1. Поземельная рента

рентой. Он выражается с полною ясностью, когда земля отдается в наем. Арендная

плата составляет доход землевладельца.

Очевидно, в нем заключается, по крайней мере отчасти, плата за действие

сил природы, усвоенных человеком.

в ограниченном количестве, то землевладение естественно обращается в монополию.

Этим определяется отношение предложения к требованию. С увеличением народонаселения

спрос на земледельческие произведения растет, а предложение не увеличивается

соразмерно. Вследствие этого установляется монопольная цена, которая не только

вознаграждает издержки производства, но дает избыток, составляющий поземельную

ренту. Величина ее тем больше, чем выгоднее положение земли и чем больше требование

на ее произведения.

Постепенное образование этого избытка было тщательно исследовано экономистами.

Пока пустопорожних пространств много, обрабатываются только самые близкие

к рынкам и самые плодородные земли. Они вознаграждают положенный на них труд,

но поземельной ренты не приносят, ибо, при увеличении требования, разрабатываются

таковые же непочатые еще участки, вследствие чего увеличивается предложение

и цены остаются на прежней высоте. Но когда, с дальнейшим ростом народонаселения,

спрос увеличивается так, что земель первого разряда становится недостаточно,

тогда начинают обрабатывать земли второго разряда, более отдаленные и менее

плодородные. Возвысившиеся цены и тут покрывают издержки производства; но

земли первого разряда, находящиеся в лучших условиях, дают уже избыток дохода,

который и является в виде поземельной ренты. Тоже самое повторяется и тогда,

когда наступает очередь земель третьего разряда.

начинают приносить поземельную ренту. Последняя является таким образом платою

за лучшее качество и более выгодное положение участка, Величина ее определяется

избытком цены произведений над издержками производства на землях высшего разряда.

Это-плата собственнику, владеющему сравнительно лучшими участками.

Такова теория поземельной ренты, которая была развита фон Тюненом и Рикардо.

Из этого социалисты выводят, что будучи основана на присвоении некоторыми

людьми первоначальных сил природы, которые должны составлять достояние всех,

поземельная рента является несправедливостью. Нужды многочисленных бедных

служат средством для обогащения немногих привилегированных лиц. В этом присвоении

видят даже главный источник обеднения народных масс: размножаясь, они находят

уже все участки занятыми и относительно средств пропитания попадают в полную

зависимость от тех, которые успели захватить земли в свои руки. Лекарство

против этого зла видят в восстановлении нормальных отношений, то есть, в присвоении

связанных с землею сил природы целому обществу, которое должно распределять

ее между своими членами сообразно с их нуждами и пользоваться поземельною

рентой для совокупных потребностей. Последняя должна таким образом заменить

собою подати. В этом состоит весьма распространенная ныне теория национализации

земли. Наиболее умеренные реформаторы требуют выкупа ее государством; более

радикальные стоят за постепенный перевод ее в руки государства путем прогрессивных

налогов на землю и в особенности на наследства.

Эти выводы, как мы постараемся доказать, не имеют ни малейшего, ни юридического,

ни экономического основания. Но и изложенная выше чисто экономическая теория

поземельной ренты, которая .служит им исходною точкой, требует значительных

поправок.

Мы уже видели юридические основания поземельной собственности. Первоначальное

усвоение отдельным человеком никому не принадлежащих сил природы составляет

неотъемлемое его право.

условие всякого промышленного развития, э потому это неоцененная услуга, оказанная

человечеству. В дальнейшем же движении, переходя из рук в руки, земля достается

тем, кто или сам приобрел ее от других законным путем, или получил ее по законному

наследству. В обоих случаях право на землю ненарушимо. На этом основан весь

гражданский порядок. Если же владелец является законным собственником земли,

то он имеет неотъемлемое право получать с нее доход, совершенно также как

капиталист, помещающий свой капитал в промышленное предприятие. В этом отношении,

между тем и другим нет никакой разницы, а потому нет ни малейшего основания

требовать национализации земли, не требуя, вместе с тем, национализации всех

капиталов. При свободном предложении поземельной собственности, покупка земли

составляет известное помещение капитала, которое может быть выгодно или невыгодно,

смотря по обстоятельствам. Доход с земель, а вследствие того и их капитальная

ценность, могут расти, но они могут и уменьшаться, что мы и видим на своих

глазах. Вообще, земля дает меньший доход, нежели промышленные и торговые предприятия.

Если, не смотря на то, люди, имеющие деньги, решаются ее покупать, то это

происходит оттого, что землевладение приносит некоторые невещественные выгоды,

окупающие меньшую доходность. Прочность семейного быта, привязанность к месту,

чувство собственности, как материальной основы благосостояния, все это в большей

мере удовлетворяется поземельною собственностью, нежели всякою другою. Всех

этих вещественных выгод ее имеет государство, а потому для него национализация

земли путем выкупа представляет только весьма плохой расчет. Конечно, оно

может посредством налогов обобрать всех частных землевладельцев и понемногу

перевести все земли в свои руки. Но эта чудовищная конфискация, ниспровергающая

все начала права, а потому подрывающая самые основы государства, все-таки

приведет к самым плачевным экономическим результатам.

видели, худший из всех производителей. Экономическое производство вовсе не

составляет его призвания. А потому сосредоточение всей поземельной собственности

в его руках может повести лишь к понижению общей производительности. В обществе

оно уничтожит все те побуждения к деятельности, которые проистекают из чувства

собственности и из желания ее приобрести и сохранить. Следовательно, со всех

сторон может быть только ущерб для народного хозяйства.

Такое извращение всех издревле установившихся экономических отношений

тем менее может быть оправдано, что самая его исходная точка неверна. Поземельная

рента не есть только плата за действие сил природы, монополизированных человеком.

К этому присоединяются другие начала, которые существенно видоизменяют эти

отношения.

При самом первоначальном усвоении сил природы, к ним нередко прилагается

труд, для того чтобы сделать их способными служить целям человека. Конечно,

степь можно прямо распахать и получать с нее жатву. Но лесные местности надобно

расчистить, выкорчевать пни; где есть камни, нужно их удалить; для стока воды

нужно прокопать канавы. В позднейшее время для получения удобной почвы производится

осушение болот. И весь этот приложенный к земле труд остается постоянною,

неотъемлемою ее принадлежностью. С дальнейшим же развитием хозяйства приходится

восстановлять истощающиеся силы природы вложением в землю капитала. Земля

глубоко распахивается и постоянно удобряется; для удаления излишней влаги

устраивается дренаж; при недостатке воды производится искусственное орошение.

Для хранения запасов и орудий, а также для жилища рабочих, воздвигаются здания.

Таким образом, с постоянно действующими силами природы соединяется стоячий

капитал, который не может быть от них отделен. Некоторые экономисты признают

даже, что этот капитал так велик, что он равняется ценности самой земли, если

ее не превосходит, из чего выводят, что взимая поземельную ренту, землевладелец

получает вознаграждение лишь за то, что произведено человеком.

доля участия сил природы и капитала в ценности и доходности земель может быть

весьма разнообразна и разделить их нет возможности. Менее всего можно согласиться

с теми, которые общий доход с капитала определяют по последней вложенной в

землю доле*(25) По общему закону, последовательное приложение капитала к земле

дает все меньший и меньший доход вследствие того что приходится действовать

при менее благоприятных условиях: когда главные силы природы уже обращены

на пользу человека, а требование увеличивается, обращаются к менее производительным.

Но пользование этими меньшими силами не может служить мерилом производительности,

а следовательно и доходности капитала при пользовании большими. Стоячий капитал

как сказано выше, ничто иное как сила природы, ставшая служебною человеку,

а потому, чем производительнее сила природы, тем производительнее самый капитал.

Разделить эти два фактора нет возможности, а еще менее возможно определить,

что принадлежит тому и другому. ибо действие капитала состоит именно в пользовании

силами природы. С помощью капитала сила природы обращается на пользу человека

и становится неотъемлемым его достоянием.

Это усвоение сил природы с помощью капитала, на котором основано все

благосостояние человечества, могло бы однако иметь вредные последствия, если

бы действительно эти усвоенные силы сделались монополией немногих, которые

через это получили бы возможность держать остальных у себя в подчинении. Но

дело в том, что землевладелец может пользоваться усвоенными им силами природы

только с помощью рабочих рук. Если последние нуждаются в нем для своего пропитания,

то и он нуждается в них для обработки земли. От большей или меньшей выгодности

производства зависят, как арендная плата, так и величина заработков. Если

же землевладелец захочет воспользоваться своим положением, чтобы поднять свои

требования, то конкуренция заставит его их понизить.

к тому, что конкуренция становится почти безграничною. Свободные капиталы

и рабочие руки переносятся в непочатые еще пространства земного шара, а удешевление

средств перевозки делает их самыми опасными соперниками на туземных рынках.

Интенсивному хозяйству в густо населенных странах, где земли становится мало,

трудно состязаться с девственными почвами. Европа испытывает это в настоящее

время. А потому ни о какой монополии тут не может быть речи. При таких условиях,

экономическая роль землевладельца де~ лается тем затруднительнее, чем выше

хозяйство и чем сложнее отношения. При обилии земель, сдача их в аренду приносит

мало дохода; приходится хозяйничать самому. Это тем удобнее, что первобытная

культура не представляет больших трудностей. Когда же количество свободной

земли уменьшается, а капиталы еще скудны, надобно выбирать между собственным

хозяйством и неверной арендой; нередко всего выгоднее сочетание обоих способов.

Вообще, с изменением экономических условий, землевладелец должен рассчитывать,

какое направление нужно дать хозяйству и какое приложение капитала для него

выгоднее. Нерасчетливое хозяйство ведет к разорению. Когда же окончательно

установляется интенсивное хозяйство, землевладелец становится сберегателем

положенного в землю стоячего капитала и высшим руководителем производства.

Фермер, снимающий землю на срок, имеет в виду свои временные барыши; землевладелец

же ставит себе целью выгоды прочные. От него зависит направление, которое

дается культуре; на нем же главным образом лежат и капитальные улучшения.

А потому его роль тут первенствующая.

Нередко однако, при интенсивном хозяйстве, улучшения берет на себя сам

фермер, и тогда возникает вопрос о правах, вытекающих для него из этого отношения.

Обыкновенное решение вопроса состоит в том, что это делается по обоюдному

соглашению. Но при увеличении затрат и краткосрочности арендных сроков может

родиться потребность законодательных постановлений. Когда "деланные фермером

капитальные затраты ведут к увеличению арендной платы, то справедливость требует,

чтобы с прекращением аренды они были возвращены. На этот путь вступило ныне

английское законодательство. Надобно только заметить, что тут следует действовать

с крайнею осторожностью, ибо сдача земли в аренду все-таки остается свободным

договором, условия которого определяются волею сторон. Закон может дать гарантии

той или другой стороне, но основное начало договора должно оставаться ненарушимым.

Поэтому, никак нельзя признать нормальным установление постоянного фермерского

договора и вытекающее отсюда регулирование арендной платы правительственными

комиссиями, как делается ныне в Ирландии. Такой порядок представляет возвращение

к средневековым отношениям, когда несвободная собственность, в силу обычая

или закона, подвергалась многообразным ограничениям в пользу верховного владельца.

Сами английские государственные люди, которые провели этот закон, признавали,

что он составляет радикальное отступление от нормального порядка и оправдывается

только совершенно исключительным положением, в котором находится Ирландия.

Там, при завоевании страны Англичанами, земли, принадлежавшие туземцам, были

конфискованы в пользу завоевателей, и с тех пор, вследствие ненарушимого права

первородства, постоянно оставались в руках аристократических землевладельцев,

принадлежащих к чуждому племени. Между тем ирландское население жаждет земли

и, вследствие конкуренции, доводить арендную плату до чрезмерной высоты. Отсюда

нищета, голод громадные переселения; отсюда натянутые отношения, которые ведет

к беспрерывным аграрным преступлениям. Чтобы помочь английское правительство

решилось прибегнуть к крайней мере признать за фермерами постоянное право

на арендуемые ими участки и определить величину арендной платы правительственными

комиссиями. В таком порядке можно видеть только переходную форму к истинной

цели законодателя, именно, к переводу земельных участков в руки фермеров путем

выкупа и к созданию таким образом класса мелких поземельных собственников.

Это _ революционная мера, которою разрешается историческая задача: восстановление

некогда нарушенной справедливости и перевод созданного завоеванием чисто искусственного

порядка в новый, более согласный с требованиями общегражданского строя. Нормальным,

во всяком случае, его признать нельзя, и еще менее можно прилагать его к другим

условиям.

К такого же рода мерам, завершающим историческую эпоху и переводящим

известный исторический строй в новые формы, относится и наделение крестьян

землею при освобождении. Крепостное право в течении веков лишало их возможности

приобретать землю и отдавало их работу в произвольное распоряжение владельца.

Справедливость требует, чтобы при освобождении им были предоставлены те земли,

на которых они сидят и с которых отбывают повинности. В правильном порядке

это делается путем выкупа, которого условия могут быть различны. Но во всяком

случае это мера единовременная, которая принимается при переходе из одного

порядка в другой. 0 постоянном или возобновляющемся наделении не может быть

речи. В общегражданском строе, основанном на свободе, поземельная собственность

приобретается и отчуждается путем свободных сделок, и такими же сделками определяются

отношения землевладельца к арендатору.

Таким образом, при свободных экономических отношениях, составляющих норму

всякого промышленного производства, высота арендной платы зависит от отношения

предложения к требованию. Предложение определяется обилием земель и легкостью

переселения, требование зависит от количества капитала и рабочих рук, ищущих

помещения. При экстенсивном хозяйстве и скудости капиталов, арендаторами большею

частью являются крестьяне, работающие своими руками; при накоплении капиталов

и введении интенсивного хозяйства, установляется фермерство, которое возводит

земледелие на высшую ступень. Но окончательно высота платы определяется ценою

произведений, следовательно конкуренцией. Чем удобнее пути сообщения, чем

дешевле перевозка, тем легче сбыт, но зато тем сильнее соперничество на всемирном

рынке. Вследствие этого, цена произведений, а с тем вместе и арендная плата,

возвышаются или падают независимо от деятельности производителей и даже от

государства, а в силу обстоятельств, определяемых общими условиями мирового

производства.

Сообразно с этим возвышается или падает самая капитальная ценность земли,

которая, как и ценность всякого стоячего капитала, определяется ее доходностью.

Колебания могут быть в ту или другую сторону; но во всяком случае выгоды и

убытки падают на владельца, и ни на кого другого. Общее юридическое правило,

как уже сказано выше, состоит в том, что случай падает на собственника, и

это правило в экономических отношениях находит полное свое оправдание. Хозяин

потому и есть хозяин, что он несет риск. Кто вкладывает свой капитал в землю,

тот ожидает, что она со временем повысится в цене, но он рискует и тем, что

она может понизиться. Это шансы промышленных сил, которые потому именно должны

падать на хозяина, что он один способен на них рассчитывать и к ним приспособляться.

В первом состоит предприимчивость, во втором изворотливость, качества, составляющие

душу всякого хозяйства. Устранить их нельзя, не подорвавши в корне самую хозяйственную

деятельность человека. Отсюда нелепость мечтаний о присвоении государству

всех выгод поземельной собственности. В здравой экономической науке для них

нет места.