Перспективы российско-западноевропейских отношений: разумность "гибкого реагирования"

Прежде всего, европейцы не без оснований связывают свое будущее с созданием единой Европы: только скооперировавшись, они способны выдержать соревнование с другими глобальными лидерами16.

Но в то же время стремление европейцев к объединению вызывает контрдействия со стороны других мировых и региональных лидеров (образование НАФХА; намерение Токио возглавить процесс экономико-политической интеграции в ЮВА; инициатива ЮАР по созданию торгового блока стран бассейна Индийского океана, поддержанная

Индией18, отдельные успехи КАРИКОМ и МЕРКОСУР и т.д.). В результате Европа может даже оказаться в изоляции: в торгово-экономическом плане ЕС ориентирован прежде всего на самого себя19; его отношения с Японией никогда не отличались теплотой; кроме того, основной союзник по "холодной войне" устами госсекретаря заявляет, что США слишком долго были "евроцентричными", и что наиболее перспективным регионом для Америки является Азия20.

В такой обстановке европейцы из ЕС активно ищут другие пути наращивания геополитической мощи их пока еще довольно аморфного Союза. Один из них — расширение геополитического пространства интеграции с целью объединения ресурсов большего числа стран: прогрессирующее сближение ЕС с ЕАСТ; принятие в ЕС новых четырех членов из числа богатых стран Северной и Западной Европы* предоставление ассоциированного членства в ЕС государствам ЦВЕ. Весьма привлекательны в этом плане и бывшие советские республики, в первую очередь Россия, с которой ЕС предполагает подписать комплексный постоянный договор о сотрудничестве и партнерстве.

Во-вторых, в ряде сфер высокотехнологичного производства Западная Европа заинтересована сотрудничать с российскими партнерами и непосредственно для совместной разработки перспективной продукции (для многих западноевропейских фирм это вопрос выживания на международном и даже "внутреннем" рынке ЕС), и для "отсечения" иных, прежде всего американских, соискателей российских технологий. Показательна в данном отношении ситуация в авиастроительной промышленности. Долгое время Западйая Европа была второстепенным производителем гражданских и военных самолетов (исключение —

Франция). Только после создания многонациональных объединений типа "Аэробус" и "Панавиа" она смогла бросить серьезный вызов американскому засилию на мировом авиарынке, особенно по пассажирским самолетам. Нынешние попытки американцев проникнуть в российское авиастроение, разработка первых совместных американороссийских проектов23 создали реальную угрозу, что при развитии двустороннего сотрудничества все остальные авиапроизводители будут вновь оттеснены на обочину.

Схожая ситуация и в космической сфере: развитие американо-рос- сийского сотрудничества может лишить работы европейскую фирму "Арианспейс" и Европейское космическое агентство, которому угрожают еще и прогресс китайской коммерческой ракетной программы, и начало аналогичного проекта в Японии. В то же время контакты с

Россией обеспечили бы европейцам "второе дыхание" в области коммерческого использования космоса. Не случайно "Арианспейс", добиваясь контракта на запуск индийских спутников связи, предложила і отрудничество в данном проекте России (поставщику носителей "Протон") и Казахстану (на его территории находится космодром Байконур).

В-третьих, Западная Европа географически ближе к России, чем (4UA, и, значит, куда более чувствительна ко всем треволнениям рос- I ийской действительности. Поэтому европейцы и стали первыми и наиболее щедрыми кредиторами того, что было представлено миру как стабилизирующие реформы" в СССР\России (одна Германия с 1989 по конец 1993 года потратила на поддержку московских реформ более М) млрд. долл.)24.

В-четвертых, ряд стран Западной Европы (Германия в их числе) іависит от стабильных поставок российских нефти и газа. И хотя, например, нефтяной рынок перенасыщен, переключение на других поставщиков займет немало времени, обесценит часть вложений в жсргетическую инфраструктуру (особенно трубопроводы), потребует іатрат на ее адаптацию к новым нефтепотокам (строительство новых ірубопроводов, нефтетерминалов, закупку или аренду танкеров) и приведет в итоге к росту цен на энергоносители.

В-пятых, попытка внешнеполитической координации в рамках ЕС уже не раз подрывались неспособностью членов Союза выработать единую линию в отношении "горячих точек". Поэтому для западноевропейцев было бы лучше, чтобы число кризисных ситуаций оставалось па минимальном уровне. Но предотвращение и ликвидация кризисов в Iвропе и вблизи нее зачастую зависит от позиции Москвы.

В-шестых, справедливо или нет, но западноевропейцы в еще большей степени, чем американцы, опасаются распространения воинствующего ислама. Сегодня Россия, конечно, не способна стать непроницаемой преградой на его пути как когда-то — татаро-монголов: она не перекрывает" южные и юго-восточные подступы к Европе; ислам в юстоянии проникнуть в Европу и с иммигрантами; и в России, и в 1-нропе уже существуют очаги мусульманского влияния (в нашей і гране это некоторые Поволжские республики, Кавказ; в Европе — Гюснийские мусульмане, албанцы и др., а в самих европейских странах

определенные этнические общины). Тем не менее "сдерживающая" функция России, особенно на Кавказе и в Центральной Азии несомненна. Предполагаемая антикризисная и антифундаменталистская роль России объясняет отсутствие острого негативного отношения крупных европейских государств к объявлению Россией пост-совет- ікого пространства сферой российских жизненных интересов, а в по- іледнее время — их запоздалую и смешанную реакцию на чеченские события (другой причиной такой реакции является и нежелание стран Западной Европы содействовать нарастанию дезинтеграционных геополитических процессов, которые вполне могут затронуть и некоторых из них).

Для России, в свою очередь, Западная Европа также представляет немалый интерес. Прежде всего, государства этого региона, в отличии от США, десятилетиями являлись важнейшими торговыми партнерами СССР среди промышленно развитых стран. Сложились устойчивые связи, причем до недавнего времени 83 процента российского экспорта не облагалось таможенными пошлинами26. Это важно для России, поскольку дает ей дополнительный шанс постепенно перейти на "самопомощь", т.е. жить за счет доходов от внешней торговли, а не иностранных займов.

Сегодня, как и в прошлом, основу российского экспорта составляют энергоносители и сырье.

По сравнению с другими центрами силы, Западная Европа проявляет большую готовность допускать Россию к участию в региональных научно-технических проектах. (В июне 1993 года, например, было принято принципиальное решение о присоединении России к программе "Эврика", направленной на содействие разработке и внедрению "высоких технологий" в странах-участницах).

Для нас важно и то, что взаимопонимание с Западной Европой способно снизить остроту ряда"вызовов" безопасности России. Например, поскольку страны ВЦЕ жаждут вступления в ЕС, то Западная Европа имеет даже большие сравнительно с США возможности помешать милитаризации субрегиональных группировок — "вышеград- ской группы", Балтийской ассамблеи, Черноморско-Балтийского союза. От позиции западноевропейцев сегодня сильнее, чем раньше, зави- і ит и характер дальнейшей деятельности НАТО, принятие в нее новых членов, возможно, само существование этого альянса.

Очевидно также, что "температура" в отношениях России и Западной Европы отразится на масштабах военных приготовлений 1ЕС, а также на уровне двусторонней военной (включая ядерную29 между Англией и Францией) и военно-экономической кооперации ведущих западноевропейских государств.

Тем не менее появление у ЗЕС недвусмысленной установки на сдерживание и изоляцию России все же возможно в случае комбинации ряда факторов: дальнейшей дестабилизации ситуации в нашей стране, чрезмерном ужесточении ее внешней политики (особенно если она будет проводиться руководством, воспринимаемом на западе Европы как "недемократическое" или экстремистское, и сопровождаться активизацией военных усилий31), провале российско-европейского политико-экономического диалога, ослаблении НАТО, ускорении интеграции Западной Европы и появлении у ее руководителей менталитета "сверхдержавности".

Кроме того, по "европейским каналам" можно воздействовать на Турцию, следовательно, и на ситуацию в Закавказье.

Наконец, помимо контакта с наднациональными западноевропейскими институтами, Москва может рассчитывать на двусторонние свя- ;іис отдельными европейскими государствами, что обеспечит ей дополнительную свободу маневра во внешней политике. Можно, например, использовать разногласия между странами региона для блокирования неприемлемых для России решений в западноевропейских и даже трансатлантических институтах. (Позиция Москвы против расширения Североатлантического блока была понята Англией и Францией, которые, вместе с США, блокировали попытки Германии положительно решить этот вопрос в январе 1994 г. на встрече НАТО в верхах).

Используя возможности двусторонних связей, существенно, однако, не абсолютизировать важность отношений с той или иной страной, в том числе и Германией. Нам же это удается далеко не всегда. Министр А. Козырев в свое время говорил о "формировании своего рода оси партнерства между Россией и Германией"32, а российская пресса писала о тихих "особых отношениях" между ними33. Надо учитывать, что, вложив в СССР/Россию громадные средства, Бонн мог преследовать прежде всего собственные интересы, включая расширение собственного влияния на огромном геополитическом пространстве. Кроме того, сегодня очевидна и нестыковка ряда принципиальных внешнеполитических позиций двух стран: Бонн — ярый сторонник приема стран ВЦЕ в НАТО; он претендует на роль защитника интересов республик бывшего СССР, особенно Украины, на международной арене; разнятся симпатии Германии и России в Югославском конфликте; немцы противятся желанию Москвы пересмотреть отдельные положения договора по обычным вооружениям в Европе с тем, чтобы укрепить свои фланги, ослабевшие после развала СССР из-за установленных ему в 1990 году "потолков" на боевую технику; президент ФРГ высказывался за преобразование Калининградской области в "центр региональной торговли", что также не вполне отвечает планам Москвы34. "Ось", даже если она и существует в расчетах нынешних политиков, может оказаться недолговечной: нет ясности не только относительно политической ориентации Москвы, но и Бонна (за стенами правительственных кабинетов в нем есть настроения в поддержку и преимущественного сотрудничества с Россией, и ориентации на ЕС, и проведения автономной "сверхдержавной политики"35. Не исключено, что такая политика может опереться на ядерное оружие36).

Поэтому разумно не игнорировать и другие направления европейской политики России. В этом плане неплохо "держать в поле зрения" Англию и Францию: и в той, и в другой стране сильны настроения против быстрой и глубокой интеграции Европы, в том числе и из-за опасений германской гегемонии в единой Европе. Для этих стран реальным противодействием росту германского влияния было бы установление более прочных отношении с Москвой. Стратегия "внешнеполитической диверсификации" в Европе не только принесет дополнительные преимущества, но и подаст Бонну сигнал, что заинтересованность Москвы в сотрудничестве с Германией не означает, что Россия согласится на любые его условия, поскольку ей "не к кому больше обратиться".