6. История, псевдоистория и социальная память
Это уже отнюдь не обычная популярная литература по истории, в простой и интересной форме распространяющая исторические знания. Как мы уже отмечали, эта литература служит не просвещению, а пропаганде. Ее изготовители вдохновляются не стремлением к истине, не желанием обогатить или уточнить знания своих современников о прошлом, а определенной идеологией. Причем, несмотря на внешнюю наукообразность всех этих писаний, обильные ссылки на многочисленные источники, легко просматриваются идеологические и даже политические цели их авторов. А некоторые из них даже и не скрывают своей политической ангажированности, как, например, все тот же журналист Красиков, который свою главу
о Полтаве завершает следующим пассажем: «Главный реформаторский урок Петра заключается в том, что он указал единственно возможный путь качественного улучшения дел в российской армии, успешно опробованный еще в эпоху викингов, — путь массового приглашения в нее западных военных специалистов. Вся последующая история отечественных вооруженных сил убедительно продемонстрировала, что как только европейская «подпитка» прекращалась, начинались застой и деградация. Совсем как в басне: “А вы, друзья, как ни садитесь...”»21
Конечно, ни один историк не свободен от тех или иных идеологических ориентаций.
Один верит в прогресс и считает, что настоящее всегда лучше прошлого, а будущее обещает ослепительные перспективы; другой испытывает ностальгию о прошлых временах и полагает, что со временем все становится только хуже; одному нравится монархия, другой без ума от демократии... Настоящее с его проблемами, конфликтами и надеждами не может не влиять на ученых. Однако независимо от своих ценностных предпочтений, историк все- таки вынужден соблюдать правила и нормы профессиональной деятельности и обязан стремиться к беспристрастному описанию событий прошлого. Его симпатии и антипатии, его вкусы и предпочтения окажут, безусловно, влияние на результаты его исследований, однако он не занимается откровенной пропагандой каких-то ценностей или идеологий. Цель историка — максимально объективное и беспристрастное воссоздание событий прошлого, действий и мыслей людей прошедших эпох.Но, как показывает приведенный выше отрывок, подлинной целью популярной или псевдоисторической литературы ныне является именно пропаганда — пропаганда определенной идеологии. Эта идеология хорошо известна и назойливо навязывается широким массам политиками и политологами, журналистами, некоторыми деятелями искусства, почти всеми средствами массовой информации. Суть ее проста: высшей ценностью объявляются демократические свободы личности, воплощением этой ценности являются государства Западной Ев ропы и США, свободный рынок — основа всех экономических отношений. Россия может приблизиться к воплощению этих ценностей только с помощью западных специалистов. С точки зрения этой идеологии, Россия страна отсталая, история ее — история варварства и рабства, культура ее не заслуживает никакого внимания, и ей нужно долго стараться, чтобы ее приняли в сообщество «цивилизованных» стран.
Однако если кто-то просто и откровенно провозгласит: «Русские люди! Вы никогда и ни на что не были способны. Вы всегда были варварами и рабами. Вы сохранились и выжили только благодаря помощи просвещенных европейцев. Ваша армия никогда не одерживала побед, следовательно, она вам не нужна.
И сейчас вы должны смиренно ждать помощи от Международного валютного фонда и США», — то его вряд ли кто будет слушать. Слишком грубо! Поэтому ту же самую идеологию кондотьеры глобализма внушают людям более тонко — подрывая основы социальной памяти и разрушая символы национального самосознания. Именно этим и занимается большая часть авторов псевдоисторической литературы.Конечно, если из года в год средства массовой информации будут твердить, что Полтавской победы не было, что Александр Невский не сражался с Тевтонским орденом, что сражение под Эль-Аламейном было более значительным событием, чем Сталинградская битва22, то в конце концов эта ложь войдет в массовое сознание, историческая память народа будет искажена и обеднена, а это, в свою очередь, серьезно подорвет национальное самосознание: кому охота чувствовать себя представителем народа, в истории которого не было ни одного светлого пятна! К сожалению, опасность утраты исторической памяти осознается пока весьма немногими. Нередко можно встретить сегодня сетования по поводу того, что из страны уезжают программисты, физики или биологи, что деградируют научно-исследовательские институты и постепенно вымирают квалифицированные рабочие и инженеры. Это и в самом деле трагично. Но еще более - гораздо более — трагична утрата исторической памяти широкими народными массами.
Борьба с громадным валом идеологизированной, политизированной псевдоисторической литературы, которая к тому же пропагандируется почти всеми средствами массовой информации, иногда представляется безнадежной. Казавшиеся еще недавно твердо установленными и обоснованными факты российской истории сейчас опровергаются и переинтер- претируются; в погоне за сенсациями псевдоисторики и журналисты раскрывают все новые и новые «тайны» истории; эти «тайны» опровергаются, но обнаруживаются новые... В этой мусорной куче фантазий, выдумок, фальшивок, взаимных опровержений и подтасовок тонут жемчужные зерна подлинного исторического знания, тем более, что голос настоящего историка почти не слышен.
В результате у огромного числа людей, особенно тех, кто читает книги, царит в сознании полная путаница относительно прошлого и нет ответа почти ни на один вопрос относительно отечественной истории: существовал ли Иван Грозный или это общее имя трех разных людей? Где происходила Куликовская битва, да и была ли она вообще? А уж что касается истории советского периода, деятельности руководителей Октябрьской революции и Советского правительства, то в ней нет ни одного эпизода, который не подвергался бы сомнению. Вот так происходит даже не замена одного представления о прошлом другим, чем занималась школа М.Н.Покровского в первые годы Советской власти, а нечто худшее: в этом хаосе разных представлений, в котором смешались воедино политика, идеология, фантазия, фальшивки с крупицами истины, прошлое полностью растворяется и исчезает. Раз мы ничего определенного не можем сказать о прошлом, то его для нас не существует. Историческая память народа уничтожается.Кажется, единственное, что можно противопоставить этой вакханалии лживого словоблудия, — еще и еще раз повторить: история — это наука; у нее есть способы обоснования своих утверждений о прошлом и разоблачения выдумок и фальшивок; история дает нам истинное представление о прошлых событиях. Знакомясь с весьма многочисленными работами по методологии истории и пытаясь вникнуть в существо проблем, касающихся природы исторического знания, постепенно приходишь к мысли о том, что значительная часть этих проблем стягивается к понятию исторического факта. — «Первой и основной задачей историка является установление фактов, некогда имевших место, — писал еще в начале XX в. известный немецкий историк Э.Майер. — Если историк не выполняет этой задачи, если он недостаточно знаком с фактическим материалом, с отдельными, единичными фактами, то вся его работа является беспочвенной; он может — что мы и видим очень часто — создавать интересные, остроумные комбинации и теории, подкупающие публику своей стройностью, но все это не имеет ни малейшей цены и только вводит читателя в заблуждение, все это совершенно фантастично, если историк не знает самих фактов, или же неверно передает их, — словом, если его исторические познания недостаточны: факты, а не теории, должны служить фундаментом исторической науки»23
Как мне представляется, если нам удастся ответить на вопросы: 1) что такое факт истории; 2) как устанавливаются исторические факты, какими методами; 3) каким образом историк отбирает факты, на что он при этом опирается; 4) как он упорядочивает и связывает отобранные факты в историческое повествование, то мы значительно приблизимся к ответу на вопрос о том, можно ли говорить об истине в истории. II.1.