УДК 130.2 МОДЕРНИЗАЦИОННЫЕ И ДЕМОДЕРНИЗАЦИОННЫЕ ЭФФЕКТЫ В НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ Штомпель О.М., зав. кафедрой исторической культурологии Южного федерального университета, shtompel@donpac.ru

Показано, что модернизация и демодернизация в социокультурном аспекте - два взаимосвязанных процесса, взаимообусловливающие друг друга. Разрушение "ядра" культуры этноса в ходе безудержной инновизации соци­ума может привести к кризису, архаизации, деидентификации и т.д.

Ключевые слова: модернизация, демодернизация, инновизация, архаизация, кризис.

Однолинейная, однозначно-прогрессивистская модель историко-культурного процесса, под­вергшаяся еще со времен Боаса и его школы серьезной критике, концептуализируется в настоящее время в различных теориях модернизации - «догоняющей», «органической», «разнофазной» и т.д. Однако разворачивающаяся на наших глазах глобализация явно фиксирует возникновение целой сети устойчивых демодернизационных эффектов и, прежде всего, в сфере этнической культуры.

В настоящее время особый интерес культурологов и обществоведов в целом привлекает изучение различного рода кризисов, возникновение так называемых примитивных, архаических пластов культуры, поскольку они, как это подтверждают современные исследования, оказывают мощнейшее воздействие на сознание и действия человека XXI века.

Глобализация во многих странах связана с модернизацией, причем модернизацией не орга­нической, а «догоняющей», и на этом пути возникают феномены, явно противостоящие современ­ности. Речь идет о процессах архаизации, возникающих в кризисном, переходном обществе, когда, если следовать диалектической традиции, старое качество разрушается, но еще не исчезло, а новое возникает, но еще не возникло. Разрушение господствовавших в обществе традиционных нацио­нальных культурных норм, правил и способов поведения ведёт к обнажению старых, архаических пластов культурной жизни.

Сетевая структура постиндустриального социума, о которой столь убедительно писал М. Кастельс [1], порождает и «свое другое», целые системные области доцивилизационого мышления и действия (здесь достаточно привести пример мирового терроризма, обладающего гибкой и гло­бальной сетевой структурой и воспроизводящего самые архаические формы исламского фунда­ментализма).

Современные процессы глобализации исследуются с позиций различных наук - экономики, политологии, социологии и т.д., ибо представляют собой сложный, многомерный комплекс соци­альных, экономических и политических феноменов. Культурология, акцентируя свое внимание на ценностной, духовной сфере человеческого бытия, дает возможность определить истоки демодер- низационных, кризисных явлений, возникающих в современном мире.

Модернизацию современные авторы определяют различным образом. С нашей точки зре­ния, её следует понимать дихотомически, то есть как переход от традиционного к индустриально­му обществу, а в более широком смысле - как те изменения, которые происходят в социуме и культуре народа в результате трансформации общества, его приспособления к современным тре­бованиям [2].

Следует понимать, что модернизация и демодернизация - это не два отдельных процесса, разворачивающиеся одно вне другого, в разных пространственно-временных континуумах, а два противоположных начала, существующие как тождество противоположностей. Демодернизация является необходимой, а не случайной стороной модернизационных процессов, и возникновение демодернизационных эффектов в культуре этноса обусловлено самим характером модернизаци- онного развития. Подчеркнём, что при этом модернизацию мы не трактуем исключительно как процесс переход от традиционно-аграрного к индустриальному типу общества. Ведь это «явление цивилизационного масштаба, то есть она по своей сути форма, сторона перехода от традиционной цивилизации к либеральной, от общества, нацеленного на воспроизводство на основе некоторого статичного идеала, к обществу, рассматривающему повышение эффективности форм деятельно­сти, развитие способности личности к собственному саморазвитию как основу общественной ди­намики» [3]. При этом нужно иметь в виду, что либеральная модель социума, по А.С. Ахиезеру, определяется прежде всего через понятие "развитие", включающее в себя преодоление статичного, застойного состояния социума.

Конечно же, модернизация - это не абстракция, а конкретно-исторический процесс развития того или иного общества, поскольку в иных исторических условиях и в иной ситуации его может и не быть. Мало того, он может сопровождаться демодернизацией, разрушением уже имеющихся достижений - как в культурной, так и в структурно-организованной сферах жизни этноса. К при­меру, крайней формой демодернизационных эффектов в культуре можно назвать явление архаиза­ции культуры, о котором писали многие российские историки. «Из картины социальной истории (России - авт.)... вытекает не только процесс развития элементов гражданского общества и госу­дарства.., нот одновременно и прямо противоположный процесс - постоянное возвращение к ар­хаичной, по сути мифологической, реальности, - который по своей мощи превосходит движение к гражданскому обществу» [4].

Под модернизацией в широком смысле этого слова мы понимаем не только переход от тра­диционного к современному обществу, но и социокультурное обновление в самых различных его формах. Отсюда предметом нашего исследования являются модернизационные этнические про­цессы на постсоветском пространстве и в целом в глобализирующемся мире. Общеметодологиче­ским принципом исследования здесь является диалектический метод, согласно которому возник­новение нового качества сопровождается разрушением старого качества. Иначе говоря, в ходе мо­дернизации неизбежны периоды разрушения, нестабильности, кризиса во всем «многоцветии» этих явлений. Обновление социума неизбежно встречает сопротивление со стороны старых, тра­диционно настроенных слоев населения, что с неизбежностью отражается в социодинамике куль­туры. С этой точки зрения демодернизационные эффекты в культуре являются необходимыми, но не случайными феноменами, возникающими в ходе широкомасштабной и глубинной трансформа­ции общества.

безопасности, отсутствие устойчивых моделей инкультурации и идентификации и т.д.

Всё это многообразие демодернизационных эффектов в культуре оказывает серьезное тор­мозящее воздействие на процессы обновления общества, что особенно актуально для социума XXI века, который «втягивается» в новую фазу глобального развития - период инновационного обще­ства. В связи с этим важно не только диагностировать регрессивные моменты в культурной дина­мике, но и наметить релевантные современной ситуации методы преодоления кризисных явлений. Конечно, культурные кризисы возникали в самые различные переломные периоды развития чело­вечества, и определенный набор моделей их разрешения накоплен в ходе работы целых поколений гуманитариев различных профессий. Однако «лицо» современного кризиса имеет весьма специ­фический характер, и то кризисное состояние социума и культуры, которое в свое время зафикси­ровал Ф.Ницше, претерпело в настоящее время значительные изменения. Отсюда выявление ос­новной социокультурной структуры и динамики системы взаимосвязанных кризисных демодерни- зационных явлений в современном социуме является актуальной научной и практической задачей.

Существует точка зрения [5], согласно которой этническая культура в соответствии со сво­им онтологическим статусом препятствует введению различного новаций в социкультурную ткань общества. Понятие культурного лага ввёл У.Огборн. В его представлении культурная картина ми­ра, ценности и смыслы, возникающие в обществе, могут не успевать "мутировать" вслед за изме­нениями в материально-экономической и технологической сфере. В социокультурной динамике возникает временной разрыв между приспособительной адаптивной реакцией этноса и технико­экономическими трансформациями в социуме.

Культура определяется здесь прежде всего как система традиций, благодаря которой обще­ство сохраняет свою целостность. Без этого устойчивого ядра не может существовать ни племя, ни народность, ни народ. Стоит его разрушить, и данная цивилизация растворяется в этническом кот­ле различных пассионарных общностей. Традиция рассматривается как социокультурный меха­низм, своего рода машина времени, которая переносит прошлое культуры в будущее. Отсюда, собственно, и делается вывод об изначального онтологического противостояния культуры и лю­бых нововведений. Инновационный процесс рассматривается как разрушительный, несущий в се­бе отрицательные последствия и зёрна будущих катастроф. Известная максима - пожелание врагу «жить в эпоху перемен» - адекватно иллюстрирует данное положение.

Социальные и культурные проблемы инноваций привлекают всё более пристальное внима­ние учёных, теоретиков, практиков, а шире - весь круг людей, вовлечённых в современный про­цесс обновления этнической культуры. «Общество быстрых перемен», «инновационная экономи­ка», «информационная цивилизация» и т.д. - все эти понятия фиксируют факт глобального циви­лизационного сдвига, связанного с изменением социокультурной парадигмы развития.

Однако сейчас становится ясно, что абсолютизация прогрессивистской модели культуры с её установкой на абсолютную ценность «новизны», гонку за новизной в противовес повтору куль­турных форм и этнических традиций, завела современное человечество в тупик: экологический, социальный, экономический. Индустриальное западное общество в теориях модернизации пред­ставлялось в качестве некоего идеального образца, окружённого морем традиционализма. Оказа­лось, что стабильность и новационное развитие часто противоречат друг другу. Такое новое соци­альное явление как антиглобалистское движение нельзя представить только лишь как «безумное» движение, представляющее собой некую пандемию в сверхбогатом обществе. Дело в том, что в результате внедрения модернизационной модели в социальную действительность оказалась раз­рушенной не только целостность природной среды, но и внутренняя, духовно-культурная состав­ляющая человека. В связи с этим в качестве первостепенных высвечиваются не только и даже,

может быть, не столько проблемы экологии окружающей среды, сколько проблемы экологии духа и этнической культуры.

Речь идёт о факторах прежде всего культурного и духовного плана, связанных с устойчивой идентичностью человека. Современное инновационное перепроизводство часто носит разруши­тельный характер, поскольку переизбыток поступающей извне информации о новациях, попытки их внедрения со стороны властных структур не ведут к эффективному использованию в той или иной социальной подсистеме общества, что повышает уровень дезорганизации, поскольку не поз­воляет индивиду выстроить устойчивую национально-этническую систему ценностей и мотива­ций. Подобное перепроизводство знаний, идей и новаций напрямую связано с процессом деиден­тификации, ибо не учитывает ценностный и этнокультурный факторы в развитии человека и раз­личного рода социальных институтов.

Инновационный общественный прогресс несёт в себе и новые источники разрушения устой­чивой человеческой этнокультурной идентичности. Для успешной реализации инноваций в массо­вом масштабе необходимо освобождение человека в политическом и экономическом смыслах, установка на автономность развития, творческую свободу. Однако за всем этим таится опасность фрагментации национального сообщества, дезинтеграции социального поведения и целостности духовного развития. Радикальный отказ от национальной системы духовных ценностей, их утили- таризация, понимаемая в постмодернистском духе, ведёт к разрушению как духовного, так и эко­номического и политического пространств. Вакуум ценностей ведёт к тому, что создание образцов социального поведения оказывается прерогативой политических или духовных «манипуляторов», что чревато примитивизацией социальных связей и отношений. Постмодернистская идеология в связи с этим утверждает игровой тип поведения, в котором главное место занимает подражание идолам массовой культуры. Жажда символического удовлетворения проявляется в следовании моде, успех становится главным идолом общественно-нравственной жизни социума. Отсюда именно прагматизм определяет мораль радикально инновационного общества.

Ещё Ф.М. Достоевский показал, что человек живёт прежде всего в мире идей и ценностей, на изменение которых он реагирует гораздо интенсивнее, чем на события в сфере обыденной жиз­ни. Позитивистская методология, утверждающая примат «реальных» жизненных ценностей, в действительности в конечном счёте ведёт не к укреплению, стабилизации жизненного мира чело­века, а к его разрушению. Без опоры на абсолютные ценности культуры индивид реагирует на из­менения в окружающей социальной среде прежде всего с точки зрения их наиболее вероятного развития. Тем самым он отказывается от своей свободы и плывёт по течению тех или иных обсто­ятельств. То, что на первый взгляд является безальтернативным, на самом деле, в глубине, содер­жит в себе множество возможностей выбора. Только культура устойчивого развития, устоявшаяся система этно-национальных базовых ценностей и предпочтений даёт возможность человеку под­няться над обстоятельствами, найти новую перспективу развития. Высший долг или призвание позволяет человеку создать новую социальную модель поведения, становящуюся источником об­новления самого социального мира в целом. Стихийное инновационное развитие ведёт же к гло­бальной катастрофе. Выход, например, из экологического тупика носит не просто технический или юридический характер: он возможен лишь на основе преобразования культуры и духовных ориентиров человечества. Жёсткий западный прагматизм в данном случае не может подняться выше обновления отдельных технологических, юридических или экономических подсистем обще­ства, что никоим образом не может привести к изменению сложившейся ситуации. Противостоя­ние так называемой «исторической необходимости» возможно только лишь на основе признания «духовного града», системы надвременных и надутилитарных ценностей, абсолютных ценностей культуры, являющихся необходимой духовной основой устойчивого национально-этнического развития.

Инновационно-технологический подход, пронизывающий собой все сферы деятельности со­временного человека, основывается на редукции, сведении творческой деятельности к её инфор­мационной составляющей. Отсюда сама цивилизованность стала отождествляться с образованно­стью, причём последняя воспринималась прежде всего как освоение большого массива знаний и информации. Информация сейчас объявляется главной и основной ценностью цивилизации как в материальном, так и в духовном планах. В различных вариантах концепции постиндустриального, информационного, телематического, компьютерного и т.д. обществ именно накопление новой ин­формации становится предметом деятельности для большинства работников данного общества. Информация предстаёт в качестве неисчерпаемого ресурса развития. Образование должно высту­пать здесь в качестве социального института, позволяющего человеку ориентироваться во всё воз­растающем море информации.

Однако акцент на информационной составляющей как основе инновационного процесса ве­дёт к забвению другой стороны социального творчества - ценностно-ориентационной, возбужда­ющей социальную энергию и активность человека. Оказывается, что одной только новой инфор­мации о новшестве для её реализации совершенно недостаточно. Для того, чтобы данную инфор­мационную составляющую новации реализовать в социальной действительности, необходим иной уровень мотивации для субъектов данного процесса.

Отсюда инновация рассматривается не просто как сам акт изобретения нового, но в качестве целостного явления, связанного как с непосредственно интеллектуально-духовным, этно­культурным, так и с социально-организационным творчеством. Идея может обладать признаками абсолютной новизны, однако нереализуемая, она так и остаётся в сфере духовного тезауруса об­щества, наследуемого от поколения к поколению. Социокультурная инновация, способствующая стабильному развитию общества, - это то, что реализуется успешным образом в социуме, произ­водя тот или иной социально-кумулятивный эффект, и не разрушает его духовно-нравственную основу. Современная же цивилизация характеризуется превалированием новаций информацион­ного плана при явной деградации культурно-ценностной сферы. Данное обстоятельство является и одним из главнейших тормозов в реализации, в том числе, и образовательных новаций. Правда, по традиции, эти трудности списываются на психологические факторы, хотя дело здесь, конечно, за­ключается прежде всего не в индивидуальных особенностях психики человека, а в его культурно­идентификационных этно-национальных стратегиях жизненного поведения.

Процесс "отторжения" нововведений связан с тем, что любая социокультурная система име­ет свои налаженные и стабильные пути развития, обеспечивающие ее сохранение. «Среда» стре­мится адаптировать новшество к своим особенностям. Это способствует снижению потенциала изменений, возрастанию инерционности функционирования организационных систем. На основе вышеизложенного можно сделать вывод, что этно-культурная система будет открыта новшествам, если последние становятся условием ее сохранения.

В культуре инновационного социума перестают действовать социокультурные системы, жестко детерминирующие жизнедеятельность индивида. Общество «виртуализируется» (Д. Ива­нов), институциональные связи «размываются» и, по мнению А. Турена, социум превращается из «институционально-регулируемого целого» в хаотическую «площадку» возникновения и развития конфликтов из-за достижения символических благ. Человек в этих условиях перестает быть лишь элементом социальной структуры и получает большую степень свободы в выборе индивидуальной траектории развития. В связи с этим усиливается роль национальной культуры, которая из «охра­нительницы устоев» превращается в активный фактор социокультурного формообразования и об­новления. Соответственно, возрастает и значимость духовного мира личности в социальной, поли­тической и экономической динамике. Недаром в современных экономических исследованиях про­исходит отказ от концепции «экономического человека» к моделям человека «исторического», «психологического», «культурного» и т.п. Однако еще со времен З. Фрейда и К.Г. Юнга в гумани- таристике произошел отказ от упрощенного взгляда на человека, понимание важности тех пластов подсознательного, которые формировались в этносе на протяжении тысячелетий развития.

Особо влияет на процесс самоидентификации традиционная культура. Обратим внимание на идею возрождения примордиальных локальных общностей в современный период развития соци­ума [6]. Обращение к забытым магическим обрядам и системам поведения оказывается для психо­логической конформности весьма полезнымми [7].

В условиях социокультурного кризиса возрождаются символы прошедших культур и возни­кают специфические групповые солидарности, которые напуганы существующим положением дел. На смену героям производства и политики приходят надвременные авторитеты не только тра­диционно религиозного плана, но и неоязыческие маги, целители, колдуны [8].

Кризисная демодернизация есть "обратная" сторона развития современной культуры, её со­циодинамика представляет собой перманентный процесс разрушения и обретения идентичности, дестабилизации и достижения нового уровня стабильности, архаизации и обновления, рассогласо­вания и гармонизации социального и культурного миров. Компаративистский анализ социокуль­турного кризиса, ситуации беспорядка, хаоса, "смутного времени" позволяет зафиксировать как экзистенциальное самоощущение индивида в данный период времени, так и расщепление этниче­ского устойчивого ядра культуры, дезинтеграцию социальных связей и институтов.

Социокультурная модернизация, сопровождающаяся процессом разрушения господство­вавших в обществе традиционных культурных норм, правил и способов поведения, ведёт к обна­жению старых, архаических пластов культурной жизни. Более примитивные, архаические начала культуры выдвигаются на первый план и замещают культурный вакуум, возникший в ходе разру­шения старых основ общественной жизни. Архаизация культуры осуществляется в нескольких формах: в отрицательной и в положительной. Первая представляет из себя господство "варварско­го" сознания и ситуативной этики, когда оказывается, что выбор той или иной ценностной ориен­тации зависит от сиюминутной выгоды индивида, осознающего себя как внесоциального субъекта жизненного процесса. Ситуативный выбор культурных норм и правил поведения ведёт к разъеда­нию социокультурной материи общественной жизни, к хаотизации и дезинтеграции духовного космоса этноса.

Одно из противоречий процессов глобализации заключается в разнонаправленности техно­логической, экономической и культурной модернизаций. Если первым двум альтернативы нет (Интернет, к примеру, и в Африке Интернет), то культурную глобализацию большинство культу­рологов определяло как глокализацию - подъем национального, этнического самосознания и напряженных поисков идентичности в глобализирующемся мире. В этом мире, где действуют ме­ханизмы моды, рекламы, создания имиджей товаров и политиков, культура оказывается сферой ожесточенной конкурентной борьбы, ибо именно в ней формируются цели жизнедеятельности, потребности, интересы.

Литература:

1. См.: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура /Пер. с англ. под науч. ред. О.И.Шкаратана. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - 608 с.

2. См.: Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии. 2001.

№ 4. С.10.

1. Российская модернизация: проблемы и перспективы: материалы круглого стола// Вопросы филосо­фии. 1993.- № 7. С.3-39.

2. Согрин В.В. Клиотерапия и историческая реальность: тест на совместимость (Размышление над мо­нографией Б.Н.Миронова «Социальная история России периода империи»)// Общественные науки и современность. 2002. № 1. С.144-160.

3. КЭ.Разлогов, директор Российского института культурологии, в одном из интервью заявил: "Куль­тура в целом, то есть определенный набор нравов, обычаев, традиций, ценностей, - консервативна. Она стремится к тому, чтобы ее коды не менялись, иначе люди просто перестанут понимать друг друга. Культура всегда будет против инноваций" //Токарева В. Культура против инноваций http://36on.ru/news/interview/18113-kultura-protiv-innovatsiv-zerkalo-andreva-tarkovskogo-razvraschaet- molodezh (дата обращения: 3.09.2011).

4. См.: Ядов В.А. Символические и примордиальные солидарности в условиях социальных перемен. Доклад на XIII Всемирном социологическом конгрессе, Билефельд, 1994.

5. См.: Schneiderman L. The Psychology of Social Change. New York: Human Sciences Press, Inc, 1988.

6. См.: Дубин Б.В. Культурная динамика и массовая культура сегодня //Куда идёт Россия?.. - М.: Ин- терцентр,1994.