УДК 39+316 ПРОЯВЛЕНИЕ ТИПОВ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В МАССОВОМ СОЗНАНИИ ДАГЕСТАНСКИХ НАРОДОВ Шахбанова М.М., доктор социологических наук, старший научный сотрудник Отдела социоло­гии Института истории, археологии и этнографии, e-mail: madina2405@mail.ru

В статье показана специфика проявления типов этнической идентичности в массовом сознании даге­станских народов, установлено доминирование «нормального типа» этнической идентичности, являю­щийся основой сохранения межэтнического согласия и стабильности в дагестанском обществе.

Ключевые слова: дагестанские народы, этническая идентичность, национальные отношения, гипо- и

гиперидентичные установки.

Постсоветский период развития российского общества отмечен осложнением межнацио­нальных отношений. Реалии свидетельствуют о негативном отражении активации деятельности властных и имущих групп, которые в своих узконациональных целях эксплуатируют националь­ную идею, провоцируя соперничество народов и порождая межэтническую напряженность. Ис­следователи отмечают, что такое положение обусловлено самой логикой развития национальных отношений, потому что постепенное историческое выравнивание социально-культурного положе­ния наций в условиях демократизации государственного устройства расширяет возможности по­литической конкуренции их лидеров, использования последними этнических рычагов для утвер­ждения собственных и групповых целей [1].

Нарушение национально-культурного развития и полноценного функционирования этниче­ского образования, как историко-культурной общности, сопровождается актуализацией этнонаци- ональных интересов. Существенные преобразования практически во всех сферах российского об­щества делают неизбежными изменения в идентичности россиян. Пробуждению этнической иден­тичности могут способствовать не только объективные факторы, связанные с трансформациями в обществе, но и субъективные, обусловленные индивидуальной человеческой жизнью.

Перестроечный период характеризуется изменением ранее существовавших форм межэтни­ческого взаимодействия, этноконтактов и национально-государственного устройства, которые способствовали политизации этничности, обострению межнациональных отношений, поиску народами новых форм групповой идентичности.

Социально-экономические, политические, культурные, этнические трансформации россий­ского общества привели к заметному росту типов социальной идентичности, наблюдается усиле­ние этнической, религиозной, региональной (республиканской) и национально-государственной идентификации. Как следствие, активизация этнического фактора привела к тому, что на высшем уровне государственной власти обозначена необходимость образования коллегиального органа, в компетенцию которого должна войти национальная проблематика, поэтому в преддверии своей избирательной компании В.В. Путин отметил: «в системе федеральных органов власти необходи­мо создать специальную структуру, отвечающую за вопросы национального развития, межнацио­нального благополучия, взаимодействия этносов. Сейчас эти проблемы находятся в ведении Ми­нистерства регионального развития и за ворохом текущих задач вытесняются на второй, а то и третий план, и такую ситуацию надо исправить. Это не должно быть стандартное ведомство. Ско­рее речь должна идти о коллегиальном органе, который взаимодействует непосредственно с пре­зидентом страны, с руководством правительства и имеет определенные властные полномочия.

Национальная политика не может писаться и реализовываться исключительно в кабинетах чинов­ников. В ее обсуждении и формировании должны непосредственно участвовать национальные, общественные объединения» [2].

В современных обществах механизмы формирования межэтнического согласия во многом опираются на политику идентичности и процессы управления идентичностью. Для поддержания межэтнического согласия и этнической толерантности необходимо формирование государствен­но-гражданской, российской идентичности и позитивное развитие этнической идентичности, предполагающее благоприятное отношение к собственной и другим этническим группам, отсут­ствие враждебности в отношении инонационального окружения, благожелательное (или просто нейтральное) восприятие межкультурных различий [3].

Прежде чем перейти к анализу типов этнической идентичности у дагестанских народов, представляется необходимым изложить существующую в отечественной этносоциологии класси­фикацию данной категории.

Повышение интереса к историческому наследию своего народа очень часто сопровождается обострением идентификационных процессов и от политической ситуации в государстве зависит усиление того или иного типа социальной идентичности. Несмотря на рост, характерных для со­временного мирового сообщества, глобализационных процессов «этническая идентичность как у русских, так и у людей тех национальностей, которые дают название республикам, не только оста­ется столь же распространенной, как и десять лет назад (у 80 - 90 % населения и более), но и у очень значительной части наших граждан сохраняется ощущение "сильной связи" с людьми их национальности... И все это дает основание полагать, что исчезновение этничности в условиях глобализации - скорее "миф", чем реальность. Не только социальная реальность корректирует его. Очевидно, что сама глобализация может стимулировать этничность. Ведь именно с ней связа­но свободное перемещение капитала, а за ним и рабочей силы, которая в значительной мере куль­турно разнообразна и рождает сопоставление "мы и другие"» [5].

Распад огромной страны, сложная политическая ситуация в государстве, дополненная соци­ально-экономическим кризисом, отсутствие стабильности в обществе и изменение социального статуса огромного пласта людей и ряд других факторов способствовали ухудшению межэтниче­ских отношений в России. В такой ситуации люди «вынуждены» были, как отмечают исследова­тели, обратиться к более устойчивым, не потерявшим своей важности общественным, групповым объединениям и таковым оказались этнические группы.

Классификация ценностных ориентаций в сфере межэтнического общения по степени зна­чимости признаков этничности в сочетании с другими ее проявлениями позволяет с одной сторо­ны, рассмотреть их влияние на различные стороны жизнедеятельности, с другой, понять причины, обусловливающие важность ее проявлений.

В нашем исследовании изучение этнической идентичности проведено с использованием, разработанного и апробированного в ходе исследования трансформации этнической идентичности и выявления ее типов, метода Г.У. Солдатовой. Методологический инструментарий исследования типов этнической идентичности базируется на семи шкалах и типы этнической идентичности определены на основе индикаторов-суждений, конкретизирующих конец фразы «Я такой человек, который...».

В данной статье рассматривается место этнической идентичности в структуре социальной идентичности, типология этнической идентичности, проявление гипо- и гиперидентичных устано­вок в массовом сознании дагестанских народов проживающих в полиэтнических зонах республи­ки.

Характеристика выборки социологического опроса. Социологическое исследование по изу­чению этнической идентичности дагестанских народов в этноконтактных зонах республики про­ведено в 2013 г. в Бабаюртовском, Дербентском, Казбековском, Кайтагском, Карабудахкентском, Кизилюртовском, Кизлярском, Кумторкалинском, Хасавюртовском районах, гг.

Типы этнической идентичности дагестанских народов см. таб. № 1.

Выделенные типы этнической идентичности можно классифицировать по группам: пассив­ная (этноиндифферентность, этнонигилизм, амбивалентная) и деструктивная (этнофаворитизм, этнодоминирующая и этноцентричная). Если рассмотреть проявление каждого из типов этниче­ской идентичности в массовом сознании дагестанских народов, то доминирующим типом является «нормальная идентичность», подразумевающая позитивное отношение к собственной этнической группе, при позитивном отношении к иным национальным общностям. По сравнению с другими опрошенными, этническая идентичность по типу «нормы» - «я такой человек, который обычно не скрывает своей национальности» - заметно выражена в позициях опрошенных ногайцев (100%), азербайджанцев (97,3%), лакцев (96,6%), русских (95,8%), чеченцев (93,5%), даргинцев (92,4%), лезгин (90,7%), аварцев (88,5%) и, сравнительно меньшее количество опрошенных кумыков (72,6%), а также выбравших суждение «я такой человек, который любит свой народ, но уважает язык и культуру других народов», среди них аварцы (88,9%), чеченцы (93,5%), азербайджанцы (94,6%), даргинцы (94,9%), лакцы (96,6%), русские (97,2%), лезгины (97,3%), ногайцы (100%) и относительно меньшая часть кумыков (74,0%).

Исследование типов этнической идентичности позволило выявить специфику ее проявле­ния, а также факторы ее трансформации. В настоящее время общепринятыми являются следую­щие виды трансформации этнической идентичности: 1. этническая идентичность может размы­ваться, что выражается в неопределенности этнической принадлежности, неактуальности этнич- ности, 2. возможен отход от собственной этнической группы и поиски устойчивых социально­психологических ниш не по этническому критерию, 3. этническая идентичность может гиперболи­зироваться и в контексте межэтнических отношений принимать дискриминационные формы [7]. Более того, изменение этнической идентичности заключается в выявлении происходящих моди­фикаций относительно «позитивной этнической идентичности», сущность которой, как неодно­кратно отмечалось, заключается в позитивном отношении к инонациональному окружению, в стремлении к межэтнической коммуникации при позитивном восприятии собственной этнической группы. Результаты опроса показывают, что в массовом сознании опрошенных, при превалирова­нии «нормальной идентичности», проявляются и крайние типы этнической идентичности. Сред­ний показатель по гиперидентичности и гипоидентичности составляет 20,7% и 24,5%, соответ­ственно.

Более глубокий анализ результатов исследования констатирует взаимосвязь и взаимовлия­ние «позитивной, нормальной идентичности» на определение индикаторов этнической идентично­сти. Так важными остаются индикаторы «национальный язык», «национальные традиции, обы­чаи», «религия», «совместная жизнь на определенной территории», «историческая территория мо­его народа», «историческое прошлое», «общность характера, схожесть поведения». Независимо от типа этнической идентичности, вышеперечисленные маркеры остаются важнейшими в процессе самоидентификации и в иерархии этноопределителей доминируют 3 компонента - «национальный язык», «национальные традиции и обычаи» и «религия».

На второй ступени располагается этническая индифферентность и вариант ответа «я такой человек, который считает, что в повседневном общении национальность не имеет значения» разделяют опрошенные кумыки (60,4%), чеченцы (67,7%), ногайцы (68,4%), аварцы (73,3%), дар­гинцы (74,1%), азербайджанцы (75,7%), лакцы (75,9%), русские (76,2%) и лезгины (82,7%). При этом, опрошенные ногайцы (63,2%), кумыки (64,6%), аварцы (75,3%), даргинцы (78,5%), лезгины (82,7%), русские (83,2%), азербайджанцы (86,5%) и чеченцы (87,1%) готовы «иметь дело с пред­ставителями любого народа, несмотря на национальные различия».

Проявление этнонигилизма через суждение «я такой человек, который часто испытывает стыд за людей своей национальности» выражено у опрошенных русских (41,3 № %), аварцев (41,3%), лакцев (37,9%), ногайцев (31,6%), даргинцев (30,4%), чеченцев (25,8%), азербайджанцев (23,3%), лезгин (24,0%) и кумыков (20,5%).

Амбивалентная идентичность - «я такой человек, который часто ощущает превосходство людей другой национальности» - по сравнению с другими народами, характерна относительно большей части опрошенных ногайцев (21,1%), азербайджанцев (18,9%), лакцев (13,8%), аварцев (12,8%) и лезгин (10,7%).

Установки «этнофаворитизма» ногайцев (63,2%), азербайджанцев (43,2%), чеченцев (41,9%), аварцев (38,5%), даргинцев (37,3%), кумыков (37,3%), лакцев (31,0%), лезгин (22,7%) и русских (21,0%) проявляется через мнение «я такой человек, который считает, что любые средства хо­роши для защиты интересов моего народа». Далее гиперидентичная установка - «я такой чело­век, который считает мой народ более одаренным и развитым по сравнению с другими народа­ми», по сравнению с другими респондентами, относительно ярче выражена в позициях опрошен­ных ногайцев (68,4%), чеченцев (25,8%), азербайджанцев (24,3%), лезгин (20,0%), кумыков (21,5%), лакцев (17,2%) и русских (16,1%). Более того, суждение «я такой человек, который счи­тает необходимым "очищение" культуры моего народа от влияния других культур» разделяет сравнительно большая доля опрошенных чеченцев (45,2%), ногайцев (26,3%), лезгин (22,7%), лак­цев (20,7%) и русских (20,3%).

Этноцентризм опрошенных дагестанских народов проявляется через суждение «я такой че­ловек, который считает, что межнациональный брак разрушает народ», среди них русские (29,4%), чеченцы (25,8%) и азербайджанцы (21,6%). Другой этноцентристской установки - «я та­кой человек, который нередко чувствует превосходство моего народа над другими» - придержи­ваются опрошенные ногайцы (52,6%), чеченцы (41,9%), лезгины (29,3%), аварцы (28,1%), кумыки (26,0%) и лакцы (20,7%). Вместе с тем позицию «я такой человек, который считает строго необ­ходимым сохранять "чистоту" народа» разделяет большая часть опрошенных чеченцев (87,1%), лезгин (52,0%), лакцев (48,3%), аварцев (47,9%), кумыков (43,8%), даргинцев (36,1%) и русских (33,6%).

Этнодоминирующий тип этнической идентичности выражен заметно слабее у опрошенных дагестанских народов и внутри нее респондентам ближе суждение о необходимости защиты наци­ональных интересов своего народа - «я такой человек, который считает, что на его земле все права пользования природными и социальными ресурсами должны принадлежать только его народу», при этом аварцы (12,2%), чеченцы (25,8%) и ногайцы (26,3%) считают, что «взаимодей­ствие с людьми других национальностей часто бывает источником неприятностей». Более того, опрошенные даргинцы (13,3%), лезгины (14,7%), чеченцы (16,1%) и азербайджанцы (18,9%) до­пускают возможность того, что «его народ имеет право решать свои проблемы за счет других народов».

Доля респондентов, условно говоря, этноиндифферентных, в частности, отнесших себя только к типу людей, которые «никогда серьезно не относились к национальным проблемам» и «безразлично относятся к своей национальной принадлежности» составляет 28,6% и 71,0%, соот-

ветственно. Однако выбор этого суждения нередко сопровождался также выбором индикаторов как «нормы», так и гиперидентичности. При рассмотрении первой тенденции больше половины респондентов (от 71,4% до 94,7%) «индифферентную позицию» дополняют установкой на межэт­ническое контактирование - «всегда находит возможность договорится в межнациональном споре» (81,7%) при тесной связи с «этноцентризмом» - «предпочитает образ жизни своего наро­да» (58,4%) и «считает строго необходимым сохранять "чистоту" своего народа» (46,4%). При­держивающихся данной позиции больше всего среди опрошенных ногайцев, азербайджанцев и чеченцев.

В исследовании ставилась задача показать взаимосвязь типа этнической идентичности с процессом самоидентификации опрошенных, поэтому применялся «метод "вопрос на вопрос"», который позволил бы более глубоко проанализировать специфику формирования типов социаль­ной идентичности, в данном случае, этнической идентичности. Так каждый восьмой опрошенный, осознающий себя «представителем только своего народа» является носителем этноцентристских установок - «нередко чувствует превосходство своего народа над другими» (12,4%) и «люди дру­гой национальности должны быть ограничены в праве проживания на его национальной терри­тории» (12,3%); далее каждый шестой респондент разделяет мнение, что «взаимодействие с людьми других национальностей часто бывает источником неприятностей» (16,7%).

В позициях носителей пассивной формы этнической идентичности («этноиндифференты»), разделяющих суждение «мы такие же, как и представители других дагестанских народов», зако­номерно проявляется равнодушие «к своей национальной принадлежности» (51,9%), при этом они «не отдают предпочтения какой-либо национальной культуре, включая и свою собственную» (50,3%), «часто испытывают стыд за людей своей национальности» (44,8%) и «трудно ужива­ются с людьми своей национальности» (40,0%).

Однако, носители деструктивных форм этнической идентичности (этноцентризм, этнофаво- ритизм, этнодоминирование), считая, что они «такие же, как и представители других дагестан­ских народов», акцентируют внимание на следующих позициях: «я такой человек, который не­редко чувствует превосходство моего народа над другими» (40,0%), «я такой человек, который считает, что на его земле все права пользования природными и социальными ресурсами должны принадлежать только моему народу» (40,7%), «я такой человек, который считает, что насто­ящая дружба может быть только между людьми одной национальности» (42,7%), «я такой че­ловек, который считает, что взаимодействие с людьми других национальностей часто бывает источником неприятностей» (43,3%), «я такой человек, который считает, что мой народ имеет право решать свои проблемы за счет других народов» (44,2%), «я такой человек, который счита­ет строго необходимым сохранять "чистоту" народа» (46,0%), «я такой человек, который пред­почитает образ жизни моего народа» (46,8%), «я такой человек, который считает необходимым "очищение" культуры моего народа от влияния других культур» (47,9%) и «я такой человек, ко­торый считает, что любые средства хороши для защиты интересов моего народа» (50,8%).

Все вышесказанное предполагает существование гипотезы, что этноцентристские установки опрошенных дагестанских народов должны подпитывать обозначение себя «мы люди совершенно другого характера», однако как показывают результаты нашего социологического исследования, у «этноцентристов» довольно слабо проявляется «противопоставление» себя другим дагестанским народам как носителям отличного от них национального характера и поведения.

Таким образом, изучение специфики формирования типов этнической идентичности даге­станских народов выявило, что центральной и доминирующей является «нормальная этническая идентичность», в то же время по краям располагаются пассивный (этноиндифферентность, этно- нигилизм, амбивалентность) и деструктивный (этноцентризм, этнодоминирвание, этнофавори- тизм) типы этнической идентичности, оказывающие определенное влияние на позитивную иден­тичность, в конечном итоге, возможно и «расшатывание» ее содержания. Вместе с тем, результаты нашего исследования демонстрируют ярко выраженную этническую индифферентность в этно- контактных зонах республики, которая может привести, с одной стороны, к «размыванию» пози­тивного образа «мы», с другой, способствовать усилению этнонационализма у разных социальных прослоек внутри каждого народа.

Выводы:

1. Этническая идентичность по типу «нормы» подразумевает наличие толерантных установок в массовом сознании и готовность к этноконтактированию. Однако позитивное восприятие иноэтниче­ских образований и стремление к тесным межэтническим контактам не свидетельствует о выраженно­сти идеологии космополитизма, потому что для любого человека является естественным стремление обозначить этнокультурную специфику своего народа, следовательно, подчеркивание и предпочтение этнокультурных ценностей своего народа. Специалисты обозначают эту стадию как «начальную сту­пень этноцентризма», когда стремление к позитивной этнической идентичности является необходимым условием сохранения целостности и неповторимости этнической общности в этнокультурном много­образии мира. Вместе с тем понятие «норма» в отношении этнической идентичности не подразумевает ее абсолютизации, что подтверждается и результатами социологического опроса, по которым домини­рующим типом этнической идентичности является «нормальная идентичность».

2. От 80,0% до 88,6% опрошенных дагестанских народов являются носителями «позитивной» этнической идентичности, которая является основой для формирования, а в дальнейшем и сохранения стабильности в процессе межэтнической коммуникации. Более того, это существенный потенциал в подавлении межэтнической напряженности в этноконтактных зонах республики. Однако усиление «нормального» типа этнической идентичности сопровождается заметным ростом гипо- и гипериден­тичных установок в общественном сознании дагестанских народов. Трансформация этнической иден­тичности по типу гипоидентичности способствует появлению этнонигилистических тенденций, кото­рые сопровождаются нежеланием поддерживать этнокультурную символику своего народа, а также в обозначении этнической неполноценности, чувства стыда за представителей своего этноса. Трансфор­мация этнической идентичности по типу гиперидентичности происходит через предпочтение соб­ственной этнической группы к абсолютной убежденности о превосходстве своего народа над «други­ми». Гипотеза, что в полиэтнической среде возможно доминирование деструктивных форм этнической идентичности (этнофаворитизм, этноцентризм, этнодоминирование), как «способа» сохранить этно­культурную специфику своего народа, результатами нашего социологического опроса не подтвержда­ется. В массовом сознании дагестанских народов превалирует «нормальный» тип этнической идентич­ности, позитивно оценивающий как собственную этническую группу, так и инонациональное окруже­ние. Однако, хотя и в относительно слабой форме, проявляются пассивная и деструктивная типы этни­ческой идентичности, хотя выраженность в массовом сознании этноиндифферентных установок может быть интерпретировано как начало процесса эрозии этнической идентичности.

3. По значимости доля этноиндифферентных респондентов, отнесших себя к категории людей, которые «никогда серьезно не относились к национальным проблемам» располагается на второй пози­ции, хотя выбор этого критерия сопровождается одновременным обозначением индикаторов «нормы» и гиперидентичности. При этом имеет право на существование гипотеза, что опрошенные с выражен­ной этноиндифферентной установкой практически не принимают участия в этнополитической жизни общества и являются носителями пассивного политического сознания, хотя гипоидентичные и гипери­дентичные установки дополняются стремлением поддерживать межэтническую коммуникацию.

Литература:

1. Арутюнян Ю. В. О национальных отношениях в постсоветских обществах: межличностный аспект // Социологические исследования. 1999. № 4. С. 58.

2. Дробижева Л. М. Этичность в современном обществе: новые подходы, старые мифы, социальные практики // Вестник Института социологии РАН. 2010. № 1. С. 431.

3. См.: Дробижева Л. М. Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации начала 90-х годов. М., 1994.

4. Идентичность и консолидационный ресурс жителей Республики Саха (Якутия). Информационно - аналитический бюллетень. М., 2012. № 4. С. 46.

5. Коновалова А. В. Формы проявления этнической идентичности в полиэтничном социуме // Вектор иден­тичности на постсоветском пространстве. Ростов/н/Д, 2007. С. 130.

6. Путин В. В. Россия: национальный вопрос // Независимая газета. 2012. 23 января. С. 1.

7. См.: Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности. М., 1997.