Россия в условиях многомерного цивилизационного выбора

Россия — это страна (государство) и одновременно цивилизация. Об этом свидетельствуют уже пространственно-демографические факты: Россия занимает примерно 1/8 часть земной суши, а ее су­хопутные границы имеют протяженность свыше половины экватора (более 22 тыс.

Первая часть этой характеристики относится к геопростран­ственной типологии цивилизаций (западные, восточные, южные). Она учитывает, что Россия расположена не вообще на Евразийском континенте, а на его севере с трудными природно-климатическими условиями и (начиная с Московского княжества, которое стало ядром будущей империи и цивилизации) занимает срединное положе­ние на этой части континента, простирающегося от Атлантического до Тихого океана. Очевидно, что она находится не между Европой и Азией, а на их стыке и взамодействует с несколькими цивилизация­ми — западной (прежде всего с ее европейской субцивилизацией), арабо-мусульманской, буддийской, китайской и другими.

Вторая часть приведенной характеристики российской циви­лизации (как российско-этатистской,) учитывает возникшее несо­ответствие ее азиатско-этатистского социума с его авторитарной вседозволенностью ценностям европейской (восточноевропейской) культуры, которое до сих пор препятствует реализации культурного потенциала населения. Это несоответствие лежит в основе длитель­ного торможения эволюции России как государства, общества и ци­вилизации.

В конце ХХ в. началась радикальная трансформация цивилизации России. В 90-е гг. ее социум пережил фазу хаотической либерализа­ции, основным содержанием которой вновь стала вседозволенность, на этот раз в сфере приватизации.

В настоящее время цивилизационный выбор России предстает как неоднозначный. Эндогенный выбор, соответствующий обще­человеческому, заключается прежде всего в определении вектора ее движения от имеющегося состояния к будущему, более высокому состоянию реального гуманизма. Этот выбор основан на утвержде­нии триединства фундаментальных ценностей: жизнь и достоинство человека, ненасилие в отношениях между людьми и странами. Как ниже будет показано, в контексте российского выбора есть основания дополнить названную триаду ценностей еще двумя терминальными ценностями, доминирующими сегодня в аксиологическом сознании россиян: это порядок как общецивилизационная ценность следования закону и семья как традиционная ценность, ориентирующая на про­должение российской цивилизации и всего человеческого рода.

Наряду с этим Россия оказалась еще перед одним, экзогенным выбором, о котором сказано выше в связи с глобализацией — вы­бором в контексте симптомов рецессии человеческой цивилизации, оказавшейся в состоянии кризиса. Это выбор между сохранением имеющегося состояния российско-этатистской цивилизации, при всей его недосовременности, и возможным возвратом к еще менее современным состояниям, который может быть обусловлен противо­российским давлением внешней среды.

Второй, экзогенный выбор можно рассматривать как вероятность существенного ограничения эндогенного выбора или даже отказа от него. Его осуществление во многом зависит от ценностей и полити­ческой воли властвующего класса.

Таким образом, Россия, как и всё человечество, находится в ситуа­ции многовариантного цивилизационного выбора. Ниже мы постара­емся вникнуть в предпосылки основного, эндогенного выбора России.

Повседневный гуманизм versus вседозволенная авторитарность - эндогенная аксиологическая альтернатива современной России

Мы исходим из аналитических результатов семи волн всероссий­ского мониторинга «Ценности и интересы населения России», ко­торый осуществляет ЦИСИ Института философии РАН с 1990 г.

Опираясь на имеющиеся данные, считаем возможным предло­жить обратную аксиологическую гипотезу^[18] о реальности и характере такого выбора: устойчивое существование фундаментальной альтер­нативы ценностных позиций, образуемых совокупностями базовых ценностей (повседневный гуманизм versus вседозволенная автори­тарность), которые большинство населения страны воспринимает как реальные^[19], свидетельствует и о реальности того цивилизационно­го выбора, осуществить который предстоит населению данной стра­ны, и о характере этого выбора.

Концептуальной рамкой получения эмпирических данных по программе мониторинга стала модель, включающая 14 базовых ценностей. Как видно из табл. 1, они представляют три культурных типа: традиционные, общекультурные, современные (либерально­модернистские).

Результаты мониторинга показали, что на постсоветском этапе в сознании россиян сформировалось динамичное совмещение всех трех культурно различных типов ценностей.

Вместе с тем, в сознании населения России изучаемые базовые цен­ности образуют устойчивую функциональную иерархию. По уровню поддержки (одобрения-отрицания) населением они консолидированы в два больших кластера, интервалы между которыми значительно больше, чем между ценностями внутри кластеров, — преимуществен­но интегрирующие (И) и преимущественно дифференцирующие (Д) большинство населения. Внутри каждого кластера, в свою очередь, выделяются по 2 иерархических слоя (табл. 2).

Совмещение трех типов базовых ценностей представляет собой результат спонтанной эволюции массового сознания населения постсоветской России, свободного от прямого административно­го давления государства. Она совершается под влиянием полити­ческой, социально-экономической, институционально-правовой и культурной трансформации российского общества, включая СМИ. В этой эволюции можно выделить три этапа: 1) рационализация, зна­чительная модернизация структуры ценностного сознания россиян (1990—1996 гг.); 2) частичный возврат этой структуры к советскому прошлому, ретрадиционализация (1996—1999 гг.); 3) стабилизация своеобразного баланса культурно различных типов ценностей, со­временное их «примирение», или взаимная толерантность, свое­образный синтез (с 2000 г. по настоящее время).

1. Интегрирующий кластер включает ядро ценностей и его резерв. Интегрирующее ядро ценностей консолидирует в среднем около 80 % населения.

2. Дифференцирующий кластер также включает два слоя ценно­стей. В верхнем слое, оппонирующем дифференциале (поддержка ме­нее 50 % населения) совмещаются культурно разнотипные ценности. А нижний слой, конфликтогенная периферия базовых ценностей (ме­нее 35 % поддержки населения) устойчиво включает традиционалист­скую вседозволенность) и общецивилизационную властность.

Итак, на полюсах функциональной иерархии базовых ценностей обнаруживается альтернативная пара ценностных макропозиций: 1. Гуманизм, основанный на ценностях семьи, дружеского общения и приоритета закона; 2. Авторитарность, означающая приоритет цен­ности власти над людьми (табл. 3).

Все последние годы большинство россиян (65—80 %) устойчиво поддерживают ценности гуманизма, а авторитарность — лишь 22— 34 %. Каждая из этих ценностных позиций тесно связана еще с двумя- тремя ценностями, которые близки между собой по смыслу и вместе с ключевой ценностью образуют ценностную макропозицию. В свою очередь, в каждой макропозиции различается своя пара более кон­кретных позиций. Первую, гуманистическую их пару образуют по­вседневный и инициативный гуманизм.

Основу повседневного гуманизма составляют ценности жизни че­ловека и хорошие отношения в семье и с друзьями; ценность семьи постоянно занимает одно из первых мест в общероссийских и реги­ональных опросах, а в 2010—2015 гг. на первое поднялась ценность жизни (в ряде регионов она стала лидирующей уже в 2006—2007 гг.). Специфику гуманизма как повседневного характеризует ориента­ция на то, что безопасность жизни человека должна обеспечивать­ся законом и правоохранительными органами. Данная позиция означает поддержку такого порядка в обществе, который основан на обязательном соблюдении закона всеми гражданами. Позицию повседневного гуманизма разделяют около 80 % населения России, что характеризует ее как самую массовую, наполняющую повсед­невную жизнь людей.

Инициативный гуманизм отличается от повседневного ориента­цией на то, что человеческая жизнь обретает более высокий смысл, когда главное в ней — инициатива, предприимчивость, поиск но­вого в работе и жизни, даже если индивид оказывается в меньшин­стве. Мониторинг 2015 г. показал, что внутренне, в глубине своего сознания такую позицию продолжают разделять почти 65 % населе­ния. Это не противовес повседневному гуманизму, а дополняющий его акцент на активную деятельность человека, которая возвышает его достоинство. Такая позиция сочетается с уважением к сложив­шимся обычаям, традициям, с жертвенной готовностью помогать бедным и слабым, даже если приходится отрывать что-то от себя. Но почему инициативный гуманизм мало заметен в реальной жизни? Причины коренятся в функциональной превращенности аксиологической альтернативы (о ней пойдет речь ниже), порож­дающей застойные сферы жизнедеятельности (включая дефицит компетентного управления), которые тормозят, часто блокируют инициативу людей.

Вторая пара ценностных позиций вырастает на почве двух ви­дов авторитарности: нравственной и вседозволенной. Нравственная авторитарность сочетает властность с нравственным критерием: «В любых условиях красота делает человека лучше и чище». Казалось бы, вряд ли наберется статистически значимое число респонден­тов, придерживающихся столь радикальной позиции. Действитель­но, в 2002 и 2006 гг. их оказалось лишь 5—6 % от всех ответивших. Но в 2010—2015 гг. их доля увеличилась до 16—46 % от всех отве­тивших и до 70 % среди тех, кто разделяет властность как ценность. Учтем, что эта позиция положительно сопряжена с самостоятельно­стью человека («я стал таким, какой я есть, главным образом благо­даря собственным усилиям»), приоритетом содержательной работы как основного дела жизни, неприятием возможности по своей воле посягнуть на жизнь другого человека.

Вседозволенная авторитарность тоже не столь тривиальна, как можно было бы судить только по ее названию. Конечно, прежде всего это такая властность, которая приемлет возможность самому, по сво­ей воле посягнуть на жизнь другого человека; это как минимум авто­ритарная властность. Такую позицию разделяют около 40 % «автори­таристов», а среди всего населения — свыше 20 %, что совсем немало. В сознании многих из них вседозволенность сочетается со свободой, т. е. они понимают свободу как своеволие. Другие связывают такую авторитарность с инициативой, предприимчивостью.

Рассмотренные ценностные позиции остро конфликтны, их под­держивают численно разные массы населения. Повседневный гу­манизм большинства (преимущественно терминальная ценностная позиция) служит интегрирующим ядром ценностного пространства России, а инициативный гуманизм выступает его интегрирующим резервом. Напротив, нравственная авторитарность меньшинства об­разует своего рода оппонирующий дифференциал ценностного про­странства, а вседозволенная авторитарность выступает как его кон­фликтогенная периферия.

Обратная картина наблюдается при анализе практической, инсти­туционально-регулятивной функции рассматриваемых позиций. Ее осуществление предполагает наличие властных, авторитарных качеств у ее носителей, которые, как правило, принимают эти ка­чества как инструментальную ценность. Соответственно, привер­женцы авторитарности, составляя менее четверти населения (22 %), стремятся войти и часто входят в структуры власти (политические, экономические, культурные; формальные и неформальные), а при решении управленческих задач контролируют гуманно ориен­тированное большинство, доминируют над ним. Следовательно, при осуществлении институционально-регулятивных функций демократическая иерархия базовых ценностей превращается в ан­тидемократическую: дифференцирующие инструментальные цен­ности доминируют над терминальными интегрирующими. Сле­довательно, реально наиболее активна превращенная, авторитарная иерархия ценностных позиций; она доминирует над естественной, демократической интегрирующей функцией.

Две авторитарные позиции по-своему также альтернативны друг другу: в одном случае речь идет о доминировании, которое основано на нравственности и отрицает своевольность, а в другом — о свое­вольном доминировании, отрицающем нравственность. Тем не менее в практике управления их сторонники обнаруживают общие интересы, на почве которых они могут достичь взаимопонимания, служить «крышей» друг другу, сотрудничать как партнеры; неред­ко «нравственные авторитаристы» со временем утрачивают свои благородные принципы и в практической деятельности оттесняют нормы конституционной демократии на периферию обществен­ной жизни.

Гуманное большинство тоже неоднородно. Одно дело — иници­ативный гуманизм, который сочетается с заботой человека о своем здоровье и благополучии, готов уважать традиции, помогать бедным и слабым. И другое — повседневный гуманизм, ориентирующий че­ловека на семью и порядок, но не склонный к жертвенности. Это раз­личающиеся между собой позиции, но не альтернативные, а взаимо­дополняющие.

Таким образом, альтернативность двух пар ценностных позиций сопровождается антидемократичной, авторитарной превращенно- стью их функций: их интегрирующая роль прямо пропорциональна, а институционально-регулятивная — обратно пропорциональна мас­совости их поддержки населением.

Симбиоз прямой и обратной иерархии базовых ценностей состав­ляет предпосылку гражданского конфликта: между гуманистичным большинством населения и авторитаристским меньшинством. В по­следнее десятилетие российской истории этот конфликт проявляется в том, что позиции вседозволенной авторитарности (коррупции, пре­ступности, терроризма) сохраняются при малом противодействии, даже при попустительстве сторонников инициативного гуманизма. Такое попустительство реально означает толерантный симбиоз аль­тернативных ценностей. На деле этот симбиоз блокирует реализацию пока еще высокого культурного потенциала широких слоев населе­ния, их модернизационную активность. Требуется отстаивать прави­ла конституционной демократии, обеспечивающие ротацию людей у власти любого уровня.

Такая ситуация характерна как для России в целом, так и для многих ее регионов. Координируемые ЦИСИ ИФРАН исследования более чем в 20 субъектах РФ показывают высокое сходство общерос­сийских и региональных структур базовых ценностей. Около 70 % функциональных позиций ценностей населения большинства регио­нов аналогичны общероссийским, а различаются около 30 %. Ины­ми словами, в регионах наблюдается в основном тот же толерантный симбиоз альтернативных ценностей, но и с немалыми особенностя­ми. Такое сходство скрепляет социокультурное пространство Рос­сии, но в то же время свидетельствует о глубокой укорененности его противоречий.

С каким именно цивилизационным выбором соотносится оха­рактеризованная выше аксиологическая альтернатива? Позиция все­дозволенной авторитарности соответствует давно укоренившимся и потому инерционным практикам российско-этатистской цивилиза­ции. Такая авторитарность опирается на азиатское взаимопроникно­вение власти и собственности, но ее содержание отнюдь не сводится к политической сфере, а охватывает вседозволенное властолюбие во всех его проявлениях — в быту, экономике, культуре, политике, об­щественной жизни. Противоположную позицию (повседневный гу­манизм) можно рассматривать как исходный ценностный ориентир качественно иного способа жизнеустройства, о котором давно меч­тает подавляющее большинство населения России как о справедли­вом. На наш взгляд, этой мечте близок идеал цивилизации реально­го гуманизма. Как выше было показано, этот выбор основан прежде всего на утверждении триединства фундаментальных ценностей: жизнь и достоинство человека, ненасилие в отношениях между людьми и странами. Вместе с тем применительно к России резуль­таты эмпирических исследований побуждают дополнить универ­сальную триаду ценностей еще двумя терминальными ценностями, которые сегодня доминируют в аксиологическом сознании росси­ян: это порядок как общецивилизационная ценность следования за­кону и семья как основной институт воспроизводства цивилизации и всего человеческого рода. Таким образом, получаем пентаграмму фундаментальных ценностей цивилизационного выбора современ­ной России, ориентирующего ее эволюцию в направлении реально­го гуманизма (рис. 1).

Рис. 1. Пентаграмма фундаментальных ценностей цивилизационного выбора России (российский вектор реального гуманизма)

Следовательно, эндогенный цивилизационный выбор современ­ной России — это выбор между инерцией практик российского этатиз­ма, которые использует явное меньшинство населения, и внутренней потребностью подавляющего его большинства создать цивилизацию реального гуманизма — осуществленного, а не только желаемого идеала.

3.