Объединительная парадигма а гендерных исследованиях

В рамках объединительного подхода австралийский исследователь Р. Коннелл вводит понятие «гендерная композиция», обозначающее совокупность повседневных практик и структурных условий, которые организуют различие полов и отношения между полами. Он отказывается от использования термина «гендерная система», настаивая па концептуализации подвижных и гибких элементов взаимодействия структур и практик. Гендерная композиция складывается как мозаика разнообразных стратегий в конкретных исторических контекстах социального взаимодействия (Connell 1987: 116—117).

На уровне общества в целом гендерная композиция может быть представлена как относительно устойчивый гендерный порядок, закрепленный в исторически заданных образцах властных отношений между мужчинами и женщинами и внутри групп, выделенных по признаку пола. Эти образцы фиксируются в социологическом дискурсе как гендерпо маркированные социальные институты и практики. На уровне отдельных социальных институтов гендерный порядок проявляется в разнообразных гендерных режимах. В качестве примеров Р. Коннелл приводит гендерные режимы таких социальных институтов, как школа, семья, государство, подростковое сообщество, локализованные взаимодействия в рамках городского пространства и т. д.

При структурном анализе гендерного порядка/режима исследователи пользуются теми же категориями, что и при анализе общества в целом. Выделяются публичная и приватная сферы; в публичной сфере анализируются гендерные отношения в экономике, политике, идеологии и культуре; в приватной сфере предметом анализа становятся семейно-брачные, дружеские и сексуальные отношения.

Р. Коннелл выделяет четыре структурных уровня обусловливания и проявления гендерного порядка: уровень социального разделения труда, структуру властных отношений, структуру катексиса (эмоциональных отношений) и символический уровень. Структура социального разделения труда выражается в разделении труда по признаку пола в публичной и приватной сферах. В публичной сфере — это вертикальная и горизонтальная гендерная сегрегация занятости, распределение престижных п непрестижных рабочих мест, дискриминация при найме, профессиональной подготовке и продвижении по службе, различия в оплате труда. В приватной сфере — это организация домашней работы и заботы о детях, больных и престарелых. Существующее разделение труда становится социальным правилом, при котором работа закрепляется за определенными категориями мужчин и женщин.

Структура властных отношений включает контроль и принуждение, осуществляемые государственными и бизнес-иерар- хиями, институциональное и личное насилие, а также отношения господства и подчинения в семье, регулирование сексуальности. Физическая, интеллектуальная и финансовая власть функционирует как структура, создающая ограничения практик, посредством положительных и отрицательных санкций осуществляющая контроль над их «правильным» выполнением. Структура катексиса — это правила и ресурсы эмоциональных отношений. Эмоции управляются правилами, которые регулируют выбор объектов желания, гегемонию гетеросексуальности, сексуальные, дружеские, брачные и родительские отношения. Гендерная структура символического порядка проявляется в системе значений и репрезентаций мужественности и женственности.

Структуры разделения труда, власти, катексиса и символические репрезентации являются главными компонентами любого гендерного порядка и любого гендерного режима.

Итак, «гендерная композиция», по мысли Р. Коннелла, может стать понятием, способствующим преодолению методологического разрыва между структурным и практическим уровнем концептуализации общества. Этот термин призван связать анализ институционально заданных условий социального действия и повседневных практик действующих лиц. Однако нам представляется, что термин «композиция», метафорически точно выражая суть подхода, имеет мало шансов прижиться в гендерной теории. Многие социологи, разделяющие подход

Коннелла, избегают использования этого термина и предлагают свои варианты обозначения. В разных текстах мы обнаруживаем смысловую близость между такими понятиями, как «гендерная композиция», «гендерный уклад» и «гендерный порядок».

Так, немецкая исследовательница Б. Пфау-Эффингер, проводя кросскультурные сравнения, использует понятие «гендерный уклад», определяя его как систему координат, созданную гендерной культурой (ценностями, идеями и идеалами), гендерной системой (институтами), социальными практиками и коллективными действиями. Гендерный уклад изменяется в ходе конфликтного взаимодействия и переговоров социальных акторов. «Социальные практики и структуры гендера концептуализируются как результат сложного взаимодействия гендерной культуры, институтов и социальных акторов» (Пфау- Эффингер 2000:27). Английская исследовательница С. Ашвин, вслед за Р. Коннеллом, использует категорию «гендерный порядок», обозначая им взаимообусловленность социальных институтов и гендерных идентичностей (Ашвин 2000). Отметим, что аналитический аппарат гендерной теории не является устоявшимся, исследователи продолжают поиск наиболее адекватных терминологических средств для описания поля гендерных отношений.

В рамках объединительной парадигмы претерпевает изменения концептуализация гендерной системы. Система гендерных отношений в настоящее время рассматривается большинством исследователей не только на макро-, но и на микроуровне, не только на уровне структур, но и на уровне практик.

Для описания гендерной системы скандинавские феминистки используют термин «гендерный контракт», привлекая внимание к социальной политике государства 1960—1970-х годов, при которой гендерные роли и репрезентации переопределялись под воздействием общественных движений и публичных дебатов. Так, шведская исследовательницаИ. Хирдман характеризует гендерную систему как совокупность гендерных контрактов, регулирующих отношения между мужчинами и женщинами на уровне представлений, а также на уровне формальных и неформальных правил (ГПгс1тап 1991). Гендерные контракты представляют собой доминирующие в обществе типы гендерных практик и репрезентаций. Финская исследовательница Л. Ранталайхо рассматривает контракт как правила взаимодействия, как права и обязанности, определяющие разделение труда по признаку пола в сферах производства и воспроизводства и взаимно ответственные отношения между женщинами и мужчинами, в том числе принадлежащими к разным поколениям (11ап1аЫЬо 1994).

Термин «гендерный контракт» проблематизирован феминистскими критиками политической теории общественного договора. Как указывает К. Пэйтман, современное (западное) гражданское общество, конституируемое общественным договором, является патриархатным. Этот договор закрепляет принципы мужского братства, или мужского порядка, в котором все граждане (т. е. мужчины) получают равные права, преодолев патриархальную субординацию между отцом и сыном (Ра1етап 1988). При этом правила либерального общественного договора сохраняют другой аспект патриархальных отношений, а именно воспроизводят вторичный статус женщин. Традиционные отношения в браке, распределение обязанностей в семье, разделение труда в публичной и приватной сферах предстают как добровольный общественный контракт рав ноправных агентов. Однако имплицитно этот общественный договор всегда основывается на системе гендерной иерархии, подкрепленной идеологией естественного предназначения полов. Отношения между полами регулируются ad hoc, т. е. выстраиваются на основании традиционных эссенциалистских взглядов. Вследствие того что в теориях общественного договора подчиненный статус женщин не ставился под сомнение, феминистские исследователи, использующие термин «гендерный контракт», обращают свое внимание в первую очередь на положение женщин в обществе, тем самым озвучивая ранее умалчиваемое. Патриархат и «женская власть»8 (Е. Здравомыслова, А. Темкина]

«Теперь же женщина лишена того права, которое имеет мужчина. И вот, чтоб возместить это право, она действует на чувственность мужчины, через чувственность покоряет его так, что он только формально выбирает, а в действительности выбирает она. А раз овладев этим средством, она уже злоупотребляет им и приобретает страшную власть над людьми».

Л. Толстой. Крсйцсрова соната

И я была заносчивой, как вы, Строптивою и разумом и сердцем.

И отвечала резкостью на резкость,

На слово — словом; но теперь я вижу, Что не копьем — соломинкой мы бьемся, И только слабостью своей сильны.

У. Шекспир. Укрощение строптивой

В статье представлена трактовка отношений власти в пат- риархатном обществе. Авторы утверждают, что диалектика власти, типичная для современного российского патриархата, приводит к выработке своеобразной «женской власти», которая оказывается реакцией на господство и угнетение, испытываемое женщинами. Само признание «женской власти», равно как и ее критика, есть свидетельство культурного патриархата.