§ 1. «Право человека должно считаться священным» (морально- политические императивы Иммануила Канта)
Иммануил Кант (1724-1804) представляет критическое направление в философии: главной своей задачей он считал определение условий и границ человеческого познания, выявление его возможностей и значимости для человека, т.е.
в центре его философских интересов была прежде всего философия человека и его познания. Он сформулировал три главных вопроса, на которые должна ответить философия: что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться? В целом его философия основывалась на различии между миром вещей в себе, непознаваемых для человека, и миром явлений, на различии между разумом теоретическим и практическим. И если человек не способен достичь абсолютного знания, то благодаря своему практическому разуму и способности действовать он может обрести уверенность в этом мире.В социально-политической философии Кант, с одной стороны, был несомненно продолжателем просветительских традиций, ему чужд гоббсовский абсолютизм в рамках договорной теории. Но, с другой стороны, он осознал глубокое противоречие между исходным замыслом просветительских доктрин и практическим результатом. Поэтому он видел свою задачу в том, чтобы вывести новые философские посылки, которые позволили бы осуществить то, что не удалось в первую очередь Руссо, - построить теорию первоначального договора, утверждающего приоритет правопорядка по отношению к государственному порядку.
Кант был прекрасно знаком с политическими сочинениями Гоббса, Локка, Монтескьё и в особенности Руссо, которого хвалил за «редкую проницательность разума».
Очень рано Кант, как и Руссо, отказался от идеи естественной социальности человека и полагал, что история несет в себе груз разрушительных, негативных сил. В своей статье «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784) Кант пишет, что человеческое общество образовано антагонистическими моментами, характерными для человеческой природы. Человек имеет «склонность общаться с себе подобными», ибо в таком состоянии он больше чувствует себя человеком; но ему присуще также и «сильное стремление уединяться», поскольку в нем сильны эгоистические задатки. «Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что для его рода хорошо; и она хочет раздора. Поэтому «величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа, - достижение всеобщего правового гражданского общества» (Идея всеобщей истории, Положения 4, 5). Так формулирует Кант главную политическую проблему и тут же указывает на трудности ее разрешения. По его мнению, трудности при решении проблемы политической связаны прежде всего с решением проблемы антропологической, как она была сформулирована и решена представителями Просвещения.Главное измерение человека - свобода, которая, собственно, и превращает человека в существо, отличное от прочих животных, ведомых одним лишь инстинктом. Но эта свобода практически не знает никаких сдерживающих моментов и фактически соответствует глубинному эгоизму человека. Таким образом, основополагающей антропологической чертой выступает «асоциальная социабильность». В человеке борются противоречивые чувства, и именно угроза гибели - худшее из бедствий, которое может произойти с ним, - заставляет человека подчинить свою свободу внешним по отношению к его природе законам, чтобы сосуществовать с себе подобными. А это значит, что для того чтобы удержать в узде свои асоциальные моменты, человек нуждается в силе: «Человек есть животное, которое, живя среди других членов своего рода, нуждается в господине» (Идея всеобщей истории. Положение 6).
Сформулировав таким образом антропологические основания, Кант совершенно по-новому ставит и политическую проблему: как добиться того, чтобы люди, эгоистичные по своей сути, вели бы себя правильно? Чтобы они не нуждались более во внешней опеке? Каким образом человек может стать господином самому себе?
И здесь Кант апеллирует к человеческому разуму, который является не только средством достижения определенных жизненных благ и выгод, но и внутренним регулятором поведения, способным побороть эгоистические влечения и «дать закон самому себе».
Способность человека таким образом бороться за свое существование Кант называет моральной автономией личности. Именно поэтому, даже если люди пребывают в состоянии войны, они не являются волками или дикими животными, подчиняющимися лишь закону грубой силы и диким инстинктам. Человек - не просто стадное животное, он в самом себе преодолевает природу и в своем стремлении к культуре представляет собой существо политическое. Уже из этого положения видно, какая дистанция отделяет Канта от Гоббса и Руссо. Отныне в глазах немецкого философа гражданское общество выражает императив: оно есть среда реализации долга. Всякому политическому соглашению людей (общественному договору) должно предшествовать их решение жить в соответствии с моральным императивом. Этот первоначальный договор требует признания того, что любой человек обладает достаточной силой для обуздания своих эгоистических побуждений.Итак, мораль и законность. Отвергая морализм Руссо, Кант превращает моральный закон в априорный факт чистого разума. Он признает за ним абсолютный характер; долг, говорит философ, предстает перед человеком как категорический императив: нужно, потому что так нужно. В отличие от морали, законность не обладает такой же чистотой и категоричностью. Так, различаются моральное обязательство, открывающее сознанию in foro interno, и юридическое обязательство, опирающееся in foro extreno на внешнее принуждение. Так различаются автономия и гетерономия. «Истинная политика, следовательно, не может сделать шага, заранее не отдав должное морали, хотя и политика сама по себе трудное искусство, однако соединение ее с моралью вовсе не искусство, так как мораль разрубает узел, который политика не могла развязать, пока они были в споре» (К вечному миру. Приложение I).
Еще один важнейший для политической теории вопрос, обратиться к которому Канта заставили события Великой французской революции, - это вопрос о том, почему то, что хорошо и справедливо в теории, далеко не так хорошо и справедливо на практике; почему благородная теория Руссо, повторенная и идеализированная Робеспьером и Сен-Жюстом, породила кровавый террор? Прежде всего, замечает Кант, явление якобинского террора со всей очевидностью доказывает расхождение между теорией общественного договора и реальностью. С другой стороны, неверно было бы утверждать, что между теорией и практикой существует непреодолимый разрыв.
Связь между ними, безусловно, существует, но она носит не аналитический, а синтетический характер, т.е. требуется некое опосредующее звено, способствующее переходу от одного к другому. Таким средством, позволяющим осуществить синтетическое соединение, по его мнению, является способность суждения. Суждение - это как раз то, чего не хватает хорошему политику (но также и врачу, юристу...), обладающему блестящими знаниями, но допускающему просчеты в их применении. «Эрудит, лишенный здравого смысла, никогда не станет ни хорошим врачом, ни хорошим судьей, ни великим государственным деятелем» (Теория и практика, I).В свете всего вышесказанного Кант совершенно по-новому формулирует проблему политической реальности. Он применяет к ней свой критический метод, состоящий не в описании происхождения государства или его форм и не в анализе достигнутых результатов на политическом поприще, - он задается вопросом о том, что делает возможным существование гражданского общества. Он подчиняет политическую реальность критическому суду разума. Кардинальный вопрос политической философии для него - это вопрос о соотношении суверенитета и гражданства, т.е. вопрос о том, как соотносятся порядок и свобода, которой требует гражданское общество. Поэтому главная методологическая ошибка всех политических философов Нового времени - от Макиавелли до Руссо - состояла в том, что они лишь описывали мир политики или воспроизводили его генезис; сейчас же речь идет об объяснении и конституировании этого мира.
По мысли просветителей, государства в результате общественного договора возникли как правовые и лишь затем в силу различных обстоятельств или по вине дурных правителей сделались несправедливыми и неправовыми. Кант отвергает это предположение. Общественный договор не носит ни эмпирического, ни исторического характера. Этот договор, разъясняет философ, есть всего лишь идея разума, которая имеет несомненную практическую реальность. Он проистекает из чистого законодательного разума и дается индивидам в безусловной форме, т.е.
категорически. Иными словами, чистая идея общественного договора раскрывается как формальное условие законности всякого общественного закона. Эта идея, «пробный камень всякого общественного закона», является не просто идеей - она подразумевает то, чего требует право. Она носит регулятивный, а не конституирующий характер. Таким образом, общественный договор - в понимании Канта - это соглашение об условиях морального признания существующего политического режима. Соответственно индивидами поддерживается лишь тот режим, который ориентируется на идеал правового государства.Все вышесказанное разъясняет смысл принуждения как критерия права в государстве: принуждение не является ни насилием, ни угнетением; проистекая из юридических постулатов практического разума, в гражданском состоянии оно может быть лишь условием для проявления свободы. По словам Канта, принуждение чинит препятствия тому, что препятствует свободе. И главный правовой закон формулируется им следующим образом: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом.
Главный пафос кантовской политической философии - в отстаивании моральной автономии личности и права человека на внутреннюю свободу. «Право человека, - пишет Кант в работе «К вечному миру», - должно считаться священным, каких бы жертв это ни стоило господствующей власти. Здесь нет середины и нельзя измышлять среднее прагматически обусловленного права... всей политике следует преклонить колени перед правом, но она может надеяться, что достигнет, хотя и медленно, ступени, где она будет непрестанно блистать» (К вечному миру. Приложение I). То есть право - это как бы «внешнее пространство человеческой свободы», которое, с одной стороны, защищает личность от произвола других людей или тирании государства, а с другой - ограждает общество от преступлений. Все же, что попадает под понятие греха, должно быть предоставлено исключительно совести индивида; государство же должно наказывать лишь преступные деяния людей.
Кант не занимается вопросами наилучшего политического режима или наиболее адекватной политической идеологии.
Суть его критического метода, обращенного в плоскость политической философии, состоит в том, чтобы определить идею права, а следовательно, связь, соединяющую естественное право и право политическое, или всемирно-гражданское право. Государство призвано реализовать эту связь при помощи гражданского или публичного права. «Коперниканская революция», совершенная немецким мыслителем, состоит в том, что он показал: связь эта не означает полного подчинения позитивного права праву естественному как некоему архетипу: Кант, напротив, переворачивает традиционную схему естественного права и утверждает, что именно политическое право должно обеспечить значимость и действенность права естественного (см.: Метафизика нравов. Ч. I. Метафизические начала учения о праве).Другой представитель немецкой классической философии Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814), так же как и Кант, признает приоритет практического разума над теоретическим. Принцип автономии воли, согласно которому она сама дает себе закон, из принципа практического разума превращается у него в универсальное начало всей системы. Развивая кантовскую линию рассуждений, философ подчеркивает, что подлинным определением человека является свобода, поэтому и философия права для него - это прежде всего учение о предпосылках свободного действия людей. Главный вопрос этой философии: как возможно сообщество свободных людей? И здесь Фихте выступает - гораздо более резко, чем Кант, - против теории естественного права. С другой стороны, право не может быть выведено из нравственного закона. Правовой порядок - совершенно особенный, не выводимый из естественного, поскольку противоположное означало бы выведение свободы из природы, т.е. высшего из низшего, что противоречит основным философским постулатам фихтеанского учения. А раз свобода не может быть выведена из природы, значит, она существовала всегда и не имеет эмпирического начала. Человек же становится человеком, притом человеком свободным, лишь среди других людей, поскольку только извне, от другого «Я», к нему может быть обращен призыв стать свободным и разумным существом. Человека призывают быть свободным, т.е. ограничивать свою деятельность, чтобы не чинить препятствий свободе других людей.
Еще по теме § 1. «Право человека должно считаться священным» (морально- политические императивы Иммануила Канта):
- Классическая немецкая философия.
- § 1. «Право человека должно считаться священным» (морально- политические императивы Иммануила Канта)
- 2.7. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ НЕМЕЦКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ