Отношения США и России: диапазон от взаимоподдержки до соперничества.
В общении Москвы и Вашингтона существуют традиции и преемственность, а в последние годы даже возникла некоторая самодовлеющая инерционность; вместе с тем, двусторонним отношениям суждено, по-видимому, пройти через длительный и весьма непростой период адаптации к внутренним и внешнеполитическим реалиям.
Американское отношение к России в итоге будет определяться тем, каким образом и насколько США адаптируются к новой ситуации многополярности, какие позиции они отвоюют в глобальном соревновании центров силы.Пока "вхождение в многополярность" дается Америке нелегко. Хотя надвигающиеся изменения в мировой расстановке сил обсуждались в США уже давно, и первые выводы в какой-то мере использовалась в практической дипломатии (вспомним разыгрывание "китайский карты" против СССР), форсированная "смена эпох" в результате "перестройки", конца холодной войны и развала СССР все же стала шоком для американской элиты. Ведь впервые за многие годы реально поставлена под сомнение и сверхдержавность США. Многие их партнеры превращаются в серьезных экономических соперников в борьбе за сферы влияния (прежде всего на территории бывшего "соцлагеря") и политических конкурентов на мировой арене в целом. "По мере превращения Японии и Германии в великие державы качество их отношений і США будет меняться. Отношения будут делаться все более конкурентными, соперничество великих держав в области безопасности и даже войны между ними станут возможными, в то время как их сотрудничество будет, соответственно, все более затруднительным”, — предсказывает ведущий американский научный журнал1. Изменились характер и содержание внешних угроз - ослабла возможность большой ядерной или обычной войны с наследниками СССР, зато резко возросла опасность широкого и неконтролируемого распространения технологий и собственно оружия массового поражения, ядерного шантажа и терроризма, неядерных региональных конфликтов, локального насилия и нестабильности.
Насколько можно судить, надежных рецептов противодействия этим вызовам ’’постконфронтационной эры” (а иногда и точного понимания существа происходящего, например, когда речь идет об этнических, культурных и религиозных конфликтах) у американцев на сегодня нет.Все это усугубляется многочисленными внутренними проблемами у самих США, которые создают в американской элите и обществе ощущение неуверенности в собственных силах. Не случайно основной темой предвыборной кампании президента Б. Клинтона было обещание ’’повернуться лицом” к внутренним делам после длительного игнорирования их республиканцами.
Вашингтон не вернется к политике квази-изоляционизма предвоенных образцов хотя бы в силу гораздо более глубокой вовлеченности США в мировую экономику и глобального характера многих ’’вызовов” и угроз их безопасности. В то же время США уже не могут претендовать на позицию неоспоримого лидера мирового сообщества, во-первых, потому что с этим вряд ли согласятся новые политико-экономические гиганты, а во-вторых, поскольку бремя полномасштабного лидерства ныне неподъемно для одного даже могущественного государства или одной группы стран. В-третьих, судя по тону научных дискуссий, состоянию общественного мнения, реальной политики официального Вашингтона, в обозримом будущем США вряд ли согласятся на статус "равного среди равных”. Наиболее вероятным — и имеющим действительную поддержку элиты и всего общества — был бы статус "первого среди равных ’, опирающийся на совокупную — "по многим позициям” —
американскую мощь. Такой курс и проводит администрация Клинтона.
С одной стороны, в Вашингтоне убеждены в ’’уникальности позиции США” в мире. ’’США, — заявил Клинтон в ООН, — намерены оставаться (активно) вовлеченными (в международные дела) и осуществлять свое лидерство. ... мы должны и будем служить двигателем перемен и главной опорой мира”2. На поверхности подобная решимость выразилась в активизации усилий США в миротворчестве, урегулировании конфликтов и, главное, ’’наведении порядка” в разных районах мира (в Сомали, на Гаити, в бывшей Югославии; можно вспомнить и ракетные удары по Багдаду в июне 1993 года, задержание в международных водах китайского судна под предлогом транспортировки им химическо- IX) оружия).
Разумеется, Вашингтон предпринял и более основательный комплекс мер, направленных на относительное укрепление глобальных позиций США: усилия по "внутренней санации" страны; продолжение кампании за"свободу международной торговли" (в последнем случае государственный расчет состоит в том, что ликвидация "излишних", по мнению США, торговых ограничений вызовет резкое увеличение американского экспорта и бум в национальной промышленности; соответственно, по важнейшему — экономическому — показателю силы США смогли бы оторваться от своих ближайших преследователей3); попытки добиться от стран ЕС отказа от "нечестной конкуренции" на торговых переговорах в рамках ГАТТ; ратификация договора об образовании НАФТА (это прорыв не только к большей свободе торговли, но и к созданию крупнейшей в мире США — центристской экономической группировки, к которой, как предлагается, в перспективе может быть подключена вся Латинская Америка4) и ряд других.
С другой стороны, в том же выступлении в ООН Б.
Клинтон признал, что Вашингтон самостоятельно не может решить всех мировых проблем. Постоянный представитель США в ООН М. Элбрайт добавила, что урегулирование самых острых из них, включая те, что угрожают самим Соединенным Штатам, требует многосторонних усилий в рамках системы "коллективной безопасности"5. Только с ее помощью США способны пресечь амбиции "местных тиранов и неуправляемых партизанских главарей", не боящихся американских ядерных арсеналов, и не дать им возможности говорить об односторонних имперских акциях США. Только коллективные меры позволяют относительно дешевым для Вашингтона способом гасить и предотвращать региональные конфликты, в результате которых страдают торговые и инвестиционные возможности США6.В контексте общей ориентации США на сохранение геополитической позиции "первого среди равных" за счет сотрудничества (в сфере обеспечения национальной и международной безопасности, решения ряда глобальных проблем) и соперничества (в экономике, технологиях, торговле) с другими мировыми державами надо, по-видимому, рассматривать и политику США в отношении России. Суть последней проблемы замечательно выражает почти фрейдистская поговорка американских экспертов по нашей стране: "США как глобальная держава, Россия как региональная \
Республиканцев в этом плане интересовало прежде всего военное и военно-политического сотрудничество: в феврале 1992 года тогдашний госсекретарь США Д. Бейкер заявил о возможности "нового партнерства России и Америки в области безопасности"7. Экономическое взаимодействие сводилось к предоставлению Москве кредитов и ограниченной денежной помощи. То есть к ней применялся стандартный подход, как и к любой другой мировой державе и потенциальному конкуренту. Демократы же устами Клинтона вначале объявили о "стратегическом партнерстве с российскими реформами"8, чуть ли не геополитическом союзе. При этом, очевидно, были учтены: —
неожиданно быстрое экономическое, политическое и военное ослабление России и низкая эффективность СНГ, что на обозримую перспективу вычеркивало Москву из списка основных глобальных соперников США; —
сохранение у России экономических, технологических и иных "старых запасов"; наличие у нее больших природных богатств; активная готовность Москвы "сотрудничать с Западом" иногда даже себе в ущерб.
Односторонняя ориентация Москвы и контролируемых ею ресурсов на Вашингтон — как вероятное следствие американского "партнерства" с российскими реформами — укрепляла бы общие геополитические позиции США. (Б. Клинтон так объяснял американский интерес к России: "..это потенциально богатая страна. Она обладает огромными запасами нефти, газа, угля, золота, алмазов, древесины... Русские — один из самых образованных и профессионально обученных народов в мире... Подумайте о перспективе — 150-миллионная нация, способная торговать с нами ко взаимной выгоде". Россия, продолжил президент, может быть "источником сырья и промышленных товаров, а также необъятным рынком для американской продукции и услуг"9). —большой интерес западноевропейцев, особенно Германии, к контрактам с Россией и ее экономическим активам; —
быстрое нарастание военно-политической нестабильности в мире, умножение проблем, не поддающихся решению без содействия и тем более вопреки воле Москвы; —
возникновение в критически важном для США азиатско-тихоокеанском регионе стратегически неблагоприятной для них ситуации. (Раньше мощный СССР уравновешивал Китай в региональном балансе сил и подталкивал последний к сотрудничеству с США. Жесткость советской позиции прочно удерживала и Японию в американской во- енно-политической орбите. После распада СССР обе азиатские страны утрачивают интерес к прежним тесным связям с США, мощное присутствие которых в регионе уже начинает мешать развиваться новым центрам силы. "Партнерство с российскими реформами" — это сравнительно недорогая попытка восстановления прежнего геополитического баланса в тихоокеанской зоне, затрудняющая к тому же "перехват" России Китаем, к опыту которого проявляют большой интерес многие российские политики и промышленники10).
Пока желание США оставаться "первым среди равных" и, как часть этой политики, намерение "стратегически партнерствовать" с реформами в России в чем-то даже отвечает российским интересам. Во-первых, Россия находится в неблагоприятной геополитической ситуации: на востоке — не очень дружественная Япония, бурно растущий и увеличивающий военные расходы Китай, предугадать политику которого после 2000 года не берется никто (сами же его руководители уверены, что "XXI век — это век китайской цивилизации"; так названа книга, выпущенная недавно официальным партийным издательством); на западе — возрождающаяся Германия и укрепляющийся Европейский
Союз, труднопредсказуемые в плане военной политики; на юге — череда ’’околопороговых” (в ядерном смысле) держав регионального уровня. В таком окружении России нелегко обеспечивать собственную безопасность.
Стремление же США к роли ’’первого среди равных” объективно вынудит их ’’присутствовать” и в евроазиатских делах, тормозить, в частности путем регулирования военных поставок, рост боевых потенциалов сопредельных с Россией стран, или, по крайней, служить им определенным противовесом.Во-вторых, России в любом случае придется заниматься решением проблем, непосредственно затрагивающих ее интересы и являющихся глобальными по своему размаху. ’’Лидирующее” участие США в мировых делах способно снять с нее часть бремени (даже тогда, когда интересы России объективно затронуты в большей степени, чем американские; учитывая географию расползания оружия массового поражения и его специфические характеристики, эта проблема в принципе должна беспокоить Москву больше, чем Вашингтон).
В-третьих, США уже участвуют в урегулировании ряда конфликтных ситуации в СНГ (например, в попытках ’’денуклеаризации” Украины) . В принципе, такая деятельность, если она приносит результаты, отвечает интересам России. Не исключено, однако, что она приведет к ’’чрезмерному” усилению политического влияния Вашингтона в странах СНГ, вызвав, в частности, постоянные трения между США и Россией по поводу путей разрешения конфликтов (первым несогласием такого рода можно считать ’’взаимное непонимание” по проблеме урегулирования ситуации в Нагорном Карабахе). Возможны также и попытки США в ходе миротворчества стимулировать разногласия между Россией и другими бывшими республиками СССР.
В-четвертых, борьба США за свободу мировой торговли может принести ’’дивиденды” и России, если в результате будет уменьшена дискриминация нашего экспорта, хотя, вероятно, взамен от Москвы потребуют полностью открыть свой рынок для иностранных товаров.
Конечно, претензии на роль ’’первого среди равных” неизбежно обернутся поддержанием сильного военного потенциала США. Однако угроза России со стороны американских обычных вооруженных сил (после намеченных их сокращений, вменения им в задачу предотвращение и/или ведение преимущественно локальных и региональных военных действий, а также из-за снижения уровня военного присутствия США за рубежом) уже не так велика, как раньше.
Ядерный же арсенал Америки (как любого обладателя такого оружия) всегда будет представлять потенциальную опасность для России.Очевидно, что, намереваясь поддерживать свое глобальное лидерство с помощью России, США будут стремиться приблизить внешнеполитическую линию Москвы к собственной, добиться позиции главного инвестора в нашу страну, постараются всеми средствами усилить свое влияние на развитие ситуации в самой России. Однако сходную политику, может быть менее настойчиво, Соединенные Штаты проводили бы и в качестве ’’просто одной из великих держав”.
В целом, Россия мало что дополнительно проигрывает от американского "ограниченного глобализма", но может что-то и выиграть, в частности, облегчив себе задачу внутренней консолидации.
Таким образом, в ближнє- и, очевидно, среднесрочной перспективе есть основа для широкого сотрудничества между двумя странами, которые нуждаются друг в друге, хотя и по разным причинам. Наиболее же продуктивным может быть взаимодействие в сфере безопасности (реализации соглашений ОСВ-1, по химическому оружию, мерам доверия и безопасности в Европе; и т.д.). Вероятны и новые совместные проекты по исследованию и использованию космоса, стимулируемые острым недостатком средств у обеих сторон. Возможно совпадение определенных политических интересов (в частности, в урегулировании ряда кризисов и конфликтов), ограниченное сотрудничество в экономике (в области конверсии, восстановлении российской энергетической, особенно нефтяной, промышленности).
Но кооперация двух стран вряд ли поднимется до уровня реального стратегического партнерства. Прежде всего это связано с несовпадением, а то и противоположностью, ряда национальных интересов России и США.
Сомнительно, что Вашингтон будет содействовать полноценному экономическому восстановлению России, сохранению потенциала самых передовых отраслей ее экономики. Правда, в свое время США немало сделали для быстрого возрождения бывших противников во иторой мировой войне — Германии и Японии. Но тогда нужно было быстро усилить "совокупную мощь" Запада и остановить дальнейший передел мира в пользу СССР. И тогда, впрочем, США не без подозрения следили за своими союзниками: вспомнить хотя бы их крайне настороженное отношение к "Общему рынку" с момента его создание но второй половине 50-х годов. Сегодня США, похоже, не хотят повторять послевоенный эксперимент с восстановлением экономики бывшего противника. Особенно ее пионерных отраслей. (Они добились, например, ограничения на коммерческие пуски российских ракет двумя в год до конца века, что в условиях мизерного госфинансирования не обеспечивает российской космонавтике и прожиточного минимума. Напомню, что подключение России к проекту международной космической станции было вынужденным решением Вашингтона. Единст- ненной альтернативой ему был бы полный отказ от всего проекта, поскольку самостоятельно США не могли его реализовать из-за недостатка финансовых средств и отсутствия всего комплекса необходимых технологий. Нежелание авиакосмических компаний США делиться наиболее выгодными работами с российским производителям в рамках совместных проектов, видимо, будет фактором, серьезно сдерживающим сотрудничество обеих стран в космосе. По тем же причинам США стремятся помешать возвращению России на сузившиеся в последние годы рынки вооружений1 *).
США вряд ли заинтересованы и в сохранении политического влияния России в мире. Показательно, что в официальном Вашингтоне без восторга восприняли объявление Россией территории бывшего СССР "сферой своих жизненных интересов". А во влиятельных политических и научных кругах его осудили как намерение Москвы "восстановить империю" методами неоколониализма. Такие мотивы впервые прозвучали во второй половине 1993 года. (Так, выступая на третьей ежегодной встрече консультативного совета Стэнфордского института международных отношений, бывший госсекретарь США Дж. Шульц заявил, что "все больше свидетельств тому, что империя не распалась", и призвал западные правительства "отреагировать соответствующим образом". Его поддержала К. Райс, бывшая специальный помощник президента Буша по советским делам12. Ныне же подобные призывы стали общим местом).
Другая причина неосуществимости стратегического союза США и России — исторически, культурно и геополитически обусловливаемые различия в симпатиях и антипатиях обоих обществ, особенности менталитета их лидеров (югославский конфликт богато это иллюстрирует). С точки зрения России, американские политико-культур- ные подходы и преференции нередко выступают как "двойной стандарт", мешающий, например, Вашингтону поддержать законные права русскоязычного населения в Прибалтике. (Замечу, кстати, что в оценках международной политики России западные и японская политические элиты и масс-медия нередко пользуются "методикой", которую можно было бы обозначить как "quod licet Jovi, non licet bovi". В любой, удачной или нет, российской попытке найти себе союзников, создать вокруг себя коалицию государств они прежде всего видят имперские проявления или новые претензии на сверхдержавность. Вряд ли стоит напоминать о том, что внутри каждой крупной системы функции ее элементов, естественно, разнятся: так, доминирующие — в разных смыслах — в коалиции страны формулируют ее фундаментальные интересы и концепцию, союзные — находят свой интерес в первенстве самой коалиции и т.д. Разве НАФТА является выражением исключительно замысла США создать собственную "империю трех Америк"? И что думают по этому поводу в Канаде или в странах ЕС? А несомненное пока лидерство Японии в формирующемся центре силы в ЮВА — это признак образования ее империи или ее тяготения к сверхдержавности? Видимо, подобная аберрация суждений относится только к России).
Наконец, третья причина — различие внутренних условий в двух странах. Экономические системы, принципы функционирования ВПК России и США столь различны, что не имеет смысла, например, заниматься разработкой общих для них рецептов конверсии, тем более, что ни одна сторона в этом деле особо не преуспела. В официальном издании Пентагона, например, прямо признавалось: "Диверсификация особенно тяжело дается американским производителям вооружений"13. (Британская же газета поясняет, что окончились провалом такие проекты, как попытка фирмы "Грумман" делать автобусы, компании "Макдоннел-Дуглас" — предложить на рынок ваакумные мик роволновые сушилки для зерна и самолеты для тушения пожаров14). Причем условия проведения и характер конверсии могут "разойтись" еще больше, в зависимости от того, во что выльется ведущаяся американскими военными производителями кампания за сохранение и модернизацию военно-индустриальной базы страны (не без их влияния в демократической администрации был введен пост помощника министра обороны по вопросам экономической безопасности, ответственного, среди прочего, за сохранение мощной военно-экономической базы15), а также неоднократные обещания российского руководства "не оставить в беде российскую оборонку".
В долгосрочной же перспективе — при успехе усилий по возрождению России, сохранении ею внутренней целостности и внешнеполитической самостоятельности — российские интересы, особенно за границами страны, могут прийти в большее противоречие с американскими, нежели с интересами других великих держав, не претендующих на единоличное глобальное лидерство. 6.2.