<<
>>

Основные характеристики контркультуры в условиях тоталитарного общества

Хотя идеология контркультуры разрабатывалась мыслителями применительно к определенной стадии развития общества, а именно - к капиталистическому индустриально развитому обществу, переходящему в стадию постиндустриализма, она представляется применимой и к другим типам общества.
Исходя из того, что (как уже отмечалось выше), контркультура является своего рода реакцией на репрессивность официальной культуры, то ее возникновение в наибольшей степени закономерно именно в тоталитарных обществах, в которых репрессивные факторы проявляются в более очевидной и яркой форме. Обращение к понятию тоталитарного общества требует определенных уточнений, поскольку, по общему мнению исследователей, данный термин, претендующий на роль сложного концепта, к настоящему времени является многозначным и неопределенным. Существенно, что понятия тоталитарности, тоталитарного общества, тоталитарного государства трактуются исследователями по-разному, нередко в зависимости от исторической эпохи, политических убеждений и идеологических предпочтений. Изучение тоталитаризма и тоталитарных систем началось в 1920-х годах в связи с описанием фашистских процессов в Италии и разворачивающегося нацистского движения в Германии. Термин тоталитарный впервые был употреблен критиками Б. Муссолини и содержал негативную оценку введенного им режима, однако сам он использовал его для определения созданного им политического режима. Словосочетание тоталитарное государство появляется в речи Муссолини в 1925 году. В исследовательской литературе часто приводится ставшее прецедентным высказывание Муссолини - «Все в государстве, ничего вне государства, ничего против государства, одна лишь жестокая тотальная воля...»41. Этот термин употреблялся в гитлеровской Германии для характеристики фашистского режима, а в период «холодной войны» западные критики советской системы начали использовать его по отношению к советскому государству.
Ввиду дискуссионности данного концепта, его содержание должно быть уточнено и соотнесено с понятиями нацистского и советского режима, которые нередко подводятся под универсальный знаменатель тоталитаризма. Достаточное распространение в науке получили представления о тоталитаризме как о «неспецифическом» явлении, в той или иной степени присущем практически всем государствам, прежде всего, современным, но также существовавшим на протяжении истории. Еще первый теоретик контркультуры Т. Роззак поднимая этот вопрос, писал следующее: «Почему в наше время чем больше развито общество, тем глубже в нем гнет тоталитарного насилия, который становится тяжелее, чем у варваров? Отчего нравственный упадок, национализм и болезнь тотальной войны продолжают преследовать потомков Возрождения, причем гораздо сильнее, чем во времена Вольтера?»42. Ф. Серс пишет о том. Что переход от сильного правительства к тоталитарному режиму быстр и зачастую даже незаметен. Осознание такой перемены, как правило, происходит слишком поздно - что, собственно и случилось в Германии во времена нацизма. Все тогдашние свидетельства сходятся на том, что многие люди доброй воли осознали дрейф в сторону тоталитаризма со значительным опозданием43. Н.В.Михеев, анализируя особенности тоталитаризма в Росси пишет о том, что он существует в той или иной мере во всех современных странах и в мире в целом, поскольку природа тоталитаризма естественна, как естественно всякое выражение интересов субъекта, стремление выразить их во властной форме44. Развивая свою мысль уже в другой работе автор говорит о том, что если обратиться к истории, то можно обнаружить истоки тоталитаризма в самых древних эпохах, но это формы «недостаточного», недостаточно «тотального» тоталитаризма носят иные названия. Современный же «классический» тоталитаризм возник на основе современного уровня производительности труда, когда стала возможной эксплуатация производящего меньшинства населения большинством управляющего. Именно такой тоталитаризм становится полным - тотальным45.
Многие исследователи, занимающиеся «классическим» тоталитаризмом, связывают его актуальное содержание с «новыми диктатурами», т.е. тоталитарными обществами ХХ века, к которым в равной степени относят нацистский (фашистский) и советский (большевистский) режимы. Такая трактовка развивается в работах Х.Арендт, К.Ясперса, К.Фридриха, З.Бжезинского, Ф.А.Степуна, Л.Г.Сухотиной и многих других исследователей. Основанием для уравнивания этих обществ является разработанная теоретиками тоталитаризма универсальная модель тоталитарного общества. Первые разрозненные исследования тоталитарных систем были обобщены и концептуализированы в ставших классическими работах Х.Арендт «Истоки тоталитаризма» (1951) и К.И. Фридриха и З. Бжезинского «Тоталитарные диктатуры и автократия». В своей книге Х.Арендт делает акцент на идеологической составляющей тоталитарной системы и терроре как ее неотъемлемой составляющей, опираясь при этом на проявления террора фашистского и советского режимов, испытанные ею на собственном опыте. В работе Фридриха и Бжезинского представлено сравнительное описание структуры тоталитарных режимов и технологии осуществления тоталитарной власти. Авторы книги сформулировали основные составляющие так называемого «тоталитарного синдрома»: однопартийная система, идеология, террор, монополия на средства массовой информации, монополия на оружие и централизованно управляемая экономика. По мнению названных и многих других авторов, этой универсальной модели тоталитарного общества в равной степени соответствуют нацистский и советский режимы: «главные формы тоталитаризма в 20 веке - это большевизм и фашизм. Руководствуясь едиными лозунгами, они имели в виду примерно одно и то же - поменять онтологический статус человека»46. Это изменение онтологического статуса человека в условиях тоталитаризма, по мнению исследователя, сводится к отказу от своего бытия в пользу некоей социальной целостности. В отечественной науке также идет речь о некоторых общих признаках тоталитарных систем: 1) насильственное установление однопартийной системы, ее монополия на политическую жизнь общества; 2) фигура вождя, стоящая во главе партии и наделяемая харизматическими чертами; 3) сращивание государства и партии, более того, подчинение государства партии; 4) наличие единой идеологии, обладающей монополией; эта идеология должна иметь мобилизующий эффект для масс, поэтому она ставит перед собой и обществом тотальную цель, будь это «мировой коммунизм» или «мировое господство»; 5)нераздельность монополии власти и ее идеологии и используемых ею средств насилия и террора.
Великая вера в построение нового общества, нового порядка в мире и вызываемый ею энтузиазм может сочетаться лишь со стрессом и смирением неверующих в эту великую цель. Поэтому неотъемлемой частью тоталитарного режима являются концлагеря, а идеологические враги признаются опаснее уголовников47. Однако далеко не все исследователи ставят знак равенства между различными тоталитарными обществами ХХ века, подходя к этому разграничению с разных позиций. Б.В. Марков пишет о том, что «в эпоху плюрализма и децентрации социалистическая культура незатейливо обвиняется в тоталитаризме. Это понятие было введено Х.Арендт для отождествления фашизма и социализма, то есть для снятия «немецкой вины». За выполнение этой задачи она получила признание в Германии. Но стоит ли всем остальным соглашаться с такой оценкой?»48. Примером неоднозначного отношения в природе нацистского и восточноевропейского тоталитаризма является известная дискуссия, которая произошла в Западной Германии в 1987-1988 годах и получившая название «спор историков». Одни участники этой дискуссии говорили об общности тоталитарной тенденции в нацистской Германии и странах послевоенной Европы49, другие указывали на специфику германского фашизма50. Основания этого разграничения нуждаются в осмыслении и систематизации. Показательно, что в советский период в отечественной науке термин «тоталитаризм» не являлся предметом пристального изучения применительно к собственной стране. Существенную роль в этом сыграла Вторая мировая война, с которой связаны понятия «фашизма» и «антифашизма». Л.Гудков так комментирует это обстоятельство: «Вторая фаза исследований тоталитаризма была прервана войной. На некоторое время по понятным причинам прекратилось сопоставление советской и нацистской систем. Именно в это время усилиями коминтерновцев и советских пропагандистов родился миф о единстве антифашизма и демократии (...). С этого времени знак равенства между понятиями «советский строй», «новая демократия» и «антифашизм» стал несомненным и общепринятым»51.
Показательно, что идеологическое детерминированное неприятие уравнивания нацизма и социализма существовало и в среде историков ФРГ, которые считали невозможным уравнивать преступления нацизма с последствиями других авторитарных режимов52, в том числе потому, что это снимало комплекс вины с Германии за совершенные нацистским режимом преступления. Исследователи тоталитарных систем находят различные основания их разграничения. Так Л. Гудков пишет о том, что для многих исследователей «в общей теории тоталитарного государства мифология единого народа, монолита «партии-народа-государства» оказалась более важной, чем явные различия двух режимов, советского и нацистского, их разное происхождение, разные культурные и политические традиции, разные идеологические основания (у нацистского - расовое превосходство и претензии по этим основаниям на господство немецкого народа, территориальная и политическая экспансия; у советской системы - первоначально идеологически-революционное, коммунистическое доминирование, позднее великодержавная экспансия и противостояние Западу)»53. О важности идеи для тоталитарного общества говорит и В. С. Жидков, подчеркивающий, что важную роль в тоталитарной идеологии играют понятия нация, ее историческое предназначение, национальная идея и т.п.54. Продолжая эту мысль, представляется важным отметить, что идеи расового превосходства и необходимости уничтожения других народов были конституированы нацизмом, в то время как при социалистическом режиме сходные идеи существовали имплицитно, не превращаясь в форму официальной доктрины (которая в целом была сформулирована на гуманистических основаниях). Здесь уместно привести замечание В.К. Кантора о том, что именно использование идеи для достижения своих вполне практических, без идейного оформления, уголовно наказуемых целей и есть секрет тоталитаризма55. И хотя далее В.К. Кантор говорит, что прикрываясь идеей, тоталитаризм скрывает свою уголовную сущность, которая проявилась в момент захвата власти большевиками, все же, на наш взгляд, принципиальной представляется и сама идея. Отсутствие в самой идее расистских, антисемитских и др.
составляющих создавало для части населения иллюзии относительно гуманистической направленности режима, относя все ужасы тоталитаризма на счет личных «перегибов» и ошибок. Заметным в исследовании проблематики тоталитарности является мнение ряда зарубежных и отечественных авторов, к которым относятся Х.Арендт, К.Ясперс Ф.А.Степун, Л.Г.Сухотина и др., согласно которому именно коммунистический режим (в сравнении с нацистским) в большей степени базировался на кровавом терроре и репрессиях. На такие заключения Х.Арендт подтолкнул изученный ею Смоленский архив, содержащий документацию партийных органов с 1917 по 1938 годы. Арендт поразило в этих документах отсутствие точного числа жертв и указаний об отношениях между различными сферами власти (ЦК, военными, НКВД), а также наличие многих противоречивых данных. Архив продемонстрировал отсутствие организационной структуры режима, которая, по мнению Арендт, существовала в нацистской Германии. Все эти факты, по мнению исследовательницы, свидетельствовали о том, что большевизм в большей степени, чем нацизм, основывался на насилии и терроре. Л.Г.Сухотина, анализируя концепцию Ф.А.Степуна, пишет о том, что, философ пытался найти ответ на вопрос о том, почему большевистский режим в России оказался столь жестоким, кровавым и длительным в сравнении с нацистским режимом в Германии. Ответ на вопрос он находит в существенных различиях в уровне и специфике культурного развития обеих стран. Специфику русской революции и последовавшего за ней тоталитарного режима автор связывает с исторически сложившимся низким уровнем культуры русского человека, обусловленного огромной территорией страны, ее хлеборобных земель, лишивших его необходимости заботливого и тщательного труда на земле. По этой причине столетиями создавался стиль «малокультурного, варварского хозяйствования», «нелюбовного отношения к земле». Тяжелое наследие этой традиции не гарантировало ожидаемого результата, не спасало от погодных и других случайностей. Борьба против неблагоприятного случая оборачивалась утратой веры в Бога, на смену которой приходила вера в сверхчеловека. Эта мечта и питала грандиозные революционные замыслы56. Вопрос о степени репрессивности и жестокости двух тоталитарных систем во многом остается открытым и часто основан на индивидуальном опыте и личных чувствах исследователей. Существенными для задач нашего исследования являются сомнения ряда авторов, касающиеся утверждения о единстве и монолитности тоталитарного общества. Социалистические общества Восточной Европы, образовавшиеся в середине ХХ века, а также СССР явили примеры идеологически немонолитного сознания народа (имеются в виду такие явления, как диссидентство, самиздат, восстания в Венгрии, Чехословакии и др.). Такие явления не были распространены в обществе нацистского режима по объективным причинам. С критерием идеологической монолитности/немонолитности общества связан еще один фактор, не позволяющий ставить знак равенства между нацистским и советским режимом. Этим фактором является возможность возникновения и функционирования контркультуры. Как известно, в тоталитарных социалистических обществах существовали предпосылки и условия для развития мощных контркультурных движений, в то время как в фашистской Германии этих условий не существовало. Ставя задачу дифференциации тоталитарных обществ с целью выявления закономерностей функционирования контркультуры, считаем целесообразным не ставить знака равенства между двумя тоталитарными системами и на основании принципиальных различий в их идеологических доктринах, критерия монолитности / немонолитности общества и возможности функционирования в нем контркультуры можно обобщенно говорить о двух основных типах тоталитарного общества ХХ века - правого тоталитаризма (Германия, Италия) и левого тоталитаризма (СССР, страны социалистического лагеря). В общественных науках помимо термина тоталитарный используется термин тотальный. Эти термины, имея общую внутреннюю форму, частично характеризуются и общим содержанием, употребляясь иногда как синонимы. Однако считаем необходимым уточнить и в некоторой степени разграничить эти понятия. Во-первых, термин тотальный характеризует, прежде всего, всеобщее состояние сознания людей, которое формируется различными, а не исключительно репрессивными формами. Здесь показательны мысли, высказанные Х. Арендт, говорившей о тотальном и тоталитарном пути к установлению господства: «Тотальное господство, которое стремится привести бесконечное множество весьма разных человеческих существ к одному знаменателю, возможно только в том случае, если любого и каждого человека удастся свести к некой никогда не изменяющейся, тождественной самой себе совокупности реакций и при этом каждую такую совокупность реакций можно будет наобум заменить любой другой. Проблема здесь состоит в том, чтобы сфабриковать нечто несуществующее, а именно некий человеческий вид, напоминающий другие животные виды, вся «свобода» которого состояла бы в «сохранении вида». Тоталитарное господство стремится осуществить эту цель и посредством идеологической обработки элитных формирований, и посредством абсолютного террора в лагерях».57 Во-вторых, понятие тотальности включается исследователями не в политическое, а в культурологическое пространство. Так, философ Б.В. Марков подчеркивает, что ностальгию по советской тотальности в сознании советской интеллигенции (в том числе даже диссидентов) «следует попытаться оценить не политическими, а культурологическими критериями».58 В-третьих, понятие тотальности включается исследователями в сферу культуриндустрии, где оказываются в одном ряду с понятиями стереотипизирования сознания масс, «ослепленности» масс, массовой индустрии культуры, массовой культуры и т.п.: «Возникло «тотально административное общество», в котором индивидуальная рефлексия замещается стереотипными реакциями и мысленными клише, навязываемыми массовой «индустрией культуры».59 Исследователи, употребляющие термин «тотальный» по отношению к массовому сознанию, указывают на конкретные средства его формирования. Так, например, Хоркхаймер и Адорно, характеризуя тотальное общество, подчёркивают, что его «ценности и модели поведения, предлагаемые масс-медиа, рассчитаны на всех и потому единообразны, примитивны, подменяют личностное общенеопределенным. Весь мир становится пропущенным через фильтр культуриндустрии».60 Тотальное вовлечение культуры (в частности, кино) в товарную сферу способствует формированию тотального общества или «административно управляемого мира».61 Существенно, что административно управляемое, тотальное сознание легко приобретает различные формы. Так, например, Хоркхаймер и Адорно, говоря о тотальности сознания, приводящей к «ослепленности» масс, приводят пример теснейшей связи тотальности с антисемитизмом.62 Таким образом, возможно говорить о тотальности как непременном атрибуте любой культуры, в особенности индустриального и постиндустриального периода, которая является той формой состояния сознания, и неизбежно сопутствует тоталитарному обществу. Можно заключить, что отсутствие монолитности сознания в обществах левого тоталитаризма свидетельствует о неполной тотальности сознания населения, что приводит к возникновению тенденций инакомыслия и различных протестных движений. Так, например, М.В.Дегтярева в работе, посвященной контркультуре в структуре культуры России ХХ века, говорит о различных контркультурных направлениях антитоталитарного типа в России: либеральные культурные течения (стиляжничество, шестидесятники); культура памяти и духовной преемственности с дореволюционной Россией («профанная» песенная стихия, городской и сельский фольклор, правословие); андеграунд (бардовская песня, «культура застолья» и др.; высокая культура или культурные диссиденты (творчество А.Ахматовой, Б.Ахмадулиной, А.Тарковского и т д.)63. Контркультурные, антитоталитарные тенденции получают свое воплощение в большей степени в сфере мысли и творчества, находящегося в наименее уязвимом положении. Это естественный и необходимый процесс для функционирования системы, при отсутствии которого система не могла ни обновляться, ни приспосабливаться, ни сохранять свое единство как система. Тоталитарные общества «левого» типа характеризуются различной степенью институализированности контроля и репрессивных мер и являют собой пример различной интенсивности проявления контркультурных тенденций. Так, например, Г.Маркузе в работе «Одномерный человек» говорит о том, что избавление от вмешательства возможно благодаря проникновению в сферу надреального, поскольку именно она защищена от вмешательства репрессивной культуры: «Истина фантазии бесконечно выше той репрессивной истины, которой человек культуры обязан своему разуму, знающему только истину ставшей буржуазной действительности».64 Сходные наблюдения содержатся в концепциях Г.Хофштеде и Г.Триандиса, которые, выделяя «закрытый» и «открытый» типы культур, говорят о том, что поскольку люди в «закрытых» культурах вынуждены вести себя в соответствии с общепринятыми нормами, для них характерен уход в «иной», ненормированный мир - мир литературы, искусства, художественных иносказаний. Считаем возможным предположить, что функционирование контркультурных движений, характерное для любой культуры, приобретает особую значимость в системе тоталитарного социалистического общества, где, являясь ответной реакцией на тотальные интенции, объединяет прогрессивную часть общества в структурно сложный совокупный процесс, который становится основным механизмом развития культуры. Именно в условиях тоталитарного общества отдельные контркультурные движения приобретают статус контркультуры, т.е. явления, противостоящего и угрожающего официальной культуре, поскольку способно выработать в противовес ей ценности уровня мировоззренческих универсалий, доминантой которых является антитоталитарная гуманистическая интенция. Представляется, что общества левого тоталитаризма не являются однопорядковыми явлениями и могут различаться не только формой собственно тоталитаризма, степенью тотальности сознания масс, но и специфичностью конкретно-исторических условий. Уникальность контркультуры, функционирующей в условиях общества левого тоталитаризма, будет в дальнейшем рассмотрена на примере Г ерманской Демократической Республики. 1.1.
<< | >>
Источник: ВАСИЛЬЕВА АНАСТАСИЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА. КОНТРКУЛЬТУРА В УСЛОВИЯХ ТОТАЛИТАРНОГО ОБЩЕСТВА (НА ПРИМЕРЕ КОНТРКУЛЬТУРЫ ГЕРМАНСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ). Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Санкт-Петербург.. 2014

Еще по теме Основные характеристики контркультуры в условиях тоталитарного общества:

  1. 3.2. Американская версия политической социализации: поиски новых подходов
  2. СЛОВАРЬ СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕРМИНОВ
  3. ВВЕДЕНИЕ
  4. Основные характеристики контркультуры в условиях тоталитарного общества
  5. Роль интеллигенции / интеллектуалов в контркультуре тоталитарного общества и проблемы их идентификации
  6. Выводы
  7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ