<<
>>

Стратегия "балансирующей равноудаленности"

Поскольку у России, как впрочем и у любого крупного государства, нет и не может быть идеальных партнеров, то она просто "обречена4 трезво-расчетливо подходить к планированию и осуществлению своей внешней политики: следить за сферами своих актуальных и перспективных интересов и поберечь себя.
Как утверждает английская пословица, "все приходит вовремя для того, кто умеет ждать".

Россия, безусловно, не должна нарочито дистанцироваться от кого- либо из мировых лидеров (например, от Японии из-за притязаний Токио на Курильские острова): с каждым из них нужно стремиться находить области, где кооперация возможна и желательна для каждой из сторон. Не стоит избегать участия и в многонациональных проектах, но только тех, которые действительно отвечают ее интересам8.

Но при этом России не стоит уповать на сотрудничество с глобальными центрами силами как на основное и универсальное средство преодаления ее внутреннего кризиса. Сегодняшний мир очень сложен и противоречив, поэтому коллизии в отношениях практически с каждым из мировых лидеров будут негативно сказываться на уровне и объеме кооперации, будут придавать ей "нервозность". Существенным тормозом в сотрудничестве будет и воля многих государств не допустить возрождения России как мощной, стабильной и независимой державы-конкурента. Поэтому реальная зарубежная экономическая помощь России до сих пор остается на скромном уровне (хотя, пожалуй, сказывается и недостаток свободных ресурсов у потенциальных доноров) и структура ее далека от оптимальной. Даже по западным экспертным оценкам, контраст между заявлениями о поддержке реформ в России и тем, как осуществляется содействие, настолько велик, что фактически речь идет о двух разнонаправленных стратегиях Запада9. Не следует ожидать и большей открытости мировых рынков для российских товаров, особенно тех, которые могут составить конкуренцию продукции Запада и ЮВА и при этом будут дешевле: всякий раз нужно прорываться с неизбежными потерями.

Если формальные ограничения на продажу высоких технологий Москве частично и отменяются, то только с учетом того, что это не приведет к буму "технологических инвестиций" в Россию. Ведь безвозмездная передача технологий и соответствующего оборудования пока возможна как исключение (техническая помощь США в утилизации сокращаемых российских ядерных зарядов). В остальных случаях за ноу-хау надо платить, и дорого. Цена и будет служить "естественным ограничителем" иритока западных технологий в Россию в условиях, когда государство снимает с себя ответственность за централизованные закупки чего-либо за рубежом, а большинство даже крупных отечественных предприятий и фирм едва ли способны купить западные технологические знания10.

Кроме того, Москва не должна ориентироваться на какой-то один центр силы (Европу, США, Китай и т.д.). Во-первых, потому, что чрезмерное сближение с любым из них в условиях ее нынешней слабости окажется положением ведомого. Это, в свою очередь, способно не только ущемить российские национальные интересы, но и подхлестнуть экстремистские настроения внутри страны. Во-вторых, однонаправленность зарубежных связей России могла бы привести к чрезмерному усилению ее визави за счет привлечения на свою сторону российских ресурсов, в то время как Москве выгодна хотя бы примерная взаимоуравновешенность мировых лидеров, обеспечивающая большую глобальную и региональную стабильность и дающая России наи- лучшую возможность использовать ее ограниченные ресурсы для эффективного внешнеполитического маневрирования. Тем более бесполезно провозглашать стратегическое или какое-нибудь иное партнерство или союзничество с одной из великих держав или с одним из объединений стран. В нынешней ситуации многополярного деления мира подобные красивые заявления, скорее всего, останутся декларациями о намерениях; в то же время они способны омрачить отношения России с теми государствами, которые считают ее новоиспеченного "партнера" своим ярым конкурентом.

В-третьих, формирование многополярности — это весьма длительный процесс; в любом же процессе действуют более активные и более пассивные его участники (причем обычно меняясь ролями), и нет ни чего зазорного в том, что Россия — в силу ее нынешних трудностей — относит сегодня себя ко вторым.

Таким образом, мы подходим к принципиальному выводу: для России на данном этапе оптимальной является политика "балансирующей равноудаленности' от новых и старых мировых лидеров (или, по возможности, равноприближенности к ним).

Иными словами, ей сегодня больше всего подходит та роль, что веками играла Англия, следившая за европейскими пертрубациями как бы со стороны и периодически, в соответствии со своими интересами, выступавшая в качестве критического "веса” в большой политике — решающего и всеми желанного "довеска" в подвижном балансе коалиций континентальных держав. Участник проекта Гарвардского университета "Меняющаяся ситуация безопасности и американские национальные интересы", а также редактор немецкой газеты "Зюддойче цайтунг" Д. Джоф- фи так характеризовал эту политику Лондона: "Основное содержание британской балансирующей стратегии может быть выражено тремя словами: антигегемонизм без (союзных) обязательств.... В плане используемых средств национальная стратегия Великобритании опиралась на четыре принципа: предпочтительная опора на морскую мощь, а не на наземные силы; упор на гибкие внешнеполитические комбинации, а не на постоянные союзы; балансирование, а не покорение; (выборочная) интервенция вместо прочного "завязывания". Эта стратегия была чрезвычайно успешна, обеспечивая Великобритании единоличный глобальный статус в течение двух веков. До первой мировой войны, когда Англия потеряла почти целое поколение в окопах, эта стратегия была также чрезвычайно экономной"11.

Парадоксально, но именно нынешнее кризисно-неопределенное состояние России увеличивает ее шансы играть роль такого "довеска": для новых мировых лидеров она на данном этапе не является вызывающим тревогу конкурентом. Зато для большинства из них привлечение на свою сторону ее еще неангажированных ресурсов весьма желательно.

Политика "балансирующей равноудаленности" должна, вероятно, руководствоваться государственным расчетом (Raison d’Etat) в четырех по крайней мере отношениях: —

максимальное использование все еще имеющихся у России рычагов воздействия на мировую политику, причем не только военнополитических. Складывающаяся структура международных отношений по сравнению с биполярной более динамична.

Поэтому даже небольшие изменения в условиях протекания глобальных процессов (скажем, экономических) могут быть эффективны и иметь серьезные последствия. Россия, бесспорно, еще способна вносить такие изменения, к примеру, варьируя уровень нефте- и газоэкспорта. Использование "энергорычага" может, конечно, сократить валютную выручку, но все же финансовые потери не будут очень большими, ибо из-за падения мировых цен прибыльность, например, нефтеэкспорта и так снижается (к тому же неизвестно, все ли причитающиеся платежи с по ставок энергосырья, особенно газа, действительно поступают в казну). Л ведь для многих зарубежных стран сокращение российского экспорта способно было бы обернуться существенными затруднениями. Если продолжать пример с нефтью, то в случае свертывания российских поставок страны ОПЕК (которые еще менее контролируемы Западом и Японией, чем в период нефтяного кризиса 1973 года) резко усилили бы свои позиции на рынке и могли бы вновь взвинтить цены. Не случайно государства "большой семерки", если и готовы в чем-то реально помочь России, так это в преодолении кризиса ее энергетики12, а президент Клинтон откровенно заявил: американское содействие возрождению нефтепромышленности и поддержание экспортных возможностей России "позволит сохранить умеренные мировые цены на нефть, что прямо отвечает интересам США", —

недопущение чрезмерного усиления отдельных геополитических полюсов за счет, например, активизации связей с "отстающим (и)", которые, очевидно, были бы готовы предоставить России режим "политико-экономического благоприятствования"; —

использование к своей выгоде существующих и потенциальных противоречий между ведущими мировыми державами и возглавляемыми ими коалициями, а также внутри них, между глобальными и региональными центрами силы. России вряд ли стоит предпринимать сверхэнергичные усилия для сглаживания подобных противоречий: их сохранение не только обеспечивает Москве большую свободу действий, но и затрудняет возможность ее международной изоляции, образование глобальной или региональной антироссийской коалиции.

Именно такие коалиции могут представлять для нас потенциальную военную опасность. Отдельные, даже крупные военные державы и союзы в условиях многополярности не так уж страшны. Угроза России со стороны одного центра силы не оставит равнодушными другие мировые и региональные державы и их партнеров, ибо успешная реализация этой угрозы означала бы изменение общего баланса сил не в их пользу; —

применение во внешней политике раскритикованного в свое время принципа "увязки", т.е. жесткой обусловленности своих уступок аналогичными действиями других стран14.

Разумеется, важнейшим условием успешного осуществления политики "балансирующей равноудаленности" является сохранение России в качестве весомой — и, следовательно, привлекательной для соперничающих центров силы — геополитической единицы. Это означало бы, во-первых, сохранение полного национального контроля над технико-экономическим потенциалом и промышленными ресурсами страны. Во-вторых, государственную поддержку и защиту по крайней мере критически важных отраслей промышленности, банковского дела как внутри страны, так и за рубежом. В-третьих, создание благоприятного налогового климата для "возвращения на родину" российских частных вкладов в зарубежные банки. В принципе, российским интересам отвечала бы не только фактическая репатриация этих ка питалов, сколько направленное Россией их вложение (в перспективе совместно с государственнными) за рубежом, прежде всего в странах СНГ, где они давали бы скорейшую отдачу, в том числе и в геополитическом плане. В-четвертых, ограничение предельных объемов и сфер иностранных инвестиций в российскую экономику (которое могло бы смягчаться по мере роста российских капиталовложений вне страны). В-пятых, обеспечение высокой эффективности военного потенциала России, недопущение новых "глубоких сокращений" вооружений и вооруженных сил, учитывая, что оружие, особенно ядерное, является на сегодня наиболее доступным и действенным инструментом сохранения национальной самостоятельности России и ее влияния на мировую политику.

К. Уолц (университет в Бэркли) отмечает: "В ядерном мире связь между экономическим и технологическим потенциалом страны и ее военными возможностями ослаблена. Ядерное оружие благоприятствует тем странам, у которых оно есть, давая им возможность сконцентрироваться на решении экономических проблем, а не строительстве (дорогостоящих обычных) вооруженных сил. ...Полагаясь на ядерное сдерживание, Россия сможет сконцентрироваться на конверсии своего военного производства... Ядерное оружие увеличивает размеры допустимого экономического отставания страны, далее которого она перестает быть великой державой.... Россия не останется великой державой, если она в конечном счете не сможет эффективно использовать свои ресурсы. Но в то время, когда она стремится к этому, численность ее населения, природные богатства, присутствие одновременно в Европе и Азии компенсируют ее слабости. Уязвимость России низка, как и низка ее потребность в войсках, предназначенных для вмешательства в страны третьего мира. Способность России играть военную роль за пределами своих границ невелика, но ядерное оружие гарантирует, что ни одно государство не бросит ей вызов. Если Россия не распадется, она останется великой державой, точнее, великой державой, нацеленной на собственную оборону, каким было российское и советское государство на протяжении большей части своей истории"15.
<< | >>
Источник: К. Э. Сорокин. Геополитика современности и геостратегия РОССИИ. - М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН). - 168 с.. 1996

Еще по теме Стратегия "балансирующей равноудаленности":

  1. Геополитическое положение современной России
  2. Стратегия "балансирующей равноудаленности"