<<
>>

Геополитика как материалистическая альтернатива марксизму

Пожалуй, не менее известной (на Западе, а в последнее время во все большей степени и у нас) материалистической трактовкой истории и международных отношений является геополитика. Более подробно о предмете ее исследования будет говориться дальше.
Сейчас лишь отмечу, что и геополитика возникла как наука о влиянии комплекса географических факторов на исторический процесс, включая состояние и перспективы текущей мировой политики.

Трудно сказать, кто первый обнаружил здесь причинно-следственные связи, но с большой долей уверенности можно утверждать, что в западных странах геополитика как отдельное научное направление обозначилось на рубеже XIX-XX веков. Как правило, ее отцами-осно- вателями считают Альфреда Мэхена, американского историка развития британского флота и страстного поклонника военно-морской мощи, и Хэлфорда Макиндера, английского географа и политика. Но все же точнее будет назвать их родоначальниками "океанского" направления западной геополитики, которая в первую очередь исходила из особенностей географического положения и политических традиций двух ведущих морских держав — США и Великобритании — и обслуживала интересы правящих классов этих стран.

Мэхен был в большей степени историк4. Макиндер же значительно больше внимания уделял изложению собственных теоретических взглядов, которые неоднократно уточнялись, дополнялись, а то и пересматривались. Свой первый труд он опубликовал в 1904 г.5, где назвал четыре основных принципа своих геополитических воззрений: 1.

географические факторы оказывают непосредственное воздействие на ход исторического процесса; 2.

географическое положение во многом определяет потенциальную силу или, наоборот, слабость государства; 3.

технический прогресс изменяет географическую "среду обитания" государств и отражается — позитивно или негативно — на их потенциальном могуществе; 4.

Евразия является центром глобальных политических процессов. По мнению Макиндера, геополитическая карта мира состояла из трех основных частей: "осевой зоны" (Pivot Area), которая охватывала бассейны рек Северного Ледовитого океана и двух внутренних морей — Каспийского и Аральского; "внешнего полумесяца" (Outer Crescent), состоявшего из территорий США, Англии и Японии; и "внутреннего полумесяца" (Inner Crescnt), зажатого между ними (Индия, Китай, ЮВА и т.д.). Он считал, что до начала XX века основные соперники - страны "осевой зоны" и "внешнего полумесяца" — находились в состоянии примерного равновесия. Морские государства "зоны" не имели сил осуществить массированное вторжение в Евразию (фактически в Россию), завоевать и удерживать стратегически важные районы ее территории. Но и сами они были гарантированы от применения (по преимуществу наземной) силы со стороны Евразии как в отношении своей собственной территории, так и своих колониальных владений (например, Индии). Но бурное развитие железных дорог (а в перспективе и воздушных путей сообщения) в Евразии, в том числе в "осевой зоне", а также в более обширном регионе "мирового острова" (Евра- зия+Африка) изменяло соотношение сил. Прежде всего потому, что открывало континентальным державам (России) свободный доступ к обширным природным кладовым (Сибири) и тем самым давало им средства для создания собственных мощных флотов, а также облегчало и ускоряло массированные переброски наземных войск с одного стратегического направления на другое. Макиндера особенно беспокоило, что определенное сходство в географическом положении — "кон- тинентальность" — приведут к союзу России как ведущей и Германии как недомой. Он предполагал, что российско-германский союз (или одна Россия) сначала добьется полного господства в Евразии, затем в регионе "мирового острова", и наконец поставит все природные и людские ресурсы этого "острова" на службу своим планам мирового господе гна. Подобной экспансии морские державы противостоять не смогут, ибо по мере расширения сферы влияния континентального союза (т.е.

их ресурсной базы) в той же пропорции будет убывать мощь держан "внешнего полумесяца". Другой "природной слабостью" этих держан была их зависимость от уязвимых морских коммуникаций. Таким образом, Макиндер боялся сильной России, предвидел конфликт между ней и Британской империей, предсказывал развитие "восточной политики" царизма в "индийском направлении", на котором и должно было произойти первое крупное столкновение интересов Мос- кнм и Лондона (напомню, что работа была написана до начала русско- английского сближения во второй половине первого десятилетия нынешнего века).

Во второй работе, увидевшей свет в 1919 г. (Democratic Ideals and Reality), Макиндер переименовывает "осевую зону" в "центральный материк" (Heartland) и определяет ей более широкие географические границы (добавляет к ней территорию Дальнего Востока и части Восточной Европы). В этой же работе содержится и известное утверждение: тот, кто контролирует Восточную Европу, тот контролирует и "центральный материк"; тот, кто доминирует на "центральном материке", тот доминирует на "мировом острове"; тот, кто правит "мироны м островом", тот правит миром. Макиндер призывает морские держаны помочь (не) зависимым государствам "внутреннего полумесяца" и Восточной Европы противостоять экспансии одной или нескольких континентальных держав. Здесь он в большей степени имел в виду Германию или се союз с Россией, ослабленной и выступающей в качестве недомой. Он также высказал мысль о создании "буфера" между Германией и Россией, материализовавшуюся в Версальском договоре. Правда, "санитарный кордон" в конечном итоге был направлен против России (СССР), а не Германии.

К третьей крупной монографии (The Round World and the Winning of Peace, 1942 г.) Макиндер четко определил будущий глобальный конфликт как противостояние между "центральным материком" и державами "внешнего полумесяца", причем "хартлэнд" у него однозначно ассоциируется с Советским Союзом. В своем геополитическом ианещании Макиндер призвал западных лидеров сплотиться вокруг концепции "атлантической цивилизации" и сообща противостоять коммунизму, что и было сделано с образованием НАТО.

Но "окенское направление" было не единственным в западной геополитике.

В противовес ему чуть позже в Центральной и Северной Европе стало развиваться "континентальное направление", во весь голос заявившее о себе в нацистской Германии и тяготеющих к ней странах. Его прародителем можно считать шведского географа и госу- дарствоведа Рудольфа Челлена, одной из важнейших заслуг которого считается введение в научно-политический обиход термина "пространство". Он считал, что историю движет борьба за (географические) пространства. В этой борьбе истощаются людские и материальные ресурсы, но присоединение новых территорий оборачивается многократным (в зависимости от количества и "качества" территорий и населения) увеличением государственного могущества, с лихвой покрывающим затраты на их "освоение". Не отрицая значения морского флота и соглашаясь с макиндеровской оценкой стратегических преимуществ континентальных держав, Челлен полагал, что по-настоящему сильная — континентальная — страна должна одновременно иметь морской и сухопутный компоненты государственной мощи. Проявляя интерес к России, он имел в виду прежде всего ее обширные пространства, которые были бы ценны сами по себе как "приз" любому завоевателю, и через которые открывался бы доступ к многим морям и океанам.

Идеи Челлена подхватил Карл Хаусхофер, долгое время бывший одним из ближайших советников Гитлера. В работах Хаусхофера, да и самого фюрера, концепция борьбы государств за "пространства" превратилась в идею завоевания жизненного пространства для арийской расы. Также была воспринята идея комплексности государственной мощи, что нашло отражение в беспрецедентном для континентальной Германии наращивании военно-морского флота, наиболее запомнившегося своими подводными лодками и серией сверхтяжелых надводных кораблей. Но для того, чтобы полностью реализовать военно-морское могущество, Германия нуждалась в свободном и широком доступе к морям и океанам. Того, что отводила ей география (даже в "границах 1937 года") было недостаточно. Отсюда вытекала необходимость коалиционного творчества в Европе.

Англия как союзник заранее исключалась, поскольку была враждебной морской державой. Франция хотя и занимала промежуточное положение (имела как сильную наземную армию, так и внушительные морские амбиции), но в любом случае была непосредственным "запорожным" соперником за преобладание в континентальной Западной Европе. Союзником могла стать Россия, формально однопорядковая континентальная держава, но имевшая большую морскую границу и привлекательные для Германии выходы в Тихий океан и Черное море; к тому же имевшая очень натянутые политические отношения с англо-саксами. Эти соображения, вначале четко не формулируемые и существующие где-то на уровне геополитического подсознания, очевидно, обусловили поведение немецкой делегации в Рапалло, секретное сотрудничество Германии и СССР в военно-технической области6, и в конечном итоге пресловутый пакт о ненападении. Правда, союзу с Россией была и альтернатива (или дополнение) . В стратегическом плане — альянс с обделенными странами Евразии (рассматривался "китайский вариант") или даже "внешнего полумесяца" (Япония) для совместной борьбы против Британской империи, захвата ее владений в Азии и Тихом океане и нейтрализации США; в тактическом — активное использование временных нефор- мольных союзов и договоренностей даже с заведомыми противниками для расширения германского пространства в Западной Европе (отсюда

период "странной войны"). Изменить первоначальную базовую установку на конфликт с "морскими" англо-саксонскими державами и сместить основную тяжесть территориальной экспансии на восток I итлср решил лишь к концу осени 1940 г.

Кроме двух ветвей западной геополитики — океанской и континентальной — существовало еще одно, российское направление геополитической науки. Зародилось оно значительно раньше своих западных собратьев, развивалось в значительной степени автономно, хотя, конечно, и не изолированно от них, и принимало отчетливо национальные формы. Его источником стал исторический спор о происхождении и характере русской нации. На протяжении большей части XIX века спор между собой вели западники и славянофилы (позднее панслависты). В 20-е нынешнего века, когда в самой России дискуссия была насильственно прекращена и сама геополитика была объявлена буржуазной лженаукой, в эмиграции зародилось третье направление — евразийство. Просуществовав два десятилетия, накануне войны оно впало в глубокий летаргический сон. (Неформально существовала еще одна разновидность данной науки. Ее можно условно назвать геополитикой большевизма, ибо нередко за густым идеологическим камуфляжем и декларированным классовым подходом проступали чисто геополитические расчеты советских руководителей. Но это тема отдельного исследования). 1.3

<< | >>
Источник: К. Э. Сорокин. Геополитика современности и геостратегия РОССИИ. - М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН). - 168 с.. 1996

Еще по теме Геополитика как материалистическая альтернатива марксизму:

  1. ЛИТЕРАТУРА194
  2. Геополитика как материалистическая альтернатива марксизму
  3. 5.1. История Права в призме духовной эволюции России и Запада
  4. § 4. Пересмотр классических традиций в XX в.
  5. Примечания