«Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны» (Рим. 16,17). Общепринятого определения понятия Права в юридической литературе нет и быть не может. Ученые ведут поиск истинного определения Права, обнаружение которого возможно, но вряд ли устроит всех. Представители различных типов правопонимания рассуждают о Праве, по существу, на разных языках, но при помощи одних и тех же слов. Ввиду того, что множественной истины быть не может, подлинному Праву может соответствовать лишь одно определение; все иные определения понятия Права извращают и подменяют его смысл. Брожение умов в вопросе правопонимания привело юридическое сообщество к «исправлению имен». Многослойная толща искажений, придавившая правовую культуру, никуда не делась в нынешний период либерализма (а точнее сказать - постмодернизма), но стала чуть прозрачнее. Например, порок признан сейчас нормой. И что получается со смыслом Права, если в его «рабочем» доминирующем определении мы формулируем: право - это система норм? Ведь мы в этом случае понимаем под правом систему человеческих пороков. В этом состоит одна из чудовищных подмен современной юриспруденции. В западноевропейской юридической мысли не случайно столь популярно истолкование правовой нормы как среднестатистического варианта, стандарта, то есть отождествление нормы и норматива. Ведь нормативы могут устанавливаться по субъективному произволу или конвенционально, на основе договора, соглашения. Нормой оказывается нечто общепринятое, чему трудно или невозможно найти объективные оправдания. Отсюда следуют нередкие утверждения о том, что правовые нормы вообще относительны и фиктивны244. Всякое несовпадение с нормативом рассматривается как крушение Права. К такому релятивизму привела вся логика развития западной юриспруденции. Придавать формальному закону самодовлеющее значение - гибельная ошибка. Но еще хуже утверждать, что право должно фиксировать существующее положение вещей, «естественные» человеческие запросы. Таким образом подспудно признается законность и легальность страстей, порочных язв, всевозможных грехов, равно гибельных для духовного здоровья личности и основ государственной безопасности. Настроив правовую систему на обслуживание людских пороков, можно исподволь, действуя полностью в рамках закона, развалить изначально прочный строй, растлить здоровый и нравственный народ. Сила информационного общества как раз и состоит в роковом соединении власти и знака: анонимная власть знакова, знак обладает властью, поскольку он симулирует реальность. Можно засвидетельствовать тотальную переработку Права в безличную знаковую систему, разрастающуюся в своей демагогии и круговую в своем движении. Каждое явление существует не само по себе, а лишь постольку, поскольку является знаком, символом, отсылающим к другим явлениям, а в итоге и ко всему вообще. Так, Право как проявление Духа фиксирует в себе волю Первоисточника-Бога в виде религи- озно-нравс гвенных абсолютов сознания и поведения. Так называемые «школы права» нашего времени как раз и заняты тем, что фактически подменяют смысл Права. Различные концепции правопонимания являются не видами истины в данном вопросе, а системами антинра- вового характера, которые употребляют понятие «право» и имеют родовое сходство в извращении его смысла. Различные типы правопоиимания используют одни и те же термины, ио использование одинаковых слов скрывает за собой неодинаковое понимание смысла нравственных принципов и способов организации жизни в соответствии с ними. Постмодернистская разноголосица соревнующихся друг с другом школ юриспруденции не является фактом Права. Такое состояние эпистемологически неизбеэюно для светской мысли. Надежда деятелей эпохи Просвещения на то, что философия может открыть правила должного поведения людей, так и осталась неосуществленной. Разум не может вернуть моральное единство, разрушенное грехом, и установить, какие нравственные принципы следует взять за основу. Просвещение не учитывало роли, которую призвана сыграть воля к служению Богу, и преувеличивало роль разума в создании истинной нравственности. По существу, многообразие «школ права» и типов правопонимания обусловлено отпадением правоведения от богословия и насаждением культа человеческого разума. Все известные типы правопонимания, будучи светскими, обосновываются при помощи рациональной аргументации. Запад уверенно шел к выдвижению разума на роль первооткрывателя самостоятельной этики, всецело независимой от Бога. После Ренессанса и Реформации Европа надеялась, что разум сам по себе может установить, как люди должны жить. Различные концепции правопонимания утверждают, что правовые нормы можно установить при помощи наблюдения за работой самого разума, посредством исследования устройства человека, изучения человеческих склонностей и симпатий, учета чувств и ощущений. Обратившись либо внутрь, к природе самого разума, либо наружу, к человеческой природе вообще, можно якобы раскрыть правила нормального поведения, не связывая себя религиозно-нравственными заповедями. Считалось, что успешное осуществление такой программы действий при помощи разума исцелит Западную Европу от раздробленности и создаст самостоятельную светскую этику, объединяющую всех. Такие представления на самом деле породили столько же светских концепций законности, сколько секулярных ересей произвела Реформация из Священного Писания и природы религиозного чувства. Если повнимательней приглядеться к содержанию известных типов правопонимания, становится очевидной их доктринальное родство к средневековым ересям. Разнообразие «школ права», непреодолимое со светских позиций, напоминает разнообразие языческих культов дохристианского мира. В результате в теоретической юриспруденции даются мнимые ответы на ложно поставленные вопросы. Такова реальная цена исповедуемых ныне типов правопонимания, а в особенности тех, которым удавалось стать господствующими (позитивистского, «естественно-правового», плюралистического). Как мы уже видели, теоретическую юриспруденцию осаждают формальные вопросы: в каком порядке расположить псевдо-духовные ценности, к которым стремятся люди; как расположить в формальном определении права набор его формальных признаков; как приспособить определение понятия права под нужды юридической казуистики, процветающей в судах и т.д. В процессе приспособления Права к человеческим прихотям и страстям совсем забыли, что этот Божий дар имеет свои исконные и священные основы. В упрощенном подходе к Праву проявляется и разобщенность знаний о человеке и об ществе. Современная паука культивирует в качестве едва ли не главного своего метода — движение мысли от частного к общему, создание картины общего, но не предполагает доходить до целого. Светская юриспруденция не видит духовные реалии в их цельности, а не в аналитической расчлененности. Любопытно заметить, что православное Богословие идет от целого к общему, а от общего к частному. Лекции византийских богословов, как и святоотеческие проповеди, носили не аналитический, а синтетический характер. Правоведение, вышедшее из богословия, ныне заменяет эту традицию эклектическим подходом: происходит подмена ценностей, знание становится не подспорьем в труде над собой, а самоцелью, неким аналогом земной силы, которую ценит мир. Светская юриспруденция осуществила широкомасштабную декомпозицию Права, эпистемологических различий между иллюзорностью и реальностью, наукой и мифологией, между миром и словом. Научные знания стали не результатом открытия объективных закономерностей, а некой социальной конструкцией. Теоретические позиции в такой методологической ситуации являются произвольным набором слов. Работа теоретика теперь заключается не в установлении объективной истины, а в производстве нового смысла. Юридическая общественность, увлеченная постмодернистскими мифами о правах человека и демократии, не может пока осознать, что подвергается целенаправленному и изощренному разложению. А еще Мишель Фуко заметил незримый процесс расщепления общественного и индивидуального сознания в современном мире245. С детства в школе ребенка учат декомпозиции мира, разделять все на части и противопоставлять эти части друг другу. И совсем не учат целостному восприятию мира, синтетическому мировоззрению. Поддерживается господство анализа, а не синтеза. Ряд отечественных авторов призывали к целостному изу- 379 чению действительности , но конъюнктура в очередной раз оказалась сильнее. Именно в XIX в. остатки чувства всеобщности растворились в «точечном» чувстве. Такое развитие характеризуется победой изначального страха над изначальным доверием, победой любви к земному над любовью к Богу, экстравертного человека над внутренним, духовным, интровертным, активности над созерцательностью. В земном мире человек видит только многообразие и расколотость. Понятие единства и целостности отдалено от современного человека, и усилия глобализаторов целенаправленно отягощают это состояние. Человек сломал духовные основы мира, и мир, лишенный своего изначального метафизического содержания, распадается на атомы. Право дробится на малосвязанные отрасли, подотрасли, институты и противоречивые нормы. Государство делится на кланы, общество - на социальные группы, группы - на индивидов, индивиды - на душу и тело, душа - на рассудок и чувство, плоть - на отдельные клетки. Наука обслуживает всеразрушающий процесс атомизации. Худшим следствием этого явилось разделение Бога и мира, это нанесло правопорядку в мире и в отдельных странах глубокую рану. Неправильно, учил Бог, создавать такое древо миров, где Дух утрачивает осознание внешнего и внутреннего как частей себя, единого, и начинает воспринимать внешнее как некое иное себе, Духу, и никаким образом от него не зависимое существование. Ибо, создавая такое древо, Дух делается лишь духом, утрачивает осознавание себя как единого. Падшему духу кажется, что он представляет собой лишь «я», а мир внешний, окружающий это «я», - не часть Духа. Но теплится в нем и смутное осознание ошибочности этого представления. Он чувствует, что разъят, хоть и не в состоянии осознать это чувство. Поэтому существование падшего духа безрадостно и горько. Почему дьявол отказался исполнять волю Божию? Почему он разорвал связь между словом и делом и тем самым согрешил; и согрешив, сделал мир смертным, слово перестало животворить? Слово не доходит до творения полностью и целиком, и поэтому мир стал распадаться - он стал тленным. Вот как свидетельствует об этом святоотеческая мысль: «Диавол, прельстивший человека, отделил нашу волю от Бога и друг от друга. Отклонив с прямого пути человека, лукавый разделил образ бытия естества его, расчленив его на множество мнений и представлений, он учредил в качестве закона поиск и нахождение всяческого зла, используя для этого силы нашей души, и для постоянного пребывания зла во всех лю- 380 дях заложил лукавое основание -- неуступчивость воли» . Новый человек, получивший после Реформации и «Просвещения» «точечное чувство», перестал осознавать целостный мир целостным. Он воспринимает в первую очередь не Бога и Вселенную, а себя, преходящую во времени личность; не целостность, а часть, бренный осколок. Он уже не чувствует себя всего-навсего точкой прохождения вечных сил, а видит себя в центре Вселенной (высшей ценностью или, как минимум, центром правовой системы). Нового человека влечет не самоотречение, а самоутверждение. Он не себя соотносит с миром, а мир соотносит с собой. Его основное чувство - боязнь одиночества, изначальный страх вместо изначального доверия. Страх толкает его ка то, чтобы везде добиваться господства. Его обуревает воля к власти, но, достигая ее, чувство благоговения он вытесняет гордостью. Чтобы властвовать, он разделяет. Так мир утрачивает свою целостность сначала в умах человечества, а потом объективно, уступая силам разделения. Людям удалось даже Бога разделить для себя на мно жество личных божков. Лютер, Руссо, а затем Маркс учили, что религия - есть частное дело каждого381. Сначала религию отделили от целого, потом Право «освободили» от духовных религиозно-нравственных оснований, а в итоге подвергли разложению и религию, и нравственность и Право. Уникальность каждой культуры определяется ее принципами, которые, складываясь исторически, создают сочетании' своем базовую формулу культурного организма, его жизненный проект (для России это - «Право, Православие и Правда» в духовно-регулятивном измерении и «Православие, Самодержавие, Народность» - в организационногосударственном). У каждой культуры своя оригинальная формула и своя генерализованная ценность, выражающая самое важное и дорогое для ее представителей. Известные виды культур неодинаково ценны и состоятельны с точки зрения отображения ими Высших Абсолютов. Возьмем западную культуру. Она никогда не была правовой, она складывалась как юридизированная. Ее принципы - формализм, рационализм, индивидуализм, либерализм, технократизм, прагматизм и меркантилизм. Эта культура развивалась по пути рационализации всей социальной жизни, расчета, регламентации, устроения жизни по законам разума, логики, формальных правил. По определению известных культурологов, эта культура может быть названа «фаустовской» - по имени ученого, продавшего свою душу за обладание знанием, или «сократической» - по имени философа, поставившего на место живой непосредственной жизни умственные формулы, научные каркасы и схемы, или «прометеевской» - по имени героя древнегреческих мифов, восставшего против богов. Эта культура добилась многого: дала невиданный ранее технический прогресс и уровень материального благосостояния, комплекс позитивных наук. Однако именно в западной культуре расщепление разума, воли и сердца обез- силило человеческий дух. Весь мир представлен в западной культуре по типу видеоклипа: мелькающие, дробящиеся на глазах и произвольно объединяемые фрагменты. Словно все в этом мире получило свою автономию и сорвалось со своих мест в броуновском движении. Раскол некогда целостного мира привел к расколу и в сознании, и в познании, повлек за собой, с одной стороны, чрезмерный акцент на формально-логической стороне познания, с другой — привел к иррационализму, тезису о решающей роли человеческого мышления. В итоге все попытки решить проблему единства знания о Праве оказывались до сих пор неудачными. Наблюдается пестрота и фрагментарность отражения Права. Современные ученые- юристы разделяют примечательный вывод: правовому прогрессу России мешает широкое распространение «неправовых» регуляторов в обществе (моральных, моральнорелигиозных, традиционных, патриархально-семейных)382. Древняя и средневековая жизнь и мысль русского народа была достаточно целостной, и это выражалось в слиянии религии, нравственности и Права. Вместе с расчленением наук и нарастанием утилитаризма происходило отчуждение Права от религии и нравственности. Попытки избавиться от нравственных оснований неизбежно расшатывают правовую сферу, ибо Право не может поддерживаться только принуждением, запретами, силой. Но при утрате видения мира в его целокупности поле правового регулирования сокращается лишь до случаев очевидного ущерба, а рамки последнего уменьшаются вместе с разрушением общественной нравственности и секуляризацией сознания. Например, колдовство, являвшееся тяжким преступлением в древних обществах, ныне рассматривается юриспруденцией как мнимое действие и потому не наказывается. Уже Н.М. Коркунов писал: « Между старыми юристами самостоятельное изучение всех отраслей права не было редкостью. Еще в первой половине настоящего столетия можно указать немало писателей, одинаково известных в истории двух или трех юридических наук. Но теперь и в правоведении деятельность отдельных ученых ограничивается все более узкой сферой. Сосредоточение самостоятельного исследования в более ограниченной сфере, требуемое развивающйся специализацией, не обусловливает, однако, необходимым образом узкости и мелочности получаемых от такого специализированного исследования научных результатов»383. Юридическое сообщество утратило целостное восприятие правовой действительности и перешло на усеченное понимание тех ценностей, на основе которых оно и формировалось как духовная, творческая сила. Чем меньше субъект считал себя связанным чем-либо или кем-либо, тем беднее духовно становился он и эгоистичнее. Чем больше человек признавал себя единственной и высшей силой мироздания, тем решительнее отбрасывал он мысль о себе как образе и подобии Божием. Чем более он хотел довериться своему разуму, тем более утрачивал понимание существа окружающего мира. Чем более пытался переделать мир, тем больше губил его, создав экологическую угрозу. Человек стал считать себя всесильным творцом всего сущего, но он не может отвечать за результаты своей деятельности: они убивают его. Утрата целостного мировосприятия обусловлена секуляризации мысли и становлению светской науки. Перед властным взором нового человека юридическая сфера распадается на бездушные, враждебные друг другу части, в то время как перед любящим взором ответственного субъекта она соединяется в гармоничное целое. Он обретает изначальное доверие в своем мире, которое и предопределяет отношение к миру. К господству приходят только через разделение, к целостности - только через самоотдачу. Сущность современного западного человека - анализ, в этическом - протест и борьба, в правовом - законничество и формализм; сущность человека русской культуры - синтез, в этическом - согласие и примирение, в правовом - неустанный поиск духа Права (стяжание благодати Святого Духа). Раздробленность творения и безсильные и разрушительные попытки овладеть им по кускам приводят не к власти человека над миром, а властью продуктов человеческой деятельности над самим человеком. Унитаризация человеческого бытия, концепции «общечеловеческих ценностей», «прав человека» и план глобализации мира являются не только элементами социальной практики, но и значимыми элементами идеологических пластов социальных технологий, позволяющими деконструировать кристаллические решетки ценностей различных традиций. Однако такое воспарение юристов-ромаитиков над Традицией имеет существенный негативный итог - мар- гинальность или безосновность. Не осознав единства всех граней правового бытия и себя самого в этом единстве, субъект будет ощущать весь мир чуждым себе, а значит, враждебным миром. Психиатры видят в современном цивилизованном мире ристалище шизофренических страстей. Идущая в культуре духовная работа разительно напоминает прогрессирующую болезнь души - движение в сторону шизофренического распада личности. «Культура лишь закрывает истину, таящуюся в народе, - отмечал в своей характеристике мировоззрения либеральной интеллигенции И.А. Бердяев. - Культура основана на неправде и зле неравенства и порабощения народа. Тот качественный слой, который творит духовную культуру, всегда виновен перед народом. Истина всегда - в простом, а не в сложном. Истина - в цель ном, и потеря цельности, характерная для культурного слоя, всегда есть ложь. Мужик знает больше, чем философ»246. На первых порах даже доктрины античных государств не ставили под сомнение этическую значимость Права. Космологическое умозрение древних греков и римлян отражало господствующий в то время цельный, нерасчлененный способ познания мира. Синкретичность сознания людей первобытного общества, определявшаяся нерасчлененностью бытия, обусловила нерасчлененность тех первичных социальных норм, которыми пользовались на ранних стадиях развития человечества. Эти нормы названы в юридической литературе «мононормами», а целостное восприятие мира древними осмеяно как примитивное. Но не все так просто. Мировоззрение наших предков в действительности было синтетично, то есть гармонично сочетало тогдашнюю культуру, религию, философию и мир. Исследователи отмечают «синтетизм русского мышления» как стародавнюю традицию247. Заметим, что синтетизм русской интеллектуальной традиции радикально отличен от рационального синтеза западноевропейской традиции, реализуемого в форме, например, диалектического синтеза. Принцип «вещь в вещи» характеризует особенность русского традиционного восприятия мира как сложной системы взаимосвязанных структурированных элементов, включающих человека и природу в единый Мир. В русских народных сказках герой встречает зайца, в котором вложена утка, в утке - яйцо, в яйце - игла или семечко. В данном соединении растительное сочетается с животным и элементом человеческой культуры. Все элементы Целого наделяются общими принципами системной организации, подчиняются общим законам существования. Последующее развитие отечественной культуры, находящееся иод влиянием западных стандартов, нарушает первоначальное единство и ставит на его место известное обособление различных сторон общественной жизни. Право, Правда и Православие приобрели в современной России характер независимых друг от друга областей, не имеющих между собой ничего общего. Даже имея доказательства слияния Права, традиционной нравственности (Правды) и коренной веры русского народа (Православия) до неразличимости, ученые-юристы, эмансипированные от русской Традиции, утверждают ныне их взаимное обособление и самостоятельность. Не одно поколение российских юристов получило подготовку, которая лишает человека русской культуры национального, самобытного правосознания, ориентирует на служение букве закона, закладывает навыки за- коннического, казуистического отношения к праву. Отметим закономерность: чем религиознее человеческое сообщество, тем больше в нем сознания единства, целокупно- сти мира. Люди в таком религиозно целостном обществе рассматривают себя в двух планах: и как уникальные личности, судимые своим Творцом; и как члены единого общественного тела, в котором болезнь одного органа приводит к недомоганию всего организма. Стяжание Святого Духа одним праведником, по слову преподобного Серафима Саровского, приводит к спасению тысяч людей вокруг, а совершение греха одним беззаконником влечет гибель многих 248. Реальные потребности, по мнению И. Фромма, «выходят далее за пределы животных, инстинктивных потребностей человека. Потребности эти выражаются в настойчивом стремлении и огромном желании человека восстановить единство и равновесие между человеком и остальной природой, достигнуть гармонии во взаимоотношениях с природой во всех про- lOT явлениях жизни, во всех сферах» . В отношениях с людьми эта гармония и есть любовь - сущность ПРАВА, ПРАВОславия и подлинной нравственности - ПРАВДЫ. Невозможно скрыть, что основы современного Права выросли как раз из христианства - религии любви. В античном мире с его многобожием не было ясного сознания целостности бытия, и только христианство с его учением о Боге как о Творце всякого бытия окончательно укрепило учение о единстве бытия. В православном толковании идеи Святой Троицы и всемирного спасения русское сознание выразило свою жажду всеобщности, всеединства. Состоянию разделения Православие противопоставляет цельность как понятие, основополагающее для христианства. Оно выражается не только в единстве, которое подразумевает Христова молитва «Да будут все едино» (Ин. 17,21). Именно это видение богоданной цельности, переданное Церкви и исполняемое ею, является сердцем Традиции. Поскольку Бог един, благое и правильное в конечном счете тоже едины в Нем. Цельность нравственной жизни достигается не просто путем стремления к добродетели и формированию хорошего характера, но обо- жением посредством таинств Церкви. Видение мира как совершающегося таинства, ощущение литургического единства творения - где еще это сохранилось, как не в Православии? Православие видит таинство единства. Представая в благоговейном трепете перед Богом любви, Православная Церковь свидетельствует о том, что вера и нравственная жизнь человека - единое целое и что жизнь не должна разделяться на религиозную и нерелигиозную сферы: ведь безконечность Божества нельзя сократить до размеров, удобных в использовании. Христианин призван усовершенствовать всю свою жизнь и весь тварный мир целиком. Когда Православие говорит о спасении человека, тем самым предполагается, что человек по своей природе является обладателем того состояния цельности и духовного здоровья, которое вследствие греха оказалось нарушенным и нуждается в восстановлении. Именно это восстановление изначальной духовной целостности человека и выражает понятие спасения. Простое перечисление формальных признаков права мало что дает для его адекватного понимания. Право - есть Божественный закон человеческих взаимоотношений в рамках единого целого, как некое связующее начало, абсолютная взаимосвязь всего сущего в обществе на основе Любви (Истины), Добра и Красоты, двигательная сила истории, постоянная цель, синтезирующая в себе Божественные Абсолюты. В основе общества лежит некое сверхприродное всеединство. Животворным ядром общества выступает соборное единство внутренней духовной жизни. Общество со всей громоздкостью и тяжеловесностью строения и функционирования творится и приводится в движение скрытой силой некоего первичного духовного механизма, лежащего в его основе. Этот первичный духовный механизм есть Право. Тем самым мы приходим к утверждению, что в основе всякого общества как ядро и животворящее начало необходимо лежит Право; но исторически именно в русском обществе Право было востребовано, получило имя собственное и стало национальным достоянием русского народа. Право в русской духовной традиции представляет собой целостность православных (религиозных) и нравственных Абсолютов, призванных служить критериями правомерного поведения и способами целостного восприятия мира. Правопонимапие, соответствующее критериям Истины, предполагает целостное восприятие Права. Такое восприятие не имеет ничего общего с интегративным, синкретическим и плюралистическим подходами к пониманию Права. Американский юрист Джером Холл, сторонник так называемой интегративной юриспруденции, стремился объединить в ней ценности позитивного права249. Другой американец, историк юриспруденции Г. Берман считает актуальным интегрировать три типа правопонимания - юридический позитивизм, теорию естественного права и 'У OQ историческую школу права . Их отечественные последователи В.Г. Графский, М.Ю.Варьяс, E.JI. Поцелуев, А.А. Павлов, А.И. Бобылев также высказываются за достоверность всех основных типов правопонимания при явных симпатиях к либертарному юснатурализму250. По их мнению, поиск единого, всеобъемлющего определения понятия права не предполагает признание неправильными всех других определений права. Напротив, интегрированный подход к определению понятия права вбирает в себя идеи всех основных концепций правопонимания, исключает одностороннее суждение о праве 391 тт как едином явлении . Действительно, высказываясь за «интегративный подход», данная группа ученых не признает Право единым явлением - в этом основное противоречие их суждений и причина методологической безпомощности «интегративной юриспруденции» как таковой. «Дело не в превосходстве того или иного типа правопонимания. а в их интеграции», - откровенно утверждает Г. Берман251. Получается для интегративистов сам факт объединения подходов важнее истины. То же самое можно сказать о сторонниках плюралистического подхода, которые ради всеохватывающего консенсуса готовы отказаться от истинности выводов. Синтез Богом данной жизни нужно отличать от плюрализма мнений и конвергенции теорий, за которыми фактически скрывается навязывание декомпозиции, деструктивности и хаоса. Иногда в своем стремлении создать обобщенную картину бытия Права ученые перемешивают несоединимое (синкретический подход к правопониманию). «Синкретизм» в точном смысле этого слова, заключается в соединении элементов различной природы, то есть таких, которые не связаны друг с другом на основе единого фундаментального принципа, а собраны вместе чисто внешним способом. Синкретизм представляет собой профаническую концепцию, чуждую истине. Синкретизм предполагает угасание подлинного знания о Праве. Он снижает и вульгаризирует все начала, которые соединяет. Не случайно синкретизм в понимании Права господствовал у ряда племен в первобытном мире: нынешние сторонники правового синкретизма впадают в неоязычество, то есть имеют дело с областью чистой множественности, образуемой разрозненными и единичными элементами. А синтетический подход к правопониманию, отстаиваемый в настоящей работе, содержит в себе идею внутреннего единства и целостности существования Права. В.Г. Графский относит к сторонникам синтетического типа правопонимания Вл.Соловьева, А.С. Ященко и П.А. Сорокина, однако в действительности ука[занные авторы разделяли именно интегративный подход. Так, А.С. Ященко высказывался против односторонности типов правопонимания, вызванной, по его мнению, исключением всяких других подходов252. Но подобное положение вполне нормально, ведь истина одна, а не множественна, а потому ошибочные типы правопонимания приходится признавать негодными. А.С. Ященко же видел свою задачу в том, чтобы склонить своих коллег к такому пониманию права, которое охватило бы все существующие концепции «в их односторонней правильности». Идея равновесия приводит, по мнению А.С. Ященко, к признанию относительной справедливости враждующих типов правопонимания. Подобные воззрения нет оснований относить к синтетической теории права. Синтетический подход обнаруживает единую сущность Православия (традиционной религии русского народа), Правды (традиционной нравственности русского народа) и Права (Божественных Абсолютов человеческих взаимоотношений). Религия, нравственность и правовые законы - отдельные части Права, лишь в своей связи суть то, что они суть. Разнообразие типов правопонимания - вещь ненормальная для полноценной юридической науки, открывшей Истину. Причина множественности школ права в расчлененном, нецелостном восприятии Права светскими исследователями. Этого противоречия изначально в самом Праве нет. Необходимо восстановить объемную сознательную целостность восприятия Права при помощи синтетической теории Права. Истинное бытие Права неделимо, непрерывно и едино. Право познается разумом, поскольку все, что вечно и неизменно может быть доступно человеческой мысли. Синтетический подход к пониманию Права исходит из христианского сознания, пронизанного единым Логосом, объективно устремленного к целостному постижению бытия. В Лог осе гармонично соединяются и вера, и разум, освящая проявлением Духа (Правом) весь массив юридического законодательства. Целостное познание мира раскрывается христианину в мистической интуиции, для которой характерны не столько способности ума, сколько близость к Богу. Благодаря чистой и искренней вере в Бога, субъект правильно воспринимает универсальную точку отсчета бытия, предельные основания правопорядка, требования Абсолюта, явленного в конкретном многообразии природной, социальной и духовной жизни. Эта сущностная черта данного мироотношенческого, синтетического типа выражается в совокупности его содержательных характеристик. К их числу можно отнести: - представление правопорядка как системной целостности, как заданной Абсолютом упорядоченности, в которой за видимой множественностью скрыто глубинное единство Права, нравственности (Правды) и религии (Православия); - осознание иерархичности правопорядка, обусловен- ной степенью приближения к Абсолюту различных элементов правовой реальности, невозможность рядоположенности Божественных заповедей и законов государства; способность видеть весьма конкретное место каждого реального объекта в этой иерархии; - однозначность смыслов различных понятий бытия Права, безусловное неприятие виртуализации Права как процесса его символизации, «означивания означающего», «вторичного моделирования»; - умение сознательно и интуитивно определить вариант правомерного поведения, соответствующего Божественным заповедям и эталону совести. Р.С. Байниязов сформулировал перспективное научное положение: «Право в принципе не есть совокупность, пусть даже логически выстроенных, юридических норм. Нельзя сводить право к «чистой форме», это уже будет квазиправо. Любая социальная система, в том числе и система права, существует в рамках базовых принципов и начал. Без них она закономерным образом разлагается и ликвидируется. А дан ные идеи и принципы обязательно лежат в плоскости духа»253. Однако нам не все равно о каком духе идет речь. Поведение древнего индийца тоже регулировалось религиознонравственными установками, которые со временем срастались с юридическими нормами, но индуизм является одним из мощных языческих верований, входящих в консенсус религий антихриста254. Право исторически укрепилось и обрело свое название именно в православной традиции, на территории расселения русского народа, где веками осуществляется интенсивный, и наиболее успешный в духовном плане, поиск Божьей Правды. Правда существует объективно - она записана в Святом Писании и в сердцах людей. Кто найдет Бога, соединит эти правды в одну. Православие представляет в современном мире единственный полноценный путь познания истинного Права и универсальный способ его трансляции. Право как проявление Духа немыслимо именно без этих конкретных религиозно-нравственных оснований. Даже советская юридическая наука активно использовала термин «Дух права» в паре с термином «Буква Права» (или: «Дух закона» и «Буква закона»). Это само по себе показательно и свидетельствует о том, что секулярной мысли нелегко эмансипироваться от истинного знания. Дух Права можно понимать как универсальный духовный феномен, олицетворяющий Абсолюты Истины, Добра и Красоты, воспринимаемый правосознанием в качестве основы принятия правовых решений и программирующий все компоненты правовой системы. Дух Права обнаруживает себя даже в периоды господства юридического формализма. Дух придает Праву качество подлинности и полноценности. Дух Права имеет всепроникающую силу, что вообще свойственно Божественным стихиям. Дух Права поддерживает существование в правовой сфере Традиции, которая несмотря на революционные скачки, остается незыблемой. Право продолжает свое действие в гуще народа даже в условиях полной отмены действующего законодательства либо при неправовом характере последнего. Можно заключить, что Право есть проявление Святого Духа (Бога), Его благодатный дар. Поэтому когда Право пытаются сделать безбожным, секулярным, Право сосредотачивается в глубинах правосознания, переходя на некое «катакомбное» положение. Право в светском обществе подменяется законнической юриспруденцией. Невозможно реформировать правовую систему, изучать ее и оценивать, игнорируя Дух Права. Категория «Дух Права» должна занимать в системе правовых понятий самостоятельное место и не может быть заменена такими понятиями как «правосознание», «правовая культура», «сущность Права», «содержание Права» и др. Без Духа Права нет. Право не познать, не стяжав благодати Святого Духа. Духовный опыт дается не всем людям в одинаковой мере и в одинаковом виде. Одухотворенные люди, которые,. как правило, ведут воцерковленный образ жизни, безошибочно определяют грань правомерного и противоправного, умеют принимать справедливые решения по возникающим спорам. Право, как и талант его толкования, - есть дар Святого Духа (поэтому фраза «Судья от Бога» вполне адекватна). Право как дар Святого Духа (дар Божий) обретается человеком посредством правосознания в целом и его центрального ядра - совести, в частности. Не случайно проницательный (и без всякого преувеличения - великий русский теоретик Права) И.А. Ильин определял правосознание «как естественное чувство права и правоты или как особую духовную настроенность инстинкта в отношении к себе и к другим людям. Правосознание, по его мнению, есть особого рода инстинктивное правочувствие, в котором человек утверждает свою собственную духовность и признает духовность других людей»255. И.А. Ильин имел все основания считать правосознание источником Права. Он подчеркивал, что государство 397 гл держится только правосознанием граждан и власти . Со своей стороны отметим, что правосознание не является первичным источником Права; Первоисточником Права выступает сам Господь Бог. Правовое сознание представляет собой духовную основу правовой системы. В нем содержатся многовековые религиозно-нравственные установки, которые применительно к российскому обществу изначально представляли собой идеи о приоритете Божьей воли, соборности, взаимной ответственности, совестливости. Именно благодаря такой основе общество даже в эпоху переходного периода способно развиваться относительно устойчиво, не испытывая на себе потрясения от осуществляемых реформ. Правосознание, оторванное от Права как проявления Духа, превращается в безпринципное, самодовлеющее средство социального прожектерства. Связывая тему правопонимания с вопросами правосознания, нам удастся различить в Праве глубинный и поверхностный уровни. На глубинном уровне в Праве обнаруживаются религиозные и нравственные Абсолюты, которые одновременно являются собственно правовыми. А на поверхностном - юридические положения официальных и неофициальных субъектов (при условии, что они не противоречат Праву первого, глубинного порядка). По мнению В.И. Иванова, при правильном устройстве государства «вера питает совесть, совесть издает законы госу- дарства, а принимает их и исполняет - воля» . Действительно, в правосознании человека мораль находится глубже сведений о законах, а вера в Высшую правоту - еще глубже морали. Человеку, далекому от науки, а тем более от правоведения, писателю В.М. Шукшину принадлежит методологически важная для данного исследования мысль: «Нравственность есть Правда. Не просто правда, а Правда. ...Народ всегда знает Правду»256. Ценность этой идеи заключается, во-первых, в констатации того факта, что традиционная нравственность русского народа именуется Правдой; а во- вторых, в презумпции знания народом Правды. Высшие, абсолютные и неизменные нравственные заповеди известны людям от Бога (вписаны в сердца) и редко кому удается полностью уничтожить в себе зачатки совести. Русская правовая культура основана не на законодательстве, а на совести, не на приобретательстве и потребительстве, а на духовном самосовершенствовании, не на индивидуализме, а на соборности,'не на конкуренции и конфликте, а на согласии и солидарности. Эта культура главенства духовного над материальным, содержательного - над формальным, нравственного - над юридическим. Русская культура - это культура Права, а не законничест- ва; целостного восприятия Права в неразрывном единстве его с Православием и Правдой, а не фрагментарного анализа законоположений; неотделенности чувства и разума в правосознании. В наше время немалое число авторов пишут о том, что «соединение права, религии и морали характерно лишь для о 400 т-» низких ступеней культуры» . Ьсли под культурой и цивилизованностью понимать юридическую формализацию каждого движения человека, то в этих понятиях нет ничего социально полезного и ценного. Мы должны гордиться тем периодом русской истории, когда Православная Церковь в союзе с государственной властью воспитывала десятки поколений совестливых, великодушных и правопослушных людей, потомки которых до сих пор не изжили в себе даров Святого Духа. Правовед, ориентированный на поиск истины, не может понимать под Правом внешнее и формальное явление, сводимое к закону. Право суть проявление Духа, указывающее людям на объективно-лучшее поведение, оно предлагает правосознанию людей образцы оптимального общения в мире; общения не субъекта с субъектом, а духа одного человека с духом другого человека. В этом смысле Право проникает в тончайшие измерения человеческих отношений. Интуитивное чувство без-условности Права (в отличие от условности закона) всегда испытывалось наиболее чуткой частью юридического сообщества, находило свое выражение среди ученых в непрекращающихся попытках нахождения объективного источника Права. Теоретическое правоведение к настоящему времени перестало развиваться. И только синтетическая теория правопонимания в наибольшей степени может служить основой для дальнейшего развития правовой мысли. В данной теории прослеживается, во-первых, стремление к философскому обобщению результатов других областей знания; во-вторых, идеи единой духовноматериальной природы человека; в-третьих, в синтетической теории ставится задача изучить Право вместе с традиционными для России нравственностью (Правдой) и религией (Православием) как часть единого универсума, в единой системе отношений: Бог — Вселенная природа - общество - человек. Иными словами, в синтетической теории правопонимания дается целостная картина мира с выявлением места Права в ней, вызывает интерес взаимосвязь раз личных сторон и уровней Права в индивидуально-личностном, социальном и духовном бытии человека. Право как явление Духа является достоянием российского общества, всех людей русской культуры совместно и соборно. Субъекту другой культуры, хотя и проживающему в России, сложно уловить, что такое Право. Нужен особый настрой духа и души, который можно назвать правонастроем, чтобы научиться различать Истину от лжи, Добро от зла и Красоту от безобразия посредством совестного акта. Каждый человек русской культуры пользуется этим достоянием, значительное время пребывая в душевных переживаниях, муках совести, поисках смыслов, а не в предпринимательской суете. Это породило устойчивое международное мнение о загадочности русской души. Показательно, что в рамках англо-саксонской юридической традиции термин «law» употребляется в значении закона и только в русском языке переводится как «право»; в рамках романо-германской юридической традиции пользуются понятиями «1ех» и «jus», в которых подчеркивается нормативность и формальная определенность юридического регулятора. И только в русской исконной традиции появилось слово «Право», которое служило обозначением вечной и непреходящей духовной ценности, происходящей непосредственно от Бога и подкрепленной нравственной традицией предков. Ф. Савиньи в своей «Системе современного римског о права» писал о духовном единстве, в котором коренится право257, но источником духа Права называл не Бога, а народ. «Если мы отвлечем право от всякого особенного содержания, - писал Ф.Савиньи, - то получим как общее существо всякого права нормирование определенным образом совместной жизни людей. Но случайный агрегат неопределенного множества людей есть представление произвольное, лишенное всякой реальности. А если бы и действительно имелся такой агрегат, то он был бы не способен, конечно, произвести право. В действительности же везде, где люди живут вместе, мы видим, что они образуют одно духовное целое, и это единство их проявляется и укрепляется в употреблении одного общего языка. В этом единстве духовном и коренится право, так как в общем всех проникающем народном духе представляется сила, способная удовлетворить потребности в урегулировании совместной жизни людей. Но говоря о народе как о целом, мы должны иметь в виду не одних лишь наличных членов его: духовное единство соединяет также и сменяющие друг друга поколения, настоящее с прошлым. Право сохраняется в народе силой предания, обусловленной не внезапной, а совершенно постепенной, незаметной сменой поколений»258. По мысли ученика Савиньи Г. Пухты, «право развивается из народного духа, как растение из зерна»259. Народный дух не порождает, а тонко воспринимает Право, в противном случае народ пришлось бы обожествлять. ' Наличие у Права как проявления Духа глубинных религиозных и нравственных корней подтверждается и состоянием публичного порядка. Дело в том, что в основе последнего лежит не юридическая в собственном смысле слова, а религиозно-нравственная константа. История человечества подтверждает, что отклонение от порядка вещей, данного нам в Законе Божием, ведет к искажению отношений в обществе, ниспровержению самой идеи Права, утрате верховной властью нравственной меры дозво ленного и дисбалансу сил. Вечные метарегуляторы - мораль, юриспруденция, традиции, здравый смысл - с потерей Бога теряют фундамент, расшатываются и превращаются в антирегуляторы. Это обстоятельство должно найти отражение в определении понятия Права. Настоящего ученого не должен смущать богословский контекст проблемы правопонимания, ибо юриспруденция рассматривает динамику общественных и личных метаморфоз в разрезе юридического регулирования, а богословие изучает его духовную первооснову - собственно Право как проявление Святого Духа. В конце концов этика и юриспруденция в свое время вышли из богословия и представляли собой только дальнейшую разработку абсолютных заповедей христианства. Особое значение при определении понятия Права приобретает мысль о том, что содержание того или иного типа правовой культуры обусловлено характером религиозных воззрений, коренящихся в истоках народной традиции. Именно это обстоятельство в значительной степени объясняет, почему именно на Руси возникло «Право», а в Англии, например, «Law». Все черты русского правосознания предопределены спецификой традиционной нравственности, а еще глубже - традиционной верой (Православием). История российской правовой системы показывает, что религиозно-нравственная природа русского сознания находила выражение в разных формах и не в последнюю очередь - в правосознании. Только православное миросозерцание дает наиболее полный ответ на вопросы, которые ставит перед собой русский человек. Общехристианские истины, пришедшие на Русь в X столетии, русский народ органически соединил со своим укладом и образом жизни, ничего при этом существенно не ломая, почему и родилось такое своеобразное и ни на одно из других не похожее религиозное учение - русское Православие. Главнейшей «тайной» Православия является сокровенная идея «прославления Права», то есть идеалов Любви, Добра и Красоты в их священном понимании. Национальное сознание - это не цепь умозрительных построений, а приобретшие характер безсознательного начала духовно-нравственные ориентиры народа, выражающиеся в его типических поступках и реакциях, пословицах, во всех проявлениях духовной жизни. А. Тойнби называл в числе двадцати типов цивилизаций и российскую, одухотворенную, как он совершенно справедливо заключил, «религиозной идеей и могучей русской верой в высокое предназначение Рос- 404 ~г~\ сии» . В вопросе правопонимания многое проясняет православная духовность, предполагающая стремление к жизни согласно Божественной Правде. И сама Правда, в представлении мыслителей Киевской Руси, неотделима от христианской жизни, сама ее суть в реальном воплощении, в следовании христианской Истине. Право не может определяться случайным мнением законодателя о целесообразности либо нецелесообразности тех или иных запретов или дозволений. Есть общезначимый критерий, который позволяет и законодателю, и всем остальным субъектам Права одинаково судить о том, что по Праву следует и что не следует совершать. Этот критерий содержится в Десяти заповедях Божиих и Блаженствах евангельских. Современному российскому читателю не мешает их напомнить.