Гельмут Плеснер может рассматриваться как основоположник антропологических теорий, выделяющих основной признак человека как совершающего определенные действия. Плеснер создает некий завершенный образ человека на основе теоретического осмысления всех наработанных знаний о человеке и его биопсихической жизнедеятельности. Философ подчеркивает эксцентрическую природу утратившего свою естественную самость человека, “приговоренного” в силу этого к вечному поиску, самоотражению и самосовершенствованию. Если Шелером была сформулирована программа философской антропологии и с ее центральной проблемой сопоставления человеческого с животным, (человеческое бытие понималось, исходя из каких-то метафизических установок, определения его места в космосе), то человеческое бытие у Плеснера определялось прямо из нынешней ситуации, уточнялось его место в данный жизненный момент. Плеснер, после долгих и упорных размышлений над проблемами философской антропологии, приходит к выводу о необходимости разработки методологических принципов, которые должны сделать антропологию фундаментальной дисциплиной в исследовании человека. Причиной этому послужил тот факт, что современные теории человека исходят из конкретно-научных результатов отдельных наук, например, биологии, психологии, медицины и т.д., и в результате такой подход к человеку приводит к более специализированному его рассмотрению, т.е. дается расчлененное знание о человеке, целостный же взгляд на человека отсутствует. Отсюда Плеснер заключает, что остается лишь “блеклый субъект... нагромождение проводов, по которым передаются марионетке-человеку ее пустые движения” [cxliv] . Методы, применяемые экзистенциалистской философией и антропологией конкретных наук, не годились для философской антропологии, потому что первые исходили из внутреннего состояния человека, из его субъективности, вторые — из “внешнего” объективного рассмотрения человека. Человек, считает философ, не может быть истолкован правильно ни теми, ни другими, так как экзистенциализм не занимается телом, хотя оно в исследовании человека является не менее существенным предметом, его волнует внутреннее содержание человека; а конкретно-научные исследования своими методами не могут определить отличие человеческой телесности от животности, т.е. упускают качественную самобытность человека. Плеснер утверждает, что конкретные антропологические науки, не давшие до сих пор завершенной картины человека, и не могут этого сделать, поскольку основываются на количественном методе, который познает лишь одну сторону человеческой действительности, тогда как качественные характеристики оказываются недоступными для них. Чтобы преодолеть вышеотмеченную односторонность экзистенциальной философии и антропологических наук, философ предлагает созданную им методологию. Методологические принципы или установки Плеснера, конечно же, связаны с его взглядами на сущность философии и на смысл философской антропологии в частности. Основой его методологии является принцип единства человеческой жизни во всей ее многогранности несводимой к познанию. В.Б.Куликов в связи с этим отмечает: “В качестве живой сущности человека можно понять, точнее приблизиться к его пониманию, если видеть в его телесности больше, чем сумму биологических признаков. Под этим “больше” подразумевается выведение своеобразия “живой сущности человека “из предшествующих ступеней органической жизни” [cxlv] . Плеснер склоняется к методологическому принципу исследования человека ради него самого и направляет свою критику против тех, кто занимается человеком не ради него самого, а для того, чтобы через него найти выход к бытию вообще. Например, такой позицией, рассматривающей человека как переходный мостик к бытию вообще, характеризуется экзистенциальная аналитика Хайдеггера. Другой принцип методологии, выдвинутый Плеснером, рассматривает человека как непостижимого и неисчерпаемого. Сам Плеснер расценивает свой принцип творческой непостижимости и неисчерпаемости человека как “секуляризованное обожествление человека, которое в христианской трактовке своим прообразом и образцом, возможно, имеет идею становления Бога человеком” [cxlvi] . Как понимает Плеснер роль и задачи созданного им нового направления в философии — философской антропологии? Ее задача состоит в выработке принципов или установок, придерживаясь которых можно было бы защитить достоинство и свободу человека. Философ видит задачу философской антропологии в том, чтобы на основе методологии, утверждающей непостижимость человеческого существа, создать универсальную науку о человеке. Особое положение человека в мире, согласно Плеснеру, сконцентрировано в понятии “эксцентричности”. Прежде чем перейти к этому понятию, следует остановиться на том, как характеризует человека Плеснер. “Человек существо планирующее и созидающее, наслаждающееся и страдающее, знающее искусство и религию, общество и право, короче, он культурное существо, которое желает и надеется, думает и хочет, чувствует и верит, страшится за свою жизнь и во всем этом должен познавать дистанцию между совершенством и своими возможностями” [cxlvii] , отмечает он и, прежде всего, подчеркивает духовную и личную сущность человека, его особые интеллектуальные способности, качественно отличные от интеллектуальных проявлений животного. Здесь его позиция отличается от точки зрения Шелера, признающего лишь количественные различия в интеллектах животного и человека. Сущность человека, по Плеснеру, особенно ярко проявляется в эксцентричности, благодаря которой человек переживает себя как личность, воспринимает свое окружение как предметное или как столь же персональный мир. Являющийся личностью индивидуум, — пишет Плеснер, — “...есть субъект своих ощущений и акций, своих инициатив. Он знает, он живет. Его существование действительно поставлено перед ничто” [cxlviii] . Эксцентричность связана с человеческим поведением и представляет собой не что иное, как понятие отношения в широком смысле. Это отношение человека к чему-то, что принадлежит его существу, что есть он сам, но в то же время — чем он никогда не исчерпывается. Эксцентричность — это такое отношение человека, которое не приемлет состояния полного покоя и равновесия. Эксцентричность — это некоторый баланс власти и беспомощности человеческого существа, в котором ни одна из противоположных сторон не оказывает давление на другую. Она выражает не просто двусторонность отношений, а есть отношение к другому отношению. “Личностный “эксцентр”, — пишет Б.Т.Григорьян, — из которого человек познает мир и вещи, свое собственное тело и свою душу, Плеснер называет “Я”. Это “Я” служит последним основанием всякого опредмечивающего отношения человека, но само не поддается опредмечиванию и являет собой “не объективируемый более и не вытесняемый на положение предмета полюс субъекта”. Исходя из него, человек и строит свои отношения как к самому себе, так и через себя к внешнему миру. Отношение человека к миру не исчерпывается культурным творчеством, которое сводит его с предметной деятельностью. Он вступает также в отношения с другими людьми, с другими личностями. И это отношение возвращает нас вновь к эксцентрической позиции человека, которая и определяет его сопричастность к миру, его социальность. Эксцентричность означает для человека постоянное колебание между необходимостью поиска отсутствующего равновесия и новым стремлением устранить равновесие, уже достигнутое в культуре и в общественной жизни. “В эксцентрической позиции он стоит там, где стоит, и одновременно не там, где стоит”, — пишет Плеснер”” [cxlix] . “С одной стороны, — продолжает Б.Т.Григорьян, — в качестве подлинно основополагающего принципа философской антропологии провозглашается априорный “принцип непостижимости”, исключающий всякий конкретный объект антропологического анализа и оставляющий тем самым открытой возможность для любого решения проблемы человека. С другой стороны, само конкретное и основополагающее свойство человека — его эксцентричность — также трактуется как принцип, характеризующий некую непостижимую позицию человека, ее одновременную данность и отсутствие, утверждение и постоянное “аннулирование собственного тезиса”” [cl] . Этот методологический принцип непостижимости был полностью воспринят как принцип антропологической педагогики, который используется при обосновании воспитательного значения той или иной ситуации, направляет человека к самопознанию и самореализации в мире. Только благодаря непостижимости человек осознает все то, на чту он способен, чту он может преодолеть, чту в состоянии сделать, что главное для человека — это жизнь, в которой он изменяет и реализует себя, что в жизни имеется смысл человеческого существования. Поэтому этот принцип является обязательным принципом человеческой жизни и человеческих отношений. Плеснер обращается к еще одному очень важному для философской антропологии моменту познания человеческой сущности — к исследованию поведения человека. Он придерживается того взгляда, согласно которому человеческая сущность проявляет себя во внутренней жизни человека. В качестве основы, выражающей сущность человека, он рассматривает само тело человека в момент его поведения. Исследуя плач и смех, Плеснер пытается понять поведение человека, объяснить человека из него самого в свете его отношения к себе и окружающим его людям. Феномены смеха и плача являются специфически человеческими проявлениями. По этому поводу Б.Т.Григорьян писал: “В них, согласно Плеснеру, находит свое конкретное выражение сама эксцентрическая позиция человека. Они характеризуются как катастрофические реакции человека, возникающие в результате потери самообладания, при столкновении с необъяснимыми ситуациями, на которые неизвестно как надо реагировать. Существо, лишенное “эксцентричности”, такое, как животное, совершенно неспособно заметить это несоответствие в ситуации. Только духовное существо способно на подобную несуразность, например на факт разрыва координации между ним и телом, реагировать смехом или плачем. Некий физический автоматизм заступает на место артикулируемых, от самой личности исходящих реакций. Таким образом, Плеснер пытается показать, как в деятельности соединяются воедино духовные и физические сферы человека, не уничтожая специфически человеческой позиции” [cli] . Методологические принципы философской антропологии и ее методологическая функция, выработанные Плеснером, предназначались для применения их в педагогической антропологии и нашли свое широкое признание в антропологической педагогике. В западной философско-антропологической литературе появилось мнение, что педагогическая антропология в зависимости от своих целей может трансформироваться в антропологическую педагогику. Плеснер, так же как Больнов и его ученик Лох, принципиально различают два способа усовершенствования личности, осуществляемого посредством педагогической антропологии и антропологической педагогики, которые и занимаются вопросами человека. Больнов пишет следующее о различии педагогической антропологии и антропологической педагогики: “Сущность различия состоит в том, что одно направление есть ответвление философской антропологии, которое принимает во внимание педагогику, а другое есть ответвление педагогики в пока еще только выявленном отношении к философской антропологии” [clii] . Плеснер, надо сказать, не только определил методологическую основу педагогической антропологии, но и связал ее с реальными проблемами воспитания. Он анализировал бытие ребенка и рассматривал детский плач и смех как особые показатели “открытости” ребенка всему миру. Применение методологических принципов Плеснера нашло свое дальнейшее развитие в обосновании проблем воспитания у других философов и педагогов, в частности, у Больнова и его учеников.