Будущее без религиозных иллюзий

Применительно к нашей теме фрейдовские взгляды на религию представляют интерес в том отношении, что позволяют лучше понять смысл его концепции исторического развития, рельефнее обнажают критическую направленность его мышления и вносят дополнительные штрихи в характеристику его мировоззренческой позиции.

Сущность и происхождение религии первоначально рассматривались Фрейдом в связи со сравнительным анализом неврозов навязчивости и отправлением верующими религиозных обрядов. В работе

ношению к прогрессу цивилизации («Freud und the 20th Century», p. 268; J. Wortis. Fragments of an Analysis with Freud. N. Y., 1975, p. 189, 192—193). Именно с этим нередко связывается несостоятельность психоаналитической философии (N Brown. Life Against Death. The Psychoanalytical Meaning of History. Middletown, 1968, p. 86). Нам представляется, что при всех минорных тонах, которые действительно имеют место в последних работах Фрейда, он тем не менее не может быть отнесен к пессимистам.

«Навязчивые действия и религиозные обряды» (1907) он высказал мысль, что оба эти явления при всей их разноплановости fe скрытой форме несут функции подавления бессознательных влечений человека Иными словами, в основе этих явлений лежит воздержание от непосредственного удовлетворения природных страстей, что и определяет их сходство Отсюда его вывод, что навязчивые действия, навязчивый невроз можно рассматривать как патологическую копию развития религии, определив «невроз как индивидуальную религиозность, религию как всеобщий невроз навязчивых состояний» Таким образом, в психологическом толковании Фрейда религия выступает как защитная мера человека против своих бессознательных влечений, которые в религиозных верованиях получают иносказательную форму удовлетворения, благодаря чему внутрипси- хические конфликты личности между сознанием и бессознательным утрачивают свою остроту.

Под этим же углом зрения Фрейд рассматривает древние религии, в которых многое из того, в чем себе отказывает человек, передано богу и разрешается только во имя бога. Исповедующие эти религии древние народы в божестве как бы находят самих себя, хотя в их сознании присутствует лишь образ бога. Они как бы проецируют вовне свою внутреннюю бессознательную мотивировку, наделяя бога собственными внутрипсихическими качествами.

Таким образом, религия получает у Фрейда сугубо психологическое (а точнее, психоаналитическое) объяснение, в основу которого положена человеческая способность к сублимированию бессознательных влечений, проецированию их вовне и символическому удовлетворению социально неприемлемых, запретных желаний. Во всяком случае на протяжении всей своей научной деятельности он придерживался того мнения, что религиозное суеверие, вера в бога и мифологическое миросозерцание представляют собой не что иное, как «проецированную во внешний мир психологию»

Не выходит за рамки психологизма и та интерпретация возникновения религии, которую Фрейд дает в работе «Тотем и табу». Как и при рассмотрении истории первобытного общества и человеческой культуры в целом, он исходит здесь из постулируемого им «эдипова комплекса».

Этот, казалось бы, новый для Фрейда взгляд на возникновение религии, по существу, не противоречит его психоаналитическим установкам. Только общие рассуждения об отказе человека от своих желаний и символическом их удовлетворении, преломляясь в религиозной проблематике, наполняются теперь конкретным содержанием. Механизм же возникновения религии остается тем же самым и заключается в подавлении бессознательных влечений. Разница лишь в том, что в первом случае в расчет принималась бессознательная психологическая установка на ритуальные действия человека, а во втором — психологический сдвиг и замещение одного объекта ненависти и привязанности другим. В этом смысле табу дикарей, по Фрейду, не чуждо и современному человеку, в бессознательных тайниках души которого незримо присутствует «эдипов комплекс» и, следовательно, имеется бессознательная предрасположенность к совершению убийства. Но сдерживается она уже современным табу — моральными нормами и этическими предписаниями общества, сформулированными по типу христианской заповеди «не убий!».

В новом фрейдовском понимании происхождения религии при всем его психологизме подспудно просматривается социальный аспект.

Еще одна версия происхождения религии выдвигается Фрейдом в работе «Будущность одной иллюзии» (1927 г.). В основу этой версии он положил постулат о слабости и беспомощности человеческого существа перед окружающими его силами природы, о необходимости защищаться от этих непознанных и превосходящих человека сил. По Фрейду, человек не может понять силы природы, пока они безличны и тем самым чужды ему. И он стремится одушевить, очеловечить природу, с тем чтобы потом использовать против нее те же самые приемы, которыми пользуется в повседневной жизни: он может попытаться задобрить одушевленные природные объекты, сделать их предметом своего поклонения, чтобы тем самым или ослабить их могущество, или причислить к своим союзникам. Так возникают первые религиозные представления, которые служат своеобразной компенсацией врожденной слабости и беспомощности человека.

В данных рассуждениях Фрейд верно нащупывает один из факторов возникновения религиозных представлений, а именно — гносеологически обусловленный. В свое время К. Маркс и Ф. Энгельс дали всесторонний анализ гносеологических корней религии. Классики марксизма показали, что источником религии являются представления первобытного человека о своей собственной природе и внешнем окружении.

Фрейдовское толкование религии, поскольку оно отталкивается от допущений и предпосылок, лежащих в основе психоаналитического учения, является узко ограниченным в социальном плане и ошибочным в методологическом отношении.

Нередко, увлекшись научными исканиями, Фрейд невольно выходил за рамки психоаналитических построений.

Другой аспект религиозной проблематики, рассматриваемый Фрейдом, касался вопроса о психологической значимости религиозных представлений и целесообразности поддержания или устранения религиозных иллюзий. При обсуждении этих проблем Фрейд недвусмысленно заявил о своей антирелигиозной позиции, подвергнув критике не только отдельные религиозные учения, но и сам институт религии.

Среди тех, кто пытался дать доказательство религиозных догматов, в истории философии были та- кие, которые в качестве аргумента выдвинули тезис «верю, потому что абсурдно». Фрейд критикует подобное обоснование веры, подчеркивая, что в этом случае религиозные учения оказываются как бы вне разума, а следовательно, и за пределами разумной критики: заранее предполагается, что их внутреннее содержание нельзя понять, а можно только прочувствовать. Для Фрейда обоснование веры ссылками ра религиозное вчувствование не может быть приемлемым. Если достоверность религиозных учений зависит от внутренних самопереживаний человека, рассуждает Фрейд, то тем самым они уже ставятся под сомнение, ведь не все люди обладают редким даром самопереживания. Свою позицию Фрейд выразил в риторическом вопросе: «Если кто-либо, исходя из охватившего его состояния экстаза, пришел бы к непоколебимому убеждению в реальной правде религиозных учений, то какое это имеет значение для другого?» *

Как не существует веских доводов в пользу принятия тезиса «верю, потому что абсурдно», точно так же нет непротиворечивых доказательств бытия богов. Фрейд обращает внимание на то, что писания, в которых излагаются факты божественного происхождения, сами противоречивы и недостоверны. С точки зрения логической необоснованности Фрейд и критикует религиозные учения, полностью разделяя мысль Ф. Ницше, что «никогда еще никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины» 55.

Взгляды Фрейда на религию вполне укладываются в рамки атеистической традиции, которая имеет богатую историю. Вера в религиозные догматы была подорвана работами Коперника, Бруно и Галилея, философией английских и французских материалистов, установлением взаимосвязи между религией и идеализмом в работах Фейербаха, теорией эволюции Дарвина и, наконец, наиболее глубоко — диалектико-материалистическим учением. В этом смысле критические соображения Фрейда в адрес религии нельзя считать оригинальными. Но одно обстоятельство придавало критическому отношению Фрейда к религии особое звучание: критика религиозных представлений осуществлялась им с психологической точки зрения. Рассмотрение значимости религиозных верований для человека и критика психологических оснований религии представляют несомненный интерес и являются собственным вкладом Фрейда в атеистическую традицию.

Фрейд подметил, что, несмотря на противоречивость и необоснованность многих религиозных догматов, они обладают какой-то завораживающей силой, способны оказывать сильное воздействие на людей. Чем можно объяснить этот факт? Тайну притягательной силы религиозных иллюзий Фрейд усматривает в бессознательных влечениях человека. Для того чтобы успешно противостоять религии, необходимо, как считает Фрейд, раскрыть психологическую природу религиозных иллюзий.

Вспомним, что при рассмотрении истории человеческой цивилизации Фрейд попытался раскрыть картину перехода человечества от «природной» к «культурной» сексуальности, представив культуру и как следствие и как одну из форм подавления бессознательных влечений человека. Фрейд считает, что религия оказала в этом смысле человеческой культуре известную услугу, поскольку способствовала укрощению бессознательных влечений, будоражащих душу каждого индивида.

Казалось бы, по логике вещей религиозные представления и культурные предписания должны дать человеку ощущение счастья и компенсировать те трудности, неудачи и разочарования, которые он испытывал в повседневной жизни. Однако психоаналитическая практика Фрейда и его единомышленников выявила обратное: живущие в современном обществе люди несчастны; многие из них — неврастеники, неспособные совместить внутренние запросы с требованиями религии и культуры. Многие буржуазные идеологи связывают неудовлетворенность культурой, падение нравственных устоев, распространение невроза в капиталистическом обществе с утратой религиозного влияния на современного человека. Фрейд не удовлетворяется подобным объяснением, считая, что в предшествующие эпохи полного господства религиозных представлений люди едва ли были счастливее. Больше того, многочисленные исторические примеры свидетельствуют, что безнравственность всегда находила в религии не меньшую опору, чем нравственность. «Если религия не сумела дать людям счастье, сделать их более пригодными для культуры и нравственности, то возникает вопрос: не переоцениваем ли мы необходимость ее для человечества и правильно ли мы поступаем, основывая на ней наши культурные требования?» 56 Фрейд недвусмысленно отвечает на поставленный вопрос, справедливо утверждая, что человечество не столько потеряет, сколько выиграет, если освободится от бремени религии.

Поскольку религия для Фрейда является общечеловеческим неврозом навязчивости, а религиозные учения — невротическим наследием прошлого, постольку возможность устранения религиозных представлений из сознания человека связывается с психоаналитической процедурой, аналогичной той, которая применяется им и его единомышленниками при лечении индивидуальных неврозов. Как в том, так и в другом случае предполагается постепенное вытеснение бессознательного и замена его рациональной умственной деятельностью человека. Это, по мнению Фрейда, может способствовать сознательному отношению как отдельной личности, так и всего человечества к пересмотренным и рационально обоснованным предписаниям культуры Но в этом направлении предстоит долгая и кропотливая работа. Ведь религиозные представления веками фиксировались в сознании человека, и их невозможно ликвидировать насильственным путем. Подобная попытка, по убеждению Фрейда, заранее обречена на неудачу точно так же, как психоаналитик потерпел бы поражение, если бы попытался насильственным путем перевести бессознательное невротика в его сознание.

Если отвлечься от чисто психоаналитических методов Фрейда, то его размышления об устранении религиозных иллюзий с помощью научных знаний и разума человека представляются во многом спра- ведливыми. Как для Маркса «религия есть опиум народа» \ так и для Фрейда религия — это «сладкий или горько-сладкий яд отравы» 57.

Верная мысль Фрейда о том, что борьба с религиозными представлениями требует длительного антирелигиозного воспитания людей, ничуть не умаляет его оптимистической уверенности в конечном торжестве разума над религиозными иллюзиями, в возможности человека обуздать свои бессознательные влечения. Именно вера в сознательную деятельность человека, в могущество его разума ставит основателя психоанализа в оппозицию тем буржуазным теоретикам, которые скептически относятся не только к возможности устранения религиозных иллюзий, но и к достижениям науки, полагая, что последняя бессильна перед неуправляемыми стихийными силами внешнего мира и внутренней природы человека Эти теоретики (например, теолог Г. Филп) стремятся доказать, что при рассмотрении религиозной проблематики Фрейд продемонстрировал не будущее одной иллюзии, а иллюзию будущего, что «наука стала для него верой, а психоанализ — его сектой»58. Несостоятельность подобных попыток принизить значимость антирелигиозных взглядов Фрейда, обвинить его в превращении науки в новую религию настолько очевидна, что это вынуждены признать наиболее трезвые из буржуазных идеологов 59. Нет, наука — не иллюзия, о чем свидетельствуют ее успехи в познании закономерностей природы и психической деятельности человека. Не выступает она таковой и у Фрейда. Он отнюдь не превращает науку во всемогущий фетиш, понимая, что и с ее помощью нельзя быстро решить все проблемы человечества. Однако он верит, что именно научные знания, научные исследования приумножат силы человека и позволят ему одержать окончательную победу над силами природы и своими собственными бессознательными влечениями Ничто не может вечно сопротивляться разуму, в том числе и религиоз- ные представления, иллюзорность которых становится очевиднее по мере того, как человечество продвигается вперед в научном познании внешнего мира и самого человека. Будущее человечества представляется Фрейду свободным от каких бы то ни было иллюзий, и прежде всего от религиозных.

Однако, ограниченный рамками буржуазного мировоззрения, Фрейд предлагает избавление от религиозных представлений путем «общечеловеческой терапии», с помощью которой, как и при лечении индивидуального невроза, можно будто бы перевести религиозные продукты бессознательного в сферу сознания, понять их иллюзорность и бесполезность для жизнедеятельности человека и при содействии научных знаний и аргументов логического мышления отказаться от религиозных учений, религиозных представлений и религии вообще.

Конечно, религия может и должна быть преодолена научно, на основе тех научных данных, которые приобретаются человечеством в процессе исторического развития. Но научное разоблачение религиозных иллюзий является хотя и необходимой, но все же недостаточной предпосылкой для устранения религии. Требование отказа от иллюзий о положении человека в реальной жизни должно быть, говоря словами К. Маркса, требованием «отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях» Для действительного устранения религии недостаточно одной проповеди. Преодоление религиозных предрассудков прежде всего связано с устранением «социальных корней религии» 60 — с ликвидацией угнетенного положения человека, капиталистической эксплуатации, с революционным изменением буржуазной социально-экономической системы. Фрейд же, рассматривающий лишь психологические аспекты религии, оставляет в стороне этот принципиальный вопрос. Его атеистические взгляды в плане реального преодоления религии сохраняют все черты буржуазной ограниченности, свойственной многим представителям критически мыслящей интеллигенции Запада.

Что же касается тех буржуазных теоретиков, которые отстаивают религиозные позиции, то они обвиняют основателя психоанализа в том, что он неправильно понял существо «религиозных переживаний» человека что его выступление против религии «было ошибочным и отражало скорее его личные симпатии, чем результаты психоанализа»61. Нам представляется, что к оценке взглядов Фрейда на религию следует подходить дифференцированно, различая в них два среза: его понимание истоков возникновения и природы религии, с одной стороны, и его отношение к религии, религиозному верованию — с другой. Это мы и попытались сделать в проведенном выше анализе. Такой подход позволяет сделать вывод, что при всей ограниченности, обусловленной психоаналитическим видением данной проблематики, отношение Фрейда к религии было критически-атеистическим.

Стремление Фрейда вскрыть бесполезность для человечества религиозных иллюзий, проходящее красной нитью через все его творчество, является наглядным свидетельством того, что проводимые им психоаналитические исследования, связанные с осмыслением бессознательной деятельности личности, при всей ошибочности их исходных постулатов и неправомерно широких обобщениях преследовали одну цель — помочь человеку справиться со своими внутренними страстями, увеличить его могущество над силами природы, направить использование культурных, научно-технических и социальных достижений человечества на благо развития индивида. Однако многие идеи Фрейда получили иррационалистиче- скую интерпретацию в современной буржуазной философской, социальной и психологической мысли и в перетолкованном виде вошли в сознание западной молодежи и интеллигенции.

Психоанализ, по словам самого Фрейда, никогда не замолвил ни одного слова в пользу раскрепощения общественно вредных влечений личности, наоборот, он всегда призывал к сознательному овладению страстями человека, разоблачая всевозможные иллюзии, будь то сексуальные или религиозные. «Мы можем,— писал он,— без конца подчеркивать, что человеческий разум бессилен в сравнении с человеческими влечениями... Но в этой слабости есть странная особенность: голос разума не громкий, но он не умолкает до тех пор, пока его не услышат. В конце концов после бесчисленных и повторных протестов он добивается своего. Вот один из немногих фактов, позволяющих оптимистически смотреть на будущее человечества» Хотя это мировоззренческое кредо лежало в фундаменте исследований Фрейда и им предопределялись замыслы основателя психоанализа, реальные результаты его учения оказались иными