СЛОВО О ЗАКОНЕ И БЛАГОДАТИ Наиболее ранним памятником древнерусской литературы, в котором затронуты вопросы просвещения, является «Слово о законе и благодати» Илариона. Произнесенное перед Ярославом Мудрым, его женой Ириной, детьми их и прихожанами Киевского храма Софии, «Слово» должно было произвести большое впечатление на князя. В «Слове» Иларион попытался философски обосновать политику Ярослава. Его произведение — это своего рода философско-политический трактат, в котором утверждается место Руси в мире и прославляется Русская земля и ее князья. В «Слове» Иларион выдвинул тезис равноправия народов. Сделал он это путем противопоставления Нового завета (христианского вероучения) как «благодати» Ветхому завету («закону»), регламентировавшему жизнь только одного древнееврейского народа. Новый завет, считал Иларион, имеет всемирное значение, ибо прокладывает дорогу свободному развитию многих государств. «Благодать», с его точки зрения, обеспечивает свободу, а «закон» оправдывает рабство. Подводя эту политическую основу под понятие свободы, он отбрасывает любые претензии на какое-.табо преимущество одного народа над другим. Иларион прославляет князя Владимира Святославича, приложившего большие усилия, чтобы «благодать» дошла до Руси. Отныне нет избранных, утверждает Иларион, есть те, которые познали цену истины, обрели новые идеи, поняли ценность просвещения и книжной мудрости. Патриотические идеи автора местами заслоняют церковный характер произведения, отступают от ортодоксальной христианской доктрины; изложение их приближено к народному мировоззрению. Князя Владимира он восхваляет не только за принятие христианства, но и как достойного наследника своих великих пред- ков-язычников, подчеркнув этим значение воспитания на исторических традициях. Отсутствие в «Слове» следов учения о смирении, покорности, проповеди монашеского аскетизма не было случайным. Сделавшись приближенным Ярослава и приобщившись к его образованной дружине книжников, русский митрополит стал выразителем новых взглядов на воспитание. В «Слове» он выдвинул идею красоты познания мира: «Истиною обут, смыслом венчан» — в этом определении Илариона видно понимание им эстетической стороны познания. В «Слове» уделено большое внимание культурному развитию страны. В этой связи автор концентрирует свое внимание на построенном Ярославом Киевском храме Софии, который стал центром русской митрополии, «книжного учения», где «поучащеся вернии людьи» [3, с. 102]. Слова Илариона о Киеве как центре просвещения подтверждают летописи, латинские хроники, скандинавские саги. Фрагменты из «Слова о законе и благодати» печатаются в древней редакции по рукописи XVI в. по изданию: Древнерусская литература/Сост. Н. И. Прокофьев. М., 1980. 1 Стень — тень. 2 Агарь, Сарра, Авраам — библийские персонажи. 3 Каган — восточный титул государственного правителя, равнозначный западноевропейскому «император». Титул Владимира — каган — символизировал могущество князя в пределах Восточной Европы и независимость Руси от Хазарии [2, 17—18]. 4 ...храбръством прослуша...— храбростью прославился. 5 Послух — свидетель. 6 Георгий — христианское имя князя Ярослава Владимировича. 7 Не скажеши — не искажающе. 8 ...дом божии великыи святыи его премудрости съзжа...— построенный Ярославом храм, названный в честь Софии (софия — в переводе с греческого — «премудрость»). 9 ...церковь на великыи вратех...— церковь Благовещения, воздвигнутая на Золотых воротах. 10 ...несть бо ти лепо умрети...— несть лепо — нельзя (тебе умереть). 11 Ери на — Ирина, жена Ярослава Владимировича. 12 ...тимианом обухаемь...— фимиамом благоухающим. СЛОВО НЕКОЕГО КАЛУ ГЕРА О ЧЬТЬИ КНИГ В 1076 г. киевскому книжнику Иоанну было поручено написать методические советы о чтении. Это было первое русское педагогическое произведение, которое называлось «Слово некоего калугера о чьтьи книг». Как культурный деятель и просветитель, Иоанн глубоко интересовался проблемами духовной жизни современников и изложил в «Слове» ряд важных положений о сущности и задачах книжного учения, его месте в воспитании личности. Прежде всего он обратил внимание на то, что вера не может быть единственным критерием воспитанности человека: «Истиньная бо вера делы искушаеться», «...имь же вера без дел мьертва есть, яко же и делы без веры». Но дела должны быть осмысленны, а этого можно достичь, лишь «поразоумевая оубо истенье писание». Данное положение использовано как основополагающее, и на его основе Иоанн с помощью сравнений говорит о пользе просвещения. Он считает, что благочестивым следует считать не того, кто без конца молится, соблюдает посты, постоянно посещает церковь, а того, кто творит полезные дела, благо ближнему. Вторая линия, которая проводится в «Слове», состоит в том, что положительные качества личности не даются в готовом виде, а представляют собой результат упорной работы над самосовершенствованием. Главным же средством совершенствования Иоанн также считает книгу. При помощи книжного учения человек может усвоить нужные знания, а это то, что необходимо для жизни: «И пора- зумевая убо истинно писания править есть ими». С целью доказать справедливость своего заключения он сравнивает значение книг для человека с оружием для воина, с ветрилами (парусами) для корабля. «Слово некоего калугера о чьтьи книг» — древнейшее отечественное методическое руководство. Оно явилось той отправной точкой, от которой берет начало русская дидактика. Текст «Слова» печатается по изданию: Изборник 1076 года /Под ред. С. И. Кот- кова. М., 1965. 1 Калугер — монах. 2 Вьсемь сердьцьм вьзиштють его — воспримут его, поймут. 3 Глаголати — говорить, сказывать. ЖИТИЕ ФЕОДОСИЯ ПЕЧЕРСКОГО Феодосий Печерский (ок. 1036—1074) — один из первых игуменов Киево- Печерского монастыря, писатель, автор посланий к князьям Изяславу и Святославу Ярославичам, молитв, поучений морально-догматического содержания, обращенных в большинстве к монастырской братии. Феодосий родился в семье богатого феодала. В 1055—1056 гг. бежал в Киев и был принят в монастырь, около 1062 г. стал иеромонахом, со временем игуменом Киево- Печерской обители. При Феодосии монастырь занял ведущее место в религиозно-идеологической жизни древнерусского общества, стал центром подготовки и пополнения высших сановников русской церковной иерархии. Подготовка Феодосия к монастырской жизни практически начинается со школы, с овладения грамотой, чтения богослужебных книг. Сфера религиозного воспитания расширяется посредством посещения церкви, пения молитв, встреч с паломниками, путешествующими к святым местам. Влияние внешних факторов дополняется упорным самовоспитанием. Феодосий надевает на себя железную цепь, от которой на теле появляются раны, отказывается от светлой одежды, стойко переносит побои матери за попытку уйти из дома в монастырь. В поступках он тверд, в стремлении «датися» богу последователен. Аскетизм становится главной чертой его характера. Противоположность Феодосию — мать. Она владетельница земель, сел. Тревога за собственность, за судьбу наследства вызывает в ней гнев на поведение сына, который решил стать земным небожителем. Она стремится переломить его взгляды вначале просьбами, а затем бранью, побоями, голодом, угрозами. Нестор не скупится на краски, с помощью которых изображает ханжество и лицемерие средств воспитания детей в среде феодалов. Корень этих пороков он видит в стремлении матери воспитать из сына достойного наследника накопленного богатства. Это реалистическое направление в произведении является его наиболее сильной стороной. Характеризуя сущность «Жития», И. П. Еремин писал: «История этого единоборства в изложении Нестора полна драматизма. Одна схватка сына с матерью следует за другой, от эпизода к эпизоду повышая напряженность повествования. Ощущения этой всевозрастающей напряженности Нестор добивался простым и в то же время очень действенным способом: настойчивым повторением через некоторые промежутки, каждый раз с новыми вариациями, одних и тех же положений» [3, с. 31]. Образ отрока Феодосия стилизован и построен по канону житий святых. Поступки его однотипны и заранее предписаны идеалами монашества. В сочинении отражены сложные психологические черты главных персонажей. Нестор с большим чутьем жизненной правды изобразил фанатическое упорство Феодосия и всю мятущуюся непоследовательность безмерной материнской любви к сыну. Заключительным аккордом юности Феодосия является его «боговдохновенная» победа над самовластной матерью, торжество небесной любви над земной. Мать отрекается от дома, имения, от всех благ мирской жизни и постригается в монахини. 01гмсывая далее систему воспитания Феодосием монахов в обители, Нестор излагает основные принципы монастырской педагогики. Историк русской церкви Е. Е. Голубинский утверждал, что Древняя Русь не знала школы, ей было известно только домашнее обучение детей [1, с. 472—474]. Польский буржуазный историк А. Ванчура отрицал организованное школьное обучение на Руси лишь потому, что в древнерусской лексике отсутствовал термин «школа» [7, с. 87, 92], хотя в X—XI вв. его не было и в польском языке. Показания «Жития» отрицают эти версии. Рассказывая об учении Феодосия, Нестор пишет: «Скоро постиг он всю грамоту, так что поражались все уму его и способностям и тому, как быстро он всему научился. А кто расскажет о покорности и послушании, какими отличался он в учении не только перед учителем своим, но и перед учащимися с ним?» [5, с. 309]. Если бы Феодосий обучался только один у учителя, то не было бы необходимости сравнивать его послушание с поведением соучеников. Известно, что до Нестора в древнерусской литературе слово «учитель» употреблялось для названия лица, проповедовавшего христианское вероучение. В «Житии» Феодосия оно впервые зафиксировано как название педагога. Это факт невторостепенного значения, ибо отразил начало формирования русской педагогической терминологии. Текст печатается по изданию: «Памятники литературы Древней Руси: XI — начало XII века»/Подгот. текста и пер. О. В. Творогова. М., 1978. В «Антологию» включена только та часть «Жития», в которой отражены детские и отроческие годы Феодосия до поступления его в Киево-Печерский монастырь, представляющие интерес для ознакомления педагогов с процессом обучения и воспитания детей в феодальной среде XI в. Молитвы, описание чудес, видений и т. п. опущены. 1 Поприще — мера длины, близкая к версте. 2 Есть город по названию Васильев. Современный город Васильков — город, расположенный южнее Киева, где родился Феодосий. Основан в конце XI в. князем Владимиром Святославичем и назван его христианским именем (Василий). 3 Священник же назвал его Феодосием. Деталь эта интересна тем, что свидетельствует о знании русскими священниками греческого языка. В переводе с греческого Феодосия означает «данный, посвященный богу». 4 И вот пришли в его город странники... Странниками называли богомольцев, путешествующих в Палестину. 5 Литургия — церковное священнослужение. 6 Просфоры — освященный хлеб, опреснок. ' Искони ненавидящий добро злой враг... не дремал, помышляя отвратить Феодосия от его дела. Здесь словом «враг» обозначается дьявол. 8 ...и с побоями сорвала с чресл его вериги. Вериги — разного рода железные цепи, пояса, носимые на голом теле для смирения плоти. 9 ...услышал Феодосий о блаженном Антонии... Антоний Печерский (983—1073) — один из первых основателей Киево-Печерского монастыря. Принимал активное участие в политической жизни Киевской Руси. По просьбе Феодосия благословил его в монахи и велел Великому Никону постричь его... Никон Великий — монах Киево-Печерского монастыря, активный церковно-политический деятель Древней Руси (умер в 1088 г.). Как полагают исследователи, Никон был автором летописного свода 1073 г.— одного из источников «Повести временных лет», ввел в летопись пересказ о поединке тмутараканского князя Мстислава с косожским князем Реде- дею (1022), отредактировал корсунскую легенду о крещении князя Владимира и т. п. 10 Келарь — монах, заведовавший монастырскими припасами или светскими делами монастыря. «ПОУЧЕНИЕ» ВЛАДИМИРА МОНОМАХА Педагогические воззрения Владимира Мономаха нашли отражение в написанном им в 1117 г. «Поучении» детям. Это выдающийся памятник древнерусской педагогической мысли XII в., в котором впервые в русской педагогической литературе изложены глубокие суждения о связи воспитания с образованием, о роли опыта и примера старших в становлении личности, значении активной деятельности и трудолюбия в формировании человека, средствах и способах воспитания нравственного поведения детей. Выдвинутые Мономахом идеи оказали большое влияние на развитие педагогических воззрений в Древней Руси и во многом опередили свое время. Сочинение князя не только плод его раздумий в предчувствии смерти, как полагали некоторые исследователи [13, с. 235]. Крупный государственный деятель, Мономах чутко улавливал потребность времени в новых людях, способных возвеличить Русь. Эта потребность была вызвана глубокими историческими процессами, выражавшимися в тенденции упорядочения государственной жизни Руси, которая нарушалась междоусобной борьбой князей. Советы по воспитанию такой смены князь, опираясь на свой жизненный опыт, и изложил в «Поучении». В педагогической историографии имелись попытки ограничить назначение произведения только узким кругом детей князя. В действительности «Поучение» адресовано не столько родным детям, которые к этому времени уже выдали замуж своих дочерей, сколько потомкам широкого княжеско-боярского круга, феодальным верхам. Об этом Мономах упоминает дважды: «Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь»; «Если же кому не люба грамотка эта, то пусть и посмеются...» Мономах пишет, что составил он эти советы не ради прославления себя и предупреждает: «Дети мои, ин кто прочтет, не хвалю бо ся». Большое место в «Поучении» отведено разъяснению значения воспитательного воздействия на детей личного примера старших. Свои наставления Мономах подкрепляет конкретными фактами, рассчитывая на склонность детей к подражанию. Дети, наблюдая поступки и действия старших, лучше усваивают моральные нормы и правила поведения, более активно воспринимают опыт взрослых [4, с. 119—124]. Поскольку на детей наиболее сильно воздействует пример родителей, Мономах с соблюдением большого такта в качестве образца ставит свою биографию и показывает себя с разных сторон — как человека и государственного деятеля, как отца и воспитателя, ценителя красоты природы и любителя книжности. Касаясь вопросов нравственного воспитания детей, автор «Поучения» значительное место отводит приучению их к соблюдению общечеловеческих моральных норм, которые он считает ориентирами личного и общественного поведения молодого поколения в обществе: повиноваться старшим, уважать равных себе и младших, приносить другим пользу, быть верным данному слову, не позволять сильным обижать слабых, не лениться, сочувствовать горю других, относиться чистосердечно к окружающим, уметь подавлять в себе гнев, творить добро, уклоняться от зла и т. п. Мономах приходит к выводу, что значение и исполнение детьми перечисленных нравственных правил являются критерием их истинной воспитанности. В «Поучении» отражены размышления князя о воспитании справедливых отношений между людьми. Особое значение он придает благотворительности, заботе о нищих, сиротах и убогих. Мономах наставляет детей: «Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите, и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека», «Куда же пойдете, или же остановитесь, напоите и накормите нищего». Советуя детям избежать жестокости, Мономах высказывается против смертной казни. «Ни правого, ни вановатого не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души». О себе Мономах пишет: «Тоже и худаго смерда и убогие вдовице не дал есмь сильным обидети». Мономах сделал попытку раскрыть роль и место природы в развитии чувства прекрасного у детей. Его поэтические акварели призваны вызвать у юношества глубокую любовь к необъятным лесным и степным просторам отчизны, научить изумляться «како небо устроено, како ли солнце, како ли луна, како ли звезды», он восторгается весенним пробуждением, когда «птицы небесные из ирья (теплых стран) идут... и наполняют леса и поля». Князь считает, что красота природы должна служить источником приподнятого настроения и прилива вдохновения. Как видим, эстетическое отношение к природе проявляется у Мономаха в эмоциональном восприятии прекрасного. Общий уровень эстетических воззрений того времени не позволил ему увидеть в эстетическом отношении к действительности источник творчества и развития у детей умений прилагать к социальным явлениям жизни меру красоты. Идеология православия выступала с проповедью презрения к красоте земной жизни и провозглашала единственным идеалом красоту загробного мира. Мономах впервые противопоставил ей новые морально-этические и эстетические нормы — красоту природы и красоту человека, его деятельность и тем самым поставил под сомнение религиозную перспективу потустороннего блаженства. В этом просматриваются в «Поучении» антицерковные мотивы. Особое место в «Поучении» отведено воспитанию у подрастающего поколения долга защиты родины, стойкости в борьбе с ее врагами. «Смерти ведь дети не бойтесь... мужской долг исполняйте». О себе он говорил: «...добро хочью братья и Руськой земле». В присоединенном к «Поучению» письме Олегу Черниговскому о междоусобном сражении, в котором погиб сын Мономаха Изяслав, князь заявляет о готовности пойти с ним на примирение ради спокойствия на Руси и этим показал, что он ставит общие интересы родины выше личного горя. «Поучение» раскрывает методику составления самостоятельных сочинений, которая в то время была общепринята в училищах повышенного типа. Сущность ее сводилась к выработке у учащихся умений и навыков составлять из чужих цитат и собственных предложений самостоятельные «словца». «Передние словца» представляли собой выписки из церковно-учительных книг, а последующие принадлежали автору. Именно такому литературному приему был обучен Мономах. В «Поучении» он пишет, что после предварительной работы «собрах словца си люба, и складах по ряду и написах» свою «граматицю». Обращаясь к читателям, он просит: «Аще вы последняя не люба, а передняя приимайте», т. е. если не понравится его собственная часть произведения, то пусть читатель примет хотя бы ту, которая взята из «божественных книг». В целом для «Поучения» характерна исключительная убежденность и конкретность. Наблюдения и нравственные предписания автора облечены в изящную художественную форму. Отдельные исследователи считают, что истоки педагогических взглядов Мономаха находятся в памятниках западноевропейской литературы. Так, М. П. Алексеев, например, считал «Поучение» своеобразной школьной хрестоматией, составленной им для своих детей от жены Гиты, дочери английского короля Гаральда. В основу этой хрестоматии, пишет М. П. Алексеев, вложены отрывки собственного сочинения Мономаха, а также стихотворные «Отцовские поучения» английского епископа Леофрика, которые якобы юная Гита привезла с собой в Киев [3, с. 59—60]. Однако ни по духу, ни по стилю, ни по идеям произведение князя ничего общего не имеет с догматическими строфами англосакского священнослужителя. Как справедливо1 отметил И. У. Будовниц, в сравнении с замечательным трудом Мономаха сухие, невыразительные стихи Леофрика производят жалкое впечатление [5, с. 136]. Отражение в сочинении таких языческих традиций, как вера в дух предков, похороны на санях, право мести, право победителя на добычу и др., раскрывают русский характер произведения. При этом Мономах обращается к ним не как к средству, подкрепляющему его стиль изложения, а для характеристики своего поведения на основе объединения дохристианских и христианских этических норм. В «Поучении» с необыкновенной яркостью отразилась та роль, которую играла зарождавшаяся педагогическая литература в общественной жизни русского народа того времени. В нем не только поставлен, но и решен широкий круг проблем — воспитание веры в творческие силы образования, определены пути формирования нравственных качеств, в том числе преданности родине. Поднятые вопросы воспитания трактуются в тесной связи с жизнью. Главный вывод Мономаха в «Поучении» состоит в том, что образование и воспитание должны определяться земными потребностями жизни человека, а это возможно лишь при переходе от аскетически-религиозных рассуждений к практическому мышлению. Противопоставление религиозному догматизму практического мышления явилось первым подводным камнем на пути господствующего влияния религиозного воспитания и знаменовало начальные шаги в новом повороте русской педагогики. В этот аспекте «Поучение» далеко опередило церковно-христианскую литературу своего времени, идеи западноевропейских педагогов, не выходивших за рамки католической ортодоксии. В произведении «как бы в зародыше находятся те педагогические начала, которые впоследствии предстояло развить, расширить и углубить русской педагогики»,— писал в свое время М. И. Демков [6, с. 47]. «Поучение» — первое педагогическое произведение в средневековой Европе, принадлежавшее светскому лицу. По жанровому своеобразию и педагогическому замыслу оно не имеет аналогий ни в одной литературе своего времени. Оно оказало влияние на нравственно-поучительные сочинения других древнерусских авторов, в частности, заимствования из «Поучения» прослеживаются в «Завещании» детям князя Константина Всеволодовича [16, с. 205—206], в «ПоуАении детям» (1206) княгини Марии, жены Всеволода Большое Гнездо [12, с. 289—290]. Текст «Поучения» печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси: XI — начало XII века. М., 1978. Пер. Д. С. Лихачева, подгот. текста О. В. Творогова. 1 Сидя на санях, помыслил я в душе своей... Мономах сообщает, что писал «Поучение» на склоне жизни, в предчувствии недалекой смерти. Похороны на санях — древний славяно-языческий обычай, связанный с представлением о смерти как переселении, переезде в новую зону обитания. В народных похоронных причитаниях вплоть до начала XX в. покойника на кладбище не несут, а везут, даже если оно близко, что соответствовало логике путешествия в «страну предков». Смерть понималась как своеобразная трансформация существования человека. Сани считались наиболее удобным, безопасным, не тревожащим человека средством передвижения по дороге в загробный мир [17, с. 114—126]. 2 ...и выгоним Ростисловичей, и волость их отнимем... Здесь речь идет о сыновьях двоюродного брата Мономаха Ростислава Володимировича — Васильке, Володаре, Рюрике Ростиславичах. 3 И, отпустив их, взял Псалтырь, в печали разогнул ее, и вот что мне вынулось... Псалтырь—часть Библии, включающая 150 псалмов (песнопений), сложенных израильским царем Давидом. Книга употреблялась в разных случаях жизни: во время церковного богослужения, для гадания. Наугад раскрыв любую страницу, читатель с помощью того или иного пророчества стремился предугадать следствия своих замыслов, действий, поступков. Часослов и Псалтырь были единственными учебными книгами в школах грамоты на Руси, в Византии, Западной Европе. В Германии даже учеников школ элементарной грамоты называли псалтырниками. 4 Ибо как Василий учил... Василий Великий (Кесарский) — один из «отцов» византийской школы (ок. 330—370), автор богословских толкований. Книга его «Шестоднев» — цикл проповедей на тему о сотворении мира — была широко известна на Руси. И этому чуду подивимся... как разнообразны человеческие лица... Для Мономаха характерно высокое представление о человеке, его индивидуальности. Лицо человека, по мнению Мономаха, это неповторимый его облик, его особенности и черты; среди множества людей нет и не может быть двух одинаковых лиц. ...как птицы небесные из рая идут... По представлению наших предков, птицы на зиму улетали в сказочную страну (ирый, рай), где не бывает зимы. Слово «ирый (вырий)» сохранилось в украинском языке и означает «южные теплые страны», куда осенью отправляются птицы на зимовку. 7 Отроки — младшие дружинники князей и бояр Киевской Руси (X—XI вв.). Отроки принимали участие в военных походах и собирании дани, ведали княжеским и боярским хозяйством, прислуживали князю. Согласно Пространной «Русской Правде», отроки принадлежали к низшей княжеской администрации [20, с. 124]. 8 Бирич — служащий в суде, служебный исполнитель. В его обязанности входил вызов ответчиков в суд, сбор податей, штрафов. 9 Также и бедного смерда и убогую вдовицу не давал в обиду... В. И. Ленин писал, что в России «отработки держатся едва ли не с начала Руси (земледельцы кабалили смердов еще во времена «Русской Правды»...)» (1, с. 199). Мысль о закабалении свободных земледельцев повторена В. И. Лениным и позднее [2, с. 131]. Слова Мономаха о «бедном смерде», которого обижают сильные, свидетельствуют о том, что смерды были свободными людьми, владельцами индивидуальных хозяйств. Смерды подвергались растущей государственной эксплуатации посредством налогов, судебных вир и постоянно переходили в различные феодальные виды зависимости. Делились смерды на лично-свободных и феодально-зависимых [15, с. 140—148]. ...сын твой крестный с малым братом своим... Двоюродный брат Мономаха Олег Святославич был крестным отцом сына Изяслава. «ПОСЛАНИЕ» КЛИМЕНТА СМОЛЯТИЧА В «Послании» Климент Смолятич излагает свои взгляды о двух способах п°знания: боговидении, которое доступно только «святым» (простые же смертные познают истину, бога путем «разумного» толкования божественных заповедей) и исследования мира вещей. Следует отметить, что эволюция философских воззрений на Руси была аналогична той, которая наблюдалась в западноевропейских странах в период раннего средневековья. Вспомним хотя бы утверждение Фомы Аквинского: «Познание истины есть двояко: это либо познание через природу (вещи), либо познание через благодать» [1, с. 184—202]. Из концепции Фомы вытекает следующий вывод: познание возможно и через человеческий разум, и через религиозную премудрость. Подобные мысли были высказаны и Климентом Смолятичем. Он считал, что, кроме божественных писаний, объектом человеческого познания («разумения») являются «вещи» — проявление божественной мудрости как творения бога, поэтому на познание «вещей» должен быть направлен и разум. Таким образом, русский мыслитель в духе теологического рационализма доказывал одинаковую правомерность и богопознания, и светского знания. В условиях средневековья этот принцип познания имел немаловажное значение в развитии умственной жизни и педагогических воззрений, поскольку разграничивал области божественного и человеческого и тем самым содействовал выходу человеческого ума в область эмпирического рационализма. В несохранившемся письме к Клименту Фома обвиняет его в отступлении от православной догматики и в проповеди античной философии. Он утверждает, что его оппонент в послании князю Ростиславу, «славя себя и творяси философом», опирался не на «почитаемых писателей», признанных христианской церковью, а на Гомера, Аристотеля и Платона, прославлявшихся у эллинов-язычников. В ответном письме — «Послании» Климент, отклоняя упреки Фомы, настойчиво защищает необходимость изучения трудов античных мудрецов, «которые средь греческих столпов славнейшими были», доказывает примат разума над эмоциональной стороной природы человека. При этом, по его мнению, разум черпает материал для рассуждений из чувств. Хотя деятельность органов чувств является обязательной предпосылкой для разума, но разум, утверждает Климент, выше чувств, управляет ими, он хозяин, а чувства — его опора. Обращение Климента Смолятича к учению греческих философов — свидетельство той роли античного наследия, которую оно играло в духовном развитии древнерусского общества. Призыв Климента к познанию истины с помощью разума, рас- суждений, чувств и наблюдений является свидетельством возникновения на Руси нового направления не только в философии, но и в педагогической мысли. «Послание» Климента Смолятича публикуется по списку XV в. Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси: XII в. / Подгот. текста и пер. В. В. Колесова. М., 1980. 1 Перед князем Изяславом... Изяслав Мстиславич — великий киевский князь (1146—1154). По его настоянию Климент Смолятич был поставлен киевским митрополитом. 2 Что мне видеть под дочерью Иаира? В. В. Колесов в комментариях к «Посланию» пишет, что с этого места Смолятич перечисляет чудесные явления, описанные в Евангелии и требующие, по его мнению, истолкования, которое он излагает в тексте [2, с. 659—660]. За примерами, приводимыми Климентом, стоит не только его вера в силу бога, но и мнение о необходимости дополнительного истолкования чудес Христа. Ему кажется нелепостью отказываться от разума при толковании Священного писания и запрещать прилагать ум к божественным заповедям, «чтобы все разделить по истине». Библия не везде понятна. Поэтому надо читать ее не по буквам, а искать в ней духовный смысл. Таким образом, Климент Смолятич допускал возможность приложения методов рациональйого познания к объектам веры, обсуждение на языке разума теологических проблем, что противоречило богословию, рассматривавшему веру в качестве незыблемого принципа богопознания. ИЗ «ПРИТЧ» И «СЛОВ» КИРИЛЛА ТУРОВСКОГО В «Антологии» представлены отрывки из произведений Кирилла Туровского, в которых изложены его взгляды на «книжное учение». По заключению Кирилла, на моральное совершенствование личности большое влияние оказывает природа. При помощи аллегорий и поэтических метафор он срав нивает духовное возрождение человека с весенним оживлением окружающей среды. В «Поучении в новую неделю по пасце» красоту природы он относит не только к сфере чувств, но и к разуму, способному познать божественную истину как духовную красоту. У него весна — символ веры и добродетели, зима — символ неверия „ греха [Ю, с. 72-73]. Представляют интерес советы по методике чтения, а числе которых на первое место он выдвигал осмысление прочитанного, проникновение в его сущность: «разумно внимай», «не просто... языком написанное произнося, но с рассужденьем» [9, с. 291]. «УЧЕНИЕ.-» КИРИКА НОВГОРОДЦА «Учение», написанное в 1136 г. новгородским ученым Кириком, впервые опубликовал в 1823 г. русский историк К. Ф. Калайдович (1792—1832). В настоящее время известны три списка произведения. Наиболее полно текст сохранился по списку, который назван Погодинским (XV в.). Аналога «Учению» нет ни в древнерусской, ни в византийской, ни в южнославянской письменности. Не принадлежит оно ни к одному из известных жанров и в древнерусской литературе. Согласно заключению Р. А. Симонова, это научный трактат по хронологии и вычислительной математике [11, с. 95]. Трактат свидетельствует о высоком уровне математической культуры и математического просвещения на Руси в XII в. В трактате, как и в других памятниках древнерусской письменности, на ремесленных изделиях, обнаруженных археологами, отсутствуют записи арифметических операций. Зафиксированы буквами-цифрами лишь числовые результаты. Такое состояние объясняется тем, что вычисления проводились в одних случаях на абаке, в других — при помощи ручного счета, которые исключали запись счетных операций [3, с. 127—137]. Математический трактат Кирика имел практическое и педагогическое значение. Для любителей расчетов и календарной астрономии он являлся образцом сложных вычислений. Педагогическое же значение трактата определяет его название «Учение им же ведати человеку числа всех лет». Трактат построен на следующих дидактических принципах: а) последовательности; б) связи нового материала с известным; в) иллюстрации абстрактных положений примерами; г) обобщении в конце каждого раздела. Дидактический эффект соблюдения этих принципов раскрыт в заключении, где в краткой форме воспроизводятся сведения первых двух разделов. Такое построение соответствует требованиям дидактики и логики, когда подчеркивается единство вышеизложенного и подводятся итоги. Этим педагогическим требованиям отвечала структура «Учения», состоящая из следующих разделов: I. О единицах счета времени (пункты 1—5). II. О теоретических основах календаря (пункты 6—18). III. О дробных делениях числа (пункты 19—27). IV. Заключение. Дидактическая направленность трактата определяется педагогическим стилем изложения, о чем можно судить по следующим предложениям: «Как узнать количе- ство дней? ...А если хочешь знать... до настоящего дня или до какого-либо, считай сначала по 300...», «А вот наставление об индикте». Слова «знай», «узный», «как Узнать», «подсчитай» (таким-то способом) сопровождают весь текст «Учения». Там, где Кирик говорит о дробных числах каждого дня, он предупреждает: «Это же пишем для любителей мудрости и для желающих все хорошо усвоить о так назы- Ваемых дробных...» Текст «Учения» приводится по Погодинскому списку в переводе с древнерусского • П. Зубова и Т. И. Коншиной [6, с. 175—191] с незначительными поправками В- Симонова [11, с. 98—101]. р Индикты. Счет индиктами, или 15-летними периодами, заимствован в Древней Уси из Византии. Индиктом называется порядковое место данного года в пределах УЩего 15-летнего цикла, причем исходной точкой этого циклического счета со Яется византийская эра — сотворение мира, а смена индикта в каждом цикле ершается в день византийского новогодия — 1 сентября. Этимология слова «индикт» так же, как и происхождение самой системы, выяснена недостаточно. По-видимому, счет индиктами ведет свое начало от тех переписей населения, которые раз в 15 лет производились в Римской империи и в Византии. В Византии индикты введены в 313 г. н. э. [12, с. 33]. 2 Солнечный круг, лунный круг. Сложность календарных расчетов была обусловлена тем, что некоторые точки отсчета в календаре перемещались по временной шкале. Р. А. Симонов для примера приводит современный календарь, где праздники «привязаны» к определенным дням: 1 января, 8 марта, 7 ноября и т. д. «В Византийском календаре, употреблявшемся на Руси, центральным из подвижных праздников был день пасхи (в дальнейшем под этим словом подразумевается так называемая христианская пасха). Все остальные подвижные даты византийского календаря отделены от пасхи постоянными сроками. Пасха приходится, как было установлено Никейским церковным собором в 325 г., на первое воскресенье вслед за весенним полнолунием, наступающим не ранее 21 марта и не позднее 18 апреля. Поэтому первый день пасхи бывает не ранее 22 марта (21 + 1 = 22) и не позднее 25 апреля (18 + 7 = 25) по юлианскому календарю. Полный цикл «блужде- ний» дня пасхи в границах этого промежутка длится 523 года, затем порядок перемещений повторяется. Период в 523 года называют великим кругом или великим индик- тионом, который связан с солнечным и лунным кругами — 28—19-летними циклами). Если перемножить последние числа, то получится величина длительности великого круга (28X19 = 523). В календарном году содержится 52 недели и один или два дня в зависимости от того, каким бывает год — простым или високосным. В этой связи всякий день недели юлианского календаря (например, первое воскресенье апреля), перемещаясь по различным циклам, совершит периодический цикл в 28 лет. Луна точно в такой же фазе, в какой она была в некий день (например, 2 апреля), будет находиться вновь 2 апреля через 19 лет» [11, с. 75—76]. НАСТАВЛЕНИЕ О ДЕТЯХ «Наставление» обнаружил и опубликовал русский историк В. Н. Татищев (1686—1750). Общая схема памятника схожа с «Поучением» Владимира Мономаха, но уступает сухостью изложения, узким кругом вопросов, ограниченных лишь тревогой князя за судьбы княжества и малолетних детей после смерти. Содержание нравственных поучений детям подано в рамках стандартных княжеских обязанностей в соответствии с их иерархическим социальным положением в обществе. В сочинении князь затронул важный для него вопрос опекунства над своими детьми и уделил особое внимание их образованию. Он просит брата Юрия Всеволодовича, которому поручает своих малолетних детей, присматривать за их учением в школе. Далее обосновывает необходимость после окончания учебы самообразования сыновей: «Послушайте мудрых учения и наставлении и читайте книгы их». Князь решительно выступает против преждевременного восхваления способностей детей, он считает, что это принесет им только вред. Воспитание детей следует сочетать с формированием стремления к познанию истин, изложенных в трудах видных мыслителей: «...Советы... мудрых прилежно внимая, рассуждайте», как это всю жизнь делал он сам. При этом Константин пытается очертить круг нравственных качеств, которые должны составить основу воспитания детей: быть способным^ на добрые дела, воздерживаться от гнева, ярости, неоправданных желаний («хотения») и т. п. Исходя из интересов защиты княжества от междоусобных войн, он завещает детям не нападать «без довольной причины на области чужие», «со старейшими в воинстве поучайтесь, как себя засчисчать», не слушать наветов, осторожно относиться к льстецам, которые думают только о своем благополучии, а не об интересах князя. Тексты, печатаются по изданию: Татищев В. Н. История Российская, т. Ш* М.; Л., 1964. МОЛЕНИЕ ДАНИИЛА ЗАТОЧНИКА Памятник дошел до нас в двух редакциях: XII в.— «Слово Даниила Заточника» (Послание) и первой половины XIII в.— «Моление Даниила Заточника*- «Слово» вначале было распространено во Владимиро-Суздальской Руси. Его популяр ность вызвала подражание анонимного автора, который расширил и дополнил его под именем того же Даниила, назвав «Молением». Сочинение адресовано в форме челобитной князю Ярославу (1191 —1246), сыну владимиро-суздальского князя Всеволода Большое Гнездо. В нем Заточник, ссылаясь на свою образованность, просит князя принять его к себе на службу. Этот псевдо-Даниил, пишет Б. А. Рыбаков, «является выразителем того возрастающего на протяжении XIII в. слоя служилых людей, которые в большинстве своем шли, конечно, в войско, в «младшую дружину» кНязя, но в виде исключения просились и на службу, требующую прежде всего мудрости. Антибоярские настроения этих людей позволяли княжеской власти опираться на них в своей борьбе с гордым и независимым боярством» [9, с 560]. Аналогичного мнения и Д. С. Лихачев. «Кем бы Даниил ни был,— пишет ученый,— холопом или «дворянином» (в значении, свойственном XII—XIII вв., т. е. членом княжеского «двора»), он, во всяком случае, вышел из низших слоев общества, принадлежа к тем его представителям, которые назывались «милостниками» и которые энергично поддерживали в это время сильную княжескую власть в ее борьбе с боярством» [4, с. 688—689]. В основе «Моления» идея сильной власти князя, которую Даниил считает надеждой в осуществлении своей мечты. Князь, по его мнению, единственный справедливый глава всех людей, хранитель порядка, который нарушают бояры, тиуны и рядовичи. Идеализированный образ самодержца окрашен в «Молении» многочисленными хвалебными комплиментами, среди которых настойчиво проводится мысль о том, что его власть может возрасти, если он в число приближенных привлечет мудрых советников, и в качестве одного из них Даниил предлагает себя. Свои доводы Даниил построил на антитезе мудрость — глупость. Его обращение к пословице «Глупых не куют, не льют, они сами родятся» — дань лишь народному речению. Весь текст «Моления» пронизан восхвалением «книжного учения» и разума. По заключению В. В. Кускова, Даниил видел в разуме главное качество духовной сущности личности и в произведении создал панегирик человеческой мудрости [3, с. 188]. Перефразируя псалмы, Заточник восклицает: «Вострубимъ яко во златокованные трубы в разумъ ума своего и начнемъ бити в сребреныя органы возвития мудрости своеа...» [6, с. 388]. Гимн разуму, умственным способностям человека пронизывает весь сюжет произведения. Даниил утверждает, что источником мудрости является образование и для получения его на Руси имеются условия. Нужно только проявить усилия, настойчивость, трудолюбие. Не в Афинах накоплена им книжная мудрость, не от византийских философов научился он, «но бых ползая акы по различным цветомъ и оттуда избирая сладость словесную и совокупляя мудрость...» Эти слова дают возможность понять состояние просвещения перед монголо-татарским нашествием. Грамотность Даниил рассматривает как обычное явление в русском обществе, мудрость же можно постичь только путем основательного образования. Двумя путями можно достичь этой цели: или путем обучения за границей (если бы не существовало на Руси этой практики, то Даниил не ссылался бы на Афины), или работой с книгой, где сообщаются различные знания. О том, что в его время в русском обществе имелся большой фонд не только церковно-учительной, но и богословско-фило- софской, научно-естественной литературы, свидетельствует использование в «Молении» цитат из «Физиолога», «Повести об Акире Премудром», «Повести временных лет», «Мудрости Менандра», «Пчелы». П. Миндале в насчитал около 20 заимствований из «Изборника 1076 года [5, с. 240]. В списке «Моления», обнаруженном В. Н. Ундоль- ским, находим знакомство авторов редакций «Моления» с произведениями античных Ученых и мудрецов: ботаника Теофраста, поэта Пиндара и других [5, с. 108]. Даниил настойчиво доказывает князю, что бесполезно опираться на бояр, ибо Доступ к мудрости преградило им богатство. Где встречается наиболее глупых? — спрашивает Заточник и отвечает: среди имущих властелинов: «...богатый человекъ бес- МЫслен, аки солома во грязи втоплена». о мудрости богача создает иллюзии не его разум, а богатство: «Богат возглаголет — вси молчат и вознесут слово его до 0лак, а убогим возглаголеть — вси на ньго кликнут. Чьи же ризы светлы, тех реч Честна». Предлагая свои знания, мудрость князю, Даниил как бы претендует на то вЫсокое место, которое обычно занимали бояре. Так впервые в русской литературе °является представление об уме, образованности как основном признаке досто- ства личности и профессиональном качестве человека. Общественная среда, из которой вышел Заточник, многими нитями была связана с народом и определила изложение им мысли при помощи многочисленных назидательных пословиц, поговорок. Особенно большое воспитательное значение он придавал притчам: «... Да развергу въ притчах гадания моя...», «Глаголет бо ся в мирских притчьах...» и др. Он противник длинного морализаторства, «многословесных бесед», к поучительной речи предъявляет требование быть последовательной, по эмоциональному тону приветливой, плавной, как «быстрота речная». При помощи пословиц, юмора, скоморошьих переделок книжных элементов Даниил бичует нравственные пороки бояр: коварство, жадность, заносчивость, гордость, грубость, стяжательство. С большим мастерством в «Молении» описано популярное на Руси искусство скоморохов — народных артистов, акробатов, клоунов, танцоров, игравших большую роль в культурной жизни народа, эстетическом воспитании детей. В ряде мест Заточник обращается к Священному писанию, переделывает его и придает ему шутливую форму. В этом переосмыслении цитат и перемене их функций просматриваются элементы скептического отношения к религии, отдельные выпады против слепого восприятия церковных догматов. Автор — решительный противник монастырского воспитания, сатирически изобразил аморальное поведение монахов. Он отрицает абсолютную зависимость человека от воли бога; по его мнению, несправедливость в жизни является следствием несправедливости в той среде, в которой он живет. При помощи афоризмов Даниил доказывает, что только благодаря учению и личной инициативе, силе разума человек может стать творцом своей судьбы. Эти мысли Заточника были развиты педагогами последующих столетий. «Моление» — произведение широкого общественного значения, затронувшее ряд социально-политических и педагогических проблем. В нем глубоко раскрыто значение умственного воспитания в фомировании жизненной позиции личности. Авторы «Слова» и «Моления Даниила Заточника» сумели понять прогрессивные тенденции общественного развития Руси своего времени и внесли важный вклад в сокровищницу педагогической мысли XII—XIII вв. «Моление» печатается по публикации Чудовского списка XVII в. с исправлениями по списку В. Н. У идольского. Текст в «Антологии» печатается по изданию: Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII вв. и их переделкам /Подгот. текста к печати Н. Н. Зарубина Л., 1932. Пер. выполнен М. Ф. Федоровой, Т. А. Сум- никовой (Хрестоматия по древнерусской литературе. М., 1969). В тексте «Моления» опущены те места, в которых отсутствует связь с целевым назначением «Антологии». 1 Заточник — заключенный. 2 ...начнем бить в серебряные органы... Орган — музыкальный инструмент. 3 Псалтырь и гусли. Здесь псалтырь — музыкальный инструмент, под звуки которого иудейско-израильский царь Давид пел свои песни, вошедшие в состав библейской книги, названной Псалтырь. Гусли — древнерусский струнный музыкальный инструмент. Несколько гуслей XII—XIV вв. обнаружены археологами при раскопках Новгорода. 4 Князь Ярослав Всеволодович — сын владимиро-суздальского князя Всеволода Большое Гнездо, которому адресован один из вариантов «Моления». Ярослав Всеволодович княжил в Переяславле в первой четверти XIII в. 5 Ланиты — щеки. 6 ...сосуд, истощающий миро... Миро — благовонное масло. 7 ...и выя твоя... Выя — шея. 8 Даниил говорит... Даниил — библейский пророк. 9 Паволока — дорогая тонкая ткань. 10 ...вспомни меня, в немытом вретище... Вретище — рубище, лохмотья. 11 Княже мой, господине... рыцари, мастера, вожди... всадники — и те имеют честь и милость у поганых султанов. В списке «Моления» В. Н. У идольского вместо слова «мастера» читается «магистрове», т. е. магистры. Следовательно, в числе лиц, претендующих на льготы, названы магистры. Средневековый магистр — ученая степень в западноевропейских университетах [8, с. 500]. Даный термин в «Молении» представляет интерес не только сам по себе, но и как фрагмент того уровня образования на Руси, о котором так мало сохранилось упоминаний в источниках. Появление произведения по времени совпадает со строительством в Юрьеве-Польском Георгиевского собора (1230—1234). В настоящее время после исследования текстов «Моления» и изучения скульптур Георгиевского храма В. К. Вагнер между ними выявил черты схожести. Исследователь установил, что вся перечисленная в «Молении» княжеская «гридьба», в том числе и магистры, изображена скульптором на подзакоморочных капителях фасадов собора [2, с. 46—53]. Конечно, размещая по капителям храма лиц разных специальностей, скульптор запечатлел здесь образы взятых из жизни людей, которые не могли быть отражены в канонических экспозициях. Не исключено, что автор Бакун (галицкого происхождения), приняв личное участие в разработке программы скульптуры, подсказал князю эту идею, знакомую еМу по Галичу [1, с. 99—108]. Произведения неизвестных авторов СЛОВО НЕКОЕГО ОТЦА К СЫНУ СВОЕМУ В условиях развития общества, вышедшего из родового строя с сильными элементами языческих воззрений, складывавшихся новых межсословных отношений резко возросла потребность • в утверждении нового идеала воспитания на основе принципов христианской морали. В доступной для читателя форме пути постижения этого идеала изложены в «Слове некоего отца к сыну своему». Первая часть произведения раскрывает общечеловеческие нравственные нормы и правила этикета, поведения в виде советов сыну: укрепляться добросердием, кротостью, уважать младших, ровесников, старших и стариков, не быть самолюбивым, уклоняться праздности, накормить голодного, посетить больного и т. п. Ряд этих моральных норм позднее был конкретизирован в «Поучении» детям Владимира Мономаха. Следующая часть «Слова» посвящена утверждению ценности личности в условиях земной жизни. Автору еще не известна религиозно-монастырская доктрина умерщвления своей плоти, изнурения себя подвижничеством в стремлении приблизиться к «ангельской жизни». Он призывает сына: «Разумей же, чадо, суету века сего... ту жизнь возлюби к ней по вся дни тщися и о жизни по вся дни помышляй...» — и будет небесная радость. Составитель «Слова» варьирует разные пути нравственного совершенствования личности и кроме выполнения наставлений отца он не исключает подражания господину, к которому можно поступить на службу («и тому всеею силою служи»), но тут же делает оговорку, если он соблюдает христианскую благочестивость, следует «святым словесам», которые дороже бисера. Таким образом, по мнению автора, прилежное воспитание индивида возможно и на службе у богатых, если с их стороны соблюдается принцип братолюбия. Здесь ясно просвечивается идеологическая позиция составителя «Слова» как представителя господствующего класса. Открыто она высказана в предупреждении юношества: «...не сътворить ти пакости богатство тые... ти будеть царство небесное», т. е. откроешь /ебе дорогу в рай. Эти советы выступают нормативными символами исторического своеобразия образа жизни в условиях социального неравенства, рожденного феодализмом. «Слово некоего отца к сыну своему» — ценный историко-педагогический источник, раскрывающий содержание официальной древнерусской педагогической мысли и особенности ее развития в период утверждавшейся на Руси христианской морали и усиливавшихся классовых противоречий. Текст печатается по изданию: Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Вып. 3, СПб., 1897, с. 31—37. СЛОВО О ПОЛЬЗЕ УЧЕНИЯ Текст «Слова» взят из древнерусского Пролога редакции XVII в. Исследователями доказано, что уже в XIII в. Пролог был одной из распространенных книг на **УСи [5, с. 213] и преследовал не только «теоретико-богословские, а и нравственновоспитательные задачи» [1, с. 102—104]. В публикуемом отрывке изложены рекомендации о «книжном учении», адресованные детям (чадам) в возрасте, «благо время имаще» для посещения школы. По мнению автора, грамотность можно добыть тремя путями: «от поучающих», т. е. от учителей, от знающих и умудренных жизненным опытом старцев, «или сам» (путем самообразования). Таким образом, автор «Слова» свидетельствует о возросшем интересе на Руси к овладению грамотой и определяет пути удовлетворения этого желания. «Слово» отражает существовавшую практику такого обучения детей, когда этой деятельностью занимались не только учителя- профессионалы, но и «люди проста». При отсутствии в средневековье специальных учебных заведений по подготовке учителей такой обычай был обыкновенным явлением. Для всех, кто обучал детей, путь овладения мастерством учителя был один — педагогическое самоусовершенствование в процессе педагогической деятельности. Разъяснение пользы учения изложено на понятном разговорном языке, в народном стиле, без цитат из священного писания, с эмоциональной приподнятостью и житейской мудростью. Текст печатается по изданию: Литературный сборник XVII века: Пролог. М., 1978. Переводные произведения «ПЧЕЛА» Составленный в Византии сборник изречений, цитат, афоризмов под названием «Пчела» был переведен на Руси в конце XI в. В нем нашла отражение византийская педагогическая мысль X—XI вв., опиравшаяся на христианские догматы и сочинения античных авторов. Несмотря на преобладающую роль в идеологической жизни Византийской империи того времени духовенства, светские элементы брали перевес над духовными, религиозный элемент давал только окраску целому. В византийских университетах рядом с библией, Священным писанием и патристикой изучались труды Аристотеля, Демокрита, Плутарха, Ливания и других. Борьба двух тенденций не допускала взаимного отрицания, наоборот, христианство приняло некоторые стороны античного наследия, пытаясь приспособить его к интересам церкви. На этой почве в XI—XII вв. в Византии появляется ряд сборников изречений античных мыслителей и византийских авторов, так называемые флорилегии (т. е. цветники), которые в греческих школах служили важными учебными пособиями. Русское просвещение было глубоко заинтересовано в использовании подобных пособий, и они появились на Руси под названиями «Изборник 1073 года», «Пчела». В сборнике «Пчела», состоящем из 71 главы русского текста, содержится более 2500 высказываний, которые приписываются античным и более поздним греческим и римским языческим философам, поэтам, историкам, политическим деятелям. Авторство некоторых афоризмов вымышленно. «Пчела» являлась значительным проводником идей античной философии — этики и педагогики в древнерусскую среду. Если учесть содержание таких глав, как «О любомудрии и обучении детей», «О старости и о юности», «Об учении и беседе», «О мудрости», «Об обычаях и о нравах», «О памяти» и др., то «Пчелу» можно характеризовать как первую педагогическую антологию на Руси. В книге русские педагоги находили советы по вопросам умственного, нравственного, эстетического, физического, семейного воспитания. Поэтому сборник использовался как вполне приемлемое пособие для педагогов, а в школах высшего типа — и для учащихся. Конечно, «Пчела», как и другие сборники, давала ограниченное представление о взглядах того или иного мыслителя, но тем не менее в ней были высказаны интереснейшие идеи. Для нас эти материалы ценны еще и тем, что они в значительной мере переделаны и дополнены русскими авторами-переводчиками. Русские книжники не воспринимали изречений слепо, а сближали их с народными пословицами, поговорками, приспособляли к русской действительности, не только шлифовали форму, но иногда и вносили существенные изменения в содержание. «Пчела» пользовалась большой популярностью на Руси. Ее переписывали вплоть до XVIII в. и во многом она приобрела русскую окраску. Отрывки из «Пчелы» приводятся по Новгородской рукописи XVI в. в издании: Памятники литературы Древней Руси: XIII век. Подгот. текста и пер. В. В. Колесова. М., 1981. Русская педагогическая мысль раннего средневековья развивалась в постоянном общении с педагогическим наследием других народов. Начиная со второй половины XI в. на Руси наряду с различными сборниками педагогических изречений, афоризмов, притч появились переводы средневековых повестей и романов нравоучительного легендарно-исторического содержания: греческий роман «Девгениево деяние», ассиро-вавилонская «Повесть об Аки ре Пре- мудром», индийская «Повесть о Варлааме и Иоасафе» — в сирийской, арабской, грузинской и других переработках. Педагогические аспекты наиболее четко просматриваются в «Повести об Аки ре Премудром», о чем свидетельствует ее широкое распространение среди древнерусских книжников, педагогов и читателей. Повесть возникла в VII в. до н. э. в Ассирии-Вавилонии, отсюда получила распространение на Востоке, а затем перешла в Византию, Армению, Грузию, где подверглась переработке в духе христианских воззрений. Произведение привлекло внимание древнерусских книжников и педагогов нравственными наставлениями. Поскольку в «Антологии» печатаются лишь отрывки из сочинения, передаем кратко его содержание. Мудрый Акир был советников царя Ассирии и Ниневии Синагрипа. Не имея своих детей, он усыновил племянника Анадана. Большая часть повести посвящена воспитанию Акиром приемного сына. Но вместо благодарности Анадан оклеветал Акира, и тот был приговорен царем к смертной казни. Преданный друг Акира Набугинаил спас жизнь и сумел укрыть осужденного. Египетский фараон потребовал от царя Синагрипа прислать к нему мудреца, который мог бы отгадать несколько загадок. Если же посланец не справится с заданием, то Синагрип должен будет уплатить дань Египту. Никто из приближенных Синагрипа, включая Анадана, занявшего должность Акира, не смог выполнить задания. Тогда Набугинаил сообщает царю, что мудрец Акир жив, и царь посылает его в Египет. Успешно отгадав загадки, Акир с дарами возвращается на родину, вновь становится приближенным Синагрипа, а разоблаченный Анадан умирает. Для русских учителей особый интерес представляли методы воспитания Акиром Анадана, вопросы этики, особенности нравственного этикета и эстетические представления, изложенные в повести. На популярности «Повести об Аки ре Премудром» сказались влияние профессиональных традиций русских переводчиков и переписчиков, приемы стиля, особенности языка, сближавшие текст произведения с русской действительностью. В различные варианты перевода добавлялись характерные реалии древнерусского быта. В ряде редакций сочинения Акир учит Анадана русской грамоте, предлагает читать русские книги, использует в воспитании русские пословицы, поговорки. В «Антологии» помещены отрывки из «Повести об Акире Премудром», имеющие нравственно-педагогическое содержание. Текст публикуется по изданию: Памятники литературы Древней Руси: XII век/Подгот. текста и пер. О. В. Творогова. М., 1980. Литература ИЛАРИОН 1. Иларион. Слово о законе и благодати.— В кн.: Древнерусская литература: Хрестоматия/Сост. Н. И. Прокофьев. М., 1980. 1 а. Молдован А. М. «Слово о законе о благодати» Илариона. Киев, 1984. ^^2. Новосельцев А. П. Киевская Русь и страны Востока.— Вопросы истории, 3. Повесть временных лет, ч. 1. М.; Л., 1950. 4. Полное собрание русских летописей, т. IX: Патриаршая, или Никоновская, летопись. М., 1965. 5. Устав князя Ярослава Владимировича.— В кн.: Памятники права Киевского государства X—XII вв., М., 1952. 6. Щапов Я. Н. Брак и семья в Древней Руси.— Вопросы истории, 1970, № 10. 7. Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси. (XI—XIV вв.). 1972. 1. Будовниц И. У. «Изборник» Святослава 1076 г. и «Поучение» Владимира Мономаха и их место в истории русской общественной мысли.— В кн.: Труды отдела древнерусской литературы, т. X. Л., 1954. 2. «Изборник» 1076 года/Под ред. С. И. Коткова. М., 1965. 3. Мещерский Н. А. К вопросу об источниках «Изборника» 1076 года.— В кн.: История жанров в русской литературе X—XVII вв.: Труды отдела древнерусской литературы, т. XXVII. Л., 1972. 4. Мещерский Н. А. Взаимоотношение Изборника 1073 г. с Изборником 1076 г.— В кн.: «Изборник» Святослава 1073 г.; (Сборник статей). М., 1977. НЕСТОР 1. Голубинский Е. Е. История русской церкви, т. I, ч. I. М., 1900. 2. Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. 3. Еремин И. П. Литература Древней Руси: (Этюды и характеристики). М.; Л., 1966. 4. Мирзоев В. Г. Былины и летописи — памятники русской исторической мысли. М., 1978. 5. Киево-Печерский патерик.— В кн.: Памятники литературы Древней Руси: XI — начало XII века. М., 1978. 6. Памятники литературы Древней Руси: XI — начало XII века. М., 1978. 7. Wanczura A. Skolnictwo w Starej Ruse.— Lwow Warszawa; Krakow, 1923. ВЛАДИМИР МОНОМАХ 1. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3. 2. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 15. 3. Алексеев М. П. Англосакская параллель в поучении Владимира Мономаха.— В кн.: Труды отдела древнерусской литературы, т. П. М.; Л., 1935. 4. Бабишин С. Д. «Поучение» детям Владимира Мономаха и его историко педагогическое значение.— Советская педагогика, 1974, № 9. 5. Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М.; Л., 1960. 6. Демков М. И. История русской педагогики, т. I. Ревель, 1895. 7. Матьесен Р. Текстологические замечания о произведениях Владимира Мономаха/Пер. с англ. В кн.: Труды отдела древнерусской литературы, т. XXVI. Л., 1971. 8. Памятники литературы Древней Руси: XI — начало XII века. М., 1978. 9. Полное собрание русских летописей, т. II. М., 1962. 10. Послание Никифора, митрополита киевского к великому князю Володимеру, сыну Всеволожью, сына Ярослава.— Русские достопамятности общества истории и древностей Российских, ч. I. М., 1815. 11. Правда Русская, т. I/Под ред. акад. Б. Д. Грекова. М.; Л., 194U. 12. Приселков М. Д. Троицкая летопись. М.; Л., 1950. 13. Протопопов С. Поучение детям Владимира Мономаха как памятник рели- гиозно-нравственных воззрений на Руси в татарскую эпоху.— Журн. Министерства народного образования, ч. XXI. М., 1874. 14. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М., 1982. 15. Свердлов Б. М. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. Л., 1983. 16. Татищев В. Н. История Российская, т. III. М.: Л., 1964. 17. Чистяков В. А. Представления о дороге в загробный мир и русских похоронных причитаниях XIX—XX вв.— В кн.: Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982. КЛИМЕНТ СМОЛЯТИЧ 1. Боргаш Юзеф. Фома Аквинский: Приложение из произведений Фомы Аквинского. М., 1966. 2. Памятники литературы Древней Руси: XII в. М., 1980. 3. Пашуто В. Т. Реваншисты-псевдоисторики России. М., 1971. 4. Полное собрание русских летописей, т. II. СПб., 1871. 5. Полное собрание русских летописей, т. IX. М., 1962. 6. Татищев В. Н. История Российская, т. III. М.; JI., 1964. КИРИЛЛ ТУРОВСКИЙ 1. Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М., 1960. 2. В тот же день представление св. Кирилла Туровского, епископа.— В кн.: ^Сития святых, чтимых православною церковию, составленных Филаретом (Гумилевским) с дополнениями из других. СПб., 1885, апр. 3. Кюрила грешнаго мниха слово на собор святых отець.— В кн.: Труды отдела древнерусской литературы, т. XV. М.; Л., 1958. 4. Память святого отця нашого Кирилла, епископа Туровского.— В кн.: Творения святого отця нашего Кирилла, епископа Туровского. Киев, 1880. 5. Проложное сказание о Кирилле.— В кн.: Рукописи графа А. С. Уварова, т. П. СПб, 1858. 6. Слово святого Кирилла о наказанье.— В кн.: Рукописи графа А. С. Уварова, т. II. СПб., 1858. 7. Слово святого Кирилла епископа о томь, яко незабывати учителей своих.— В кн.: Рукописи графа А. С. Уварова, т. II, СПб.^1858. 8. Кирилл Туровский. Поучение в новую неделю по пасце.— В кн.: Памятники Российской словесности XII в. М., 1821. 9. Из «Притч» и «Слов» Кирилла Туровского.— В кн.: Памятники литературы Древней Руси: XII в. М., 1980. 10. Кирилл Туровский. Слово в новую неделю по пасце.— В кн.: Древнерусская литература: Хрестоматия /Сост. Н. И. Прокофьев. М., 1980. 11. Кирилл Туровский. Слово о Премудрости: Притча.— В кн.: Памятники Российской словесности XII в. М., 1821. 12. Кирилл Туровский. Слово святых отець о наказании.— В кн.: Памятники Российской словесности XII в. М., 1821. КИРИК НОВГОРОДЕЦ 1. Алферова Г. Ф. «Кормчая книга» как ценнейший источник древнерусского градостроительного законодательства.— Советская археология, 1973, № 1. 2. Арциховский А. В. Новгородские грамоты на бересте: (Из раскопок 1958— 1961 гг.). М., 1963. 3. Бабишин С. Д. Археологические источники о распространении грамотности в древней Руси. М., 1977. 4. Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской. Киев, 1976. 5. Голубева Л. А. Граффити и знаки на пряслицах из Белоозера.— В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974. 6. Кирик Новгородец. Учение им же ведати человеку числа всех лет.— В кн.: Историко-математические исследования. Вып. VI. М., 1953. 7. Колчин Б. А. Новгородские древности: Резное дерево.— В сб.: Свод археологических источников. Вып. EI-55. М., 1971. 8. Лысенко П. Ф. Киев и Туровская земля.— В кн.: Киев и западные земли Руси 1 ^ — XIII вв. Минск, 1982. 9. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М., 1982. 10. Се есть въпрошание Кюриково, неже вьпраша иепископа наугородьского Нифонта и инех. В кн.: Русская историческая библиотека, т. 6. СПб., 1880. 11. Симонов Р. А. Кирик Новгородец — ученый XII века. М., 1980. 12. Черепнин Л. В. Русская хронология. М., 1944. 13. Щапов Я. Н. Кирик Новгородец о берестяных грамотах.— Советская археология, 1963, № 2. 14. Янин В. Л. Я послал тебе бересту... М., 1975. ДАНИИЛ ЗАТОЧНИК 1. Вагнер Г. К. К вопросу о главном мастере Георгиевского собора.— Советская археология, 1966, № 3. 2. Вагнер Г. К. «Моление Даниила Заточника» — скульптура Георгиевского собора.— В кн.: Труды отдела древнерусской литературы, т. XXII. М.; Л., 1966. 3. Кусков В. В. История древнерусской литературы. М., 1982. 4. Лихачев Д. С. Комментарии.— В кн.: Памятники литературы Древней Руси- XII век. М., 1980. 5. Миндалев П. «Моление Даниила Заточника» и связанные с ним памятники. Казань, 1914. 6. Моление Даниила Заточника.— В кн.: Памятники литературы Древней Руси* XII век. М., 1980. 7. Моление Даниила Заточника.— В кн.: Хрестоматия по древнерусской литературе/Сост. М. Ф. Федорова, Т. А. Сумникова. М., 1969. 8. Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка, т. I. М., 1959. 9. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М., 1982. ПРОИЗВЕДЕНИЯ НЕИЗВЕСТНЫХ АВТОРОВ 1. История русской литературы, т. 1. М.: Л., 1941. 2. Литературный сборник XVII века: Пролог. 1978. 3. Памятники литературы Древней Руси: XII век. М., 1980. 4. Рогович М. Д. Фыософсю джерела епохи Кшвськсй Pyci.— В кн.: Кшвська Русь: Культура. Традици. Кшв, 1982. 5. Сперанский М. Н. История древней русской литературы. М., 1921. 6. Шимановский В. Изборник Святослава 1076 года. Варшава, 1894.