§ 2. Герменевтика как один из методов юридической интерпретации

348 —— тогда, когда мы представляем картину в целом. Наше представление о целом изменяется с каждой новой деталью, которую мы принимаем к сведению. Это и есть знаменитый герменевтический круг.

Хайдеггер описывал герменевтический круг как понимание текста от предвосхищенного результата предварительного понимания, которое остается определенным. Круг целого и части не приводит к развязыванию в законченном процессе понимания, а только к исполнению. Круг — это не формальная природа, он ни субъективен, ни объективен, он описывает процесс понимания как взаимосвязь традиций и направления процесса толкования. Антиципация смысла, которая управляет нашим пониманием текста, это не действие субъективности; она определяется общностью, которая нас соединяет с традицией. Круг понимания — это не методический круг, так как он описывает онтологический структурный момент понимания [5].

Юристы прежде всего должны понимать, что имеют в виду правовые тексты. В этом отношении правовая наука — это сугубо герменевтическая наука. Текст никогда не может быть полностью понятым. Кто хочет правильно понять, всегда должен уже знать, что хочет сказать автор текста. Он должен вносить свое понимание значения текста, оставаясь вместе с тем на твердой почве объективности. Не существует никакого необоснованного процесса понимания.

К примеру, статья закона определяет цвета государственного флага Российской Федерации. На первый взгляд речь идет о высказывании с ясным значением. Пред ложение содержит по меньшей мере три дополнительных компонента, которые далеко не «сами собой разумеющиеся», но которые понимаем только мы, так как мы знаем разъяснение. Во-первых, речь идет не о высказывании, а о нормативно обдуманном предложении, когда хотят довести мысль о том, что государственный флаг Российской Федерации должен содержать названные цвета. Этот нормативный элемент заимствует обстоятельство, что это предложение не из исторического описания, а из правового закона. Толкование слова должно вести только к сокращению по содержанию. Во-вторых, читателю не приходит в голову представить себе флаг, покрытый точками или с цветными кругами; он четко представляет себе распределение трех цветов в форме поперечных полос, так как он знает, как эти 349 цвета всегда располагаются. В-третьих, нет сомнений, что речь может идти только о России как о «федерации». Такое понимание не может проистекать только из содержания дословного текста. Для понимания существенно то, что речь идет о статье закона.

Каждое высказывание находится во взаимосвязи и получает, исходя из нее, свое значение. Каждая попытка толкования руководствуется уже известными представлениями о контексте. Такие представления называются предварительными пониманиями. Понятие «предварительного понимания» является отправной точкой в герменевтике. Наше предварительное понимание, от которого мы не можем никогда освободиться, позволяет нам, определяя значение предмета, уже иметь какую-то гипотезу.

При истолковании текста закона, мы создаем новые лингвистические высказывания, которые со своей стороны способны к толкованию процесса понимания происходящего. В то время как мы пытаемся понять историю становления закона, мы сами создаем историю. Здесь герменевтический круг является полным: понимание проистекает из предварительного понимания. Между тем, пытаясь понять закон, мы сами способствуем осмыслению закона и его истории. Каждый новый процесс понимания исходит из процесса предварительного понимания. Поэтому герменевтика учит, что отправная точка любого осмысления — это историко-критическое истолкование. Оно пытается по возможности объективно актуализировать незнакомые смысловые высказывания, а именно: при помощи знания и при участии процессов предварительного понимания. Оно преследует цель восстановить смысл из обстоятельств возникновения текста, исходя из суждений автора и его непосредственных современников, то есть восстановить первоначальный смысл. С юридической точки зрения историко-критическое толкование становится генетическим, истори- ко-социальным или догматическим истолкованием первой ступени субъективного осмысления.

Историко-критическое осмысление имеет целью восстановление оригинального значения текста. Юрист должен, как правило, разрешить проблему, то есть расследовать дело. Только историк права занимается историко-критическим осмыслением, которое является для него самоцелью. Для разрешения практических задач оно образует исходный пункт. Если историко-критическое осмысление само по себе ведет к определенному результату, то в случае интерпретации текстовой нормы процесс осмысления должен быть определенным образом упорядочен и юрист должен решить, может ли он воспринимать это как обязательный юридический текст с таким смыслом.

350

Юриспруденция, будучи догматической гуманитарной наукой, не является «свободной», как, к примеру, философия или филология.

Однако отметим, что в общем и целом толкование закона сходно с толкованием другой выражаемой мысли. Особенность юридического истолкования обнаруживается тогда, когда мы разделяем его процесс на составные части. Таким образом, можно выделить четыре основных элемента юридического истолкования: грамматический, логический, исторический и систематический. Правила истолкования опираются на все эти ступени. Прежде всего они помогают при восстановлении изначального смысла текста. Поэтому герменевтика предполагает обязательное включение в систему юридической методологии методов историко-правового анализа. Не случайно, что именно представители исторической школы права, начиная с Савиньи и Пухты, были в числе первых, кто обратился и к систематическому анализу роли истории в становлении права, и к вопросам взаимосвязи права и языка.

В настоящее время исторические исследования еще сравнительно редко связываются с конкретным анализом государственно-правовых явлений. Не отработана в достаточной мере методика конкретных ис- торико-сравнительных правовых исследований. В силу этого методология сравнительно-исторического правоведения носит в большей мере дедуктивный, чем индуктивный характер.

Накопление собственного историко-юридического опьгга значительно расширяет объективные основания применения отечественным правоведением методологии исторического анализа.

351

основе обобщения опыта, полученного юридической компаративистикой за время ее существования. Сравнительная история права складывается из теоретико-методологических установок и суммы конкретных историко-сравнительных исследований, преследующих как научно-познавательную, так и пракгическо-прикладную цель.

Широкое применение методологии исторического анализа в юридических исследованиях неизбежно приводит к накоплению значительного методологического и эмпирического материалов, требующих своего обобщения. Разработка общей теории сравнительно-исторического метода может строиться на основе обобщения опыта, полученного юридической компаративистикой. В связи с этим встает ряд проблем, возникающих при взаимодействии таких научных дисциплин, как сравнительное правоведение и история права. В целом они сходны и в случае обращения сравнительного правоведения к истории права, и при использовании историей права сравнительных методов исследований. С точки зрения сравнительного правоведения основополагающим принципом является использование историко-юри- дических исследований при сравнении правовых институтов или даже целых правовых систем.

Так, юридическая компаративистика основана не только на изучении положений действующего законодательства, но и истории его развития, при этом между сравнительным правоведением и истори- ко-правовыми исследованиями возникает тесная взаимозависимость. Другим важным аспектом корреляции этих наук является использование сравнительного метода в рамках истории права. Представители любой юридической науки заинтересованы в проведении сравнительных исследований.

Очевидно, что закономерности эволюции законодательства того или иного государства, его институтов общественного самоуправления, можно понять только в сравнении с законодательствами и опытом других государств, на фоне их взаимосвязи и взаимного влияния. Такой подход позволяет прийти к более взвешенным оценкам исторических событий, выявить тенденции их развития, а также механизмы эволюции. Благодаря использованию сравнительного метода, можно выявить комплекс факторов, влияющих на правовую эволюцию (социальная структура, экономические условия, воздействие иных правовых систем и др.), а также показать воздействие собственного законодательства на другие правовые системы.

352 —

Важно отметить, что сравнительный метод в изучении государства и права возник как метод по преимуществу сравнительно-исторический. При этом в сравнительном методе некоторые авторы предлагают выделить две основные ветви: синхронический метод, когда сравниваются два или более объекта одновременно, и диахронический метод, когда прослеживается эволюция объекта во времени, то есть он рассматривается в развитии. На сегодняшний день сравнительно- исторический метод в правоведении применяется не только в чисто исторических дисциплинах, где он составляет основу методологии (в истории государства и права России, истории правовых и политических учений и т. п.), но и в отраслевыхдисциплинах права. В последнем случае он имеет не только познавательное, но и сугубо практическое значение, так как, изучая теорию государства и права, или историю отрасли права, или историю какого-либо правового института, мы устанавливаем общие законы и тенденции их развития, зная которые, можно сформулировать обоснованные предложения по совершенствованию действующего законодательства, принципов деятельности государственных органов и институтов общественного самоуправления. Лишь изучая право в его развитии, в его взаимосвязи и взаимодействии с материальными и духовными сторонами жизни общества, можно адекватно понять сущность права и его отдельных институтов и норм.

Впрочем, взаимоотношения сравнительного правоведения с историей права не являются столь гармоничными, как это могло бы показаться на основе вполне очевидной необходимости их тесного взаимодействия.

Дело в том, что сравнительное правоведение предусматривает сравнение различных правовых систем, существующих одновременно, т. е. синхронно, а не возникающих диахронно. Следовательно, с этой точки зрения, сравнительное правоведение изучает правовые системы, существующие одновременно в какой-то ограниченный исторический период, в то время как история права — правовые системы, развивающиеся во времени. Поэтому теория права и государства, опирающаяся на опыт сравнительного правоведения и на опыт истории права, обязана учитывать особенности этих научных подходов. Резюмируя сказанное, отметим, что методология исторического анализа, применяемая в области права, обладает широкими познавательными возможностями, имеет мощный аксиологический и праксиологический потенциал. Она позволяет глубоко раскрыть сущность исследуемых государственно-правовых явлений даже в тех случаях, когда она неочевидна. Тем самым она позволяет на основе имеющихся фактов выявлять, с одной стороны, общее и повторяю 353

12 Зак. №674

щееся, необходимое и закономерное, а с другой — качественно отличное, заполняя пробелы в теоретическом построении. Далее. Историческая методология дает возможность выходить за пределы изучаемых государственно-правовых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям и параллелям. Это особенно важно в такой переломный период развития, как тот, который проходит сегодня наша страна. Кроме того, историческая методология допускает, и даже предполагает, применение других обще- и частнонаучных методов исследования, поскольку ни один из научных методов не действует изолированно, но всегда лишь во взаимодействии с другими методами. Также следует иметь в виду, что творчество правоведа, выбор методологии, цели исследования имеют многофакторную детерминацию, в конечном итоге обусловленную социальными факторами.

Таким образом, процесс понимания рассматривается с исторической точки зрения; не следует проводить различие между субъектом, которого надо в настоящее время понять, и объектом, текстом или другим смысловым высказыванием, в котором речь идет о понимании. Дифференциация «субъекг-объект» в процессе понимания — это только абстракция. Интерпретатор связан со своим объектом (темой, предметом, сюжетом). Поэтому исключается ориентированный поиск смысла, который может ложно утвердить смысл из объекта понимания.

Из теоретическо-правового анализа герменевтики вытекает понимание герменевтического круга как методологической проблемы. Эта проблема исследовалась в книге Эссера о «Предварительном понимании и выборе методов в отправлении правосудия». Исходным положением здесь стал тот факт, что отсутствует четкая иерархия юридических методов толкования. На второй ступени толкования для восстановления обдуманного инициатором сообщения смысла и придания тексту актуального «соответствующего» смысла используют различные методы толкования нередко расходящихся последствий. Результат зависит от выбора метода толкования. Для этого выбора не существует достоверного «мета»метода. В данном случае Эссер приводит утверждение о том, «что наше академическое учение о методе не предоставляет судье ни помощи, ни контроля».

Юрист, имеющий определенную практическую задачу, в частности расследование происшествия, по мнению Эссера, имеет свое представление о «справедливом» решении, прежде чем он пробует толковать закон при помощи традиционных методов. Это представление основывается на препозитивных убеждениях правильности интерпретируемого текста, которые складывались в процессе истории. Тогда 354 — стоит проверить, является ли найденное решение «способным к согласию» и «убедительным».

На этой ступени определяются «критерии справед ливости и убедительные точки зрения на разрешение», на поиски, исходя из решения: найденное представление справедливого решения определяет затем выбор метода толкования и результат толкования. Интерпретатор оставляет открытым вопрос, какое решение дела вытекает из закона, какие ходовые методы толкования и признанные авторитетные источники привлекаются для того, чтобы показать, что уже найденное решение может согласовываться с позитивным правом. Необходимо сознательное действие для предварительного понимания, с тем чтобы достичь открытой дискуссии и формирования согласия как в толковании юридического текста, так и в решении практической ситуации, возникающей, скажем, в рамках юридической конфликтологии.

Заметим, что уже в обыденном языке находится множество предварительных установок понимания мира, общества, человека. На это, в частности, обратили внимание представители феминистских теорий права, указав на то, что язык разделил сферу работы: для мужчин на должностных лиц и собственников и женского труда — сферу семьи и очага. Феминистки полагают, что, поскольку наименования и язык создаются мужчинами, мужчина предстает как определенная человеческая норма, даже если об этом открыто и не говорится. Кроме того, указывают они, тот факт, что мы не замечает этот «солипсизм» мужской нормы, ведет к тенденции, наблюдаемой сейчас среди юристов, созданию общих юридических правил, ориентированных на эту норму. Квалификация и профессиональный опыт передают юристам представление правовых норм и принципов, в которых отражен опыт многих поколений. Социология права обратила особенное внимание на «происхождение» юристов из верхнего и среднего слоев общества, «классовое положение» которых выступает в качестве условия предварительного понимания. Отметим еще раз, что предварительное понимание не является с самого начала чем-то негативным, что следует исключить из практики юридической интерпретации. Герменевтический способ понимания и истолкования реальной действительности основан на проникновении не только во внешне выраженный (объективный), но и в субъективный мир, когда толкование происходит с учетом позиций интерпретатора и индивидуальных особенностей языка автора. Ф. Шлейермахер указывал на то, что главная задача герменевта заключается в том, чтобы «суметь, исходя из собственных умонастроений, проникнуть в умонастроение автора, которого собираешься понять». То есть герменевтический подход предполагает активную роль человека (человеческого фактора) в по 355 знании вообще и интерпретационной деятельности в частности, необходимость выяснения мотивов, целей и намерений авторов текста а также исторической обусловленности и подготовки и написания данного текста. П. Рикер, например, пишет: «Всякое чтение текста само по себе связано с quid, с вопросом о том, «с какой целью» он был написан, и всегда осуществляется внутри того или иного общества, в той или иной градации или того или иного течения живой мысли...».

Важное значение в герменевтике придается идее о понимании и объяснении как реконструктивном процессе, в ходе которого для правильного уяснения смысла и значения текста интерпретатор реконструирует его и логически преобразует. Это позволяет подойти к проблеме юридического толкования с кибернетической и информационной точек зрения.

Можно говорить о двояком характере понимания правовой объективности в современной герменевтике: а) объективность предмета толкования в смысле его «фактичности»; б) объективность самого акта понимания. Последний — не просто своеобразная методологическая операция, а фундаментальная характеристика права, нечто, определяющее его существование, даже в большей степени, чем мышление.

Пщамер исходит из того, что «изначально герменевтический феномен не является проблемой метода», однако он все-таки выделяет несколько основных методологических правил в своей герменевтике, из которых первоначальным является требование: исходить из самой сути предмета интерпретации и ею же подтверждаться.

Одна из основных идей герменевтики состоит в том, что суть всякого социального и социально-правового феномена и его объективности могут быть поняты только исходя из временности, историчности существования. Характерной особенностью герменевтического подхода является признание изменчивости и преходящности всех формообразований человеческого бытия. Для уяснения сути последнего и объективности его понимания Гадамер вводит понятие «история юз- действий», которое выражает непрерывность и преемственность нашего социального и личностного существования. Стремясь понять какое-либо историческое явление, социальное отношение, включая отношения интерсубъективности и права, и находясь на определенной временной дистанции, мы всегда оказываемся под «влиянием истории». «Власть истории над конечным человеческим сознанием в том и состоит, что она проявляется даже там, где человек, уверовав в свой метод, отрицает собственную историчность». Это обстоятельство определяет наше понимание любых исторических явлений.

Для герменевтики одним из главных условий объективности понимания права является осознание исторической обусловленности ис- 356 — следователя и его предмета. При этом важное значение имеет такой элемент, как временное «отстояние». Последнее есть непрерывность обычаев и традиций, в свете которых нам представляется всякое культурное образование, служащее фундаментом права. Объективное понимание — и опыт исторической науки подтверждает это—достижимо лишь при наличии определенной исторической дистанции, подлежащей продумыванию и осознанию.

Временная дистанция, согласно герменевтике, разрешает проблему дифференциации предрассудков вплоть до рефлективного содержания правового сознания, заданного исторической традицией. Отходя от просвещенческого подхода к проблеме предрассудков, где они носили чисто субъективный характер и являлись источником заблуждений, Гадамер правомерно полагает, что они — продукты нашего исторического бытия и, в той или иной мере, определяют объективность процесса понимания права. Подлинно историко-правовое понимание обязано не только учитывать историчность человеческого бытия вообще, но и, согласно герменевтическому подходу, мыслить свою собственную историчность. Такая саморефлексия дает возможность через свою историчность увидеть историчность исследуемого предмета, в данном случае — правового феномена. В этом — смысл и суть гадамеровского историзма как важной предпосылки объективности понимания социальных феноменов. Действительно, в познании социально-исторического мира понять нечто как таковое можно только «через понимание путей его становления» и в «мыслящем опосредовании с современностью».

Здесь нужно еще раз вспомнить, что в герменевтике Іадамераязьік является той универсальной средой, в которой осуществляется процесс понимания. Выводя универсальный характер языка из его естественной принадлежности человеку, социальная герменевтика исходит из того, что языковое отношение к миру намного шире чисто логических суждений, и раскрывает во всей полноте глубокие социальные взаимосвязи.

Языковая деятельность не опредмечивает мир только по типу научного познания. В герменевтике Гадамера речь идет о целостном отношении человека к миру, выражающемся в языке, а не только о «мире физики», «мире биологии», «мире религии», «мире права» и других частных мирах. Человек живет в определенном совокупном мире, а не в отдельных его областях, тем самым адекватный языке способствует более целостному, следовательно, более объективному пониманию мира во взаимосвязи всех его граней.

Однако язык у Гадамера рассматривается не только с точки зрения его онтологического статуса, т. е. как особая реальность, внутри ко 357 торой человек себя застает, но и в методологическом аспекте, поскольку посредством языка достигается знание о мире, других людях об обществе, традициях, праве и о себе самом.

В связи с этим важное значение в герменевтике приобретает вопрос о понятийности всякого понимания, поскольку последнее не может обойтись без «мыслящего разума». Универсальность языка идет у Гадамера нога в ногу с универсальностью социального разума. В языке раскрывается исконная сопринадлежность человека и социума, не позволяющая до конца объективировать последний по типу научного познания. В рамках гадамеровской герменевтики возникает новое содержание понятия объективности, которое не отделяет субъекта от объекта, подобно модели классического рационализма, а требует рассматривать то или иное явление сквозь призму сопричастности исследователя, его предмета и мира, в котором они находятся и который имеет языковую оформленность.

С этой точки зрения, герменевтический метод, как нам кажется, позволяет решить старую проблему, наиболее ярко и последовательно выраженную русской философией права. А именно: проблему сочетания постоянно сохраняющегося элемента иррациональной стихии в социуме и необходимости его рациональной интерпретации, которая диктуется идеалом научного познания, особенно в сфере науко праве и государстве.

Герменевтика Іадамера в этом плане представляется нам перспективной, потому что она стремится связать хайдеггеровскую философию с рациональным мышлением, объединить в новом синтезе «речь» и «логос», герменевтику и диалектику. В решении указанной проблемы — сочетания стихии социума и логичности социальной теории, включая искомую гармонию иррациональных общественных процессов и строгой разумности норм права, диалектичность герменевтики Гадамера обнаруживает себя как многоплановая. Это находит свое отражение в диалектическом характере герменевтического опыта как целостного и противоречивого процесса; в логике вопроса и ответа, лежащей в основе языковой деятельности; в диалектике сопричастности языка и социального мышления; в конкретности истолкования как конечном выражении бесконечности смысла; в историческом подходе к пониманию и т. п.

Необходимость углубленного исследования столь сложного социального феномена как право сегодня заставляет правоведов все активнее обращаться к разработке вопросов интерпретации в сфере правовых понятий, уяснения правовых норм, совершенствования юридической терминологии. Во многом именно методологическая разработка данных вопросов в аспекте юридической герменевтики по- 358 зволяет интегрировать различные способы исследования права интерпретации как реального феномена теоретического мышления и систематизировать знание о нем.

Литература: 1.

Хайдеггер. М. Работы и размышления разныхлет. М., 1993. С. 103. 2.

Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Критика практического разума. СПб., 1996. С. 106. 3.

Гадамер X. Г. Истина и метод. М., 1988. С. 39. 4.

Гадамер X. Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 10. 5.

Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 260, 300.