Мифы о сельском хозяйстве России

Рассмотрим кратко лишь три наиболее популярных и устойчивых мифа, оправдывающих отставание в развитии сельского хозяйства, которые четко оформились задолго до последних реформ.

Миф № 1. Россия — страна холодная. Именно климат определяет и низкий уровень жизни, и низкую производительность сельского труда. Эта версия очень популярна и имеет объективное основание. Сельское население и сельское хозяйство России наиболее «пострадали» от ее пространственных амбиций. Россия всегда «стремилась» на юг, но вынуждена была осваивать также огромные северные пространства. Сначала при торговле льном и полотном и выходе в мир через Архангельск шло «растягивание» расселения и сельского хозяйства в неблагоприятные природные зоны на севере Европейской России. Строительство Санкт-Петербурга дало крен в сторону сельскохозяйственного освоения заболоченного северо-запада. Шло активное освоение и заселение Сибири и Дальнего Востока. Вектор движения сельскохозяйственного освоения на северо-восток страны в советское время усиливался стремлением регионов к самообеспечению продовольствием. Новые богатые минеральными и лесными ресурсами территории Россия осваивала, в отличие от многих других северных стран, именно заселяя их. В результате и население, и сельскохозяйственное производство у нас излишне сдвинуты из зон, наиболее благоприятных для жизни и произрастания культур, в обширные зоны суровой природы.

Из этого исходит множество геодетерминистских концепций, начиная с известной мысли О.В.

Есть оценки степени маргинальности природных условий по двум основным показателям: сумме температур свыше 10 °С (в вегетационный период) и увлажненности (соотношению осадков и испарения). Их анализ и картографирование по довольно дробным единицам — административным районам (см. «Социально-экономический атлас России», 2009) показали, что районы с оптимальным соотношением тепла и влаги занимают всего 14% территории России, на которой проживает 58% сельского населения. Это означает, что 86% территории России имеют те или иные природные ограничения функционирования сельского хозяйства. При освоении и появлении там городов

Рис. 10.3. Надой молока от одной коровы в 1990 и 2008 гг. в макрорегионах России и в 2008 г. в странах Запада, кг/год Источники: Регионы России, 2010, Россия и страны мира, 2010

и поселков городского типа непременно возникало и «свое» сельское хозяйство.

Достаточно сказать, что Самарская область, воспринимаемая нами как территория относительно теплая с обширным сельскохозяйственным использованием, при условном перемещении ее по той же параллели в Западное полушарие, окажется даже не на юге Канады, а почти в 900 км к северо-западу от Монреаля. Что же говорить о Костромской области, которая попадает в такие районы Канады, которые там никому не приходит в голову заселять и тем более распахивать. И даже наш южный Ставропольский край оказывается всего лишь на севере США.

И все же ссылку на нашу постоянную «битву за урожай, несмотря на суровые погодные условия» можно назвать мифом.

Миф № 2. Промышленность в городах развивались за счет сельской местности, обрекая ее на отставание. Этот миф не менее популярен при объяснении неудач сельского хозяйства, и в определенной мере он основывается на реальных фактах. Эпоху колхозного строя можно разделить пополам: 1930—1960 гг. и 1960—1990 гг. В первой половине — стратегия выжимания соков из сельского хозяйства, пустых трудодней, но с личными подворьями, оставленными для самопрокорма. Во второй — попытка «подтянуть» крестьян до городских наемных рабочих и помочь сельскому хозяйству.

В первой половине ХХ в. промышленные предприятия получали ресурсы развития благодаря практически бесплатному труду крестьян в колхозах (за трудодни) и концентрации всех инвестиций в городах, т. е. за счет выкачивания средств из деревни.

Однако во второй половине ХХ в. ситуация изменилась. Сельское хозяйство получало в 1960—1980-х гг. от 20 до 22% всех капиталовложений советского правительства вместо послевоенных 7%. Тем не менее, сама организация агропроизводства уже к 1970-м гг. требовала реформ. Робкая и недолгая так называемая косыгинская реформа 1960-х гг. с попыткой расширения хозрасчетных отношений не смогла стимулировать хозяйственную инициативу. Самым простым казалось увеличение материально-технической оснащенности, в том числе и аграрного сектора, начавшееся по решениям мартовского Пленума ЦК КПСС 1965 г.

Например, за 1965—1990 гг. капитальные вложения, основные производственные фонды сельского хозяйства и количество вносимых удобрений увеличилось шестикратно, мощности тракторного парка — пятикратно. Фондовооруженность одного работника тоже выросла в 5 раз, а в расчете на 100 га угодий — в 4 раза. При этом около половины всех вложений поглощали строительство мощных животноводческих комплексов и водная мелиорация. Все это обеспечило прирост продукции сельского хозяйства в стоимостном выражении (без учета роста цен) в 1,7 раза, а в натуральном — всего на 35—45%, при общем росте населения на 35%. «Интенсификация» сельского хозяйства шла с большим превышением затрат над результатами. При этом социальное и инфраструктурное развитие сельской местности сильно отставало.

Больше всего вложений в сельское хозяйство получили западные республики СССР и нечерноземные регионы России. Объем удобрений в Нечерноземье при низкой урожайности и выносе питательных веществ из почвы даже превышал в некоторых районах технологические нормы. А результаты были неадекватны усилиям.

Итак, в большинстве регионов Нечерноземья уже в 1970-х гг. растущие затраты на сельское хозяйство, которое во многом определяло благополучие сельской местности, натолкнулись на некий предел: аккумуляция капитала не давала прироста продуктивности земель и скота. Этот предел, конечно, связан с неизменным хозяйственным механизмом и технологией производства. Но социализм был повсюду, а результаты везде разными.

Другие факторы, внешние для сельского хозяйства, но имеющие огромное влияние не только на сельское хозяйство, но и на развитие всей сельской местности, явно недоучитывали.

Рис. 10.4. Урожайность зерновых культур в регионах северо-западного Нечерноземья, ц/га

Рис. 10.5. Заселение в начале ХХв.              Рис.10. 6. Динамика городского и

1 — отсутствие постоянного населения, 2 —              сельского населения в ХХ в.

промышленно-промысловое редкое заселение, — обжитая зона с неплотным заселением, — массовое заселение, 5 — сбалансированное заселение, 6 — избыточное заселение.

Источник: Рыбников А.А. Основные вопросы

плана сельского хозяйства. М., 1928

367

Миф №3 связывает все беды сельской местности и сельского хозяйства с ростом городов и миграционным оттоком сельского населения, породившим острый дефицит трудовых ресурсов на селе. Активное освоение территории России опиралось на представление о неисчерпаемости человеческих ресурсов. И действительно, деревня в начале ХХ в. была плотно заселена и даже перенаселена (рис. 10.5).

Во второй половине ХХ в. психология освоения новых территорий подогревалась эйфорией от нефтедолларов, позволявших планировать затратные проекты в слабо освоенных районах и непониманием ограниченности роста трудовых ресурсов. Но даже в период роста всего населения страны сельское население убывало с 1926 г., подпитывая быстро растущие города (рис. 10.6).

Еще коллективизация дала мощный толчок к сселению и забрасыванию мелких деревень, поскольку колхозному начальству было удобнее контролировать компактное, а не дисперсное расселение. Вторая волна сселения «неперспективных деревень» в Нечерноземье началась в 1960-х — начале 1970-х гг. и только подтолкнула отток в города.

Максимальной численность сельского населения в современных границах России была в 1926 г. — 76 млн чел. В 1959 г. было уже 55,9 млн, в 1989 — 39,0 млн, в 2010 — 37,5 млн чел. При положительном естественном приросте, который закончился только в 1992 г., главным фактором убыли сельского населения в последние десятилетия советского времени оставался миграционный отток, который временно прекратился только в 1991 г. и возобновился в 2000 г. При этом уже к 1980 гг. зарплаты в сельском хозяйстве вышли на среднероссийский уровень (рис. 10.7), а предприятия обеспечивали занятость населения. К тому же в конце 1980-х гг. четверть совокупного дохода сельских жителей давало личное подсобное хозяйство (в 1970 г. — 35%).

Правда, на убыль сельского населения влияли и административные преобразования сельских населенных пунктов в поселки городского типа, но их «вклад» во второй половине века был в 3—4 раза меньше миграционного оттока. Многие области с 1959 по 1989 г. потеряли более половины сельского населения, а удаленные периферийные районы областей — около 2/3. Максимум потерь во второй половине века наблюдался в полосе староосвоенных районов вокруг Московской агломерации (рис. 10.8). Именно для этих регионов наи-

Рис. 10.7. Уровень заработной платы по отношению к средней по стране в %, в некоторых отраслях народного хозяйства РФ в 1980—2009 гг.

большей депопуляции характерны худшие показатели сельского хозяйства, в том числе низкая продуктивность земель и скота.

Рис. 10.9 на примере типичного нечерноземного региона — Костромской области — показывает, как возрастали пространственные контрасты в сельской местности внутри региона во второй половине ХХ в. Резкий рост пространственной вариации сельского населения за счет его оттока из удаленных районов начался с 1960-х гг. и на пер-

Рис. 10.10. Изменение плотности сельского населения в регионах Европейской России с удалением от центров, чел. /кв. км 1 — районы, примыкающие к региональному центру (пригород),

2 — районы-соседи центра второго порядка (полупригород),

3 и 4 — полупериферия, 5—7 — периферия. Рассчитано автором на базе информации по административным районам Источники: Численность населения, 1990, 2010.

вых порах сопровождался адекватной поляризацией хозяйственной деятельности. Однако в 1970—1990 гг. рост коэффициента вариации населения сильно опережал хозяйственные показатели, что и привело при отсутствии соответствующих адаптационных хозяйственных механизмов к тяжелой депрессии сельского хозяйства, особенно в периферийных районах, несмотря на большие дотации.

Результаты исследования разных районов России показывают, что при суммарном воздействии депопуляции сельской местности (потере более половины населения за последние 50 лет) и сформировавшейся в результате депопуляции его низкой плотности (менее 5 чел. на км2) происходит качественное изменение социальной среды, и выживание крупных предприятий становится проблематичным.

Центростремительные тенденции стягивания сельского населения к пригородам в течение длительного процесса урбанизации сформировало современные территориальные структуры сельского расселения с падением плотности от пригородов к периферии регионов задолго до 1990 г. (рис. 10.10). А в 1990-х гг., несмотря на временную

370.

прибавку сельского населения за счет мигрантов в села Европейской России из республик бывшего СССР и северных и восточных районов, градиенты между пригородами и периферией только усилились, поскольку приезжие тоже стремились селиться ближе к городам.

Депопуляция привела к тому, что число домохозяйств, состоящих из одного-двух человек (а это, как правило, пенсионеры), в большинстве регионов превышают половину всех сельских домохозяйств. И дело не только в том, что на такой трудовой потенциал опираться трудно. Запущенный процесс отсутствия воспроизводства населения уже не остановить.

Из 153 тыс. населенных пунктов в 2010 г. без населения было 19 тыс., с населением менее 10 чел. (в основном пенсионеров) — 36 тыс. И только треть населенных пунктов — 51 тыс. — имела население более 100 чел., формируя каркас расселения сельской местности. Хотя региональные различия очень велики, в южных районах система расселения и трудовой потенциал сохранились намного лучше.

И все же однозначного ответа на вопрос о дефиците населения в сельской местности нет и быть не может. Урбанизация и уменьшение сельского населения — общемировой процесс. Но уникальность России все же была. Она заключалась, во-первых, в огромном освоенном сельским хозяйством пространстве и в редкой сети больших городов, к которым стягивалось сельское население — отсюда большие площади социально-демографического опустынивания в ХХ в. между большими городами, особенно в природно-маргинальных районах, куда затягивалось сельское хозяйство. Вторая особенность России состояла в застывшем хозяйственном механизме, не способном ни учитывать, ни тем более приспосабливаться к меняющимся социальным условиям. Ведь посевные площади и скот под контролем партийных органов в советское время «держали» любой ценой, даже если некому было убирать урожай и нечем было кормить животных (рис. 10.11). Поэтому они и рухнули в одночасье в 1990-х гг. при прекращении административного принуждения и огромных дотаций сельскому хозяйству, создав эффект катастрофического сжатия освоенного пространства. Сельское хозяйство в рыночных условиях стало приспосабливаться к распределению ресурсов — природных и трудовых (рис. 10.12).

Казалось бы, этот миф имеет под собой реальные основания: города, действительно, «съели» население деревни, погубив сельскую

Россию. Такое объяснение было очень популярно в советские годы, особенно среди писателей-«деревенщиков». Старая патриархальная плотно населенная деревня с большими семьями и вправду ушла. Однако ответить на вопрос — много или мало людей на селе — вообще нельзя. Для какого использования территории? Для какой деятельности? В каких условиях и в какое время?

Дискуссия о трудообеспеченности сельского хозяйства развернулась еще в 1980-х гг., когда дефицит труда в селах казался очевидным, и уборка полей не обходилась без десантов горожан. Однако взгляды на причину этого дефицита расходились. Одна точка зрения сводила проблему к чисто демографическим факторам: эху войн, снижению рождаемости, миграционному оттоку. Другая связывала усиление дефицита труда с несовершенством его организации. Уже говорилось, что доля занятых в сельском хозяйстве из-за низкой производительности их труда и прежде, и теперь в несколько раз выше, чем в развитых странах. В 1980-х гг. даже были посчитаны потери рабочего времени от нерациональной организации производства и потерь продукции при уборке, транспортировке и хранении, которые достигали почти половины всех трудозатрат.

Против дефицита трудовых ресурсов на селе говорит тот факт, что в России гораздо больше населения живет в сельской местности и гораздо больше занято в сельском хозяйстве, чем на Западе. В 1990-е гг. кризис сельскохозяйственного производства привел к высвобож-

372.

дению занятых в сельском хозяйстве, хотя уменьшение занятых не было столь сильным, как уменьшение производства. Сельская безработица, согласно опросам Международной организации труда, достигала к 2000-м гг. 18%, обогнав городскую. В III квартале 2011 г. она составляла, по официальным данным, в среднем по сельской России 9% при 5,3% в городах.

На самом деле безработица выше. Аграрная моноспециализация села привела к тому, что с упадком основного предприятия во многих районах остро встали проблемы избытка, а не недостатка трудовых ресурсов. Это указывает на то, что советский дефицит труда в сельской местности был в значительной степени мифом. Усилился временный отход трудоспособного населения в города. Но дело не только в экономических проблемах. Качество трудовых ресурсов в регионах, теряющих население, оставляет желать лучшего. При высокой безработице жалобы руководителей предприятий на то, что некому работать, в последние годы звучат громче. В удаленных селах Нечерноземья с населением от нескольких десятков до ста человек часто нельзя найти нескольких надежных работников, которые не уйдут в запой после первой же зарплаты. Деревня во многих районах, действительно, страдает от нехватки трудовых ресурсов, но этот дефицит имеет не количественный, а качественный характер. Во многом это объясняется длительным отрицательным социальным отбором населения: все, кто хотел чего-то добиться в жизни, уезжали. Этот фактор наиболее географически дифференцирован. Наибольшие количественные и качественные потери населения произошли в Нечерноземье, а внутри регионов — на их периферии.

В южных районах можно даже говорить об их «недоурбанизиро- ванности», что служит в определенной мере тормозом развития сельского хозяйства. Аграрная моноспециализация и боязнь сокращения работников, ведущего к усилению социальной напряженности, консервируют устаревшие технологии, препятствуют модернизации производства.

Таким образом, сельское хозяйство не развивается изолированно, как в пробирке. Оно тесно связано со многими факторами (природными, социальными, политическими), оказывающими на его организацию и результаты существенное влияние. К началу радикальных реформ 1990-х гг. аграрный кризис в районах с природными и социальными ограничениями, особенно в Нечерноземье, был уже в разгаре. К тому же к 1990 г. упали доходы от экспорта нефти и газа, на которых держались вливания в сельское хозяйство и масштабный импорт зерна. Реформы агросектора стали необходимы. Помимо макроэкономических изменений в стране, они включали: 1) земельные реформы; 2) реформы агропредприятий; 3) развитие крупных агропромышленных корпораций; 4) создание условий для развития частных хозяйств фермеров и населения.