Наука как двигатель общественного прогресса
В основе взглядов на социальный прогресс, характерных для XVII в., лежит убеждение во всемогуществе человеческого разума, в его неограниченной способности познавать объективную истину, законы естественных и общественных явлений и использовать их для достижения практических целей человека.
Это убеждение постепенно созревало в эпоху Возрождения, по получило свое достаточно полное выражение именно в XVII в., и прежде всего в трудах Ф. Бэкона. Суть его — в признании человека творцом своей собственной судьбы в противовес христианской концепции, уповавшей на «промысел божий».В самом деле, действия человека, прежде чем материализоваться, должны пройти через его сознание й волю. Философы правильно увидели в разуме человека один из источников общественной активности человека. Наука, действительно,— важный фактор общественного преобразования. Но философы XVII в. ошибались, усматривая в сознании, науке, т. е. идеальном аспекте общественного бытия, главную движущую силу общественного изменения. Неумение понять (или в достаточной мере оценить), что само развитие науки коренится в стихийном (для того времени) развитии социальных условий, прежде всего производственно-экономических, обусловило их идеалистическую ограниченность в трактовке общественных явлений. Таков коренной порок всей домарксистской социологии. Но он не устраняет того факта, что философы XVII в. указали также на ряд материальных факторов прогресса, хотя и пе считали их главными.
В средние века наука занимала положение «служанки богословия», теперь же она должна была стать на службу человеку, его материальному благополучию (и даже земному счастью). Эта установка на изменение общественной роли науки нашла выражение в требовании подчинения науки практике. По мысли Бэкона, если раньше практическая цель «почти никогда не выдвигалась и не принималась в намерениях и исследованиях человека» то теперь цель науки «не может быть другой, чем наделение человеческой жизни новыми открытиями и благами» 2.
Речь идет о «сча- сп.п человеческом и о всяческом могуществе в практике»3. Под счастьем людей Бэкоп понимал неограниченное расширение их господства над силами природы и все более полное удовлетворенно их материальных и духовных потребностей, в том числе совершенствование физической красоты людей и их душевных способностей, исцеление от болезней, продление жизни и т. д.4ІЗ. Ф. Асмус справедливо отмечал, что Декарт следует Бэкопу и понимании целей науки5. Декарт утверждает, что вместо умозрительной философии нужно «найти практическую философию», чтобы «сделаться хозяевами природы». И этого можно достигнуть путем «изобретения бесконечного количества приспособлений, благодаря которым мы без всякого труда наслаждались бы плодами аемли и всеми удобствами, какие на ней имеются». Декарт (как, впрочем, Бэкон, Спиноза и Локк) отводит медицине значительную роль в социальном прогрессе, полагая, что с помощью науки «можно было бы избавиться от бесчисленного количества болезней, как телесных, так и душевных, и даже, может быть, от старческого дряхления, если бы как следует знали причины всех недугов» 6.
Следует признать, что это предвидение мыслителей XVII в. оказалось верным. Борьба за народное здравоохранение давно уже рассматривается как одно из главных условий социального прогресса.
Мысль о науке как орудии общественного прогресса, со всей решительностью выдвинутая и обоснованная уже Бэконом, а вслед за ним и Декартом, была систематически развита другими философами XVII в. Но Бэкона и Декарта интересовала прежде всего естественнонаучная и техническая сторона прогресса, касающаяся отношения человека к природе. Что же касается другой стороны — отношений между людьми, то здесь Бэкон идет едва ли дальше простого утверждения, что «роль науки в гражданских делах, в устраненпи неприятностей, которые человек приносит человеку, не во многом уступает другим ее заслугам» 7, а именно в деле покорения природы.
Последняя проблема не получила у Бэкона обстоятельного развития.
Социальная же программа Декарта вообще весьма скромна. Что касается Гоббса, Спинозы и Локка, то они переносят центр тяжести в исследовании проблем социального прогресса на вопросы политики и морали, не забывая, впрочем, и о научно-техническом аспекте.Отмечая заслуги естествознания в достижении того, что «помогает человеческой жизни», что «является красивым в зданиях, прочным в укреплениях, удивительным в машинах» и т. п., Гоббс вместе с тем полагает, что человеческое усердие многое «могло бы прибавить... к счастью людей в этой жизни, если бы моральные философы в своих изысканиях пользовались такой же удачей» 8.
9*
259 Гоббс ставит перед политикой и этикой задачу найти способ рационального регулирования общественных отношений и считает, что этого можно добиться с помощью истинной теории. Войны, проявления алчности, честолюбия и т. п. разрушают общественные связи. Следовательно, они нерациональны. Люди — разумные существа, но до сих пор они не умели рационально регулировать свои отношения, так как не обладали истинными понятиями об основаниях государства, права и морали. Гоббс же считает возможным выработать истинную моральную философию с помощью твердых принципов и правильного метода. Его не удовлетворяет состояние общества в прошлом и настоящем, и он ставит вопрос о переходе от этого несовершенного состояния к будущему, более совершенному, при котором люди жили бы в условиях внешнего и внутреннего мира, без открытых проявлений вражды, пользуясь благами цивилизации.
Локк, так же как Бэкон и Декарт, заботится о развитии практического познания, чтобы «извлекать пользу для нашего довольства и здоровья и тем самым увеличивать число удобств в этой жизни». Но он также вместе с Гоббсом обращает серьезное внимание на то, чтобы практически применять не только «познание о природе», но и познание в области нравственности9. Локк пошел еще дальше, поставив вопрос о развитии личных дарований индивида ради общей пользы человечества.
Спиноза, формулируя свое представление о цели общественного изменения, дает своего рода обобщение взглядов, характерных для XVII в., на цель социального прогресса и на научное познание как средство ее достижения.
Эту цель он видит в счастье человека. Задача же философии — указать человеку способ достижения «наслаждения высшим благом и высшим блаженством», в чем и «состоит счастье совершенного человека» 10. Для Спинозы только те науки имеют ценность, которые способствуют достижению этой цели. Он утверждает: «...я хочу направить все науки к одной цели, а именно к тому, чтобы мы пришли к высшему человеческому совершенству». О каких же науках говорит в этой связи Спиноза? Для достижения названной цели он считает необходимым познание природы. При этом «никак не должно пренебрегать механикой», медициной, учением о воспитании, моральной философией, чтобы можно было «образовать такое общество, какое желательно» ".В своей постановке вопроса Спиноза не игнорирует ни один из важнейших аспектов социального прогресса, хотя в центре его внимания проблемы этики и политики.Итак, на осознанную в той или иной мере буржуазную установку на социальный прогресс философы ответили теоретической установкой, согласно которой каждая наука должна иметь практическое назначение, а доставляемое ею знание причин — служить средством преобразования природы, общества и человека. В этом корень их отношения к проблеме прогресса. Но поскольку наука была признана главным двигателем прогресса, то к важнейшим его факторам должны быть отнесены также средства развития самой науки. Ибо фактором прогресса наука должна была стать не в прежнем, схоластическом ее виде, а в виде преобразованной, практически действенной науки.
Главную научную задачу эпохи философы XVII в. видели в •издании нового научного метода, опирающегося на опыт, пранім ку и строгое математическое доказательство. По словам Бэкона, мнный метод должен сыграть роль компаса, без которого в науках им может быть «достигнуто более или менее значительного прогресса» 12. Декарт разделяет иллюзию Бэкона о познании и в коночном счете о научном методе как главной движущей силе прогресса. Маркс отмечал: «...Декарт, как и Бэкон, в изменении формы производства и в практическом господстве человека над природой видел результат перемен в методе мышления...» 13.
Но то же самое следует сказать о других выдающихся мыслителях эпохи.
По мнению Спинозы, направляя все науки к единой цоли — человеческому счастью, «прежде всего нужно придумать способ» усовершенствования разума, отбросив все то, что «не подвигает нас к нашей цели» и. Наконец, Локк подводит определенный итог развитию взглядов своих предшественников на метод как на орудие прогресса. Он утверждает, что «у нас есть основания благодарить людей, которые в последнее время выбрали иное направление и проложили пам более верный путь к полезному знанию». Начиная с «великого лорда Веруламского», в Европе стало насаждаться лучшее «употребление души и разума» |5.Новые методы исследования, если они отражают потребности науки, в самом деле служат могучим средством ее развития. Именно такими были методы, предложенные философами XVII в. Велика заслуга последних в высокой оценке значения метода для прогресса науки. Их ошибка — в недооценке зависимости метода от развития конкретных научных дисциплин, а в конечном счете от развития общественной практики как главного, определяющего элемента во взаимодействии метод — наука — практика. Но эта ошибка характерна для всей домарксистской социологии, которая считала определяющей в общественном развитии идеальную сторону — науку, а в ней — метод.
Так как истинный метод содержит в себе возможность бесконечного продвижения вперед, то создание такого метода «будет плодотворнейшим порождением времени» 16. Таким образом, по мысли Бэкона, проблема метода — «это самая важная проблема из всех существующих» 17. Мысль Декарта идет в том же направлении, ибо он полагает, что принципы Аристотеля не способствовали научному прогрессу и это доказано тем, что «в течение многих веков, когда им следовали, не было возможности продвинуться вперед в познании вещей». С помощью же его, Декарта, принципов «можно открыть великое множество истин», и, «переходя постепенно от одной к другой», со временем прийти «к высшей степени мудрости» 18.
Преувеличивая роль метода, философы не могли и на самих себя как его создателей смотреть иначе, как на людей, стоящих во главе научного, а следовательно, и социального прогресса.
Бэкон утверждал, что в «этой области мы обещаем себе судьбу Александра Великого» 19. И Декарт исходя из тех же соображений полагал, что «нет для государства большего блага, чем иметь истинных философов» 20. Но это скорее крайность выражения своих убеждений, к которой философы прибегали в пылу полемики, защищая свое любимое детище — новые философские принципы.Теперь, отправляясь от того, что философы считали главным, будем нисходить к деталям и попытаемся реконструировать их концепцию прогресса. И прежде всего обратим внимание на некоторые принципы их методологии, которые должны были, по их мнению, обеспечить прогресс как научный, так и общественный.
Существенной предпосылкой создания концепции общественного прогресса было преодоление господствовавшего в официальной науке догматизма, который выступал как мощный тормоз прогресса. Этот догматизм имел серьезные научные и социальные основания. Античная наука дала систему обобщений наблюдений, накопленных за предшествующие тысячелетия. Эта система была в своих основных чертах завершена Евклидом (в геометрии), Птолемеем (в астрономии) и Аристотелем (в физике и философских науках). Новых значительных фактов, способных поколебать эту систему, науке не было известно вплоть до позднего средневековья, ввиду чего эта система на протяжении полутора тысяч лет своего господства приобрела значение абсолютной истины, предела, доступного человеческому познанию. Это способствовало укоренению догматизма в сознании людей. Его закрепила и католическая церковь, «догматизировав» авторитет Аристотеля. Выдающаяся заслуга великих философов XVII в..состояла в том, что они теоретически преодолели этот догматизм, показав возможность и необходимость развития пауки, включая создание новых теорий лучшего, более рационального устройства общества и развития личности.
Ф. Бэкон указывает: в том, что новое время унаследовало от прошлого, «все оказывается противным движению наук вперед». Это н «неумеренное религиозное рвение» 21, и косная система преподавания, при которой знания преподносятся лишь для того, «чтобы быть принятыми на веру, а не для исследования и дальнейшего развития» 22. Породив мнение о завершенности наук, отвратив многие поколения людей от новых исследований, догматики лишили человечество возможности новых приобретений. Результат их деятельности таков: «Никто не в состоянии определить вред, который они наносят прогрессу» 23. Бэкон обращает внимание на враждебные делу прогресса общественные настроения, которые породило господство догматизма. Оно ведет к надуманному и искусственному отчаянию, совершенно подавляя «усердие попытки», задерживая рост человеческого могущества24. В противовес догматизму Бэкон считал задачей передовой философии воспитание оптимизма, уверенности в возможности безграничного роста человеческого познания и могущества. Ссылаясь на накопленные в новое время опыт, технические усовершенствования и научные открытия, Бэкон призывает современников избрать иной путь к мііиііию и могуществу, чем свойственный предшествующим тысячелетиям, а, избрав его, «не зная устали, шагать вперед»23.
Гассенди при критике догматизма идет в направлении, указанном Бэконом, внося в критику новые элементы. Б. Э. Быховский справедливо указал на вклад Гассенди в теорию прогресса26. Гассенди исходит из понятия «человеческой природы», определяющей естественное равенство всех людей. Ведь доктрина Аристотеля учила, что эллин (свободный) пе был равен варвару (якобы предназначенному самой природой к рабству), не равен по разуму, по способности к философии, политике, культуре вообще. Эта доктрина была несомненным тормозом прогресса, так как она ставила под сомнение способность «варваров» самостоятельно творить культуру. Но философы XVII в. учат об общности «природы» всех людей. Исходя из этого Гассенди полагает, что во все времена природа порождала людей с равными способностями. Поэтому великие для своего времени достижения Аристотеля не могут быть основанием для принижения способности других людей открывать новое. Гассенди порицает «неверие в свои силы», так как оно уни- ?кает человеческое достоинство. Он полагает, что природа не могла себя исчерпать в одном гении. Ведь «природа всегда остается одной и той же, и если некогда у нее были силы для создания великих гениев, то они есть и теперь, и в будущем их окажется достаточно, чтобы производить гениев, которые ни в чем не уступят древним». Он указывает на то, что «все древнее было некогда новым» 27 и что Аристотель сам подал пример всем людям стремиться к достижению нового, выступив против своего учителя Платона 28.
Научный прогресс, по мнению Гассенди, не будет иметь места, «если мы станем смотреть на себя как на карликов, а древних станем почитать как каких-то гигантов». Такая несправедливая оценка может быть результатом лишь несправедливого приговора самим себе. Природа, по мысли Гассенди, будет к нам справедлива только в том случае, если мы сами правильно оценим свои силы. При равенстве талантов преимущество в деле новых открытий имеет новое время по сравнению с древним. «Позднейшиеумы всегда имеют возможность блеснуть ярче своих предшественников: с одной стороны, они могут на основании опыта или благодаря собственному размышлению прибавить к этому кое-что новое». С другой стороны, новое поколение всегда стоит на плечах предыдущих, и в этом залог неограниченного продвижепия вперед. «И если бы мы так же усердно трудились, как древние, мы поднялись бы значительно выше их и при их помощи выросли бы в конце концов когда-нибудь в некую гигантскую силу. Вот почему я призываю, как уже призывал и буду призывать снова и снова... будем стараться, будем работать, внесем свою лепту, и мы!» «Надо дерзать и мужественно идти вперед». Нужно умножать то, что мы получили в наследство, чтобы оно преумноженным перешло от нас к потомкам. В пауке всякое новое поколеппе найдет себе работу, ни одному человеку, который родится хотя бы через 1000 веков, не будет закрыта возможность прибавить что-либо * уже существующему 29.
Этот аргумент Гассенди не пропал бесследно. Ньютон, тщательно изучавший историю атомизма, включая работы Гассенди, объяснял свой успех в развитии механики, между прочим, и тем, что он «стоял на плечах гигантов», подразумевая своих предшественников — Коперника, Галилея и др.
С целью преодоления догматического преклонения перед древними авторитетами Б. Паскаль развивает известную мысль Бэкона о том, что древность была молодостью мира, а новое время — его зрелость, накопившая более богатый опыт и знания. Паскаль рассматривает все человечество как единый субъект, осуществляющий «непрерывный прогресс» познания30.
Для неограниченного роста человеческого познания и могущества нет принципиальных преград ни в самом человеке, ни в природе и обществе. Философия XVII в. направлена на обоснование этого тезиса, на который опирается буржуазная идея прогресса. Философы XVII в. указывают науке объект познания — бесконечную материальную Вселенную.
Схоластическая натурфилософия также претендовала на познание природы. Но ее метод состоял в схватывании «абсолютной и окончательной» истины о вещах, которая на деле оказывалась субъективным мнением, пригодным лишь для схоластического диспута. Новая теория познания указывает науке задачу постижения объективной истины путем рациональной обработки опыта и математического анализа, опирающихся на практику, хотя и узко понятую, как ремесленное производство. Этот путь ведет к постепенному накоплению истин о вещах. Но он, по словам Бэкона, позволяет человеку все «дальше и дальше открывать истину», предпринять «попытку осуществления бесконечного прогресса» познания и могущества31.
Декарт в своей теории познания также отказывается «полагать человеческому уму какие бы то ни было границы». По мнению Декарта, принцип неограниченного роста познания верен для всех научных дисциплин, например для медицины, представители которой признают, что «все то, что ей известно,— почти ничто в сравнении с тем, что ей еще остается познать» 32.
Учение о «врожденных» или «самоочевидных» принципах, развитое Декартом и Лейбницем, не может быть признано препятствием к неограниченному росту познания природы, ибо оно характеризует не способ получения познания вообще, а способ познания именно принципов, и прежде всего принципов философии. Моделью «самоочевидного» познания обычно служат аксиомы геометрии. Однако именно геометрия у Декарта служит примером неограниченных возможностей познания, ибо из аксиом, признаются они «самоочевидными» (Декарт, Лейбниц) или нет (Локк), возможно выведение неограниченного количества теорем, имеющих практическое приложение. Именно Декарт (а вслед за ним Паскаль и др.) обратил внимание на наличие прогресса в математике. Он указал на невысокий уровень математики и механики у древних греков и древних римлян33 по сравнению с достижениями нового времени. Декарт и Гоббс ожидали наибольших практических последствий именно от достижений математических наук. И они были правы, особенно для условий своего века и следующего за ним, когда математика и механика наиболее бурно развивались и оказывали огромное влияние на такие прикладные дисциплины, как фортификация, мореплавание, артиллерийское дело и т. д.
Помимо роста познания математического, дедуктивного, Декарт вслед за Бэконом усматривает другой источник неограниченного прогресса познания природы — опыт и эксперимент. Даже познания, выводимые из «начал», по его мнению, «в значительной мере зависят от отдельных опытов», поэтому «может пройти много веков, прежде чем из этих начал будут выведены все истины, какие оттуда можно извлечь». Признание Декартом первостепенной роли опыта в познании открывает ему путь ко всем тем выводам для теории прогресса, которые сделал Бэкон. В целом же, согласно Декарту, опыт, как и математическая дедукция, лежит в основе прогресса наук, и «хотя вначале они грубы и несовершенны, однако благодаря тому, что содержат в себе нечто истинное, удостоверяемое результатами опыта, они постепенно совершенствуются»34. Декарт предвидит убыстрение прогресса познания по мере накопления людьми знаний и сравнивает этот процесс с прогрессивным накоплением богатств 35.
Проблема общественной организации развития наук, имеющих прикладной характер, рассматривалась великими философами XVII в., а также естествоиспытателями как одна из важнейших для социального прогресса. В предшествующие века господства спекулятивной философии создание отдельных враждебных одна другой систем было частным делом философов. «Учитель» создавал систему, ученики же в лучшем случае привлекались к разработке ее деталей. Их удел состоял также в систематизации, истолковании, популяризации, защите и т. п. положений «учителя», а не в их развитии («воды не могут подняться выше источника»). Теперь же, когда речь шла о познании бесконечного материального мира, наука не могла быть делом изолированных ученых. Для выполнения назревших научных задач нужна была кооперация многих ученых и преемственность в их деятельности. Для осуществления широкого фронта экспериментальных работ, их связи с буржуазным производством требовались значительные материальные затраты, непосильные для самих ученых. Поисками подходящего решения этих проблем также заняты философы XVII в.
Бэкон постоянно размышляет о том, что необходимо для реализации его программы создания практически действенной науки, а именно о том, что «может быть достигнуто объединенными усилиями людей, хотя не обязательно одним человеком», «на протяжении ряда веков, хотя и недоступно для одного только века», и «благодаря государственной поддержке и субсидиям (заботе и богатству всего общества), хотя и остается недостижимым для усилий и средств отдельных людей» 36.
И Декарт обдумывает меры для организации коллективных усилий ученых, которые подразумевают взаимную помощь и преемственность в их деятельности. Он призывает «лучшие умы» сообщать друг другу о своих опытах и «обо всем, что они узнают, чтобы последующие начинали там, где окончат их предшественники», полагая, что «так соединяя жизни и труды многих, мы все вместе смогли бы пойти гораздо дальше, чем это мог бы сделать каждый в отдельности» 37.
В «Новой Атлантиде» Бэкон нарисовал картину предвосхищаемого им общества людей, в котором государственная власть считает своей первейшей обязанностью заботу об организованном развитии науки и использовании ее достижений для блага граждан и государства. Эта мысль о государственной научной политике была одним из важнейших завоеваний теории прогресса в XVII в., и она нашла быструю и все более эффективную реализацию в практике передовых государств, прежде всего Европы. Она была осуществлена в создании национальных академий наук, каждая из которых объединяла деятельность ученых не только в национальном, но и в интернациональном масштабе. Наиболее значительную роль из них сыграло «Лондонское королевское общество» (основано в 1660 г., официально утверждено в 1662 г.) — английская академия наук. Оно начало свои «записки» признанием, что его основание явилось реализацией идей Бэкона о пауке нового типа, рассчитанной на решение практических задач ради благополучия людей38. Ж. Кольбер, учреждая в 1666 г. французскую Академию наук, надписей и архитектуры, осуществлял пожелание X. Гюйгенса «воплотить план Бэкона»39. Весьма значительную роль в создании Петербургской40 и Берлинской41 академий наук сыграл Лейбниц.
Сформулировав основы научной государственной политики, философы XVII в. не только внесли непреходящий вклад в теорию прогресса, но и дали реальный толчок общественному прогрессу, который трудно переоценить. Академии наук сразу же стали центрами развития науки — в отличие от университетов, где еще долго преобладала схоластическая премудрость.
Еще по теме Наука как двигатель общественного прогресса:
- Вклад Александра Александровича Любищева в науку о самоорганизации
- ЕСТЕСТВЕННАЯ ЛИ НАУКА ИСТОРИЯ?
- ДВИГАТЕЛИ ПРОГРЕССА
- НАУКА БУДУЩЕГО Горе и гений
- 2.3.6. Идея прогресса в XVIII веке: оптимизм (Ж.А. Кондорсе) и пессимизм (Ж.-Ж. Руссо)
- Общественные классы
- 2. Отечественная психологическая наука
- 1. Прогрессия снабжения
- НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ И ИЗМЕНЧИВОСТЬ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОГРЕССЕ
- Наука как двигатель общественного прогресса
- Поведение и деятельность как реализация форм и видов общественного сознания Социальное поведение
- КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ИДЕИ ПРОГРЕССА
- Дополнения Глава 20. Советская наука и история Древней Руси
- Глава 11 Наука о душе
- ДВА ТИПА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ И ДВЕ ТЕОРИИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
- ВВЕДЕНИЕ
- 1. Техника и наука
- 3.8. Социологическое направление. «Формула прогресса»
- Педагогика начального образования как наука о воспитании, обучении и развитии младшего школьника
- УДК 316.42 РОЛЬ ЭТНИЧЕСКОГО ФАКТОРА В РЕАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНОГО ПОТЕНЦИАЛА ОБЩЕСТВА Файзуллин Т.Ф., заместитель директора по научной и научно-внедренческой деятельности, кандидат социологических наук; Республика Башкортостан, fayzullintf@rgsu.net. филиал Российского государственного социального университета в г.Уфе. Файзуллин Ф.С., заведующий кафедрой философии. доктор философских наук. академик АН РБ. профессор. philosugatu@mail.ru. Уфимский государственный авиационный технический университет