ИСТОРИОГРАФИЯ СЛАВЯНО-МОЛДАВСКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ XV-XVI ВВ. Ф. А. Г реку л
Славяно-молдавские летописи 495 — главные памятники историографии молдавского народа XV—XVI вв., важнейший источник для изучения политической истории, общественной мысли и культуры средневековой Молдавии. Первые молдавские исторические источники летописного типа относятся к началу XV в. Это в основном синодики-поминальники, содержащие некоторые хронологические и генеалогические данные о молдавских господарях, духовных лицах и других представителях господствующего класса 496. В то же время начали составляться в Молдавии и первые собственно исторические сочинения (летописи), в которые в форме погодного изложения событий включались важнейшие сведения из истории Молдавии, а также соседних стран (России, Валахии, Польши, Турции, Венгрии, Украины и др.). Молдавский летописец Григорий Уреке (1590—1647) отмечает, что при написании своей летописи на молдавском языке он широко использовал сведения, содержащиеся как в славяно-молдавских, так и в некоторых иностранных летописях и хрониках 497. Особенно часто упоминает и цитирует Уреке «нашу молдавскую летопись» 498 (на славянском языке) от образования Молдавского государства (1359 г.) до правления молдавского господаря Петра Хромого (1574—1577, 1578—1579, 1582—1591) 499. А один из интерполяторов Уреке — Семен Даскал — добавляет, что он пользовался и «молдавской летописью», доводящей изложение исторических событий до правления молдавского господаря Василия Лупу (1634—1653) 500. Другой же интерполятор Уреке — Авксентий Урикарул — дважды цитирует «Сербскую летопись» (т. е. молдавскую летопись на славянском языке) монаха Азария 501. Таким образом, из летописи Уреке узнаем о существовании в Молдавии ряда славяно-молдавских летописей ХУ—первой половины XVII в. Их составление было связано с расцветом славянской культуры и письменности в Молдавии 502. Однако вследствие неоднократных татарских нашествий, турецких вторжений в пределы Молдавии и особенно в результате частых феодальных усобиц многие исторические памятники были уничтожены и погибли безвозвратно. Некоторые еще и теперь постепенно обнаруживаются и издаются. Одна из первых славяно-молдавских летописей («Сказание вкратц'Ь о молдавскых господарехъ отколе начасд Молдавскаа землд въ л'Ьто 6867») стала известна исследователям еще в начале 90-х годов XVIII в. Она была обнаружена в России в составе Воскресенского списка Воскресенской летописи, опубликованного в 1793—1794 гг.503 В 1856—1859 гг. Воскресенская летопись была издана по пяти спискам, в трех из которых содержалась славяномолдавская летопись 1359—1504 гг.504 Однако эта летопись привлекла внимание молдавских и румынских ученых значительно позже. Румынский буржуазный историк и филолог-славист Б. П. Хаш- деу (1838—1907), говоря о «Сказании вкратце о молдавских господарях» Воскресенской летописи, именует это «Сказание» «славяно-румынской хроникой», т. е. «хроникой, редактированной молдаванином в начале XVI века, но на славянском языке, официальном диалекте румын в ту эпоху» п. В другой же своей работе Б. П. Хашдеу называет вышеуказанную славяно-молдавскую летопись 1359—1504 гг. «молдаво-славянской» летописью 505. Румынский буржуазный историк Д. Ончиул (1856—1923) именует «Сказание вкратце о молдавских господарях» 1359—1504 гг. «молдавской хроникой, составленной в начале XVI века на русском языке» 506. Позже Ончиул, очевидно, пересмотрев свою прежнюю точку зрения, пишет, что вышеназванная славяно-молдавская летопись попала в Россию, вероятно, в конце XV столетия по случаю бракосочетания дочери молдавского господаря Стефана Великого Елены с Иваном Ивановичем Молодым, сыном великого князя московского Ивана III, которое состоялось в 1483 г.507 Более подробно анализирует этот памятник известный румынский буржуазный историк и филолог-славист И. И. Богдан (1864— 1919), переиздавший текст «Сказания» и сопроводивший его обстоятельной вводной статьей, а также обширными комментариями и примечаниями. В результате анализа текста «Сказания» и других источников Богдан пришел к выводу, что оригинал летописи был написан в Молдавии на славянском языке, а затем переписан в Москве на русский язык, чтобы эта хроника не отличалась от остальных мест Воскресенской летописи. Текст же, пожалуй, совсем не был изменен. Сохранилось даже слово планины, которое русский не знает в значении «гор», почему компилятор и прибавил за ним глоссу: «сии рече горы» 508. «Хроника, обнаруженная в Слатинском сборнике, — продолжает Богдан, говоря об источниках «Сказания» и его родственных редакциях, — является нам на помощь и позволяет определить без малейших сомнений, что «Сказание вкратце» Воскресенской летописи — это молдавская хроника, более или менее пострадавшая от стилистических изменений в руках русского переписчика, но все-таки сохранившая почти целиком ее молдавскую форму» 509. Этот взгляд Богдана разделял видный киевский ученый-славист Н. И. Петров (1859—1924), который был хорошо знаком не только с Воскресенской летописью, но и с киевским рукописным сборником № 116, содержащим три славяно-молдавские летописи, одна из которых (Путнянская I) частично совпадает со «Сказанием вкратце о молдавских господарях» Воскресенской летописи. Так, Петров, говоря о так называемой «Сербской летописи» от смерти Стефана Душана (1355 г.) до 1490 г., отмечает: «А по примеру их (сербов. — Ф. Г.) стали составлять славянские летописи Молдавии. Одна из таких летописей издана была в России еще в 1856 году (точнее, в 1793 г. — Ф. Г.). Другую — из славяномолдавских летописей представляет «Сказание вкратце о молдавских господарях» сборника (киевского)» 510. Таким образом, Петров говорит о двух одинаковых по заглавию и аналогичных в основном по содержанию славяно-молдавских летописях (1359—1504 и 1359—1526 гг.): из киевского сборника собрания Почаевской лавры (№ 116), хранившегося тогда в библиотеке Церковно-археологического музея при Киевской духовной академии, и из списка Воскресенской летописи Библиотеки Академии наук (№ 34.5.24). Богдан, уточняя свою мысль о времени и месте написания и редактирования славяно-молдавской летописи 1359—1504 гг., отмечает, что последняя была переписана и отредактирована (со славянского оригинала) в России в начале правления молдавского господаря Иоана Богдана, сына и преемника господаря Стефана Великого, т. е. между 1504—1508 гг., так как на этом господаре заканчивается рассказ «Сказания вкратце о молдавских господарях» 511. К этому же времени относил написание и редактирование сла- вяно-молдавской летописи 1359—1504 гг. румынский буржуазный историк Г. Брэтиану 512. Богдан, так же как и его предшественник Ончиул, считал, что оригинал «Сказания вкратце о молдавских господарях» Воскресенской летописи был доставлен из Молдавии в Россию в конце XV в. одним из посланников великого князя московского Ивана III, с которым молдавский господарь Стефан Великий имел тесные связи и дружеские отношения и сын которого, Иван Иванович Молодой, женился на дочери Стефана Великого, Елене Воло- шанке 513. Что же касается названия, авторства и исторического значения этой интересной летописи, то Богдан писал: «Мы назвали ее анонимной (курсив автора. — Ф. Г.), так как не знаем ни места, ни имени ее составителя, но наименования «славяно-румынская» или «молдаво-славянская» кажутся нам неподходящими» 514. «Значение анонимной хроники, — говорит далее Богдан, — заключается в первой ее части, которая сохранила нам одно из самых любопытных молдавских преданий о начале Молдавии» 515, т. е. она содержит довольно пространный (в своей основе правдоподобный) рассказ о происхождении молдавского народа и основании самостоятельного Молдавского феодального государства в 1359 г. Ценность и историческое значение этого памятника состоят, однако, не только в его первой части, но и во второй, летописи в целом, так как она дает некоторые сведения, не встречающиеся в других славяно-молдавских и иных летописях, а также говорит о традиционных русско-молдавских связях. Иной точки зрения (о месте и времени написания, источниках и авторе «Сказания вкратце о молдавских господарях» Воскресенской летописи) придерживался русский буржуазный историк- славист А. И. Яцимирский (1873—1925). Полемизируя с румынским ученым И. И. Богданом по поводу того, что оригинал славяномолдавской летописи 1359—1504 гг. был написан в Молдавии на славянском языке, а затем уже в Москве переписан на русский язык, он пишет: «С этим согласиться нелегко, так как, во-первых, отдельных слов далеко не достаточно, чтобы видеть в них следы среднеболгарского оригинала, во-вторых, первая часть нашего «Сказания вкратце» ни в коем случае не была написана на языке среднеболгарском»516; «. . . первая часть Сказания Воскресенской летописи не только книжного происхождения, но даже в чисто русской литературной обработке» 517. Совсем иное дело — «вторая часть Сказания, которая, по нашему мнению, — говорит Яцимирский, — начинается словами: «И б'Ь въ нихъ человекъ разуменъ и мужественъ, именемъ Дра- гошь». Рассказ об основании Молдавского княжества еще составляет переход от связного и многоречивого повествования первой части к сжатому и стереотипному по форме перечню молдавских господарей, кончая Стефаном V Великим, второй части. Но и в рассматриваемом отрывке нельзя не видеть близость известий, иногда даже текстуальную, к польско-молдавской хронике Николая Бржецкого, написанной в Яссах в конце 1566-го года, причем русское Сказание более пространно; конечно, все подробности — самого общего характера, и, несомненно, оригиналом для второй части Сказания о молдавских господарях послужила какая-то неизвестная славяно-молдавская летопись, представляющая среднюю редакцию между Путнянской анонимной летописью и польско- молдавской 1566 года» 518. Подводя итоги своих изысканий и наблюдений, Яцимирский пишет, что изучение «Сказания вкратце о молдавских господарях», включенного в Воскресенскую летопись, привело его «к следующим выводам: 1. По своему происхождению Сказание прежде всего должно быть раздедено на две части, соединенные вместе, быть может, при самом внесении его в летописный свод, во всяком случае, не ранее самого начала XVI века. 2. Первая часть Сказания — безусловно книжного происхождения, имевшая в своей основе, пожалуй, одну лишь теорию о римском происхождении румын и обработанная по некоторым русским источникам. . . Составителем ее мог быть Пахомий Серб. 3. Вторая часть Сказания представляет просто копию с неизвестной пока славяно-румынской (точнее, славяно-молдавской. — Ф. Г.) хроники; но очень близкой к польско-молдавской летописи Бржецкого. 4. Все Сказание редактировано русским книжником, по-видимому, ad hoc, а именно для внесения его в официальную московскую летопись» 519. Румынский историк А. В. Болдур 520, подробно рассмотрев точки зрения своих предшественников, в том числе Яцимирского, подверг его выводы критике 521. Б. П. Хашдеу, переиздавая молдавско-польскую летопись 1352—1564 гг., опубликованную еще в 1844 г. в Варшаве польским историком К. В. Войцицким (1787—1869) 522, пришел к необоснованному выводу, что она является «самой древней хроникой Молдавии» 523. С другой стороны, на основании анализа польского текста молдавско-польской летописи 1352—1564 гг. Хашдеу пришел к заключению, что эта «хроника» в основной своей части за 1352— 1552 гг. является не чем иным, как переводом на польский язык и переработкой одной из молдавских летописей, написанных на славянском языке. Вторая же часть молдавско-польской летописи за 1553—1564 гг., по мнению Хашдеу, была составлена автором на основании личных наблюдений и рассказов очевидцев 524. Автором молдавско-польской летописи 1352—1564 гг. Хашдеу считал Августина Айкинжера, немца из Польши, жившего в Молдавии при господаре Александре Лапушняну (1552—1561,1564— 1568), с концом правления которого в основном заканчивается молдавско-польская летопись 525. Богдан, спустя двадцать четыре года после публикации молдавско-польской летописи Хашдеу, полагал, что именно ему, Богдану, удалось не только обнаружить «древнейшую» славяномолдавскую, или Путнянскую I, летопись 1359—1526 гг., содержащуюся в известном киевском сборнике Почаевской лавры (№ 116), но и установить, что якобы Путнянская I летопись является одним из основных источников молдавско-польской летописи 1352—1564 гг.526 Однако истина выяснялась постепенно, и сама жизнь впоследствии внесла коррективы во взгляды Богдана, когда им же в России и Тульче, в Добрудже, были обнаружены более древние славяно-молдавские летописи, в том числе и Бистрицкая летопись527. Богдан, идя по следам Хашдеу, основоположника молдавской и румынской буржуазной историографии о славяно-молдавском летописании XV—XVI вв.528, также делил молдавско-польскую летопись 1352—1564 гг. на две самостоятельные части. Первая часть, охватывающая 1352—1552 гг., по мнению Богдана, является почти целиком «добросовестным переводом одной из молдавских хроник», которая якобы была Путнянской I летописью. Вторая же часть (1553—1564 гг.), об уездах и волостях Молдавии, господар- ских придворных боярах-слугах, войске и судопроизводстве, представляет собой добавление переводчика 1566 г.529 Богдан полагал, что переводчиком и автором молдавско-польской летописи был польский посол при турецком дворе Николай Бржеский на том основании, что он продолжительное время (около трех месяцев) находился при дворе молдавского господаря Александра Лапушняну и его имя фигурирует в самом заглавии рукописи, включающей эту летопись 530. Этот вывод Богдана был принят и одобрен почти всеми последующими историками 531. Румынский историк-славист П. П. Панаитеску (1900—1968), напротив, считал, что вероятнее всего молдавско-польская летопись была составлена в Молдавии каким-то анонимным поляком на основании несохранившегося славянского оригинала-протографа времен Стефана Великого. В Молдавии же поляк-аноним собрал и дополнительные сведения, которые включил в свою хронику (о молдавских придворных боярах, судопроизводстве, уездах страны, армии и др.) 532. Молдавско-немецкая летопись 1457—1499 гг.533 вызвала дискуссию, в ходе которой были выдвинуты и поставлены на очередь для разрешения большие и сложные проблемы, а также высказан ряд точек зрения: о месте и времени составления летописи, ее Источниках и составе, о ее Историческом значении и авторе, о взаимосвязи с различными летописями и их редакциях, о начале славяно-молдавского летописания и др. Так, польский историк, профессор Львовского университета О. Горка (1874—1941), обнаруживший в 1911 г. в Мюнхенской государственной библиотеке молдавско-немецкую летопись (1457— 1499 гг.) и издавший последнюю в Кракове в 1931 г., в своем обширном введении пришел к следующим основным выводам. Во-первых, летопись с самого начала была написана на средневековом немецком языке на основании официальных анналов двора Стефана Великого. Иными словами, не может быть и речи о переводе какого-то местного источника; мы имеем дело с оригинальным произведением. Во-вторых, летопись была составлена по собственной инициативе ее автора, так как она содержит сведения, которые явно не понравились бы господарю Стефану Великому, правившему Молдавией в то время. В-третьих, автором летописи не мог быть никто иной, как немец при дворе Стефана Великого. Он был полонофилом, потому что не описывает пространно поражение поляков у Козминского леса в 1497 г. и говорит, что это было для них «большим несчастьем». Автором молдавско-немецкой летописи 1457—1499 гг. был белгородский пыркалаб-посадник Герман, по происхождению трансильванский немец-саксонец, который был послан Стефаном Великим в апреле 1499 г. в Краков с дипломатической миссией, для заключения молдавско-польского мирного договора. В-четвертых, белгородский пыркалаб-посадник Герман написал свою летопись в 1499 г., ибо этим годом заканчивается ее повествование, т. е. Герман составил летопись до своей дипломатической поездки в Польшу, чтобы последняя служила источником и средством информации польского королевского двора. В-пятых, обнаруженная в Мюнхенской государственной библиотеке рукопись датирована 28 апреля 1502 г. В феврале же этого года в Нюренберге находилось молдавское посольство Стефана Великого с поручением подыскать ему хорошего врача. Это посольство, состоявшее из Ульриха и Антониуса, имело с собой вышеназванную летопись. Нюренбергский врач Хартман Шке- дель снял с летописи копию, ставшую после его смерти (вместе с другими рукописями и книгами) собственностью Мюнхенской государственной библиотеки. В-шестых, оригинал рукописи бесследно исчез на обратном пути из Нюренберга в Молдавию вместе с посольством Стефана Великого, которое, как свидетельствуют источники, не достигло Сучавы — столицы Молдавского государства. В-седьмых, молдавско-немецкая летопись 1457—1499 гг., обнаруженная в Мюнхене, и Бистрицкая славяно-молдавская летопись 1359—1507 гг., открытая несколько раньше И. И. Богданом в Тульче, содержат одни и те же сведения, параллельно и последовательно ведут свое повествование вплоть до 1486 г., используя до этой даты один общий источник — протограф, который не сохранился. Отсюда, т. е. с 1486 г., и до конца летописи (1499 г.) автор Мюнхенской летописи перестал пользоваться придворными анналами Стефана Великого и написал эту часть на основании личных наблюдений и воспоминаний. Далее О. Горка утверждает, что поскольку обнаруженная им летопись была написана с самого начала на немецком языке белгородским пыркалабом-посадником Германом, по происхождению трансильванским немцем-саксонцем-колонистом, и наряду с этой древнейшей молдавской летописью имеется еще одно современное ей произведение на немецком же языке о Владе Цепеше (Дракуле), то можно заключить, что славяно-молдавское лето- писание сложилось под влиянием немецко-саксонской (западной) культуры, а не славянской, как это считалось и было принято до последнего времени 534. Румынский буржуазный историк Н. Йорга (1871—1940) в рецензии на публикацию О. Горки отметил, что, хотя последний двадцать лет готовил свою публикацию, она издана неудовлетворительно 535. Йорга полагал, что молдавско-немецкая летопись 1457—1499 гг. была составлена каким-то немцем-саксонцем из г. Байя, а его источником послужила местная монастырская летопись, которая содержала сведения якобы только до 1475 г. После этой даты (1475—1499 гг.) автор «хроники» писал последнюю на основании личных наблюдений. По словам Йорги, летопись была переведена со славянского оригинала, или, может быть, даже с румынского, на что указывают собственные имена и географические названия. Йорга считал, что она была написана между 1495—1504 гг.536 Румынский буржуазный литературовед Н. Картожан (1883— 1944) на основании текстологического анализа новооткрытой Мюнхенской летописи, а также сравнительного изучения славяномолдавских летописей пришел к выводу, что он, несомненно, имеет дело с летописью, переведенной и переработанной со славянского оригинала, написанного при дворе молдавского господаря Стефана Великого и очень близкого к списку редакции Бистрицкой летописи 1359—1507 гг. Гипотеза О. Горки о том, что автором молдавско-немецкой летописи является великий боярин Герман, пыркалаб-посадник Белгорода, по мнению Картожана, не может быть принята 537. Другой румынский ученый, П. П. Панаитеску, в своей обстоятельной рецензии на издание О. Горки отметил как достоинства, так и недостатки рассматриваемой публикации. Он согласился с некоторыми выводами автора и опроверг другие как необоснованные. Так, Панаитеску согласен с тем, что автором Мюнхенской летописи является какой-то западноевропейский немец, но он никак не мог быть Германом (пыркалаб-посадник Белгорода). Панаитеску считает автором Мюнхенской летописи анонимного немца, служившего при дворе Стефана Великого. По словам Панаитеску, летопись не является копией или переводом официальных анналов двора Стефана Великого (в которых излагалась политическая история Молдавии 1359—1486 гг.), а их переработкой, ибо автор Мюнхенской летописи описывает исторические события и после 1486 г. Панаитеску, так же как и Горка, пришел к выводу, что Мюнхенская летопись до 1486 г. была составлена на основании местного летописца, близкого к списку Бистрицкой летописи, а с 1486 г. писалась на основании личных воспоминаний и наблюдений автора, который после 1486 г. даже изменил летосчисление от сотворения мира на летосчисление от рождества Христова. Аналогичное явление наблюдается и при составлении молдавско- польской летописи 1352—1564 гг., автор которой проделал такую же работу, что и составитель молдавско-немецкой летописи 1457— 1499 гг. Далее Панаитеску опроверг утверждение Горки о том, что молдавские придворные анналы Стефана Великого могли быть написаны на латинском языке. Они были написаны на славянском языке, официальном языке государства, что легко доказать путем текстологического анализа молдавско-немецкой и славяно-молдавских летописей 538. Венгерский филолог, профессор Дебреценского университета Р. Хукз посвятил молдавско-немецкой летописи обширное исследование, в котором пытался доказать, что ее автором является немец Бистрицкой волости, так как язык летописи имеет характерные черты говора немцев данной местности. Однако он сравнивает язык летописи XV в. с немецким говором первой половины XX в. Кроме того, он несколько ниже пишет, что язык молдавско- немецкой летописи в целом приближается к нюренбергскому диалекту, а в заключение приходит к выводу, что Герман, автор летописи, был немцем из Бистрицы, а не немцем-саксонцем из южной Трансильвании, как утверждал О. Горка 539. Румынский ученый Д. Симонеску приводит некоторые допо.н нительные аргументы в пользу точки зрения о том, что молдавско- немецкая летопись является переводом и переработкой славянского оригинала 540. Другой румынский ученый, историк К. К. Жюреску, соглашаясь с О. Горкой, отмечает, что автором вышеупомянутой летописи «является военный немец-саксонец, находившийся на службе у Стефана Великого, Герман, пыркалаб Белгорода» 541. Наконец, румынский литературовед И. К. Кицимя, переиздавший в 1942 г. по рукописи эту летопись, считает, что она была переведена на латинский язык со славянского оригинала каким-то поляком, а затем в 1502 г. в свою очередь с латинского языка была переведена врачом, историком и географом Хартманом Шкеделем на немецкий язык 542. По словам Кицими, если существуют различные точки зрения об авторе, месте и времени написания молдавско-немецкой летописи, о ее языке и протографе, то никто из исследователей не сомневается в том, что вышеупомянутая летопись была доставлена в Германию в 1502 г. посольством Стефана Великого, отправленным последним в Нюренберг в поисках хорошего врача 543. Таким образом, в ходе развития историографии славяномолдавского летописания XV—XVI вв. были выдвинуты и поставлены на очередь для разрешения три основные проблемы: 1) о происхождении и начале славяно-молдавского летописания, о месте и времени составления той или иной летописи; 2) о редакциях, источниках и соотношении или связи различных летописей; 3) об авторе той или другой летописи и среде, из которой она вышла. При всем разнообразии и противоречивости точек зрения отдельных русских и иностранных ученых относительно времени и места составления первых славяно-молдавских летописей все же их можно разделить на две основные группы. Первую группу составляют те, кто считает, что монастыри Нямец, Бистрица, Молда- вица и другие являлись первоначальными центрами составления славяно-молдавских летописей, что последние появляются в самом начале XV столетия, в годы продолжительного правления молдавского господаря Александра Доброго (1400—1432), когда были учреждены первые молдавские монастыри 544. При Стефане же Вели ком славяно-молдавское летописание достигает своего расцвета. Так, известный румынский историк и филолог-славист И. И. Богдан, внесший основной вклад в выявление, публикацию и изучение славяно-молдавских летописей, отмечает, что первые опыты молдавской историографии относятся ко времени правления Александра Доброго, когда были основаны и первые монастыри Нямец, Бистрица и Молдавица 545. Русский буржуазный историк-славист А. И. Яцимирский, обнаруживший и издавший ряд славяно-молдавских летописей, а также посвятивший некоторым из них специальные исследования, пишет: «На фоне бедных событиями и жалких в литературном отношении южнославянских летописей славянские летописи румынского (точнее, молдавского. — Ф. Г.) происхождения кажутся великолепными памятниками художественной историографии. Эти летописи, которые принято называть славяно-молдавскими, возникают в Молдавии приблизительно через сто лет после основания господарства марамурешским воеводой Драгошем (1359 г.), и есть основания связывать начало славянской историографии у румын (точнее, у молдаван. — Ф. Г.) с Нямецким или Бистриц- ким монастырями вообще и с книжной деятельностью загадочного до сих пор еще монаха Гавриила, в частности. Несомненно, что первые опыты в этой области относятся к (первой. — Ф. Г.) половине XV века и охватывают события господарства почти до времени вступления на престол Стефана Великого (1457 г.). За «бистрицким» периодом славяно-румынской (т. е. славяномолдавской. — Ф. Г.) историографии следует «путнянский», обнимающий все правление этого знаменитого молдавского господаря- героя, а также его ближайших преемников. Известно несколько редакций славяно-молдавских летописей этого периода, редакций, отличающихся друг от друга и по количеству исторических сведений, и по форме их изложения, но связь их прототипа (т. е. протографа.—? Ф. Г.) с монастырем Путной — несомненна. Время кратких «анналов», — по словам А. И. Яцимирского, — оканчивается приблизительно на переломе (т. е. на стыке. — Ф. Г.) первой и второй четвертей XVI века, и затем наступает время пространных, художественных и объединенных известной традицией «хроник» в стиле изящного византийца Константина Манассии, которому молдавские хронисты подражали» 546. Ко второй группе принадлежат ученые, считавшие, что возникновение славяно-молдавского летописания относится ко второй половине XV столетия и связано с именем молдавского господаря Стефана Великого, при дворе которого началось составление пер вой славяно-молдавской летописи по поручению и заказу господаря как главы государства 547. Что же касается редакций, соотношения или связи различных славяно-молдавских летописей, то И. Богдан, Н. Йорга, И. Вла- деску и А. И. Яцимирский считали, что в Молдавии первоначально существовали по крайней мере две летописи (Бистрицкая и Путнянская), которые были составлены независимо одна от другой, а затем их редактирование продолжалось, особенно при Стефане Великом, который подчинил летописное дело господарской канцелярии и задачам внутренней и внешней политики 548. С. Орэшану, И. Миня, О. Горка, Н. Картожан и другие отмечают, что вышеупомянутые две летописи являются родственными между собой по тексту 549. По словам же П. П. Панаитеску, в основе всех летописей XV столетия лежит «одна летопись-протограф», которая якобы была составлена и отредактирована при дворе молдавского господаря Стефана Великого. Самой же древней и наиболее близко стоявшей к не обнаруженному пока протографу является дошедшая до нас Бистрицкая летопись 1359—1507 гг.550 Как известно, от XVI столетия до нас дошли три славяномолдавские летописи, представляющие собой памятники официального господарского и митрополичьего летописания и принадлежащие перу видных представителей духовной феодальной знати: Макария, Евфимия и Азария. Епископ романской епископской кафедры Макарий, написавший свою летопись 1504—1551 гг. по поручению господаря Молдавии Петра Рареша (1527—1538, 1541—1546) и великого логофета господарской канцелярии Федора, отмечает, что он, Макарий, продолжает полезное летописное дело, начатое «списателями лю- бомудрствующими», передававшееся из поколения в поколение до 1504 г., «и нам чадом их многочестне передаша». Ученик же и продолжатель дела Макария, игумен Евфимий, составивший свою летопись по заказу молдавского господаря Александра Лапуш- няну, описывает исторические события 1542—1554 гг. Наконец, опять-таки ученик и продолжатель Макария Азарий написал свою летопись по заданию молдавского господаря Петра [Хромого, великого логофета господарской канцелярии Иоана Голэйя и митрополита Молдавии Анастасия. Органическая связь между несколькими поколениями летописцев и их летописями, первоначальным неофициальным («любо- мудрствующим») и последующим официальным («царским повелением») господарским летописанием, между тремя различными списками славяно-молдавской летописи самого Макария и такая же связь с летописными произведениями его учеников и продолжателей, Евфимия и Азария, и, может быть, Исайя и Романа дают возможность говорить уже о целой школе летописцев и о существовании в Молдавии прочной летописной традиции, уходящей своими корнями довольно глубоко. Вот почему нам представляется, что правы те исследователи (И. Богдан, Д. Ончиул, А. И. Яцимирский, П. А. Сырку, А. В. Болдур и др.), которые пришли к выводу, что первые молдавские летописи на славянском языке появились в Молдавии приблизительно через полвека после образования самостоятельного Молдавского феодального государства в 1359 г. Возникновение же славяномолдавского летописания было обусловлено прежде всего развитием феодальных отношений и образованием Молдавского княжества, а не только влиянием византийского 551, немецкого 552, болгаро-сербского 553 и другого иностранного летописания, как это утверждали многие представители буржуазной историографии. Нельзя также согласиться с утверждением румынского буржуазного историка И. Мини о том, что славяно-молдавские летописи XVI в. (Макария, Евфимия и Азария) не отражают молдавскую действительность, идеологию, культуру и общественно-политическую мысль, так как они составлены под сильным влиянием византийского летописца-поэта XII в. Константина Манассии 554. * * * Говоря о русской, молдавской и румынской марксистско- ленинской историографии, прежде всего следует отметить исследования JI. В. Черепнина555, Е. М. Руссева 556, П. П. Панаи- теску557, А. В. Волдура558, И. К. Кицими559, Д. П. Богдана560, Г. Михаила 561 и других 562, внесших свой вклад в изучение славяно-мол- давских летописей XV—XVI вв., рассматривая их как главнейшие памятники историографии молдавского народа XV—XVI вв., важнейший источник для освещения политической истории, общественной мысли и культуры средневековой Молдавии. Эти памятники, как правило, недооценивались представителями румынской буржуазной историографии. В указанных выше работах, посвященных различным проблемам, предпринята попытка пересмотреть с марксистских позиций и ряд вопросов, имеющих отношение к славяно-молдавским летописям XV—XVI вв., которые нуждаются в специальном монографическом исследовании 563. По словам румынского литературоведа, профессора Бухарестского университета И. К. Кицими564, а также молдавского историка- литературоведа Е. М. Руссева 565, одна из основных дискуссионных проблем, которая привлекала и привлекает внимание ученых- специалистов, — это проблема о времени, месте и обстоятельствах возникновения первых летописных памятников в Молдавии, положивших начало молдавской историографии. Н. А. Мохов, касаясь вопроса о славяно-молдавских летописях XV—XVI вв., пишет, что первая славяно-молдавская летопись-протограф, была составлена при дворе Стефана Великого не ранее 1487 г. «Этот год, — по словам автора, — и нужно считать наиболее ранней известной датой написания прототипа (т. е. протографа. — Ф. Г.) молдавской летописи» 566. В работе, приуроченной к XIII Международному конгрессу историков 1970 г. в Москве, Я. С. Гросул и Н. А. Мохов, говоря о за рождении исторической науки в Молдавии, пишут: «Первые исторические сочинения в Молдавии в виде летописей появились в XV в., вскоре после образования Молдавского государства (XIV в.) и распространения здесь письменности» 567. Как отмечалось выше, румынский историк А. В. Болдур считает, что «первые опыты молдавской историографии (относятся. — Ф. Г.) ко времени Александра Доброго, когда были учреждены и первые монастыри Нямец, Бистрица и Молдавица» 568. По словам же JI. В. Черепнина, «вопрос этот сложный и мало изученный» 569. Е. М. Руссев, так же как П. П. Панаитеску и И. К. Кицимя, относит появление первого летописного памятника-протографа ко второй половине XV в., ко времени правления Стефана Великого 570. Он пишет: «Здесь и не место, и не подходящий случай, чтобы углубляться в анализ этих проблем, так как они являются предметом специального и обширного монографического исследования, а ограничимся только высказываниями и выводами специалистов, разделяемыми в настоящее время» 571. А несколько ниже Е. М. Руссев, соглашаясь с П. П. Панаитеску, подчеркивает: «С полным основанием было отмечено, что официальная летопись Стефана Великого, произведение, сохранившееся в нескольких местных и иностранных редакциях на рубеже XV—XVI вв., не является летописью Молдавской земли, а биографией господаря» 572. Однако с этим согласиться трудно, так как, во-первых, в указанных восьми летописях идет погодное повествование и содержатся весьма интересные сведения от образования Молдавского государства в 1359 г. вплоть до начала XVI в., во-вторых, сами заглавия летописей («Сии летописец отколи начася. . . Молдавская земля», «Сказание вкратце о молдавских господарях отколе начася Молдавская земля в лето 6867» и др.) опровергают цитированное выше утверждение. Само собой разумеется, что славяно-молдавские летописи XV—XVI вв., будучи написаны видными представителями светской и духовной знати, как правило, по поручению правителей Молдавии, в основном освещали деятельность своих заказчиков и других высоких государственных сановников, защищая интересы господствующего класса. Тем не менее они представляют значительный интерес как важнейшие исторические источники и как главные памятники древней молдавской историографии, написанные на славянском языке. Отдельные наши расхождения с некоторыми авторами старых и новых работ уже рассматривались нами 573. Развитию исторической науки в Молдавии в значительной мере способствовало выявление и издание различных исторических источников учеными-археографами и источниковедами — русскими, молдавскими, румынскими и других стран. Если издателям Воскресенской летописи (ПСРЛ, т. VII—VIII) были известны только пять списков, из которых лишь три содержали «Сказание вкратце о молдавских господарях отколе начася Молдавская земля в лето 6867», то теперь, благодаря изысканиям С. А. Левиной 574, А. Е. Преснякова 575, В. И. Буганова 576, Э. И. Конюховой 577, Г. Михаила 578 и нашим 579, обнаружено более десяти новых списков славяно-молдавских летописей. III.