4.1. Диалектика учений о монархической и республиканской форме правления в зарубежной политико-правовой мысли
С незапамятных времен человечество задумывалось о форме правления, пытаясь найти наилучшую модель политико-социального развития индивида в сложных общественных системах. Века сменяли столетия, а извечная проблема верховной власти продолжала оставаться главенствующей в политике и юриспруденции. Это подтверждается развитием парадигмы исторического процесса, оказывающего влияние и на современную теорию государства и права, вектор которой постоянно испытывает воздействие тенденций идейного поиска прошлых поколений ученых. Так, великое наследие античной мысли содержит самые древние философские концепции организации публичной власти в государстве. Особое место среди них занимают работы Платона (427-347 гг. до н.э.), Аристотеля (384-322 гг. до н.э.), Полибия (ок. 201-120 гг. до н.э.), Цицерона (106 - 43 гг. до н.э.) и др. Свои выводы эти авторы основывали на существовавших в их времена примерах различных форм правления, а также на сложившемся историческом опыте. Поэтому неслучайно, что политико-правовые учения Древних Греции и Рима значительную часть отводили анализу единоличных и коллегиальных форм власти. Сократ (469-399 гг. до н.э.), один из первых, обозначил проблему, разграничения монархии и республики, связав её не только с количественными критериями властвующих, но и с юридическими основаниями их суверенных полномочий. Он считал, что правление при добровольном согласии народа и на основании законов республики осуществимо в условиях монархии, но правление против воли граждан по произволу правителя исключительно связано с установлением личной тирании686. Следуя учению своего учителя, Платон, однозначно, к числу государств с правильным устройством наряду с аристократией относит монархию, которые, соответственно, различаются количеством наилучших правителей: несколько в первом случае и один во втором687. Неправильными формами организации публичной власти являются тимократия - власть военных (чистолюбцев), олигархия - власть богатых, демократия - власть бедных и тирания, власть худшего правителя в собственных интересах688. Кроме того, Платон утверждает, что единоличная власть наиболее справедлива689, так как «царское искусство прямым плетением соединяет нравы мужественных и благоразумных людей, объединяя их жизнь единомыслием и дружбой»690. В то же время он не противопоставляет монархию республике и не ставит вопрос о прогрессивности какой-либо из этих форм правления. По его мнению, это второстепенные проблемы, так как модель организации верховной власти в государстве зависит от возможности выбора достойного кандидата в самодержцы, обладающего отвагой и мудростью. При отсутствии претендента, соответствующего данным качествам создается, коллегия правителей, члены которой в совокупности будут представлять государственную добродетель, где каждый из них является носителем одного из державных качеств вождя, таких как твердость, рассудительность, последовательность, властность, спокойствие, самостоятельность, авторитет и т.д. Платон отмечает, что в целях предупреждения общественных потрясений и катаклизмов, любое государство должно придерживаться середины между монархией и демократией691, наподобие спартанской общины. Для этого, Ликург - реформатор лакедемонского политического строя, организовал Совет старейшин (Геруссию), который «в соединении с ... царской властью, обладая равным с нею правом голоса при решении важных дел, стал залогом благополучия и благоразумия. Двадцать восемь старейшин ... постоянно поддерживали царей, оказывая сопротивление демократии, но в то же время помогали народу хранить отечество от тирании»692. По мнению Плутарха, «отказавшись от чрезмерной власти, спартанские цари вместе с тем избавились и от ненависти и от зависти»693, укрепив собственный авторитет, служивший краеугольным камнем политического единства лакедемонской общины. Изучая природу верховной власти полисных государств Эллады и Средиземноморья, Аристотель приходит к выводу, что «государственные устройства, которые имеют в виду общую пользу, являются, согласно со строгой справедливостью правильными; имеющие же в виду только блага правящих - все ошибочны и представляют собой отклонение от правильных: они основаны на началах господства, а государство есть общение свободных людей»694. Поэтому удовлетворение социальных потребностей человека возможно только в монархии, аристократии или политии, представляющими лучшие формы правления. Напротив, общественный мир невозможно установить при худших моделях организации публичной власти: тирании, олигархии и демократии695. Аристотель дает оригинальную классификацию единоличных форм власти. Во-первых, это лакедемонский вариант монархического правления, где «царь - верховный вождь военных сил лишь в том случае, когда он выходит за пределы страны»696. Венценосцу так же предоставляется право ведать религиозным культом. «Таким образом, - пишет Аристотель, - это царская власть является как бы неограниченной и несменяемой стратегией»697. При такой системе организации монархической власти государь имеет право казнить и миловать своих поданных только во время военного похода. Эта пожизненная стратегия может быть как наследственной, так и выборной. С точки зрения Аристотеля, лакедемонский монарх не обладает силами необходимыми для узурпации политической власти в государстве, так как его прерогативы основываются на законе698. Более того, если к трудам этого мыслителя Древней Греции применить современную терминологию теории государства и права, то перед нами предстанет спартанская модель системы сдержек и противовесов, уравновешивающая различные начала публичного управления: самодержавное, аристократическое и демократическое. Жители Эллады, зачастую использовали схемы ограничения монархической власти и за пределами собственных полисов. Так, спартанцы «вместе с царями, (когда они покидали страну), посылали в качестве лиц, их сопровождавших, их личных врагов, и считали спасением для государства, когда между царями происходили распри»699. Во-вторых, особняком выделяется единоличная власть варварских племен. Эта форма правления приравнивается к тирании, «так как по своим природным свойствам варвары более склонны к тому, чтобы переносить рабство, нежели эллины, а азиатские варвары превосходят в этом отношении варваров, живущих в Европе, ... они подчиняются деспотической власти, не обнаруживая при этом никаких признаков неудовольствия. Вследствие указанных причин - отмечает Аристотель - царская власть имеет у варваров характер тирании, но стоит она прочно, так как основой ее служит преемственность и закон. По той же причине - продолжает он - и охрана ее такая, как у царей, а не как у тиранов: ведь царей охраняют вооруженные граждане, а ... тиранов - наемники, потому что цари властвуют на законном основании над добровольно подчиняющимися им людьми, тираны же - над подчиняющимися им против воли; таким образом, одни получают охрану своей власти от граждан, а другие - против граждан»700. В такой оценке проявляется тенденциозность аристотелевского подхода к исследованию негреческих форм верховной власти, что характерно для всего античного мира, рассматривавшего иноплеменников в качестве прирожденных рабов (людей второго сорта). Между тем, суммируя его высказывания в адрес варварских государств, целесообразно говорить о легитимности существующей в них самодержавной власти, основанной на искреннем доверии поданных к своему властелину. По существу, греки практически не уделяли внимание идеалистической стороне обеспечения единоличного господства в государстве, а политическую власть пытались свести исключительно к «механическим» системам полисных учреждений. Восточный менталитет, напротив, с завидным постоянством публичную власть рассматривал сквозь призму духовных категорий: морали, нравственности, добродетели, доверия, святости и т.д. Поэтому мыслитель Древнего Китая Конфуций однозначно утверждал, что «если в народе будет недостаток веры в правителя и его близких, то государство не может быть устойчивым»701. В-третьих, Аристотель говорит об эсимнетии, т.е. выборной тирании, аналогичной институту римского диктатора. К этой форме власти прибегают в чрезвычайных обстоятельствах: нашествия врагов, восстания рабов и т.д.702 В таких условиях граждане добровольно жертвуют собственной свободой в пользу общественных интересов, защищаемых самодержавием. В-четвертых, выборная монархия может перейти в наследственную, благодаря особым заслугам государя, которого наделяют полномочиями военначальника, судьи и жреца, с правом их передачи своему потомству703. «Пятым видом царской власти будет тот, когда один человек является неограниченным владыкой над всем, точно так же как управляет общими делами то или иное племя или государство»704. Полномочия такого государя идентичны правам домоправителя - отца семейства. Это самая стабильная модель организации единоличной власти в государстве, где правитель с любовью относится к своим поданным, а те в свою очередь отвечают ему взаимностью, т.к. «самый сильный и вместе божественный род любви есть тот, который возникает у городов и народов к одному человеку по причине его добродетели»705, чему благоприятствует патриархальная структура общества. Аристотель отмечает, что «в древние времена цари управляли непосредственно всеми делами, касающимися государства, руководили его внутренней и внешней политикой, впоследствии же, после того как от некоторых функций своей власти они отказались сами, а другие были отняты у них народом, в одних государствах за царями сохранилось только право жертвоприношений, в других - где все-таки может идти речь о царской власти - цари удержали за собой лишь право быть главнокомандующими за пределами страны»706. Монархия патриархального типа в Элладе аристотелевского периода считалась архаическим пережитком гомеровских времен. Это предубеждение, по мнению Б.Н. Чичерина, не давало грекам возможности постичь истинного значения самодержавия,707 которое они старались ограничить властью народа, установлениями законов или диктаторскими полномочиями эфоров. Такой подход логически приводил древних мыслителей к идеи о смешанном правлении в монархическом государстве. Апогей развития этой концепции пришелся на времена становления и расцвета Римской Империи, покорившей во II в. до н.э. - I в. н.э. все народы Средиземноморья. Историки, философы и политики Древней Греции все чаще стали обращаться к опыту организации публичной власти квиритской общины. Так, Полибий, анализируя источники, описывающие происхождение римского государства, писал, что ошибочно отождествлять различные виды единодержавия: царскую власть, монархию и тиранию. По его мнению, «не всякое единовластие может быть без оговорок названо царством, но такое только, в котором, управляемые уступают власть по доброй воли, и в котором властвует не столько страх или сила, сколько рассудок»708. Полибий выстраивает логическую цепочку генезиса самодержавной власти. Он отмечает, что монархия возникает естественным путем, когда в человеческом сообществе выделяется лидер, превосходящий всех прочих телесной силой и душевной отвагой. Именно так Ромул стал вождем квиритов. «То же самое - пишет Полибий - наблюдается и у всех неразумных животных: мы замечаем, что у них, у быков, например, кабанов, петухов, наиболее сильные непременно бывают вожаками. Вот почему порядок этот надлежит признавать непререкаемым делом самой природы»709. Основанием такой власти всегда служит сила. Царская власть возникает позже. Ее зарождение и становление связано с понятиями красоты, правды и справедливости. Когда эти категории становятся неотделимой частью народного быта - они находят свое закрепление в праве. Укреплению самодержавия способствует патриархальная семья, исповедующая принцип единоначалия главы семейства - pater familias, поэтому государь, правящий «всегда в согласии с народным настроением»710, имеет все основания рассчитывать на то, что его «подданные покоряются уже не столько из боязни насилия, сколько по велению рассудка, содействуют ему в сохранении власти, как бы стар он ни был, единодушно помогают ему и непрестанно борются с людьми, злоумышляющими против его владычества. Примерно таким-то способом самодержец незаметно превращается в царя с того времени, как царство рассудка сменяет собою господство отваги и силы».711 Постепенно возникает доверие к всему правящему роду, и государственная «власть сохраняется не за этими только правителями, но и за потомками их на долгое время»712. «А если подданным станут впоследствии неугодны потомки первого царя, - пишет Полибий, - они тогда выбирают себе начальников и царей уже не за телесную силу и не за отвагу, но за выдающиеся ум и рассудительность, так как на опыте познали разницу управления тех и других владык»713. Он полагает, что выборная монархия лучше династической, потому что родовая власть развращает человека - делает его чувствительным только к собственным желаниям, следствием чего является установление тирании, угнетающей подвластных714. Лучшие люди государства начинают завидовать своему правителю, получающему почести и богатства не за победы и публичные достижения, а лишь по праву крови. Следствием этого являются заговоры против государя, смуты и перевороты715, ведущие к худшим формам правления, которые в отличие от монархии, превращают «государственную машину» в рынок публичных должностей, следствием чего является секуляризация общественных ценностей. Граждане такого государства утрачивают чувства собственного достоинства, чести и справедливости, они не ценят верность, неподкупность и воинскую доблесть. Ведь «стоит только честному человеку увидеть, что дурной благодаря своему богатству более известен и влиятелен, как он сперва начинает волноваться и задумываться; но по мере того, как стремление к славе с каждым днем все более побеждает честность, а доблесть уступает силе, душа его ради наслаждения изменяет правде. Ибо настойчивость не питается славой; стоит последнюю отнять, как доблесть сама по себе становится горька и тягостна. Словом, где чтут богатство, там презирают все честное: верность, порядочность, стыдливость. Ведь к доблести ведет один единственный, тернистый путь, к деньгам же стремятся любым путем - какой кому нравится, их добывают и дурными и добрыми делами»716. Все эти процессы сопровождаются нравственным упадком личности и закатом государственности. Такая учесть постигла все демократические полисы Эллады, попавшие сначала под власть царской Македонии, а затем - под владычество Рима, бережно охранявшего самодержавные элементы политического господства в лицах двух консулов (республиканской эпохи VI - I вв. до н.э.) или императоров (периода принципата I в. до н.э. - III в. н.э. и домината III - V вв. н.э.). Поэтому древние абсолютно справедливо акцентировали внимание на способах осуществления власти в государстве, т.е. политическом режиме, который должен воспитывать в гражданах положительные качества: законопослушность, честность, патриотизм, верность и другие. Такой общественный порядок имеет более благоприятные основания для своего поддержания в условиях единоличной власти, так как сам человек, а не система государственных учреждений, является существом нравственным. Полибий верил в возможность предотвращения деградации монархической формы правления путем совмещения в ней аристократических и демократических начал на паритетных основаниях, где ни одно из них не обладало бы силой достаточной для узурпации государственной власти, но в то же время все вместе они действовали бы на благо отечества, смиряя эгоистические желания друг друга и поддерживая благоприятные начинания, обеспечивающие благоденствие своего народа717. Данную позицию поддерживал римский философ и политик - Цицерон718. Именно в республиканскую эпоху своего отечества он заявлял, что в чистом виде монархия предпочтительнее любой другой организации верховной власти, так как в ней отсутствует алчность и зависть. Кроме того, самодержавие открывает дорогу к мудрости и процветанию, ведь «кораблем лучше управляет один капитан, а больного ... лечит один врач»719. Такая единоличная власть не является абсолютной, ее рамки определяются законом. Исследуя государственность Древнего Рима в эпоху власти Рексов, Теодор Моммзен писал: «Правовое ограничение царской власти заключалось в том, что царь был уполномочен только применять законы, а не изменять их и что всякое уклонение от закона предварительно должно было быть одобрено народным собранием и советом старшин или же оно считалось таким ничтожным и тираническим с его стороны деянием, которое не могло иметь никаких законных последствий. Стало быть, и в нравственном отношении, и в юридическом римская царская власть была в самом своем основании отлична от теперешнего самодержавия»720. Причиной падения монархии служит несправедливость царя по отношению к своим подданным. Это приводит к гражданской войне, остановить которую способна лишь диктатура - кризисная форма правления. Так же как и Полибий, Цицерон был уверен, что самодержавную власть можно усовершенствовать, совместив в ней достоинства власти оптиматов (аристократии) и народа (демократии), «ибо желательно, чтобы в государстве было нечто выдающееся и царственное, чтобы одна часть власти была уделена и вручена авторитету первенствующих людей, а некоторые дела были предоставлены суждению и воли народа. Такому устройству, прежде всего, свойственно, так сказать, великое равенство, без которого свободные люди едва ли долго могут обходиться, затем прочность»721, способствующая усилению государства. Лучше если в такой политической системе должность государя будет выборной722. Эта модель продублирована в современной России, в которой Президент РФ представляет монархическое начало государственной власти; Совет Федерации - аристократическое, так как в соответствии с ч.2 ст. 95 Конституции РФ его формирование осуществляется представительными и исполнительными органами государственной власти субъектов Российской Федерации; а Государственная Дума - демократическое, потому что ее депутаты непосредственно избираются народом. Следовательно, монархическая форма правления вполне может существовать за «ширмой» республиканских институтов народовластия, а Президентская должность имеет шансы стать таким же монархическим титулом как Король, Царь, Император, Калиф или Султан. Обобщая воззрения Сократа, Платона, Аристотеля, Полибия и Цицерона на монархическую форму правления, можно сделать ряд выводов. Во-первых, античные мыслители считали монархию одной из правильных форм правления. Другие модели организации публичной власти, по их мнению, не могли в полной мере обеспечить процветания государства. Так, демократия порождает бесчисленное количество демагогов, стремящихся получить доступ к казне для увеличения личного благосостояния за счет общественного. Более того, народоправство, как правило, заканчивается тиранией. Аристократия стремительно перерождается в олигархию - власть богатых во имя богатых. Во-вторых, ни греки, ни римляне не отрицали возможности сочетания демократических институтов с монархическими учреждениями - царей, базилевсов, вождей и рексов, где суверенитет народа реализовывался не вопреки, а благодаря полномочиям его единоличных правителей. В-третьих, они утверждали, что монархию необходимо усовершенствовать, смешав три формы правления: самодержавие, аристократию и демократию. В-четвертых, философы Эллады и Аппенинского полуострова упустили из виду важность монархического правосознания, поэтому они не смогли объяснить сущности самодержавной власти варварских народов. В целом большинство постулатов из этих концепций выдержали проверку временем более двух тысяч лет, что подтверждается генезисом монархических государств современной Европы (Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции, Норвегии и др.), во многом развивающихся на идеях народного суверенитета, принципе разделения властей (на законодательную, исполнительную и судебную), сбалансированного системой сдержек и противовесов, и органичном сочетании институтов непосредственной (выборы, плебисцит, референдум) и опосредованной (представительные органы государственной власти) демократии. Таким образом, следует отметить, что основные теоретические разработки античных авторов должны использоваться и сегодня в целях предотвращения упадка единоличных и коллегиальных форм правления, а также для разработки парадигм дальнейшей эволюции самодержавной власти, которая совершенно не отрицает самоуправления народа и обеспечивает гармоничную защиту интересов государственно-образующей нации (например, идея о смешанной форме правления). Следующей вехой развития философского учения о форме государственного правления стала идеология христианства. После падения Западной Римской Империи в конце V в. н.э. человечество вступило в новый виток исторического развития, связанный с изменением сознания личности. Это было время окончательного крушения античных политико-правовых порядков, похоронивших под своими обломками цивилизацию Древнего мира. В Европу пришли Средние века, ознаменовавшиеся образованием «варварских» королевств, и усилением политической роли католической церкви. Важным катализатором государственно-правовой мысли в тот период, определившей уникальность Западной цивилизации явилось античное наследие Древних Греции и Рима, переработанное теологами христианского учения, которые выдвинули «теорию двух мечей» - светского и духовного. Причем, власть священного престола рассматривалась выше власти земных монархов723. Такое понимание публичной организации общества было заложено еще А. Августином (354 - 430 гг.), заявившим, что «республики Римской не существовало никогда, потому что она никогда не была делом народа, на которое указывает определение республики».724 Ведь в соответствии с классическим подходом квиритов, в государстве народ объединен правом, а право есть справедливость, которой нет на земле, погрязшей в грехе и язычестве, следовательно, на самом деле нет права и нет народа725. Истинное царство - не от мира сего и глава его Христос, представителем которого является Папа Римский, стоящий несравненно выше светских правителей и вручающий политическую власть монархам от имени бога. И «... хотя множество столь многочисленных народов, живущих на земле каждый по особым уставам и обычаям, и отличается друг от друга разнообразием языков, оружия, утвари, одежд: тем не менее, существовало всегда не более как два рода человеческого общения, которое мы, следуя Писаниям своим, - отмечает А. Августин, - можем назвать двумя градами. Один из них составляется из людей, желающих жить в мире только по плоти, другой - из желающих жить также и по духу. Когда каждый из них добивается своего, каждый в соответствующем мире и живет»726. Эта концепция заложила основание для построения теократического самодержавия во главе с католическим духовенством. Опираясь на учение А. Августина, Папа Григорий VII издал «Dictatus Papae» (ок. 1075 г.), в соответствии с которым только он один имел права распоряжаться знаками императорского различия, смещать монархов с их престолов и освобождать подданных от присяги на верность, принесенной своему государю727. Эти идеи оставались предметом научных дискуссий на протяжении всех средних веков, включая эпоху возрождения (ренессанса). Над их опровержением или оправданием трудились выдающиеся умы своего времени: Иоанн Солберийский (дата рождения неизвестна, умер в 1180 г.), Фома Аквинский (1225/26 – 1274 гг.), Марсилий Падуанский (ок. 1275 – 1345 гг.), Данте Алигьери (1265 – 1321 гг.), Николо Макиавелли (1469 – 1527 гг.) и др. Одним из первых теоретиков теократического правления, возглавляемого церковью, был Иоанн Солберийский (епископ Шартра). Он полагал, что власть государя (princeps`a) подобно божественному величию на земле, так как «у Бога есть установление (auctoritas) собирать власть (в пользу одного лица), и если он захочет, уменьшать, или увеличивать ее»728. Следовательно, монархическое правление угодно Всевышнему, оно естественно и необходимо для установления общественного порядка. Однако самодержец обязан подчиняться духовным наставникам. Епископ Шартра объяснял это тем, что « ... меч государь принимает из рук церкви, поскольку сама она совершенно не имеет меча крови. Точнее имеет и его, но пользуется им через руки государя, которому передала власть принуждать людские тела, оставив своим решением (auctoritate) за собой власть духовную, назначенную папам. Ведь государь есть служитель священства, исполняющий ту часть обязанностей, которая кажется недостойной рук священника»729. Кроме того, Иоанн Солберийский выделяет два вида королевской власти: монархическую и тираническую, единственным различием которых является способ осуществления политического господства. Так, добродетельный правитель основывает собственное управление на законе, а тиран на своеволии730. Поэтому справедливый самодержец имеет все основания пользоваться особыми привилегиями, способствующими осуществлению его прерогатив. В соответствии с данной теорией бог может допускать деспотическую власть в государстве, в качестве наказания за грехи народа, но подданные тирана имеют право свергнуть его с престола, при условии, что они не состоят у него на службе и не связаны с ним клятвой731. И. Солберийский выводит зависимость авторитета монарха от точности соблюдения им закона, который он обязан сохранять и соблюдать. «Однако государь считается свободным от пут права не потому, что ему позволена несправедливость, но и потому, что он должен быть тем, кто почитает справедливость не из страха наказания, а из любви к правосудию»732. Следовательно, королевская власть несравненно выше человеческого права, но ниже божественного закона. Более систематизировано и аргументировано, эта теория изложена в трудах крупнейшего философа средневековой теологии, основателя томизма - Фомы Аквинского, учение которого в 1879 г. было признано единственно верной идеологией Римской католической церкви. Следуя аристотелевской традиции, он различает справедливые и несправедливые формы правления, к первым соответственно относятся монархия, аристократия и полития, а ко вторым - тирания, олигархия и демократия733. Аквинат продолжает традицию античности, проводя градацию единоличных моделей организации публичной власти через призму достижения общей цели правления. Так, монархическое государство управляется царем ради всеобщего блага, а тираническое - для удовлетворения личных прихотей венценосца. Кроме того, томизм описывает строго иерархическую, логически обоснованную систему построения политического господства в обществе. Во главу всех форм правления Ф. Аквинский ставит самодержавие - наилучшую из всех существующих моделей верховной власти в государстве. По его мнению, «это подтверждается на опыте. Ибо провинции или города-государства, которыми управляет не один, одолеваемы раздорами и пребывают в волнении, не зная мира»734, - отмечает он. Аквинат приходит к выводу, что эффективность власти обратно пропорциональна количеству властвующих. Поэтому аристократия хуже монархии, но лучше политии. Эта зависимость проявляется и в несправедливых формах правления, но с точностью до наоборот, так как единство власти усиливает ее произвол. Следовательно, тирания более пагубна, чем олигархия или демократия735. Причем, народоправство намного опаснее самодержавия, вследствие своей природной склонности к перерождению в единоличную диктатуру. Таким образом, с точки зрения Ф. Аквинского, разумнее выбирать монархию, нежели другие плюралистические формы правления, где господствуют многие, а не один. Однако, власть государя не абсолютна, она подчиняется духовному сану священнослужителей, так как правители решают частные задачи спасения человеческих душ, а церковь - глобальные. «Ведь те, кому принадлежит забота о предшествующих целях должны подчиняться тому, кому принадлежит забота о конечной цели и признавать его власть»736. Совершенно иной подход к анализу самодержавия предложил Марсилий Падуанский, считавший лучшей формой правления избирательную монархию737. Более того, он утверждал, что законодательство принадлежит народу, который и является действующей причиной нормотворчества738. Поэтому власть любого венценосца подзаконна. Династические же властители должны укреплять свое господство опираясь на право, но не на насилие, ведь «всем государям, а среди них особенно монархам, которые со всеми их потомками господствуют в порядке наследования, подлежит для того, чтобы их власть была безопаснее и долговременнее, править в соответствии с законом, а не пренебрегать им. Это ... заранее ограждает их суждения от недостатков, случающихся от неведения или ложного умысла»739. Фактически Марсилий Падуанский разработал средневековую теорию разделения властей между законодательствующим народом и исполняющим монархом. Данные взгляды явились катализатором новых тенденций в политико-правовой мысли, опровергающих господство церкви в государстве740. Яростным защитником светского идеала самодержавия стал Данте Алигьери. Понятие монархии он отождествлял с империей, власть которой обладает абсолютным верховенством в обществе741. Анализируя его концепцию можно выделить несколько принципов единодержавия. Во-первых, это принцип светского государства, в котором власть монарха не зависит от власти церковного иерарха742. Во-вторых, принцип справедливости. Его обеспечение более других возможно при самодержавной форме правления, так как императорская власть парализует клановую борьбу в государстве, поэтому «не граждане существуют ради консулов и не народ ради царя, а наоборот, консулы ради граждан и царь ради народа»743. В-третьих, принцип национализма или господства знатнейшего и сильнейшего народа в империи744. Данте Алигьери считал, что такое самодержавие уже существовало во времена римского Императора Цезаря Августа745. Эту форму правления необходимо возродить для установления всеобщего мира и благоденствия. По мысли другого итальянского мыслителя Н. Макиавелли в античном Риме «уничтожили только имя царей, а не их власть»746, что не только не помешало квиритам сохранить стабильность в государстве, но и позволило им создать обширную империю. Для него, фундамент капитолийского могущества состоял из удачного сочетания самодержавных полномочий выборных консулов, законодательного авторитета аристократического сената и свободолюбия народных трибунов747. Н.Маккиавелли полагал, что языческая религия римлян, в отличие от католического христианства, поддерживала республиканские институты, внушая гражданам, что все магистратские должности являются священными по воли Богов. Поддерживая, Д. Длигьери в борьбе против претензий папского престола на светскую власть, он писал: «Если бы в христианской республике сохранялась религия, основанная учредителем христианства, христианские государства были бы гораздо счастливие и более согласны между собой, чем теперь»748. Причина такого состояния одна – развращённость клириков и Папы римского. По-существу, Н. Макиавелли вновь обратился к античной идее смешанного правления, пытаясь укрепить её сакральной идеологией обновлённого христианства. Поэтому не случайно, что республиканские и конституционно монархические идеи получили своё развитие после церковной реформации проведённой М. Лютером (1483 – 1546 гг.), Ж. Кальвином (1509 – 1564 гг.) и Т. Мюнцером (ок. 1490 – 1525 гг.). Политические теории Д. Алигьери и Н. Маккиавелли совершили идейную революцию в социально-политической философии Западной Европы, где вплоть до начала XX века господствовали венценосные династии Габсбургов, Гогенцоллеров, Романовых и других царственных фамилий, став предтечей отделения церкви от государства, либо подчинения власти духовной светской. Таким образом, следует отметить, что теократия проиграла самодержавию, так как последнее, опиралось на национальный и материальный (армия, финансы и т.д.) компоненты политического господства. Ученые Нового времени не остановились на достигнутых результатах, они предложили свои оригинальные варианты решения проблем монархической и республиканской государственности, которой пришлось эволюционировать в условиях становления капитализма. В этот период работала выдающаяся плеяда государствоведов, философов и политических деятелей, оказавших значительное влияние на политику своей эпохи. Среди них заслуживают особого внимания Э. Роттердамский (1469-1536 гг.), Т. Гоббс (1588-1679 гг.), Дж. Локк (1632-1704 гг.), Дж. Вико (1668-1744 гг.), Ш.Л. Монтескьё (1689-1755 гг.), Ж.Ж. Руссо (1712 – 1778 гг.), И. Кант (1724 – 1804 гг.), Ф. Бенджамин (1706 – 1790 гг.), Т. Пейн (1737 – 1809 гг.), Т. Джефферсон (1743 – 1826 гг.), А. Гамильтон (1757 – 1804 гг.), Дж. Медисон (1751-1836 гг.), Дж. Адамс (1735 – 1826 гг.), Г.В.Ф. Гегель (1770-1831 гг.), К. Маркс (1818 – 1883 гг.), Ф. Энгельс (1820 – 1895 гг.), У. Бежгот (1826-1877 гг.), А. Дайси (1835-1912 гг.), Фр. Науман (1860-1919 гг.), Сунь Ят-сен (1866 1925 гг.) и др. Так, на рубеже XV-XVI вв. Эразмом Роттердамским была сформулирована идея просвещенного абсолютизма. Он утверждал, что самую важную роль в становлении будущего правителя играет воспитание, особенно, если монарх получает свою власть по наследству749. По его мнению, система государственных учреждений не имеет никакого значения для процветания отечества, жизненная сила которого зависит исключительно от личности самодержца. Поэтому отчизну «лучше всего вверять тому, кто опережает остальных в царских дарованиях - в мудрости, справедливости, душевной умеренности, предусмотрительности и усердном радении об общем благе»750. Следовательно, в монархе необходимо развивать три главных качества: а) наивысшее могущество; б) наивысшую мудрость; в) наивысшую доброту751. «Этим ... силам ... надлежит отдавать дань, - отмечает Э. Роттердамский, - ведь могущество без доброты свойственно только тирану, а без мудрости это будет не царствие, а беда»752. Более того, государи обязаны ненавидеть тиранов и с почтением относиться к добродетельным правителям. Поэтому учителя наследников престола должны раскрывать венценосцам все низости диктатуры и прославлять доблести истинного самодержавия753. Т. Гоббс, напротив, акцентирует внимание на системе политического господства в обществе. Он различает три формы государства: монархию, аристократию и демократию, в которых отличительным признаком служит количественный состав суверенов. «Если правителем является один человек, тогда государство представляет монархию, если - собрание всех, кто хочет участвовать, тогда это демократия или народоправство; а если верховная власть принадлежит собранию лишь части горожан, тогда это аристократия - пишет Т. Гоббс Других видов государства не может быть, ибо или один, или многие, или все имеют верховную власть»754. Он тщательнейшим образом сравнивает достоинства и недостатки самодержавия и Верховной ассамблии (республики)755. По его мнению, коллегиальное правительство не может в полной мере обеспечить развитие и процветание государства, потому что «как бы усердно ... человек в качестве политического лица не заботился об обеспечении общего блага, он, однако, более или менее усердно заботится также об обеспечении своего личного блага, блага своей семьи, родственников и друзей, и, если общие интересы сталкиваются с его частными интересами, он в большинстве случаев отдает предпочтение своим интересам, ибо страсти людей обычно бывают сильнее их разума. Общие интересы, поэтому больше всего выигрывают там, где они более тесно совпадают с частными интересами. Именно такое совпадение имеется в монархии. Богатство, могущество и слава монархов, обусловлены богатством, силой и репутацией его подданных»756. Кроме того, государь может получать совет от любых граждан, а собрание (представительный орган) - только от собственных членов. Постановления должностных лиц республиканского государства менее стабильны, чем в самодержавном, так как «решения, принятые монархом, подвержены непостоянству лишь в той мере, в какой это присуще человеческой природе, решение же собрания могут подвергаться изменениям еще и благодаря многочисленности состава собрания»757. Более того, единоличный правитель не может расходиться во мнении с самим собой по мотивам зависти или своекорыстия, коллегия же, наоборот, склонна к этому, «причем так резко, что дело может дойти до гражданской войны»758. Т. Гоббс выделяет существенный недостаток монархии - институт фаворитов (особо приближенных любимцев к царскому престолу). Однако, республика, по его мнению, еще больше подвержена такой «проказе», ведь в ней верховной властью обличены многие, способные возвеличивать пользующихся их благосклонностью лиц. Анализируя итоги английской буржуазной революции, он сделал вывод, что наиболее неблагоприятно для любого государства смутное время междуцарствия или гражданской войны, особенно в период несовершеннолетия государя, либо недееспособности правителя759, хотя преодолеть эти трудности легче в монархии, использующей тщательно прописанный в законе институт регенства. Республика же, «в момент больших опасностей и смут нуждается в custodes libertatis, т.е. в диктаторах или хранителях их власти. Последние являются, собственно говоря, временными монархами, так как верховное собрание передает им всю полноту власти на время, причем случаи узурпации власти (по истечении установленного срока) со стороны таких диктаторов бывали чаще, чем случаи узурпации власти малолетних королей со стороны протекторов, регентов или каких-либо других опекунов»760. С точки зрения Т. Гоббса, прообразом монархии является патриархальная семья, которая постепенно эволюционирует в отеческое самодержавие761. Но это не единственный способ становления единоличной власти, так как она может возникнуть и в результате завоевания. Как правило, такое господство военной силы приводит к деспотии762. Однако «верховная власть независимо от того, принадлежит ли она одному человеку, как в монархиях, или собранию людей, как в народных и аристократических государствах так обширны, как только это можно себе представить»763. Таким образом, исследуя выводы сравнительного анализа форм правления, проведенных Т. Гоббсом, необходимо отметить, что самодержавие в его теоретической схеме предпочтительнее республики. Диаметрально противоположный взгляд на природу монархической государственности предложил Дж. Локк. Рассматривая два вида правления: наследственное и выборное764; он разделил единоличную государственную власть на три ветви: законодательную, исполнительную и федеральную (природную)765. Главнейшая из них - власть законодательная, так как ее источником является народ766. Поэтому она всегда коллегиальна и самостоятельна, но «так называемые законы, которые создаются ..., обладают постоянной и устойчивой силой и нуждаются в непрерывном исполнении или наблюдении за этим исполнением, то необходимо, чтобы все время существовала власть, которая следила бы за исполнением тех законов, - пишет Дж. Локк, - которые созданы и остаются в силе»767. Данные полномочия осуществляются в рамках королевской прерогативы, соединяющей в себе и федеральную (природную) власть, состоящую в применении норм международного публичного права; регулирующих процедуры объявления войны, заключения мира, участия в международных союзах и коалициях768. Однако, прерогатива монарха «не может представлять собой что-либо иное, кроме как разрешения со стороны народа его правителям делать некоторые вещи по их собственному свободному выбору, когда закон молчит, а иногда также и поступать вопреки букве закона ради общественного блага».769 Учение Дж. Локка на практике было использовано при создании неписаной конституции Великобритании, эффективно функционирующей и в наши дни. Континентальная Европа также не осталась равнодушной к теории организации самодержавных государств. Дж. Вико писал: «Образ правления должен соответствовать природе управляемых людей»770. К монархии склонны преимущественно народы, достигшие высокого уровня развития разума, так как единоличная власть возникает вследствие острых социальных противоречий, перед которыми бессильны республиканские учреждения. По мнению Дж. Вико, царская власть более чем другие отвечает задачам национального развития, ведь государи всегда «управляют народно: сначала законами - посредством которых монархи хотят уравнять всех подданных, затем - соответственно той характерной особенности монархий, что суверены, подавляя могущественных, делают большинство свободным от угнетения последних: потом - соответственно другой характерной особенности - монархи стремятся сохранять в большинстве удовлетворенность и довольство»771. Антагонистическое отношение к династическому правлению обосновал один из крупнейших немецких философов моралистов И. Кант. Принцип республиканизма – это тот пинцип, которому должны подчиняться все государства при достижении вечного мира. «Гражданское устройство в каждом государстве должно быть республиканским»,772 – подчеркивал И.Кант. Он считал республиканскую форму государственного устройства самой лучшей, так как она, по его мнению, «… берет свое начало в чистом источнке права».773 Республиканизм, по И.Канту, есть государственый принцип отделения исполнительной власти (правительства) от законодательной и судебной774. Но, И. Кант ошибался, так как республики не перестали вести войны за мировое и региональное господство (гитлеровская Германия, США и др.). Совершенно противоположные идеи получили дальнейшее развитие в трудах классика немецкой философии Г.В.Ф. Гегеля, считавшего конституционную монархию венцом политического развития общества. В его представлении единая государственная власть разделяется на три ветви, отличные от модели Дж. Локка и И. Канта: 1) законодательную; 2) правительственную (исполнительную) и 3) царскую775. В своей доктрине единоличной власти он отвергает теологическую концепцию самодержавия, объясняя данную позицию тем, что монархия выступает «в качестве объективной потребности дела, это право налично в себе и для себя»776, - пишет Г.В.Ф. Гегель. Следовательно, суверенитет принадлежит государю, который на легальном основании может казнить и миловать777. Объективной гарантией самодержавного правления служит система престолонаследия по первородству, «посредством чего монархия возвращается к патриархальному принципу, из которого она исторически вышла, но возвращается к нему теперь в более высоком определении в качестве абсолютной вершины органически развитого государства, - один из поздних результатов истории, имеющей наиболее важное значение для публичной свободы и разумного государственного устройства»778. Г.В.Ф. Гегель утверждает, что устойчивость княжеской власти, а также достижения общественной свободы и справедливости в государстве, возможно, обеспечить посредством политико-публичных учреждений779. Поэтому, важное значение имеет организация органов исполнительной и законодательной властей. В лучшем варианте в правительстве должны сочетаться полномочия судебной и полицейской юрисдикции780, а в парламенте - интересы всех сословий государства. Для этого подходит двухпалатная структура законодательного органа с общенациональным депутатским корпусом и коллегией профессиональных представителей различных слоев общества. Ведь «если депутаты рассматриваются как представители, то это имеет органический разумный смысл лишь в том случае, если они являются представителями не единичных лиц, не массы, а представителями одной из существенных сфер общества, представителями его крупных интересов»781. Такая система законодательных учреждений нейтрализует деятельность профессиональных демагогов и авантюристов, использующих политические партии в корыстных целях. В целом можно констатировать, что Г.В.Ф. Гегель по существу модифицировал концепцию Дж. Локка, отдавая дань особой ветви власти - монархической. В противовес ему, английский политолог, экономист, историк и писатель Уолтер Беджгот осуществил рецепцию античных теорий построения единоличных форм власти. Он считал, что Великобритания показала, как можно урегулировать политическую жизнь, в которой отрицательные свойства монархии, аристократии и демократии будут сдерживаться, уравновешиваться и нейтрализоваться с помощью друг друга. Ведь «в целом хорошее правление строится не только несмотря на противодействующие тенденции, но и благодаря им»782. С точки зрения У. Бежгота, питательной средой такой организации публичной власти является чрезвычайно обостренное патриархальное чувство народа, угасание которого напрямую связано с деградацией монархии. «Мистическое почтение, религиозная преданность, - писал он, - которые являются сутью истинной монархии, не поддающиеся воображению чувства, которые никаким законодательством нельзя вырвать в народе. Эти полусыновьи чувства по отношению к существующему правлению являются такими же, какими являются настоящие сыновьи чувства в повседневной жизни. Так же, как невозможно выбрать себе отца, нельзя искуственно установить монархию; особое чувство отцовства невозможно создать искусственно, аналогичным образом нельзя создать и чувство по отношению к монархии»783. Утилитарно-прагматическое оправдание республиканского правления было сформулировано «отцами основателями» Соединённых Штатов Америки: Т. Пейном, Б. Франклином, Т. Джефферсоном, А. Гамильтоном, Дж. Медисоном и Дж. Адамсом. Радикальное направление американского Просвещения представлял англичанин Томас Пейн, выходец из семьи небогатого ремесленника, эмигрировавшего в Америку и ставшего активным участником войны за независимость. Он испытал заметное влияние взглядов Ж.-Ж. Руссо в отношении теории общественного договора, основой которого служит суверенное, единое и неделимое право народа устанавливать прямое республиканское правление784. Политико-правовое учение Т. Пейна изложено в его памфлетах «Здравый смысл» (1776),«Права человека» (1792), «Замечания по поводу декларации прав» (1793) и др. Философско-юридическая доктрина Т. Пейна была направлена на обоснование правомерности революционной войны североамериканских колоний за свою независимость. В памфлете «Права человека», он отмечал, что независимость Америки, рассмотренная исключительно как отделение от Англии, была бы делом и событием небольшого значения, если бы не сопровождалась «революцией в принципах и практике государственного правления»785. Обоснование правомерности борьбы североамериканских колоний против тиранического правления английского монарха Т. Пейн строит на основе теории естественного права. По его мнению, все формы тиранического правления, противоречащие человеческой природе, противоестественны, и борьба с ними является неотчуждаемым правом каждого народа. Через критику абсолютной монархии в Англии Т. Пейн формулирует основные положения своей политико-правовой доктрины. Он считает, что сущность государства и права определяется природой человека. Двум состояниям человека — естественному, природному, и гражданскому соответствуют различные по своему характеру права. Он различал естественные права, данные человеку «по праву его существования»786, и гражданские права, принадлежащие человеку как члену общества. От природы люди наделены естественными правами: правом на счастье, свободу слова, совести, печати, равенство, благоденствие. Естественными правами человек обладает с рождения в природном состоянии. В природном состоянии люди свободны и равны, обладают равными правами на землю, однако гарантировать равенство и справедливость в этом состоянии невозможно в силу природного эгоизма людей, их алчности, их неспособности взаимодействовать на началах справедливости787. В целях удовлетворения растущих потребностей индивиды объединяются в общество. Они передают часть естественных прав, которые не в состоянии гарантировать сами, обществу. На основе естественных прав возникают гражданские права, которые человек приобретает благодаря объединению с другими индивидами. Гражданские права не должны противоречить естественным. Уступая обществу, часть своих прирожденных прав, индивид оставляет себе свободу мысли, совести и право делать для своего счастья все, что не вредит другому. Среди гражданских прав Т. Пейн выделял право на безопасность, правопорядок, право частной собственности, избирательные права и т.д.788 Государство трактовалось им как общественный договор, который индивиды учреждают для обеспечения естественных прав, безопасности и свободы. Гарантировать прирожденные права индивиды не в состоянии без установления верховной власти. Следовательно источником власти является народ, который учреждает определённую форму правления. Если эта форма правления противоречит человеческой природе, естественным правам, народ может уничтожить ее. Так Т. Пейн обосновывает право народа на восстание в качестве прирожденного права. Учение о формах правления основано у него на отрицательном отношении к автократическим режимам, в частности абсолютной монархии в Англии и Франции. По принципу формирования органов государственной власти — выборность или престолонаследие — он выделяет «старые» (монархические) и «новые» (республиканские) формы правления789. Абсолютную монархию он считал «самым несправедливым и несовершенным из всех систем правления», «позором для человеческой природы»790. Деление людей на монархов и подданных противоречит природному равенству людей, а власть монарха, не ограниченная законом, превращается в тиранию. Напротив, республика — «это правление, учрежденное в интересах общества и осуществляемое в его интересах, как индивидуальных, так и коллективных»791. Она в лучшей мере соответствует человеческой природе. Власть в республике принадлежит народу (принцип народного суверенитета), который на основе всеобщего избирательного права формирует органы государственной власти. Идеальная модель парламентской республики соотносится Т. Пейном с моделью президентской республики, закрепленной в Конституции США (1787 г.). Т. Пейн подвергает критике механизм «сдержек и противовесов», считая, что верховная власть не должна дробиться, а должна принадлежать законодательному органу, как об этом писал Ж.-Ж. Руссо792. Опасаясь установления тирании единоличного главы исполнительной власти — президента, Т. Пейн считал, что исполнительная власть должна находиться у коллегиального органа, а судьи обязаны избираться и быть ответственными перед населением, а не назначаться и быть несменяемыми, как прописано в Конституции США 1787 г. Т. Пейн возражал против использования имущественного ценза при избрании двухпалатного парламента и считал необходимым сократить срок полномочий Сената с 6 до 2 лет. По способу изменения Конституция должна быть гибкой, чтобы каждое новое поколение могло внести в нее поправки, диктуемые жизнью793. Вместе с тем, не все «отцы-основатели» американского государства доверяли избирателям, многие из них боялись взрыва народных страстей. Так, А. Гамильтон в этой связи утверждал: «Говорят, что голос народа — это глас бога, но хотя это изречение многими цитируется и принимается на веру, на самом деле это неверно. Народ обладает буйным нравом и непостояннством, он редко способен судить и решать правильно»794. Исходя из этого, «отцы-основатели» Конституции США, хотя опирались на идеи общественного договора и естественного права, однако интерпретировали их так, что не допускали на практике реализации принципа верховенства граждан над правительством, прямого контроля за ним и непосредственного участия населения в принятии решений на основе принципа большинства. Джеймс Мэдисон - четвёртый президент США (1809-1817 гг.), государственный секретарь в администрации президента Т. Джефферсона (1801—1809 гг.), по праву считается патриархом и философом американской конституции. Его идеи легли в основу американской политической теории, на которой формировалась идеология американского конституционализма, ставшая впоследствии одним из источников конституционного права США. Политико-правовая доктрина Дж. Мэдисона не носила умозрительный характер, а была прагматически ориентированной. Он ставил вопрос: «Каким образом можно создать государство, способное обуздать природный эгоизм и предрассудки людей, предотвратить социальные конфликты и антагонизмы, не превращаясь при этом в тирана?»795. Теоретически важное предположение, на котором основана доктрина конституционной демократии Дж. Мэдисона, базируется на тезисе: «Если бы люди были ангелами, то не требовалось бы никакого правительства. Если бы людьми управляли ангелы, то не было бы необходимости ни во внутреннем, ни во внешнем контроле над правительством. Основная трудность при выработке формы правления, в условиях которой одни люди должны управлять, а другие быть управляемыми, состоит в следующем: первым делом необходимо дать возможность правительству осуществлять руководство, и лишь затем обязать его установить контроль над собой»796. Следуя данному предположению, Дж. Мэдисон создал теорию конституционного государства, в которой акцент сделан на поиске такой системы институтов государственной власти, которая гарантирует политическую стабильность и эффективно согласовывает разнородные интересы социальных групп. Причиной возникновения государства и права является конфликт, источниками которого выступают: 1) естественное неравенство, т.е. неравенство способностей, обусловленное природой человека; 2) различие интересов социальных групп (фракций), связанное с неравномерным распределением богатства в обществе797. Будучи прагматиком, Дж. Мэдисон не идеализировал природу человека, полагая, что именно она является непосредственным источником конфликтов в обществе. «До тех пор, пока разум человека подвержен ошибочным суждениям и он свободен пользоваться им, различия во мнениях неизбежны... Причины, порождающие конфликты, заложены, таким образом, в природе человека..., а следовательно, не могут быть уничтожены. Поэтому единственное решение, к которому следует стремиться — найти способ контролировать последствия конфликтов»798.. Наряду с конфликтом страстей и влечений причиной возникновения государства и права является конфликт интересов. «Самым распространенным и долго живущим источником конфликтов, — по мнению Дж. Мэдисона, — всегда было различное и неравномерное распределение собственности... земельный интерес, мануфактурный интерес, торговый интерес, множество других интересов — возникают на основе потребностей, имеющихся у представителе цивилизованных наций, и разделяют последние на различны классы»799. Таким образом, общество оказывается расколотым на «факции», т.е. группы граждан, объединяемых и побуждаемых к действию единым порывом страсти, интереса или мнения. Для согласования различных интересов фракций (штатов, групп населения) и контроля последствиями их столкновения создаются государство и право. |Оно связано с поиском такой формы государства, которая предотвратила бы «тиранию большинства»800. Главная опасность государства состоит в том, что фракция большинства, находясь у власти, будет подавлять интересы меньшинства. Поэтому необходимо «лишить большинство, имеющее общую страсть и интерес, способности действовать согласованно и приводить в исполнение тиранические замыслы» и гарантировать права меньшинства. Для Дж. Мэдисона институциональным решение проблемы конфликтов является федеративная республика, в которой ни один «интерес» не был бы в состоянии подчинить абсолютное большинство населения. Федеративная республика представляет собой форму компромисса между абстрактным идеалом правления большинства (демократии) и практическими интересами обеспечения прав меньшинства: 1) она основана на представительном правлении, где возможно представительство интересов различных фракций на основе свободных выборов; 2) она предполагает большую территорию с большим число граждан, что должно предотвратить складывание фракции большинства в парламенте путем интриг и подкупа голосов избирателей, а также минимизировать на большой территории столкновение противоположных интересов. По мнению Дж. Мэдисона, ошибочно полагать, что государство выступает в роли незаинтересованного посредника в конфликте между различными фракциями общества. Люди, стоящие у pyля государственного управления, сами являются участниками этих конфликтов. По этой причине «тщетно уповать на то, что просвещенные государственные деятели смогут согласовывать сталкивающиеся интересы и подчинять их общественному благу...»801. Возникает не менее значимая проблема: как избежать превращения государства в доминирующую в обществе силу — носителя тиранического интереса? Гарантиями против постепенной концентрации всей полноты власти в каком-либо органе государства, по мнению Дж. Мэдисона, являются: а) контроль населения за политическим руководством посредством его периодического переизбрания, но не прямого, а косвенного — через коллегию выборщиков; б) принцип разделения властей, который предполагает равенство всех ветвей; в) механизм «сдержек и противовесов» (контроля и баланса), представляющий собой конституционно закрепленные средства контроля за соблюдением баланса ветвей власти, в котором «амбициям должны быть противопоставлены амбиции»802. Так, конгресс США может отрешить президента от должности посредством процедуры импичмента. В свою очередь, президент обладает правом отлагательного вето на законы конгресса. Верховный суд США может отменить закон, принятый конгрессом и подписанный президентом. Александр Гамильтон был идейным лидером американских консерваторов, министром финансов в правительстве Дж. Вашингтона. Он основал партию федералистов, отражавшую интересы крупной торгово-промышленной буржуазии и плантаторов. Главной целью федералистов было создание централизованной федерации с сильным правительством, способным обеспечить политическую стабильность и предотвратить выступления народных масс. Их противники — партия республиканцев (антифедералистов) во главе с Т. Джефферсоном — напротив, выступали за сохранение конфедерации (1781 г.) и выражали интересы малоимущих и неимущих слоев — фермеров, торговцев, мелких предпринимателей, наемных работников, опасавшихся диктата федерального правительства. На формирование политико-правовой доктрины А. Гамильтона заметное влияние оказали теории Дж. Локка и III. Л. Монтескье, которые идеализировали конституционное устройство английской монархии803. Однако под воздействием Освободительной войны за независимость политическая позиция А. Гамильтона эволюционировала от конституционной монархии к республиканскому правлению. Природу политики, государства и права А. Гамильтон объясняет элитологически — естественным неравенством людей, разделяя общество на «низших» — бедных, непросвещенных и не способных управлять делами общества, и «высших» — знатных, богатых и просвещенных. По своей природе «высшие» (знатные) наделены способностями к управлению государством, и потому лишь они в состоянии гарантировать политическую стабильность и препятствовать внутренним раздорам. Потребность в государстве и праве вызвана необходимостью обуздать природную порочность народа, его дурные свойства и склонности, среди которых А. Гамильтон отмечал животный эгоизм неуёмную жадность и честолюбие. Заставить народ; который, по определению мыслителя, — всего лишь «огромный зверь», подчиняться велениям разума и справедливости, сотрудничать во имя общего блага может только государство804. Государство трактовалось как общественный договор между управляющими и управляемыми, заключенный с целью обеспечения общего блага и защиты частной собственности. Политическая стабильность, отсутствие внутренних конфликтов можно гарантировать при условии недопущения прямого участия народа в управлении, непосредственного влияния на принятие политических решений. Прямое влияние народа на правительство ведет к ослаблению государства, поскольку народ подвержен заблуждениям, предрассудкам, страстям и редко способен правильно решать что-либо. По этой причине под Давлением А. Гамильтона первоначально делегаты Конституционного конвента не включили в текст Конституции США Билль о правах. Наилучшей формой правления, способной обуздать дурные склонности людей и обеспечить торжество справедливости и общий интерес, является президентская республика. В конституционной модели А. Гамильтона президентская власть занимает особое положение: 1) по компетенции и объему полномочий президент обладает неограниченной юрисдикцией и ничем не отличается от конституционного монарха; 2) президент избирается пожизненно; 3)президент не только глава исполнительной власти, перед которым несут ответственность министры, но он вправе осуществлять контроль за парламентом, который под давлениям избирателей может принять «произвольные решения»; 4) парламент состоит из двух палат, его верхняя палата — Сенат — по английскому образцу сдерживает радикализм нижней палаты805. Механизм президентской республики основан на принципе разделения властей, в котором А. Гамильтон акцентировал внимание на необходимости взаимодействия и сотрудничества органов государства. Необходимость взаимодействия обусловлена тем, что каждая ветвь власти обладает, по его словам, «лишь одним из властных ресурсов: исполнительная власть — мечом, парламент — кошельком, суд — мудростью»806. Выборы в высшие органы власти, по мнению А. Гамильтона, должны быть непрямыми, с высоким имущественным цензом, чтобы исключить влияние на политический выбор непросвещенных и бедных слоев населения. Судьи должны назначаться пожизненно и быть независимыми807. Модель федеративного устройства конституируется А. Гамильтоном с акцентом на доминирование федерального правительства. Главы исполнительной власти в штатах — губернаторы — не избираются, а назначаются центральным правительством и обладают правом отлагательного вето на акты законодательных собраний штатов. Джон Адамс был одним из виднейших теоретиков современного консерватизма, создавшим оригинальное учение о государстве, изложенное в трехтомной монографии «В защиту конституций правительственной власти в Соединенных Штатах Америки» (1788 г.). Наряду с занятиями политической наукой, Дж. Адамс был практиком: он был вторым президентом США, активным участником Войны за независимость, делегатом II Конституционного конгресса и Конституционного конвента (1787 г.)808. В 1779 г. Дж. Адамсу поручили составление массачусетской Конституции, с небольшими поправками принятой конвентом штата в 1780 г. Преамбула этого Основного закона – старейшего писанного в англосаксонском мире – звучит так: «Целью создания правительства… и осуществления им административных функций является обеспечение людям – из которых, собственно, и состоит государство счастья, безопасности и спокойствия, т.е. возможности пользоваться естественными правами. Если эти высокие цели не достигнуты, народ вправе сменить правительство и принять меры, необходимые для безопасности, счастья и процветания»809. Государство и право Дж. Адамс выводил из природной порочности человека. Все люди от рождения наделены дурными склонностями, предрассудками, эгоизмом, жадностью. Все эти проявления прирожденной испорченности души необходимо обуздать посредством принуждения людей к необходимости подчиняться велениям разума. Наряду с естественным неравенством людей, Дж. Адамс в качестве причины возникновения государства рассматривал социальное неравенство: наличие классов, социальных групп. По его мнению, общество неизбежно разделяется на класс управляющих (аристократов) и класс управляемых, которые учреждают общественный договор (государство) в целях реализации согласования разнородных интересов и обеспечения «правления законов, а не людей»810. Будучи консерватором, он не допускал возможности осуществления правления большинства и прямого контроля граждан за правительством. Наиболее актуальная проблема государственного строительства, по мнению Дж. Адамса, состояла в достижении политической стабильности, компромисса между конкурирующими интересами меньшинства, которое искало защиты от большинства. Чтобы обеспечить стабильную демократию, необходимо найти «золотую середину» между системой институтов, которые делали бы правительство подотчётным гражданскому обществу (право, конституция, баланс и контроль властей), и отсутствием у граждан возможности прямого контроля за принятием решений правительством. Дж. Адамс создает учение о формах правления, которые отвечали бы этим требованиям. Опираясь на широкую эмпирическую базу, которая ведет свое начало с практики государственного устройства античности (Греции и Рима), он выделяет простые и смешанные формы правления по их склонности к деспотизму811. Недостатком простых форм — демократии, монархии, аристократии — является их предрасположенность к реализации «тиранического интереса» большинства (демократия), одного (монархия) и немногих (аристократия). По этой причине преодолеть односторонность позволяет умеренная, смешанная форма правления, сочетающая достоинства простых форм. В ней достигается баланс и контроль властей, что препятствует превращению государства в носителя тиранического интереса. В качестве смешанных форм правления Дж. Адамс рассматривал конституционную монархию и президентскую республику812. Однако заслуга Дж. Адамса как одного из основоположников политической науки в США состоит в том, что он теоретически обосновал механизм «сдержек и противовесов». В президентской республике сильная исполнительная власть (президент — монархическое начало) сдерживается и уравновешивается Конгрессом (представительная власть), где верхняя палата (Сенат) является олицетворением аристократического правления, а нижняя (Палата представителей) — демократического. Судебная власть независима и осуществляет контроль за исполнительной и законодательной ветвями власти. Таким образом, обособленные и независимые ветви государственной власти взаимно сдерживают и уравновешивают друг друга, что обеспечивает сбалансированность публичной власти в целом. Механизм «баланса и контроля» ветвей государственной власти оказался достаточно эффективным в США и обеспечивает политическую стабильность на протяжении уже более двухсот лет. Дж. Адамс выступал за централизованную федерацию с сильным федеральным правительством. Механизм «сдержек и противовесов» распространялся и на политико-территориальную организацию власти. Те полномочия, которые штаты не в состоянии самостоятельно осуществлять, они делегируют федерации. Кроме того, федеральное правительство осуществляет общезначимые функции государства: оборону, безопасность, правопорядок, законотворчество и т.д. С критическими замечаниями в отношении американского опыта конститиционного разделения единой государственной власти на три ветви в начале XX столетии выступил Сунь Ят-сен – политический деятель и мыслитель Китая, первый президент Китайской республики (в 1912 г.), создатель и руководитель Национальной партии (Гоминьдан), существующей и по сей день на Тайване, где его идеи провозглашены официальной идеологией государства. Анализируя опыт ротации Сената, Палаты представителей, Президента и других должностных лиц США, Сунь Ят-сен пришёл к выводу, что «выборы … сами по себе – дело весьма сложное, дающее почву для всякого рода злоупотреблений»813. Вместе с тем, он предложил оригинальный прект усовершенствования президентской республики в условиях борьбы китайской нации за независимость. По мысли Сунь Ят-сена, «чтобы стать членом парламента или должностным лицом, нужно обладать определёнными моральными качествами, талантом или по крайней мере какими нибудь способностями – только в этом случае избранный человек будет по-настоящему на месте»814. Поэтому на ряду с тремя классическими властями (исполнительной, законодательной и судебной) следует учредить четвёртую – экзаменационную власть, без которой не мыслимо республиканское правление и пятую – контрольную, призванную уравновесить стремление к свободе и правопорядку в обществе815. «Помимо выделения в самостоятельные институты пяти властей наиболее важным является уездное самоуправление, - отмечает Сунь Ят-сен, -через которое осуществляется прямое народовластие. Только прямая власть народа является подлинным народовластием – пишет он. – Прямое народовластие складывается из четырёх прав: избирательного права, права смещения должностных лиц, права законодательной инициативы и права референдума. Если конституция пяти властей – это машина, то прямое народовластие – рычаги, регулирующие её работу»816. Установление в Китае республиканской конституции пяти властей подчинённой трём принципам: народного благосостояния, народовластия и национализма должно было осуществляться в три периода: 1) военного правления; 2) политической опеки; 3) конституционного правления817. В период военного управления все государственные институты следует подчинить армейской администрации. Причём «правительство использует военную силу для устранения препятствий внутри государства и одновременно ведёт пропаганду своих принципов в целях просвещения народа, чем способствует объединению страны»818. Для каждой отдельной провинции день установления там полного порядка явится днём начала периода политической опеки и окончания периода военного правления. В условиях политической опеки правительство должно направлять в уезды соответствующим образом обученных и удовлетворительно выдержавших экзаменационные испытания работников для оказания помощи населению в подготовки организации самоуправления. Когда в уезде будут собраны точные данные о численности населения, обмерены все находящиеся на его территории земли, налажена служба охраны порядка, отстроена и приведена в порядок дорожная сеть и его население, обученное применению политических прав и присягнувшее во исполнение своего гражданского долга на верность революционным принципам, изберёт начальника уезда, ведающего в уезде административной властью, и членов уездного собрания, исполняющих в уезде законодательные функции, данный уезд становится полностью самоуправляемым. «День, когда самоуправление будет осуществлено во всех уездах провинции, - констатирует Сунь Ят-сен, - явится началом периода конституционного правления»819. По достижении этого этапа Собрание народных представителей обязано избрать губернатора провинции, призванного осуществлять надзор за работой органов местного самоуправления. Но в отношении мероприятий общегосударственного масштаба, затрагивающих интересы провинции губернатор действует в соответствии с распоряжениями из центра. Кроме того, в начале периода конституционного правления национальное правительство китайской республики должно завершить создания пяти палат (исполнительной – во главе с президентом, законодательной – во главе с парламентом, судебной, экзаменационной и контрольной) в целях испытания формы правления, основанной на системе пяти властей820. Не веря в решение социальных проблем, путём дифференциации единой государственной власти классики марксизма – К. Маркс и Ф. Энгельс предложили установить диктатуру пролетариата в рамках республиканского строя нового типа. Прообразом такого государства считалась Парижская коммуна. С точки зрения К. Маркса она представляла собой прямую противоположность империи821. Коммуна рассматривалась как форма такой республики, которая должна была устранить не только монархическую форму правления, но и классовое господство. Поэтому первым декретом Коммуны было упразднение постоянного войска и земена его вооружённым народом. «Коммуна должна быть не парламентско, - писал К. Маркс, - а рабочей корпорацией, в одно и тоже время и законодательствующей и исполняющей законы. … Общественная служба должна была исполняться за заработную плату рабочего»822. Судьи, как и все должностные лица общества, «должны были впредь избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми»823. Депутаты представительных органов всех уровней должны были строго придерживаться инструкции «своих избирателей и могли быть сменяемы во всякое время»824. Относительно формы государственного устройства, К. Маркс и Энгельс писали, что федерация дробит единство рабочего класса, а поэтому пролетарии в отличие от буржуазных демократов, «не только должны отстаивать единую и нераздельную германскую республику, но и добиваться в этой республики самой решительной централизации силы в руках государственной власти»825. На рубеже XIX-XX веков Ф. Науман сформулировал в качестве политико-правового противовеса марксистской доктрине государства концепцию социальной империи, совмещающей в себе монархические черты управления и социалистические принципы организации общества. По его мнению, «император - воплощение общей национальной воли, свое право он основывает на том, что нация нуждается в нем и что войско в его руках»826. Поэтому суверенитет народа передается в руки одному человеку, для служения общему делу, а независимая власть мелких государей подлежит полному уничтожению827. Он полагает, что прерогативы Кайзера по своей сути демократичны и социальны. Более того, монархия - оплот рабочего движения, так как германские государи во второй половине XIX века отстранили старую феодально-аграрную элиту от государственного управления и привели к власти буржуазию, черпающую свою силу в народном представительстве828. Таким образом, Германская империя приобрела три основания своего могущества: 1) монархическое, в лице императора; 2) аристократическое, в лице крупных промышленников и 3) демократическое, в лице пролетариата829. Ф. Науман считает, что «император руководит нацией в качестве диктатора промышленности. Действуя же так, он нуждается в массе, в демократии».830 Такое государство постепенно эволюционирует в социальную империю, в которой монарх «в главном в своем призвании, в защите отечества, может опереться на социальные и либеральные части народа»831. Современник Ф. Наумана, английский государствовед А. Дайси определял вектор исторического развития монархии как постепенное изменение носителя законодательной власти в государстве от государя к парламенту. «Со времени норманского завоевания, Англия всегда управлялась неограниченным законодателем. Вначале им была корона, и особенность хода развития английской конституции заключается в том, что законодательная власть короны никогда не ограничивалась, - пишет он, - а просто перешла от короны, действовавшей самостоятельно (или, вернее, в совете), к короне, действовавшей сначала вместе с палатами парламента, а потом - в подчинении им. Таким образом, ... король в парламенте, всегда оставался верховной законодательной властью»832, но только формально. Ведь «король бывший некогда настоящим сувереном, ... сделался только частью власти, которая имеет законное верховенство или суверенитет в известном государстве»833. Данные взгляды на природу британской монархии поддерживают современные английские юристы. Так, А. Адонис и Д. Шелл отмечают, что укрепление царствующей династии связано с переходом политического верховенства в парламенте к палате лордов, которая «стала наиболее активной верхней палатой в мире»,834 вносившей в конце 80-х годов более двух тысяч поправок в сессию к законопроектам835. Подводя итоги всему ретроспективному анализу исторического развития монархического и республиканского принципов организации власти в политико-правовой мысли зарубежных стран, следует сделать ряд выводов. Во-первых, античные философы считали монархическое правление правильной формой организации публичной власти в государстве, которую следует усовершенствовать, совместив в ней черты аристократии и демократии. Во-вторых, средневековые апологеты самодержавия склонялись к теократическому правлению во главе с Понтификом Ватикана (Папой Римским), обладающим верховной властью над светскими государями. В-третьих, ученые Нового времени переработали наследие Древних Греции и Рима, отвергли теологические взгляды католической церкви, результатом чего явилось обоснование теории конституционной монархии, парламентской и президентской республики, основанных на принципах разделения властей, народного суверенитета и религиозного плюрализма. Исключение составили теоретики научного марксизма, занимаясь оправданием республиканского правления не как средства борьбы с тиранией, но с позиции единственно подходящего механизма для установления диктатуры в интересах нового революционного класса - пролетариата. В-четвертых, на протяжении тысячелетий в единоличной власти, уравновешенной плебисцитарными и элитарными политическими компонентами, крупнейшие мыслители человечества видели оплот справедливости и гражданской свободы.