Политическая наука о соотношении гражданского общества игосударства

Проблема гражданского общества принадлежит к числу фундаментальных научных проблем, которая волновала на протяжении многих веков лучшие умы человечества. За это время она приобрела «исключительную многомерность, в которой зафиксирован долгий и трудный путь общественного развития и общественного самосознания».^[17] Каждый новый мыслитель, обратившийся к этой проблеме, и каждая новая эпоха обнаруживали в ней свой особый смысл, что позволяло понятию «гражданское общество» играть весьма неоднозначную роль в различных теоретических и мировоззренческих системах.

Поэтому принципиально важным для нас представляется начать диссертационное исследование с выяснения эволюции в понимании взаимоотношений гражданского общества и государства в истории политической мысли, демонстрируя тем самым историческую преемственность, с одной стороны, и стремление найти свою, отвечающую запросам времени, интерпретацию предмета с другой. При этом мы попытаемся избавиться от крайностей взглядов мыслителей прошлого и сформулировать собственное, авторское видение проблемы.

Итак, самые выдающиеся авторы политических доктрин не могли обойти в своих учениях вопросов о гражданском обществе, о его взаимоотношениях с государством. Отличаются они друг от друга своим пониманием статуса сторон при анализе дихотомии «гражданское общество – государство».

Одни из них (Аристотель, Н. Макиавелли, Т. Гоббс, Г. Гегель)^[18], рассматривая связку «гражданское общество – государство», отдавали предпочтение в ней государству и представляли развитие государственности в качестве основного средства разрешения всех общественных проблем. По мнению некоторых из них, гражданское общество лишь тогда достигает высот своего развития, когда оформляется в политическую структуру, т.е.

Настоящим гимном государству можно считать слова Т. Гоббса: «... вне государства – владычество страстей, война, страх, бедность, мерзость, одиночество, варварство, дикость, невежество; в государстве – владычество разума, безопасность, богатство, благопристойность, изысканность, знание и благосклонность».^[20]

Из близкого Т. Гоббсу взгляда на сущность государства исходил и Г. Гегель, которому наиболее четко удалось систематизировать в своей теории все накопленное ранее наследие общественно-политической мысли.

В своих работах Г. Гегель настаивал на том, что гражданское общество - это исторически сформировавшаяся сфера жизни человека, являющаяся частью государства. Он рассматривал гражданское общество как институт, позволяющий интегрировать индивида в систему общественного устройства, т.е. в систему государства. Таким образом, Г. Гегель не разделял гражданское общество и государство, но и не смешивал. Он полагал, что «и верховная власть, и гражданское общество содействуют всеобщим интересам населения, и то, что не может дать государство индивиду, он получает в гражданском обществе».^[21] Поэтому, по мнению Г. Гегеля «грань, отделяющая гражданское общество от государства, весьма условна и что, даже обособившись от государства, гражданское общество остается его органической частью».^[22]

Давая собственную трактовку гражданскому обществу, Г. Гегель особо подчеркивал, что это «не автоматически распавшиеся на единицы лица и собравшиеся на мгновение только для единичного временного акта без дальнейшей связи, а расчлененные на равные товарищества, общества и корпорации, которые таким образом получают власть».^[23]

По Г. Гегелю, институты гражданского общества прямо не зависят от государства, но многочисленные составляющие гражданского общества зачастую неустойчивы и подвержены серьезным конфликтам, в которых сталкиваются одни частные интересы с другими частными интересами.

В качестве основополагающих принципов, на которых функционирует гражданское общество, Г. Гегель называл наряду с принципами частной собственности и личной свободы, «публичность» и «всеобщую осведомленность», свободно формирующееся общественное мнение, а также справедливые и строго соблюдаемые законы.

Гражданское общество, согласно Г. Гегелю включает три момента: систему потребностей (как одного индивида, так и всех граждан), удовлетворение которых происходит посредством и в процессе труда; правосудие, гарантирующее свободу и защиту собственности; корпорации - объединения по интересу, делу или умению, дарующие всем, входящим в нее, привилегии и честь (рис. 1).

Рисунок 3 – Гражданское общество и государство в концепции Г. Гегеля

Таким образом, в концепции Г. Гегеля гражданское общество соотносится с государством как часть с целым: гражданское общество - это «внешнее государство». При этом гражданское общество оказывается в одно и то же время и автономным, и неразрывно связанным с государством, политическим и неполитическим явлением.

Другие мыслители (Ш.Л. Монтескье, Ж-Ж. Руссо, В. фон Гумбольдт, Т. Пейн, К. Маркс, М.А. Бакунин)^[24] при анализе связки «гражданское общество – государство» считали роль государства минимальной, оно представлялось им чуждым и временным эпизодом в развитии и становлении гражданского общества. По их мнению, идеалом общественного устройства являлась безгосударственная организация. Ш.Л. Монтескье, например, полагал, что гражданское общество есть высшая четвертая ступень человеческой истории после естественного состояния, семьи и общества героического времени.^[25] К похожему выводу приходил и немецкий просветитель, представитель либеральной политической мысли В.

Наиболее радикальную позицию среди этой группы мыслителей занимал автор знаменитого памфлета «Права человека» Т. Пейн. Он считал государство необходимым злом: чем оно меньше, тем лучше для общества. Поэтому власть государства должна быть ограничена в пользу гражданского общества. Чем совершеннее гражданское общество, тем больше оно регулирует собственные дела и тем меньше оно нуждается в правительстве. По мнению Т. Пейна, самоуверенное и самоуправляемое общество требует лишь минимум политических механизмов.^[27]

Широко известны и взгляды К. Маркса на коммунистическую общественно-экономическую формацию с повсеместным общественным самоуправлением вместо государства. Как верно отмечает Д. Кола: «Переворачивая гегелевскую философию, Маркс отводит гражданскому обществу место базиса, а государство, как и право и религию, ставит на место институтов. Критикуя августинскую иерархию града Божьего и града земного, Маркс по-новому интерпретирует ее, отождествляя гражданское общество с градом земным, а государство с градом Божьим. Человек, считает Маркс, должен отказаться от поиска града Божьего: в своем развитии через противоречия и революции гражданское общество приведет человека к примирению с самим собой».^[28]

В письме к Анненкову 28 декабря 1846 г. К. Маркс писал: «Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов — словом, определенное гражданское общество».^[29]

Государство и гражданское общество, по мнению К. Маркса, составляют исторически детерминированные образования, которые характеризуются особыми формами и проявляются в трех возможных вариантах:

- гражданское общество и государства как две враждебные армии;

- гражданское общество и государство как две дружественные армии;

- одна из армий в процессе противоборства становится победительницей и распускает другую армию.

Развитие гражданского общества К.

Таким образом, мы убеждаемся, что в классических политических учениях категория «гражданское общество» подробно анализировалась или упоминалась, главным образом, в связке с понятием «государство». Великие умы прошлого (от Аристотеля до К. Маркса) разными способами пытались преодолеть запутанность и неоднородность такого феномена как гражданское общество: то отождествляя, то резко противопоставляя его государству.

В целом идея «независимости» и «противопоставления» гражданского общества и государства остается привлекательной и для современных отечественных исследователей.^[31] С ее помощью они стремятся отразить специфику гражданского общества, придать ему жесткие теоретические рамки, но в итоге получается, что реальная взаимосвязь гражданского общества и государства искажается.

Так, например, А.Н. Аринин пишет: «Я исхожу из того, что гражданское общество – это общество с развитыми экономическими, политическими, правовыми, культурными отношениями между его членами, независимое от государства, но взаимодействующее с ним».^[32]

В этом суждении не все однозначно. Оно ставит целый ряд вопросов: Что означает для гражданского общества тезис о «независимости» от государства? Свободу от государства? Неподчинение его законам? Отсутствие давления со стороны государства? Или еще что-то? Если граждане «все могут сами», то зачем им государство и взаимодействие с ним?

Другой не менее популярный вариант интерпретации гражданского общества в современной отечественной научной мысли состоит в том, что его называют «негосударством».

На наш взгляд, и такая характеристика гражданского общества также ничего не прибавляет в его понимании, а по существу еще больше запутывает изучение этого общественного феномена. Получается, что вся совокупность отношений гражданского общества и государства сводится к их противоборству. В этой связи остается неясным, как быть с такими видами отношений, где гражданское общество и государство выступают в качестве партнеров при решении тех или иных вопросов. Не все ясно и с тезисом о «свободе» от государственной власти. Здесь возражения остаются все те же. Быть «свободным» от государства значит быть от него независимым, что, на наш взгляд, невозможно.

«Независимость» гражданского общества заключается скорее в том, что оно выполняет в общественной жизни иные, чем государство, функции и при этом действует на иных принципах. Но это совсем не исключает возможности и даже необходимости участия государства в формировании гражданского общества. То есть, это в любом случае двуединый процесс, когда спонтанная и естественная инициатива тех или иных социальных групп нуждается в поддержке и правовом оформлении со стороны государства даже тогда, когда она просто фиксирует сложившийся порядок вещей.

Думается, что все попытки разделения гражданского общества и государства предпринимаются для того, чтобы подчеркнуть сущностное различие природы этих социальных феноменов. Действительно, в отличие от государства, гражданское общество по своей природе является обществом неполитическим. Об этом свидетельствует многотысячелетняя история его догосударственного и доклассового развития: и семейные, и хозяйственные, и духовные и другие отношения успешно развивались вне политики и без политики. Но сегодня в мире активной внутренней, внешней и международной политики, проводимой государствами, гражданское общество вынуждено заниматься политикой почти в той же мере, что и государство^[34]. В недрах гражданского общества с необходимостью возникают политические объединения, политизируются общественные организации и движения.

Другими словами можно сказать, что в реальной жизни происходят взаимосвязь и взаимопроникновение государственной и негосударственной, политической и неполитической сфер, так как ни один человек не может быть членом только гражданского общества, или экономической, или государственной общности. Он всегда находится в точке пересечения многих «социальных кругов» (по Г. Зиммелю^[35]), всегда обладает «двойным» или даже множественным членством, что порождает часто в деятельности одного и того же индивида смешение правил, норм, ценностей, критериев. Поэтому, мы согласны Л.Г. Иониным: «невозможно механически отделить гражданское общество от других, негражданских, общностей, а если такое отделение произведено и полученное таким образом гражданское общество (в виде НКО и НПО) сделано объектом изучения, то мы изучаем фиктивный объект …».^[36]

Абсолютно синонимична с этой точки зрения позиция Л.С. Мамута, который характеризует идею независимости гражданского общества и государства как «миф». Он пишет: «Никто не возьмется опровергать то, что гражданское общество и государство – действительно разные феномены. Они неодинаковыми способами и средствами интегрируют людей, составляющих одну и ту же человеческую коллективность (общество). Но очевидные различия, объективно существующие между ними, ни в коем случае не превращают эти феномены в независимые отдельно друг от друга. Гражданское общество и государство - абсолютно взаимозависимые социальные величины. Для своей экзистенции они в одинаковой мере необходимы друг другу».^[37]

Несколько систематизируя позиции этих современных авторов, можно сказать, что гражданское общество (так же как и др. виды общностей) — это аналитически выделяемая сфера, а не совокупность реальных объектов в мире, хотя, безусловно, имеются и эмпирические объекты, принадлежащие преимущественно к этой сфере.

На наш взгляд, для описания отношений государства и гражданского общества (государственной и гражданской сфер) более рационально использовать принцип дополнительности. При подобном подходе противопоставление государства и гражданского общества как бы сглаживается. Фокус внимания переносится на их взаимодействие и взаимопроникновение. Классовый характер одного и силовая природа другого заменяются родственной системой плюрализма интересов.

Что же касается зарубежной научной мысли, то вплоть до настоящего времени в ней, на наш взгляд, преобладает другой не менее важный перекос в осмыслении гражданского общества. До сих пор целый ряд известных западных «общественников» искренне убеждены в том, что гражданское общество есть исключи­тельный продукт Запада и что в незападных регионах гражданское общество может считаться таковым, только будучи копией западно­го. Так, для нас не приемлемо высказывание Э. Шилза о том, что если отношения, составляющие граж­данское общество, «не дотягивают» до его образца, то вряд ли во­обще возможно его существование.^[38]

Безусловно, все те признаки, которые присущи обществам Запада, так или иначе, соотносятся с понятием «гражданское общество». Но все же, они скорее должны рассматриваться как основания, условия, предпосылки, атрибуты конкретно-исторического образования в определенной стране, а не в качестве абсолюта и единственно верного вектора развития. Порой, пытаясь судить о наличии или отсутствии гражданского общества в незападных регионах современного мира, мы «ищем» только те параметры, которые свойственны Западу (де­мократию, правовое государство, рыночную экономику, господство частной собственности и т.д.). Между тем, нет никаких доказательств того, что данные признаки являются универсальными, а не случайными, вызванными культурными различиями. Ведь в свое время уникальная цивилизация Запада явилась своего рода «аномалией в мировом развитии»^[39]. В то же время, более существенные составляющие гражданского общества не находят пока должного отражения в научной литературе, а следовательно, практически не изучаются применительно к российской реальности и странам незападного ареала.

Оценивая научно-познавательный потенциал идеи гражданского общества для «освоения» незападных миров, мы не можем ограничи­ваться общими определениями гражданского общества. Чтобы использовать это понятие как инструмент сравнительного анализа, надо придать ему форму более жесткой теорети­ческой конструкции, выделив его основные признаки, структуру, временные и исторические рамки. Эта процедура позволит также критически оценить те трактовки понятия «гражданское общество», в которых оно жестко связывается с представлениями о политической де­мократии, рыночной экономике, правовом строе или определенном типе личности, а то и подменяется ими.

Продолжим теоретический поиск в интеллектуальном пространстве политологической науки, приняв заочное участие в споре о времени возникновения и исторических границах гражданского общества.

Существует несколько отличных точек зрения по данному вопросу.

1. Гражданское общество возникло вместе с возникновением государства как такового, т.е. можно говорить о существовании гражданского общества и в древности, и в средние века. В качестве бесспорного свидетельства существования гражданского общества в ранние периоды истории часто приводят пример древнегреческого полиса, сочетавшего в себе одновременно и самоуправляющуюся общину, и город, и государство.

Подобная оценка позволяет предположить, что древнее государство, призванное защищать и воплощать в жизнь общественные интересы, стало первым прообразом института гражданского общества. Государство того времени во многом идеализировалось, именно с ним были связаны надежды на свободу и справедливость. Вот почему, как для античности, так и для средневековья, было характерно отсутствие четкого разграничения между обществом и государством.

Таким образом, если брать за основу концепцию договорного происхождения государства, то в целом согласиться с первой точкой зрения можно. Однако, остается очевидным, что государство в его идеалистической гармонии с обществом, воплощенное в древнегреческом городе-полисе, являлось скорее исключением, чем правилом. Более того, история показывает, что чрезмерно разросшееся государство, вместе со стремительным расслоением общества, достаточно быстро перестало действовать в угоду общественным интересам и стало препятствовать реализации потенциальных возможностей отдельного индивида, что способствовало формированию традиции индивидуализма и неминуемо привело к противопоставлению общества государству.

Достаточно четко определяет эти рамки позиция З.М. Черниловского. В частности, он отмечает: «Противопоставление гражданского общества и государства возникает тогда, когда государство монополизирует те или иные подчас несвойственные ему функции, а аппарат превращается в оторванную от общества корпорацию».^[40]

2. Гражданское общество существовало скорее в прошлом и было характерно только для частнокапиталистического либерального этапа развития (XVIII-XIX вв.).

По мнению одного из сторонников данной теории Р. Дарендорфа, серьезной опас­ностью гражданскому обществу на Западе сегодня стал процесс глоба­лизации, который сопровождается не только новым витком научно-технической революции, но и маргинализацией части населения.^[41] Соглашаясь с ним, венгерский социолог А. Селигмен, указывает на то, что в современных условиях граница между гражданским обществом и государством стерлась, гражданское общество уступило место «массовому обществу», где связи между людьми стали формальными, безличными, не осуществляется в необходимых масштабах кооперация человеческого потенциала, а права человека обеспечиваются госу­дарством. Поэтому, по мнению А. Селигмена, говорить о гражданском обществе сегодня более актуально применительно к странам «третьего мира» или бывшим коммунистическим государствам, где гражданское общество еще только создается.^[42]

Совершенно органично в контексте данного дискурса вписывается позиция В. Максименко об устарелости понятия «гражданское общество». «Когда-то представление о гражданском обществе действительно вбирало в себя некоторые смыслы: идеологический, социально-нравственный, - пишет он, - но сегодня «можно твердо констатировать факт «изнашивания», «выветривания» этих исторически объяснимых и оправданных для XVII — XVIII веков смыслов».^[43]

Во многом появление столь критичных позиций связано с тем, что в общественном сознании складываются упрощенно-примитивные представления о формировании гражданского общества, его сущности, ресурсах и возможностях гражданской самодостаточности в современных условиях. Действительно, сегодня акцент смещен в сторону формально-атрибутивных проявлений, по-прежнему заметна излишняя идеологизация, политизация гражданского общества, стремление использовать ресурсы гражданственности населения для достижения корпоративных, частнополитических интересов и целей. Но все же это не позволяет говорить о том, что гражданское общество как явление изжило себя или устарело как дефиниция.

Является преувеличением и позиции Р. Дарендорфа и А. Селигмена. Современное гражданское общество содержит в себе черты и «открытого», и «массового» общества, но превосходит и то, и другое тем, что отражает в совокупности и частную, и общественную жизнь индивида, т.е., в конечном счете, весь человеческий потенциал, взятый в совокупности. Кроме того, имеется слишком много доказательств существования граждан­ского общества в странах Запада.

Однако, нельзя не согласиться с тем, что современное гражданское общество на Западе значительно изменилось, эволюционировало по сравнению с эпохой раннего капитализма, что в XX - начале XXI веках оно постоянно подвергалось и продолжает подвергаться различного рода испытаниям на прочность. В тоже время, следует отметить, что за последние два десятилетия экономические основания, правовые и политические условия для становления гражданского общества в незападном социуме стали, безусловно, более развитыми и зрелыми.

3. Гражданское общество возникло из потребности в динамическом равновесии между системным и жизненным мирами и с самого начала выступало как связующее звено между ними.

Идеолог данной точки зрения Ю. Хабермас^[44] полагает, что гражданское общество является той «третьей» силой, которая служит сдерживающим фактором на пути экспансионистских или тоталитаристских устремлений и тенденций системного мира (в т.ч. усиления бюрократических начал в государстве как основном звене политической системы), с одной стороны, и экстремистских ориентаций (своеволия, анархии, насилия и произвола), порождаемых неконтролируемыми и необузданными интересами жизненного мира, с другой стороны. Поэтому гражданское общество – это исторически сложившаяся форма сбалансированного и динамического взаимодействия между системной и жизненной сферами современного социетального сообщества, а также способ автономного и одновременного существования (и сосуществования) различных субъектов в обоих мирах с учетом единства их частных и общественных интересов.

Позиция Ю. Хабермаса опирается на функциональный подход, который признается в диссертационной работе в качестве отправной точки для выявления сущности и содержания феномена гражданского общества. Данный подход, позволяет расширить границы применения понятия гражданского общества и рассматривать его в качестве неотъемлемого элемента любой цивилизации, даже на ранних стадиях их развития. Однако, остается отметить, лишь то, что функция посредника между обществом и государством на современном этапе развития гражданского общества является, безусловно, определяющей, но далеко не единственной. Именно в этом видится главный недостаток данной позиции.

Учитывая приведенные возражения против существующих точек зрения, предпримем попытку расширить познавательный контекст исследовательского поиска и создать комплексную, синтетическую теорию гражданского общества.

Итак, на наш взгляд, гражданское общество является историческим феноменом, возникающим на определенном этапе развития человеческого общества. Сообщество людей и гражданское общество - не одно и то же. Появление гражданского общества напрямую связано процессом социализации индивидов. Включаясь в различного рода взаимоотношения через частный интерес, они обретают возможности для самовыражения и развития своих потенций в качестве самостоятельного социального и политического актора. Так как подобное, на наш взгляд, может произойти только в рамках организованного определенным образом социума, то появления гражданского общества и государства взаимообусловлены.

Мы убеждены, что государство (наряду с общиной, церковью, сословиями и др.) на начальном этапе своего развития, защищая коллективные интересы, действуя «от лица всего народа и во имя общего блага»^[45], представляло собой институт раннегражданского общества. Однако, дальнейшее расслоение социума, демографические факторы (имеется в виду, прежде всего, рост численности и плотности населения), трансформация ценностных ориентаций людей и др., постепенно привели к обособлению правящего слоя и неспособности государства в связи с этим удовлетворять постоянно возрастающие потребности «низов». Это потребовало от общества сначала усложнения государственного аппарата (разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную ветви; появления партий и т.д.) и законодательного закрепления прав и свобод человека, а затем поиска противовеса разрастающейся государственной машине.

В результате произошла определенная эволюция. Так, церковь, сословия, цехи, рыцарские ордена, отмирая как государственные структуры, сохранялись как образования гражданского общества. Напротив, отдельные институты гражданского общества по мере своего становления и развития превратились в функциональные органы государственности. Так было, например, с парламентом-«говорильней», этим образцом протогражданского общества средневековья. То же самое произошло с политическими партиями, возникшими как противовесы абсолютизму государственной власти, но превратившимися в ключевые элементы государственных систем принятия решений и управления.

Все это позволяет утверждать, что со временем граница между гражданским обществом и государством не только не стирается, но становится еще более ощутимой в силу как объективных (естественных), так и субъективных (искусственных, идеологических) причин. Постепенно появляются идейные условия для трансформации дихотомии «гражданское общество – государство» в более сложные конструкции, в которых гражданское общество занимает либо промежуточное, либо центральное положение. Его дальнейшая эволюция связана с переходом на постсовременную стадию развития и воплощением новых теоретических концептов таких, как «транснациональное гражданское общество», «глобальное гражданское общество» и т.д.

Имея достаточно широкий выбор точек зрения по вопросу об исторических границах гражданского общества, на наш взгляд, наиболее правомерно вновь остановиться на позиции Л.С. Мамута, который полагал, что «гражданское общество - ипостась любого цивилизованного (базирующегося на общественном разделении труда) человеческого общежития. Оно было, есть и всегда будет. Другое дело, что всякий раз гражданское общество выступает в определенной конкретно-исторической форме».^[46] Соглашаясь с ним, мы полагаем, что никакой политический режим не может полностью поглотить или ликвидировать гражданское общество. Другой вопрос, каков уровень его развития, какие общественные связи и отношения на том или ином этапе составляют его содержание, насколько реализована или не реализована способность членов общества к творческому труду, самоуправлению, каково отношение между публичной властью и индивидуальной свободой и т.д. Государственная власть может деформировать гражданское общество, сковать процесс функционирования его элементов, свести к минимуму автономию и самостоятельность индивидов и социальных групп. Но не в ее силах ликвидировать материальную и духовную жизнь людей, насильственно упразднить социальные группы, основополагающие формы организации человеческой жизни, духовной культуры, наконец, присущую социальным объектам активность.

Мы предлагаем рассматривать гражданское общество более фрагментарно, уделяя особое внимание анализу различных форм самого концепта «гражданское общество». Вслед за В.В. Рябевым выделим:

ü абсолютную форму (гражданское общество выступает как идеальная модель, высшая цель демократического развития);

ü относительную (гражданское общество выступает как потенциально возможная модель в данных социально-исторических условиях);

ü реальную (гражданское общество - конкретно-историческая модель в определенной стране).^[47]

На основании вышеизложенного можно дать следующее определение: гражданское общество – это система обеспечения жизнедеятельности любого базирующегося на общественном разделении труда общества, воплощенная в деятельности разнообразных общественных институтов в экономической, политической, социальной и духовной сферах и обусловленная конкретной национально-специфической формой государственности.

Нам представляется, что основные признаки гражданского общества вкратце таковы: 1) индивид, стремящийся стать личностью, как особая единица социума и один из его субъектов; 2) наличие разнообразных общественных институтов, образованных на добровольной основе либо на основе многосторонней договоренности и выполняющих посредническую роль во взаимоотношениях между человеком и государством, «частной» и «публичной» сферами, частными и общими интересами; 3) наличие самого государства, представляющего собой особую цивилизованную (базирующуюся на общественном разделении труда) форму общежития, в которой формируется развитый социальный индивид.

Подчеркнем, что особенностью авторского подхода является интерпретация государства как неотъемлемого условия, признака складывания гражданского общества.

Мы склонны полагать, что сам факт бытия государства одновременно является свидетельством существования гражданского общества, а сам процесс формирования гражданского общества мы можем охарактеризовать как усложнение внутренней структуры не только общества, но и государства. Оно в идеальном варианте есть «официаль­ное выражение гражданского общества, его полити­ческое бытие, гарант его существования» ^[48], его «внешняя форма» (по Г. Гегелю). Кроме того, государство — это важнейшее орудие реализации целей и методов гражданского общества в негражданских сферах жизни.

Понятия «гражданское общество» и «государство» наполняются содержанием лишь в связки друг с другом. Одно без другого просто не существует. При всем желании ни один политический строй или режим не в состоянии свести на нет частную жизнь граждан, которая в своих разнообразных проявлениях и составляет то, что мы называем гражданским обществом. Вот почему нельзя устранить гражданское общество, не устраняя одновременно самого государства. В свою очередь, устранение государства превращает гражданское общество в ничем не связанную совокупность индивидов, что приводит к воцарению полной анархии.^[49]

Все это позволяет считать идею гражданского общества действительно всеобщей. Поэтому ставить вопрос о пороге, начиная с которого можно говорить, что гражданское общество в стране есть, на наш взгляд, некорректно. Речь должна идти, прежде всего, не о количестве и качестве, а о формах и характере его проявления, т.е. о конкретных национально-культурных моделях взаимодействия гражданского общества и государства.

Если в США и Западной Европе, чтобы убедиться в наличии гражданского общества, нам достаточно задать местному жителю ряд вопросов (скажем, о том, в работе каких общественных организаций он участвует), то в незападных социумах все не так просто. Здесь проявления гражданского общества, в большинстве своем, носят спонтанный, реактивный характер и являются ответом на непосредственную угрозу (осуждение терактов, несогласие с итогами выборов). Помимо реакции на экстраординарные события о наличии гражданского общества могут свидетельствовать и более рядовые, рутинные события (выборы и местные референдумы) или локальные явления, которые не приобретают массового размаха и обычно просто не фиксируются наблюдателями (протесты о сносе дома или вырубке лесополосы).

Концепция гражданского общества будет выглядеть незавершенной, если подробно не рассмотреть структуру гражданского общества. Ее чаще всего определяют как совокупность субъектов, представляющих негосударственную сферу жизнедеятельности.

К ним, по разным оценкам, относят: а) граждан общества; б) политические партии; в) общественные объединения; г) предпринимателей и негосударственные экономические структуры; д) органы местного самоуправления; е) религиозные организации; ж) негосударственные образовательные и культурные учреждения, научные ассоциации; з) средства массовой информации; и) коммуникационные взаимодействия (например, акции ленточек на машинах), целью которых является обретение или осуществление неких прав.

Конечно, в реальной жизни определить универсальную грань между государственными и негосударственными институтами достаточно трудно. Например, победившая на выборах политическая партия фактически перемещается из гражданского общества в сферу государства и наоборот, покидает последнюю, становясь оппозицией. Здесь речь идет о так называемых «субъектах-фантомах». К их числу, с учетом национальных особенностей, можно отнести не только партии, но и религиозные организации, местное самоуправление, СМИ и т.д. Таковыми могут выступать даже государственные институты, действующие методом достижения консенсуса. Поэтому мы не настаиваем на том, что эту грань следует жестко проводить. В реальной жизни это не всегда нужно и не продуктивно.

Дополнительный и весьма сложный вопрос, возникающий в ходе рассуждений: являются ли частью гражданского общества криминальные структуры, националистические ассоциации или такие организации, которые исповедуют антидемократическую или тоталитарную идеологию?

Ряд ученых полагают, что в теории существуют два основных ограничителя, позволяющих разделить гражданские и негражданские ассоциации. Во-первых, гражданские организации по определению открыты, свободны, непринудительны, неадскриптивны.^[50] Иначе говоря, в гражданской организации свободным является не только «вход», но и «выход». Традиционные сообщества, принадлежность к которым обусловлена фактом рождения, этничности, землячества, профессионального или иного статуса родителей, не свободны на «входе», членство в них адскриптивно. Криминальные сообщества, мафия, будучи относительно свободными на «входе», как правило, жестко закрыты на «выходе». Во-вторых, гражданская ассоциация должна быть ориентирована на индивида, на ценность и права отдельного человека, принадлежащего к данному сообществу.^[51] Поэтому, преобладание этнических, расовых, конфессиональных мотивов и ценностей делает негражданскими праворадикальные, националистические ассоциации.

На наш взгляд, подобные ограничения являются попыткой очистить «гражданское общество» от того, что «нам не нравится» и жестко привязывают его к ценностному, нормативному подходу. Нам близка цель этих поисков, поэтому мы согласимся с тем, что перечисленные выше сообщества не могут быть полноценными субъектами гражданского общества, но в тоже время будем помнить о том, что анализируя такие «пограничные» ситуации, мы все-таки имеем дело с элементами гражданского общества, хотя и с вырожденными, маргинальными явлениями. Они «внутри» гражданского общества, но оказывают на него отрицательное воздействие подобно тому, как вирус оказывает воздействие на организм. Преобладание этнических, расовых, конфессиональных мотивов и ценностей само по себе не делает организации негражданскими, но потенциально способствует сужению пространства гражданского общества, подрывает его идеологические основы.

Итак, гражданское общество представляет собой одну из ключевых категорий современного обществознания, в том числе и политической науки. Данное понятие является чрезвычайно сложным, поскольку период его смыслового наполнения рассматривается в контексте тысячелетней истории развития политической мысли.

В ходе исследования было отмечено, что в трактовке этого многопланового явления существует довольно большой разброс мнений и оценок, что характерно как для зарубежной, так и для отечественной научной литературы. Дискуссионным остается вопрос о происхождении и хронологических рамках существования этого феномена. Различают порой диаметрально противоположные подходы и концепции его научного объяснения.

Подвергая критике западноориентированые трактовки гражданского общества, мы предприняли попытку расширить границы этого понятия, рассматривая его в качестве неотъемлемого элемента любой современной цивилизации, любой политической системы. Применение этой схемы рассуждений позволит в дальнейшем использовать научно-познавательный потенциал идеи гражданского общества для «освоения» незападных миров, в т. ч. России, чья противоречивая действительность далеко не всегда укладывается в рамки зарубежных политических теорий и поддается однозначным научным оценкам.

1.2