Ключевые особенности государства и гражданского общества
Для меня очевидно, что в России сложилась своя, специфическая политическая система, которую мне придется анализировать в рамках устоявшихся в политологии критериев, поскольку предлагаемые мною выше по тексту новации пока носят дискуссионный характер.
Одно из главных составляющих отечественной политической системы — это идеократическое государство, которое неизменно присутствовало в досоветский, советский и постсоветский периоды, просто в каждом из них была своя властная идея: великодержавие с опорой на православие, социализм (вначале коммунизм) с опорой на марксизм-ленинизм, либеральная демократия. Каждый комплекс идей, пришедших к нам извне (начиная от православия и заканчивая либеральной демократией), был на этапе заимствования радикализирован, а затем существенно преображен, приспособлен к российской почве. В процессе стабилизации российской политической системы после реформ 1990-х в какой-то мере, на новом витке развития, произошла реставрация ряда черт, присущих режиму советскому. С одной стороны, степень допустимой свободы стала несравнимо больше во всех сферах, включая политическую, хотя в последней она и присутствует в гораздо меньшей степени. С другой — появились новые рычаги воздействия и ограничения этой свободы, присущие странам либеральной демократии[264].Важный фактор, на сегодня препятствующий полноценному диалогу субъектов гражданского общества с государством — то, что демократический способ легитимации власти не успел «укорениться» на российской почве. Наоборот, произошел возврат к устоявшимся принципам устройства «Русской системы»[265].
Общеизвестно, что еще Макс Вебер выделил харизматический, традиционный и рационально-легальный типы господства, каждый из которых имеет различные способы легитимации[266]. Демократический способ легитимации политической власти, ее подотчетность должны были, по мысли Вебера, предохранять общество от всевластия современной рационально-легальной бюрократии.
Применительно к Китаю и России Вебером был описан патримониальный тип бюрократии, который вообще-то был свойственен на определенных этапах развития многим обществам, но в этих укрепился и задержался. Мы полагаем, что такому положению вещей способствовал именно идеократический характер данных государств. В Китае комплексом регулятивных идей выступало конфуцианство, в Российской империи — православие. И хотя основу власти патримониальной бюрократии образует присвоение чиновниками должностей и связанных с ними привилегий и экономических преимуществ, однако «правящая идея» такого государства случит более или менее надежным ограничителем окончательной «приватизации» государства.На особый тип российской власти обращали внимание и многие современные авторы, в том числе Ричард Пайпс, который считал, что вотчинный (или патримониальный) тип власти сохранялся и в СССР. Его ключевыми признаками являются слияние власти и собственности[267], а также снисходительное отношение к нарушению формальных законов (широкое «поле терпимой противозаконности»[268], невозможное в государстве с устойчивыми институтами собственности). Сегодня Михаил Афанасьев в своих монографиях говорит о клиентарной бюрократии, расширяя границы явления далеко за пределы российской почвы. Немало исследований подтверждают тот факт, что мы в этом вопросе не одиноки даже на европейской части постсоветского пространства[269], не говоря уже о странах Латинской Америки и других регионов мира.
Действительно, для российского чиновничества характерно сохранение и воспроизводство кланово-корпоративных, патрон-клиентских отношений, в частности: произвольное назначение по принципу личной преданности, а не ради служения долгу, которое в итоге приводит к вырождению власти в привилегию, в апроприацию должности, когда обязанности чиновника выполняются лишь в расчете на вознаграждение. Личностный, а не формально-правовой характер взаимоотношений пронизывает всю систему, начиная от взаимоотношений между главой государства и высшими чиновниками, и заканчивая любым министерством, агентством, ведомством.
Строгость и необязательность исполнения российских законов всегда играли и играют значительную роль в общей спаянности системы, основанной на постоянном нарушении законов и способной произвольно покарать отступника[270].После Октябрьской революции руководство в СССР осуществляла номенклатура с опорой на рационально-легальную бюрократию. Тот факт, что номенклатура в послесталинский период стала самодостаточной, а выборы в СССР имели «фасадный» характер, несколько сглаживался идеократическим характером советского государства, имевшим как достоинства, так и существенные слабости. Именно в силу данной специфики СССР (как и Российская империя) рухнул в одночасье, как только были дискредитированы его основополагающие идеи. Сегодняшнее всевластие бюрократии во многом объясняется тем, что современное российское государство (во всяком случае декларативно) пытаются на западный манер превратить в номотиче- ское, в котором бы господствовал закон, а не идея. В итоге данной иррелевантной российской политической культуре реформы никак не удается построить правовое государство, а напротив, происходит в худшем случае приватизация государства в личных целях высшего чиновничества, в лучшем — вырождение государства в этатическое, в государство-для-себя, что тоже противоречит интересам гражданского общества.
На самом деле побороть чиновничий произвол не такая уж сложная задача можно выровнять уровень доходов в частном и государственном секторах, устранить произвол в назначениях (сегодня аттестационные комиссии полностью подконтрольны руководителям, которые комплектуют службы лично лояльными людьми, а доходы чиновника состоят из микроскопического оклада и множества надбавок, которых он может быть лишен по решению руководства), закрепить предсказуемость чиновничьей карьеры (когда госслужащий точно знает, что, проработав определенное количество лет без взысканий, он поднимется на следующую ступеньку карьерной лестницы), запретить заниматься иной оплачиваемой деятельностью (часто приобретающей характер закамуфлированной взятки), ужесточить санкции за злоупотребления.
Но это означает посягнуть на систему, которая комплектуется и функционирует именно таким, патрон-клиентским способом.Важный фактор, препятствующий укоренению демократической легитимации власти в России, — позитивизм в правоведении, правоприменительной практике и обыденном мышлении. Естественноправовая традиция у нас практически отсутствует. И хотя советские юристы протестовали против юридического позитивизма, их подход к праву, по сути, оставался позитивистским. Принцип: «Запрещено всё, что не предписано», бытующий в России и сегодня, ведет к разбуханию законодательных актов, но не решает ключевых системных проблем, в том числе проблемы коррупции.
Положение усугубляется тем, что ограничитель, зафиксированный Вебером, у нас не работает: для того, чтобы быть легитимной, российская бюрократия не нуждается в подотчетном политике, избираемом путем плебисцита. Напротив, политик, как правило, получает свою легитимность благодаря патримониально-бюрократическому, а не демократическому способу легитимации. Это потом ему «подращивают харизму» с помощью политических технологий.
Видимо, для того чтобы стать устойчивым, любой способ легитимации власти, в том числе и демократический, должен стать «традиционным». На ранних этапах становления сословной демократии, клановой или бюрократической автократии и т. п. опора на харизму является необходимым дополнением для нового типа легитимации. Потом, когда новый способ становится «традиционным», а политическая система — стабильной, харизма ликвидируется за ненадобностью. Спрос на харизматиков иногда возрождается в кризисные для политической системы моменты. В доперестроечном СССР последним харизматиком был Хрущёв, которому пришлось развенчать культ «вождя народов» для обоснования легитимности решения о собственном избрании, принятого Политбюро ЦК КПСС.
Однако в условиях постсовременности (сжатия пространства и времени) — установившийся режим не имеет времени на то, чтобы новый способ легитимации власти утвердился и, радикально нуждаясь в устойчивости, реанимирует прежде присущие способы легитимации.
Так, например, в условиях тяжелейшего кризиса власти в азербайджанском обществе становится востребованной харизма Алиева-отца, ему наследует сын уже в силу традиции: «так было всегда» — клан Алиевых находился у власти на протяжении длительного временного периода.Демократической форме легитимации в России не удалось стать «традиционной». Для того чтобы это произошло, надо было пережить несколько смен власти. (А это создавало риск передела собственности вплоть до пересмотра итогов приватизации.)
Что же произошло? Произошел, напротив, возврат к патримониально-бюрократическому способу легитимации, устоявшемуся в СССР. Но без возврата к идеократии. В таких условиях современное российское государство попадает в некий порочный круг, когда провозглашенная борьба с коррумпированным чиновничеством еще больше подкрепляет мандат доверия к политической власти, увеличивая объем полномочий для борьбы с явлением, являющимся неотъемлемой частью системы, укрепляет авторитарные тенденции, уменьшает подотчетность, — и всё это в отсутствие идеи-ограничителя. Избирательные процедуры в данном случае предназначены лишь для внешнего потребителя: это необходимое зло, с которым приходится мириться.
Фактически единственными демократическими выборами в нашей стране, если говорить о президентском уровне, были первые президентские выборы — Ельцина. Его же переизбрание на второй срок сопровождалось мощным применением административного ресурса. Затем появился институт преемника, которому присуща обратная закономерность: человек назначается на высокий государственный пост, затем его рейтинги поднимают, используя всю мощь государственной пропагандистской машины. Опять же, отсутствие реальной политической конкуренции влечет за собой необходимость не просто победы на выборах, а победы с подавляющим большинством голосов. Как следствие — дальнейшее укрепление институтов управляемой демократии или электорального авторитаризма, в том числе пресловутого административного ресурса. Мини-модель, на которой такие технологии были опробованы — российские регионы в 1990-е гг.
«Недемократическая консолидация российской власти»[271] отчасти объясняется полученным негативным опытом. Демократизация российских регионов, раздача суверенитетов по принципу «кто сколько сможет проглотить» в свое время привела к чудовищному произволу. На уровне республик мы получили вырождение региональных демократических движений в этнонационалистические, режимы региональных баронов, которые федеральная власть была вынуждена «обуздывать», укрепляя авторитарные тенденции.
С одной стороны, политика укрепления «вертикали власти», покусившаяся на республиканские административные полномочия, по-видимому, противоречила демократии и федерализму. Хотя этот процесс должен был привести — и отчасти привел — к равной реализации всеми российскими гражданами (безотносительно их этнической принадлежности) либеральных прав и свобод. Правда, реформаторский импульс быстро угас. Стабильность и предсказуемость сложившихся региональных режимов значили для федеральных властей гораздо больше, чем формальные нарушения прав человека и демократических процедур, финансовые злоупотребления, коррупция и пр. При выборе из двух «зол»: 1) поставить институты «управляемой демократии», укрепившиеся к 2000 г. в России на уровне регионов, на службу федеральной власти, или 2) пережить демократическую смену «наместников», а с нею, возможно, и передел собственности, — победа осталась за первой альтернативой. Наиболее одиозных региональных баронов потом сменили, но уже гораздо менее демократическим путем. Главная причина такого развития событий кроется в том, что институты собственности для того, чтобы закрепиться, нуждались в стабильности режима в целом на общефедеральном уровне. Сказать, что они в итоге закрепились, означало бы погрешить против истины.
Для формирования в России «гражданской нации, объединенной узами солидарности», важна не только «прочность горизонтальных гражданских связей»[272], но и выполнение государством своих обязательств по «вертикальному контракту». В начале 1990-х гг. государство фактически отказалось от выполнения обязательств перед гражданами: произошел резкий инфляционный скачок, вызванный тем, что сначала были отпущены цены, а потом проведена приватизация, а не наоборот. Вместо того чтобы дать возможность реально поучаствовать советским гражданам в приватизации, их сбережения, бывшие результатом многолетнего труда, уничтожили с помощью инфляции в ходе поспешной реформы. Девальвация рубля, лишившая всех сбережений десятки миллионов граждан, практический отказ государства от выполнения социальных гарантий, введение частной собственности, а затем и ее перераспределение путем залоговых аукционов, когда государство за государственный же кредит передавало особо приближенным к власти лицам практически все важнейшие отрасли экономики, и всё это на фоне невыплаты пенсий, социальных пособий и заработной платы, а также массовой безработицы — в итоге породили криминальный капитализм[273]. Последствия реформ сказывались очень долго: обыватели предпочитали хранить сбережения в наличной валюте, предприниматели — выводить прибыль за рубеж. Однако без полноценных сбережений в национальной экономике нет возможности осуществлять инвестиции с опорой на внутренние резервы. Наспех проведенная российская приватизация (чтобы не было пути назад), до сих пор не легитимирована в общественном сознании. И вряд ли ее легитимация возможна по такому «облегченному» сценарию, как предлагал М. Ходорковский[274]. Скорее всего, с учетом нарастания имущественной поляризации российского общества, идеи полной или частичной национализации еще долго будут достаточно популярны. Сегодняшнее бегство капиталов из России — следствие как растущей неуверенности в завтрашнем дне обеспеченного меньшинства, так и банального отсутствия веры с его стороны в будущность России.
Еще по теме Ключевые особенности государства и гражданского общества:
- Глава двадцать вторая. ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ПРАВОВОЕ ГОСУДАРСТВО
- § 5. Соотношение общества и государства
- 1.5. Политика государства в области социальной защиты детей с отклонениями в развитии
- ТРАНСФОРМАЦИЯ ГОСУДАРСТВА
- МЕТАВЛАСТЬ ГЛОБАЛЬНОГО ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
- СТРАТЕГИИ КОСМОПОЛИТИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВА
- Принципы взаимодействия семьи и образовательных учреждений в политической системе общества
- 4.3. Гражданское общество и Россия
- Тема 8. ТНК и «глобальное гражданское общество».
- § 1. Директивная традиция: политическая власть и общество
- 1.3. Роль государства в генезисе нации
- Политическая наука о соотношении гражданского общества игосударства
- 2.1 Специфика эволюции моделей гражданского общества в странах «Запада» и «Востока»: теоретический аспект
- 2.2 Российская модель взаимодействия гражданского общества игосударства: поиск исторических альтернатив и собственной идентичности