Философия истории и культуры

Учение Фрейда уже на первых стадиях своего развития далеко перешагнуло рамки медицины. Буквально через несколько лет после изложения Фрейдом основных идей психоанализа вокруг него образовался небольшой кружок, где горячо обсуждались общие психоаналитические проблемы.

Одной из областей приложения психоаналитического учения Фрейда стала философия истории и культуры. Считая, что с помощью психоаналитического исследования отдельного человека можно осветить многие загадки истории человечества, Фрейд использовал психоанализ для конструирования своей собственной философии истории При этом Фрейд исходил из того, что психическое развитие отдельного человека сокращенно повторяет ход развития всего человечества, а протекание бессознательных процессов обусловливает специфику возникновения как этических и моральных норм человеческого поведения, так и общественных связей, культурных достижений и социальных институтов, свидетельствующих о прогрессе человеческой цивилизации от примитивных первобытных сообществ до современной организации буржуазного общества

Психоаналитическая картина истории развития первобытного состояния человечества впервые была дана Фрейдом в работе «Тотем и табу» (1913), где с позиций своего учения он попытался объяснить процесс становления психической жизни примитивного человека. К этой проблематике он обращался и в своих последующих работах, в частности в книге «Моисей и монотеизм» (1937—1939). Объяснение многих явлений, характерных для первобытного общества (механизмов функционирования психики примитивного человека, процессов образования первобытных запретов — табу, возникновения анимизма и тотемизма), осуществлялось Фрейдом на основе данных, полученных при изучении типичных детских неврозов — так называемых фобий (боязни) детей, а теоретической установкой при этом служил опять-таки «эдипов комплекс».

Возникающие у детей неврозы, называемые фобиями, выражаются в боязни какого-то определенного животного. При этом, как правило, обнаруживается двойственная установка ребенка: с одной стороны, он боится животное, а с другой — проявляет к нему всяческий интерес, фиксируя на нем свое внимание и подражая ему.

Свои выводы относительно фобий детей, которые сами по себе нельзя признать научными, ибо очевидна их мифологизированная подоплека, основатель психоанализа уже совсем неправомерно переносит затем на человеческую историю, выводит из них теорию онтогенетического и филогенетического развития. При этом он опирается на аналогию между ребенком и первобытным человеком, которому якобы также присуща инфантильная душевная организация.

В конструировании психоаналитической философии истории Фрейд опирался также на гипотезы, которые существовали в то время в биологии и этнологии. От Дарвина он позаимствовал представления о примитивной человеческой орде, управляемой сильным отцом, от шотландского этнографа Аткин- сона — идеи о так называемой циклопической семье, когда сыновья, объединившись между собой, восстают против тирании отца и убивают его; от Робертсона Смита — представления о возникновении тотемизма.

Описанная Фрейдом на основе использования всех этих гипотез фантастическая картина первобытного общества выглядела следующим образом.

Таким образом, в психоаналитической трактовке получается, что на сознании вины за совершенное преступление, которое незримо присутствует в душе каждого человека, покоится вся современная культура с ее предписаниями морали и все возрастающими ограничениями Но эти выводы Фрейда оказываются в противоречии не только с данными науки, но и с его собственными теоретическими конструкциями В работе «Моисей и монотеизм» Фрейд признавал, что гипотезы Аткинсона и Смита, на которые он опирался при конструировании своей психоаналитической истории развития первобытного общества, не нашли поддержки у современных ему этнографов. Однако, будучи хорошо осведомленным о новых теориях в этнологии, он тем не менее не изменил своего первоначального взгляда на философию истории.

Но при структурно-функциональном анализе личности Фрейд исходил из того, что моральная цензура, совесть человека («Сверх-Я») обязаны своим происхождением бессознательным влечениям («Оно») Фрейдовское «Сверх-Я» надстраивалось над «Оно» в процессе социализации человека для того, чтобы сгладить внутрипсихические конфликты, возникающие на почве противоборства сознательных и бессознательных психических сил. Налицо явное противоречие между психоаналитической концепцией личности и психоаналитическим толкованием истории развития человечества: в одном случае моральные установления выводятся из бессознательных влечений человека, в другом — совершение бессознательных деяний предопределяется наличием изначально данного чувства вины, а точнее существованием внутри человека априорного морального закона, нравственности

Это противоречие классического психоанализа отчетливо обнаруживается при сравнительном анализе взглядов Фрейда на личность, культуру, историю развития человечества Дело в том, что, пытаясь раскрыть природу моральных, нравственных установлений, лежащих в основе социальной деятельности человека, он наряду с «первичными сексуальными влечениями» рассматривает также «социальные влечения» К В этом пункте как раз и обнаруживается двойственность и противоречивость фрейдовского выведения нравственных основ из бессознательных влечений человека, появление которых объясняется посредством тех же самых нравственных основ, потенциально существующих в человеке до начала его бессознательной деятельности.

Психоаналитическое толкование философии истории исходит из того, что религия, мораль, социальные чувства первоначально составляли одно целое: они «вырабатывались» филогенетически на базе «эдипова комплекса», а именно: религия и нравственность — посредством подавления этого комплекса, социальные чувства — в результате необходимости преодоления сопернических чувств между сыновьями за право обладать женщинами в первобытной орде.

Фрейд попытался ответить на эти вопросы. Дифференциацию психики на «Я» и «Оно» он признает не только в современном или первобытном человеке, но и в более примитивных живых существах. Такая дифференциация, в его представлении, является необходимым условием возможности воздействия внешнего мира на живой организм. Но поскольку бессознательное «Оно», по Фрейду, не может испытывать и переживать реальность иначе, как при помощи «Я», которое замещает для него внешний мир, постольку моральные и религиозные аспекты вытекают как бы из «Я» и имеют значимость только для «Я». Однако это не означает, что Фрейд признает прямую наследственность в «Я» (в таком случае обнаруживалась бы пропасть между конкретным человеком и понятием человеческого рода). Вспомним, что разница между фрейдовским «Я» и «Оно» относительна, поскольку «Я» является дифференцированной частью «Оно». Поэтому переживания «Я» рассматриваются Фрейдом как превратившиеся в переживания «Оно», которые сохраняются и передаются по наследству. Иными словами, хотя фрейдовское «Я» черпает «Сверх-Я» (совесть) из «Оно», тем не менее это свидетельствует лишь о том, что на поверхность всплывают старые образования, изначально сохраняющиеся в самом «Я», что наследственные бессознательные влечения в своих конкретных проявлениях обнаруживают осадки некого априорного морального закона. Словом, основоположник психоанализа приходит к выводу о наличии нравственных и моральных основ психической жизни человека, из которых произрастают все культурные и социальные достижения человечества.

Но такое понимание природы нравственности не согласуется с первоначальными установками психоанализа, согласно которым прогресс человечества всецело связан с деятельностью бессознательных психических сил человека, ориентированных на «эдипов комплекс». Чтобы освободить свое учение от этого внутреннего противоречия, Фрейду нужно было отказаться от одной из двух посылок. Но у него не хватило на это мужества или научной объективности. Совесть ученого не позволила ему отказаться от положения, что нравственные основы составляют подлинную суть жизнедеятельности человека, а как основатель психоанализа он вынужден был защищать постулат о доминирующей роли бессознательного не только в психике человека, но и в истории развитая человечества, иначе так искусно возведенное им здание психоанализа рухнуло бы. В конечном счете Фрейду не оставалось ничего другого, как продолжать отстаивать оба положения, тем более что противоречие между ними воспринималось им не в плане противоречивости установок самого психоанализа, а в плоскости неустранимого антагонистического конфликта между внутрипсихическими силами человека.

Начав с рассмотрения истории развития первобытного общества, Фрейд попытался набросать эскиз исторического развития человеческой культуры и цивилизации в целом Одним из основных факторов культурного развития Фрейд считал постепенное отречение от природных бессознательных страстей и влечений, присущих первобытному человеку. Онтогенетически первое такое отречение, по его мнению, произошло в первобытной орде, когда, убив своего отца и испытав чувство вины, сыновья отказались от права обладания женщинами Последующее развитие культуры и процесс очеловечения живого существа, по Фрейду, шли в русле его сознательного отказа от сиюминутного удовлетворения желаний в пользу получения отсроченного, но более надежного удовольствия. Причем сознательный отказ от непосредственного удовлетворения природных страстей, первоначально основывающийся на внешнем принуждении с целью сохранения человеческого рода, постепенно превратился во внутреннюю установку личности, соблюдающей нравственные нормы и моральные предписания соответствующей культуры. Таким образом, вся культура представляется Фрейду построенной на внешнем или внутреннем подавлении бессознательных влечений человека, который поступился частью своего природного достояния, подвергнув сублимации свои первоначально сексуальные стремления. Такое понимание истории человеческой культуры, движущих сил развития цивилизации, изложенное Фрейдом в статье ««Культурная» сексуальная мораль и современная нервозность» (1908 г.) \ было, разумеется, иллюзорным. В более поздних работах Фрейд пересмотрел свою концепцию исторического и культурного развития. Но даже на этой ранней стадии в его теории культуры при всей ошибочности истолкования существа проблемы имела место критическая тенденция, направленная против нравственных устоев и моральных предписаний современного ему буржуазного общества. Фрейд подвергает критике лицемерие буржуазной сексуальной морали, указывает в этой связи на несовершенство капиталистических культурных и социальных институтов. Однако все критические соображения, высказанные Фрейдом в адрес буржуазной цивилизации, носили узко специфический характер. Они не шли дальше констатации того разрыва, который наблюдался между буржуазной моралью и поведением людей в их повседневной жизни Фрейд не обнаружил взаимосвязи между социально-экономической организацией буржуазного общества и существующими в нем моральными предписаниями, а следовательно, не осознал того факта, что «всякой общественной форме собственности соответствует своя мораль...»48

В работах 20—30-х годов при рассмотрении истории культурного развития человечества Фрейд учитывает уже и социальные факторы существования человека, пытается раскрыть материальные и духовные аспекты культуры в их взаимном переплетении Такой подход к осмыслению истории культуры был, разумеется, более плодотворным Усилилась критическая тенденция его теории Фрейд подметил, что в то время как человечество достигло значительных успехов в познании закономерностей явлений природы и в подчинении себе природных сил, «в области регулирования человеческих отношений нельзя установить такого же прогресса»49. Вместе с тем поскольку материальные достижения цивилизации, свидетельствующие о победах человека над приро- дой, не устранили губительных как для отдельного индивида, так и для цивилизации в целом последствий, которые приводят к психическим расстройствам и душевным надломам личности, постольку, по мнению Фрейда, теоретические и практические исследования должны быть сосредоточены прежде всего на психике человека.

Принципиально не изменило эту его позицию даже обращение к трудовым процессам человека в обществе, что само по себе являлось значительным шагом вперед по сравнению с его ранними работами, в которых он акцентировал внимание на сексуальной деятельности индивида.

Фрейд признает, что никакая другая деятельность человека не связывает его с социальной реальностью так, как это делает увлечение работой. Профессиональная деятельность людей способна принести такое удовлетворение человеку, которое он не может получить в сфере сексуальных отношений: это возможно в том случае, когда профессиональная деятельность свободно выбирается человеком. Но в современном обществе, констатирует Фрейд, большинство людей работают только по необходимости и, следовательно, не получают от работы никакого удовлетворения, за исключением денежного вознаграждения. Это верное соображение Фрейда согласуется с выводами К. Маркса об отчужденном характере труда в буржуазном обществе, где трудовая деятельность человека не только не приносит ему внутреннего удовлетворения, но, напротив, порабощает его и приводит к физической и нравственной деградации. Но причину такого положения вещей К. Маркс видел в существовании капиталистического разделения труда и частнособственнических общественных отношений, рассматривая в то же время трудовую деятельность человека как «не зависимое от всяких общественных форм условие существования людей», как естественную необходимость, как тот фактор, без которого «не был бы возможен обмен веществ между человеком и природой, т. е. не была бы возможна сама человеческая жизнь» К Для Фрейда же любой человеческий труд выступает в форме внешнего принуждения, поскольку люди, считает он, от природы ленивы и не хотят работать. Исходя из этого ложного теоретического постулата, Фрейд делает глубоко ошибочный вывод, что из «прирожденной неприязни людей к труду» 50 проистекают самые тяжелые культурные и социальные последствия.

Пытаясь обозреть культурные и социальные институты человечества через призму протекания психических процессов, Фрейд отталкивается от созданной им модели личности. Он считает, что механизмы психического взаимодействия между различными инстанциями личности находят свой аналог в социальных и культурных процессах общества. Поскольку человек не существует изолированно от других людей, в его психической жизни всегда присутствует «другой», с которым он вступает в контакт, постольку и психология личности в понимании основателя психоанализа является одновременно и социальной психологией. Отсюда его вывод, что психоаналитический метод может быть использован не только при изучении индивидуально-личностных, но и культур- но-социальных проблем, то есть этот метод неоправданно возводится им в ранг универсального.

Рассматривая с психоаналитических позиций исторический процесс культурных и социальных образований, Фрейд прибегает к научно не обоснованным обобщениям: антагонизмы между индивидом и обществом, которые наблюдались им в буржуазной культуре, он считает неотъемлемой частью всей человеческой цивилизации. Неправомерность перенесения закономерностей развития буржуазного общества на другие общественные системы тем более очевидна, что анализ Фрейда в данном случае ограничивался выявлением лишь тех «культурных и социальных лишений», которые налагались буржуазным обществом на человека, вызывая у него душевные переживания и травмы.

Однако критические замечания основателя психоанализа в адрес буржуазной культуры и его рассуждения о несовершенстве социальных институтов буржуазного общества сохраняют свою актуальность и в наши дни Именно эта критическая направленность мышления Фрейда привлекает сегодня внимание творческой интеллигенции, размышляющей над судьбами западной культуры и человечества в целом, а также той части «бунтующей» молодежи Запада, которая не приемлет нравственных предписаний, моральных установлений, культурных ценностей и социальных ориентаций современного буржуазного общества.

Критическая тенденция по отношению к буржуазной культуре была характерна для ряда мыслителей конца XIX — начала XX столетия Она прослеживается в работах А Вебера, Г. Зиммеля, Ф. Тён- ниса, О. Шпенглера, посвященных описанию и раскрытию кризиса западной культуры В известном смысле и Фрейд примыкает к этой плеяде теоретиков «кризиса культуры»- он отмечает негативные стороны развития цивилизации, особое внимание уделяя рассмотрению последствий ее воздействия на человека Фрейд констатирует разрыв между буржуазной моралью и утилитарными мотивами человеческого поведения, конформистскую ориентацию мыслей и чувств, преобладание эффективности и нравственной опустошенности личности, проявление в обществе «корпоративного духа», жадности, обмана и клеветы, фиксирует тот факт, что люди не живут полнокровной жизнью, а постоянно находятся в состоянии страха и беспокойства от материальных достижений цивилизации, поскольку таковые могут быть обращены против них; подчеркивает, что чувства страха и беспокойства усиливаются оттого, что социальные институты, регулирующие отношения между людьми, противостоят им как чуждая и непонятная сила. Правильно подмечая антигуманизм социальных институтов в буржуазном обществе и искаженный характер отношений между людьми, Фрейд вместе с тем при объяснении этих явлений сосредоточивает свое внимание не на социальной организации данного общества, а на отдельное индивиде, считая, что все культурные и социальные дисгармонии проистекают от природной склонности человека к агрессии и деструктивности. Поэтому социальный источник страданий человека неустраним, он постоянно тяготеет над человечеством. Человек представляется

Фрейду отнюдь не мягкосердечным, любящим существом: среди его инстинктивных влечений имеется врожденная склонность к разрушению и необузданная страсть к истязанию самого себя и других людей. Именно в силу этих внутрипсихических качеств человека культура и цивилизация постоянно находятся под угрозой уничтожения.

Этот вывод Фрейда во многом основывался на эмпирических наблюдениях, связанных с первой мировой войной, а также своих личностных размышлениях, вызванных смертью близких ему людей. Потрясенный человеческой жестокостью и трагической развязкой любой жизненной судьбы человека, он безоговорочно включает в свое психоаналитическое учение понятия об агрессивности человеческого существа и присущем ему «инстинкте смерти» Развитие культуры рассматривается с этого времени Фрейдом с точки зрения обуздания агрессивных наклонностей человека и непрерывно протекающей борьбы между «инстинктом жизни» и «инстинктом смерти». Достижения культуры призваны, как он полагает, способствовать приглушению агрессивных человеческих инстинктов. В тех случаях, когда культуре это удается, агрессия может стать частью внутреннего мира человека, что с неизбежностью ведет к неврозам Поскольку культура является достоянием не одного человека, а массы людей, то возникает проблема «коллективных неврозов». В этой связи Фрейд ставит вопрос: не являются ли некоторые культурные эпохи «невротическими» и не становится ли человечество под влиянием современных культурных и социальных ограничений «невротическим»? Говоря о психоанализе «социального невроза» как допустимом средстве лечения социальных болезней общества, Фрейд тем не менее оставил свой вопрос без ответа. Он лишь проводит аналогию между развитием культуры и развитием отдельного индивида, между природой социального и индивидуального невроза, высказывая надежду, что, быть может, когда-нибудь представится возможность изучения патологии культуры. Собственно говоря, Фрейд всегда мечтал иметь «в качестве пациента весь род людской» и исследо- пание истории развития человечества подводило его к этому. Однако истинные причины и пути устранения «социальных неврозов» Фрейд не сумел выявить.

Основной и в то же время роковой проблемой человечества Фрейд считал установление целесообразного равновесия между бессознательными влечениями человека и моральными требованиями культуры, между психической организацией личности и социальной организацией общества. В последние годы жи^ни он ставит под сомнение многие завоевания цивилизации, считая невозможным предугадать, достижимо ли такое равновесие или конфликт между данными установлениями остается в принципе неустранимым.

Высоко оценивая достижения человечества в его господстве над природой, основатель психоанализа видит и другую сторону исторического прогресса: «Люди располагают такой властью в своем господстве над силами природы, что, пользуясь ею, легко могут уничтожить друг друга вплоть до последнего человека Они это знают — отсюда возникает значительная доля их теперешнего беспокойства, их уныния, их мрачного предчувствия»

Предупреждая о возможности возникновения катастрофических ситуаций в развитии цивилизации, Фрейд не выступает тем не менее в роли пророка, предсказывающего трагическую судьбу человеческого рода. В своих размышлениях и предостережениях Фрейд предстает скорее не как пессимист, а как скептик, одновременно выражающий надежды и сомнения, уверенность в победе разума и осторожность в предсказании возможностей дальнейшего развития культуры51. Эти настроения основателя психоанализа и связанная с ними критика буржуазной культуры были впоследствии восприняты многими западными теоретиками, размышляющими над судьбами человеческой цивилизации.