<<
>>

Джон Барвайс и Джон Перри СИТУАЦИИ И УСТАНОВКИ68

Читая ранние работы по логике Фреге и Рассела, нельзя не обратить внимания на то, сколь сильно занимал их вопрос понимания глаголов пропозиционных установок типа wonder (интересоваться), believe (верить) , know (знать).
Но несмотря на это и несмотря на весь последующий прогресс в логике, все еще нет удовлетворительного систематического рассмотрения логики пропозициональных установок.

В настоящей работе мы дадим набросок подхода, который, как мы полагаем, приведет к удовлетворительному и систематическому рассмотрению упомянутого вопроса. В качестве примеров установок мы возьмем see видеть', believe 'верить\ know 'знать', say 'говорить'. Мы называем нашу теорию ситуационной семантикой. В некоторых основных своих чертах она по духу ближе к Расселу, чем к Фреге. Мы начнем с некоторых существенных черт ситуационной семантики, а затем перейдем к обсуждению философских и семантических вопросов, касающихся установок. Строгая семантика фрагмента английского языка, включающего эти глаголы, а также времена, индексные выражения, указательные местоимения, определенные дескрипции, собственные имена, местоимения и условные высказывания, находится в процессе построения.

Ситуации

Ситуации — это нечто основное и вездесущее. Мы всегда находимся в тех или иных ситуациях. Человеческая познавательная деятельность выделяет в этих ситуациях категории объектов, имеющих атрибуты и находящихся в отношениях друг к другу в своих локу- сах — связных областях пространства-времени. Человеческие языки отражают (и усиливают) эту познавательную деятельность, давая нам возможность передачи информации о ситуациях, как о тех, в которых находимся мы сами, так и об удаленных от нас в пространстве и времени.

Пытаясь развить теорию лингвистического значения, которая исходит из ситуаций, мы признаем эпистемологическую первичность ситуаций, но следуя языку и беря объекты, отношения и локусы как исходные понятия нашей теории, реконструируем из них ситуации.

Таким образом, мы принимаем в качестве исходных: (I)

множество А индивидов а, в, с (II)

множество отношений R = R0 и Rj и ... Rn и где Rn состоит из л-арных отношений. (III)

множество L пространственно-временных ло- кусов /, /, ,

Ситуация s характеризуется ее локусом / и типом s, s=. Тип говорит, какие объекты в каких отношениях находятся в данном локусе. Мы представляем типы посредством частичных функций, определенных на отношениях г е Rn и п-ах объектов <в| ,...,ап), с областью значений [0, 1), где 1 понимается как истина, а 0 понимается как ложь69., Частичная функция s0 , определенная посредством s0 (спит, Джеки) = 1 s0 (спит, Молли) = О,

будет реализована в тех ситуациях s, где первая собака автора спит, а вторая не спит, независимо от того, что делает собака читателя, если она у него есть. (s0 реализуется в s = Ряд событий а является частичной функцией из множества локусов L в S. Таким образом, каждый ряд событий является также некоторым множеством ситуаций, не более одной для каждого ло куса/. Если /eArg(o), мы пишем о/ для типа ситуации о(1). Множество всех рядов событий будет обозначать посредством Z. Тотальный ряд событий — это ряд событий, определенный для всех локусов. Среди тотальных рядов событий мы выделяем один актуальный ряд событий о*. Ситуация s=(Реальное) положение дел (proposition) — это множество Р С ?, удовлетворяющее условию:

(Монотонность) оеР к о С о' влечет о' е Р. Прилагательное "реальное" использовано здесь для того, чтобы подчеркнуть, что все это конструкции из реальных объектов, свойств и локусов, а не чьи-то представления. [ (Реальное) нелокализованное положение дел — это множество PCS, удовлетворяющее аналогичному условию монотонности: $ с Р и в С s' влекут s' € Р].

В английском языке представлены три основных отношения на пространственно-временных локусах:

/1 о /2 /, и /2 пересекаются во времени

1Х < /2 /і во времени целиком предшествует /2

1@ /2 /і и /2 пересекаются в пространстве.

Мы рассматриваем их как экстенсиональные отношения на L, из которых можно конструировать "моменты" времени и "точки" пространства, как это делали Уайтхед и Рассел.

Отправной точкой ситуационной семантики является понимание неовремененных утверждений в изъявительном наклонении как описывающих или обозначающих типы ситуаций, а овремененных утверждений в изъявительном наклонении как обозначающих положения дел, множества рядов событий.

Мы намеренно используем термин "утверждение", так как предложение типа "Я сижу" может быть использовано, чтобы сделать столько различных утверждений, сколько имеется людей и моментов времени для его произнесения. Конкретное предложение имеет фиксированное "значение" (meaning), но различные его утверждения будут описывать различные события, т.е. различные его утверждения будут иметь различные "интерпретации". Это различие между значением и интерпретацией является предметом рассмотрения в следующем разделе.

Значение и интерпретация

Ряд важных вопросов ситуационной семантики может быть поставлен при рассмотрении следующих простых предложений: (1)

I am sitting.

'Я сижу'. (2)

Sandy is sitting.

'Санди сидит'.

(3) She was sitting. 'Она сидела'.

Начнем со слова /. О нем следует сказать, что всегда, когда оно используется человеком, говорящим на английском языке, оно обозначает этого человека. Мы думаем, что это все, что нербходимо знать о значении I в английском языке, и это — парадигма его значения.

Рассмотрим отношение:

Выражение а (языка L), использованное х, обозначает у, которое мы запишем в виде Ца]| (х, у). Теория, которая указывает все условия, при которых имеет место Еа| (х, у), является нашим кандидатом в теорию значения для языка L. То, что было сказано о слове /, дает нам первое условие:

fl/fl (а, у) е.т.е. а—у.

Реляционный взгляд на значение требует, чтобы систематически уделяли внимание соответствующим значениям каждой координаты. Наша отправная точка в ситуационной семантике состоит в том, что, когда первая координата а является овремененным предложением в изъявительном наклонении, третьей координате соответствуют ряды событий.

При таком подходе различными могут быть значения второй координаты х. Это говорит о том, что люди, произносящие выражение, являются слишком простым выбором для значений второй координаты. Предложение (1) может быть использовано одним и тем же человеком в различных местах пространства-времени для описания различных событий.

Сходным образом то, что обозначается посредством you, now, she, this, was, варьируется от произнесения к произнесению, завися от того, кто говорит, где, о чем, что, когда. Мы будем представлять факты, специфицирующие произнесение, посредством референции к ситуации произнесения и связям.

Ситуация произнесения d представляет ситуацию, в которой находится как произносящий выражение, так и адресат. Она является некоторой ситуацией Sd=ЦІ) id, у) е.т.е. y=ad.

Аналогично now требует, чтобы время, к которому производится референция, частично пересекалось с временем произнесения. Поэтому мы можем определить:

|now]j (d, у) е.т.е. у е L и у о ld.

Аналогично:

і here J] (d, у) е.т.е. у е L и

Однако часто факты, специфицирующие произнесение, содержат конституенты, отсутствующие в действительной ситуации произнесения. В качестве примера рассмотрим предложения (2) и (3), приведенные выше. Разумно предположить, что в интерпретированном произнесении предложения (2) или (3) Санди (Sandy) обозначает Санди (или она she обозначает некоторую женщину). Но какую Санди — Санди Коуфакс, Санди Деннис или собаку малышки Анни? Пока что не уточнено то, что значимое употребление (2) говорит о некоторой особой Санди (как и значимое употребление (3) говорит о некоторой особой женщине). Так как эти индивиды не обязаны присутствовать в действительной ситуации произнесения, у нас нет никакого другого выбора, кроме как признать еще одну компоненту второй координаты, компоненту представляющую связи с между определенными словами и предметами в мире, связи, имплицитно содержащиеся в любом осмысленном употреблении этих слов. Таким образом произнесение предложения (2), где произносящий говорит о Санди Коуфакс, будет представлено выражением (2), особой ситуацией произнесения d и некоторой частичной функцией с такой, что с(Sandy)= Санди Коуфакс.

Мы можем представить значения Sandy и she следующим образом:

| Sandy J (d, с, у) е.т.е. c(Sandy) = у и Sandy является именем у.

| She]] (d, с, у) е.т.е. с (she) = у и у является женщиной.

(Хотя это еще слишком просто, но для данного момента достаточно хорошо.)

Мы разобрались с именными группами (noun phrases) в (1) — (3) и имеем средства для того, чтобы разобраться с глагольными группами (verb phrases) am sitting, is sitting, was sitting. Это все разные длительные (progressive) формы глагола sit 'сидеть'. Как и для большинства глаголов, его интерпретация чувствительна к той ситуации произнесения, в которой он произнесен. Однако sit может быть использован либо для обозначения действия sita е Rі действия усаживания, либо для обозначения состояния sitseRit состояния сидения, по усмотрению произносящего. Таким образом опять появляются связи:

(sit] (d, с, у) е.т.е. с (sit) = у и у = sita или у =sits.

Теперь мы обратимся к временам в (1) — (3). Как и now, настоящие временные формы из (1) и (2) указывают, что действие происходит во времени, которое частично пересекается с временем произнесения. Прошедшие временные формы используются для указания того, что действие имело место в прошлом. Но как частью значения предложения she was sitting (она сидела) является то, что в качестве утверждения оно говорит об определенной женщине, так же частью его значения является то, что оно говорит об определенном пространственно-временном локусе. Чтобы корректно интерпретировать мое утверждение, что she was sitting, нужно корректно интерпретировать мое использование слов she и was, как говорящие о некоторой женщине и некотором пространственно-временном локусе. Чтобы представить связи между временными маркерами и локусами, мы разрешим нашим функциям связи приписывать временным маркерам локусы. Тогда:

Если а есть am(are) is, тогда J a j (d, с, у) е.т.е.

с а = у є L и у о ld.

Если а есть was (were) was, тогда flaj (d, с, у) е.т.е.

с а~ у € L и у ild-

Когда мы фиксируем все, что специфично для отдельного произнесения выражения а, мы получаем то, что мы называем интерпретацией произнесения.

Таким образом, если мы фиксируем некоторое выражение а, ситуацию произнесения а, связи с, то мы получим те у, для которых выполняется И a D (d, с, у), что можно записать в виде у е^ с |aj. Если имеется единственный такой у, то мы называем этот у интерпретацией произнесения a, d. с и пишем d, с Q aD = У• Например, d с Mil = ad и d с II was| = с (was), некоторый локус l'Мы теперь можем приписать значения всем предложениям вида

NP PROG VP,

где NP е( I, Sandy, she ) PROG e( am, are, is, was, were ) VP = sit, а именно:

flafl (d,co) е.т.е. є/ (P, a) = 1, где,*, с fl PROG| - /, dtC I VP! я Ри INPJ = a. Произнесение выражения a описывает ряд событий о именно в том случае, когда а сидит (в подходящем смысле) в заданном локусе / в ряду событий о. Заметьте, что d, с !aI является положением дел, монотонным множеством рядов событий.

Важность различения значения и интерпретации для понимания установок не может быть переоценена. Это объясняется двумя взаимосвязанными фактами: (1) эффективность и (2) относительность.

Эффективность: данное выражение а с единственным значением Ца]] может быть использовано в различных обстоятельствах с различной интерпретацией.

Слово типа /, например, может быть использовано для обозначения любого из нас. Хотя это делает язык эффективным, позволяя использовать данное выражение еще и еще, без конца, с различными целями, это имеет и свои последствия. Предложение, которое описывает некоторую ситуацию с точки зрения одного человека, не будег в общем случае описывать эту ситуацию с точки зрения другого человека. Чтобы дать нам возможность говорить об одних и тех же ситуациях, человеческий язык удовлетворяет следующему принципу:

Относительность: различные выражения с различными значениями могут быть использованы в различных обстоятельствах с одной и той же интерпретацией.

Так вы, будущий читатель, чтобы выразить факт, что я сижу (сейчас), могли бы сказать: "Не was sitting" 'он сидит'5.

Можно было бы сказать, что значение есть функция из ситуации произнесения и связей в интерпретацию. Тогда положение дел d. с 1а1 есть единственное множество рядов события о, такое, что выполняется 5 a J

'Внимательный читатель поймет, что в его описании моей ситуации его или ее связями будут: с(Ье)=я, c(was)= здесь и сейчас. Это объективно детерминировано тем, кто из авторов писал эту часть на бумаге, где и когда, и не зависит от способности читателя специфицировать все это как-либо более полно. С другой стороны, процесс чтения читателем причинно связан с процессом написания читаемого текста.

(d, с о). Это не является неправильным, но может ввести в заблуждение. Интерпретация, т.е. множество, которое мы получаем, когда фиксируем выражение, ситуацию произнесения и связи, очень важна. Это равносильно некоторому единообразию (uniformity) произнесений, и оно очень важно; признание важности встроено прямо в язык. Но, вспоминая, что значение есть отношение, мы вспоминаем и о большом числе других единообразий, которые нам необходимы для понимания установок.

Кроме интерпретаций, мы можем построить некоторое число "обратных интерпретаций", фиксируя последнюю координату значения и позволяя варьировать другие. Такие обратные интерпретации мы используем в повседневной жизни, и они часто содержатся имплицитно в разговоре об "условиях истинности" и о том, "когда некоторое предложение является истинным". Предположим, например, мы говорим, что некоторый ребенок b понимает выражение this is milk 'это молоко', так как он говорит это только тогда, когда это истинно. При этом он имеет в виду, что он говорит это только тогда, когда добирается до молока. Мы апеллируем к

[ І Ц this is milk0 (d,co*),ad = Ь].

И когда мы думаем, что это хороший тест для понимания предложений данного вида, мы так думаем потому, что уверены в имеющемся единообразии этого множества, которое открывается восприятию ad. Это единообразие не есть интерпретация, так как мы предполагаем, что ребенок имеет дело с различными емкостями молока в различное время70.

Некоторые философы полагают, что истинные средства передачи значения могут быть как неотносительными, так и неэффективными. Такая точка зрения ведет к логическому атомизму. Другие думают, что эти средства могут быть относительными, но не эффективными. Это заставляет их стать на точку зрения, что эффективные предложения естественного языка дополняются смыслами или мысленными представлениями, которые восполняют недостающее и "полны во всех отношениях". Мы думаем, что истинными средствами передачи значения являются предложения естественного языка, и недостающее обусловлено другими факторами в самом произнесении. Изучение языка предполагает координацию с более или менее удаленными частями окружения, а не со смыслами или мысленными представлениями.

Непосредственные установки

Утверждения, которые делают с помощью предложений следующего вида, мы называем отчетами об установках (attitude reports): (4)

Agnes saw me jump in the fountain. 'Агнеса увидела, что я прыгнул в фонтан'. (5)

Agnes saw that I was sitting in the fountain. 'Агнеса увидела, что я сижу в фонтане'. (6)

Agnes knew that I was hot and tired. 'Агнеса знала, что мне было жарко и я устал'. (7)

Agnes said that I was drunk. 'Агнеса сказала, что я пьян'. (8)

The policeman believed what Agnes said. 'Полицейский поверил тому, что Агнеса сказала'.

Глаголы установок комбинируют с предложениями, образуя глагольные группы, которые используются для классифицирования индивидуумов. Заметьте, однако, что интерпретация любого из отчетов (4) — (8) отводит важнейшее место (features) интерпретации подчиненного предложения, а не его значению. Нашим первым приближением будет довольно прямой семантический подход — мы будем рассматривать глаголы установок как выражающие отношение между индивидуумами и интерпретациями подчиненных утверждений. Произнесение (6), например, будет выражать отношение между Агнес и тем фактом, что я был утомлен и мне было жарко, комплексом, включающим меня, два свойства и некоторый локус.

Этот подход к установкам является примером того, что Дональд Дэвидсон назвал "семантической непосредственностью":

"Если бы мы могли восстановить нашу дофрегев- скую семантическую непосредственность, я думаю, было бы совершенно невозможно, чтобы слова "земля вращается", произнесенные после слов "Галилей сказал, что", означали что-либо другое или относились к чему-либо другому, чем то, что под ними понимается во всех других случаях"71 .

При только что обрисованном подходе подчиненные утверждения и их конституенты имеют то же самое значение и ту же самую интерпретацию, как и в том случае, когда они не являются подчиненными.

Традиционные возражения против непосредственного подхода основывались на вере в то, что единственной правдоподобной интерпретацией (референцией) предложения может быть истинностное значение, которое забывает все, о чем идет речь в предложении. Вера в то, что единственно возможной интерпретацией предложения является истинностное значение, была подкреплена формальными аргументами, которые мы называем "рогаткой". Мы показали в другой нашей работе, что эти аргументы основаны на том, что они игнорируют возможность семантики, базированной на. ситуациях5 .

Как только это возражение было устранено, непосредственный подход показался вполне естественным. Обращая внимание на интерпретацию (а не значение) подчиненного предложения, мы теперь сразу можем объяснить относительность подчиненного предложения.

273

10-567

В случае, когда мы имеем дело с отчетами об установке настоящего времени от первого лица, в качестве подчиненного используется выражающее (expressive) предложение. Я выражаю уверенность (belief), которую я выразил бы с помощью слов 1 am sitting 'Я сижу', посредством предложения I believe that I am sitting 'Я уверен, что я сижу'. Но предложения, которые мы используем для сообщения чьих-либо установок или сообщаем свои прошлые установки, не являются теми предложениями, которые они или мы использовали или использовали бы для выражения этих установок. Так, например, вы выражаете уверенность (belief) с помощью предложения Не believed that he was sitting 'Он был уверен, что он сидит', а не Не believed that I am sitting Он был уверен, что я сижу'. То же самое справедливо по отношению и к другим глаголам установок (AV's). Установки являются установками по отношению к положениям дел. Отчет об установке NP AV а говорит об отношении к положению дел Р путем использования подчиненного предложения а, интерпретация которого с точки зрения (d, с) говорящего есть Р. Агент в (=d, с 1 NPfl) должен был использовать некоторое выражающее предложение а', интерпретация которого относительно его собственной точки зрения d\ с' также была бы Р:

P=d, с |а| -dV М.

То, что может быть названо "общепринятой теорией" установок (оставим в стороне see и другие глаголы восприятия), говорит примерно следующее. Установки являются отношениями к предложениям, значениям предложений, смыслам предложений или мысленным представлениям, которые понимаются как нечто подобное значениям предложений. Отчет об установке NP AV а сообщает установку агента по отношению к предложению а или по отношению к мысленному представлению, как-то ассоциированному с а. Это "de dicto" отчет об установке. Предложение не используется непосредственно, чтобы отсылать к тому, к чему оно обычно отсылает, а используется как отсылающее к самому себе, к своему значению, смыслу или мысленному представлению.

Чтобы объяснить феномен, который мы обсуждали — несоответствие между выражающим предложением агента и подчиненным предложением говорящего, — общепринятая теория допускает, что установка иногда сообщается различными способами, но утверждает, что сама установка есть установка по отношению к общепринятому сорту объектов. Например, в так называемых "de re" отчетах некоторые части подчиненного предложения используются не для внесения (contribute) их смысла (значения и т.д.), но для идентификации, скажем, индивидуума Ь. Такие de re отчеты, утверждается, означают, что агент имеет установку по отношению к предложению или значению, которое имеет b в качестве референта одной из своих частей. Проблемы, связанные с временем, обычно игнорируются, но рассматривались бы, наверное, подобным образом.

Все версии общепринятой теории сталкиваются с серьезными трудностями, эти трудности и послужили толчком для нашей разработки непосредственной семантики. В первую очередь бросается в глаза необычайная сложность, запутанность объяснений общепринятой теории, которые никогда не были разработаны в деталях (взять, например, (8)). Предположение, что установки являются отношениями к предложениям, правдоподобно в случае, когда глаголом установки является say, и едва ли правдоподобно в случае глаголов believe и know, и уж совсем невозможно в случае глаголов восприятия. И даже в случае глагола say в теории не все гладко, как ясно показывает Дэвидсон.

Новые проблемы обступают нас, когда мы переходим от предложений к значениям, смыслам или мысленным представлениям. Очень часто ссылаются на фреговское понятие смысла будто на хорошо разработанное и понятное. Но это не так. Попытки разработать всестороннюю теорию смысла сталкиваются с серьезными техническими тредностями — трудностями, которые отражают философские возражения против самого понятия смысла.

Семантика "возможных миров", развитая для модальной логики, в применении к установкам предлагает сопоставлять подчиненным предложениям их "интенсионал" — множество возможных миров, в которых это предложение истинно. Даже если кто-либо думает, что исходное понятие возможного мира имеет смысл, все равно возникает проблема логической эквивалентности.

Возьмем два примера: (9) Fred sees Betty enter.

'Фред видит, что Бетти входит.'

(10) Fred sees Betty enter and (Sally smoke or not smoke).

'Фред видит, что Бетти входити (Салли курит или Салли не курит).'

Мы, конечно, не можем перейти от (9) к (10), хотя Фред может быть логически одарен. Если бы мы это сделали, мы должны были бы допустить, что Фред или видит курящую Салли, или же видит некурящую Салли, даже если он ее никогда не видел. Это допущение мы должны были бы сделать в силу следующих принципов:

Если Фред видит Р и Q, то Фред видит Q.

Если Фред видит Р или Q, то Фред видит Р или Фред видит Q. (Мы бы никак не ожидали всевосприятия даже среди логически всеведущих.)72

Ситуационная семантика и семантическая непосредственность решают проблемы логической эквива- лентности. Логически эквивалентным предложениям даже в одной и той же ситуации произнесения не сопоставляется одно и то же положение дел. Различные положения дел дают различные множества типов ситуаций. Это дивиденд от свободного использования частичных функций при построении ситуационной семантики. Действительно, с точки зрения ситуационной семантики фразу "логически эквивалентные" следует употреблять по отношению к предложениям, истинным в одних и тех же ситуационных типах или рядах событий, а не по отношению к тем предложениям, которые удовлетворяют более слабому условию быть истинным в одних и тех же тотальных типах или рядах событий. Фраза "логически эквивалентные" имеет, однако, устоявшееся употребление, и мы будем использовать для обозначения более строгого отношения термин "строгая эквивалентность".

Наш непосредственный подход является прямым, естественным, он позволяет решить некоторые проблемы, избегает других. Однако и при таком подходе мы сталкиваемся с определенными трудностями.

Непосредственность под угрозой

В этом разделе мы перечислим четыре проблемы, которые представляют угрозу нашему объяснению установок, которые указывают на недостающую кон- ституенту нашей теории.

Логика установок. Есть факты, имеющие отношение к установкам, которые требуют семантического объяснения. Это особенно ясно в случае эпистемически нейтральных отчетов в восприятии (sees versus sees that, как в (4))7. Два из них мы установили выше: (I)

если а видит и &, то а видит ^ и а видит ф; (II)

если а видит у или ^, то а видит ^ или а видит ф; (III)

если а видит то (IV)

если а видит ) и f і = t2, то а видит ip(t2). Пока что мы можем дать объяснение только для (IV) *.

'См. упомянутую выше работу Барвайса "Scenes and Other Situations".

8 Ограниченность объема статьи исключает возможность рассмотрения логических отношений между различными установками. В частности, мы не рассматриваем утверждения, что знание предполагает веру. Мы надеемся, что читатель сам сможет ответить на эти вопросы, ознакомившись с нашим анализом отдельных установок.

Неясность. Внимательный читатель заметит, что наше объяснение нарушает исходное положение Рассела и Фреге для установок о том, что в общем случае истинностное значение отчета об установке не сохраняется при подстановке ко референтных выражений. Раз наш подход предсказывает (predicts) (IV), то похоже, что подобное можно утверждать и относительно других установок. Беря установки как отношения к реальным объектам, свойствам и отношениям, мы приходим к выводу, что они в некотором смысле прозрачны (transparent).

Отсутствие объектов установок. В нашем подходе объектами установок являются положения дел. В связи с seeing и saying это философски неудовлетворительно. При seeing недостает связи с тем, что на самом деле видят, при saying недостает связи с тем, что на самом деле говорят. Пусть субъект а в ситуации произнесения d со связями с говорит: (11)

b said that *

Мы уже видели, что і в общем случае не является тем, что на самом деле произнес 6. Но из истинности (11), разумеется, следует, что b действительно что-то произнес, что есть некоторое предложение ф, произнесенное 6, такое, что с точки зрения b ситуации произнесения d', связей с', с = d\ с• 1^1 и c(said)= Аналогично, если а сказал (12)

b saw і

и это истинно, тогда то, что действительно видел 6, есть некоторая сцена, в которой реализуется d, с і1/* II. а вовсе не положение дел.

Познавательное содержание установок. При нашем подходе упускается из виду тот факт, что установки имеют отношение к мышлению и познанию. Как saying требует, чтобы агент произнес что-то осмысленное, а seeing требует, чтобы агент что-то видел с помощью зрения, так believing и knowing требуют, чтобы агент находился в определенном познавательном состоянии (meaningful cognitive state). Частью того, что нам сообщают отчеты об установках, является информация о познавательном состоянии агента. Это делает отчеты об установках полезными при объяснении и предсказании действий людей. Люди с одинаковыми восприятиями, верованиями и желаниями ведут себя одинаково.

Обращение внимания на этот аспект проблемы делает привлекательным смыслы Фреге. Интерпретируя установки как отношения к смыслу или "мысленному представлению", что и делалось в некоторых теориях, можно считать объект установки классифицирующим познавательные состояния. Согласно этим теориям, похожесть установок свидетельствует о похожести состояний, а этим явно объясняется сходство в действиях9 . Однако, согласно нашей теории, различные люди могут верить в одно и то же бесчисленным множеством различных способов. Пока что наша теория вообще не отражает никакого познавательного сходства.

Эти четыре проблемы взаимосвязаны, и все они требуют размышлений для своего решения.

В защиту непосредственности

Если простые утверждения описывают ситуации, то отчеты об установках должны описывать ситуации, включающие установки, ситуации восприятия р в случае sees и sees that, эпистемические ситуации k в случае knows that, доксастические ситуации b в случае believes that и ситуации произнесения и в случае says that. Но что именно мы говорим о ситуации, когда мы говорим, что в ней a sees ^ или b says that Ф? Что еще имеет отношение к агенту, чего недостает в нашем предыдущем рассмотрении? Что, имеющее отношение к ситуациям установок, позволяет классифицировать их посредством подчиненных предложений, и, следовательно, согласно непосредственной семантике, посредством реальных положений дел? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны сделать небольшое отступление.

Структурные ограничения. В мире не может произойти все, что угодно. Есть много ограничений на типы ситуаций и ряды событий, которые действительно могут иметь место. Некоторые ограничения возникают из довольно очевидных свойств и отношений между отношениями. (Поцелуй предполагает касание; быть дедом предполагает быть отцом.) Другие ограничения следуют из законов природы. Владеющий языком хорошо понимает эти ограничения и пользуется их знанием в разговоре. Легкость обмена фразами, приведенными ниже, может быть объяснена только исходя из таких ограничений.

См. упомянутую выше работу Перри "Perception, Action and the Structure of Believing", где показана неудовлетворительность такого подхода.

Did you kiss me? I dodn't touch you.

*Ты поцеловал меня?' 'Я к тебе даже не прикоснулся/ Is it hot out? 'На улице жарко?' Why aren't you typing? 'Почему ты не печатаешь?'

Well, it's snowing. 'Идет снег.' The keys are stuck. 'Клавиши заело.' Традиционные семантические теории, признавая важность таких ограничений, пытаются наложить их на выражения естественного языка посредством "постулатов значения". Мы полагаем, что эти ограничения на ряд событий (за исключением отдельных случаев) не зависят от того, какими выражениями языка обозначаем мы объекты, отношения, локусы.

Когда релевантные конституенты явно выделены, ограничения также можно представить явным образом:

Если а/ (kiss, о, b) = 1, то а/ (touch, а, b) = 1.

Если а/ (bachelor, а) = 1, то о\ (married, а) = 0.

Если 0[ (kick, а, b) = 1 и / о /', то о,' (kick, а, Ь) Ф 0.

Если 4 (snowing) = 1, то о/ (hot) 4- 1. В других случаях это может быть довольно трудно. Например, было бы невозможно указать все ограничения, налагаемые на о*, в случае <л* (walk, а) - 1.

Системы ограничений могут быть использованы для многих целей. Ряд событий о структурно полон относительно множества таких ограничений С, если о удовлетворяет каждому ограничению из С. Ряд событий о структурно когерентен относительно С, если о является частью некоторого полного ряда событий а1 0.

Ограничение корректно, если о*, актуальный ряд событий, удовлетворяет ему. Множество ограничений С корректно, если каждое ограничение из С корректно, т.е. если С корректно отражает природу вещей и событий, и поэтому о* полон относительно С. Никакая часть актуального ряда событий не может быть структурно некогерентной, хотя она может быть структурно неполной.

Если ad — организм в мире, то его биологические задатки и прежний опыт ведут к тому, что он действует в согласии с некоторыми корректными ограничениями — он настроен на эти ограничения. Выше мы видели, что люди настроены на многие ограничения, которые

10а,* является частью а,, если Argo, С Argo7 для всех ieArgol o,(QCoa<;). они даже не могут перечислить, как, например, в случае с ходьбой. Это не удивительно, ведь и рыбы настроены на некоторые законы движения воды и плавания, хотя не могут сказать ни слова.

Когда мы осуществляем семантический анализ слов типа целовать или идти, мы должны отразить соответствующие ограничения, на которые настроены и которые активно используются людьми, пользующимися данным языком.

То же самое относится и к глаголам установок, которые мы рассматривали. Структурные ограничения проникают в отчеты об установках двумя путями. Во- первых, есть множество ограничений на ситуации установок, как в случае ходьбы и целования. Во-вторых, есть также корректные ограничения, на которые настроен агент ситуации установки и которые влияют на его установку. Мы заинтересованы главным образом в том, чтобы выявить ограничения первого типа, оставляя другой тип другим частям науки.

Когда мы сосредоточиваем свое внимание на ограничениях первого типа, которые явно отражаются в языке, мы обнаруживаем поразительное различие между фактивами sees, sees that, knows that 'видит, видит, что; знает, что' и нефактивами believes that, says that 'уверен, что; говорит, что'. Разница хорошо видна при says that (Bill said that Jane won) 'говорящий, что (Билл сказал, что Джейн победила)' и эпистемически нейтральном sees (bill saw Jan win) 'видит (Билл увидел, что Джейн победила)'.

Мы начнем с рассмотрения и сравнения этих двух случаев.

Seeing. Есть много общих черт в ситуациях зрительного восприятия. Одни из таких черт встроены прямо в отчеты о восприятии, тогда как другие требуются для объяснения использования нами этих отчетов. В утверждениях, содержащих эпистемически нейтральное see, мы рассматривали see как отношение между агентом а и нелокализованным положением дел Р. а sees у акцентирует внимание на а, на самом видении, на том, что истинно из видимого a,P=d с [ ф fl. Но семантические свойства таких предложений отражают другую общую черту, а именно сцену, которую а зрительно постигает. Видение включает зрительно постигаемую сцену. Сцена есть актуальная ситуация , но ее тип не включает всего, что происходит в /, а только ту часть, которая видна при соответствующих условиях. К этим условиям относятся направление и расстояние агента от /, условия освещения и многое другое. В терминах сцен мы можем сформулировать следующее ограничение: oi (sees, а, Р)- 1 е.т.е. существует такая сцена $ = Все семантические принципы, касающиеся sees и перечисленные в предыдущем разделе, выпадают из этого структурного ограничения. Ограничение выявляет другую оощую черту зрительных ситуаций — зрительно постигаемые сцены. Это дает нам еще один косвенный способ классификации индивидуумов по тому, что они видят. Вот почему мы можем сказать Mary saw a truck stop in front of her. Bill saw it too 'Мэри увидела машину, которая остановилась перед ней. Билл увидел тоже'.

Похоже, что эпистемически нейтральные отчеты о ситуациях зрительного восприятия сообщают главным образом о том, что истинно в зрительно постигаемых сценах. Нетрудно представить, почему язык должен давать нам механизм для таких отчетов. Мы используем отчеты о восприятии как данные о том, на что похож исследуемый мир, ибо мы интересуемся именно исследуемым миром, а не агентом.

Но мы также используем отчеты о восприятии для того, чтобы объяснить действия агентов, когда, например, мы говорим, что Мэри нажала на тормоза, так как увидела машину, остановившуюся перед ней.

Чтобы объяснять действия агента и предсказывать их, нужно определить принципы классификации, которые проявляются в действиях агентов, т.е. нужно выделить общие черты агентов, наличие которых ведет к сходным действиям. При наличии всего комплекса причин данного действия эти связи не будут простыми. Но идея состоит в том, что адекватная или почти адекватная теория, как теория, которая объясняет, почему Мэри нажала на тормоза, конечно, существует и должна работать с помощью состояний агента, которые систематически соотносятся с другими состояниями и в конечном счете с действиями.

Теперь мы можем видеть вклад относительности и эффективности. Найденные общие черты сами по себе не дают всех состояний или принципов классификации, которые мы используем. Рассмотрим наше объяснение, почему Мэри нажала на тормоза. Рассмотрим класс ситуаций, задаваемых посредством "saw a truck stopping in front of her" 'увидела машину, остановившуюся перед ней'. Тот, кто видит машину, останавливающуюся на расстоянии мили, не нажмет на тормоза, не нажмет и тот, кто увидит машину, останавливающуюся в далеком переулке.

В этих двух примерах мы сузили классификацию двумя способами. В первом случае мы рассматривали расстояние между агентом и частями сцены, а во втором случае мы расширили подчиненное предложение. Общая картина, которая начинает вырисовываться, следующая. Найденное единообразие — действительность данного положения дел в зрительно постигаемой сцене —не есть принцип классификации, который все объясняет сам по себе. Это часть системы. Найденное единообразие вместе с другими факторами дает нам систему (абстрактных) структур, полезных в объяснении и предсказании действий агента. Даже когда мы объясняем, сообщая установку, мы полагаемся на понимание других факторов. Так, в объяснении поведения Мэри, нажимающей на тормоза, слушатель ограничивает другие факторы гак, чтобы заставить объяснение работать, т.е. предполагает, что машина была в непосредственной близости от Мэри, а не далеко.

Says. При видении зрительно постигаемая актуальная ситуация играет решающую роль в классификационной схеме. С нефактивами типа says необходимости в актуальной ситуации для проведения классификации нет. Когда мы говорим: "Bill said that Jane won" 'Билл сказал, что Джейн победила', Jane won 'Джейн победила' не служит для классификации некоторой актуальной ситуации, к которой Джордж имеет какое- либо о шошение, назовем его "утверждающее постижение". Как же тогда работает классификация?

Ответ легко увидеть или услышать. Мы используем says, чтобы классифицировать произнесения. Общие черты произнесений, по сути, те же, что и развитые нами в предыдущем объяснении. Произнесение включает в себя ситуацию произнесения, связи и выражения. Выбранные (chosen) общие черты являются интерпретацией произнесения.

В самом деле, мы используем слово says двумя способами. В одном случае мы акцентируем внимание на том, что было сказано, в смысле интерпретации, а в другом — на словах, которые были произнесены. В последнем случае мы используем says товорит' с кавычками вокруг подчиненного предложения. Эти два способа использования слова says акцентируют внимание на двух способах классификации ситуаций произнесения. Одно использование делает акцент на сходстве интерпретаций, другое —на общих чертах значимого предложения.

Mary said that I was in danger. Мэри сказала, что я в опасности. Mary said: "You are in danger". Мэри сказала: "Ты в опасности". Mary said: "Не is in danger". Мэри сказала: "Он в опасности". Mary said: "Watch out!" Мэри сказала: "Берегись!"

Заметьте, что никакие общие черты одного предложения не могут быть детерминированы общими чертами другого предложения. Положение дел, которое утверждается, абсолютно:

[о I <7/ (in danger, ad)= 1].

Выражения "You are in danger" Ты в опасности' и "Не is in danger" 'Он в опасности' не абсолютны. Относительность и эффективность языка делают невозможным перейти от одного из этих выражений к другому единственным способом.

Заметьте, что два способа классификации агентов на основе двух различных смыслов слова say дают очень разные классы агентов, классы, относящиеся к разным видам обобщений. Допустим, Хью говорит: 'I am a killer" 'Я убийца'. Тогда он принадлежит к двум различным, но пересекающимся классам — классу тех, кто сказал "I am a killer" 'Я убийца', и классу тех, кто сказал, что Хью убийца.

Хотя эти общие черты и не определяют однозначно друг друга, но при наличии дополнительной информации один вид классификации можег привести нас более или менее верно к другому виду. Сказать "Hugh said that he was a killer" 'Хью сказал, что он убийца' не классифицирует его автоматически как произнесшего "I am a killer" 'Я убийца', а дает веские основания предполагать это, так как это самый естественный способ сделать такое сообщение.

Эти неявные предпосылки (implications) включаются в объяснения действий путем референции к тому, "что было сказано". Например:

Bill jumped out of the way because he heard Mary say that he was in danger.

'Билл отскочил от дороги, потому что услышал, как Мэри сказала, что он в опасности.'

Как объяснение это имеет смысл только в том слу- чае, если Мэри таким образом сказала, что Билл в опасности, что до него дошел смысл опасности, т.е. если она использовала выражение, которое имеет общие черты для всех ситуаций, в которых адресат находится в опасности. "Watch out!" 'Берегись!' или "You are in danger" Ты в опасности' и есть такие выражения. "Не is in danger" 'Он в опасности' в этих случаях не подойдет. Поведение Билла объясняется существованием способа произнесения (saying), что он в опасности, который систематически соотносится с ситуациями, в которых адресат находится в опасности.

Чтобы завершить нашу теорию для глагола say, нужно просто использовать ситуационную семантику в установлении структурных ограничений:

Если <7/(says that, b, Р)= 1, то существует произнесение и = d', с'), такое, что o/(says, d\ с' ^) = 1, где b = ad, /=/d.Hd'c'iТеперь давайте сравним "видение" и "говорение". Основания, лежащие за найденными общими чертами, различны. При видении реальное положение дел прямо классифицирует актуальную ситуацию и отсюда косвенно классифицирует агента, который зрительно постигает эту ситуацию. (Заметьте, что наша теория — это теория прямого восприятия и косвенной классификации воспринимающих.) В случае saying положение дел уже так не работает, так как может не быть актуальной ситуации, которой соответствует данное положение дел.

Для того чтобы эта вторая схема работала, должно быть что-то, что замещало бы отсутствие классифицируемой актуальной ситуации. Это что-то есть произнесенное предложение, или более подходяще, произнесение значимого предложения с определенным множеством интенсий. Вместо отношения к актуальной ситуации, которую характеризует положение дел, мы имеем отношение к значимой сущности, которая при произнесении интерпретируется как положение дел.

Однако имеется важное различие между отношением к актуальной ситуации и той ролью, которую играет произнесенное предложение.

При "видении" положение дел привязывается к агенту 'через' постигаемую сцену. При "говорении" положение дел привязывается к агенту через произнесенное предложение. Положение дел действительно в той ситуации, частью которой является сцена, и не зависит от локуса агента, связей, истории и т.д. Ситуация, можно сказать, является вместилицем положений дел, другие же факторы просто влияют на способ, которым агент может постигать сцену.

При "говорении" положение дел не привязывается к изолированному значимому предложению, а лишь к целому произнесению.

Когда мы переходим к выяснению общих черт произнесений, мы обнаруживаем сходство с видением. Says that создано для того, чтобы говорить нам, каков мир, если сказанное агентом — правда. Но как и с seeing, другие общие черты начинают играть главную роль, когда мы используем says для объяснения и предсказания действий агента или тех, кто слышал произнесение или его читал.

Sees that; knows that. 'Видит, что; знает, что'. Предположим, что близнецы Джейн и Джун приняли участие в марафоне,и Билл видел, что одна из них победила. На самом деле это была Джун, но Билл не отличает ее от двойняшки. Если бы его спросили, кто победил, он бы не смог ответить. Примеры такого типа иллюстрируют разницу между неэпистемическим sees и sees эпистеми- ческими that и knows that. Если Билл видел, как одна из них победила, и победила Джун, то он видел, как победила Джун. Но даже если он видел, что одна из них победила, и знает, что одна из них победила, он не видит, что победила Джун, и не знает, что победила Джун.

Seeing that предполагает сцены (или, более общо, ряды событий), но отношение в этом случае не такое прямое, как в случае sees. Структурные ограничения будут (примерно) следующие:

o/(see that, а, Р)= 1 е.т.е. существует некоторое событие о, (возможно, сцена $), такая, что (I)

«/(sees, a, (JQ)= 1 (II)

имеется система корректных структурных ограничений С, на которые а зрительно настроен так, что каждый о, содержащий , который полон относительно С, принадлежит Р.

В приведенном выше примере есть определенное зрительное свойство р, на кото|юе Билл настроен:

Если о/(р, х) = 1, то 0/(pJune, х) — 1 или о,(р. х)= 1, где PJune есть свойство называться Джун. Любой структурно полный ряд событий о, содержащий событие, которое видел Билл, будет давать oj{p, х) = 1 и 0/(Pjune, х) = 1, НО ЭТОТ «о не был бы полон.

Разница между отчетами, использующими sees, и отчетами, использующими sees that, заключается час- тично в этих ограничениях, а также в различных стратегиях интерпретации именных и глагольных групп подчиненного предложения. Мы кратко рассматриваем это в следующем разделе.

Можно дать аналогичные структурные ограничения для knows (знает). Основная идея: знать означает быть настроенным. Для простоты и наглядности предположим, что видение есть единственная форма восприятия. Тогда можно сказать:

Gj(knows that, а, Р) - 1 е.т.е. существует ряд событий оь, такой, что (I)

o/(sees а, Оо)= 1 (II)

если С' есть множество корректных структурных ограничений, на которые а настроен, то каждый ряд событий о, содержащий оь, полный относительно с', принадлежит Р.

Читатель заметит, что единственная разница между sees that и knows that заключается в том, что для knows that допускается более широкое множество ограничений с'. Это связано с тенденцией говорить we see that something 'мы видим что-то' в том случае, когда мы имеем в виду, что мы знаем это something 'что-то'.

Как и в случае seeing, трактовка sees that и knows that дает объяснение многим общим чертам эпистеми- ческих ситуаций. В частности, структура знания позволяет знать одно и то же на основе разного прошлого опыта, что имеет отношение к тому, как знание влияет на него.

Believing 'уверенность'. Обычно считают, что knowing that Р 'знание, что Р' влечет к believing that Р'уверенность, что Р\ И в языке мы обычно предполагаем, что если кто-то говорит, что Р, то он верит, что Р. При этом вера кажется чем-то средним между знанием и говорением. Но с реалистической точки зрения вера гораздо более загадочна, чем наши рассмотренные четыре установки. Ибо где или что является реальным инвариантом различных актуальных доксастических ситуаций, который обеспечивал бы их классификацию так же, как и ситуаций, в которых агент верит, что Р (где Р есть реальное положение дел) ?

В случае sees, seeing that, knowing that имеется актуальный ряд событий, для которого Р действительно. Для веры же это необязательно, и поэтому она больше похожа на saying that. Но в случае saying that имеется произнесенное выражение, нечто реальное, которое вместе с ситуацией произнесения и связями произнося- щего дает положение дел. Что играет похожую роль в случае веры?

Похоже, что реалист, если он верит в веру, вынужден или погрузиться в метафизику с реальными, но не актуальными ситуациями, или же погрузиться в метафизику, которая допускает "состояния веры" — некоторый вид абстрактных, но реальных инвариантов доксастических ситуаций, инвариантов, которые обеспечивают классификацию посредством реальных положений дат так же, как предложения в случае saying.

Можно подумать, что тут мы начинаем иметь дело с чем-то вроде смыслов Фреге, "полными и вечными" мыслями, схваченными умом. Мы могли бы модифицировать подход Фреге так, чтобы референцией некоторой мысли Т было реальное положение дел P^ref (Т) и использовать структурное ограничение: o/(believes, а, Р) = 1 е.т.е. существует мысль-Т, такая, что o/(doxastically grasps, а, Т) = 1 и ref (Г) =Р.

Это позволило бы нам отразить относительность веры, тот факт, что различные люди могут верить в одно и то же по-разному, имея различные мысли. Но это было бы серьезной ошибкой! Для состояний веры так же важно быть и эффективными и относительными, как и для предложений. Имеются другие факторы, которые позволяют перейти от состояний веры § к пропозиции: Р = F(Sf,...). Что это за факторы?

Агент, конечно, является одним из таких факторов. В состоянии того, что мы могли бы назвать состоянием- верой "я в опасности", его верования касаются только его самого и его локуса в пространстве и времени. Но нет основания предполагать, что другие свойства агента, скажем, его рост или образование, не имеют никакого значения для интерпретации его состояния веры. Все это мы собираем в ситуации агента d = (Sd где sd - Ud $d\ad — агент, Id — его локус, Sd — факты об а, которые нужны для интерпретации. Это аналогично ситуации произнесения в случае saying.

Но мы можем иметь верования о вещах, отличных от нас самих или наших локусов. У нас есть связи с объектами, отношениями, локусами, которые берутся из восприятия, и эти связи помогают определить, о чем же наши верования.

Таким образом, разговор о вере предполагает абстрактную классификационную систему Slt S2, ... состояний и отношение bel между этими состояниями, ситуациями агента, связями и рядами событий:

bel(S„ d, с. о).

Затем мы накладываем ограничения, что «^(believes that, а, Р)= 1 е.т.е. существуют такие d, с и S;, что /= а = adt 0/(S„ d, с) = 1 и Р = [a I bel(S„ d, с о) |.

Отношение bel аналогично j ]. Так же как | ]] идентифицирует положение дел относительно выражения, ситуации произнесения и связей, bel идентифицирует положение дел относительно состояния веры, доксастической ситуации, связей. Это такое положение дел, в которое данный индивидуум в данном состоянии и в данной доксастической ситуации с данными связями верит. Постулирование такого отношения и такой системы "значимых" состояний предполагается нашим использованием слова believes. Этот подход к вере хорошо согласуется со многими подходами к философии мышления, которая подчеркивает, как характерные признаки ментальных состояний связаны с активностью индивидуумов.

В случае агента, говорящего на языке L, есть соблазн предположить, что значимые предложения L можно погрузить в структуру состояний веры, что существует функция S(sc) из предложений L в систему состояний веры. Это предполагает, что состояния веры имеют определенный "синтаксис", аналогично синтаксису L, и что этот "синтаксис" важен при анализе bel, как синтаксис языка важен при анализе dt с IIVII = Р- Этот соблазн следует отличать от кое-чего другого, что мы не находим столь соблазнительным, а именно от взгляда, что верование заключается в некотором отношении к некоторым предложениям некоторого языка.

Неясности

Движущей силой теорий Фреге и Рассела было взаимодействие глаголов установок с сингулярными терминами (собственными именами и определенными дескрипциями, например), различное, как сами эти теории. Конечно, Георг IV мог бы полюбопытствовать, является ли Вальтер Скотт автором "Уэверли", не любопытствуя при этом, является ли Скотт Скоттом, и можно верить, что утренняя звезда является планетой, не веря в то, что вечерняя звезда — планета. Эти факты вынудили Фреге заявить, что в области действия глаголов установок референтом выражения является то, что обычно является его "смыслом", а не референтом.

Рассел ввел "логическую форму" и утверждал, что определенные дескрипции не обозначают, а скорее привносят определяющие свойства в правильно понятые высказывания. (Многие современные теории апеллируют как к смыслу, так и к логической форме.)

Мы не апеллируем ни к логической форме, ни к смыслу, а рассматриваем эти проблемы с помощью тех средств, которые у нас есть. Нет места для объяснения нашего понимания имен, хотя читатель может догадаться, каким образом такие понятия, как обратные интерпретации и связи позволяют нам такие старые вопросы, как: "Имеют ли собственные имена смысл?" и "Каковы истинностные условия предложений с собственными именами?", заменить более легко трактуемыми. Мы объясним основные идеи нашей трактовки дескрипций, трактовки, которая имеет много общих черт с рассе- ловской, но не грозит нам атомизмом и не апеллирует к логической форме.

Для упрощения рассмотрения мы игнорируем вопросы времени и места, так что мы можем иметь дело с типами ситуаций, а не с рядами событий. Мы также .ограничиваем рассмотрение дескрипциями а, которые не чувствительны к ситуациям произнесения d или связям с, поэтому мы можем писать g ct fl для интерпретации d. с 5аї» опять-таки чтобы упростить рассмотрение.

Интерпретацией определенной дескрипции является отношение между типами ситуаций s и индивидуумами а:

QThe (s,a) е.т.е. [а] = [х l|0| (s,x)].

Это отношение может также трактоваться как частичная функция из типов ситуаций в индивидуумы. Используя обычную функциональную запись, мы можем написать а = f The 0fl (s). Эта функция устанавливает взаимные ограничения между s и а. Если s принадлежит ее области определения, мы можем использовать the 0 для референции к а = і The 0 J (s). Или имея а, мы можем использовать the 0 при утверждении, что в ситуации s имеет место fl The 0J] (s) = а. Или это может быть использовано, чтобы сказать, что при любых s и а имеет место Ц The 01] (s)= а.

ПРИМЕРЫ. (I) Я вхожу в студию Альфреда, где он сидит со своей собакой Клариссой. Он говорит: "Be careful. The dog has fleas" 'Будьте осторожны. У собаки блохи'. Ситуация $0, в которой мы находимся, подсказывает, что референтом является Кларисса (= (the dogfl ($о)).

Он утверждал реальное положение дел: Si IS, (has fleas, Clarissa) =1].

Заметьте, что если я ему верю, то я верю не в существование некоторой собаки, у которой есть блохи, а,ско- рее,в то, что у этой конкретной собаки есть блохи.

(II) Пусть теперь в комнате несколько собак. Указывая на Клариссу, Альфред говорит: "This is the dog that bites" 'Эта собака кусается'. В этом случае определенная дескрипция the dog that bites используется не для выделения Клариссы, а скорее для того, чтобы приписать ей свойство "быть единственной собакой, которая кусается". Положением дел в этом случае будет:

[s, I Clarissa = Ц the dog that bites] (s,)).

(Ill) Теперь мы в ситуации, в которой Агнеса говорит мне о некотором индивидууме a: "She is a fool". 'Агнеса проницательна'. Соответственно, я рекомендую вам не делать вкладов в банк, принадлежащий а, предостерегая вас: "Agnes believes the president of First Federal is a fool". 'Агнеса полагает, что президент Первого Федерального — глупец'. Здесь интерпретацией моего произнесения будет

[s, I s, (believes, Agnes, PS{) = 1], где PSl = [s7 ls2 (fool> Hthe president of First Federal!

Здесь определенная дескрипция ограничивает s, так, чтобы содержать президента Первого Федерального, as, , и утверждает, что Агнеса полагает, что aSl глупец

А,).

Мы используем запись: а says (believe(knows)sees) that (-- (the^...) Cj = 0,1 или 2 для указания прочтения, где | the оценивается в доступном типе ситуации s0, как в (I); для ограничения типа ситуации Si, обозначенного всем предложением (как в 111); для ограничения типа ситуации s2, описанного подчиненным пред- ложением соответственно. Для ; - 0 это соответствует референциальному использованию Доннеллана. Для У - 2 — его атрибутивному использованию. Случаи j = 1 находится где-то посредине.

Может оказаться, что различные прочтения будут совпадать с различными областями действия. Но в действительности они отражают другой феномен, который часто путают с областью действия. Это отличие лучше всего видно в случае с неопределенными дескрипциями типа member of the family (член семьи). Интерпретация неопределенной дескрипции а 0 (например, собака, слон) также есть отношение между ситуациями и индивидуумами:

[0 0] (s, о) е.т.е. ЩО (s, Ь).

Рассмотрим случай, когда Джек убит. Холмс собрал всех членов семьи и сказал: "One of you has murdered Jack" 'Один из вас убил Джека'. "What did he say?" 'Что он сказал?' — спрашивает старая и глухая тетя Агнеса. "Не said that a member of the family murdered Jack" 'Он сказал, что член семьи убил Джека, — кричит вдова Джека Джилл'.

Нет ничего неправильного в словах Джилл, но они не могут быть объяснены с помощью одних широких или узких областей действия. Холмс не сказал ни об одном отдельном члене семьи, что он убийца, поэтому область действия не широкая. Но он не сказал также ничего о членстве семьи, поэтому область действия не является узкой. То, что он сказал, можно было бы записать как Не said that (a member of the family murdered Jack 'Он сказал, что (член семьи) убил Джека*. Интерпретацией будет:

[s, Is, (says, Holmes, P$l) = 1],

где P8 = [Sj I для некоторого а, такого, что J a member of the Family J (s x a), s2 (murdered, Jack) - 1].

Фундаментальные вопросы Определенные фундаментальные вопросы встают перед каждым, кто пытается построить аккуратную теорию установок. Мы не можем здесь обсудить, как в точности это происходит в случае ситуационной- семантики, или давать детали нашего построения. Основная идея состоит в том, чтобы ограничить себя наследственно-конечными теорегико-множественными объек- тами, построенными из объектов, отношений, локусов, имеющихся в нашем распоряжении. В конечном счете это требует от нас быть реалистами в отношении предложений, состояний и других факторов, вовлеченных в установки. Например, окончательно мы определяем

о/(says, а, Р) = 1

посредством

з d, е ф [assays, d, с ф) = с Ц ф Д = Р]

(с оДsays, а, р) = 0 в противном случае).

Это позволяет нам избежать взятия положений дел в качестве аргументов типов ситуаций. Отсюда наша теория ведет нас вверх по спирали. Мы начали с реализма в отношении ситуаций в мире, были вынуждены стать реалистами в отношении объектов, свойств, отношений, локусов. Это толкнуло нас к реализму в отношении познавательных состояний и действий. В конце концов это позволяет нам слегка покинуть чистую непосредственность в пользу слегка мирской непосредственности, которая, мы надеемся, может показаться читателю привлекательной.

<< | >>
Источник: В. В. Петрова, Д. П. Горского. Ф Философия, логика, язык: Пер. с англ. инем./Сост. и предисл. В. В. Петрова; Общ. ред. Д. П. Горского и В. В. Петрова. — М.; Прогресс, 1987.— 336 с.. 1987

Еще по теме Джон Барвайс и Джон Перри СИТУАЦИИ И УСТАНОВКИ68:

  1. Джон Барвайс и Джон Перри СИТУАЦИИ И УСТАНОВКИ68