2.2. Право и Православие (религиозная основа права России)
«...вложу законы Мои в мысли их, и напишу их на сердцах их; и буду их Богом, а они будут Моим народом» (Евр. 8,10). Дискуссия по поводу источника происхождения Права предопределена проблемой правопонимания. Современные школы правопонимания недооценивают то обстоятельство, что разрабатываемые ими определения Права зависят от выбранного источника Права (источника не в смысле способа формального выражения, а в смысле первопричины, породившей Право и предопределившей его генезис и дальнейшую эволюцию). Узость и фрагментарность подходов различных школ правопонимания обусловлена тем, что Источником права они признают человека, в то время как подлинное и исконное Право создано Богом в виде Первозакона, заповедей, дара совестного переживания и др. Впервые искаженное представление об источнике права было выражено в «римском праве» в формуле «сила порождает право», которая на протяжении всей истории человечества стала лозунгом антиправовых сил и деструктивных движений. У знаменитого немецкого философа Г. Гегеля эта формула получила следующее изложение: «Сила есть право, а право 279 п есть сила» . Право стали воспринимать в качестве результата социальной борьбы177. Этот взгляд на право как на продукт опыта, борьбы, истории и окружающей среды с XIX в. пользуется почти общим признанием и находится в полном соответствии с теорией эволюции Ч. Дарвина. В этом подходе законы естественного отбора животных переносятся в сферу Права. Г.Ф. Шершеневич источником права считал государство. Право, по его мнению, представляет собой нормы, определяющие отношения человека к человеку угрозою на случай нарушения известным страданием, которое будет причинено установленными для этой цели органами государственной власти178. Марксистско-ленинская теория права, не имеющая духовно-нравственных, а в России - каких-либо традиционных оснований, постулировала, что право вместе с государством порождается классовым обществом как проявление социального отчуждения, межклассового антагонизма; оно - средство классовой борьбы, преодоления и подавления классовых противников179. Однако никакое государство и никакая социальная власть не есть первоначальный источник Права, ибо всякая власть на земле обусловлена Правом. Понятие государства как правовой организации общества уже предполагает наличие Права. Факт признания или непризнания государством тех или иных явлений Правом не является признаком самого Права, а лишь характеризует государственный режим. Опыт тоталитарных диктатур XX столетия позволил окончательно осознать, что государство не есть источник Права, и следование закону еще не гарантирует защиту Права. В то же время даже попытки последовательного проведения в жизнь нормативизма («чистая теория права» Г. Кельзена) свидетельствует о том, что и он нуждается в подобии метафизических оснований («метанорма»). Обоснование Права через «природу» отдает жестким детерминизмом, раз и навсегда предустановленной причинностью, природной неотвратимостью. «Сущность права обусловлена природой человека, его потребностью к свободе, самоопределению. ...Правовое же вытекает из природы человека, зиждется на его правах и свободах», - таковы каноны современной юриспруденции180. Но в этих положениях господствующая ныне доктрина «естественного права» отрицает сама себя. Дело в том, что человек не тождественен своей природе, свободная личность каждый раз заново устанавливает свои отношения со своей природой, каждый раз заново через свою свободу входит в те или иные отношения с ней. Каждая конкретная конфигурация и составляет определенную индивидуальность - и именно эта индивидуальность может меняться в человеке. Детерминируя сферу права замыслом некоей природы (то есть неотвратимостью окружающей природной среды), либертарные юснатуралисты фактически отвергают свободу человека. Подобные извращения сути Права стали возможными после появления и гиперболизации метода рационализма, требующего обосновывать все правовые явления с позиции разума181. В современной общетеоретической юридической науке господствует тезис: «Право - это творение человека и как любое человеческое творение может быть понято только через призму его идей» . По мнению большинства совре» менных ученых-юристов, считающих себя правоведами, право возникает не в силу официального провозглашения либо установления неким Высшим авторитетом, а в силу взаимного признания внутри круга субъектов государственноправового общения. Таким образом, источником Права признаются сами участники юридического общения, а универсальной по своей оптимальности формой признания Права считается договор (контракт). Но если бы Право было порождено договором, оно представляло бы собой самый непостоянный, стихийно изменяющийся спутник социальной эволюции, лишенный к тому же каких-либо атрибутивных свойств. В мире, где хотят видеть ЛЮБОВЬ, ДОБРО и КРАСОТУ (а не взаимную ненависть, торжество порока и культ безобразия), в основе Права не может быть договорного начала, Право метаюридично. Нельзя становится в договорные начала к абсолютным ценностям. Нельзя делать Божьи заповеди, небо, землю, жизнь человека, нравственные принципы залогом договора или «закладывать». Принципы формального закона и общественного договора сняты в Новом Завете установлением иного, высшего принципа, посредством поднятия на высшую ступень религиозно-нравственных начал, на ступень любви. Ибо любовь к Богу как Отцу не есть договор, и любовь к братьям не есть договор. Человек, равно как и человеческое общество в целом, не могут быть признано источником Права. Жизненные условия, то есть условия существования общества, так же как и его потребности или интересы, изменяются в условиях времени и места, и секулярная наука не имеет объективного критерия для определения этих условий. Все решается здесь субъективным сознанием общества о том, что оно считает необходимыми условиями своего существования, и мы видим нередко, что вместо обеспечения этих условий Право вступает с ними в режущее противоречие, не переставая от этого быть Правом. Но можно ли признавать источником Права динамичные условия существования общества, к тому же воспринимаемые в субъективном смысле? С.С. Алексеев назвал источником права цивилизацию и культуру182, причем сама цивилизация трактуется как такая ступень в развитии человечества, которая снабжена механизмами и институтами обеспечения суверенитета личности на фоне материального технического прогресса. Но такое понимание цивилизации исключает не только суверенитет, но и свободу личности вообще - человек превращается в объект гедонистических удовольствий, средство обслуживания материальных ценностей, а значит, объект манипулирования. Культура э/се (понятие образованное от корня «культ») изначально является производной религии. А религия возникла до культуры и имеет надкультурный характер. Подлинная культура обязательно духовна, следовательно, в высшем своем проявлении - церковна. В современной юриспруденции такие выводы воспринимаются с трудом; в ней привыкли к чисто светской концепции права, согласно которой право создано человеком и для нужд человека. В обезбоженной среде привлекают аргументы сугубо человеческого, рационалистического плана, укорененные вне религиозной истины. Отдельных ученых, которых посещают «догадки» о роли воли Божьей в происхождении права, подвергают остракизму, а их труды жесточайшей цензуре. Л.И.Петражицкий попытался вывести право из начал любви - и только высказался о необходимости строить учение о праве на христианской любви - как тут же оказался объектом без- пощадной критики коллег. Он закончил свою жизнь созданием психологической теории, ищущей объективную основу Права в субъективных эмоциях отдельных людей, то есть ли шающей Право какой бы то ни было действительно объективной опоры. И Л.И. Петражицкий поддался соблазну юснатурализма при решении вопросов, которые по существу, подлежат ведению идеалистической методологии. Другие ученые, как, например, Е.Н. Трубецкой, старались избегать прямого указания на действительный и Высший источник Права и ограничивались намеками: «Мысль, что в обществе все развивается само собой или по судьбе может убить в человеке всякую энергию, привести его к квиентизму и пас- „ „ 287 сивному отношению к окружающей действительности» . Вне религиозного плана уяснить феномен Права невозможно. Религиозное миропонимание, в отличие от философского или секулярно-научного, выражается в ценностных категориях, то есть ориентировано на то, чтобы показать - что значат те или иные феномены в свете понимания конечных целей и устремлений. Право утрачивает сущность и содержание без сверхценностей, а сверхценности либо имеют чисто религиозный характер, либо весьма сильно связаны с религиозной сферой. Поэтому в Праве (в собственном смысле слова) необходимо актуализировать религиозные основания . Атеизм и материализм, господствующие в юридической науке, по сути дела, представляют собой крайние формы рационализма. И что показательно: отказ от религии, то есть от понимания мира как Божественного Творения, восприятие атеистического мировоззрения побуждало ученых изыскивать иную силу, способную, с их точки зрения, управлять миром. Такой силой стал сам человек, и прежде всего человеческий разум, а способом, которым человек может созидать свой мир, стала считаться наука. И ученые, отвергая веру в Бога, безоговорочно уверовали в силу науки, в силы и способности самого человеческого разума. Отказываясь от мифологии религиозной, они мифологезировали науку, в какой-то степени даже стали обожествлять ее. И тем самым мифологезировали, обожествляли сам человеческий разум. М.А. Бакунин выразил это стремление так: «Един мир, и едино средство познания назначения законов или порядков его для добывания Истины лод - Наука» . Вера в возможности человека и его разума становилась для материалистов философским обоснованием необходимости преобразования общества: если Бога с его Законами нет, то человек должен сам устанавливать свои законы, сам решать, как ему жить. Однако когда речь идет о светском, юридическом порядке, отделенном от Бога и Его церкви, сами собой во всех мелочах такого порядка проглядывают черты идолопоклонничества, нового язычества, а другими словами - сатанизма. Ведь жизнь за церковной оградой, вне тела Христова, есть только духовная смерть, поэтому жизнь христианина ни в коем случае нельзя делить на правовую, нравственную, политическую и религиозную. Есть жизнь в Боге и с Богом, а все, что за пределами ее - дьявольские подделки, суррогаты, обман и ложь. И когда раздаются голоса высокоавторитетных представителей современной юриспруденции, что в наш век смешно говорить о Боге, должно быть понятно, из какого источника говорит этот голос. Задача настоящих ученых сегодня - открыто заявить, что Право создано боговдохновенным актом и поддерживается поныне боговдохновенными людьми, а безбожники в правовой сфере всегда будут лишь разрушителями и разлагателями. Пора возвращать российскую теорию Права в христианство, а до тех пор удовлетворительного правопонимания не будет. Отечественным правоведам пора прекратить «жонглировать» переводными работами зарубежных юристов и, наконец, восстановить исконное понимание древнерусского понятия «ПРАВО». У субъектов Права, из числа простых российских граждан, присутствует большой интерес к вопросам Православия. Но, к сожалению, профессиональный интерес к этому вопросу среди правоведов не велик, что объясняется запретностью этой темы на протяжении многих десятилетий. Это обернулось практически полным отсутствием разработанной научной базы и, как следствие, неготовностью правотворцев всех уровней принимать приемлемые для общества решения. Научные труды, в которых среди источников права упоминаются и религиозные тексты, единицы290, да и они апеллируют к опыту исключительно мусульманских индуистских правовых систем. Сама связь права с религией квалифицируется современными учеными-юристами как отрицательная черта, нечто экзотическое и отжившее. Но, как известно, изучение права невозможно без исследования этимологии самого слова «ПРАВО»: в юриспруденции во все времена важное значение имеет соизмерение слов, терминов, формулировок. И остается лишь удивляться тому факту, что этимологией слова «ПРАВО» у нас никто не за нимался. Если бы наука к этому вопросу обращалась, обнаружилось бы прямое родство слов «ПРАВО» и «ПРАВОСЛАВИЕ». А в слове «ПРАВОСЛАВИЕ» никто не замечал связь слов «Право» и «славие», меняем эти корни местами, получаем - «прославление Права», то есть прославление чего? Не идеалов ли ЛЮБВИ (ИСТИНЫ), ДОБРА и КРАСОТЫ, заповеданных Господом Богом? Поразительно, как удавалось отечественным юристам на протяжении столетий употреблять понятие Права и не видеть его очевидных истоков в традиционной вере русского народа - Святой Руси? ПРАВО и ПРАВОСЛАВИЕ - не просто парные, однокоренные слова, это односущностные категории, соотносящиеся как целое и часть. ПРАВО, данное перволюдям еще в Первозаконе, впоследствии получило новую испостась в нравственности - ПРАВДЕ, а затем в религиозной испостаси — ПРАВОСЛАВИИ, а уж потом (отчасти) в законах государства. В последние годы в российской юридической науке проходит процесс реабилитации некогда извращенных, подмененных или вычеркнутых из нее понятий и явлений, но не ведется работа по возвращению утраченных смыслов. В процессе переоценки забыта категория самого ПРАВА, как-будто оно на самом деле всего лишь аутентичный перевод иностранных терминов «LAW», «JUS», «LEX» и т.п. (не имеющих к ПРАВУ никакого отношения)183. Итак, без понимания Православия невозможно осознать значение Права при том, что Право не сводится на 100% к чистой церковности и образцам древней русской святости. Право включает в себя всю духовно-нравственную сферу русского человека, многие элементы которой возникли еще до принятия христианства. Православие увенчало и упрочило древнее мировоззрение русского народа, придав ему более утонченный и возвышенный характер. У русской цивилизации было немало общего с индийской, китайской, японской и др. подобными цивилизациями, но ПРАВОславной она стала одна. Поиск цели развития в ней видится не в стяжании материальных благ, не вне человека, а в глубине его души, в стремлении к абсолютным духовным началам бытия. Теснейшая, органическая связь ПРАВА и ПРАВОСЛАВИЯ окружена в юридической науке стеной безмолвия. Под Православием понимается христианское вероучение, сохранившее в неизменной чистоте заветы Христа и апостолов в том виде, в каком они изложены в Священном Писании, Священном Предании и древних символах Вселенской церкви. С момента отпадения западной церкви от Православия главным его хранителем стала Россия (Святая Русь), Русская Православная Церковь184. В Восточной Церкви не приняли западного учения о догматическом развитии и при держивались убеждения, что догматы, утвержденные на первых Семи Вселенских Соборах, не подлежат изменению и уточнению не только по содержанию, но и по форме. Именно поэтому Восточная Церковь считается Православной, хранящей древнюю веру, а религиозное учение, утвердившееся на Востоке, называется Православием. Известна цитата из Библии о том, что: «Свет придет с Востока». Можно сказать, что Православие - это чистая и неискаженная Истина, принесенная на землю для спасения людей Христом-Спасителем. Через Православие ПРАВО, данное перволюдям в виде Первозакона, обрело новый масштаб и качество. Православие есть Истина, потому что свидетельствовать о ней пришел на землю Сам воплотившийся Единородный Сын Божий (Ин. 18,37). Поэтому Православие тождественно абсолютной истине. Православие не просто система вероучительных истин, не просто культ, не просто традиции, а прежде всего живое молитвенное, литургическое общение с невидимым, сверхчувственным миром и духовное постижение мира видимого, материального293. Обнаруживая религиозные основания Права, нам небезразлично какая религия имеется в виду, ведь религии вообще, как всеми признанного способа духовного освоения мира, не бывает. У ПРАВА Святой Руси нет буддистских, мусульманских, иудейских, католических или протестантских корней - это исторический факт, к которому можно относиться только как к историческому факту. У ПРАВА все религиозные основания сосредоточены исключительно в ПРАВОславии. Настоящая религия представляет собой живой духовный союз человека с Богом; этот союз состоит в том, что Бог открывает человеку Свою сущность и Свою волю, а человек, вступая в этот союз и пребывая в общении с Богом, делает волю Божию - своею нормой и отдает свои силы на ее осуще ствление. Подлинное Право содержит в себе, главным образом, воплощение Божьей воли, а Православие в лице Православной Церкви служит прославлению этого Права верующими. Следовательно, задача духовно здорового (православного) государства заключается в том, чтобы закреплять откровения Божьей воли в своем законодательстве и требовать ПРАВОпослушания от граждан (преимущественно неверующих либо заблудших в вере). В этом состоит органика (симфония) взаимодействия церковной и светской властей в православной стране, где только и возможно господство ПРАВА в собственном смысле слова. «Религиозность, - по словам И.А. Ильина, - состоит всегда в том, что нечто испытывается как совершенное. Она начинается там, где душа выходит из состояния безразличия и различает между «лучше» и «хуже», где душа тяготеет именно к тому, что «лучше», и, следуя за ним, восходит к тому, что совершенно»294. Религиозность открывает человеку его духовную сущность и связывает ее с совершенным смыслом жизни; это дает чувство собственного духовного достоинства, абсолютное мерило всякой ценности, сообщает человеку духовную целостность. Поэтому настоящая религиозность служит укреплению правосознания человека, а подлинное правосознание не отвергает религиозных идей и чувств. Религиозные, или другими словами духовно-нравственные, абсолюты могут быть единственно авторитетными и надежными ориентирами правотворческой и правореализационной практик. Православная вера пробуждает в душе субъекта права духовную зрячесть, высокую степень ответственности, способность признавать духовное начало в других людях. Таким образом, Православие выступает для православных людей (русский - означает православный) Истиной, опорой жизни, надеждой о должном и совершенном. «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность з невидимом» (Евр. 11, 1). «Поскольку в любом социуме правитель может объединить своих подчиненных в органично свободный союз только при посредстве чего-то, то таким посредником может быть лишь более высокая, стоящая над обеими сторонами, а значит, духовная или моральная сила. Каковой собственно и является религия, -- писал Ф. фон Баадер. - Поэтому пустыми и никчемными надо объявить те общественно-политические теории, которые пытаются объяснить первоначальное и современное состояние государства - натуралистически, без религии»185. Душа народа может существовать и питать национальную культуру только тогда, когда она наполнена верой. Именно религиозная вера определяет духовное становление и творческий дух культуры. О религиозности русского народа как главном и органическом его качестве говорят все исследователи . Чтобы понять своеобразие народа, а, следовательно, и его культуру, необходимо понять его веру и религию. Когда религиозность русского народа угасала под воздействием се- кулярного рационализма и интеллектуализма, его культура тоже начала погибать. В отсутствие Высшего Абсолютного начала культура всегда превращается в игру ума, баловство, преобладание формы над содержанием. В результате возникает формалистическая и схоластическая наука - формальная юриспруденция, разлагающая, безсодержательная, аналитическая и абстрактная. Юридическая наука стала мертвым и ложным делом, а субъект Права начал вынаши- ватъ безпочвенное, разнузданное и обманчивое правосознание (фактически - законосознание). Православие в отличие от католицизма не желает властвовать над миром, поскольку сознает, что рай на земле более не возможен. Православие всегда отсекало от себя ереси, свойственные протестантизму. Господь Бог не создавал множества религиозных конфессий. Он даровал только одну веру и одну Церковь. Иные церкви основаны не Господом, а самими людьми, они плод человеческого самочиния. Господь сказал: «Я созижду Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16,18). Он не сказал: «созижду церкви», но одну Церковь. Поэтому Православная вера является единственным религиозным основанием ПРАВА. Православие в наши одни находится в прицеле тотальной травли, потому что Православие есть религия сострадательности к слабым и как таковая представляет собой сопротивление новому расизму, завладевшим «передовым и прогрессивным человечеством». Русский человек потерялся бы в пространствах своей страны, если бы не обладал духовной высотой, с которой можно было обозревать эти безбрежные просторы. Только Православие способно дать русским самоидентификацию - все остальное у русских уже давно чуждое и чужое (одежда, жилища, образ жизни и даже язык). Только верить наш народ не разучился по-русски. Ортодоксальная православная церковность представляет собой единственную твердую основу для национального самоопределения, а значит, и для подлинного возрождения ПРАВА. С момента Крещения Руси в 988 г. практически все дошедшие до нас литературные памятники - от «Слова о Законе и Благодати», летописных сводов и народных духовных стихов - отражают безраздельную поглощенность русской души вопросами религиозно-нравственного самосовершенствования. Немецкий исследователь В. Шубарт отмечал: «В проти воположность прометеевскому человеку русский носит в себе христианские добродетели как постоянные национальные черты. Не будет преувеличением говорить о врожденном христианстве русской, а может быть, даже и славянской души»186. Тысячелетиями история Права (а не юридического закона) в России творится людьми православной веры. Православие как сверхценность сохранялась в России, несмотря на десятилетия богоборчества. Значение Православия в русской истории и культуре духовно определяющее. Вот почему православная вера долго считалась в России истинным критерием русскости. Религиозная составляющая играет первенствующую роль при выделении той или иной цивилизации, она определяет все остальное. Конструктивно об этом написал С. Хантингтон: «Религия является централь- 298 ной, определяющей характеристикой цивилизаций» . А в своем фундаментальном труде «характер русского народа» Н.О. Лосский писал: «Основная, наиболее глубокая черта русского народа есть религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра»187. С.Ю.Наумов верно отмечает, что Православие искони играло и в известной мере продолжает сегодня играть роль системообразующей доктрины для государства и общества188. Действительно, Православие есть истинная русская идеология, это та национальная идея, которую в начале XX столетия утратили и до сих пор безуспешно пытаются заместить неадаптируемыми суррогатами. На Руси православное христианство стало добротолюбием, вобрав в себя все прежние народные взгляды на добро и зло и оптимистическую веру в добро. Православие есть базовый источник моральнонравственных ориентиров русского народа. Доминирование религиозно-нравственных черт в русском сознании отразилось даже в выборе названия своей Родины - «Святая Русь». Только в Православии, по мнению Н.Я. Данилевского, нахо- ~ -301 гч дит выражение подлинный интерес русских людей . Он с глубочайшей научной строгостью доказал, что человечество не имеет общей и единой истории. История - это череда сменяющих друг друга и существующих одновременно цивилизаций. Различия в быте, психологии, семейном укладе и исторической судьбе народов и стран коренятся прежде всего в области религиозной, духовной. Стоит обратить внимание на тот факт, что свою религиозную и правовую культуру русские сохраняли даже под иноземным владычеством, даже при территориальной раздробленности государства. Представители иных вер и национальностей в истории России видели в Православии закон внутренней жизни русского народа, к которому можно относиться не только терпимо, но и с уважением, что позволяет сохранять личную свободу выбора. Для русских же осознание себя не просто национальной общностью, но общностью по духу - в Православии - необходимо для утверждения своего права на существование в глобализующемся мире, права на существование своей культуры и истории. Другими словами, признание для русского народа Православия в качестве «своего» будет и в дальнейшем способствовать полному раскрытию его душевных качеств и способностей; преодолению недостатков и слабостей; определению правильной линии общественного развития; верному определению для России ее призвания и роли в мировой истории. Нанося удар по Православию, противники России культивируют отрицание Духа, духовной личности, духовной культуры, веры, семьи, родины и Права; сводят человеческую жизнь к материальным процессам, материальным мерилам и материальному благополучию; внедряют механическую покорность тоталитарным приказам и запретам, веру в революцию, конкуренцию, социальную вражду, всеобщий разврат и торжество порока. Все это впитывается правосознанием наших современников и способствует их адаптации к рыночной экономике, культуре потребления, приходу Апокшшпсиса. Нынешний субъект Права за каждый акт правопослушания ожидает немедленной награды, уверенно чувствует себя в коррупционных связях, безразличен к беде ближних. Такое «правосознание» на самом деле есть отрицание права как проявления духа милосердия и добра. Российский правовед J1.J1. Герваген высказал интересную мысль: «...от содержания правовых указаний, от степени включения в право моментов абсолютной нравственности зависит внутренний характер права, его достоинство... Таким образом - сила права в любви!»189. Весьма показательно, что ислам называет себя религией Справедливости190; Православие же является религией Любви. В Новом Завете к Десяти заповедям присоединяется новое, основное в христианстве - любовь к ближнему. Это положение составляет основное содержание религиозного, нравственного и правового закона одновременно. Понятие любви не стоит ограничивать областью веры. Истинная любовь всепроникающа: она присуща творчеству, труду, общению людей во всех сферах общественной жизни. Категория любви потому ставится столь высоко, что в ней выражается Божественный закон, составляющий связь всех разумных и нравственных существ, то есть субъектов Права. Православие как религия Любви воспитывает людей в такой структуре бытия, где духовные мотивы жизни преобладают над материальными, где целью жизни является не вещь, не потребление, а совершенствование, преображение души, стремление к Божественному идеалу. Отсюда нестяжательст- во, добротолюбие, взаимопомощь и извечное искание Правды русской общины. Таким образом, Православное христианство своим религиозным светом осмысливало и облагораживало дело Права и государства, и в то же время утверждало в человеческой душе такие благодатные силы (любовь и совесть), которые вдохновляли человеческое правосознание и придавали ему некую абсолютную опору. О Божественной природе Права. Негативная оценка возникновения и функционирования Права и государства стала доминантной в изучении обоих феноменов. Это происходит, во многом, из-за того, что Право и государство подверглись чудовищной секуляризации и в результате лишились признаков Божьей воли. В светском обществе Право и государственная власть утрачивают духовную абсолютную ценность, а в качестве продуктов социальной жизнедеятельности теряют авторитет и эффективность. . Е.В. Спекторский задавался вопросом: «Если за объективность физических законов ручается порядок природы, то яри беспорядке человеческих отношений что может ручаться за объективность юридических законов? На что должны опереться те, которые не только судят или судятся по законам, но хотели бы еще и судить о законах?»191. Г. Кельзен спрашивал, на чем зиждется сама юридическая норма, и отвечал: на базовой норме (Grundnorm) или первооснове всей юридической системы, метафизической субстанции, недоступной для по нимания в правовых целях192. Требование правового характера закона также апеллирует к метафизическим основаниям права, сознают это авторы или нет. Представители секуляр- ной юриспруденции время от времени делают осторожные предположения об Абсолютных основаниях права. Некоторые авторы, например, Б.Н. Чичерин, отождествляют метафизическое понятие Абсолюта с религиозным понятием Божества. «Абсолютные начала бытия, - писал он, - не могут быть поняты только как отвлеченная категория»193. Проблема происхождения права не может быть решена и постигнута, если теория Права не выйдет за пределы юридических категорий. Право - грандиозный, неисчерпаемый для осознания феномен. Это порядок бытия, который создается Богом прежде, чем к нему прикасаются человеческие руки и осмысливает разум. С появлением государства как системы властно-регулятивной на него была возложена роль «адаптера» правовых явлений, посредника, взявшего на себя функции формально закреплять, выражать и своими силами помогать в осуществлении Права (по мере отпадения государства от церкви эта роль государственной власти деградировала). Поскольку Право создал Господь Бог, мы имеем дело со священным явлением, проявлением Святого Духа. При таком решении вопроса о происхождении Права снимается проблема о соотношении ПРАВА, ПРАВДЫ и ПРАВОСЛАВИЯ. Право есть образ Божественного порядка для жизни людей на земле. Правда есть нравственность, позволяющая нравственному человеку безошибочно отделять правомерное от противоправного. Православие есть религия, направленная на прославле- ние Права (то есть воли Божьей), возможность Богообще- ния для особой категории людей - истинно православных. Там, где нет Бога, там нет Правды, там нет Права. Право включает Божественные и человеческие законы (причем последние не должны противоречить первым). Божественные законы создал непосредственно Бог, которые он вначале сообщил перволюдям, затем записал в сердцах человеческих (совести), позднее - в заповедях Ветхого и Нового Заветов. Но человечеству и этого мало, оно постоянно стремится к жизни по-своему, нередко используя дар свободной воли в ущерб самому себе. Человеческие законы производны от законов Бога и те из них, которые противоречат воле Божьей, фактически являются псевдо-законами (это нормы, имеющие форму закона, принятые в рамках официальной процедуры, но противоречащие ПРАВУ). Если и допустимо употреблять словосочетание «естественное право», то лишь в отношении Божественного Права. Никто и ничто не может удержать человека от порочных поступков, кроме Высшей воли. Никто из равных человеку не способен сдержать его низменных стремлений. Инстанцией, которая может удержать человека от погибели и которая постоянно защищает человека от его злоупотребления свободой выбора, является не суд, не правительство, а Всемогущий Бог. Право неизменно, ибо оно вечно. Право в отличие от законодательства государства не зависит от субъективизма людей. Право приобретает свое подлинное значение исключительно в том случае, когда оно не подвержено пересмотру человеческим рассудком и конъюнктурой исторических эпох. Право дает человеку силу подняться над его исторической средой, поскольку над человеческими законами (переменной и поверхностной частью Права) доминирует высшее Право, Право первого, Божественно го, порядка, которое служит юридическим нормам основой и критерием. Общество без Права - это общество без Бога, утратившее важнейшие опорные пункты, смысл своего существования и вставшее на путь самоуничтожения. В этом смысле безправие означает не просто отсутствие юридической защиты законных интересов индивида либо общности людей; безправие означает отрицание духовной ценности Права, непризнание факта, что Творцом и Источником Права является Бог. Без учета глубинных духовных (то есть Божественных) основ Права все программы укрепления правопорядка в обществе лишаются гарантий реализации. И значит - отпадает возможность самой постановки вопроса о Праве - Праве в первоначальном, исконном, высокодуховном значении, нацеленном на спасение людей. Бог учредил закон для каждого сотворенного Им явления, в том числе и для последнего из Своих созданий - человека. Бог есть учредитель закона в самом широком смысле этого слова. Уже актом творения Он заложил в мир и закон всемирного тяготения, и законы механики, и закон Архимеда, и закон Паскаля. Но в отношении прочих актов творения закон является лишь определением функций, не зависящих от самого явления (это закон, не имеющий отношения к Праву). А в отношении человека, наделенного свободной волей, закон и определяет его функции, и ограничивает человека в его поступках (этот закон обретает правовое значение). Таким образом, Бог есть учредитель как физических законов, не поглощаемых категорией Права, так и учредитель Права. Слова апостола о том, что «Закон свят» (Рим. 7,12) и «Закон духовен» (Рим.7,14) подтверждают, что власть закона получена от Духа и его святости, то есть Божественных свойств. Следовательно, быть в послушании правовому закону - э го значит, быть в послушании самому Богу. Господь не нарушает своей же заповеди «не убий» и не убивает Сам - все случаи массовой гибели людей в библейских событиях связаны с тем, что обреченные на погибель отвергли Бога. То есть во всех подобных случаях их смерть - собственный выбор, ибо хула на Господа - самоубийство. Израильтянам в один из периодов их богоотступничества Бог сказал: «Вы как бы не Меня отвергли, а вас самих» (3 Ездра 1, 27). В контексте собственного выбора объясняются и всемирный потоп, и разрушение Содома и др. Как сказал Старец Агапит (Воинов): «В минуту отчаяния знайте, что не Господь оставляет вас, а вы - Господа». Человек, нарушающий Право в его подлинном значении, возводит хулу на Бога, совершает акт Богоотступничества, тяжкий грех. П. А. Сорокин выделял в свое время три системы права: идеациональную, чувственную и идеалистическую. Идеальный свод законов рассматривался им как данный Богом, или Абсолютом194. В такой системе преступление тождественно греху (в уголовном праве легко обнаружить органическое единство правовых и религиозных норм). Сообщество людей, которое представляет себе Бога как существующего в непосредственном отношении к делам людей, будет склоняться поднимать юридические законы своего государства до ранга религиозных правил (так, чтобы эти два уровня единого Права составили иерархическое соответствие). Единство правового и религиозного очевидно и в вечном принципе Права: «то право, которое кто-либо считает справедливым применить к другому лицу, должно признаваться действительным и для себя» (Ульпиан)195. Сенека выражал его так: «Обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобой обходились стоящие выше»196. В русском пра вовом памятнике «Домострое» сказано: «Чего сам не любишь, того и другому не твори»3 °. Ф. Прокопович в первой половине XXVIII в. писал: «Ибо понеже, со стороны одной. Велит нам естество любити себе и другому не творити, что нам не любо, а со другой стороны, злоба рода растленного разоряти закон сей не сумнится, всегда и везде желателен был страж, и защитник, и сильный поборник закона, и то есть державная власть»197. Эту древнюю формулу неудачно пытался усовершенствовать И. Кант в своем «категорическом императиве»: «поступай только по той максиме, относительно которой ты в то же время можешь желать, чтобы она стала всеобщим зако- Т 1 'у ном» . И тут уместно напомнить, что Господу Иисусу Христу принадлежат слова: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лук. 6,31). Выражения, близкие по смыслу, можно найти у Аристотеля, Конфуция, Филона, Гиллела, Гомера, Геродота, в памятнике древнеиндийской культуры «Махабхарате», но сам Христос не настаивает на новизне этой формулы. В Евангелии от Матфея эти слова Господа приведены полнее: «Итак, во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7,12). Он предлагает эту формулу как обобщение Божественного закона и высказываний пророков, известным издревле. Этот принцип Права носит поистине универсальное, общечеловеческое значение; религия и Право в данном принципе неразделимы. О Праве и законе в свете Православия. В современной юриспруденции считается, что проблему нетождественности Права и закона первыми поставили представители либертарного юснатурализма. Это не соответствует истине. В римском мире термин LEX проделал длительную эволюцию. Первоначально он означал всякую норму, которую свободный римский гражданин устанавливал для себя или в процессе той или иной сделки со своим контрагентом. Затем закон стал пониматься как общее предписание, общая клятва государства. И, наконец, под законом в «римском праве» подразумевали то, что народ Рима приказывает и устанавливает . Древний Рим - классическая страна законодательства и законничества. В сравнении с римской традицией закона, реципированной впоследствии многими западными юридическими системами, на Руси отсутствовала почва для расцвета законнического правопонимания. Аналогом римского термина «ЬЕХ» в русском языке является слово «закон», происходящее от корня «конь», то есть начало и конец, кол, столб, веха участка или коновязи. Словом «закон» русские люди не охватывали всей полноты и многообразия Права. Закон воспринимался русскими как внешнее предписание - такое понимание сформировалось после того, как Русь приняла христианство и научилась различать Ветхий Завет (Закон) и Новый Завет (Благую Весть). Закон сводился к юридической, формальной норме, над которой превалируют нравственные принципы. Подчеркнем: религиозное, этическое и юридическое древнерусские мыслители не разделяли, не противопоставляли друг другу - следовательно, Право Руси изначально вмещало в себя эти компоненты в нераздельном единстве. Закон рассматривался как преходящая и переменная величина, а Право - вечная константа для всех и во все времена. Закон внушал страх, а Право - почитание, на Право проецировалась любовь и благоговение перед Господом. Закон соблюдали из страха перед наказанием, а Право - из любви к Богу, своему Творцу и Спасителю. Такое соотношение Права и закона было свойственно русской правовой традиции вследствие ее православного духа, на Западе же ничего подобного не встречается. Русской традиции были близки слова из Евангелия: «важнейшее в законе - суд, милость и вера» (Мф. 23). При этом не надо думать, что в отечественном правосознании термин «закон» относился к разряду отрицательных. Нет, дело лишь в иерархии понятий: Право и его компонент Правда ставились выше закона. Слово «Закон» употреблялось в значении предела, от которого можно отступать во имя справедливости, милосердия и добра. Получается, что закон как предел не выражает в русской культуре высшую категорию, которой подчинено все находящееся в данной сфере регулирования, а лишь обозначает некую границу внутри сферы более широкой. Лучше всего исконно русское понимание слова «закон» передано в словаре В.И.Даля: «Закон - предел, постановленный свободе воли или действий; неминучее начало, основание; правило, постановление высшей власти»198. Поэтому новейшее слово «безпредел» воспринимается нашими соотечественниками как полное беззаконие, произвол, развал всякого общественного порядка и власти, непристойность. Весьма показательно словосочетание «истинный закон», широко употребляемое в русской речи; оно означает «соответствующий Высшему порядку или правилу, совершенный». Слово же «истинный» (подлинный, настоящий) образовано от слова «истина» и может принимать значение существительного среднего рода - «исто», «истое». А.И. Соболевский в 1891 г. при подготовке своего словаря по церковнославянскому языку заметил, что древнерусского слово «истъ» имеет параллель с латинскими «jus», «juris», «justis»199. В древнерусском языке появилось слово «истец», обозначающее лицо, ищущее Истину, Правду, право в тяжбе с ответчиком. Сам термин «истина» принадлежит в древнейших памятниках именно сфере религии и Права, в отличие, например, от слова «основа», которое возникло как термин ткацкого ремесла и лишь значительно позже приобретает философское значение. В данной этимологии просматриваются некие общечеловеческие традиции соотнесения Права и закона. Если ценности человечества и его социальных групп соответствуют Божьему (Абсолютному, правовому, нравственному) закону, тогда они могут считаться истинными. Но человеческие ценности могут и противостоять Божьему закону, когда ценности людей оказываются ложными. Русский православный народ издревле предпочитал благодать и истину, приемля их как исполнение Закона, но закона не человеческого, а Божьего. Иисус Христос начинает Свою земную проповедь со слов: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон, или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Матф. 5,17-18). В Послании римлянам апостол Павел говорит: «Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем» (Рим. 3,31). В этих случаях слово «закон» употребляется как Закон Божий, закон Истинный, то есть соответствующий вечным знаниям, неизменным основам бытия и возникающим из него явлениям. Познание Божественной истины для православного требует не только ума и рассудка, но и всего существа человека. В христианстве истина постигается верой. Христианин верит, чтобы знать. «Познайте истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 32). Истина не дается нравственно ущербному человеку, как сказал И.В.Киреевский316. По словам Апостолов: «Любовь есть исполнение закона» (Рим. 13,10); «Весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя» (Галл. 5,14). Но практически это возможно, когда законы государства и общества максимально соответствуют Божьему Закону - Праву. Верный этому Закону человек в своих отношениях к миру и людям руководствуется не себялюбивой жаждой бытия (которая питает только одно - борьбу за существование), а безкорыстной жаждой Любви, Добра и Красоты, которым он приносит в жертву свое материальное бытие. В юридическом жизнепонимапии люди ищут счастья, в правовом - Истину (Бога). В юридизированном мировоззрении нравственное добро считается средством к достижению земного блаженства, в правовом - истинное бытие приписывается только одному нравственному добру, воплощенному в Боге, а блаженство человека считается тождественным со святостью. Христианство внесло в души людей дух не формальной, не уравнивающей справедливости, а совестное доброжелательство, жертвенную щедрость, самообуздание. Православный христианин последовательно пытается подавлять в себе честолюбие, жадность, вражду, злобность как греховные влечения, что фиксируется в его правосознании. В этом случае Право воспринимается человеком не в качестве навязанного его воле приказа сородичей либо иноплеменников, а как начало мира и благодать Святого Духа. Исторически именно благодаря распространению христианства, было сохранено и укреплено истинное правосознание целого ряда народов. Христианство не давало людям новых доктрин о норме, толковании норм или юридической ответственности. Оно учило людей новому отношению друг к другу и к Богу. Христианство призывало людей к единению с Богом в целостной любви к Нему и ближним. Призыв человеколюбия имеет религиозно-нравственный дух, пребывание в котором сообщает человеку новый подход к обществу, государству и миру в целом. Христианские Заповеди не отменили Права, Первоза- кона, Ветхого Закона, они явились дополнительным руководством для духовной жизни, поскольку все предыдущие Божественные правила оказались недостаточными для людей. Заповеди Христа напомнили человеку о Законе Божьем (Праве высшего порядка) и Законе внутреннем (даре совести), прояснили их и усилили. Закон внешний (Право второго порядка или право положительное, которое можно именовать правом только при условии его соответствия Божьим Заповедям) создается самими людьми. Право высшего порядка обладает большей силой и значением, чем право положительное (законы государства), ибо высшая сила всегда властна над низшею, она может вызывать ее к жизни и остановить се изнутри, но низшая сфера никогда не властна над высшей. Внешней, государственной, силе подчинено только поверхностное, второстепенное в поведении людей. Государство не может вынудить общество к взаимной любви. Божественное право выше человеческого, но Божественное никогда не противостояло человеческому: оно вселяется в подготовленные человеческие души и одухотворяет их, заставляя искать подлинного совершенства. Поэтому религиозные основания правопорядка можно признать самыми фундаментальными и крепкими. Любопытно заметить, что В.Н. Татищев, а вслед за ним многие русские правоведы, ставил юриспруденцию на второе место в иерархии наук - первой и высшей наукой он называл богословие. «Юриспруденция, писал он, это наука, которая учит благонравию и должности каждого к Богу, к себе самому и другим, следственно, к приобретению спокойности души и тела. Но не может никакое юрист мудрым назван быть, если не знает прежних толкований и прений о законах Божеских и челове ческих»200. Можно утверждать, что между христианством и Правом существует связь, какой не существует ни в одной духовной силе мира. В православном понимании западный человек оказывается ограничен человеческими же преградами - законами государства. Для русского человека подобное внешнее, поверхностное перенесение на землю Небесных установлений недостаточно авторитетно, если законотворец не имеет от Бога особого благословления (самодержец как помазанник Божий этим авторитетом в глазах русского народа обладал). Когда человек подчиняется законам по необходимости, душа его все равно остается холодной. Ведь государственные законы придуманы столь же несовершенными людьми. Русские придерживались мнения, согласно которому человеческое регулирование вредно. Людям свойственно искажать волю Божью к своей сиюминутной выгоде. Законность есть явление формально-юридическое, имеющее на Руси относительную и вспомогательную роль. Западному пристрастию к нормам у русских противостоит поразительная нормобоязнь. Законы государства не вызывают на Руси духовного преклонения. Но это не свидетельство правового нигилизма, как считают некоторые поверхностные либо ангажированные исследователи. Духовную ценность русский народ придает поистине духовной величине Праву, ведь высшее не склоняется перед низшим. Чтущие Божьи нравственные заповеди отказываются служить суррогатам формальной юриспруденции. В русском Праве мы видим стремление к единению храма (обиталища Бога), Божьего нравственного закона и Отечества (обиталища людей), истоки жизнеспособности которого состоят в единении Бога с человеком. Бог - источник Права. Право учитывает божественные свойства человека и призвано обеспечивать сохранение Божьего образа в человеке, а также способствовать его богоуподоб- лению. Если Право от Бога, то невнимание к нему есть безбожие. К закону у русских изначально не было такого трепета как к Праву, что объясняется серьезной религиозной причиной. Дело в том, что Ветхий завет, данный Богом адресно израильтянам через Моисея, иначе назывался Законом, а Новый Завет, проповеданный самим Господом всему человечеству, именуется Благодатью. Ветхий Завет (Тора, Ветхий Закон) не отрицается христианами, а одобряется и сохраняется в виде нравственных Заповедей. Но с христианской точки зрения, несоблюдение предписаний Торы (Закона) по букве может быть компенсировано высшим их соблюдением - по духу, в духе. Иоанн Златоуст писал: «Как для воспитателя самою великою похвалою бывает то, что воспитанный им юноша уже не имеет нужды в его надзоре для сохранения целомудрия, потому что уже довольно укрепился в этой добродетели, так и для закона величайшею похвалою является то, что мы уже не имеем нужды в его помощи. Ибо тем-то мы и обязаны закону, что душа наша сделалась способною к принятию высшего любомудрия. Значит, кто доселе остается при законе и ничего не может видеть больше того, что там написано, тот не полу- О 1 О чил от него большой пользы»'’ . Если закон не приближает человека к Богу, то не приносит пользы его природе, а повреждает ей, т.к. привязывает к меньшему, лишая большего. Только в религиозном контексте справедливо звучат слова Платона: «Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-то властью. Там же, где закон - владыка над правителями, а они - его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги»201. Основой юридических систем европейских народов является так называемое римское право, которое сформировалось на основе законнической идеологии в республиканском Риме, отточилось в имперском. Отсюда оно перетекло в юриспруденцию средневековых, а потом и современных государств Западной Европы, Америки и стран, находящихся под их влиянием. В Россию «римское право» перешло в частичном виде в связи с правопреемством от Византии. Однако русский мир наложил на римское юридическое наследие существенную печать - печать подлинного Права. Наиболее ярко эта разность отражена в знаменитом «Слове о Законе и Благодати» митрополита Киевского Иллариона, первого на Руси главы Церкви из числа коренного населения (этот труд был создан между 1037 и 1050 гг.)202. Нынешним атеистически настроенным авторам термины «грех», «душа», «промысел Божий», «благодать» и им подобные кажутся лишенными какой-либо убедительности203. А между тем, задолго до французских, английских и др. мыслителей Нового и Новейшего времени именно митрополит Илларион отметил разницу между Правом и законом. Законом человек пытается оправдать свои поступки, писал он, приспособить, привести в соответствие с установленной нормой, дабы избежать наказания на земле, но о настоящих помыслах речи не идет. А вот Благодать спасает христиан для Царства Божьего, и поэтому здесь важны не только поступки, но и мысли сердца. Через Закон приходят принуждение, самоутверждение людей. А посредством Благодати люди обретают Божие откровение, истинную свободу и спасение. Писаный закон без благодати мало что значит. Закон дан на приуготов- ление благодати, но он не сама благодать: закон утверждает, но не просвещает. Благодать понимается мтрп. Илларионом не в чисто литургическом смысле, а как духовнонравственная правовая категория, выражающая победу добра в душе человека и вытеснение зла. Закон разобщает народы, выделяя среди них один народ. Благодать дана всем народам, она объединяет их в одно целое. Святая Русь, таким образом, отвергает формальное следование закону и оправдание им, культивируя стремление к добру, к высшему благу, к Праву. Право в такой святоотеческой трактовке предстает как благодать Святого Духа, возвышающаяся над всеми законами и способствующая тем, кто ее стяжал праведной жизнью, достичь нравственного совершенства. Мысли мтрп. Иллариона основаны на свидетельствах святых Апостолов: «Язычники, не искавшие праведности, получили праведность, праведность от веры. А Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности. Почему? потому что искали не в вере, а в делах закона» (Рим. 9,30). Закон погружен в суету земных страстей и не гарантирует освобождения людей от зла. «Желающие быть под законом порабощают себя немощным и бедным вещественным началам мира» (Гал. 4,21). Западное христианство и иудаизм почитало Ветхий Завет (Закон) как собрание разного рода формализованных, ритуальных юридических норм, как оправдание свойственных западному миру прагматических устремлений. Мтрп. Илларион стоит за Восточную Церковь: «Прежде был дан Закон, а потом Благодать, прежде - тень, потом истина». Однако сравнение Закона и Благодати, которое дается в произведении мтрп. Иллариона, - это не только противопоставление двух миро воззренческих религиозных систем (иудаизма и христианства), к чему сводит данное противопоставление В.А. Томси- нов204. Ведь даже язычники, не имеющие писаного закона, должны и могут исполнить закон совести по природе, ибо они - Божии создания. Вот почему некоторые языческие племена, например поляне, следовали этому закону. Обретение людьми Закона и Благодати обусловлено различными историческими моментами. Когда в человечестве усилилось состояние душевной страстности, угасание разума и совести, Промысел Божий предоставил всем народам идти своим путем, а одно племя (евреев) выбрал для того, чтобы удерживать его от греха и сохранять в нем веру в пришествие Того, к которому относятся слова Обетования. С этой целью был дан Закон и посланы пророки. Однако Закон не убил внутренних грешных порывов, не оживлял духовно. Внешнее стеснение без внутреннего изменения людей, живущих под Законом, располагало желать внутреннего преображения. Закон имел временное и низшее значение в сравнении с Благодатью. Если бы Закон мог избавить людей от грехов и дать духовных сил для новой жизни, то не нужны были бы ни пришествие Господа Иисуса Христа, ни Его страдания. Закон не имеет силы оживлять, он может лишь шире и глубже раскрывать греховность людей. Закон не может любить грешников, а Христос может. Закон лишь утверждает: все виновны перед Богом, но не может преодолеть сопротивление плоти и греха. «Трагедия Закона в том, что он достигает результата, противоположного тому, к которому он стремится, - замечает Б.П. Вышеславцев, - обещает оправдание, а дает осуждение, хочет и не может, требует и не выполняет»205. Закон духовен, но не достигает корней зла в человеке. Как рациональная норма Закон не достигает иррациональных глубин, где лежат причины преступного (одновременно греховного) действия, источники греха. Закон нормирует человеческое поведение извне, не достигая метафизических корней зла. В Новом Завете с появлением Христа возникает новый фактор - Благодать. Благодатные силы призваны действовать на внутренний духовный строй человека, преображая изнутри его жизнь. Однако в сфере непросветленной и неблагодатной жизни энергия нравственной воли вынуждена принимать форму закона, правила, определяющего волю и деятельность. Получается, что в Праве соединяются две ипостаси - высшая, глубинная и главная (Благодать), направленная на преобразование внутреннего человека, и низшая, поверхностная и второстепенная (Закон), направленная на дисциплинированность внешнего поведения людей. Закон духовен только в том случае, если не отклоняется от Права в его высшей ипостаси. В недрах коллективного безсознательного существует информация о том, что законы людей не просто юридические нормы, а нечто большее - живая связь между Богом и человеком, между Творцом и творением. Право как проявление духа наполняет собой законы, и тогда они перестают олицетворять формализм, законничество, механичность. И наоборот: формализация и механизация закона противоречат правовой культуре и свидетельствует о ее вырождении. Православный христианин ищет не пустой формы, а наполненной; он ищет не мертвого механизма, а органической жизни во всей ее полноте; он жаждет формы, рожденной из глубокого, духовно насыщенного содержания. В русской традиции Право поддается актуализации посредством православной веры, свободного творчества и совести. Право не книга законов и норм. Право можно разуметь живым духом, глубиной собственной веры, совес ти, а не формальным рассудком. Право содержит некий благодатный дух, который надо принимать своим личным духом; не плоским и рационалистическим, а совестным, нравственным, воспринимающим и излучающим поток любви. Право (буквально: правильный путь жизни) состоялось не для того, чтобы превратить человека в запуганного раба, ожидающего приказаний и не смеющего творить самостоятельно (такой раб не нужен ни Богу, ни людям, и не ему создавать правовую культуру). Право предоставляет человеку возможность созерцать Божественное и самостоятельно ходить по божественным путям, цельно и добровольно пребывая со своим духом в духе Божием. Ибо «Господь есть Дух, а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3,17). Поэтому Евангелие и дает нам «закон совершенный, закон свободы», и кто «вникнет в него и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действова- нни» (Иак. 1,25). Дух Права не буквенный, не педантический, но обновляющий, воспитующий и освобождающий. Усвоение Права совершается не в законническом толковании текстов, а в усвоении любви и веры. Право не представляет собой системы определенных нормативных предписаний на все случаи жизни. Только в юридизированных обществах могут так воспринимать Право. Работа с Правом не предполагает начетничества, «буквоедства» и формализма, ибо в этом нет живого творчества, полного Духа и смысла. Подлинно правовая деятельность предполагает обновление людей и в Писании Нового Завета это обновление описывается так: «Слово Христово да вселяется в вас обильно со всякою премудро- стию» (Кол. 3,16). «и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12,2); чтобы вам «обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (еф. 4, 23-24); «чтобы вы исполнялись познанием воли Его, во всякой премудрости и разумении духовном» (Колос. 1.9); «Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства» (Колос. 3,14). Такое понимание Права ныне отсутствует в юридической науке полностью и едва теплится лишь в глубинах народного сознания. В научной литературе (монографической и периодической) наблюдается перепроизводство переводов зарубежных трактатов о юриспруденции, не имеющих ничего общего с ПРАВОведением. Труды выдающихся отечественных правоведов прошлого и настоящего, таких как Ф.И. Карпов, А.С. Ященко, ИА. Ильин, Б.П. Вышеславцев, А.М. Величко, В.И. Иванов, В. Мельник, А. Куприянов, Г.М. Вельяминов, B.C. Семенов, И.В. Понкин, А. Борисов и др., либо не публикуются, либо издаются ограниченными тиражами206. Мало кто из юристов- соотечественников знаком с мыслями Ф.И. Карпова (ум. до 1545 г.), согласно которым в основе идеального общества должны лежать правда, закон и милость. Зато работы Монтескье, Локка, Франклина или Руссо, сыгравших значительную роль в дезорганизации современных им обществ, цитируются почти во всех диссертациях последних пятнадцати лет, посвященных проблемам теории права и государства. Лучшие российские правоведы прошлого не мыслили себе Права вне христианского учения и видели в Боге действительный Первоисточник всего правового. Иисус Христос пришел в мир не с юридической, а с правовой миссией, о чем Он Сам сказал: «ибо не послал Бог Сына своего в мир, чтобы судить мир» (Иоанн. 12,14), «Кто поставил Меня судить или делить вас?»(Лук. 12,14), «Я не сужу никого» (Иоанн. 8,15). Господь предложил людям не юриспруденцию либо юридическую казуистику, а законченную философию Права. «Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12,32). В этом Царстве господствует не посредник - закон, а Сам Господь, отдающий себя человеку, ибо Бог есть любовь (1 Ин. 4,8). «Человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим. 3,28). Те же, кто оправдывает себя законом, остались без Христа, отпали от благодати (Гал. 5,4). Закон и Благодать могут вступать в противоречие друг с другом как убивающая буква и животворящий дух. «Если вы духом водитесь, то вы не под законом» (Гал. 5,18), «вы не под законом, но под благодатью» (Рим. 6,14). Право как благодать Святого Духа обозначает одну из ипостасей Господа Бога. Законники и формалисты всегда радеют о временном, земном и потому отличаются суетливостью в поведении и суесловием. Но если человек праведен, смиренен и милосерден, то в отношениях с ним не остается почвы для несправедливости (закону в данном случае тут «делать нечего», подлинно правовое отношение само обеспечивает здесь порядок по высшему образцу). Закон основан на принципиальном онтологическом и антропологическом недоверии - ко всему спонтанному в мире и в человеке. Его задача - неустанное преследование спонтанного начала, закрепощение его в правилах, ритуалах, системе всеохватывающего контроля и надзора. «Закон убивает, осуждает, ставит под проклятие» (Гал. 3,10). Современные за падные критики Православия видят в уповании на Благодать свидетельство ленивой души, не способной к строгой методичности и дидактике. На самом деле православное упование на Благодать Божию открывается совсем в другом горизонте. Это горизонт любящего Бога, требующего от человека не страха: «Горе вам, законники, что налагаете на людей бремена неудобоносимые» (Лк. 11,46). Правовое общение, в отличие от юридического или законнического, предполагает сострадательность, жалость, заступничество за слабого - здесь уже нет схоластической механики, выверяющей строгие соразмерности труда и вознаграждения, деяния и наказания. Субъекты толкования подлинного Права не должны доверять рациональному методу, опирающемуся на знание законов, а использовать сверхзаконническую интуицию живой Правды. Субъект Права раскрывает глубину своего сердца для Духа Святого, а не занимается отвлеченным умствованием и резонерством. Современная юриспруденция, будучи светской, следует ереси, согласно которой искажается христианская идея спасения мира через замысел осуществить это спасение принудительной силой закона. Право в отличие от закона просвещает совесть человека, заботясь о его душе и духе, закон же дает лицу пункты и параграфы для внешнего послушания. Правовое чувство дается не каждому, поскольку имеет очень глубокий смысл. Право проникает в человека посредством Благодати - нетварной Божьей силы, в которой Бог являет себя человеку, а человек с помощью Благодати преодолевает в себе греховное начало и достигает состояния обожения. Вот почему Истина и Благодать употреблялись в «Слове» мтрп. Иллариона в одном контексте, как синонимы («...благодать - истина, а не закон»207). Един ство Истины (Любви), Добра и Красоты выражает фундаментальный принцип Православия и самого Права. Православие есть религия Благодати (внутреннего благочестия), а не Закона (внешнего благочестия) - и в этом качестве она, вместо того, чтобы выносить окончательные приговоры и заранее помечать избранных и неизбранных, утверждает чудо спасения. Исходя из такого правопонимания, русское правосознание не идеализирует официальных и общественных нормотворцев, а также юстицию. Ведь сначала был свет (Право), и лишь потом «твердь» (суд). Сперва идет Право, а потом правосудие. В православном мировоззрении суд не может творить Права, он его именно применяет, черпая его не столько в букве законов, сколько в духе Права. Когда судьи лишают себя Божьей благодати, сосредотачиваясь на законническом ремесле, они утрачивают праведность, а их решения - правосудносгь. В Библии описываются времена, когда судьи «Бога не боялись и людей не стыдились», действовали через истязателей, не выпускали из темницы, пока не отдашь последней полушки; фарисеи не радели о суде, искали лжесвидетелей, выносили приговоры из демагогии, против своей совести, желая угодить толпам (Мф. 27,24). Из истории человечества можно вспомнить немало примеров формалистского понимания Права, торжества холодного юридизма, которые не служат укреплению правопорядка, а в действительности сокрушают Право и порядок. Для возрождения Права юристам и всем субъектам правовой деятельности придется актуализировать его религиозные основания. Необходимо соотносить позитивное право с канонами веры. Закон должен соответствовать канону, иначе он не имеет правового характера. Только в апостасийном мире могло исчезнуть понятие греховного и неблагородного поступка, нарушающего канон. А вот византийский император Юстиниан, почитаемый как автор правовой реформы, в 530 г. издал закон, по которому все каноны христианской веры признава лись одновременно и законами государства, отчего правопорядок только укрепился. В 131 новелле императора Юстиниана недвусмысленно сказано, что теряет силу всякий государственный закон, противоречащий канонам3 6. Проницательные правители замечали, что Священное Писание и решения церковных соборов опережают государственное законодательство и составляют его живую, нравственную основу. В Древней Руси наряду с кряжескими уставами и грамотами самое широкое распространение получили номоканоны - сборники Права, содержащие в себе как церковные канонические правила, так и законы светской власти. В результате Русское Право вбирало в себя чистоту христианских догматов и особенности нашего национального быта. Очевидно, что необходимость дополнительного принятия властью самостоятельных законодательных актов по многим вопросам народного быта вплоть до царствования Петра I отсутствовала. Даже светские суды, а не только церковные, старались применять в своей практике номоканоны. Применение христианских начал в юридической практике вело к сокращению удельного веса официального насилия и расширению сферы «саморегулирования» общества посредством совестных актов нравственности (Правды) - это и было действием настоящего ПРАВА. Как справедливо отмечал И.Л. Солоневич, русский склад мышления ставит человека, человечность, душу выше закона и закону отводит только то место, какое ему и надлежит занимать: место правил уличного движения. Когда закон вступает в противоречие с человечностью, русское сознание отказывает ему в повиновении. От закона есть только одно отступление: по совести в сторону любви и милосердия, с принятием на себя всей ответственности. Формальнобуквенное, педантически-мертвенное применение закона не есть закона, а карикатура на нее. «Не всякий прут по закону гнут». Право как проявление Святого Духа может покарать человека за правонарушение гораздо строже, чем закон. Дело в том, что преступление для Православия означает грех, а грех предполагает не только переживание вины совестью, но и болезнь, характер которой зависит от характера преступления. «Чем человек грешит, тем и наказывается», - гласит русская народная пословица. Бог наказывает грешника-преступника не как светский судья наказывает подсудимого, здесь скорее отношения врача и больного. Православие и инославие различаются между собой, как противоположны себялюбие, жизнь по стихиям мира и самоотверженная любовь, жизнь по Христу, Перед нами два совершенно отличных, не сводимых друг к другу мировоззрения: одно правовое, нравственное и христианское (Православное), другое - юридизированное, механистическое и языческое (инославное). Можно сказать, что «Слово о Законе и Благодати» мтрп. Иллариона написано именно о естественном праве в подлинном смысле этого понятия. Соотнесение Права и закона, данное в письменном пастырском поучении Киевского митрополита, отражало каноны христианского учения и традиционную нравственность русского народа. Право в отечественном правосознании олицетворяло исходные идеалы Любви, Добра и Красоты, выражающие объективные ценности и требования человеческого бытия и являющиеся безусловным и абсолютным критерием Богоподобия (истинность, правомерность) всех человеческих установлений, включая законодательство и государство. «Чтобы закон действовал, он должен соответствовать естественному закону, - писал в 1710-е гг. В.Н. Татищев, - дабы то, что им в качестве зла представляется, не почиталось бы в законах гражданских за добро»208. Феофан Прокопович написал в 1722 г. трактат «Правда воли монаршей», в котором содержится показательная фраза: «Ибо, кроме Священного Писания, есть в самом естестве закон, от Бога положенный. Таковы законы суть в сердцы всякаго человека: дюбити и боятися Бога, храните свое житие, желати неоскудевающего наследия роду человеческому, не творити другому, что себе не хощещи, почитати отца и матерь. Таковых же законов и учитель и свидетель есть совесть наша» . Е.Н. Трубецкой тоже сформулировал мысль в русле русского традиционного правопонимания: «Естественное право есть синоним нравственно должного, оно есть нравственная основа всякого конкретного правопорядка. Всякое позитивное право может требовать от людей повиновения не иначе, как во имя нравст- 329 венного права» . Идея естественного Права в действительности есть идея о Божественном происхождении изначального и самодостаточного комплекса религиозно-нравственных (правовых) правил, соблюдение которых обеспечивает оправданное и полноценное существование человеческой личности, отражаемого в нормах общества и государства. Естественное Право есть прежде всего Божественные заповеди, а также и соргласованные с ними правила традиционной нравственности. Можно утверждать также, что Право в собственном его значении всегда естественное, поэтому употребление термина «естественное право» тавтологично и потому не совсем оправданно. Право в отличие от законов государства действует независимо от того, осознают люди его существование или нет, способствуют его действию или препятствуют, поскольку Право есть проявление Божественного Духа, а для него нет препятствий и границ. Правовые законы, будучи не сводимыми к природным, все же неким образом укоренены в них, не потому, что окружающая природная среда вся есть одушевленное явление, «субъект», а потому, что вечный, незыблемый Божественный порядок господствует не только в человеческих отношениях и выражается в Праве, но и во всем строе мироздания (и выражается в естественно-природных биологических, физических и т.п. законах). Человек находится в тесной взаимосвязи с окружающей его природой, и Бог изначально наделил даром целостного видения мира, что подтверждается дошедшими до нас элементами фольклора различных народов. Известно, что племена древних руссов не противопоставляли себя природе, что видно не только по их мифологии, но и по народному календарю, агрокалендарю, месяцеслову и т.д. В Православии природа не рассматривается как субъект деятельности и источник норм, т.к. это предполагало бы веру в многобожие (бога реки, бога дождя, бога солнца и др.). Ес- теетвенпо-природные законы открываются человеку для его обращения с окружающей природой, а естественноправовые - для отношений между людьми и к Богу. Эти две группы законов имеют своим Первоисточником самого Господа Бога и сообщаются людям через Заповеди, откровения и дар совестного переживания. Юридические же законы создаются самими людьми и в условиях господства Права не могут ему противоречить. Юридическое законодательство становится менее нужным по мере того, как оно приближается к духу и смыслу Права. И наоборот, увеличение и перепроизводство юридического законодательства свидетельствует о его отрыве от Права в пользу полицейских мер. В современном обществе вместо религиознонравственных (правовых) правил, указывающих, что право мерно, а что противоправно, устанавливается именно юридический закон, который измеряет вину и определяет наказание, оторвавшись от понятия человеческого греха. Проблема долга перед Богом и людьми в отношении добра и зла после Мартина Лютера трансформируется в долговое юридическое обязательство, вексель, который обменивается. Пути России, пытавшейся жить, «как долг велит», а не потому, что угрожает’ закон, и Европы, ставшей на путь юридизированного рационализма, разошлись. Небезынтересно заметить, что во многих дохристианских мировых верованиях и вероучениях (как и теперь в современном либеральном мировоззрении) юридическое господствует над правовым и даже всячески вытесняет его. Поэтому господствующие ныне идеологии вполне можно именовать языческими. Так, в ведических древнеиндийских верованиях, переживающих в наши дни свой ренессанс, бог Варуна является основателем морального порядка человеческой жизни. Однако установленная им нравственность имеет примитивный, чисто юридический характер. Она основана на простом разделении правды от неправды и утверждается на законе неуклонного возмездия. Последствия преступления обнаруживаются непосредственно; они опутывают ноги преступника, как оковы, в которые Варуна заключает его и карает. Кара состоит преимущественно в физических лишениях, например, жажде к воде . В древнекитайских верованиях высшим началом мироздания признается Дао. Весьма характерно, что Дао - это закон. Он правит, но ничего не желает. Он всем управляет, но не ставит никакой цели. Он проявляет себя в мире людей, но люди для него не более чем предмет воздействия, или как говорит один китайский текст, для вселенной человек, «если сравнить его с тьмой вещей, похож на кончик волоска лошадиной шкуры» (Чжуан Цзы)331. Новое мировое язычество XXI столетия эксплуатирует те же, по сути, демонические образы - вместо Бога в сознание людей внедряется мир чудовищ, вместо Права - параграф закона, вместо любви - плотоядность. Русская Православная Церковь учит, что всякое возвращение к этике закона от Благодати есть возвращение к рабству, измена Христу209. «Познав Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им?» (Гал. 4,9). Право как сакральное явление. Скептическое отношение к ценности Права встречается даже у священнослужителей Русской Православной Церкви210, что происходит из-за смешения понятий «Право» и «закон». Зарубежные исследователи, изучающие, главным образом, юриспруденцию и законодательство, а не Право, не часто признают религиозные корни юридических явлений211. Серьезные ученые разных стран замечают, что мораль и законы лишь тогда воспринимаются людьми как истина, когда признаются ими в качестве велений Бога всеми силами души, ума и сердца. Заставить же людей подчиняться и поклоняться можно только идолу, а не Богу. Не конституции, а религии образуют высший продукт духовного творчества. Не государство, а Церковь воплощает с величайшей глубиной и полнотой истинную цель истории и культуры. И.А. Ильин, пожалуй, единственный автор, кто верно вскрыл сущность государства: «Государство, в его духовной сущности, есть не что иное, как родина, оформленная и объединенная публичным правом, - писал он, - или иначе: множество людей, связанных общностью духовной судьбы, и сжившихся в единство на почве духовной культуры и правосознания»212. Люди объединяются в государства, благодаря правовому общению, требующему новых форм организации и совершенствования людей. Право, а за ним государство, возникают из духовной потребности. Регулятивная сила Права как раз и состоит в его глубоких религиозно-нравственных духовных корнях. Не в персоно- центризме, при котором абсолютизируется власть имущего меньшинства, не в системоцентризме, при котором подавляется человеческая личность, не в абстрактном космоцентризме, за которым скрывается лукавство демонических сил, а в Богоцентризме. Право в России традиционно было Бого- центричным, то есть ориентированным на гармонию общественного и личного, социального и природного, духовного и материального в соответствии с волей Господа Бога. Мерой всех вещей является не человек, как утверждает лукавая пропаганда либерализма, а Бог. Все поступки людей оцениваются посредством Права либо как Богоугодные, либо как нежелательные, противные Богу. Иначе говоря, Бог выступает как действительный создатель системы духовных и социальных координат, как точка отсчета правовой культуры. А вера является глубинной нормой жизни. Бог есть совершенство, и поэтому творение Права есть акт, исполненный совершенства. Право в отличие от юридического законодательства совершенно и не имеет противоречий и пробелов, тем более несостоятельно поня тие «правовой вакуум»213. Отступление от Права страшно не столько возможными юридическими санкциями, а духовной смертью для правонарушителя. Отступление от Права как Божественного явления приводит к ущербу, к смерти. «Вот я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло. Если будешь исполнять заповеди Его и постановления Его и законы Его, то будешь жить, если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и заблудишь, то погибнете, и не пробудете долго на земле» (Втор. 30, 15-18). Людям не стоит поддаваться иллюзии, будто Право возможно без религии и нравственности. Только новая, непосредственная связность нравственности и религии в Праве сделают его поистине социально полезным и эффективным. Главная Божья заповедь есть заповедь любви - в этом состоит высшая норма для всех жизненных отношений, из которой Право обретает свой дух. Любовь - есть главный предмет христианской религии (ПРАВОславия) и нравственности (ПРАВды), а потому и самого ПРАВА, содержащего глубокие религиозные и нравственные основания, восходящие к Господу Богу. Никакая религия не противопоставляет себя морали, но на пьедестал возводит ее именно Православие. В иных религиозных конфессиях сложились свои системы ценностных приоритетов. Сама религия невозможна вне правовой сферы, религиозность есть состояние духовное, а потому она немыслима вне правосознания. Принимая личным добровольным выбором в свою душу Божественные Заповеди, личность задействует свое правосознание. Право в исконном смысле (на Руси этот смысл Права стал константой национального самосознания русского народа) есть синтез Божественных Заповедей (Православия) и нравственных представлений народа (Правды) с привлечением незначительного числа юридических законов государства, сориентированных на один Первоисточник - Бога. В мусульманской юриспруденции до сих пор соединяются правила нравственности, религиозного культа и юридические нормы214, но ввиду особенностей религии ислама практические результаты регулирования там получаются качественно иными, чем в России. Поскольку вера, глубокая, органичная, внутренняя православная вера была на Руси повсеместной нормой жизни, русский человек должен был следовать указанным в Библии нравственно-правовым заповедям. Право, имеющее Божественное происхождение, воплощалось в заповедях - не убий, не укради, не лжесвидетельствуй. Христианство стало идейным фундаментом Права, служило кристаллизатором многих бытовых и культурных традиций (пост, крещение и т.д.). Политическая система России также вырастала из христианского вероучения. Государственная власть скреплялась не технологиями выборов и уж тем более не силовыми приемами (ни одну внешнюю угрозу и оборонительную военную кампанию русские не использовали для свержения своих легитимных вождей-иомазанников, которых западная русистика именует исключительно деспотами). Изучая Божественные, нравственные и подлинно правовые законы, честный исследователь не обнаружит между ними разницы, поскольку все они - Право, вышедшее из одного Источника. Божественные Заповеди составляют главное начало в Праве и служат для разрозненных личностей, находящихся между собой в случайных отношениях, надежным ориентиром, руководством и поверкою человеческих действий. Нравственный закон написан Богом в сердце каждого человека, это врожденное чувство доброго и святого, которое должно предостерегать человека от погрешностей. Однако в современном состоянии общества естественное чувство доброты приходится интенсивно подкреплять юридическими законами государства. Дальнейшее нравственное падение человечества, повреждение его природы и помрачение разума и совести обусловливают положение, при котором прирожденный закон добра сделался недостаточным. Эти три компонента Права (православная вера, нравственность и сакральная юриспруденция) сочетаются в органическое единство во всех правовых памятниках Руси вплоть до XVIII столетия, а в наши дни обнаруживают себя в том же единстве в правосознании пусть не большинства, но, но без сомнения, лучшей части наших соотечественников. Автор «Домостроя» монах Сильвестр так начал этот нормативно-правовой документ средневековой Руси: «Благословляю я, многогрешный, и поучаю, и наказую, и вразумляю единочадного сына своего, и его жену, и их домочадцев быть во всяком христианском законе, и во всякой чистоте и совести, и в правде, с верою творя волю Божью, и храня заповеди Его, и себя утверждая во всяком страхе Божьем и в законном жительстве, и жену поучая, также и домочадцев своих наказывать не нуждою, не ранами, не работою тяжкою; имеющих, как и дети, во всяком покое быть — сыты и 338 одеты, и в теплом храме, и во всем необходимом» " . А заканчивается этот замечательный документ, оболганный для тех, кто его никогда не читал, так: «Всякому христианину исцелять себя от всяких различных недугов, душевных и телес ных, и душетленных, и страстей болезненных - жить по заповедям Господним, и по отеческому преданию, и по христианскому закону. Тем самым Богу угодит, и душу спасет, и греха избудет, и здравие получит душевное и телесное, и вечных благ наследник будет»215. Право в его подлинном сакральном смысле возникает вне юридических (человеческих) законов и задолго до них. С появлением законов государства Право получает лишь дополнительный способ выражения. «В историческом аспекте законы государства представляют собой процесс юридического познания права в собственном смысле, - признает Н.В. Витрук, - и отражают иное смысловое значение русского слова «право» - как уверенья в истине чего-либо. С этих позиций под истинностью законов следует понимать степень их правового содержания, то есть соответствия праву»216. Когда законодательство игнорирует Божий закон, воплощенный в Праве, допускается колоссальный вред отдаления человечества от Бога, юридическими нормами утрачивается идеальная естественно-правовая праоснова, а универсальный и достаточный комплекс Права оказывается размытым в огромном массиве лишенных какой-либо духовности предписаний государства и общественных корпораций. На фоне неоправданного увеличения и усложнения современного законодательства совершенно другой смысл приобретает поговорка о том, что русские всегда отличались плохими законами, которые, к счастью, никогда не исполнялись. Для обеспечения правопорядка нужны не законы, а твердость внутреннего нравственного императива, уверенное соблюдение которого делает избыточным существование законодательных норм. В.И. Иванов в своих работах проводит и прослеживает цепочку: «вера - совесть - закон», как характеристику подлинного генезиса правовых положений341. Закон, идущий от Бога, запечатлевается в человеке в качестве совести, а закон, идущий от государства и общества - посторонний душе человека. Когда разного рода манипуляторы внушают обществу, что люди сами вольны устанавливать для себя «правила игры», сообщества начинают жить без совести, без Права и без Бога. Так, например, Чингисхан распространил на созданную им империю свод норм, согласно которым преступлением считалось положить нож в огонь, но не считались преступлениями похищения чужого имущества или убийство человека. Божественные законы отличаются друг от друга способами выражения, но правовая природа у них одна, цель едина и общий Первоисточник. Отрицание Права как основы закона равносильно отрицанию ориентации закона на добро. А утверждение подлинно правовых начал в нашей жизни требует воцерковления людей, последовательной победы человека над грехом, без чего Право не может стать реальной ценностью этого мира. Необходимо сформировать у общества отношение к Праву как к святыне. Вряд ли возможно в современном мире создание правовой системы, основанной исключительно на Евангелии. Но в России, где не утеряны пока традиции православного миропонимания, такую попытку еще можно предпринять. Это не значит, что все население России тут же будет превращено в христиан. Достаточно, воспроизвести в душах русских людей, пока составляющих в России большинство населения, генетически запрограммированное православное чувство. Нельзя также ожидать, что все православные христиане будут совершенными людьми, которые не оскверняют в себе образ Божий. Однако на российской земле можно создать условия, когда перед духовным взором людей проявится не скверна шабашей, а Божие совершенство, которым и возможно измерять все житейские дела и споры. Законодательство государства, в конечном итоге, не может не выражать природы той духовной среды, которая создает его. Проиллюстрировать осквернение законодательства в современных обществах нетрудно. Элементарное сравнение Божьих заповедей с положениями современных законов подтверждает, как много мнимых ценностей узаконено под прикрытием «общечеловеческих ценностей». Так, например, в Священном Писании сказано, что в браке человек становится одной плотью с женою, брак нерасторжим (Мф. 19,3-9), а светские законы всюду предусматривают облегченные условия для разводов. Обвенчаться для русского человека означало «закон принять», а современные россияне широко практикуют так называемые гражданские браки. В светских законах ничего не говорится о клятвопреступлении (нарушении клятвы и присяга), сквернословии, богохульстве, открытом поклонении сатане. Колдовство, всегда тяжко каравшееся в традиционных обществах, признается теперь разновидностью малого бизнеса и широко легализуется. «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будуг преданы смерти» (Лев. 20,13) - таков императив Библии. А в статье 133 Уголовного кодекса Российской Федерации мужеложство не признается преступлением, если не было применено насилие3 2. В некоторых странах Европы содомский грех вообще не упоминается в уголовном законодательстве. Для Церкви грех - это зло, разрушающее целостность человеческой личности, а для светского государства главное - забота о внешнем благополучии общества. Поэтому одни и те же правонарушения Церковь и государство оценивают с разной меркой. Так, за воровство Православная Церковь в XIX в. отлучала на 2 года, а за прелюбодеяние - от 7 до 15 лет 217. Государство же смотрит на воровство как на худшее зло, а прелюбодеяние декриминализует. В Десятисловии ясно сказано: «Почитай отца твоего и мать твою» (Исх. 20,12). Любая противоречащая этой и другим заповедям светская норма делает преступником не только нарушителя ее, а самого законодателя. Иными словами, человеческий закон, заменяющий абсолютную Божественную норму противоположной, перестает быть законом и становится беззаконием, в какие бы «цивилизованные» одежды он не рядился. Закон государства не может содержать полноту закона Божественного, но чтобы оставаться правовым актом, он обязан соответствовать Богоустановленным принципам, а не разрушать их. Религиозные и светские способы выражения единого Права происходят из одного Источника и являются двумя аспектами одного явления. Но светское - это низший аспект, а религиозное - высший, а высшее никогда не должно подчиняться низшему. Ложные нормы (псевдо-нормы) стремятся подменять собой более высокие духовные образования. По мнению Э. Фромма, «нормы, на которых основано современное больное общество (принуждение, идеологическое манипулирование с помощью идеологем «интересы народа», «демократия и свободы»), на самом деле являются отклонениями от требований природы и духа. Искаженные нормы делают людей замкнутыми, изолированными в рамках своего искаженного дискурса»218. После грехопадения, которое есть нарушение человеком Божественного закона (правонарушение), Право становится границей, выход за которую грозит разрушением, как личности человека, так и всего человеческого общества. Те, кто говорит о невозможности обнаружения критериев правомерности закона, совершают тяжкий грех богоотступничества, ведь очевидным критерием выступают именно Божьи заповеди. Правосознание православного общества обостренно чувствует иерархическую связь между принципами христианской каноники и юридическими законами. Законотворчество современных «цивилизованных» государств - это попытка создать альтернативу Божественному Откровению. Законоведы, идущие на страшные сделки с собственной совестью, подменяют Богом данный Закон светскими конституциями. От этих конституций люди, даже придерживающиеся христианской веры, нередко ожидают новой идеальной концепции, которая поможет всем изменить жизнь к лучшему. Это обман. В Священном Писании и Священном Предании давно сформулировано доступным языком спасительное учение и само ожидание новых национальных идей и общественно-политических концепций губительно. Называясь христианами, мы ищем себе «по своим прихотям учителей, которые льстили бы слуху» (2 Тим. 4,3). Православным христианам не нужны новые концепции, «новая мораль», «новое мышление». Православие - апробированный нашими предками и соответствующий святоотеческой традиции образ жизни. Православные христиане готовы исполнять светские законы, но лишь там, где они совпадают с волей Господней и не противоречат ей (Рим. 13,1-7), в противном случае мы решительно их отвергаем и говорим со святыми апостолами: «судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более нежели Бога?» (Деян. 4,19). В этом состоит правовой подход к юридической сипе закона. Когда исполнение требования светского закона угрожает вечному спасению, предполагает акт вероотступничества или совершение иного несомненного греха в отношении Бога и ближнего, христианин должен открыто выступать законным образом против безусловного нарушения обществом или государством заповедей Божиих. Таким образом, Право — это не система общеобязательных предписаний, изложенных в юридических актах. Право есть проявление Божественного Духа, которое способны воспринимать сообщества людей и индивиды, не утратившие связи с Творцом. Отсюда различение «духа» и «буквы» закона, требующее особых видов толкования законодательных текстов и правовых ситуаций (расширительное, ограничительное, буквальное), а также аналогия закона и аналогия Права, когда активно «работает» правосознание субъекта права. Первичным условием возможности человеческого бытия является то, что бытие любого, всякого сущего и должного в своей основе может иметь идеальный (духовный) смысл. «Бог есть Дух», - говорится в Священном Писании. - «Бог есть любовь». Эти положения являются ключевыми в понимании Права. Право есть проявление Духа и любви, другими словами: Право есть форма Бого- общения, преображающая и ум и чувства, а главное - душу и дух человека. Осквернившемуся человеку, лишившему себя возможности любить кого бы то ни было, жить под Правом крайне тяжело. Ему остается либо исПРАВляться, либо постоянно совершать одно ПРАВОнарушение за другим. Право открывается только духовному опыту. Отрицатели Бога не способны познать Права. Обращенные к миру злобой, корыстью и завистью де-факто ненавидят Право, а, следовательно, выражают эти чувства по отношению к Богу - в этом заключается страшная ошибка их жизни. Бог постигается только духом и любовью. Потому-то под Православием понимают не создание все новых и новых культурных форм, а сокровенное стяжание Духа Святого219. Божья воля, открытая человеку в Его Заповедях, и определяет тот «замысел природы», о котором упоминают юснатуралисты. Правовые начала проявляются непосредственно, прямо в духовном мире человека - нужно лишь подготовить свою душу для восприятия. Зафиксируем: Право есть благодать Святого Духа, а Православие - стяжание благодати Святого Духа. Таково соотношение данных духовных понятий. В православном мировоззрении заложена органичная цельность. Православие (в отличие от западно-римского христианства) ориентирует русского человека более на внутреннее совершенствование, а не внешнюю деятельность. При этом умственная работа не сводится к рационализированию, а является актом целостного созерцания. В этой созерцательной углубленности большую роль играют интуиция, образное мышление, нравственное чувство гармонии, меры и благообразия. Добросовестному правоприменителю необходимо научиться познавать Право из Божественного откровения, традиционной нравственности, законов государства и собственной совести. Тогда можно будет рассчитывать на праведность суда. А свои субъективные права граждане России смогут получить и вне нормативных актов. При условии господства православного правопонимания есть шанс, что юридическая система России наконец снова станет правовой. Изменятся многие оценки в правовой сфере, вскроется многолетний обман, отпадут многие стереотипы и смысловые подмены. Предстоит крупномасштабная работа по возрождению духа Права во всех отраслях нынешней юриспруденции. Право призвано быть проявлением единого Божественного закона мироздания во всех сферах общественной жизни. Так, акт крещения в Православие, с точки зрения секуляр- ной юриспруденции, не может признаваться юридическим фактом, но является без сомнения правовым фактом, который влечем именно правовые, а не юридические последствия для человека. Это потребует дифференциации отношений на правовые и юридические, чего пока в правоведении нет. Такая проблема даже не ставится сегодня учеными-юристами и это довольно странно, ведь мы уже апеллируем к разнице правовых и юридических норм. Нужно делать следующий шаг к Истине. Только религиозные мотивы позволяют правильно решить вопрос о моменте возникновении права. Начало действия Права на земле хронологически соответствует моменту, когда Бог создал перволюдей - Адама и Еву. Бог учреждает Закон для каждого сотворенного Им явления, а относительно наделенного свободной волей человека Бог предусмотрел смысл жизни, функции и необходимые ограничения в действиях - не просто Закон, а Право. Для того, чтобы человек оставался человеком, он должен был с момента появления на земле пребывать в тех правовых измерениях, которые предопределил ему Бог. Это правовое измерение было обозначено Господом еще до сотворения человека. А если это так, то объективное содержание Права не может изменяться по воле человека, не участвовавшего в их установлении, и не может быть в зависимости от человеческих представлений о Праве. Право есть константа человеческого общения. Оно необходимо не для изолированных друг от друга робинзонов, а для социальных групп. Естественные (природные) законы, таким образом, установлены Богом для условий функционирования мира, а для общения людей дано Право как способ одухотворения Творцом своих созданий; одухотворения в сакральном значении присутствия в людях дыхания Божия, боговдохновенности. Право не противоречит ествественным природным законам, положенным Богом, поскольку не может побуждать человека совершать невозможное. Задолго до возникновения государственности человек уже имел первый правовой закон еще в едемском саду: «От всякого дерева в саду будешь есть, а от дерева познания добра и зла, не ешь от него» (Быт. 2,16-17). После грехопадения Право стало усложняться, определяя границы, не выходя за которые человек может жить в ладу с Богом, окружающими и своей совестью. Нетрудно предположить, что Право существовало до сотворения человека в качестве одного из элементов Божественного плана создания человечества. Право изначально было в самом Боге и как проявление Его Святого Духа стало известно людям. В первое время человек не нуждался в существовании особо сформулированного комплекса правил, регулирующих его бытие -- все свое знание о порядке вещей он получал непосредственно из Богообщения. И только после злоупотребления людьми своей свободной волей, когда нравственный упадок общества приобрел угрожающий характер, Бог дал первый свод своих Заповедей, имеющих все признаки правовых положений. Когда Адам в раю сливался с Богом непосредственно, ему не требовалось знания о добре и зле и пространных сводов законов, ибо общение с Богом есть общение с Истиной. После изгнания из рая Адам и Ева, уже обладая знаниями о добре и зле как впечатленным законом, должны были руководствоваться в своих отношениях новой ипостасью Права - нравственностью. Это продолжалось до того момента, пока Бог не продиктовал Моисею на горе Синайской Свои законы и заповеди. С той поры Божьи законы и нравственность представляют собой две тесно взаимосвязанные компоненты единого Права. Совесть же стала Божьим оком в душе человека, тесными вратами, за которыми открыта дорога в вечную и счастливую жизнь. Совесть не пропустит в душу греха, соизмеряя его с Божественным законом, если человек всем сердцем верит в Бога и Его законы. Только Божьи законы могут стать для души своими, а прочие будут оставлены совестью. Догматы православной веры, нравственный заповеди, учение Спасителя об устройстве общества, о способах поддержания общественного мира, о средствах восстановления попранного порядка - все это носит правовой характер. В связи с этим можно считать, что Священное Писание и Священное Предание, содержащие и толкующие Божьи Заповеди, являются формами Права. Высшей формой Права в православной стране могут быть только книги Священного Писания, в которых содержатся непосредственные откровения Божественной воли. К Богоданным константам Права как священным ориентирам должна устремляться вся законодательная деятельность государства и уж тем более - нормотворчество общественных корпораций. Тем самым существенно сократится сфера произвола государственного аппарата, а граждане обретут условия постоянной реконструкции в себе Божественного образа, который в секулярном обществе, к несчастью, с годами утрачивается. Право носит принципиально надсоциальный характер и несводимо к отраслям юриспруденции, а тем более - к государственному законодательству. Государственное же (собственно юридическое) законодательство имеет значение правовой переменной. Церковное право выступает разновидностью Права, поскольку в Русской Православной Церкви осуществляются правовые по своей природе отношения. Церковное право есть область Права, включающая правила, регулирующие внутреннюю жизнь Церкви в ее общинно-институциональном аспекте и ее отношения с внешними субъектами. Предметом церковного права выступают корпоративные отношения, охватывающие сферу устройства Церкви (в том числе церковный суд и процесс, обрядово-богослужебные вопросы) и сферу внешних сношений220. Православная Церковь, реализуясь в мире, регулирует христианскую жизнь, отличную от всякой другой по своему качеству и устройству. В итоге складывается правовой порядок. Нормы церковного права могут иметь формально закрепленный вид, структуру (гипотеза- диспозиция-санкция) по известной юридической формуле: «если, то, иначе». По выражению А.С. Павлова, «церковное право есть совокупность правомочий и обязанностей членов церковного общества в отношении друг к другу и к церкви как целому, а равно и этого целого - в отношении к отдельным его членам и к другим человеческим союзам»221. Церковное право возникло позже Права с появлением в мире Церкви, а Право было дано Богом в форме Первозакона уже первому человеку. В юридической литературе употребляются также термины «Божественное право», «каноническое право», «религиозное право», но их нельзя отождествлять. Так, понятие «Божественное право» вмещает лишь установления Самого Господа Бога, продиктованные Им непосредственно и выраженные в Его заповедях. «Религиозное право»ш как самостоятельный термин может употребляться для обозначения всех имеющихся религиозных нормативных систем (мусульманской, индусской, иудейской и т.д.). «Каноническое право» есть институт церковного права, состоящий из канонов древней Вселенской Церкви, служащих критериями и основаниями для действующего права всех православных автокефальных церквей. Соглашаясь с Лейбницем в том, что между правоведением и богословием есть много общего, Е.В. Спекторский отмечал, что «право может быть еще и предметом почитания, т.к. у него есть свой миф (учение об источниках права), свой догмат (юридическая догматика) и свой обряд (процессуальные формы). Юридическая культура охватывает не только человеческий и Божественный промысел»222. По мнению И.А. Ильина, правосознание «есть инстинктивная воля к духу, к справедливости и ко всяческому добру»223. Значит, он первым заметил, что источник правосознания нужно искать в религиозном чувстве и в совести. Правосознание вне религии он представлял в виде дисциплины влечений, но никак не творческого начала жизни. И.А. Ильин определял правосознание как правовое чувство, добавляя, что правосознание охватывает также и волю, и воображение, и мысль, и всю сферу безсознательно- го опыта; он исходил из того, что правосознание не просто формально-юридическая, но и универсальная онтологическая категория, из которой выводятся все основные эмпирические социальные реалии; рассматривал правосознание как основу мирового порядка и вместе с тем как органическую часть мировой культуры. Именно правосознание позволяло нашему народу различать правоту и законность. Ощущение правоты и есть концентрированное выражение правового сознания российского народа (и такое правосознание поистине можно квалифицировать как естественно-правовое). Народ на Руси различай, что значит суд по закону и по совести. Представляется, что совесть представляет собой не что иное как одну из ипостасей Права, выраженную в неформализованном виде. Под естественным нравственным законом можно понимать тот внутренний закон, который посредством разума и совести говорит каждому из нас, что хорошо и честно, а что худо и безчсстно. Этот внутренний закон (совесть) есть, другими словами, центр правосознания. В бытии сего внутреннего закона удостоверяет Слово Божие. Оно прямо свидетельствует, что он написан в наших сердцах, так что и язычники, не имеющие закона откровенного, имеют и знают его, и мысли их то осуждают, то оправдывают одна другую (Рим. 2, 14-15). О том же свидетельствуют и святые отцы Церкви. «Бог явил человеку величайшее милосердие, - пишет св. Григорий Богослов, - когда дал ему, кроме всего прочего, закон, пророков и еще прежде того естественный закон - не- писанный, сего испытателя дел наших»224. Именно эти, глубоко богословские, мысли, относящиеся к эпохе раннего христианства, были позднее подменены и опошлены западноевропейскими «просветителями» и «гуманистами», сочинившими свою, богоборческую доктрину «естественного права». Отпечаток внутреннего закона (совести) видны во всем человеческом роде, ибо нет народа и человека, который бы не сознавал различия между добрыми и худыми поступками, который бы не чувствовал внутреннего побуждения чтить Бога, почитать родителей, избегать вреда, любить добро. Приметы Права мы обнаруэюиваем не только в сознании людей, но даже в инстинкте родового разума. И.А. Ильин высказал провидческую мысль о том, что правосознание есть особого рода инстинктивное правочувег- вие225. Действительно, большинство правоотношений возникает, существует и реализуется без обращения к текстам законов и иных нормативных актов. В учении Лейбница естественное право выступает как часть мирового разумноэтического порядка, имеющего источник в Боге: «Бог и вечный закон Божий начертаны в наших сердцах, хотя они часто затемняются вследствие людской небрежности или чувственных страстей»226. Б.Н. Чичерин тоже признавал, что в человеке есть «абсолютное начало... Человек, по природе своей, есть существо сверхчувственное, или метафизическое»227. Е.Н.Трубецкой усмотрел в этом единство природных и социальных законов: «Тот инстинктивный страх, который испытывает цыпленок, впервые увидевший коршуна, - писал он, - не есть результат индивидуального опыта, а результат опыта предшествующих поколений, установившего неразрывную ассоциацию между представлением большой птицы и представлением угрожающей опасности»228. Всякий живущий на земле, согласно Православной вере, сотворен по образу Бо- жию, и отпечаток этого образа, память о нем, поиск его не может стереть никакая сила на свете. Естественный нравственный закон, онтологически заложенный в природу человека, есть проявление образа Божия, существующего в этой природе по воле Творца: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт. 1,27). По слову святого апостола Павла, естественная нравственность присуща не только христианам, но и людям, находящимся вне Церкви (язычникам): « Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствуют мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2,14-16). На Страшном Суде Бог будет судить людей не только по их вере, но и по свидетельству их совести. Каждый из нас не раз переживал чувство вины - ощущение, подобное физической боли. Боль сигнализирует о том, что с нашим телом что-то не в порядке. Вина - чувство, что в нашей душе что-то не в порядке и мы нуждаемся в духовном исцелении. Если человек, что-либо делая, ощущает присутствие чувств вины, стыда и т.п., он может быть уверен, что фиксирует грань между правомерным и противоправным (даже не зная текстов многочисленных юридических актов). Совесть как органическая часть правосознания коренится в природе человека и сигнализирует ему чувствами радости, благодатью, тем что называют «спокойной совестью», что он угождает Богу. Напротив, чувства стыда и страха способны указать, что наши действия или помыслы направляются духом лукавства. Страх, охраняющий священное Право, есть сигнал о нарушении, вызывающем недовольство Бога. Разочарование, гнев, состояние подавленности возникают в человеке только в результате стойкого чувства вины, вызванного в свою очередь ощущением ответственности за свои поступки и действия других людей. Это ведет правонарушителя к страданиям, болезням, саморазрушению. В секулярных государствах косвенно признается существование совести как формы правосознания следующим принципом: «Незнание закона не освобождает от ответственности». Значит, ожидается, что субъект почувствует момент, когда он преступит закон (то есть момент собственного правонарушения). Объективно противоправное деяние может переживаться правонарушителем, обладающем развитым правосознанием, даже в том случае, когда вынесен оправдательный приговор суда либо его преступление вообще осталось нераскрытым. Люди могут иронизировать по поводу совести как формы Права, в силу свободной воли они способны отвергать и даже издеваться над примерами совестливого поведения, однако духовные законы мироздания связывают всех - и совестливых и безсовестных. Можно утверждать, что каждый человек по природе правоспособен только потому, что Господом Богом было обещано: «Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его» (Иер. 31,33). А.С. Хомяков сделал удивительно тонкое наблюдение: «В вопросах веры нет различия между ученым и невеждой, церковником и мирянином, мужчиной и женщиной, государем и подданным, где, когда это нужно, по усмотрению Божию, отрок получает дар видения, младенцу дается слово премудрости, ересь ученого епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы все было едино в свободном единстве живой веры»229. Человек все время судит самого себя, руководствуясь Абсолютом, но сам не может быть источником этого Абсолюта, к нему он только стремится. Для верующего сознания понятно, откуда в человеке это постоянное устремление к добру, к идеалу — оно может быть в нас только от Бога. Наличие в людях нравственного закона называют нравственным доказательством бытия Бога . Поэтому пребывание в Боге является обязательным «цензом» для лиц, стремящихся творить и применять правовые законы в соответствии с Правом. Юридические законы в отличие от природных держатся только верой людей, укорененной в трансцендентной сфере. Право транслирует людям все умственные и нравственные качества, почерпнутые из изначального Источника. Изначальный же Источник - Бог - является мерилом правомерности всех юридических правил и нравственного инстинкта. Религия сама по себе не изобретение человека, а проявление его врожденного чувства. Она составляет основу жизни. Жизнь без веры можно уподобить существованию без дыхания, без воздуха. Право без веры вырождается в законничест- во (юриспруденцию). Существует только одна религия, которая полностью удовлетворяет вопросам веры - это Православие, без которого Право немыслимо. Православие взывает к свободному человеческому сердцу, а не к слепо покорной воле. Православие пытается пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть, а не требует от человека повиновения и соблюдения предписаний (законничестза). Православие спрашивает человека о самом лучшем и зовет к совершенству. Православие есть религия Любви, Добра и Красоты, что делает его неразрывным с Правом по самой сути и наименованию. Православному христианину права нужны постольку, поскольку они служат обеспечением исполнения им своего долга, обязанностей. Права нужны ему, чтобы он мог наилучшим образом осуществить свое высокое призвание к подобию Божию, исполнить свой долг перед Богом и Церковью, перед другими людьми, семьей, государством, народом. Но по мере дальнейшей секуляризации общества акцент делается на неотчуждаемых правах индивида вне его связи с Богом и без учета его поврежденной грехом природы, нуждающейся в исцелении. В результате от правопорядка остается жалкая имитация, а ученые-юристы всерьез пробуют обсуждать разрушительные идеи об отмирании Права, противопоставлении Права и нравственности, верховенстве закона и т.д. Для восстановления подлинного правопорядка придется возвращать в правовую доктрину страны мысль о том, что порождает преступления человеческая греховность; а понятия греха и преступления в российском Праве необходимо максимально приблизить друг к другу на основе священных источников. Понятие греха относится к области Права, т.к. обозначает беззаконие, отступление от закона, преступное деяние, находящееся за пределами закона. Одной естественной нравственности человеку оказывается недостаточно, чтобы противостоять искушениям мира, тем более - современного. Поэтому совесть человека должна подкрепляться правильно выбранной верой в Бога - тогда субъект Права оказывается защищен изнутри и извне. Нравственное чувство, не просвещенное благодатью Христовой, обыкновенно бывает замутнено и искажено вследствие первородного греха и личных грехов. Подлинное Право всегда стремится к пробуждению и воспитанию правовых чувств, которые одновременно являются нравственными и религиозными. Правовое чувство может пробудиться в человеке, если Право будет свидетельствовать о причастности граждан к высшей цели, высшему Абсолюту и Высшей идеи сакрального. Для признания верховенства и господства Права нужно согласиться с очевидным, что Право - явление, зафиксированное на небе, а закон государства - на бумаге; и без согласования с тем, что на небе, закон в лучшем случае окажется невостребованным обществом. Христианские теологи эту идею выразили в стройном учении, согласно которому мир основан на иерархии форм (Божественной, духовной, материальной). Так, Ф. Аквинский разделил законы на четыре типа: - Вечный закон - это сам Божественный разум, управляющий миром; - Божественный закон, изложенный в Библии; - Естественный закон - это отражение Вечного Закона человеческим разумом (например, закон продолжения рода); - Человеческий закон - это законодательство, выражающее требования естественного закона и подкрепленное санкциями государства230. Православное христианство облагораживает правосознание людей через любовь и совесть. Они вдохновляют и придают человеку неразложимую абсолютную опору. Авторитет Православной Церкви не ведает ссылки и костра, а есть авторитет откровения и любви. Православие осмысливает сферу правосознания в неизменном сохранении Божественного образа сотворенного из земли человека и в создании условий для реализации в нем потенциального Богоподобия. В этом состоит цель правопорядка. Православное правосознание не порабощает человека прошлому, а вырывает из-под тотального гнета настоящего. В Православии человек реализует свое право не быть собственным современником, право жить не только сегодняшним днем и не только тревог ами дня завтрашнего. Человек открывает как раз свою несводимость к личному прошлому и к нынешней конфигурации общественных отношений. При помощи Права, укрепленного Православием и нравственной Правдой, оказывается возможным распространять высшие духовные ценности на область практических отношений. Такое Право позволяет сочетать общественные структуры правопорядка с «интимностью» правовых переживаний отдельного индивида. Правопорядок, основанный на православной духовности, на абсолютных заповедях, гармонично содержит в себе понятия гражданского и общественного долга, ответственности и совести, отвечает потребностям развивающегося общества. Объясняется это тем, что каждый человек, искренне принявший духовность подобного типа, неравнодушен к любым нравственным и социальным процессам, тонко чувствует их направленность, стремится к святости, подвижнической, праведной и общественно-созидательной жизни. Такой человек живет по Праву и в полицейских мерах сдерживания не нуждается. И.Л. Солоневич писал: «Российская государственность строилась на Православии, а не на юриспруденции. Все попытки перевода с православного языка на язык «конституций» суть попытки безнадежные»231. При понимании разницы между Правом и юриспруденцией эти слова И.Л. Солоневича можно признать истинными. В них содержится убеждение в том, что юриспруденция не должна быть автономна ни от исторической судьбы нации, ни от вероисповедных форм ее сознания. В противном случае безпочвенность юриспруденции будет только отдалять ее от Права и ослаблять не только государственность, но и народ. Философия и наука в сравнении со Священной книгой Нового Завета имеют статус вероятностных предположений, не могущих содержать в себе абсолютного, безусловного и цельного знания. Лишь православная вера на сегодняшний день способна дать людям целостную Истину. Православное правосознание, не противопоставляющее Право, Правду и Православие, имеет глубокую и очищающую основу, и на этой только основе российскому обществу удавалось ограждать и растить свою духовную культуру. Итак, Право имеет внутренний и внешний выход на человека: внутренний через запечатленную в душе человека совесть как часть правосознания, внешний - через Божьи заповеди, традиционную нравственность и правовые законы государства. Право носит духовный, священный и истинный характер, поэтому в отличие от законодательства оно непреложно и неизменяемо, потому что основывается на непреложной и неизменяемой Божьей воле и потому не ограничивается никакими условиями места и времени. Право рассчитано на всеобщее действие, но в современном мире локализуется в пределах небольшого числа стран, прежде всего - России. Праву недостаточно одной лишь юридической силы для эффективного действия; нужна еще сакральность, без которой Право теряет свою силу. Эта сакральность и есть религиозное измерение Права. В настоящее время Право переживает кризис целостности, Оно лишено сакрально- сти, священного смысла путем отделения Русской Православной Церкви от государства и утратило фундаментальные нравственные начала из-за противопоставления традиционной нравственности - русской Правде. В современности религиозная подоплека мировой жизни нисколько не утратила своего основополагающего значения. Последнее столетие обозначило особую роль религии в жизни человеческого общества, обнажив все уродство жизни без нее. Любая правовая доктрина или концепция правовой реформы всегда имеет философскую основу, а еще глубже - религиозную, определяющую смысл исторического бытия и определенное видение собственной роли и места в мировой истории. Основой любого общества всегда служила религия. А когда традиционные верования по тем или иным причинам переставали оказывать влияние на общество, государства и даже нации погибали. Ведь по сути дела, все социальные, политические, экономические и культурные процессы представляют собой более низкий план бытия по сравнению с планом метафизическим. В правовой сфере явно присутствует некая глубинная субстанция, проявляющаяся в разных ипостасях и в разные моменты времени, но всегда сохраняющая собственную непознанную до конца суть. История Права обнаруживает некую цепь преемственности, воспроизведения в действующих юридических положениях элементов Божественной первонормы. Правосознание, утратившее свои религиозные корни, оказывается неспособным поддерживать и отстаивать национальную государственность и культуру. Многие авторы отмечают, что связи между Правом и религией, существовавшие в ранних обществах, были разрушены в Новое время232. Именно в этот период происходило обмирщение или секуляризация общества, то есть высвобождение от религиозного и церковного влияния всех сфер жизнедеятельности общества и человека. Наблюдалась и интенсивная десакрализация правового бытия и утрата им основополагающих христианских императивов и эйдосов. Удар наносился вполне целенаправленный - по тем абсолютам, которые и составляют центр Права. Возникнув в западноевропейской культуре процесс секуляризации неотвратимо разрушал универсум христианского Права, обнаруживая свое действие во всех цивилизациях мира. В общетеоретическом плане этот процесс означал замещение сакральных символов и религиозных императивов Права на мирские, земные понятия и нормы. Ш. Монтескье заявил, что у Божественного и у человеческого закона противоположны цели, а не только происхождение и природа233.Он не был одинок в подобных оценках, которые в конечном счете обслуживали заказ извлечения из Права атрибутов священности. И. Кант восклицал: «...да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливое соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду обладать или же господствовать! Без них все превосходные человеческие задатки остались бы навсегда неразвитыми. Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что хорошо для человеческого рода: она хочет раздора»234. Торжество безнравственности стало возможным после того, как религия была почти полностью исключена из духовной жизни. Доходившая в своем мировоззрении до безусловного правового нигилизма российская радикальная интеллигенция стремилась восполнить духовный вакуум нигилизма гипертрофированно переживавшимся и казуистически осмыслявшимся морализмом, в котором поколения интеллигенции видели высшую форму духовной жизни мыслящей личности. Отрицателям религиозных оснований Права нелишне напомнить глубокую мысль Аристотеля: «Предполагать в человеке только человека - значит ошибаться в нем». Современная юридическая практика основывается на приоритете земной жизни человека и человеческих сообществ перед религиозно-нравственными абсолютами (особенно в случаях, когда первые и вторые вступают в конфликт). Показательно, что это уже редко кого удивляет и возмущает. Такой же приоритет закреплен в национальном законодательстве многих стран. Нередко он заложен в принципах регламентации различных форм деятельности органов власти, построения государственной образовательной системы и т.д. Многие влиятельные общественные механизмы используют этот принцип в открытом противостоянии вере и Церкви, нацеленном на их вытеснение из общественной жизни. Современное западное юридическое сознание и юриспруденция впечатляют своим безрелигиозным скептицизмом и рационализмом, духовным вакуумом. Причина - полная дехристианизация этого сознания. Отрицание Бога и высших Божественных идеалов всегда приводили человека к торжеству самопроизвола, к возникновению религиозности в иных, более низких, искаженных формах. «Гуманность, отрицающая Бога, логически приводит к безчеловечности», - писал Ф.М. Достовский . Весь внутренний правовой опыт человека постепенно и последовательно начал мельчать и искажаться. Общество стало испытывать радость нормирования своей жизни, а выход из накапливающихся кризисов видит в приня тии все увеличивающегося количества законов. Юридизация общественной жизни означает детальную регламентацию всех сторон жизни, пристрастие к букве закона в ущерб духу. На граждан спускаются сверху нормы, происходящие из конъюнктурных и корыстных соображений. Основная идея западной юридической мысли о возможности построения правопорядка вне религии и вне национальных традиций оказалась разрушительной. Даже доктрины «естественного права» и «правового государства» создавались в секулярной, безбожной интерпретации, влекущей на практике бездуховное прозябание безнравственных человекоподобных существ, которых используют для наживы меньшинства на погибель всего человечества. Секулярная культура может впечатлять современников лишь апологией чувственности и мифом возвеличивания человека. Лишившись Божественных начал, Право сократило сфе ру своего действия в современном мире и стало, главным образом, достоянием сознания людей русской культуры. Главная проблема правовой ситуации в России - не экономические ресурсы, а вера. Народ, имеющий плохое представление о Боге, имеет и плохие законы, и плохое государство, и плохую экономику. Современный человек со всеми его «неотчуждаемыми правами» претендует на то, чтобы стать сверхчеловеком в ницшеанском смысле и воссесть на место Бога. Благодаря свободе совести, прописанной в основах конституционного строя всех либеральных государств, религия из общего дела превратилась в частное дело индивида. В действительности свобода совести трансформировалась в свободу безсовестно- сти. Если первоначально государство возникло как инструмент утверждения в обществе Божественного Права, то свобода совести окончательно превращает государство в исключительно земной институт, не связывающий себя религиозными обязательствами. Особое совестливое правочувствие, о котором писал И.А. Ильин, понижено до уровня электронно-прогонового комплекса и рефлекторного механизма. «Освобождая» человека от «предрассудков» нравственных императивов, деструктивные силы отняли у него защитный иммунитет, который безоговорочно защищал его достоинство, богоподобие и неприкосновенность. Лишенный совести, современный человек оказался игрушкой в руках самых случайных сил. О нем либо заботятся как о полезном животном, либо уничтожают. Без всякого сострадания на планете уничтожаются миллионы людей, лишаются своего имущества, всех прав, ценностей, изгоняются, и только из-за того, что само их существование является препятствием для чьих-то корыстных замыслов и жажды власти. А юриспруденция (международная и внутригосударственная), став автономным по отношению к Праву явлением, ничего не может поделать с фактическим безправи- ем и порабощением миллионов и миллионов людей. На путях преодоления христианской этики и усвоения новых юридических стандартов поведения в качестве нормальных современный человек делается невротиком. Не веря в Бога как в своего Творца, Спасителя и Заступника, он чувствует непреодолимые страхи и тревоги, от которых не может избавиться в одиночку. Когда в центр юридической системы ставится помраченная грехом человеческая личность, законы государства перестают осуждать половые отклонения, супружескую неверность, внебрачные связи, порнографию, пропаганду насилия, наркоманию и алкоголизм. Эти явления рассматриваются как норма общественной жизни на том основании, что они лежат исключительно в сфере ответственности человека перед самим собой и не затрагивают напрямую интересов физического благополучия других индивидов. А ведь перечисленные явления влекут социально опасные последствия: преступность, разрушение семьи, эпидемии заболеваний, передающихся половым путем. Но главное - упомянутые пороки противоречат вековым нравственным нормам, которые установлены свыше и потому имеют безусловный авторитет перед любыми человеческими законами и решениями. Ответы на многие вопросы, поставленные кризисом окружающей природной среды, тоже содержатся в человеческой душе, а не в сферах экономики, биологии, технологии или политики. Выход их экологического и экономического тупиков может быть основан лишь на духовном преображении личности. По мысли преподобного Максима Исповедника, человек может превратить в рай всю землю только тогда, когда он будет носить рай в себе самом. Право предшествует возникновению новых форм социальной жизни, а не следует им. Так, новые формы экономики, лишенные правовых оснований, стимулируют распад, беззащитность, дезорганизацию. Ключевые для западной философии предпринимательства установки прибыли и выгодности нужно лишить предикатов транскультурной разумности и самодостаточности, показав их подчиненный характер по отношению к идеалу духовной и физической целостности русского народа. Дух и традиции русского народа восходят к православному вероисповеданию, а Право немыслимо вне религиозно-нравственной константы. В секулярной юридической науке все понятия перепутались, что ведет к безпрерывным недоразумениям на практике. Теоретики и юристы-практики могут действовать согласованно в случае, когда служат духовно-нравственным ценностям Права. А они остаются аутентичными лишь в неразрывной связи со своим Источником - Богом, вне этой связи они всегда подменяются и превращаются в свою противоположность. Самый наглядный пример - это превращение богоданной свободы в либерализме в рыночные отноигения, в которых таится не свобода, а новое сверхзакрепощение. 6 апреля 2006 г. Всемирный Русский Народный Собор принял «Декларацию о правах человека», в которой говорится: «изоляция права от нравственности означает их профанацию, ибо безнравственного достоинства не бывает. ...Существуют ценности, которые стоят не ниже прав человека - такие как вера, нравственность, святыни, Отечество»235. Европейская индифферентность к духовной основе Права не менее разрушительна в наши дни, чем активное безбожие. Самомнение европейской цивилизации, претендующей стать источником Права и заменить собою Высший Источник, может обернуться очередной катастрофой общечеловеческого масштаба. Сегодня мы констатируем: Божественные христианские основания Права оказались менее всего изученными. Это происходит потому, что современную юриспруденцию правильнее называть не постхристианской, а антихристианской, поскольку ценности, ею прославляемые, суть антитезис христианского учения. Современная юриспруденция противопоставила себя правоведению, а правосознание перестало быть формой общественного сознания. Так называемые правоохранительные органы государства, юридические вузы и факультеты, средства массовой информации не предпринимают серьезных шагов для спасения и укрепления Права, но в известной степени даже способствуют уничтожению великого правового наследия либо безучастны к его исчезновению. Кто захочет выступать в защиту Божественных атрибутов Права, зная наверняка, что его подвергнут публичному осмеянию и остракизму? Сегодня каждый ученый может веровать во что угодно, и «деидеологизированное» государство будет индифферентно к этому, пока это не мешает сугубо языческим ценностям - комфорту, рынку и совершенно лишенным духовного наполнения правам индивидов. Право как священное явление, проявление Святого Духа заменено людьми на новоязыческую юриспруденцию. Этот переход готовился долго и тщательно, пока людей окончательно не увлекла идея неотчуждаемых прав, среди которых главное место отводится свободе от нравственных ограничений, свободе от ответственности за других, свободе от Бога. «Прирожденное право только одно-единственное: свобода -- право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду»236, - эта мысль И. Канта оказалась незаменимой для антиправового движения, а сам Кант и авторы, придерживающиеся аналогичных взглядов, были вознесены в разряд гениев. В частности, Гегель с его абсолютизацией свободной воли ради нее самой: «Право состоит в том, - писал он, - что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли. Тем самым право есть бытие свободы как идея... Право есть нечто святое вообще уже потому, что оно есть наличное бытие самосознательной свободы»237. Признание святости Права этими учеными в действительности представляет собой «освящение» человеческого произвола, при котором царит произвол самой порочной воли. Свобода из вспомогательного средства обретения Истины, способа добровольного обретения Бога превращена в абсолютную ценность, в идола, которому призывают «молиться» (клясться свободой, мечтать о свободе, бороться за свободу, поступать свободно и т.д.). В современном юридизированном западном мышлении прочно укоренилось, еще со времен Ж. Ж. Руссо, представление о том, что достаточно обеспечить свободу и наделить правами личность, а она сама неизбежно выберет добро и полезное для себя. Поэтому никакие внешние авторитеты не должны ей указывать, что есть добро, а что есть зло. Человек сам определяет нравственные нормы поведения. Это называ ется нравственной автономией человека. И такая автономия может быть ограничена только автономией другого человека. В этой идеологии отсутствует понятие греха, а есть плюрализм мнений; то есть человек может выбирать любой вариант поведения, но при одном условии, что его поведение не должно ограничивать свободы другого человека. Печальное следствие такого антропоцентричного подхода заключается в том, что сегодня в большинстве стран выстраивается юридическая система, которая потворствует греху и устраняется от задачи нравственного совершенствования личности. Общества столкнулись с циничной подменой - допустимость безнравственности оправдывается учением о достоинстве человека. Как современный человек будет нравственно использовать свою свободу, если телевидение демонстрирует ему в качестве успешного образа жизни потребление, насилие, разврат, азарт и другие пороки? Порок легко продается и легко воспринимается человеком, склонным к греху. С древних времен такие действия назывались соблазном. Однако же, перестав верить в Бога и замечать подлинное Право, а в нем - Божественную природу, люди все-таки остаются созданием Бога. И изжить это полностью невозможно. Правовое проявляется в юридическом, как бы юристы- технологи и казуисты ни старались. Душа людей с врожденным нравственным содержанием остается душой- христианкой, хотя и искаженной. Отрешиться от нравственного содержания, которое дано душе человеческой, люди не могут до сих пор. Стремления, создаваемые этим содержанием, требуют себе места и удовлетворения. И, несмотря на все усилия отречься от своего истинного первоисточника - христианства, отечественное правоведение всем обязано христианству и без него будет похоже на дерево без корней. И.С. Аксаков назвал современное ему общество «обществом христианским, но отрекшимся от Христа». П.А. Сорокин принимал во внимание необыкновенную жизнеспособность некоторых культурных обретений и духовных традиций. Перечисляя основные проявления нарастающего распада «чувственного морального строя» с его прогрессирующей релятивизацией и атомизацией всех этических ценностей и правовых норм, П.А. Сорокин тем не менее заключает свой анализ фиксацией тенденции «воссоздания и нового подтверждения вечных, универсальных и безусловно обязывающих моральных ценностей и норм. Эти ценности и нормы так же хорошо сформулированы в Нагорной проповеди Христа, как и в основных моральных наставлениях всех великих религий, этических систем и всеми великими Апостолами неэгоистической созидательной любви»' . Православные христиане ближе к тем, кто слабее, к мировым изгоям и неудачникам, чем к сильным и процветающим. «Православный готов вернуть Богу счастливый билет в заветное Царство, если он куплен ценой слезы невинного ребенка», - здесь Ф.М. Достоевский знал, что говорил. Эта нравственно-религиозная впечатлительность и неугомонность но поводу искания Правды очень мешает господам мира сего - по этой причине они принялись за Россию всерьез. Новому глобальному порядку Россия мешает как тип духовной культуры, решительно не вписывающийся в новую систему глобального естественного отбора. Для принятия навязываемого сегодня русским американского эталона жизни, наше население, судя по всему, должно пройти путь индейцев по этапам колонизации, резервации и последующей свободы... от своей Отчизны. В Генеральном плане «Ост» Гитлер предвосхитил нынешнюю глобализацию мира, указав: «Мы должны избегать того, чтобы одна церковь удовлетворяла религиозные нужды больших районов, каждая деревня должна быть превращена в независимую секту. Если некторые деревни в результате захотят практиковать черную магию, как это делают негры или индейцы, мы не должны ничего делать, чтобы воспрепятствовать им. Коротко говоря, наша политика на широких просторах России должна заключаться в поощрении любой формы разъединения и раскола»238. А между тем, если и есть основа европейского единства, то она заключается не в копиях с американской конституции, а в христианстве. Никакие либеральные законы не работают, если уходит Право с его религиозно-нравственными началами. Апостол Павел говорил: «Язычники естеством законное творят». И не нужно старушке, живущей в Смоленской области, знать федеральные законы, ибо она никаких законов не нарушает, потому что христианским, нравственным естеством законное творит. В ряде стран мира не поддались общему поветрию секуляризации и сохранили для своих традиционных религий статус государственных. Например, в Израиле религия (иудаизм) не отделена от государства. В.П. Воробьев отмечает: «Законы государства Израиль используются как для придания нормативного статуса религиозным институтам, так и для соблюдения религиозных постулатов. Поэтому Израиль нельзя назвать в полном смысле светским государством, поскольку иудейские служители культа играют в нем слишком большую роль, и в стране действует религиозное законодательство» 239. Иудаизм охватывает своим воздействием частную и общественную жизнь граждан. Официально закреплена сфера раввинской юрисдикции240. Конституция Норвегии закрепляет, что Евангелическая лютеранская религия является официальной религией государства (ст. 2). В Конституции Ирландии признается особое положение Католической апостольской Римской Церкви (ч. 2 ст. 44). В Англии, Дании и Швеции глава королевского дома является и официальным главой государственной Церкви. В Конституции Болг арии от 12 июля 1991 г. установлено: «Традиционная религия в республике Болгария - Восточноправославное вероисповедание» (ч. 3 ст. 13)371. В немногочисленных странах Православная Церковь имеет статус государственной религии (Греция, Кипр, Финляндия). И нам необходимо открыто утвердить религиознонравственные опоры своей страны и гласно обличить гибельную ложь секуляризованной, бездуховной формы либерального строя, в какие бы «цивилизованные» одежды он не рядился. В России пора восстанавливать религиозные начала как важнейшие элементы отечественной духовной культуры. Укрепление Православия в России окажет одухотворяющее действие на юридическую систему страны и обеспечит воспроизводство Права в изначально священном его смысле. Религиозно обновленное правосознание титульной нации позволит сократить государственные репрессии и свести юридические предписания к действительно необходимому минимуму. Не конституции, а религии образуют высший продукт духовного творчества, не государство, а церковь воплощает с величайшей глубиной и полнотой истинную духовную сокровищницу народа. Именно религиозная традиция содержит в себе объективный критерий различения добра и зла. С точки зрения этой традиции, не могут признаваться в качестве нормы аборты, гомосексуализм, эвтаназия и другие виды поведения, активно защищаемые сегодня с позиций концепции прав человека. Когда юридическое законодательство допускает подобные формы поведения, они не остаются только уделом пользования небольших групп меньшинств, которые уже определили свой выбор. Такие законодательные акты становятся основанием для безудержной пропаганды порока в обществе. А поскольку грех привлекателен, то он быстро заражает значительные слои общества. Тем более, если в эту пропаганду вкладываются большие деньги и используются передовые способы влияния на сознание человека. Так выходит, например, с гомосексуализмом. Резолюция, принятая в январе 2006 г. Европарламентом, предписывает вести воспитание в школах в духе приятия гомосексуализма и даже фиксирует день в году, посвященный борьбе с гомофобией. Общество не просто призывается к уважению жизни порочного меньшинства, но ему также навязывается пропаганда гомосексуализма как некоей нормы. В результате эта пропаганда соблазняет тех, кто мог бы бороться с этим недугом и создать полноценные семьи. В условиях затяжного морального кризиса, поразившего сегодня все слои российского общества, но более всего - элиту, государственная власть показала свою неспособность стать мощным фактором нравственного очищения, а наоборот - оказалась лояльной глобалистским проектам нового мирового антихристианского порядка. Политики используют в своих целях толпу как силу стихийную, безправную и разрушительную, а Русская Православная Церковь снова и снова обращает толпу в народ, в настоящих субъектов Права. Современные авторитеты юриспруденции призывают использовать модифицированное законодательство языческого времени (прежде всего, «римское право») и рассчитывают достичь правопорядка при дальнейшей либерализации обществ. Православная Церковь понимает невозможность создания основанной исключительно на Евангелии правовой системы, ибо без воцерковления полноты жизни, то есть без победы миллионов людей над грехом, Божественное Право не может быть правом мира. Однако в Новом Завете утверждается связь таких понятий, как закон, несущий в себе «тень будущих благ» (Евр. 10,1), и надежда: «Закон ничего не довел до совершенства; но вводится лучшая надежда, посредством которой мы приближаемся к Богу» (Евр. 7,19). В настоящих условиях Русская Православная Церковь остается единственной структурой, соединяющей в духовной сфере бывшую единую общность русских людей. Русский народ - это духовно- и государствообразующая нация. В Русской Церкви могут пребывать люди любых национальностей и пребывают ныне представители народов разных стран, но тем не менее наша Церковь называется Русской Православной ввиду историко-духовной основы и ядра - русского православного народа. Православие как прославление Истины, Добра и Красоты - сущностей, исходящих от Бога, оказывается в наше время главной мишенью мировых деструктивных сил. Недостаточная твердость веры русского народа только укрепляет эти силы и ведет русских к гибели. Русским суждено либо спастись в Православии, либо погибнуть как народу. Должно быть ограничено в правах секулярное мировоззрение, несущее в себе угрозу духовной целостности мира и человека. Разъятие Права, Православия и Правды гибельно для судьбы русского народа и мира в целом. З.С. Байниязова в своих работах справедливо утверждает, что «чем больше будет верующих во власти, а, следовательно, и религиозного начала, тем более эффективной и нужной будет она. Поскольку верующий человек согласовывает свои действия с волей и заповедями Бога, ищет в Боге духовную и жизненную опору, уповает на Него, что предопределяет нравственный характер деятельности»' . Согласно данным Института социологии РАН 2006 г., 89,7 % населения Российской Федерации относят себя к православию, 5,3 % - к исламу, 1 % - к католицизму, 0,4 % - к буддизму, 0,2 % - к 172 Байниязова З.С. XXI век: необходимость формирования новой модели власти // Актуальные проблемы правоведения. 2003. № 3. С. 24. баптизму241. Необходимо констатировать, что Россия в полной мере является православной страной. Христианство способно удержать российскую юриспруденцию от дальнейшего падения. Объективный правовой критерий не является случайным порождением воли, людей. Православие отвечает критериям истинной веры и превратилось в русском сознании в традиционную национальную религию. Именно Православие позволяет обеспечивать мирное сосуществование народов, возможность нравственного и духовного совершенствования людей. Н.А. Бердяев писал: «С давних времен было предчувствие, что Россия предназначена к чему-то великому, что Россия - особенная страна, не похожая ни на какую страну мира. Русская национальная мысль питалась чувством богоизбранности и богоносности России»242. Когда нации утрачивают свою миссию, этот Божий дар, когда они теряют веру, некогда отличавшую их от всех прочих, тогда они погибают как нации, тогда исчезают культура, народ, цивилизация. По историческому происхождению, по своим природным ресурсам и достижениям во всех сферах человеческой деятельности мы являемся самобытной Православной русской цивилизацией. Русская цивилизация Правовая, ибо породила само понятие «Право» для обозначения высших Божественных заповедей и утвердила целостное видение основ Права - традиционной веры (Православия) и традиционной нравственности (Правды). Русская православная цивилизация не была ни антропо- центричной, ни социоцентричной, но всегда - Богоцентрич- ной и в периоды отступления от воли Бога на время сходила с мировой авансцены, но неизменно возрождалась благодаря возврату к Православию - прославлению подлинного Права. Альтернативой нравственной деградации российского обще ства и сейчас является только возврат к Православию, к тем нравственным началам, которые и создали Русь, сформировали удивительно стойкую народную правовую культуру. Процесс актуализации национально-культурной и религиозной идентичности является условием выживания русской нации в современном мире. Быть русским сейчас означает быть православным человеком. Вера становится главным критерием нашей национальной принадлежности. Православной этике противоречит деление народов на лучшие и худшие, принижение какой-либо этнической или гражданской нации. Тем более несогласны с Православием учения, которые ставят нацию на место Бога или низводят веру до одного из аспектов национального самосознания. Можно вспомнить опыт Российской Империи, когда в правовой системе страны предусматривались юридические «анклавы», например, для финнов и бурятов. Политическое непризнание государствообразующей роли Православия и русского народа нацелено на дальнейший распад России. В преамбуле Федерального Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 1 октября 1997 г. содержится унизительное для Православия положение: «Федеральное Собрание Российской Федерации, признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры; уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России, принимает настоящий закон» . Получается, что Православию государством отводится место одной из многих разновидностей христианства, наряду с другими, имеющими полное право на существование и даже равноценными. Принижать Православие до одного уровня с религиями нацио- 37' О свободе совести и о религиозных объединениях: Федеральный закон РФ от 1 октября 1997 г. // Собрание законодательства РФ. 1997. № 31. Ст. 2147. нальных меньшинств - саморазрушительно для российского государства и оскорбительно для большинства населения России, а также грех перед Богом. Это кощунство и злонамеренное искажение Правды. Ведь Православная Церковь как великая историческая сила формировала русское государство и не раз спасала его в периоды смут; кому как не ей считаться первенствующей среди других исповеданий и занимать публично-правовое положение, подобающее величайшей святыне большинства населения. Формой культурного геноцида следует признать навязывание русским детям религиозных вероучений, разрушающих их национально-культурную и религиозную идентичность, ведущих к уничтожению национальных традиций. Реализуемое в государственных и муниципальных образовательных учреждениях России принудительное атеистическое обучение и воспитание также вредно для судьбы русского народа и перспектив возрождения Права. Между тем в международных правовых актах декларируются: право на воспитание в ребенке уважения к его культурной самобытности, языку и ценностям, к национальным ценностям страны, в которой ребенок проживает (п. «с» ч. 1 ст. 29 Конвенции о правах ребенка от 20 ноября 1989 г.); право на повышение духовного уровня жизни (абзац 1 ч. 2 Декларации социального прогресса и развития от 11 декабря 1969 г.); право на национально-культурную и религиозную идентичность, включая право на сохранение национальной культуры, на культурное развитие, на доступ к культурным ценностям и на участие в культурной жизни (ст. 22, ч. 2 ст. 26, ч. 1 ст. 27 Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г.)243. Национальная идея России не может быть измышлена и утверэюдена на конкурсной основе, она известна со времен зарождения российской государственности - быть Православной Державой, Святой Русью, и всем своим бытием служить Богу. Русская национальная идея вытекает из православной веры, из нашего многовекового опыта и исторического призвания. Итак, единство Права и Православия обусловлено: - общим Источником - Господом Богом; - едиными абсолютами; - единством некоторых ритуалов (вниманию к процедуре, доверии к присяге, торжественности языка и пр.); - приверженностью Традиции; - нравственной универсальностью. Право в его изначальном сакральном смысле означает выражение Божьей воли, благодать Святого Духа, а Православие является религиозным средством воплощения Права в жизни людей, способом стяжания благодати Святого Духа. Поэтому Право и Православие имеют общую судьбу. Право как священное явление поощряет православную веру и святость людей как залог подлинного правопорядка, не нуждающегося в дополнительных юридических и полицейских гарантиях. Утверждение о том, что Право составляет с Православием органическое единство, не требует какого-то широкого определения Права, но требует собственного имманентного определения.