ЗАКЛЮЧЕНИЕ Наука XXI в. и перспективы человечества
Человечество вступило в III тысячелетие с двойственным отношением к науке. Очевидны все возрастающие возможности науки, очевидны и немалые угрозы со стороны этого «двуликого Януса». Рост науки происходит экспоненциальным образом. Объем научной деятельности и научной информации удваивается за 10-15 лет. Если в начале XX в. в мире насчитывалось всего 100 тыс. ученых, то к его концу их стало 5 млн (т. е. 1 из 1000 живущих на планете людей). Влияние науки на нашу жизнь в наибольшей степени выражается в ее технических приложениях — от бытовой химии, техники, компьютеров и мобильной связи до нового поколения транспортных средств. Между тем перед современным образованием стоит задача привнести в мышление людей те концептуальные изменения, которые порождены современной наукой. Прежде всего следует отказаться от разделения культуры на сциентистскую и гуманитарную. Оправданное поначалу, оно исчерпало себя и становится даже опасным, ограничивая мышление и закрепляя изжившие себя стереотипы. Становится все более очевидным, что естественно-научное объяснение не может быть полноценным без характерного для гуманитарных наук понимания, вживания в природу, и точно так же гуманитарное знание оказывается порой беспомощным в своей отгороженности от естествознания и используемых им методов исследования. Лишив природу ее очарования, произведя ее «разбожествление» (Entgotterung — Ф. Шиллер), сциентистское мышление выхолащивало и естественные науки. В науки, вновь обретающие связь с природой, возвращаются красота, поэзия, гармония, и не наука виновата, что мы не находим времени «восхищаться небом над головой», как это делал Кант. Мы видим, сколь проницательно предсказание Маркса: «Естествознание включит в себя науку о человеке в той же мере, в какой наука о человеке включит естествознание, это будет одна наука»144. В переходе от «предыстории человечества» к «подлинно человеческой истории» Маркс видел такое состояние общества, в котором «природное бытие человека становится его человеческим бытием» и которое есть «законченное сущностное единство человека с природой, подлинное воскресение природы, осуществленный натурализм человека и осуществленный гуманизм природы»1. Стремление к господству над природой неизбежно должно сменяться «целостным переживанием природы как условием ее понимания и познания, единства ее конструктивного преобразования и коэволюции с ней» (В. Филатов). «Экогуманизм», рассматривающий «природу как продолжение человеческого тела», а человека как обладающую сознанием часть природы, выступает как «самый глобальный ответ на вызов, исходящий из современной ситуации мира, на критическое состояние нашей планеты. Как таковой, он является новым мировоззрением,... новой этикой и новой религиозностью»145 146. Поскольку большинство современных исследований имеют своим предметом сложные развивающиеся системы, то синергия, т. е. совместные действия, взаимодействие и взаимопроникновение естественных и социально-гуманитарных наук, является велением времени, выражением объективно происходящих социокультурных процессов. Современные научные исследования становятся все более «многослойными», ориентируясь не на дисциплины, а на проблемы. В проблемно-ориентированных формах исследовательской деятельности выдвигаются комплексные исследовательские программы, в которых участвуют специалисты самых различных областей знания. Постнеклассический стиль мышления делает естественным распространение результатов и принципов, полученных в одной области науки, на другие. Как замечает В.С. Степин: «реализация комплексных программ порождает особую ситуацию сращивания в единой системе деятельности теоретических и экспериментальных исследований, прикладных и фундаментальных знаний, интенсификации прямых и обратных связей между ними. В результате усиливаются процессы взаимодействия принципов и представлений картин реальности, формирующихся в различных науках. Все чаще изменения этих картин протекают не столько под влиянием внутридисциплинарных факторов, сколько путем “парадиг- мальной прививки” идей, транслируемых из других наук. В этом процессе постепенно стираются жесткие разграничительные линии между картинами реальности, определяющими видение предмета той или иной науки. Они становятся взаимозависимыми и предстают в качестве фрагментов целостной общенаучной картины мира»147. Формируясь всей культурой, улавливая ее ведущие (подчас неощутимые) тенденции, общенаучная картина мира становится, по существу, общекультурной. В отличие от классической, современная НКМ приобретает единство не через унификацию всех областей знания и их редукцию, сведение к онтологическим принципам какой-либо «ведущей» науки. Напротив, это единство в многообразии. Если в классическую эпоху признаком «научности» считались «типовые» задачи, дающие решения для «обезличенных», идеализированных объектов, то сейчас объектами комплексных исследований все чаще становятся уникальные системы, обладающие неповторимыми чертами исторического развития. Исторически развертывающиеся, эволюционирующие, самоорганизующиеся системы представляют качественно более сложный тип объектов по сравнению даже с саморегулирующимися, гомеостатическими системами: те правомерно рассматривать лишь как срез, относительно устойчивую фазу динамики исторического объекта (будь то Вселенная или социальные системы), предшествующую переходу на новый уровень после достижения точки бифуркации. С позиций концепции самоорганизации описывается и само развитие науки. В любую эпоху развитие научных (этических, религиозных) идей происходит как саморазвитие «объективированного духовного», живущего как бы своей собственной жизнью. Каждый раз та или иная идея, созрев до определенной степени, «находит проводника», который придает ей соответствующий импульс. Образно говоря, здесь, как в любом историческом процессе, проявляются в действии скорее не «люди и их времена», а «времена и их люди». Соответственно этому происходит своего рода самоорганизация в формировании и деятельности неформальных научных сообществ (вспомним «незримые колледжи»). Часто получается так, что своеобразная когеренция, кооперация характерна не только для формально объединенного коллектива (лаборатории, НИИ и т. д.) или даже группы ученых, объединенных общностью интересов, целей и т. д. (ведь это имеет место в той или иной степени и в формальных, институализированных коллективах). Непровозглашенная и даже подчас неосознаваемая, спонтанная кооперация (признаки самоорганизации) может иметь место в компонентах деятельности различных (возможно, даже незнакомых и действующих независимо) ученых. В таком случае «результатом процессов самоорганизации оказывается не устойчивая материальная структура, как в статической концепции, а кооперативное действие»148. Таким образом, здесь не конкретная цель определяет действия ученых. Даже в случае сформированности, заданности цели (персональной, коллективной) каждый идет своим путем, движимый своим собственным творческим поиском. Ученые, как бы для себя, находят проблемы и их решения, на которые их выводит логика науки и логика культуры. Вот почему на одни и те же проблемы или решения, независимо друг от друга, выходят ученые в разных сферах деятельности и разных концах света. Поэтому в анализе развития науки правильнее будет говорить не о телеологичности, целенаправленности действий, а о телеономичности (целеподобности: как если бы стояла цель). В итоге согласованность, кооперативность научной деятельности происходит не только на уровне гомогенной (однородной) общности исследователей, ощущающих себя «участниками одной и той же игры» (Н. Степанов), но и гетерогенной. Именно так эволюционирует новая парадигма мышления — как результат глубоких смысловых сдвигов в различных областях науки и, шире, культуры (обнаруживающих при этом удивительный параллелизм, как бы направляемых невидимой рукой). Существуя и функционируя независимо друг от друга, различные сферы духовной деятельности оказываются «втянутыми в синхронизм» (Н. Винер). Аттрактором, по направлению к которому движутся действия вовлеченных в такую самоорганизацию людей и их групп, оказывается новая парадигма. В описании и объяснении этого процесса не должен показаться ненаучным образ «настроенности на одну эмоциональную волну», подчиненности некоему собственному «ритму жизни». Здесь, как и в любом ином процессе самоорганизации, возникновение нового уровня перестраивает всю систему, которая, производя информационный и энергетический обмен, стремится, через точку бифуркации, к новому порядку, с минимумом энтропии. Таким образом, открытая рациональность предпочтительна не только в этическом смысле, она наиболее эффективна с позиций научного анализа эволюции науки. В контексте концепции самоорганизации по-новому выглядит и идея «потенциально возможных историй науки» (В. Степин) — как реализация одной из возможностей, открывающихся в точке бифуркации. Особо следует выделить такую особенность эволюции науки, когда концептуальный аппарат, разрабатываемый для описания самоорганизующихся систем, в результате синергетической рефлексии сам приобретает синергетические особенности. В частности, в своем дальнейшем, автономном развитии он приобретает способность к «опережающему отражению», т. е. описанию и предсказанию процессов несуществующих, но потенциально заложенных в эволюции исследуемой системы. Особенно впечатляют в этом отношении возможности языка нелинейной математики. Любой язык, в том числе язык науки, развивается и эволюционирует как процесс самоорганизации. Концептуальным аппаратом самоорганизации описываются генезис и эволюция естественных языков и даже диалектов, образование народностей и национальностей, государств и общественных организаций. Э. Янч не преувеличивает, когда пишет, что принципы синергетики и самоорганизации приложимы в широчайшем спектре — от роста городов и коммуникаций до динамики культурных и ментальных процессов, включая смену парадигм. Действительно, нет области в природе, обществе, культуре, где бы не была неприменима концепция самоорганизации. Так, режимы с обострением, в основе которых лежит нелинейная положительная обратная связь, исследуются сегодня более чем в 60 типах задач, позволяя выработать новые подходы к проблеме коллапса — быстрого сжатия вещества, к химической кинетике, метеорологии, экологии (росту и вымиранию популяций), демографии, нейрофизиологии (распространению сигналов по нейронным сетям), микробиологии (вспышкам и трансформациям инфекционных заболеваний), экономике (феноменам бурного экономического роста, экономического и технического чуда), информатике. Происходит серьезная перестройка принципов исследовательской и преобразовательной деятельности — здесь требуется построение гибких сценариев, с использованием ЭВМ, с ответственным выбором из них, с учетом человеческого фактора не только в их создании, но и реализации. В природе процессы самоорганизации происходят «сами по себе», в общественных же системах воздействие людей может привести к непоправимым последствиям. В точках бифуракции, характерных для самоорганизующихся систем (будь то природные или социальные), даже «точечное воздействие» («укол») может определить весь дальнейший ход процесса. Такие системы имеют два пути развития — или сваливание в хаос, или переход на более высокий уровень организации, но не за счет энергетических и силовых давлений на систему. Нежелание или неумение учитывать естественный ход процессов никогда ни к чему хорошему не приводило (вспомним китайскую притчу о нетерпеливом садовнике, который, желая ускорить рост растений, тянул их вверх, пока не вытянул из земли). Сейчас, однако, последствия таких действий неизмеримо серьезнее. Роковой ошибкой в стремлении «перехитрить» природу, доложить об успехах в «ускорении», провозглашенном «перестройкой», была катастрофа на Чернобыльской атомной электростанции. Один из крупнейших специалистов в области нелинейных процессов, академик С. Курдюмов, пришел к выводу, что неудачи с проведением управляемой термоядерной реакции (которая обеспечила бы неиссякаемые и безопасные источники энергии) опять же вызваны стереотипами силового мышления. Мы загоняем плазму в массивные свинцовые «путеводы», тратя на это огромную энергию, так и не обуздав ее, вместо того, чтобы предоставить плазме «жить» в естественном для нее режиме (как огню — гореть) и таким путем «отвести» ее энергию (упрощенная аналогия — водяная мельница, не задерживающая, но использующая течение воды). Аналогичным образом С. Курдюмов предлагает относиться к режимам с обострением в социальных процессах. В таких режимах всегда заложены всплески эволюционных катастроф. Это — собственная тенденция среды, будь то процессы роста населения, политической активности масс или межгосударственной напряженности. Методология режимов с обострением, позволяя понять природу процессов сверхбыстрого, взрывного роста, дает возможность избегать нежелательных бифуракций и катастроф. В случае появления «флагов катастроф» нарастающие изменения следует не подавлять, а переключать их энергию в иное русло, иные режимы. В общественных процессах именно государство должно выступать в качестве аттрактора, направляющего ход самоорганизующихся, в сущности, процессов. Это должно быть государство, не только ответственно пекущееся о своих гражданах, но и по-настоящему образованное. Любители спорта часто спорят, какой судья лучше: тот, кто постоянно свистит или кто практически незаметен и о котором вспоминают только по окончании матча, когда его благодарят обе команды. Свистки, вмешательство в ход игры, нервирующие игроков решения — верное свидетельство потери контроля над ситуацией, неумения в ней разобраться. Судья, владеющий игрой, понимающий и уважающий ее участников, сумеет наладить управление процессом, мягко, но властно даст играть по правилам, а игроки сполна реализуют свои потенции. Таким деликатным, но и уверенным в себе, знающим и понимающим свою роль, будет цивилизованное, демократичное, образованное правительство. Как-то английского садовника спросили: «В чем секрет ваших газонов?» — «Никакого секрета, надо только поливать и стричь газоны... Триста лет подряд». Россия выправится — если хотя бы на 30 лет ей будет обеспечена спокойная, созидательная жизнь — с ее ресурсами, просторами, талантливыми, терпеливыми людьми. Мы живем в мире, который представляет собой единый организм, с переплетением экономических, культурных, политических кровеносных сосудов, и закупорка или повреждение любого из них может привести к катастрофическим последствиям для всего организма. Человечество вышло из состояния «холодной войны» и опрокинулось в состояние «холодного мира». На рубеже тысячелетий «вдруг» стало понятным, что насилие как «повивальная бабка истории» исчерпало себя. Не говоря уже о моральной стороне дела, оно стало неэффективно — будь то насилие над личностью или насилие в межгосударственных отношениях. В контексте концепции самоорганизации разум выступает как принципиально новое качество самоорганизующихся систем, создающее способность к рефлексии над теми этапами, которые уже пройдены, и к предвидению будущих состояний системы. Таким же новым качеством, а не просто островком сопротивления возрастанию энтропии предстает жизнь. Включенность человека в самоорганизующуюся Вселенную делает его причастным к тому, что в ней происходит. Эта соразмерность человеческого мира остальному миру включает в глобальную эволюцию и гуманистический смысл (см.: Yantsch Е. The self-organizing Universe: scientific and Human Implication of the Emerging Paradigm of Evolution. — Oxford, 1989. P. 19). Разум, выступая как механизм обратной связи со средой, становится решающим фактором эволюции ноосферы как единой системы социум — природа. В самом начале XX в. Н. Федоров (1828-1903) писал: «Космос нуждается в разуме для того, чтобы быть космосом, а не хаосом. Космос (каков он есть, но не каковым он должен быть) есть сила без разума, а человек есть (пока) разум без силы. Но как же разум может стать силой, а сила разумом? Сила станет разумом тогда, когда разум станет управлять ею. Стало быть, все зависит от человека» (см.: Федоров Н. Соч. 1982. С. 535). А чуть позже этого французский философ Ж. Маритен (1882-1973) писал, что установление истинных и подлинных ценностей человеческой жизни не относится к области науки. Оно принадлежит мудрости. Проблема века, в который мы вступаем, будет состоять в примирении науки и мудрости. «Будущее открыто, а история — человеческое дело» — вот сценарий для современного мира.