Эпоха Петра I и отечественное востоковедение. Новые подходы к изучению Востока. Российское востоковедение при преемниках Петра I. Достижения, проблемы, трудности в развитии востоковедения в XVIII в. К началу XVIII в. в России было накоплено немало сведений об азиатских странах Востока. В основном они имели географический и этнографический характер. В XVIII в. интерес русских к Востоку возрос, что обусловливалось целым рядом факторов. В XVIII в. к России были присоединены территории северного Кавказа, Причерноморья, Крыма. Эти территориальные приращения привели к обострению отношений России с Османской империей, Ираном и, таким образом, к возникновению т.н. «восточного вопроса». Активное освоение Сибири и Дальнего Востока требовали урегулирования отношений с восточноазиатскими соседями России, прежде всего, с Китаем, Японией. Все это диктовало необходимость расширения и углубления знаний о Востоке, его всестороннего изучения. Последнее же было возможно только при новых подходах к решению этой задачи. Их выработка, формирование – характерная черта петровской эпохи. В 1718 г. была учреждена Коллегия иностранных дел (КИД). В ряде восточных государств появились постоянные российские консульства и посольства. В 1720 г. в штат Коллегии введена «экспедиция турецкого и других восточных языков». Донесения послов, руководителей различных миссий, отличавшиеся в силу их происхождения значительной достоверностью, продолжали оставаться важным источником изучения Востока. При Петре I было положено начало систематической подготовки переводчиков с восточных языков. Ранее в качестве таковых использовались либо лица, овладевшие ими по собственной инициативе, в силу определенных жизненных обстоятельств, либо приглашаемые иностранцы, знавшие языки. 18 июня 1700 г. Петр I подписал указ, который предписывал организовать обучение молодых людей «китайскому и мунгальскому» языкам с тем, чтобы они, изучив их, познавали веру носителей этих языков (по указу – «суеверие») и могли привести китайцев, монголов, народы Сибири в «веру христианскую» и способствовали таким образом политическим и торговым интересам России [14. С. 40]. 16 апреля 1702 г. Петр I еще одним своим указом приказывал использовать японца Денбея, который оказался в России в результате кораблекрушения, в качестве учителя японского языка (после овладения им русского языка). Указы Петра I от 18 июня 1700 г. и 16 апреля 1702 г. положили начало целенаправленной подготовке в России переводчиков с восточных языков. Обучение русских персидскому, арабскому, турецкому, еврейскому, сирийскому, калмыцкому языкам, осуществлялось и при российских резиденциях в странах Востока. Одной из конкретных форм реализации указа Петра I от 18 июня 1700 г. стала Российская духовная миссия в Пекине. Начало деятельности русской православной церкви в Китае было положено в 1715 г. Попавшие в плен к китайцам защитники русской крепости Албазин обратились к Петру I с просьбой прислать православного пастыря. Российские власти получили разрешение на это китайского императора, и в 1715 г. православная миссия во главе с архимандритом Илларионом отправилась в Пекин. После смерти Иллариона состоялась и вторая миссия. Правовой статус миссии был прописан в Кяхтинском договоре в 1728 г. Основными направлениями деятельности миссии устанавливались 1) проповедь православия (среди православных); 2) выполнение поручений дипломатического характера; 3) изучение Китая как в научных, так и практических целях. Дипломатическую функцию Пекинская духовная миссия (ПДМ) утратила в 1864 г. Всего с начала XVIII в. и до 1954 г. состоялось 20 миссий. В 1954 г. ПДМ была официально упразднена, а ее территория передана Посольству СССР в КНР. В 1957 г. Синод РПЦ принял решение о даровании Китайской православной церкви статуса автономной. При Петре I на государственный уровень поднималось и изучение регионов России – Прикаспия, Поволжья, Сибири, Дальнего Востока. Материалы научных экспедиций, работавших в этих регионах, содержали немало ценных сведений и о восточных соседях России. Так, в 1719 г. Петр I составил инструкцию геодезистам Ивану Евреинову и Федору Лужину, которые отправлялись на Камчатку. В числе материалов, привезенных И. Евреиновым, были и сведения о Японских островах. Но одно из заданий, данное геодезистам императором, – найти ответ на вопрос, соединяется ли северо-восточная Азия с Америкой, – им решить не удалось. Она была переадресована В. Берингу, экспедицию которого Петр I организовал незадолго до своей смерти. В 1718 г. по указу Петра I в Сибирь была отправлена экспедиция под руководством Д.Г. Мессершмидта. Маршруты этой экспедиции, продолжавшейся семь лет, проходили через Западную Сибирь, Даурию, Монголию. Помимо этнографического, географического, археологического материала, Д.Г. Мессершмидт собрал лингвистические образцы 20 «сибирских наречий», в том числе маньчжурского, монгольского, тибетского, а также восточные рукописи. В 1716–1719 гг. опять-таки по повелению Петра I в России появились три географических сочинения, содержавшие сведения востоковедного характера. Это были переводы с немецкого и латинского языков. Одно из этих сочинений – «География генеральная» Б. Варена (1622–1650). Более 100 лет «География» Б. Варена использовалась в качестве учебного пособия в различных странах. В Англии она была издана под редакцией Ньютона. Труд Б. Варена отражал географические представления того времени. В нем, в частности, содержался перечень городов и стран Востока: «Александрия египетская», «Бенгалы индийская», «Зейлон остров», «Гоа индийская» и т.п. При Петре I в России появился первый общедоступный музей антропологии и этнографии, получивший название Кунсткамеры (1714 г.). Созданный с целью распространения в стране просвещения, музей оставил заметный след в истории отечественного востоковедения. Местным властям указами 1717–1721 гг. предписывалось передавать в Кунсткамеру «старые подписи на каменьях, железе или меди или какое старое и необыкновенное оружие, посуду и прочее, что зело старо и необыкновенно», в том числе предметы быта малоизвестных народов, а также изготовлять копии рукописей, составлять описания этнографических и эпиграфических памятников [14. С. 49–50]. Таким образом, в Кунсткамере и созданной при ней библиотеке с момента их создания стали накапливаться монгольские, тангутские, тибетские, японские рукописи, монеты, другие предметы восточного происхождения. В 1724 г. Петром I был подписан указ о создании в Санкт-Петербурге Академии наук (открытие ее состоялось в 1725 г. уже после смерти императора). Это научное учреждение сыграло достойную роль и в развитии востоковедения. В академическое ведомство перешли Кунсткамера и ее библиотека с их восточными фондами. В академической типографии, организованной в 1720-х гг., печатались труды и по восточной тематике. Научные академические экспедиции – это особая страница не только в истории отечественного востоковедения, но мирового. При Академии наук в XVIII в. работали школы с преподаванием восточных языков. Эти и другие мероприятия Петра I обусловливали новый качественный уровень отечественного востоковедения. Оно, во-первых, становилось частью государственной политики. А это значит, что изучение Востока превращалось в целенаправленный процесс овладения знаниями о нем. Он включал в себя создание школ, Академии наук, организацию научных экспедиций с заранее поставленными целями, попытки плановой подготовки знатоков восточных языков, создание государственного собрания восточных памятников. Во-вторых, происходил переход от сугубо практического востоковедения к научному. Это нашло отражение в появлении таких дисциплин, как палеография, эпиграфика, топонимика, в обработке разнообразных памятников восточного происхождения, в появлении первых научных трудов российских авторов. В ряду последних достоин упоминания Василий Никитич Татищев (1685–1750). В.Н. Татищев (1686–1750) – выходец из княжеского рода. Прошел военную карьеру от рядового до поручика. Участвовал в Азовском походе, Семилетней войне, осаде Нарвы, Полтавской битве. Был замечен Петром I, неоднократно выезжал с его поручениями в Польшу, Германию. В 1722–1723 гг. руководил горными работами на Урале. В 1724–1726 гг. находился в Швеции, где знакомился с постановкой горного, монетного, картографического дела. Служил в Московском монетном дворе, управлял Уральским краем, Оренбургской экспедицией, Калмыцкой комиссией (она занималась урегулированием отношений между российскими властями и калмыками), был губернатором Астраханского края. Он автор «Истории Российской с самых древнейших времен». «История» В.Н. Татищева – это первый опыт написания систематизированной истории России. Определенное место в ней заняли вопросы, связанные с Востоком. В.Н. Татищев знал несколько восточных языков. В 1793 г. был опубликован составленный им «Лексикон Российский исторический, географический, политический и гражданский». Он представлял собой толковый словарь ориентализмов в русском языке. В Самаре В.Н. Татищев организовал татаро-калмыцкую школу. Помимо обучения языкам, в ней проводилась работа по сбору лингвистических материалов, переводу восточных сочинений, составлению русско-татарско-калмыцкого словаря. Во второй части опубликованной в 1739 г. книги «Россия, или как ныне зовут, Россиа» В.Н. Татищев дал характеристику азиатской части страны, в том числе остовов Новая Земля, Вайгач, Чукотский близ Чукотского мыса, Парамушир и др. Заметный след в востоковедении петровской эпохи оставил Д.К. Кантемир – молдавский князь, советник Петра I по вопросам Востока (с 1714 г.), сенатор (с 1721 г.). Он знал несколько восточных языков: арабский, персидский, турецкий. Среди его работ научный интерес представляют «Книга Систима, или состояние мухамеданския религии», «Возвышение и падение дома Османов». В «Книге Систима…» рассматривался ислам как политическая система, влияющая на жизнь и историю общества. Опубликованная в 1722 г., она быстро разошлась, т.к. пользовалась большим спросом у читателей. Для публикации книги потребовались два петровских указа, потому что Синод всячески препятствовал появлению этого сочинения. Во время Персидского похода Д.К. Кантемир содействовал тому, чтобы были приняты меры по сохранению развалин древнего города Булгар. В частности, с его подачи по распоряжению императора были скопированы, а затем и переведены на русский язык 50 арабских, татарских и армянских «гробных» надписей. Эта работа позднее была названа «едва ли не первым трудом в России, вызванным не практическою нуждою, а ученою любознательностию». В постпетровские времена отмеченные выше характеристики отечественного востоковедения получили дальнейшее развитие. На 1733–1743 гг. приходится Великая Северная экспедиция – самая масштабная в истории. Ее составляющими были 1-ый сухопутный (академический) отряд) и морские экспедиции (В.М. Прончищев, Д.Я. Лаптев, В. Беринг и др.). Академический отряд представляли такие ученые, как Г.Ф. Миллер, И.Г. Гмелин, Г.В. Стеллер, С.П. Крашенниников. Вторая волна академических экспедиций пришлась на 1768–1774 гг. Ее участниками были П.С. Паллас, И.Г. Лепехин, С.-Г. Гмелин, И.Г. Георги, Н. Рычков, И.П. Фальк. Значение научных экспедиций XVIII в. для изучения Азиатской части России трудно переоценить. Были проведены значительные геодезические и гидрографические исследования. Собраны колоссальные сведения по истории, этнографии, экономике региона, его флоре и фауне. Проведено картографирование почти всего побережья Северного Ледовитого океана – от Архангельска до Чукотки. Составлены уточненные карты Камчатского, Охотского побережья, Курильских островов, новые карты Алеутских и Командорских островов. Таким образом, произошло, по существу, второе открытие Сибири. Но значение академических экспедиций выходит за его рамки. Одной из самых заметных фигур Великой Северной экспедиции был Герард Фридрих (Федор Иванович) Миллер (1705–1783). В его обязанности входил сбор материалов как по истории России в целом, так и ее регионов. В Сибири Миллер провел десять лет. Его главный научный труд – «Описание Сибирского царства и всех произошедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его Российской державе, по сии времена». Научную значимость этого труда во многом определяет его богатейшая источниковая база. «Описание Сибирского царства…» представляет интерес и для востоковедения. Во-первых, потому, что Г.-Ф. Миллер описал в нем многие коренные народы Сибири. Во-вторых, – использовал при этом восточные источники, переведенные другими исследователями, в том числе с китайского и маньчжурского языков. В других сочинениях Г.-Ф. Миллера есть данные о путешествиях русских в Китай, об обнаруженных в Сибири «тангутских письменах». В течение восьми лет (с 1739 г.) находился в экспедиции под началом В. Беринга И.-Э. Фишер. Будучи по образованию филологом, он уделил особое внимание накоплению лексических образцов и других сведений о языках татар, монголов. Рукопись подготовленного И.-Э. Фишером лексического словаря вызвала большой интерес у ученых Геттингенского университета. Велик вклад в востоковедение П.-С. Палласа (1741–1811) – руководителя научной академической экспедиции 1768–1774 гг. Основной труд П.-С. Палласа – его путевой дневник. В него вошли обстоятельные этнографические характеристики монголов, татар, киргизов, китайцев и др. Записи дополнялись рисунками. Кроме того, ученый подготовил и издал «Собрание исторических сведений о монгольских народах». В историю отечественного востоковедения прочно вписано имя И.И. Лепехина (1740–1802). Он известен как первый переводчик и издатель восточных надписей, обнаруженных среди развалин города Булгара. И. Иериг (ум. В 1795), участник научных поездок по Сибири во второй половине XVIII в., владел калмыцким (монгольским) языком. Поэтому он занимался изучением подлинных литературных памятников монголов. Интересовался он и тибетскими документами и сочинениями, готовил их перевод на русский язык. Особенно ценной была деятельность И. Иерига по сбору монгольских рукописей и ксилографов. Как видно, материалы научных экспедиций XVIII в., работавших в разных регионах России, содержали немало информации не только о восточных народах империи, но и сопредельных с ней стран. Результатом целенаправленных действий по пополнению фондов Кунсткамеры и академической библиотеки стало превращение их в хранилища, которые по количеству и по содержанию восточных коллекций не уступали подобным хранилищам в Западной Европе. В академических фондах имелись ценнейшие предметы восточного быта, археологические находки, богатая этнографическая коллекция, богатейшее нумизматическое собрание, словари, грамматики, монгольские, тибетские и пр. рукописи, книги. В коллекции Кунсткамеры были, например, такие экспонаты, как «блюдо с татарским письмом», японское зеркало, индийские драгоценности, культовые принадлежности, утварь, украшения, найденные во время археологических раскопок. Особым богатством отличалась этнографическая коллекция, посвященная практически всем восточным народам. Гордостью Кунстамеры было нумизматическое собрание. О масштабах и ценности этой коллекции можно судить по работе, проделанной Г.-Я. Кером. Георг Якоб (Яков) Кер (1692–1740) получил образование в Лейпциге. Там же он опубликовал ряд работ по восточным монетам, которые сделали его известным специалистом в этой области. В 1731 г. Г.-Я. Кер был приглашен в Россию для разбора академического собрания «ориентальных» монет и медалей, чем он и начал заниматься с 1735 г. Кроме того, Г.-Я. Кер преподавал в Славяно-греко-латинской академии, занимал должность переводчика арабско-персидского и турецкого языков в Коллегии иностранных дел. Научные исследования Г.-Я. Кера не ограничивались нумизматикой – их тематика была весьма разнообразной. Г.-Я. Кер собрал выдающуюся по тем временам библиотеку (в основном она состояла из книг об Османской империи, Иране, арабских странах), а также коллекцию рукописных источников, монет, медалей. Г.-Я. Кер впервые высказал мысль о необходимости создания в России специальной «академии восточных наук и языков». Проект такой академии он составил в 1833 г. По мнению исследователей, этот документ можно считать первой работой по истории отечественного востоковедения, поскольку в нем подводились определенные итоги его развития к 1730-м гг. Г.-Я. Кер, разобрал, атрибутировал, систематизировал 4 тыс. «куфических и джучидских» монет и составил их двухтомный (!!!) каталог. Каталог считается первым и единственным за все XVIII-ое столетие серьезным трудом в этой области, а Г.Я. Кер – основоположником восточной нумизматики в России. В конце 1747 г. часть экспонатов музея была уничтожена в результате пожара. Но экспедиции второй половины XVIII в. восстановили и приумножили эти потери. Богатым хранилищем восточных книг и рукописей в России была Библиотека Академии наук. Ее первоначальные фонды составили книжные собрания библиотеки Кунсткамеры, книги, привезенные из Москвы и Риги, а также из личной библиотеки Петра I. В дальнейшем пополнение Библиотеки происходило разными путями. Книги, рукописи покупались у частных лиц, получались по книгообмену из-за рубежа, а также в качестве дара от коллекционеров и дипломатов. Важно заметить, что поиск рукописей и книг носил планомерный характер, велся по заранее составленным учеными спискам. В 1776 г. был издан каталог собраний Библиотеки и Кунсткамеры, который отразил значительный объем и разнообразный характер книг и рукописей по Востоку, сосредоточенных в этих хранилищах. Кроме того, в Библиотеке оседали материалы сотрудников Академии наук – рукописи статей, переводы, неопубликованные словари и т.д. По каталогу 1798 г., составленному И. Буссе, в библиотеке Академии наук насчитывалось 238 названий китайских книг [14. С. 91]. В академической типографии, созданной в 1727 г., печатались и восточные тексты. Так, для «Хиннейской грамматики» Г.-З. Байера специально выгравировали китайские иероглифы. Техника позволяла печатать русские книги с вкраплениями в них текстов на восточных языках. Таким образом, вклад Академии наук в создание источниковой базы, ее активная научно-организационная деятельность на востоковедном поприще в XVIII в. очевидны. Все это создавало предпосылки для создания академического востоковедного центра, которым стал Азиатский музей, начавший свою деятельность в1818 г. Новые формы и масштабы приобрела начатая Петром I деятельность по подготовке переводческих кадров. В 1739–1751 гг. при канцелярском дворе Московской конторы Коллегии иностранных дел работала школа, которой руководил маньчжурец Чжоу Гэ, в 1741–1751 гг. – школа китайского языка при Академии наук под руководством И.К. Россохина. В 1761–1767 преподаванием китайского языка в Петербурге занимался А. Леонтьев. На рубеже XVIII–XIX вв. при Коллегии иностранных дел функционировала школа, созданная А. Владыкиным. Во второй половине XVIII в. предпринимались попытки ввести восточные языки в программы Московского университета и первых средних учебных заведений. Так, в указе 1755 г. об основании Московского университета и двух гимназий при нем отмечалось: «ориентальские языки могут також быть учтены со времянем, когда будут довольны университетские доходы и сысканы достойные к тому учители» [14. C. 60]. Однако официально в Московском университете восточные дисциплины появились лишь в 1811 г. Что касается гимназий, то в московских и казанских гимназиях (В Казани две гимназии были открыты в 1758 г.) существовали, хотя и с перерывами, классы татарского языка. Восточные языки не забывались и при создании новых учебных заведений на окраинах России. Так, в Колыванской области в школах изучался китайский язык, в народных училищах Омска – татарский, маньчжурский, калмыцкий, в Иркутской губернии – монгольский, маньчжурский, японский, китайский языки и т. д. Не стояли в стороне от подготовки знатоков восточных языков Синод, Коллегия иностранных дел. В КИД, например, в 1797 г. открылась школа переводчиков китайского, маньчжурского, персидского, турецкого, татарского языков. В программы духовных семинарий в 177-1780-х гг. были включены разнообразные дисциплины востоковедного характера. В изучении Востока в XVIII в. можно выделить несколько направлений. Одно из них – переводы на русский язык трудов западноевропейских авторов: научных исследований, всякого рода записок путешественников по Востоку. История Китая, к примеру, была представлена переводами работ таких французских авторов, как Жан Батист Дюгальд (он пользовался в своих трудах публикациями и рукописями миссионеров), Воже де Брюна (в них было немало выдержек из «Китайской канонической истории», переведенной на французский язык). Сведения о Японии содержались в переводах нескольких описаний этой страны, имевшихся в западноевропейской литературе. Знакомство с Индией в основном происходило также через западноевропейских авторов. Так, в России было издано «Краткое и общее объяснение и разъяснение о нравах, обыкновениях, языке, вере и философии индийцев». На русский язык его перевели либо с английского, либо с французского языков, первоисточником же сочинения был персоязычный автор. В переводах с западных языков появлялись в России и отрывки из произведений древнеиндийской литературы – «Махабхараты», философской поэмы «Бхагавадгита», драмы «Шакунтала» и др. Среди русских, кого судьба забрасывала на окраины России, за ее пределы, было немало любознательных людей. Показателен в этом плане факт, связанный с И.Ф. Крузенштерном. В 1789 г. он некоторое время жил в Малакке. Здесь он заказал переписчику список рукописи «История малайцев с древнейших времен до завоевания Малайи португальцами», написанной на малайском языке арабской графикой. В Петербурге И.Ф. Крузенштерн передал список в библиотеку Академии наук. Огромная работа проводилась по составлению азбук, грамматик, словарей и др. учебной литературы по восточным языкам. Большая часть из них осталась в рукописях на архивных полках. Но эти труды не пропали даром – сегодня они приобретают характер первоисточников, особенно при изучении китайского и маньчжурского языков. Важнейшим направлением в деятельности востоковедов в XVIII в. были переводы восточных, главным образом китайских авторов. Большими достижениями на этом поприще отмечена деятельность И.К. Россохина, А.Л. Леонтьева, А. Агафонова, А. Владыкина. Илларион Калинович Россохин (1717–1761) родился в Сибири, в селе Хилок близ Селенгинска в семье священника. Учился в монгольской школе при Вознесенском монастыре, которая готовила переводчиков с монгольского языка. Двенадцать лет И.К. Россохин находился в составе духовной миссии в Пекине. Здесь он овладел еще двумя языками – маньчжурским и китайским. О его лингвистических успехах говорит тот факт, что в 1735 г. он был взят на службу в Палату внешних сношений в качестве переводчика и учителя русского языка. По сведениям самого И.К. Россохина, у него в Китае было 24 ученика. По возвращении на родину И.К. Россохина определили на службу в Академию наук «для перевода и обучению китайскому и маньчжурскому языкам». Деятельность И.К. Россохина открывает период переводов в истории отечественного востоковедения. Множество переводов, осуществленных И.К. Россохиным, по тематике можно сгруппировать в несколько блоков. Один из них – история Китая, его войны, государственная идеология (Конфуций, его сочинения, нравственные нормы китайцев). Перечислить все «исторические» переводы И.К. Россохина практически невозможно. Среди них, как правило, выделяют «Всепроникающее зерцало, управлению помогающее» (из этого сводного труда по китайской истории И.К. Россохин перевел разделы с древнейших времен до 1222 г.), «История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в великой Татарии, состоящая в пяти книгах» (она сопровождалась авторскими указателями), «Обстоятельное описание происхождения и состояния Манджурского народа и войска, в осьми знаменах состоящего» (И.К. Россохин перевел шесть из шестнадцати томов этого сочинения) и др. Исследователи обращают внимание на «Примечания на все манджурские и китайские слова, имена, звания, титулы», составленные И.К. Россохиным к «Обстоятельному описанию…». Они интересны до сего времени в качестве справочного пособия, по существу, являются настоящим авторским научным трудом. И.К. Россохин был первым, кто ознакомил россиян с достижениями китайской пиротехники и устройством фейерверков. Он подготовил специальное руководство «Обстоятельное описание о разных китайских огненных фонтанах и рокетах». Еще один блок переводов И.К. Россохина представляют географические переводы. Считается, что, возможно, первым трудом И.К. Россохина был перевод названий с китайской карты Цинской империи «Сыскание географической ландкарты всего Китайского государства и подписание оной российским языком». Из других географических трудов Россохина известны описания Алтайских гор из «Дай Цин и тун чжи» и «Китайский атлас». Большое место в деятельности И.К. Россохина занимала работа по составлению учебных пособий. Уже в Китае он, обучаясь китайскому языку, написал пособие «Как выговаривать китайские речи, писанные российскими литерами для их подлинного произношения». Она относится к ряду пионерных в этой области работ. В своей школе И.К. Россохин, обучая учеников китайскому и маньчжурскому языкам, пользовался китайскими пособиями, переведенными им самим на русский язык. Даже краткий перечень трудов И.К. Россохина говорит о широте его интересов. Впечатляет объем проделанной им работы. В отчете, например, за 1741 год он указывал 16 названий переводов. В его деятельности четко обозначилась тенденция, воспринятая в дальнейшем многими отечественными китаеведами, – изучать историю, географию расселения, прежде всего народов северных и западных районов Китая, а также пограничные с югом Сибири области. Вклад И.К. Россохина в становление отечественной синологии в настоящее время общепризнан. Но так было не всегда. Переводы И.К. Россохина при его жизни не публиковались, несмотря на его неоднократные просьбы. Так, не была удовлетворена даже просьба передать в Коллегию иностранных дел переведенное им извлечение «Великие хулы и предосудительные слова, касающиеся до оскорбления всероссийских августейших монархов величества и до презрения всего славнороссийского народа» [27. С. 50]. При этом переводами И.К. Россохина охотно пользовались и Г.-Ф. Миллер, и П.-С. Паллас. Г.-Ф. Миллер называл И.К. Россохина « искусным и трудолюбивым» академическим переводчиком, но не сделал ничего, чтобы опубликовать хотя бы один из его крупных переводов. Несколько переводов И.К. Россохина («Описания путешествия, коим ездили китайские посланники в Россию…», описание Алтайских гор и «Китайский атлас» появились в печати, в том числе и на немецком языке, после его смерти благодаря вмешательству М.В. Ломоносова. Несомненно, что корни этой драмы И.К. Россохина лежат в засилье иностранцев в Академии, в противодействии академических чиновников, полагавших, что истинно научные синологические труды не по плечу русским авторам. Но его деятельность поставила и проблему, до конца не решенную даже в наше время. Это проблема рациональности публикации переводов объемистых китайских сочинений. Другим крупным русским китаеведом в XVIII в. был Алексей Леонтьевич Леонтьев (1716–1786). Будучи студентом Славяно-греко-латинской академии, он изучал китайский язык под руководством Чжоу Гэ. В 1736 г. А.Л. Леонтьев по его собственному прошению был направлен в Китай, где находился в составе ПДМ до 1755 г. В Пекине А.Л. Леонтьев, сменив И.К. Россохина, был переводчиком в цинской Палате (Управлении) внешних сношений и преподавателем русского языка. Он активно занимался сбором книг и рукописей, переводами. По возвращении в Россию А.Л. Леонтьев получил назначение в Коллегию иностранных дел на должность переводчика. В 1763–1767 гг. он руководил школой китайского языка при Коллегии. А.Л. Леонтьев – автор 20 книг и 2-х статей о Китае. Он закончил начатый И.К. Россохиным перевод «Обстоятельного описания положения и состояния Манджурского народа и войска…». Завершенный в 1762 г., этот труд увидел свет только в 1784 г. Интерес А.Л. Леонтьева к китайской истории проявился и в других его переводах («Уведомление о бывшей с 1677 г. до 1689 года войне у китайцев с зенгорами», «Путешествие китайского посланника Тулишэня к калмыцкому хану Аюке-хану…» и др.). Но наибольшей известностью и даже популярностью из всех трудов А.Л. Леонтьева пользовались «Китайские мысли» (1772 г.), «Китайские поучения, изданные от хана Юн-Джэна» (1788 г.), «Гэянь, т.е. умные речи» (1779 г.), «Чжун юн» (1782 г.). Эти переводы знакомили русскую общественность с традиционной политической идеологией Китая. Так, сборник «Китайские мысли» – это рассуждения императоров и чиновников разного уровня об управлении государством. «Китайские поучения…» раскрывали те нормы поведения, которые, по мнению императора Юн-чжэна, составляли основу благополучия народа и государства: умеренная жизнь, стремление к учению, знание законов, почитание старших, соблюдение клановой солидарности и взаимопомощи и т.п. «Китайские мысли» выдержали четыре издания в России и были переведены на немецкий (1776 г. и 1796 г.) и французский (1782 г.) языки. Для того времени это небывалый успех. Во многом он объяснялся потребностями екатерининской эпохи. Политика просвещенного абсолютизма нуждалась в сочинениях, где государь – друг подданных, задача же вельмож – помогать ему своими советами, приумножать «славу монарха». В «Чжун юн» предлагались девять правил управления государства монархом: «исправлять самого себя, почитать мужей просвещенных, быть к родственникам прямо родственным, иметь к верховным вельможам почтение, судить о начальниках по человечеству милостиво, представлять себе народ детьми своими, открывать пути и выходы мастерам и художникам, ласково принимать людей иностранных, под присмотром держать князей иностранных» [14. С. 86]. Эти и другие подобные мысли также хорошо вписывались в идеологию «просвещенного абсолютизма» екатерининской эпохи. По специальному приказу Екатерины II А.Л. Леонтьев перевел цинский кодекс «Тайцин Гурунь и Ухери Коли» (1782 г.). Российская императрица и в законах Китая хотела найти обоснование самодержавной власти, которую она считала единственно приемлемой для России. А.Л. Леонтьев был первым русским синологом, обратившим внимание на китайскую философию. Его переводы давали читателю широкое представление о ней. Один из его переводов – отрывок «И цзина» «О двойственных действиях духа Инь и Янь из китайской книги, «И Гин» называемой» (1782 г.). Поясняя свою попытку сделать перевод «И цзин», А.Л. Леонтьев писал: «Книга сия у китайцев важная и первая из всех древних книг их. Они почитают ее основанием для всех в свете наук. Ученые люди весьма желают видеть ее на европейских языках. Я… покусился для оказания ученым людям услуги переводить оную книгу на Российский язык, но перевел по возможности моей только то, как начинается, а далее за многими в ней начертаниями и терминами переводить не могу» [14. С. 85]. Независимо от современных оценок перевода А.Л. Леонтьева, следует помнить, что он первый познакомил русское общество со своеобразным китайским учением о диалектическом взаимодействии мужского и женского начал природы. Не забывал А.Л. Леонтьев и о материальной культуре, быте китайцев. В его небольшой книге «Уведомление о чае и шелке из китайской книги Ван боу-кюань» в стихотворной форме воспроизводились все процессы земледельческих работ и шелководства. Перевод «Описание китайской шахматной игры» (1775 г.) возбудил к ней интерес в России. В настоящее время значение первоисточника приобрел перевод А.Л. Леонтьева, представляющий выборку из изданного в 1744 г. всеобщего географического описания Цинской империи «Дай Цин тун чжи». В нем содержались подробнейшие сведения обо всех 18 провинциях Китая (размеры, количество городов, населения, сумма налогов, численность военных гарнизонов, школ, храмов, в том числе и православных и т.д.). Описание интересно тем, что в числе земных владений Китая оказался и ряд европейских государств. Ценность трудов А. Л. Леонтьева заключается не только в обширной и многообразной тематике переводов, но и в примечаниях, которые им сопутствовали. Вместе с И.К. Россохиным он заложил добротный фундамент для дальнейшего развития отечественного китаеведения. Прямым продолжателем переводческой деятельности А.Л. Леонтьева был Алексей Агафонов. В его переводах, как и в трудах А.Л. Леонтьева, немалое место занимали памятники китайской политической идеологии. А. Агафонову принадлежит также издание хронологических таблиц китайской истории «Краткое хронологическое расписание китайских ханов» (издано в Москве в 1788 г.). Таблицы содержат наименования династий, перечни имен императоров, девизов их царствования, иногда указания на важнейшие события. А. Агафонов, как и А. Леонтьев, был удачлив в том смысле, что его переводы публиковались. И это не случайно: во второй половине XVIII в. в российском обществе был повышенный интерес к традиционной политической китайской идеологии. А эта проблематика как раз и преобладала в переводах названных авторов. Но в дальнейшем – в XIX в. – она сколько-нибудь широкого развития в трудах российских синологов не получила. Свой заметный след в российском востоковедении оставил Г.-З. Байер. Готлиб (Теофил) Зигфрид Байер (1694–1738) был уроженцем Кенигсберга. Образование получил в Берлине и Лейпциге. В 1718–1725 гг. Г.-З. Байер служил в библиотеке Кенигсбергского университета. Именно в это время он приобрел европейскую известность как автор научных трудов, собиратель древних рукописей, знаток многих языков (латинского, греческого, китайского, древнееврейского, сирийского, армянского и др.). В 1725–1738гг. Г.-З. Байер работал в России. Сферой научных интересов Г.-З. Байера в России была ее история (он стал одним из авторов т.н. норманнской теории образования Древнерусского государства), а также восточные языки и рукописи. В Петербурге им было подготовлено и опубликовано около 40 сочинений. Здесь он изучал монгольский (калмыцкий), маньчжурский, тангутский (тибетский) языки и даже санскрит. Главный синологический труд Г.-З. Байера – «Китайский музеум» (1730–1731 гг.). В нем анализировались особенности китайского языка и литературы. Сочинение носило компилятивный характер, качество иероглифики, по утверждению историков науки, было неудовлетворительным. Но все это не может умалять значимости работы ученого. Она была первой России, в Европе публикацией по теоретическому изучению китайского языка, отражала общий уровень лингвистической науки того времени, ее подход к изучению малоизвестных языков. Кроме «Музеума», Г.-З. Байером было написано несколько статей по Китаю, которые публиковались в журналах Петербурга и Берлина. Ему принадлежит первая в Европе «Хиннейская грамматика). Занимался Г.-З. Байер и составлением китайско-латинского словаря (он остался в рукописи). Большое место в деятельности Г.-З. Байера занимала организационная работа по изданию трудов других авторов, изготовлению восточных шрифтов, сбору рукописей, налаживанию связей с зарубежными учеными. После смерти Г.-З. Байера (в 1738 г.) в Академии наук до XIX в. не было восточной кафедры. Существенным элементом литературы о странах Востока в XVIII в. были сочинения российских путешественников, дипломатов. Представляя в основном жанр путевых заметок, эти сочинения, несомненно, расширяли представления соотечественников о восточном зарубежье. Тем более, что некоторые из «описаний» составлялись их авторами не только на основе личных впечатлений. Примером подобного рода сочинений является «Описание государства Китайского», написанное Лоренцом Лангом. Лоренц Ланг – швед на русской службе. В 1715–1735 гг. был участником шести российских дипломатических миссий в Китай. Во время посещений Китая он покупал книги, вел подробные дневники. Публикация дневников в Германии вызвала большой интерес у европейских ученых. Из «Описания» можно было получить информацию о том, как различать по платью гражданских и военных лиц, о китайских диалектах, объединенных иероглифической письменностью, о трех тонах китайского языка, о населении Китая, системе налогообложения. Особенно обстоятельно Л. Ланг характеризовал нормы господствующей морали в китайском обществе, культ предков. При этом он делал заключение, что наличие в Китае различных верований является препятствием для их обращения в христианство. Высоко оценивал автор «Описания» уровень китайских ремесел, обращая внимание на то, что науки появились в Китае раньше, чем в Европе. XXX Обобщая состояние и развитие отечественного востоковедения в XVIII в., можно обозначить следующие его черты. Востоковедение обрело статус научного знания, чему в немалой степени способствовали заинтересованность и участие государства в его развитии. Велась активная работа по созданию источниковой базы востоко-ведения. Был накоплен немалый опыт научно-организационной, исследовательской и преподавательской деятельности. Появились первые отечественные ученые-востоковеды. Наиболее успешно формировалась в России синология. Причем в основных своих достижениях отечественное китаеведение не отставало от западноевропейского. Более того, часть его успехов становилась достоянием европейского китаеведения. Российское и европейское китаеведение дополняли друг друга, т.к. ученых России интересовал главным образом северный Китай, а европейских, как правило, – побережье, центральные и южные регионы Китая. В то же время состояние отечественного востоковедения не было беспроблемным. Многие труды востоковедов (словари, переводы) не печатались, пополняя рукописные фонды архивных хранилищ. Преподавание восточных языков преследовало сугубо практические цели. Школы переводчиков были кратковременными, а их выпускники нередко оказывались невостребованными. Отсутствовала преемственность в научно-исследовательской работе, что нередко приводило к тому, что исследователи повторяли уже сделанное своими предшественниками. Корни трудностей, с которыми сталкивалось российское востоковедение в XVIII в., лежат в разных плоскостях. Совершенно очевидно, что оно, находясь в стадии становления, переживало связанные с этим болезни роста. Но немалую роль играло и то, что основные политические интересы России в XVIII в. находились все же в Европе. Россия, занятая европейскими делами, не была готова к активной политике на Востоке, в том числе и в Восточной Азии, при всем том, что интерес к этим регионам у нее был значительным. Вопросы и задания 1. Почему становление научного востоковедения в России относится к эпохе Петра I? 2. Раскройте содержание положения о том, что «востоковедение в России в эпоху Петра I стало частью государственной политики». 3. Какое значение для развития востоковедения имело «второе открытие» Сибири? 4. Какова история создания ПДМ и какую роль она сыграла в развитии отечественной синологии в XVIII в.? 5. Назовите имена российских ученых-синологов XVIII в. 6. Охарактеризуйте основные направления и содержание деятельности российских востоковедов в XVIII в.