4.3. «Основные элементы исторического взгляда на природу» (1899)5

Дело еще в обосновании такого «взгляда». Так как в науке наряду с «историческим» нередко господствует «статический взгляд па природу», когда «вещам» приписываются следующие особенности: наличие «абсолютной отдельности» или «абсолютного единства», наличие «неизменной сущности» и «отсутствие необходимой истории» [там же, с. 12]. Что, к примеру, подразумевается под «неизменной сущностью вещей»? — Она под именем «материя», или материализм, как историческая форма мышления XVIП в. На деле мы имеем не отдельные вещи, а вещи в движении, процессы и явления, связанные с вещами, которые для их изучения требуют «исторического взгляда» (подхода). При этом в природе нет ничего неизменного, все формы движения (процессов) также изменчивы, и каждая из них имеет свою причину. Да, имеют место случаи «консерватизма» форм движения, по это явление кажущееся и связано с грубостью воспринимающего аппарата психики. Кажущаяся причина может быть объяснена и недостатком соответствующих знаний.

В параграфе 4 «Заключения» книги приводится история формирования «исторического» и «статического» взгляда. При этом первый из них «ведет свое начало от наиболее первобытных форм мышления и речи, от тех времен, когда люди видели в природе по преимуществу изменения, а не предметы» [там же, с. 211]. Обосновывая данный факт А. А. Богданов ссылается на исследования немецкого филолога и философа JI. Нуарс, выдвинувшего теорию возникновения речи из трудовых криков, и английского востоковеда и филолога М. Мюллера.

Период древних цивилизаций вследствие авторитарного мышления и неполноты познания был эпохой развития статики, причем в форме религии. При этом истоки материализма, как одной из форм статики, наблюдаются в период античного мира, когда науки и философия выделяются из религии. Последнее особо заметно по трудам Аристотеля, у которого статическое миропонимание нагшго себе наилучшее выражение. Но в той же древней Греции сложились и существенные элементы исторического взгляда. Так, Гераклит в неясной и незаконченной форме дал учение о природе, как непрерывном процессе. Элементы, враждебные статике, можно найти в воззрениях почти каждого древнего философа. В средние века по причине застоя в науке таких элементов было меньше.

Новое время можно считать началом конца статики. Причиной тому открытия Н. Коперника, И. Ньютона, а также Б. Спинозы, утверждавшего о всеобщем причинном порядке явлений, В. Лейбница, подорвавшего статическое мышление в математике, введя понятие о бесконечно малых.

В физику исторический взгляд введен законом о единстве и вечности энергии, в биологии это сделал дарвинизм, а в социологии довершает победу современная школа... В философии поворот сделал Гегель...

Пусть эта история, представленная А. А. Богдановым, оказывается далеко не полной, требует своего уточнения и продолжения, но все же подкрепляет обоснованность исторического взгляда.

Следующий важный момент, или элемент; исторического взгляда — это законы о всеобщей причинности или о всеобщей причинной связи предметов и явлений, Ориентировка в окружающем мире в условиях, когда в нем все изменяется и пет ничего неизменного, если не невозможна, то весьма затруднительна Поэтому «познание ищет чего-нибудь действительно неизменного, на чем оно могло бы служить ему как точка опоры в его деятельности.

Ясно, что познание на каждом из этапов всегда относительно, как и его продукт — истина. Тем не менее, в «Заключении» утверждается: «Как метод познания, исторический взгляд может быть безусловно верен без противоречия с сами собою» [там же, с. 205].

Из части «Природа» необходимо отметить историю познания причинности, которую Богданов разбивает на три стадии: первая — познания закона причинности, как наиболее простого и идеального, но доступного на начальном этапе познания; вторая — познание закона определенного действия, как наиболее реального, когда всякое действие имеет определенную причину; третья — познание закона энергии, исходя из «модного» в те годы энергетического подхода. Этот закон предлагался в качестве ос^ новного закона познания и наиболее совершенным выражением постоял-1 ной связи всех познаваемых явлений. Но спустя несколько лет от энергетического подхода Богданов отходит сам. \

В конце этой же части рассматриваются еще два вида явлений, которые в тектологии будут приняты в качестве универсальных. Первый — явление «подвижного равновесия» и соответствующий ему закон, открытый

А.

В части «Жизнь» раскрываются особые формы природного движения — жизненные процессы и явления, главными из которых являются размножение, наследственность в сочетании с подбором н борьбой за сохранение жизни. Под подбором6 имеется ввиду естественный отбор, открытый Ч. Р. Дарвиным относительно животного и растительного мира. Богданов же переносит отбор еще и на психические и общественные процессы, в том числе и познание, развивая тем самым, казалось бы, идеи Дарвина. Это — с одной стороны. Но с другой, при описании процесса отбора он не упоминает действие конкуренции при этом вообще. Как будто ее нет и быть не может. Возникает вопрос: а возможен ли отбор без конкуренции?

Для Дарвина такой вопрос не существовал, но он зато осветил, чем вызвана была конкуренция. А вызвана она была ограниченностью пищи, ограниченностью условий нормальной жизнедеятельности и размножения. Всякий вид организмов, стремящийся к усиленному потреблению и размножению, одновременно с расселением, рано или поздно сталкивался с этими ограничениями. Конкуренция, в частности, в животном мире сводится не только к непосредственной борьбе за пищу, за участие в размножении, за охрану и защиту собственного (присвоенного) места обитания и добычи пшци. Эта борьба сводится иногда к серьезным столкновениям, не на жизнь, а на смерть. Побеждают сильнейшие, способные к конкуренции. Так что конкурентоспособность является одним из главных элементов жизнеспособности, которая может повышаться лишь в результате отбора. Фактически конкуренция имеет место во всех сферах жизни, в том числе и в человеческой. Она везде оправданна. К. Маркс немало критиковал капиталистическую конкуренцию. Но он же отмечал и ее положительную роль — как стимул и двигатель к прогрессу.

К сожалению, наши ортодоксы восприняли лишь только критику Маркса. И в этом отчасти с ними был и Богданов.

Не будем касаться остальных подробностей биологического развития, представленных Богдановым. Так как биология за 100 лет, с момента написания его книги, ушла далеко вперед. Но имеет смысл упомянуть здесь и о психическом отборе, который несомненно был создан внешним, естественным отбором, и который на каком-то этапе развития высших

животных действовал уже самостоятельно, превращаясь в сознательный. Отчего процесс развития и приспособления значительно усилился и ускорился. Возникновению психического отбора предшествовало развитие в организме психически-двигательной системы, которое начиналось еще с рефлексов одно- и многоклеточных организмов, появления инстинктов у последних. Эта система, обладая соответствующей памятью, могла отвечать уже реакцией удовольствия на все те приятные сигналы, которые способствовали росту жизнеспособности организма, а также усиленному потреблению и размножению. Приятные сигналы запоминались, оргапизм требовал повторения удовольствия снова и снова. Так складывались привычки, как элементы высшей формы приспособления — психической системы. Неприятные сигналы вызывали реакцию страдания. Они также запоминались психической системой и, предупреждая организм, предостерегали его от вредных воздействий среды.

Познанию процессов психической системы, то есть того, что называется сознанием, посвящена третья часть книги — «Психика». Отчасти отдельные явления и факты этих процессов доступны самонаблюдению, способности к которому имеются у каждого человека. Эта область, или сфера психики, называется сознанием своего «я», или самосознанием своих способностей. Но вне непосредствеїшого наблюдения и сознания человеком остается еще сфера «бессознательного», или сфера «не-я». С целью познания ее на помощь нам приходит наука о физиологической и экспериментальной психологии, как отмечал Богданов.

А дело в том, что любая наука, совершая открытие за открытием и раздвигая границы познания, открывая одновременно перспективы еще непознанного, оказывается перед фактом того, что эти перспективы не только не сокращаются, но и становятся все более неизмеримыми. Складывается впечатление, что процесс познания является бесконечным. Здесь ничего неестественного нет — это действие закона относительности познания. Аналогичная ситуация в вопросе познания сознания, которая была до и во времена Богданова, которая сохраняется сейчас и которая будет в будущем.

И Богданов, отмечая состояние физиологии сознания того времени, констатирует следующие факты: 1) в науке существует противопоставление : сознания всей остальной природе; 2) отчего сохраняется преувеличение различия «я» и «не-я»; 3) между внутренним и внешним миром нет связи (где под «впутрешшм» понимается сознание). Эти противоречия особенно мучили философские головы, у которых продолжали возникать вопросы о і реальности и познаваемости внешнего мира, а также о свободе (независимости) сознания от внешнего мира. Беда философов была еще в том, что

они не вникали в тонкости биологии вообще и физиологии в частности. Наблюдалось явное отставание, заметим мы, философии от естествознания. И неслучайно, что еще тоща продолжали рождаться такие заключения, как: «материя... оказывается при известных условиях одаренной сознанием. Это чистейший материализм...» [155, т. I, с. 481]; «Для материалиста ощущение и мысль, сознание, есть внутреннее состояние движущейся материн» [там же, т. Ш, с. 76]; «... подобно движению, сознание есть функция материи» [там же, т. Ш, с. 632]; «Ощущение, мысль, сознание есть высший продукт особым образом организованной материи» [111, т. 18, с. 50].

И это еще пе все. Проходит без малого 100 лет, и в одном из последних учебников по материалистической философии встречаем; «...О происхождении сознания из материи». И рядом — «...материи, обладающей свойствами ощущения и сознания» [64, с. 113]. Впору задаться вопросом: а не факт ли это еще и застоя в философии?

Несмотря на факты относительности познания и отставании философии от естественных наук, Богданов полон оптимизма в успехе исторического подхода в познании. Но об этом ниже.

В части «Общество» воспроизводится процесс исторического развития общественных форм. При этом утверждается, что эти формы есть частый вид биологических форм приспособления, и что они развиваются по тем же законам, что и все живое на земле. Здесь также размножение, наследственность, в силу чего новое поколение приобретает психологию прежнего, происходит отбор. Но отличие отбора в обществе от биологического в том, что он построен не на истреблении организмов, как это есть во всей живой природе, а на уничтожении неприспособленных психических форм преимущественно ценою страданий, а не смертей.

Исходной точкой развития общественных форм следует считать индивидуальную психическую форму приспособления. Возникающая при этом индивидуальная форма подлежит действию отбора, то есть сохраняется только в том случае, если соответствует внешним условиям. В зависимости от того, откуда исходят последние, внешние влияния можно разделить на три группы: 1) исходящие из организма человека (что полезно или вредно для пего); 2) из социальной среды; 3) из среды внесоциалыюй (из природы). Соответственно, проходят три стадии отбора — внутренний, социальный, внешний, хотя деление это условно. Общественный отбор протекает в ходе взаимодействия психических форм отдельных индивидов в условиях борьбы с внешним миром. Внутри общества идет кроме того борьба между группами и классами. Каждый индивид при этом стремится сохранить чаще всего пе только себя.

Процесс выработки общественных форм сопровождается и массою жертв — смертей и страданий. Идет отбор благоприятных форм. Психика с се высшей формой приспособления способствует этому. Так что развитие общества идегг по пути возрастания жизнеспособности. Измеряется это успешностью общественного труда, преодолением противоречий в обществе.

Объективное общественное развитие не всегда совпадает с субъективным, личным. Они могут оказаться во взаимном и неразрешимом противоречии. Но так как субъективный психологический отбор работает, вообще, для личного развития, то при таком противоречии он не помогает, а скорее мешает социальному и всеобщему отбору, поставляя для него по преимуществу неподходящий материал. Тогда процесс общественного развития естественно замедляется и становится более болезненным, отбор в этом случае выступает чаще в роли истребителя, становится возможной деградация и гибель общественных форм.

Развитие общественных форм начиналось всегда в сфере технической, затем в соответствии с ним продолжалось в социально-производственной и идеологической сфере, что отмечал Богданов еще в первой своей книге. Отсюда следует, что техническая сторона является первичной относительно всех других элементов общества. В социологической же литературе (очевидно, имеются в виду и работы К. Маркса — В. М.) нередко употребляется термин «общественная производительная сила», как элемент способа производства. Его значение не отличается особой определенностью, так как подразумевается смесь средств производства и людей, их труд, технология и пр.

Под социально-производственной сферой понимается форма производственных отношений, которая в первобытной родовой группе недалеко ушла от форм животной семьи. Так как при том уровне производства преобладала простая кооперация, а разделение труда соблюдалось лишь по полу и возрасту. Сотрудничество, как остаток древних стадных инстинктов, имело симметричный характер. С появлением первых орудий труда начинается специализация и разделение труда, которые при переходе к земледелию и скотоводству получают еще большее развитие. В этот момент между родовыми общинами возникает обмен, сотрудничество принимает асимметричную форму. С возникновением классов асимметрия ] усиливается. Предполагается, что в будущем бесклассовом обществе сим- j метрия и сотрудничество вновь восстановятся. ;

Остается отметить, что всеобщий закон причинности в живой приро- | де, в том числе психике и обществе остается в полной силе. j