилизации, отметить и ограниченность интеллектуальной инициативы творческой интеллигенции, включившейся в процесс "возрождения" национальностей. Политизация догм и идеологем этничности и конфессиональное™, как видно из истории и программных документов многих национальных движений, происходила в отрыве от науки. Идеализация приоритетов своей национальности происходила без рационализации ситуации
- и без учета времени и состояния идентичности, своего и соседних народов.
В отличие от личности, для которой важна каждая отдельно взятая идентичность (например, кому-то первостепенным кажется быть профессионалом, кому-то - мужчиной, кому-то - правоверным мусульманином), для социума более благоприятной является ситуация, когда составляющие его
люди обладают определенным набором идентичностей, не находящихся в конфронтации друг с другом. Бесконфликтное сосуществование разных идентичностей, видимо, может служить немаловажной основой прочного и долговременного существования конкретного социума.
Поясним это на примере двух великих империй. Почему Османская империя просуществовала шесть веков, а Российская, если счет вести с Ништадского мира - всего два столетия? Османское государство, созданное ее первым султаном Османом на заре XIV в., несмотря на толерантное отношение к христианам, в основе своей все же было мусульманским. Различия между этнической и конфессиональной идентичностью подданных (граждан) этого государства поддерживались различиями в имущественной идентификации и прежде всего в подходе к вопросуо собственности на землю и ее распределению.
Право на земельную собственность имели только мусульмане, за что обязаны были нести воинскую службу, быть патриотами и защищать интересы государства. Земельная собственность распределялась в качестве награды за службу и являлась источником набора в армию. Став военным, человек получал землю, а земля освобождалась от налогов4 . Иными словами, соединялись основы четырех идентичностей: тюрки (этническая) были мусульманами (конфессиональная), становились собственниками земли (имущественная) и защищали свое отечество (гражданская).
Христиане освобождались от воинской службы и, следовательно, лишались прав на землю. Вместо этого они платили подушный налог (с каждой головы) на содержание военных. В разорванном кругу четырех идентичностей не-тюркам, не-му- сульманам, не-военным (преимущественно сельским жителям) трудно было сводить концы с концами без земельной собственности. Однако, добровольно приняв ислам, христианин становился османлы (османцем), т.е. полноправным гражданином Османской империи. Он освобождался от налогообложения, обретал право быть собственником земли, перед ним открывались возможности для дальнейшей социально-профессиональной и административной карьеры. Иными словами, избавление от разбалансированных идентичностей путем смены одной из них (переход из христианства в ислам) и обретение соединства с остальными гражданами и остальными идентичностями вносили существенный вклад в укрепление солидарности населения, внутренней стабильности молодого, идущего к расцвету государства. Именно этим на восходящей стадии османской истории объяснялось увеличение численности обращенных в ислам. Равнодействующая четырех идентичностей - этнической, конфессиональной, имущественной и гражданской (подданство) - рождала сильную пятую идентичность - имперское сознание, гордость за принадлежность к империи. Энергия имперской идентичности, подтвержденная шестивековым существованием османлы, т.е. носителей имперского сознания и подданных Османской империи, оказалась сильнее, чем энергия двухвековой Российской империи, размываемой разноплеменным, разноконфессиональным и разносословным составом ее населения.
Ситуация коренным образом изменилась на закате Османской империи, особенно в середине и во второй половине XIX в., когда Порта перешла от добровольной к насильственной исламизации. Те покоренные народы, для которых вероисповедание (конфессиональная идентичность) была важнее материальных благ, начали вооруженное сопротивление, что в конечном итоге привело к развалу империи. Народы, которые по причине своей малочисленности были не в силах противостоять империи, но хотели сохранить религиозную принадлежность, например гагаузы, переселились из мусульманской Турции в православную Россию, где к различным вероисповеданиям относились терпимо.
Таким образом, возник исторический парадокс "лебедя, рака и щуки", т.е. разбалансированные идентичности, наряду с другими объективными факторами, развалили в начале XX в. две мощные империи - Османскую и Российскую, а в его конце - одну из двух крупнейших держав современности - Советский Союз, а в придачу - еще две многонациональные страны Европы - Югославию и Чехословакию. И напротив, восстановление (воссоединение) государственности вьетнамцев и немцев произошло путем соединения их гражданской и этнической идентичности. Если следовать этой логике, то, вероятно, можно ожидать, что не за горами воссоединение двух корейских государств и их граждан как носителей единой этнической идентичности.
Однако усилия, пробы и ошибки этнических мобилизаторов не пропали даром. Они только приблизили к пониманию того, что в грядущем высокоразвитом гражданском обществе не политика, а труд в единстве с разумом и наукой может стать непосредственной производительной силой, способной не только возрождать, но и созидать идентичности и оптимальные взаимоотношения между ними. Памятуя, что нельзя объять необъятное, мы не вправе требовать от носителей идентичности, чтобы они жестко совмещали подробные и достоверные описания всего увиденного, услышанного, происходившего на глазах, зафиксированного в документах и дневниках, с пространными и отвлеченными теоретическими интерпретациями. Есть время разбрасывать камни и есть время собирать камни. Наверно, на раскаленных предвыборными страстями, летним солнцем и степными суховеями просторах Северного Кавказа "камни" - впечатлений, наблюдений, фрагментарных и ярких открытий - пока приходилось разбрасывать, и еще придет время собрать их в цельную, обоснованную концепцию перспективного развития тюркского мира в границах РФ, в убедительную прогностическую модель. Можно при этом надеяться, что в ткань этнополитической панорамы тюркского мира Северного Кавказа в дальнейшем будут вплетены недостающие сведения об этнополитической мобилизации кумыков - самого крупного по численности тюркоязычного народа этого региона.
Утерянные идентичности побуждают к поискам, экспериментам, скоропалительным решениям и действиям. Отсутствие какой-либо идеологии, кроме этницизма, препятствует поискам оптимальных решений. В итоге рождаются конфликтные ситуации. Возрастает напряженность. Назовем основные факторы конфликтогенного брожения на Северном Кавказе и, в частности, в карачаево-балкарско-ногайской тюркской среде: социально-экономические (спад производства, хозяйственная разруха, финансовый кризис, безработица, обнищание масс), политические (нерешенные проблемы национально-государственного устройства, самоуправления, противоречия важнейших законодательных и конституционных актов, запутанность взаимоотношений между различными ветвями власти), этнопсихологические.
Смещение этничности из сферы культуры и психологии в сферу политики - это тот сдвиг, который красной нитью проходит через многие проявления этнической мобилизации, в том числе через разбалансировку отношений между некоторыми идентичностями, причем ключевыми для личности.
^ Как безболезненно и беспроблемно соотносить свою этническую, конфессиональную и гражданскую идентичности - вопрос не личного социального статуса, а судьбы своего народа и своей страны.
Отсутствие единой для всех народов идеи согражданства, особенно в республиках, где одна часть населения считает себя гражданами только России, другая - только своей республики, а третья - одновременно и России, и республики, блуждание в лабиринтах прежних и новейших идентичностей,
растерянность и непонимание официальной национальной политики, реальной ситуации и неспособность разобраться в головоломках политического плюрализма - все это приводит к апатии одних и к агрессивности других. В итоге - общая неразбериха, особенно громко дающая о себе знать в начале каждой предвыборной кампании по выборам депутатов Государственной Думы.
Символом хозяйственного хаоса, политической неразберихи и социокультурного разлада, "пожара в умах" - всего, что служит основой идентификационной растерянности постсоветских граждан, стала в известной мере формула Е.М. Примакова: "Господа, товарищи, друзья!49, с которой он обратился 29 августа 1999 г. к участникам объединительной конференции блока "Отечество - вся Россия" (ОВР). Вероятно под "господами" подразумевались сидящие в зале твердые сторонники демократа и умеренного реформатора Ю.М. Лужкова, под "друзьями" - те, кого привел с собой националист (в нейтральном смысле этого слова) М. Шаймиев, и под "товарищами" - отколовшиеся от КПРФ соратники А.И. Подберезкина вместе с частью примкнувших к ОВР аграриев во главе с бывшим союзником коммунистов М. Лапшиным.
В предвыборной программе этого блока вполне зримо проступал свет в конце тоннеля, в том числе и в деле урегулирования взаимоотношений между разбежавшимися в разные стороны идентичностями. В основу программы едва ли не впервые в предвыборной гонке были заложены два основных принципа: здравый смысл и созидательная инициатива. Выбор курса на созидание вместо разрушения в равной мере отрицает и шоковую терапию, означающую хаотический, без руля и без ветрил, переход к рыночной экономике, и безоглядный этницизм, ведущий в тупики сепаратизма, а Россию - к очередному государственному облому.
В основу единой идеологии блока, его национальной идеи была заложена государственническая идеологема, сконструированная из семи принципиальных постулатов, отрицающих радикализм как с правой, так и с левой стороны. Анализ этих постулатов вселял надежду на то, что новая программа, учитывающая горестный опыт социального расслоения, катастрофического обнищания населения, переливания капиталов России в европейские банки, предания забвению ценностей культуры и достижений национального менталитета, позволит навести порядок в стране, оптимизировать социальные и межнациональные отношения, примирить разбежавшиеся в разные стороны идентичности.
Решению этих задач должны были, по мысли разработчиков, способствовать следующие программные положения и принципы:
- сохранить территориальную целостность России путем претворения курса "на федеральное братство всех регионов", состоящего, как видно, из букета прежних и новых идеологем;
- развивать экономику так, чтобы этот процесс служил не дальнейшему углублению социального раскола населения, "не обогащению горстки проходимцев", а "благосостоянию широчайших слоев населения";
- по-новому соединить демократию и этнический фактор путем сохранения демократических ценностей и прежде всего - свободы слова, с одной стороны, и развития национальной культуры русского народа и других народов многонациональной страны - с другой;
- контролировать исполнение законов, поскольку оно (это исполнение) выступает необходимым условием наведения порядка в стране, воспитания законопослушания и повышения правосознания граждан;
- конструировать Россию как великую державу в интеллектуальном, этнополитическом и военном отношении, как некогда мечтали такие известные политики и интеллектуалы, как П.А. Столыпин и П.Б. Струве;
- поддерживать открытость и консенсус политики: обращаться к мнению общественности путем проведения "круглых столов" по животрепещущим вопросам в области экономики, аграрно-промышленного комплекса, культуры, образования, медицины, военного строительства;
- принять сто конкретных законов, что должно стать надежной правовой основой продолжения реформ, установления мира в межнациональных отношениях, преодоления хаоса в формировании новых идентичностей. Религии, как видно, в этой программе особой роли не отводилось.
Для того чтобы созидательная деятельность получила перевес над разрушительной, необходимо, чтобы в идеологии этнической мобилизации возобладал научный подход. В начале XV в. во время 40-летнего правления в Самарканде Улугбека, внука Тимура на здании медресе было записано наставление: "Стремление к знанию - обязанность каждого мусульманина и мусульманки"50.
Видимо, важной составной частью идеологического обеспечения этнической мобилизации, в том числе по разрешению возникающих в связи с ней парадоксов, является минимизация конфликтогенного потенциала, залегающего в различного рода оппозициях: мы - они, атеисты - верующие, антисемиты - сионисты, старший брат - младшие братья, правые - левые, белые - красные, реформаторы - консерваторы.
Без перехода от конфронтации к диалогу многие парадоксы не перестанут быть парадоксами. Смещение этничности, как уже говорилось выше, из сферы культуры, языка и психологии в область политики с особой силой проявляется в переломные моменты истории многонационального государства. Этнология как наука о народах мира находит адекватные ответы историческим вызовам в идеологии и деятельности этнической или конфессиональной мобилизации. Неуклюжие, мягко говоря, попытки реформирования советского общества, преобразование тоталитаризма в гражданское общество идут медленно по ряду причин, в том числе из-за парадоксального союза демократии и этноцентризма, государственных и религиозных структур. Разрушительная энергия этого союза была использована - и в этом также заключается исторический парадокс - для расщепления территориальной целостности единого государства, формирования на его обломках ряда этнократических режимов, обеспечивших в конечном счете если не победу национализма над демократией, то по крайней мере провал изначальных планов в деле демократических преобразований. Этот удивительный парадокс, как прощальный привет XX века новому тысячелетию, требует систематического изучения и переосмысления места и роли этнического фактора вместе с ассоциированными с ним языковой, конфессиональной и гражданской идентичностями в истории многонациональных империй, в том числе и в истории народов России. Концептуальная несостоятельность демократов, обернувшаяся их роковой ошибкой, привела их к критике и к неестественному игнорированию прошлого, к наглядному отмежеванию от истории своего народа, а лидеры националистов попытались идти вперед в износившихся одеждах прошлого, не понимая вызовов будущего, не принимая в расчет потребностей информационно-технологической модернизации.
В связи с этим одной из ключевых задач этносоциологов остается изучение роли этнического фактора в судьбе народов и стран, особенно в переломные периоды их истории, когда с особой остротой и силой встают вопросы соотношения и баланса сил сторонников реформизма и консерватизма. При этом исход этой борьбы в немалой степени зависит от состояния идентичностей отдельно взятой личности и общества в целом. История свидетельствует, что одна и та же идентичность может оказывать двоякое воздействие на государственность, катализируя то центростремительные, то центробежные тенденции. Так, например, исламский фактор сыграл исключительно позитивную роль в укреплении Османской империи с момента ее возникновения и до времени ее наивысшего расцвета (Х1У-середина XVI в.). И напротив, ислам - и особенно консервативное духовенство - стал тормозом дальнейшего развития Османской империи, когда христианская Европа, вступив в полосу реформации и ренессанса, оставила позади себя Блистательную Порту, уставшую от войн и погружавшуюся на рубеже ХУП-ХУШ вв. в роскошь и лень. Мусульманская система управления и образования подпитывала тенденцию жесткого следования традиции, основанной на вере в то, что на все Божья воля, которая не зависит от любого вмешательства человека, даже если оно могло бы конструктивистски, как сказали бы мы теперь, изменить ситуацию и ход событий.
Парадокс взаимоотношений между демократией и этноцентризмом состоит в том, что первое порождает второе, в то время как второе губит первое. Не случайно, завершая свой содержательный доклад "Демократия и национализм, он же патриотизм: единство или противоречие?" на международной конференции, профессор политологии и новейшей истории Ман- нгеймского университета Эгберт Ян сначала сделал вывод, что между национализмом и демократией нет непреодолимого противоречия, так как они оба "законные дети народного суверенитета", и тут же, сам себя опровергая, добавил: "Тем не менее они не составляют некоего абсолютно лишенного противоречий единства и нуждаются в сознательном политическом и правовом компромиссе, которого каждый раз и в каждой конкретной ситуации необходимо добиваться заново"51. Это означает, добавим от себя, что парадокс "демократия - этничность" существует не только в реальности, но и в представлениях об этой реальности, как хорошо видно из доклада Эгберта Яна.
Взаимосвязь конфессиональной идентичности с другими формами сопринадлежности человека чутко ощущали известные деятели русской культуры - и ученые, и публицисты. Так, например, М.О. Меньшиков часто размышлял о чрезвычайной важности этой взаимосвязи. "Великий народ, - писал он в одной из своих статей, - существо моральное, теряя благочестие, народ теряет одновременно дисциплину гражданственности: из защитника закона он становится преступником его. Вместе с нравственной воспитанностью народ теряет трудовую разумность. Он становится анархичен, жаден, зол, жесток. Созидатель царства превращается в разрушителя его"52.
Ф.М. Достоевский устами одного из своих героев в полемически заостренной форме утверждал, как будто выносил приговор: "... у кого нет народа, у того нет и Бога! Знайте наверно, что все те, которые перестают пони
мать свой народ и теряют с ним свои связи, тотчас же, по мере того, теряют и веру отеческую, становятся или атеистами, или равнодушными"53.
Реализация в разнообразных сферах общественной жизни той или иной идентичности может играть двоякую роль - от созидания до разрушения. Так, например, заповедь "не убий" - основополагающая норма не только ислама и христианства, но и многих других религий, служит важной опорой нравственного порядка и политической стабильности. Более чем 6-вековое существование Османской империи обязано активной роли ислама в структуре государства.
Однако, когда все законы заданы Кораном, сама эта догматика превращается в тормоз для инноваций и для развития социума. Для того чтобы подул свежий ветер модернизаций или хотя бы частичного реформирования, надо пробить стену устоявшейся системы ценностей. Но ценности прочно вплетены в ткань традиционной культуры, особенно в ткань духовного ядра этой культуры. Разрушение этого ядра неизбежно порождает идентификационный кризис. Протестантская реформация, взорвав некоторые догмы, внесла ужасную сумятицу в конфессиональное самоопределение европейских народов, но вместе с тем она открыла путь к обновлению, научному и социально-экономическому прогрессу. Геополитический итог этого обновления таков: европейская цивилизация оказалась сильнее османской, которая прекратила свое существование.
Конфессиональная идентичность, особенно приобретенная в детстве в обществах с устоявшейся системой конфессиональной инфраструктуры, с трудом поддается реформированию. Например, основные нормы конфуцианства требуют от приверженца этой религиозной системы неприятия физического труда, отказ от меркантилизма, рационализма и технологической деятельности, как недостойных форм поведения для утонченного схоласта-чиновника.
Преодоление подобных норм, а следовательно, и посягательство на незыблемость конфессиональной идентичности перекрывает путь к реформам и к модернизации. Не разделяя стратегии реформационных процессов, выработанной идеологами правых сил, с одним из провозглашаемых ими постулатов нельзя все же не согласиться. "Россия - многонациональное и многоконфессиональное государство, - констатировал председатель Федерального политсовета партии "Союз правых сил" Б.Е. Немцов, следуя букве Конституции РФ, принятой в 1993 г. (Однако в современной науке утверждается более точное определение: "многоэтничное государство".)
Можно лишь удивляться неточности, допускаемой одним из авторитетных лидеров правых сил, когда он вменяет в обязанность власти обеспечивать и свободу совести, и вероисповедания, и равенство всех представленных конфессий. Подмена понятий, а именно употребление термина "равенство" вместо равноправия, явно указывает на остатки коммунистической идеологии, сохранившиеся в нынешней ментальности авторитетного политика. Пожалуй, в одном можно полностью согласиться с Б.Е. Немцовым: "...нельзя допускать клерикализации образования: это путь в средневековье"54.
В истории России было немало расхождений между людьми на религиозной основе. Раскол в конфессиональной сфере экстраполировался в сферу этническую и социальную. Иван Тимофеев из Новгорода резко отвергает тенденцию рвать узы братской любви друг к другу: "Мы друг друзе любовным союзом растояхомся... ов- ни к востоку зрят, овни же к западу" .
Так, например, подлинной драмой конфессиональной идентичности православной части населения в середине XVII в. стал глубокий раскол между решимостью одной части верующих русских остаться верными и преданными священному прошлому и стремлением другой части гармонично приспособиться к модернизации. Возникло глубокое противоречие между сохранением своей самобытности, в том числе в религиозной сфере, и необходимостью воспринимать западные технические достижения. Вряд ли можно осознать стратегию конфессиональной идентичности без понимания ее истории, по крайней мере, в трех ее измерениях: в на
основе данных о знании догматики, приверженности ей в своем религиозном поведении; в - характеризуемом масштабами лиц, охваченных религиозным экстазом, и соотношением тенденций в рамках одного и того же вероисповедания; и наконец,
Если бы нынешние сторонники сближения религии и государства знали историю России, то могли бы в качестве дополнительного аргумента припомнить консолидирующую роль, которую сыграло православие в Смутное время. Центрами религиозного и вместе с тем гражданского и этнического возрождения в первой половине XVIII в. были монастыри. Троице-Сергиева Лавра в Московском государстве оставалась едва ли не единственной крепостью, которую католическим завоевателям так и не удалось взять. Но разве можно равнять военную роль, сыгранную монастырями в век только что взятого на вооружение огнестрельного оружия, с веком ракет, атомных и водородных бомб? Не трудно представить, как бы выглядел государственный чиновник, если бы сегодня включил в свою аргументацию еще и позитивную роль церкви в укреплении оборонной безопасности России.
Однако и в период бурной деятельности, создававшей впечатление беспрецедентного подъема истовой религиозности в первой половине XVII в., ощущается доля фальши. Религиозное возрождение было скорее побочным продуктом этнического возрождения и роста этнического самосознания. Об этом говорит тот факт, что религиозная одухотворенность и религиозный радикализм причудливым образом сочетались с ксенофобией.
Святая Русь виделась верующим не просто воплощением страдающей чистоты и православной святости, а поруганной жертвой "волков-ляхов" и их пособников "поганых литовцев" и "нечистых жидов"56. Лукавая идеология, если не фальшь, нынешней стратегии религиозного возрождения вступает в противоречие с личностным возрождением, продиктованным необходимостью социальной мобилизации значительных групп людей в условиях перехода от коллективизма и соборности к индивидуализму и личной ответственности, от плановой к рыночной экономике. Исторические аналоги нынешней ситуации можно обнаружить в истории ряда европейских стран. Так, например, еще в XIII в. такие слои населения, как рыцарство и бюргерство, выступившие инициаторами перехода от теократической к гражданской модели жизни, а также создавшие основы современной торговли, городского комфорта и образованности, послужили генераторами социальной мобилизации, не вполне совместимой с религиозным возрождением. В архитектуре эпохи Ренессанса проявлением гражданской мобилизации стала "пламенеющая готика". "Готика в своем безудержном порыве, в своем блеске, в своей радости, - писал выдающийся знаток истории мирового искусства А.Н. Бенуа, - является ярким выражением освобождающейся человеческой души"57. Вместе с тем этот ярчайший художник, театральный деятель, один из основателей и идеологов знаменитого объединения "Мир искусства", подчеркивал, что «создание в искусстве такого истинного "чуда", как готика - якобы продукта католической церкви, на самом же деле является растением, выросшим без всякого участия со стороны центра католицизма - Рима, который так и не воспринял готики»58.
- Цит. по: . Струве: правый либерал, 1905-1944 / Пер. с англ. А. Захарова. М., 2001. Т. 2. С. 452Л53.
- См.: . Биография П.Б. Струве. Нью-Йорк, 1956. См. "разгромные" рецензии Ю.Ф. Карякина (История СССР. 1957. № 3), С.Н. Михайлова (Вопр. философии. 1958. № 1). Цит. по: . Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. М„ 2001. С. 394-548. -
- X. Стихотворения и поэмы. М., 1955. С. 34.
- См.: . Расцвет и упадок Османской империи. М., 1999. С. 536.
- Цит. по: Там же. С. 37. '
-
Там же.
С. 146.
8
- _
1985. С. 69.
- Вехи: Pro et contra: Антология. СПб., 1998. С. 687.
- См.: Концепция Государственной национальной политики Российской Федерации: Опыт, реализация, 2002 г. М„ 2003. Т. 1. С. 8-9.
- См.: InglehartR. Modernization and postmodernization: Cultural, economic and political change in 43 societies. Princeton, 1997.
- Цит. по: . Человек перед лицом глобальных процессов // Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М., 2003. С. 333.
- . . Европеизация // Вост. сборник. Пг., 1916. Кн. 2. С. 16.
- См.: . ., . ., . . Этносоциология. М., 1998.
- Индекс позитивной оценки связи религиозной и этнической идентичности представляет собой дробь, в числителе которой удельный вес лиц, признавших наличие этой связи, а в знаменателе - доля лиц, отрицавших эту связь. Процентные распределения приведены в . 94.
- Индекс соответствия представляет собой дробь, в числителе которой удельный вес убежденных верующих, а в знаменателе - доля респондентов с наивысшей степенью значимости религиозной идентичности.
- . Официальные доктрины в идеологии и политике Османской империи: (Османизм-панисламизм). М., 1985. С. 3.
- См.: Mardin S. Din ve ideologi. Ankara, 1969. S. 52-70.
- См.: . Указ. соч. С. 16.
- . . Турция, ислам и христианство // Сочинения. М., 1966. Т. 6.
С. 413.
- См.: . Указ. соч. С. 449-578.
- . . Указ. соч. С. 413.
- . Указ. соч. С. 559.
- Цит. по: . Указ. соч. С. 125-126.
- См.: Ресурсы мобилизованной этничности. М.; Уфа, 1997; Ислам и этническая мобилизация: Национальные движения в тюркском мире. М., 1998; . . Демократия. Гражданственность. Этничность. М., 1999.
27
. . Мобилизованный лингвицизм. М., 1993.
. . Языки этнической мобилизации. М., 1998. С. 163—477.
. Ксенофобии в постсоветском обществе // Нетерпимость в России: Старые и новые фобии. М., 1999. С. 6-18.
См.
- См.: . . О соотношении национальных и гражданских ценностей в идеологии и ориентациях интеллигенции: Пример российских республик // Ресурсы мобилизованной этничности. С. 27-52.
- Проект был разработан Джерри Хаффом (университет Дюка) и Сьюзен Лейманн (Колумбийский университет) при участии М.Н. Губогло, выборка разработана И.А Субботиной, опрос проведен под руководством М.Н. Губогло, С.И. Аккиевой,
Э. Кисреева, Ф. Сафина, Г. Столяровой, компьютерная обработка материалов проведена Т.И. Губогло.
- См.: . Не надо нам навязывать бредовые идеи об исламском го- сударстве//Коммерсант. 1999. 11 авг.
- См.: Дагестан воюет с чеченцами и ваххабитами // Там же. 3 авг.; Исламская революция в Дагестане // Там же. 4 авг.; В Дагестане выявили зачинщиков исламской революции // Там же. 5 авг.
- См.: Сегодня Дагестан отделяют от России // Там же. 10 авг.
- . Любой конфликт заканчивается переговорами // Независимая газ. 1999. 2 сент.
- См.: Национальный состав субъектов Российской Федерации // Народы России: Энциклопедия. М.: БСЭ, 1994. С. 433-л36.
- См.: . . Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульманина. Симферополь, 1881 (среди многочисленных переизданий этой книги назовем факсимильное оксфордское издание 1985 г.); Русско-восточное соглашение: Мысли, заметки и пожелания Исмаила Гаспринского. Бахчисарай, 1896.
- Русско-восточное соглашение. Цит. по кн.: . . Россия и Восток. Казань, 1993. С. 59.
- См.: . Феномен сепаратизма // Независимая газ. 1999. 28 июля.
- См.: Дагестан: Этнополитический портрет: Очерки, документы, хроника / Сост. и отв. ред. В.Ф. Грызлов. М„ 1993. Т. 1; 1994. Т. 2; 1995. Т. 3-4; Суверенный Татарстан / Авт.-сост. Д.М. Исхаков. Т. 1-3. М., 1998.
- См.: . Путь новой Турции. М., 1929. Т. 1: Первые шаги национально-освободительного движения, 1919; М., 1932. Т. 2: Подготовка Ангорской базы, 1919-1920; М., 1934. Т. 3: Интервенция союзников. Греко-турецкая война и консолидация национального фронта, 1920-1921; Т. 4. Победа новой Турции, 1921-1927.
- См.: . . Все наши Боги с нами и за нас. М., 1999.
- Здесь я хотел бы обратить внимание на статью, не ставшую широким достоянием российской аудитории, опубликованную в Германии в историко-политологическом журнале "Остойропа": Tscheronnaja S. Konflikte in Nordkaukasus: Osseten und Inguschen // Osteuropa. 1995. N 8. S. 737-754; N 9. S. 825-832.
- . . Абхазия - 1992: Посткоммунистическая грузинская Вандея. М, 1993.
43 Этот программный документ был опубликован сначала в газете "Правда" (1934 г. 16 мая), а затем в сборнике "К изучению истории", но не включен в издаваемые после войны "КПСС в резолюциях...". Между тем принятое в тот же день другое Постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б) "О структуре национальной и средней школы СССР" - было опубликовано, см.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1931-1941. М., 1971. Т. 5. С. 476-477.
- См.: Вехи: Pro et contra: Антология. СПб., 1998.
- . . Интеллигенция и историческая традиция // Вехи: Pro et contra: Антология. СПб., 1998. С. 652.
- Подробнее см.: . Указ. соч. С. 42 и др.
- . Наша задача созидательная // Известия. 1999. 31 авг.
- . . Культура мусульманства // Сочинения. М., 1966. Т. 6. С. 196.
Еще по теме ТЮРКСКИЙ ФАКТОР В ПОЛИТИКЕ РОССИИ:
- 2.«Да знаете ли Вы ,что такое Россия?»
- 2.«Да знаете ли Вы ,что такое Россия?»
- Россия и республики бывшего СССР.
- 3.3.3. Иовое геополитическое качество россии
- 5.3. Модель геополитического положения России
- ТЮРКСКИЙ ФАКТОР В ПОЛИТИКЕ РОССИИ
- РОССИЯ И ЕЕ ВРАГИ
- Национальный вопрос в России.
- Нужен ли России договор с Татарстано
- РОССИЯ, ИМПЕРИЯ И ИДЕНТИЧНОСТЬ
- БУДДИЗМ* НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ
- Виген Акопян, Арменика Кивирян Экспансия США и «топорная политика» России на Южном Кавказе
- Россия как историософская проблема
- Геополитические представления россиян и внешняя политика: Европа или Азия?
- 3.1. Факторы политического участия этнических групп в российском политическом процессе
- С.Р. Абрамова, Ф.Г. Сафин, А.И. Халиулина Языковой фактор межэтнического взаимодействия в полиэтничной среде (по данным этносоциологических опросов в Башкортостане
- с.в.рыжова.Доверие и межэтническая толерантность. Исследование в Москве и регионах Росси
- УДК 31.316.4 Р.Р. Галлямов Этнические различия исламской религиозности тюркских народов Урало-Поволжья: гипотезы или реальность?
- УДК 316.6 ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В РЕСПУБЛИКЕ БАШКОРТОСТАН Султанмуратов И.З., директор Института гуманитарных исследований Республики Башкортостан, к.соц.н, sultan murat@mail.ru Бердин А.Т., с.н.с. отдела этнополитологии Института гуманитарных исследований Республики Башкортостан, гл.ред. журнала «Панорама Евразии», к.филос.н., azat berdin@mail.ru
- УДК 930.1:470.57 Антонов И В. РАИЛЬ ГУМЕРОВИЧ КУЗЕЕВ О ПРИСОЕДИНЕНИИ БАШКИРИИ К РОССИИ