§ 1. Использование исторических званий при теоретическом изучении предмета

Обращение к истории научного познания имеет значение для теоретического мышления в ряде отношений. Историческое познание играет примерно ту же роль, какую в деятельности человека играет память.

204 —— ——

открытия новых научных фактов и их теоретического осмысления, но также и за счет пересмотра (переосмысления, переоценки) пережитого наукой в прошлом. По мнению историков науки, область, охваченная исторической критикой, еще крайне мала по сравнению с тем, что осталось ею нетронутым.

Нам представляется, что заслуживает внимания предложение начать специализацию ученых по истории познания и создать специальную отрасль знания — ретрологию, науку о прошлом, которая исследовала бы общие закономерности наследования и использования культурных, научных и технических достижений прошлого. В отличие от истории отдельных наук и техники, в сферу влияния которых попадают лишь частные, между собой не связанные примеры наследования достижений прошлого, ретрология необходима для того, чтобы создать общий «банк» знаний, фактов, данных о прошлом и систематизировать их поиск и использование.

В ходе развития науки происходит переоценка значимости исторического материала. Изучение истории науки позволяет разобраться, что из этого материала является важным, истинным или нужным для практических целей. Для объективной оценки тех или иных событий прошлого необходима дистанция во времени. Современники не всегда в состоянии определить характер окружающих явлений, они не вполне понимают истинное значение того времени, в котором живут. Для них часто остаются неизвестными отдаленные последствия наблюдаемых ими явлений.

История есть хранительница накопленного человеческого опыта. Индивидуальный опыт человека ограничен, и естественно, что в поле его внимания попадает мало событий (даже из числа тех, которые совершаются в современной ему жизни). Жизнь слишком коротка, знание приобретается слишком долго, и даже гениальный мыслитель не может надеяться освоить весь опыт человечества. Но индивидуальный опыт человека может быть дополнен результатами опыта его предков. Знакомство с историей науки расширяет пределы его опыта. Человек находит в ней различный мыслительный материал для обогащения, своих знаний. Еще Д. Юм справедливо отметил, что изучение 205 истории в большей степени, чем какая-либо другая отрасль знания, способствует расширению нашего кругозора, и большая часть того, что мы называем эрудицией и так высоко ценим, есть не что иное, как знакомство с историческими фактами.

Практическое значение исторического опыта для современности заключается в том, что он позволяет контролировать события текущей жизни. Все знания о прошлом выступают своеобразным методом решения задач настоящего и будущего. Веру в будущее народы находят в величественности своего прошлого. Кроме того, что опыт истории содержит умственные приобретения, высокие идеалы и нравственные заветы, уроки прошлого предостерегают нас от ошибок. По мнению виднейшего историка дореволюционной России В. О. Ключевского, «прошлое оставило нам такой обильный запас ошибок и пороков, что нам достаточно не думать и не поступать как наши предки, чтобы стать умнее и порядочнее, чем мы теперь» [1].

Научная теория тесно связана с историей научного познания.

Мыслительный материал прошлого не отрицается полностью во имя современного знания, понимание его ограниченности не препятствует частичному включению его в более широкую систему истины в ее современном понимании. Идеи, мысли, понятия одного поколения людей, накапливаясь и закрепляясь в языке, передаются последующему поколению как в виде чисто мыслительного материала, так и в виде достижений материальной культуры. «Настоящее духа человеческого, — говорил Герцен, — обнимает и хранит все прошедшее, оно не прошло для него, а развилось в него; былое не утратилось в настоящем, не заменилось им, а исполнилось в нем» [2]. Пример развития любой науки показывает, что она не есть создание какой-либо одной исторической эпохи или какого-нибудь одного народа, а представляет собой продукт многих поколений. Напри- 206 — мер, в установлении закона сохранения энергии принимали участие независимо друг от друга Мейер и Гельмгольц в Германии, Джоуль в Англии. Клеточная теория была одновременно открыта ботаником Шлейденом и зоологом Шванном. Наука — синтез общественно-исторической практики многих людей, продукт всеобщего исторического развития в его абстрактном итоге.

Достижения науки носят кумулятивный характер, представляют собой общий итог всего того, чего наука достигла к определенному времени.

Всякая теория, любое научное исследование является историческим в том смысле, что берет свое начало в исторических фактах, питается ими, воспроизводит их в своем построении. Историческое основание теории много шире ее вершины, подобно плавающему айсбергу, семь частей которого находится под водой и лишь одна часть возвышается над ее поверхностью. Историзм научного построения заключается не только в его форме, но и в объективном содержании. История объективного мира изобилует многообразием своих проявлений. Хотя при познании действительности мы не прослеживаем всего их многообразия, все же именно с них начинается познание. И прежде чем вскрыть ту или иную закономерность, дать «исправленное» отражение действительности, мы должны проследить то действительное развитие с его историческими случайностями, абстрактным выражением которого является эта закономерность. Абстракции же без реального, исторического содержания никогда не были научными, проводимое на их основе познание не шло по пути истины. Как правильно заметил В. И. Вернадский, «когда работа ума лишена питающих их соков, тщательного и точного исследования конкретных явлений, которые только одни способны раздвигать ее рамки и давать мерку ее правильности и применимости, — тогда ум человека, быстро сделав все возможные перемещения с немногими известными конкретными данными, переходит в дальнейшем к бесплодной схоластике» [3]. Научное познание предполагает как исследование, так и изложение исследуемого материала.

Как и всякая действительность, познавательная деятельность людей является единством необходимого и случайного, сущности и явления. Истина и заблуждение как логически исключающие друг друга понятия в истории науки вплетены в единую ткань познания. Достаточно вспомнить первоначальные попытки ученых объяснить причины таких явлений, как механическое движение и теплота, горение и свет, жизнь растений и животных, совершенство их морфологической организации, сущность человека и, наконец, общие мировоззренческие вопросы бьггия и познания, чтобы наряду с истинными суждениями натолкнуться на десятки ложных теорий, вздорных понятий, ненаучных абстракций. Например, с именем французского естествоиспытателя Ж. Кювье связана теория катастроф, или катаклизмов, при помощи которой он пытался доказать отсутствие преемственности между сменяющими друг друга формами жизни. И тот же Кювье известен своими подлинными научными трудами в области сравнительной анатомии и палеонтологии (обоснование принципа корреляции частей организма).

Каждый шаг вперед в науке не возможен без опоры на уже достигнутые результаты, ассимиляция которых необходимо предполагает их критический анализ и творческое преобразование. Творческий скептицизм, правильно организованное сомнение есть метод, под углом зрения которого оценивается и повергается критической переработке научное наследие прошлого. Творческий скептицизм выступает элементом характеристики метода научного познания.

Вообще в научном познании утверждение тесно связано с отрицанием. При познании явлений важно знать не только то, что есть, было или будет, но и то, чего нет, каких явлений или фактов не обнаруживается, чего в принципе быть не может. Отрицание выступает при этом основанием утверждения, оно представляет собой творческое начало с обратным знаком. Например, закон сохранения энергии является результатом не только обобщения фактов сохранения энергии в замкнутых системах, но и следствием неудачных попыток построить вечный двигатель. Принцип относительности был получен в результате целого ряда опытов, принципиально недостижимой целью которых было обнаружить абсолютное движение.

В историческом развитии научного познания наряду с истинным, составляющим золотой фонд науки, мыслительным материалом много ложного, призрачного. Здесь и историческая ограниченность познания, и некритическое отношение к событиям, игнорирование причинной обусловленности явлений, антиисторизм. «Расчистить» все эти «завалы» в познании — задача самой науки, таких важных ее средств, как опьгг, исчисление и рассуждение. Но «закваску», ферменты науке для решения этой задачи дает методически осуществляемое сомнение, творческий скептицизм. Критическая деятельность — положительное качество научного мышления, важный фактор прогресса. Способствовать развитию научного познания можно, либо открывая новую истину, либо устраняя какое-нибудь заблуждение.

Вторым важным средством творческого преобразования при использовании исторического материала в теоретическом построении является систематизация. Исторические сведения ценны для науки не в той изолированности, в какой они находятся до их теоретической обработки, а лишь в более или менее обширной методической связи. Научное знание (теория) всегда представляет собой определенным образом организованную систему. «Под управлением разума, — говорил И. Кант, — наши знания вообще должны составлять не отрывки, а систему, так как только в системе они могут поддерживать существенные цели разума и содействовать им. Под системой же я разумею единство многообразных знаний, объединенных одной иде- ей»(5; 680). Классики философии систематичность и научность знания тесно связывали между собой, справедливо полагая, что философствование без системы не может иметь в себе ничего научного.

Следующим шагом в концепции использования исторических знаний в современном теоретическом построении является уяснение того, в какой форме здесь старое соед иняется с новым. Историческая 209 преемственность является непременным условием развития науки, но принцип преемственности сам по себе не может раскрыть процесс создания нового знания в науке. Одна систематизация ранее накопленных знаний не охватывает всего многообразия познавательной работы, которая совершается при получении новых знаний. Если бы при создании новой теории мы ограничивались одной историей познания, то было бы не ясно, откуда берется прибавка научных знаний, как происходит обогащение науки.

Если в теоретическом исследовании не должно иметь места эклектическому соединению элементов прошлого в настоящем, если строй современного знания не есть простая историческая последовательность категорий, то спрашивается, чем же определяется порядок расположения прошлого мыслительного материала в современном теоретическом построении? Ответить на поставленный вопрос лучше всего с позиции взаимосвязи исторического и логического познания.

При теоретическом познании того или иного предмета необходимо учитывать не только изменение знаний о предмете, но и развитие самого предмета.

Теоретическое исследование призвано нарисовать картину современного состояния рассматриваемого предмета. Для этого надо научный материал (понятия, законы) располагать логически, подчинить его порядку, которого требует данное (современное) качественное состояние исследуемого предмета. В истории биологического познания, например, первоначальными были морфологические исследования. Для того чтобы понять жизнь организма, следует прежде всего познакомиться с-его формой, необходим беглый взгляд на те внешние, формальные проявления органической жизни, для наблюдения которых не нужно никакой подготовки, никаких технических приемов исследования. Успехи познания в области морфологии обусловливались применением сравнительного метода (сравнение биологических форм во времени и пространстве). Но одно сопоставление форм не дает еще объяснения их взаимной связи, их происхождения. Эта задача решается последующими методами научного познания, когда в действие вступает физиологическое исследование с его экспериментальным методом. Задача физиологии, по мнению Тимирязева, сводилась к объяснению того, действием каких внешних факторов первоначально образовались морфологические особенности, через дальнейшее развитие которых могли сложиться подлежащие объяснению формы. И еще позднее появился исторический метод познания природы, ищущий объяснение не в одном только экспериментально изучаемом настоящем данных явлений, но и во всем их долгом прошлом. 210 —

Историческая последовательность в применении этих трех методов не соответствовала их логической последовательности. Логически (т. е. при теоретическом объяснении современного склада органического мира) на первом месте стоят исследования физиологического порядка, на втором — морфологического, на третьем — исторического. Историческая последовательность решения этих задач обусловливалась движением познания от простого к сложному, от знания вещей к знанию процессов. Морфологическое исследование было исторически первым, потому что оно сравнительно простое и может проводиться вне связи с другими дисциплинами. Теоретическое же познание выдвигает на первый план физиологическое исследование. Этого требует логика развития исследуемого предмета: функционирование организма, тип обмена веществ обусловливают его структуру, морфологию, а не наоборот.