Глава II Первое столетие Петербурга в 1803 голу • — Наводнение 7 ноября 1824 года. — Влияние Отечественной войны на русское общество. — Заговор и бунт 14 декабря 1825 года. — Воцарение императора Николая I.

В 1803 году исполнилось первое столетие существования Петербурга, и было торжественно отпраздновано в годовщину его основания, 16 мая. Вокруг конной статуи Петра I на Сенатской площади собрано было 20 тысяч войска; церемониальным маршем прошла гвардия перед памятником, преклоняя пред ним знамена.

Не забыт был при этом и исторический ботик Петра Великого, известный под именем "Дедушки русского флота". Его подняли на борт 110-ти пушечного корабля "Архангел Гавриил", поставленного на Неве против памятника. У ботика стояли на часах четверо современников Петра, столетние старцы. Один из них, бывший при Петре морским офицером, хорошо помнил великого царя. Другой носил в свое время за Петром межевые шесты, когда тот измерял болотистую местность под Петергофом. Он благоговейно хранил серебряный рубль, пожалованный ему царем.

Памятник Петру, домик его на Петербургской стороне и дворец в Летнем саду были разукрашены флагами, и вечером осветились огнями. Иллюминован был и весь столетний город.

В последние годы царствования Александра I Петербург постигло ужасное бедствие: 7 ноября 1824 года произошло сильнейшее из всех наводнений, затоплявших столицу в течение двух столетий. В 1777 году, как мы уже знаем, вода в Неве поднималась на 10,5 футов выше обычного уровня; в 1824 году подъем воды достигал 12 футов (более 3,5 м) и потому затоплено было еще более обширное пространство.

Бурная, ненастная погода еще накануне предвещала готовившееся бедствие. Шел дождь, дул с моря холодный юго-западный ветер. Барометр разом упал на целый дюйм (около 2 см).

"В 7 часов вечера (6 ноября) я уже видел на Адмиралтейской башне сигнальные фонари для предостережения жителей от наводнения. В ночь настала ужасная буря; сильные порывы юго-западного ветра потрясали кровли и окна, стекла звучали от плесков круп- 160

ных дождевых капель. Беспечные жители столицы спокойно почивали. С рассветом мы увидели, что вода чрезвычайно возвысилась в каналах и сильно в них волновалась. Сначала появлялись на улицах только люди, вышедшие из домов своих за делами; но около 10 часов утра, при постепенной прибыли воды, толпы любопытных устремились на берега Невы, которая высоко поднималась пенистыми волнами и с ужасным шумом и брызгами разбивала их о гранитные бе-

Адмиралтойство

рега. Когда жители Адмиралтейской стороны еще не предвидели несчастья, низменные места, лежащие по берегам Финского залива и при устье Невы, были затоплены, и жители Гавани, Канонерского острова, Гутуевского, деревень: Емельяновки, Тентелевой и казенного Чугунного завода близ Екатерингофа, терпели бедствие. Невозможно описать того ужасного явления, которому были свидетелями люди, бывшие в это время на берегу Финского залива и чудесно спасшиеся от гибели. Необозримое пространство вод казалось кипящей пучиной, над которой распростерт был туман от брызгов волн, гонимых против течения и разбиваемых ревущими вихрями. Белая пена клубилась над водяными громадами, которые, беспрестанно увеличиваясь, наконец яростно устремились на берег. Множество деревянных построек не могло противостоять огромной массе

воды и с треском обрушились. Люди спасались, как могли, в уцелевшие дома, на бревнах, плавающих кровлях, воротах и т. д. Многие погибли, как и домашний скот и пожитки. Вода беспрестанно прибывала, и наконец ринулась на весь город. В одно мгновение вода полилась через края набережных реки и всех каналов, через подземные трубы она хлынула в виде фонтанов.

Трудно представить себе смятение и ужас жителей: погреба, подвалы и все нижние квартиры тотчас наполнились водой; каждый спасал, что мог и выносился наверх, оставляя в добычу воде свое имущество. Некоторые, слишком заботливые о вещах и товарах, погибли в погребах; толпы народа, бывшего на улицах, бросились в дома, другие спешили в свои жилища, но прибывшая вода принудила их искать спасенья, где кто мог. Кареты и дрожки, которые сперва разъезжали по воде, начали всплывать и спасаться на высоких мостах и по чужим дворам. В первом часу пополудни весь город, за исключением Литейной, Каретной и Рождественской частей, был залит водой, везде почти в рост человека, а в некоторых низких местах (как например на перекрестке Большой Мещанской и Вознесенской улиц и у Каменного моста) более нежели на полтора сажени.

Разъяренные волны свирепствовали на Дворцовой площади, которая с Невой составляла одно огромное озеро, изливавшееся Невским проспектом, как широкой рекой, до самого Аничковского моста. Мойка, подобно всем каналам, скрылась от взоров и соединилась с водами, покрывавшими улицы, по которым неслись леса, бревна, дрова, мебель. Вскоре мертвое молчание водворилось на улицах. Около двух часов появился на Невском проспекте, на двенадцативесельном катере, военный генерал-губернатор граф М.А. Милорадович, для подания помощи и ободрения жителей. Несколько небольших лодок проехало по Морской, и еще большой катер с несколькими людьми разного звания, спасшимися от погибели на берегу Невы, причалил к дому Косиковского. Близ Смоленского поля, на Петербургской стороне и вообще в местах низких, занятых деревянными строениями, вода смыла последние до основания, и улицы загромоздила лесом, дровами и даже хижинами; кое-где лежали изломанные барки; одно парусное судно большой величины, с завода Берда, очутилось в Коломне, возле сада католического митрополита. На Неве все мосты были сорваны, за исключением Самсониевского и соединяющего Каменный остров с Петербургской стороной. Каменные и чугунные мосты все уцелели, но гранитная набережная Невы сильно пострадала, многие камни были сдвинуты с места или опрокинуты.

Картина разрушения была так необычайна и ужасна, что поразила воображение современников. Некоторые сходили с ума от горя

и ужаса. В записках очевидцев сохранились подробнейшие черты события, надолго оставшегося в памяти петербургских жителей. "Зимний дворец, говорит один современник, как скала стоял среди бурного моря, выдерживая со всех сторон натиск волн, с ревом разбивавшихся о крепкие его стены и орошавших их брызгами почти до верхнего этажа. Мосты были сорваны и разнесены на части; два тяжелые плашкоута[††††††††] сели на гранитный парапет против Летнего сада.

Граф М.А. Милорадович

На площади против дворца — другая картина: под небом почти черным, темная вода вертелась как в огромном водовороте; по воздуху, высоко и быстро крутясь, носились широкие листы железа, сорванные с крыши нового строения Главного штаба; буря играла ими как пухом; два длинные деревянные тротуара, поперек между заборов недоконченного здания, сделали плотину, на которую волны упирали с ревом, и достигнув высоты ее, полились в Малую Миллионную[‡‡‡‡‡‡‡‡]; в Большую Миллионную, через узкий переулок, выходящий

на Неву, вдвинуло водой огромную барку, перегородившую улицу. Люди, застигнутые водой, лезли в окна, на фонари, цеплялись за карнизы и балконы домов, прятались на вершинах деревьев, посаженных вокруг бульвара, садились на империалы[§§§§§§§§] карет".

Громадные опустошения произведены были на Товарной бирже на Васильевском острове. Там вода смыла до 300 тысяч пудов сахару, столько же пудов соли, унесла вина в бочках и ящиках на полмиллиона рублей, муки и других товаров на многие миллионы. После наводнения толпы народа долго хозяйничали на бирже, собирая ведрами образовавшуюся от размокшего сахара патоку.

Грозная картина наводнения изображена Пушкиным в его поэме "Медный Всадник":

Редеет мгла ненастной ночи,

И бледный день уж настает. Ужасный день! Нева всю ночь Рвалася к морю против бури,

Не одолев их буйной дури...

И спорить стало ей не в мочь.

По утру над ее брегами Теснился кучами народ,

Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод.

Но силой ветра от залива Перегражденная Нева Обратно шла гневна, бурлива,

И затопляла острова.

Погода пуще свирепела;

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клокоча и клубясь, —

И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась. Пред нею Все побежало, все вокруг Вдруг опустело... Воды вдруг Втекли в подземные подвалы;

К решеткам хлынули каналы —

И всплыл Петрополь, как Тритон, По пояс в воды погружен.

Осада! приступ! Злые волны Как воры, лезут в окна; челны С разбега стекла бьют кормой; Садки под мокрой пеленой,

Обломки хижин, бревна, кровли,

Товар запасливой торговли,

Пожитки бледной нищеты,

Грозой снесенные мосты,

Гробы с размытого кладбища —

Плывут по улицам. Народ Зрит Божий гнев и казни ждет.

Увы! все гибнет: кров и пища.

Где будет взят?

В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон Печален, смутен вышел он И молвил: "С Божией стихией Царям не совладеть". Он сел,

И в думе скорбными очами На злое бедствие глядел.

Стояли стогны озерами,

И в них широкими реками Вливались улицы. Дворец Казался островом печальным.

Царь молвил — из конца в конец,

По ближним улицам и дальним,

В опасный путь средь бурных вод Его пустились генералы —

Спасать и страхом обуялый,

И дома тонущий народ.

Правительство поспешило на помощь пострадавшим от наводнения людям. В каждой части города учреждены были особые комитеты для раздачи пособий. По улицам развозили хлеб и одежду; устроены были временные приюты для оставшихся без пристанища.

То влияние, которое оказала Отечественная война 1812 гола на Александра I, русское общество и весь ход истории России, позволяет отнести это событие к числу наиболее важных за весь

XIXвек. Огромная армия, сражавшаяся сначала за освобождение Европы, затем — своей родины, вернулась домой не с одними лишь военными трофеями, но с новыми веяниями, а главное — с новыми надеждами. Впечатление, которое произвели на русское дворянство успехи европейской мысли и государственности, было слишком сильно. Не понимая разницы в историческом, национальном и географическом положении, которая существовала между Россией и Европой, молодежь буквально впала в грех уныния из-за разительного контраста между западным и российским образами жизни, который только теперь стал для нее вполне очевиден.

На самого государя императора война тоже произвела глубокое и сильное впечатление, но совсем иного рода. Он все более погружался в тяжелое, угнетенное состояние, раздумья о тщете разума и воли человека перед волею Божественной. К новым преобразованиям, которых от него с нетерпением ожидало общество, он вовсе не испытывал сочувствия, и все чаще размышлял об отречении и тихой, созерцательной жизни в покаянии и молитве. Невольно главным распорядителем во внутренней жизни России стал военный министр граф А. Аракчеев, человек весьма недалекий, который, получив значительную власть, не умел распорядиться ей во благо и с педантичной строгостью, которая часто переходила в жестокость, пытался перенести требования воинской дисциплины на все общество в целом. Потеряв надежду на добрую волю царя, молодое поколение занялось самообразованием. Большая часть, впрочем, не пошла дальше занятий популярными тогда философией, историей и пр. науками, не оставляя в то же время и практических трудов на благо Отечества. Однако среди другой ее части разочарование было столь сильно, что всякая практическая деятельность в условиях самодержавия казалась им лишенной смысла и пользы.

В их-то среде и возникли первые в России тайные политические общества. В 1821 году в Петербурге образовалось "Северное общество" во главе с братьями Муравьевыми, князем С. Трубецким, поэтом К. Рылеевым и пр. Ближайшими целями общество видело низложение императора и его правительства, уничтожение крепостной зависимости крестьян и созыв Учредительного собрания. Силой, на которую опиралось общество в своих расчетах, была, разумеется, армия. В глубокой тайне заговорщиками был разработан и план переворота. Они надеялись внезапно захватить Петропавловскую крепость, Арсенал, который находился тогда на берегу реки Карповки на Петербургской стороне, и Зимний дворец; затем "истребить императора" и вынудить Сенат подписать заготовленный заранее политический манифест.

166

Вскоре, как будто, предоставился удобный случай свершить задуманное.

27 ноября 1825 года из Таганрога, где находился со своей семьей государь император, в столице была получена весть о его смерти. В тот же день Сенат, войска и все государственные учреждения присягнули на верность старшему после Александра сыну несчастного Павла I, великому князю Константину Павловичу. Последний находился в это время в Варшаве. Вскоре, однако,

Граф А.А. Аракчеев

было обнаружено завещание Александра I, в котором объявлялось об отречении от престола великого князя Константина еще в 1821 году, и о назначении наследником великого князя Николая Павловича. Две недели в столице дожидались приезда великого князя Константина, который должен был публично подтвердить свое отречение, однако тот так и не приехал.

Заговорщики решили воспользоваться замешательством и назначили выступление на 14 декабря — день, когда войска должны были принять присягу на верность новому императору, Николаю I. С этой целью они распространили среди солдат слух о

167

том, что никакого отречения, будто бы, не было, и что Николай, пользуясь отсутствием брата, просто захватил власть силой.

Впрочем, Николаю стало известно о готовящемся бунте. Это существенно изменило положение заговорщиков. Среди их руководителей обнаружились разногласия, многие отошли в сторону, в последний момент от руководства отказался "диктатор" — князь С. Трубецкой. Прочие все же предпочли быть арестованными "на площади, а не в постели", и до конца старались привлечь на свою сторону войска.

Вопреки их расчету, большая часть войск присягнула благополучно. Лишь два полка — Московский и Лейб-Гренадерский — от принятия присяги отказались, и вышли с оружием на Сенатскую площадь к памятнику Петру Великому. Здесь к ним присоединились гвардейские матросы и часть прохожих. Толпа кричала:"Ура, Константин! Ура, конституция/'              —              обнаруживая тем самым,

что отнюдь не все хорошо понимали, ради чего рисковали жизнью. Полки выстроились в боевом порядке и ждали указаний руководи - телей заговора. Последние прибыли на площадь не все, и не смогли уже перехватить инициативу, которая с самого начала была в руках законной власти. Сенатская площадь со всех сторон была окружена верными престолу войсками: выход оставался лишь на Галерную улицу. Ни митрополит, ни военное начальство не смогли убедить собравшихся сложить оружие и сдаться на милость государя. Только военному губернатору столицы графу Милорадовичу, знаменитому своими подвигами герою Отечественной войны, почти удалось повлиять на ход событий благодаря уважению и любви, которыми он пользовался в армии. Однако он тут же был смертельно ранен офицерами-заговорщиками Оболенским и Каховским. Этот бесславный поступок связал восставших кровью, и надежды на мирный исход бунта уже не оставалось. Тогда против толпы была брошена конница. Полки отбивались, да и сами нападавшие атаковали словно нехотя, возможно, сочувствуя своим товарищам по боевым походам. Между тем, на площади сгущались сумерки: шел шестой час... Николай отдал приказ прибегнуть к самому решительному средству. Несколько картечных пушечных выстрелов обратили восставших в бегство. Толпа устремилась в узкий длинный коридор Галерной. Вслед за ними летели новые порции картечи... Всего в ходе этого трагического события погибло около тысячи человек.

Члены "Северного общества" были арестованы и преданы Высшему уголовному суду, который приговорил к смертной казни 36 человек. Однако Николай I несколько смягчил приговор, и смертной казни было предано лишь пятеро руководителей общества — М.П. Бестужев-Рюмин, П.И. Пестель, К.Ф. Рылеев, СИ. Муравь-

168

Сенатская площадь 14 декабря 1825 года

ев-Апостол и П.Г. Каховский. Остальные осужденные были отправлены в Сибирь на каторгу или в ссылку. Лишь те из них, кто дожил до кончины Николая I, получили помилование от его преемника, Александра II, в 1856 году.