Как уже отмечалось, в соответствии с принятым в работе пониманием конверсии мотивированное слово, образованное посредством её, и мотивирующее его слово характеризуются идентичностью плана выражения. Одна и та же материальная последовательность, соответствующая лексемам разных частей речи, создаёт некое подобие омонимии форм, при которой, как и при конверсии, наблюдается звуковое и графическое совпадение различных языковых единиц. Общность форм производящего и производного, образованного способом конверсии, а также слов, находящихся в отношениях омонимии, - причина близости данных явлений и сложности их различения. Проблема разграничения этих понятий обусловливается, в частности, отсутствием единства у учёных в понимании омонимии. В одних источниках, омонимы трактуются как слова, не имеющие общих сем, и отграничиваются от слов, связанных отношениями конверсии [ЛЭС: 345; СРЯЗ 1989: 205], в других - как слова, разные по значению [Валгина, Розенталь, Фомина 2002: 9; Lopatnikova, Movchovitch 2001: 212]. В последней трактовке омонимов допускается семантическое сходство данных лексических единиц, что становится причиной отнесения к ним производящих и образованных от них путём конверсии производных [Lopatnikova, Movchovitch 2001: 214-218]. Неоднозначность подхода исследователей к интерпретации конверсии и омонимии объясняет важность сопоставления этих понятий с целью их разграничения. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» объединённые отношениями омонимии слова - лексические омонимы - рассматриваются как языковые единицы, не имеющие общих элементов смысла, не связанные ассоциативно, но одинаковые по звучанию и написанию [ЛЭС: 345]. При сопоставлении конверсии с омонимией мы будем опираться на данную дефиницию омонимов. Они традиционно разделяются лингвистами на полные и неполные (частичные). Полные лексические омонимы представляют собой принадлежащие к одному грамматическому классу, т.е. к одной части речи, слова, у которых совпадает вся система форм. Такие, например, слова, как коса («вид причёски»), коса («сельскохозяйственное орудие») и коса («мыс, полоса земли»); топить («обогревать»), топить («долго кипятить на лёгком жару») и топить («заставлять тонуть»); кормовой (производное от существительного «корм») и кормовой (производное от существительного «корма»), являются полными лексическими омонимами. В каждой из перечисленных групп они относятся к одной части речи, поэтому никоим образом не могут быть связаны с конверсией. Полная омонимия существует и во французском языке, большей частью в классе существительных. К полным лексическим омонимам следует отнести, например, слова un cousin («двоюродный брат») и un cousin («комар»), un ауоса1 («адвокат») и un ауоса1 («авокадо»), une botte («сапог»), une botte («сноп») и une botte («выпад в фехтовании»). Частичные лексические омонимы, в отличие от полных, относятся либо к одной, либо к разным частям речи. Они характеризуются тем, что различные по значению слова совпадают в звучании и написании только в отдельных формах, поэтому их называют ещё омоформами [ЛЭС: 345], или тем, что, кроме своих значений, отличаются друг от друга ещё каким-либо признаком, например, родом [Lopatnikova, Movchovitch 2001: 212-213]. Причём омоформ, принадлежащих к одной части речи, значительно больше. К ним, например, могут быть отнесены такие слова, как пал («лесной, полевой или степной пожар») и пал {(«свая или чугунная тумба, к которой канатами прикрепляют судно во время стоянки») (от гол. «paal» - «столб, свая»)}, совпадающие в форме единственного числа. Во множественном числе эти слова различаются ударением: пал - палы (первая омоформа) и пал - палы (вторая омоформа). Не совпадают также все формы у омонимов завод (действие по глаголу «заводить») и завод («промышленное предприятие»), ибо первый из них (абстрактный по значению) не имеет формы множественного числа. К омоформам относятся и многие совпадающие в звучании и написании глаголы: закапывать {(несовершенный вид от глагола «закапать») (лекарство) и закапывать (несовершенный вид от глагола «закопать») (что-то в землю)}. Среди омоформ разной частеречной принадлежности можно отметить такие слова, как стих (глагол «стихнуть» в прошедшем времени) и существительное стих («стихотворение»). В учебнике «Современный русский язык» под редакцией В.А. Бело- шапковой в качестве частичных лексических омонимов рассматриваются такие примеры, как стук, скрип (формы именительного и винительного падежей единственного числа существительных) и стук, скрип (междометные формы глаголов «стукнуть» и «скрипнуть»); даром (форма творительного падежа единственного числа существительного «дар») и даром (наречие «бесплатно») [СРЯЗ 1989: 207]. С нашей точки зрения, нет оснований считать данные слова омонимами, поскольку они семантически сходны и связаны единством корня. Определение их в качестве омонимов противоречит изложенному в данном учебнике пониманию омонимии как отношение слов с совпадающим написанием (произношением) и несвязанными значениями [там же: 205]. Очевидно, что в первом случае существительное и междометие образованы от одного и того же глагола {стукнуть ^ стук (существительное) и стукнуть ^ стук (междометие), скрипнуть ^ скрип (существительное) и скрипнуть ^ скрип (междометие)/. Во втором случае следует говорить о переходе существительного «дар» в указанной выше грамматической форме в класс наречий. Отнесение данных слов к сфере омонимии, а не конверсии подтверждает нашу мысль о близости данных понятий и необходимости их сопоставления с целью их разграничения. Во французском языке неполная омонимия, как и полная, представлена, прежде всего, существительными: une mousse (ж. р.) («мох») и un mousse (м. р.) («юнга»); une tour (ж. р.) («башня»), un tour (м. р.) («токарный станок») и un tour (м. р.) («окружность»). В отличие от «Лингвистического энциклопедического словаря» под редакцией В.Н. Ярцевой в учебнике «Современный русский язык» под редакцией В.А. Белошапковой омоформы рассматриваются отдельно от частичных омонимов, в качестве периферийного вида лексических омонимов. Они определяются как «совпадающие по звучанию и написанию формы разных слов одной и той же части речи или разных частей речи» [СРЯЗ 1989: 207]. К ним относятся здесь, например, существительные печь (горячая печь) и пасть (разинуть пасть) в форме именительного и винительного падежей единственного числа и глаголы печь (печь пироги) и пасть (пасть смертью храбрых). По нашему мнению, слова пасть (существительное) и пасть (глагол) вполне справедливо квалифицируются как омоформы, ибо они, во-первых, совпадают по написанию и произношению только в отдельных формах; во- вторых, совершенно не связаны семантически. Лексемы печь (существительное) и печь (глагол) следует рассматривать не как омоформы, а как слова, связанные отношениями конверсии, поскольку в данном случае речь идёт о переходе слова из одной части речи в другую, что обусловливает наличие у них общих сем. С целью более качественного сопоставления конверсии с омонимией необходимо также рассмотреть причины возникновения в языке лексических омонимов. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» выделяются четыре источника лексической омонимии. Во-первых, вследствие исторических звуковых изменений может произойти совпадение прежде различных по звучанию слов: в русском языке лук («растение») и лук (для стрельбы; где у < о); во французском языке une peche («персик») и une peche («рыболовство, улов»). Во-вторых, к возникновению омонимов может привести заимствование иноязычного слова. Например, заимствованное из немецкого (через польский) слово брак («изъян, дефект») совпало по звучанию и написанию с исконно русским брак («женитьба»), этимологически связанным с глаголом «брать»; во французском языке лексемы, заимствованные из итальянского («botta») и нидерландского («bote»), трансформировались и дали жизнь омонимам une botte («удар шпагой») и une botte («вязанка, кипа»). В-третьих, к появлению омонимов в данном языке может привести звукоподражательное происхождение одного из них: шип (от глагола «шипеть») и шип («колючка»). В-четвёртых, наиболее продуктивным и исторически наиболее сложным фактором рождения омонимов является уже рассмотренный выше распад первоначально единой полисемичной лексемы. Так, например, в русском языке произошли слова свет («лучистая энергия») и свет («мир, вселенная»), а во французском - un cas («случай») и un cas («падеж в грамматике») [ЛЭС: 345]. В учебнике «Современный русский язык» под редакцией В.А. Бело- шапковой отмечается ещё один источник омонимии - различного рода словообразовательные процессы. Это может быть связано, например, с прибавлением к основе (корню) омонимичных суффиксов: городище (увеличительное к «город») с суффиксом -ище (по аналогии с «домище», «хвостище») и городище («место, где в древности был город») с суффиксом -ище как указанием на место, где прежде находился предмет или происходило действие (по аналогии с «пожарище») [СРЯЗ 1989: 206]. Во французском языке аналогично появились омонимы un boursier («биржевик») с суффиксом -ier, служащим для образования существительных, называющих лицо применительно к учреждению, с которым связана его деятельность {une ecole («школа») - un ecolier («школьник»), une cremerie («молочный магазин») - un cremier («хозяин молочного магазина»)} и un boursier («стипендиат») с омонимичным суффиксом -ier, использующимся для производства существительных, обозначающих лицо по предмету, с которым связана его деятельность {un roman («роман») - un romancier («автор романов, романист»), un poisson («рыба») - unpoissonnier («торговецрыбой»)}. Отсутствие конверсии среди источников омонимии свидетельствует о том, что данные понятия справедливо разграничиваются в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» под редакцией В.Н. Ярцевой и учебнике «Современный русский язык» под редакцией В.А. Белошапковой. Тем не менее, в учебнике «Lexicologie du franfais moderne» («Лексикология современного французского языка») несобственная деривация, т.е. конверсия, рассматривается в качестве одного из источников омонимии. Его авторы пишут: «Un grand nombre d’homonymes est le resultat de la derivation impropre. Rappelons que la derivation impropre est un type de creation lexicale par la transposition d’un mot d’une partie du discours dans une autre ainsi, le mot coupe (f.) (du verbe couper) est un homonyme du substantif coupe (f.) - «чаша»; lutte (f.) (du verbe lutter) devient un homonyme de luth (m.) - «лютня». Ajoutons encore les cas tels que lever (v.) et le lever (du soleil) qui sont nombreux» («Большое число омонимов - результат несобственной деривации. Напомним, что несобственная деривация - это тип создания слов путём переноса слова из одной части речи в другую, таким образом, слово т^е (ж. р.) («резка») {от глагола couper («резать»)} - омоним существительного coupe (ж. р.) («чаша»); lutte (ж. р.) («борьба») {от глагола lutter («бороться»)} становится омонимом luth (м. р.) («лютня»). Добавим ещё такие многочисленные случаи, как lever (глагол) («поднимать») et le lever («восход») (солнца)» [Lopatnikova, Movchovitch 2001: 215-216]. Последний из приведённых примеров (lever (глагол) ^ lever (существительное)} показывает, что такие исследователи, как Н.Н. Лопатникова и Н.А. Мовшович, не разделяют конверсию и омонимию и квалифицируют первую как компонент второй. Мы не можем согласиться с этой точкой зрения, поскольку лексемы, находящиеся в конверсионных отношениях, имеют общую корневую морфему (в последнем примере - lev), в результате чего они семантически связаны, что противоречит принятому нами вместе с другими лингвистами пониманию омонимии. Итак, сопоставление конверсии с омонимией является актуальным, ибо ввиду идентичности форм лексических омонимов и слов, связанных отношениями конверсии, данные понятия не всегда разграничиваются лингвистами. В нашей работе конверсия, которая охватывает слова, имеющие общий корень и семантически связанные, отделяется от омонимии, распространяющейся на слова, лишившиеся общих элементов смысла.