Свобода и необходимость в человеческой ментальности.

Эта огромной сложности проблема встала и перед Декартом.

550 Принципиальный детерминист в области физики, в меньшей мере —

в антропологии, он вместе с тем сохранял понятие свободы воли как свободы выбора (libertas arbitrii), и нужно было трактовать ее отношение к «необъятной воле самого Бога» (XII 1, т. 1, с. 328) как основы его всемогущества.

Здесь автор «Первоначал философии» признается в невозможности понять соотношение человеческой и божественной воли, ибо «нашего понимания недостаточно для усмотрения того, каким образом он оставил свободные поступки человека непредопределенными» (там же, с. 330), а между тем мы четко осознаем состояние свободы или безразличия. Вместе с тем, хотя воля остается иррациональным фактором человеческого сознания, который может толкнуть его в сторону заблуждения, четкая деятельность рассудка (intellectus), заключает автор «Размышлений о первой философии» (IV), может нейтрализовать отрицательное воздействие воли и в таких ситуациях действовать свободно, опираясь на нее. Но все же Декарт не мог полностью согласовать свой детерминизм с фактором свободной воли, ибо не постиг полной натурализации человека и даже обосновывал его духовно-телесную дуализацию.

Значительно дальше пошел по пути натурализации и детерминации поведения человека Томас Гоббс. Он полемизировал с епископом Брем- холом, защищавшим традиционную теологическую позицию свободы воли и божественного провидения, и результаты этой полемики были изданы отдельной книгой «О свободе и необходимости» (1656). Но еще до этой полемики автор «Гражданина» и «Левиафана» выработал свою позицию по данной проблеме.

Сложнее, конечно, проблема свободы в мире человека. Здесь понятию свободы воли принципиальный детерминист противопоставляет понятие обдумывания (deliberation), которое в принципе присуще и животному. В целом же понятие свободы не противоречит понятию необходимости, как многим кажется, а дополняет его. «Свобода и необходимость совместимы» (там же, т. 2, с. 164). Но это имеет место только в добровольных действиях людей, которые, постигая причины своих желаний, свободно выстраивают свое поведение.

Еще более основательно развил в своей «Этике» и в других произведениях концепцию свободы как освоенной необходимости натуралист Спиноза. Как выше рассмотрено, философ перечеркнул не только понятие свободы воли, но и понятие самой воли. Автор «Этики» противопоставил им принципиальную возможность достижения свободы человеком. Она противопоставляется принуждению, но неотделима от понятия необходимости. «Стремление человека жить, любить и т. п., — говорится в одном из писем философа, — отнюдь не вынуждено у 551

него силой, и, однако, оно необходимо» (XII 6, т. II, с. 585). Если понятие свободы воли основано на чувственно-абстрактном знании, то интуитивно-демонстративное знание обосновывает понятие свободной необходимости (libera necessitas). Оно составляет главную характеристику Бога-субстанции, хотя совершенно лишенного воли, но являющегося «причиной самого себя». Но таковым же может стать и человек.

Оставаясь на чувственно-абстрактной ступени знания и приписывая себе свободу воли, такой человек не понимает, что является лишь частичной причиной своих идей и действий, а его поступки навязаны ему внешними обстоятельствами.

Свободный человек, мудрец, осознавая мировую необходимость, достигает внутреннего освобождения. Его действия отныне определяются только им самим. Выше была процитирована стоическая формула Клеанфа —Сенеки «судьба ведет покорного и тащит непослушного», которую можно считать исходной формулой проблемы свободы как познанной необходимости. В философской доктрине Спинозы она стала глубоко фундированной концепцией, построенной на однозначно понимаемой необходимости, основанной на механицистском детерминизме. Знаменательна и формула автора «Этики», характеризующая состояние мудреца, достигшего высшей ступени познания, а тем самым и своей свободы: познавательная любовь к Богу (amor Dei intellectualis) — высший, чисто интеллектуальный аффект.

Концепция свободы и необходимости Лейбница трактуется в контексте его метафизики в разных его произведениях, но наиболее обстоятельно в сложном и многогранном — философском, историко- философском и богословском — тексте «Теодицеи». Здесь он говорит о «двух знаменитых лабиринтах», издревле мучающих человеческую мысль.

Лейбниц, в частности, с позиций своей телеологической метафизики подвергает критике натуралистическую и редукционистско- механистическую трактовку необходимости Гоббсом и Спинозой как однозначной, упрощенной и фатализирующей (особенно у Спинозы), между тем, по Лейбницу, свобода — не просто осознанная необходимость, но и выбор той или иной возможности, за которой она скрывается. В противоположность Гоббсу и Спинозе автор «Теодицеи» разработал дифференцированное понимание необходимости. Необходимым он называет то, противоположное и тем более противоречащее чему немыслимо, невозможно. Напротив, возможным Лейбниц считает то, что допускает ту или иную противоположность тем или иным фактам, событиям. Различие понятий необходимости определяется у него именно тем, какие возможности они допускают.

Первую и, в сущности, главную разновидность необходимости Лейбниц определяет как абсолютную, или метафизическую.

Трактовка необходимости Лейбницем определялась также тем, что телеолог и виталист не принимал упрощенный, механистический детерминизм Спинозы и Гоббса, исключающий объективность случайности, которая, между тем, проявляется «в тысяче действий природы» (там же, с. 152). Однозначной необходимости этих философов, которую автор «Теодицеи» называет «слепой», он противопоставляет гипотетическую, или условную, необходимость, открывающую перед действующим человеком учет степеней вероятности и выбор самых различных возможностей. При этом, опять же в противоположность Спинозе, Лейбниц не отвергает фактора воли, поскольку активность присуща каждой монаде, а человек — высшая из них (перед Богом), способная подниматься от перцепций к апперцепциям, достигать самопознания внешней и внутренней необходимости.

Как субъект моральной свободы человек осуществляет глубоко мотивированный индивидуальный выбор, свободный от чувственных соблазнов.

Моральный человек, осознавая все уровни детерминизма, по ступеням необходимости поднимается до осознания предустановленной гармонии, исходящей от Бога. Чем глубже уровень наших знаний, тем меньшим становится для нас зло, которого так много в природном и социальном мире. Оно улетучивается по мере нашего восхождения ко все более обширной целостности. Бог-Отец — и здесь появляются личностные черты в его облике — в действительности добр и создал для нас лучший из возможных миров — знаменитый оптимизм Лейбница. Однако великий энциклопедист, не чуждый вопросам правоведения и политики, все же далек от анализа вопросов социальной проблематики. Германия для них еще не созрела — в отличие от Англии, Нидерландов.