Разрыв буржуазии с царизмом облегчил его свержение. Создалось видимое единство всех слоев населения. Однако попытки примирить интересы буржуазии и народа были обречены на провал. Противоречия между буржуазией, с одной стороны, рабочими и солдатами, с другой, обострялись. Еще не спала первая волна революции, направленная против царизма, как развернулась борьба трудящихся против Временного комитета Государствен ной думы и установления буржуазной власти, за утверждение власти революционного народа. Требование создания Временного Революционного правительства, выдвинутое большевиками в первые дни революции, получало в ходе борьбы развитие и конкретизацию. Комитет Государственной думы, как и созданное им правительство, не могли осуществить народных чаяний и стать органами народной власти. Создать подлинно революционное правительство мог только Совет рабочих депутатов. Большинство Совета не хотело вступать на этот путь. «И все же, — отмечал А. Шляпников, — другого органа, способного создать Революционное правительство, не было, и мы решили проводить в Петербургском Комитете, а также в самом Исполнительном комитете Совета наш взгляд на создание Временного Революционного правительства из недр революционной демократии, организованной в Совете. На деле мы предполагали возможным создание Революционного правительства из тех социалистических партий, которые окажутся большинством в Совете»77. Борьба за такое решение вопроса о власти приняла особенно широкий размах в Выборгском районе. Этот район, первым выступивший против царизма, являлся теперь центром, откуда поднималась вторая волна революции. I и 2 марта на Выборгской стороне состоялись многочисленные митинги рабочих и солдат. Они проводились преимущественно в здании Сампсоньев- ского братства на Большом Сампсоньевском проспекте, в центре Выборгского района. Это скромное здание не походило на пышный Таврический дворец и заполнялось в эти дни не разношерстной публикой — от почтенных думских деятелей до солдат, — а однородной массой трудового люда, объединенного единой целью и единой волей. I марта в здании Сампсоньевского братства состоялось первое легальное собрание Выборгской организации большевиков. Большой зал этого здания был переполнен; на собрание явилось огромное число беспартийных рабочих и до начала партийного собрания был проведен общий митинг. Собравшаяся рабочая масса была решительно настроена против буржуазно-помещичьей Государственной думы и созданного ею Комитета. Основная мысль докладчика — члена Петербургского комитета большевика К. Шутко — состояла в том, что в целях развития и закрепления революции надо создать такой орган, который мог бы превратить победу революции в Петрограде в победу революции во всей России. К. Шутко говорил, что таким органом призвано быть Временное революционное правительство, которое должен организовать Совет рабочих депутатов. В воспоминаниях Ф. Дингелыптедта говорится, что это собрание открыл Иван Чугурин, а после докладчика Шутко выступил Владимир Залежский и другие товарищи. «Собрание, встретившее неодобрительно известие об образовании думского правительства, большинством голосов приняло резолюцию о его устранении, о передаче власти Совету и о сложении полномочий членами Государственной думы, этой опоры царского режима»424 Резолюция, принятая на этом собрании, была издана в виде листовки. В отчете о деятельности Комиссии печати Выборгского райкома РСДРП говорилось, что вышел в свет «Плакат-резолюция, принятая на общем собрании Выборгского РК, бывшем I марта. Общие положения: выбор Временного революционного правительства и подчинение Временного комитета 12 членов Государственной думы этому Временному правительству. Требование о сложении полномочий членами Государственной думы, так как она — опора царского режима» 425. Полный текст резолюции, принятой на общем собрании Выборгской организации РСДРП I марта и изданной листовкой, гласил: «Общее собрание Выборгского района РСДРП, обсудив настоящий политический момент, постановило: I. Для победоносного довершения великого дела революции необходимо немедленное образование Временного революционного правительства из недр восставших рабочих и войск. 2. Во имя этой цели восставшие войска должны организовать себя заново, дабы закрепить низвержение оставшегося и остающегося верным царскому режиму. 3. Возникший Совет рабочих и солдатских депутатов, непрерывно вовлекая новые революционные кадры восставших народа и армии, должен объявить себя Временным революционным правительством и неотложно провести следующие мероприятия: поставить Временный комитет, состоящий из 12 членов Государственной думы, в непосредственное подчинение Временному революционному правительству. 4. Сложить полномочия народного представительства с Государственной думы, учрежденной на основе избирательного закона, послужившего опорой низвергнутому царскому режиму» 426. Значило ли принятие этой резолюции, что большевики уже тогда стояли за создание республики Советов? Нет, этот лозунг был выдвинут позднее. Большевики тогда еще не стояли за власть Советов, как особую форму государственного строя. Они рассматривали Совет как орган революционной демократии, единственно правомочный дать стране то Временное революционное правительство, которое было необходимо для окончательной ликвидации царского режима, созыва Всенародного Учредительного собрания, установления демократической республики. В февральско-мартовские дни 1917 г. большевики не выдвигали требования Советской республики, но сделали в этом направлении шаг, имевший большое принципиальное значение. По примеру 1905 года большевики видели в Советах органы революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Большевики Выборгской стороны выступили перед массами с требованием объявления Совета Временным революционным правительством. I и 2 марта состоялись многочисленные митинги и собрания, на которых выступали большевистские агитаторы. Здесь принимались решения, в основу которых было положено постановление Выборгской организации РСДРП от I марта. Вот их текст: «1) Вся власть до созыва Учредительного собрания должна быть сосредоточена в руках Совета рабочих и солдатских депутатов как единственно революционного правительства. 2) Армия и население должны исполнять только распоряжения Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и считать распоряжения членов Исполнительного (Временного. — Э. Б.) Комитета Государственной думы недействительными. 3) Все чиновничество п офицерство, служившее старому режиму, должно быть обезврежено и устранено от управления. Точно так же должны быть устранены от управления страной и городом все лица и организации, которые не солидарны с Советом рабочих и солдатских депутатов. 4) Совет рабочих и солдатских депутатов должен позаботиться о созыве Всенародного Учредительного собрапия, которое решит вопрос о новом государственном строе и о прекращении войны. 5) Совету рабочих и солдатских депутатов поручается приветствовать революционный германский пролетариат, ставший на борьбу со своим правительством» 427. Линия большевиков на отстранение думского Комитета и признание Совета Временным революционным правительством сочувственно встречалась передовыми рабочими. В. Залежский отмечает, что рабочие кварталы считали вполне естественным, чтобы Временное правительство образовалось из среды восставшего народа, что подобные резолюции были не единичны. Ф. Дингелыптедт даже утверждает, что «не было ни одного митинга, рабочего собрания, которое отклонило бы нашу резолюцию такого содержания, если только было, кому ее предложить»м. Он описывает большой митинг, который состоялся I марта в 8але кинематографа «Урал». Собралось 2 тыс. рабочих и солдат. Ф. Дингелыптедт зачитал Манифест ЦК РСДРП, призывал бороться за создание демократической республики и, не дожидаясь созыва Учредительного собрания, осуществлять основные требования революции — введение 8-часового рабочего дня, конфисг кацию помещичьей земли и др. Незадолго до того возвратившийся из ссылки большевик Пахомов, указав на то, что буржуазия организовала Комитет Государственной думы для захвата власти, призвал рабочих и солдат взять на себя решение своей судьбы428. Ho подобные резолюции принимались не на всех митингах. Среди рабочих были и другие настроения. Так, рабочие завода Либель на собрании, состоявшемся 28 февраля, хотя и выразили опасения за действия лиц, входивших во Временный думский Комитет, но вынесли решение «не восставать против других классов населения». Рабочие завода Гейслер на собрании I марта приняли постановление, в котором указывали, что «успех революционного движения может быть обеспечен только при условии единения всех классов народа, принявших участие в революционном перевороте и сочувствующих ему». Такое стремление к единству всех классов не было характерно для настроений передовых слоев рабочих. Эти слои решительно выступали против единения с буржуазией и ее думским Комитетом.. Ho среди части рабочих такие призывы встречали поддержку. Рост недоверия к буржуазному думскому Комитету нашел отражение на страницах «Известий Совета рабочих депутатов», хотя в общем эта газета проводила линию на сотрудничество с буржуазией. В статье «Народное хозяйство для народа», опубликованной газетой 2 марта, говорилось, что старые министры заменены временно комиссарами Комитета Государственной думы, «но нет никаких указаний на перемену не только лиц, но и системы управления всей хозяйственной жизнью страны. Думский Временный комитет считает, что крестьянское хозяйство может встать на ноги без наделения крестьян землей. Думает ли Временный комитет, что наша промышленность пойдет полным ходом без 8-часового рабочего дня?.. Мы не знаем ничего, что думают они предпринять для разрешения тех огромных опорных задач, которые выдвинуло революционное движение... Можно ли рассчитывать, что народное хозяйство будет для народа? Вся Россия с тревогой ждет ответа на эти вопросы». Требования рабочих масс о создании подлинно революционного правительства из недр Совета продолжали раздаваться и после того, как с санкции Совета было образовано буржуазное Временное правительство. 3 марта митинг рабочих и солдат в количестве I тыс. человек, обсудив факт признания Советом рабочих и солдатских депутатов Временного правительства, постановил: «1. Это Временное правительство не является действительным выразителем народных интересов; недопустимо давать ему власть над восставшей страной, хотя бы на время, недопустимо поручать ему созыв Учредительного собрания, которое должно быть созвано в условиях безусловной свободы. 2. Совет рабочих и солдатских депутатов должен немедленно устранить это Временное правительство либеральной буржуазии и объявить себя Временным революционным правительством» 429. Митинги с такими требованиями по-прежнему собирались в зале Сампсониевского братства. Большевик Судаков рассказывает о митинге, проведенном здесь вечером 4 марта. Зал до отказа был заполнен рабочими Выборгского района и солдатами Московского полка, многие из которых пришли на митинг с винтовками. Председательствовал М. Лацис. А. Судаков изложил требования программы-минимум РСДРП и доказывал необходимость передачи власти Советам. Когда выступал студент-путеец, призывавший к поддержке Государственной думы и Временного правительства, в зале поднялся большой шум, раздались негодующие крики. Оратору пришлось уйти с трибуны. На нее поднялся большевик Кузьмин, разоблачивший истинный смысл лозунга поддержки Временного правительства. Он встретил горячее сочувствие собравшихся. А. Судаков справедливо замечает, что митинги в помещении Сампсониевского братства были знаменательны поддержкой линии большевиков, направленной против Государственной думы и буржуазного правительства. Это были первые в России призывы снизу, призывы масс к установлению власти Советов 430. Как и в первые дни революции, когда решалась судьба царизма, теперь, когда развернулась борьба за устранение буржуазии и создание подлинно революционного правительства, передовые рабочие обращались за поддержкой к солдатам. Союз этих двух сил мог обеспечить победу на новом этапе революции, подобно тому как он обеспечил ее на первой стадии борьбы. В воззвании от I марта 1917 г., призывая солдат выбирать представителей в Совет, Выборгский районный комитет большевистской партии писал: «Необходимо организоваться, создать новую власть — Временное Революционное правительство, которое созовет Учредительное собрание». В воззвании говорилось: «Улучшить положение народа, дать свободу народу, положить конец кровавой войне может только Учредительное собрание, созвать которое должно Временное Революционное Правительство. He во имя смены лиц, стоящих у власти, подняли мы революционное знамя и проливали на улицах свою кровь! Мы боремся за Демократическую республику, требуем конфискации монастырских, удельных, кабинетских и помещичьих земель и передачи их крестьянам. Установление 8-часового рабочего дня. Эти требования должны защищать наши представители в Совете Рабочих Депутатов. Товарищи солдаты! Вы до сих пор стойко защищали дело свободы. Довершите начатое дело, идя нога в ногу с рабочими» 431. Примерно те же лозунги выдвигались Межрайонным комитетом РСДРП и группой эсеров в совместном воззвании к солдатам, выпущенном I марта 1917 г. Авторы воззвания призывали солдат не доверять буржуазной власти, а вместе с рабочими создать Временное Революционное правительство, чтобы осуществить основные требования народа. В воззвании отмечалось: «Вот уже два дня, как Петроград во власти солдат и рабочих, два дня, как распущенная Государственная дума выбрала Временный комитет и называет его Временным правительством; но до сих пор вы не слышали ни от Родзянко, ни от Милюкова ни одного слова о том, будет ли отнята земля у помещиков и передана народу. Надежда плохая! Солдаты! Будьте на страже, чтобы паны-дворяне не обманули народ! Идите к Думе, спросите у нее: будет ли земля народу, будет ли воля, будет ли мир... нужно с корнем вырвать самодержавный произвол. Если мы не доведем дело до конца, если не будет созвано Учредительное собрание, в которое послали бы своих депутатов все крестьяне и все рабочие, а не как в нынешней Думе — кто побогаче и посановитее, то погибнет народное дело». Листовка призывала солдат посылать своих представителей в Совет. «Ваши представители и рабочие депутаты должны стать Временным Революционным правительством народа, от него вы получите и землю и волю» 432. Рабочие и солдаты, объединившись в восстании против царизма, имели общие интересы и на следующем этапе революции. Правда, солдатская масса еще не ставила таких* больших задач, какие ставили передовые слои пролетариата. Солдаты боролись против отдельных действий буржуазии и прежде всего против восстановления прежних порядков в армии, тогда как передовые рабочие, выражая недоверие буржуазии, требовали, чтобы Совет рабочих депутатов создал подлинно революционное правительство, и, придавая общим требованиям «хлеба, мира, свободы» более конкретные очертания, выступали за осуществление основных пунктов социал-демократической программы-минимум. Борьба революционного пролетариата с буржуазией за солдатские массы определяла весь ход последующего революционного развития. Буржуазия хотела разрушить союз рабочих и солдат и подчинить себе солдат. Ho эти попытки натолкнулись на упорное противодействие солдатской массы. Приказ Родзянко, о котором мы говорили выше (см. стр. 275), о возвращении солдат в казармы и подчинении прежним офицерам справедливо был расценен солдатами как первый акт контрреволюции, направленный к восстановлению прежних порядков в армии. Солдаты требовали немедленной отмены приказа. М. Рафес сообщает, что Исполнительный комитет Совета заслушал по этому поводу объяснения Чхеидзе и Керенского как членов думского Комитета. Te заявили, что «этот приказ не был предметом обсуждения Комитета, что Комитет не может нести за него ответственность, что это личная инициатива самого только Родзянко... Во время прений по поводу приказа раздавались очень яркие и страстные речи с определенным призывом арестовать Родзянко и Временный комитет Государственной думы, раздавались обвинения в провокаторстве, предательстве и т. п.» 433 Б. Энгельгардт писал: «Желание ввести солдат в рамки дисциплины и порядка он (Совет. — Э. Б.) рассматривал как попытку приостановить, даже задушить начавшуюся революцию. Впервые был брошен упрек в контрреволюции» 434. Б. Энгельгардт сообщал, что рабочие не допустили печатания приказа Родзянко, а члены Исполнительного комитета Совета говорили, что они запретили его распространение. На самом деле приказ был отпечатан и получил распространение. В. Базаров рассказывал, что он дежурил в типографии, когда принесли приказ Родзянко для напечатания. «Два лаконичных предписания солдатам: вернуться в казармы и повиноваться офицерам, нп слова о новом строе, о борьбе с врагами, о поддержке его... Мы были очень смущены, получив от революционной власти такого сорта документ, а присутствовавшие вместе с нами в типографии интеллигентные солдаты пришли в ужас. Они умоляли нас уговорить Временный комитет Государственной думы отказаться от публикования этого акта, совершенно резонно указывая, что солдатская масса поймет его как шаг контрреволюционный, как попытку запереть восставшие полки в казармах и выдать их старой власти при помощи офицеров — сторонников царского правительства». В течение длительного времени все попытки убедить представителей думского Комитета в необходимости отменить приказ ни к чему не приводили. Только к утру «удалось урезонить Временный комитет, добиться от него распоряжения приостановить распространение воззвания (приказа. — 5. Б.). Ho было уже поздно. Один из думских автомобилей успел уже захватить часть отпечатанных экземпляров и раздать солдатам»435. Большевики стремились направить взрыв стихийного негодования солдатской массы, вызванный приказом М. Родзянко, в организованное русло и сплотить солдатскую массу вокруг Совета, чтобы через него оказывать влияние на ход событий. В. Базаров отмечал, что «революционная армия обнаружила поразительную сдержанность и самообладание. Вместо того, чтобы ринуться всей негодующей массой к Таврическому дворцу, что могло иметь самые печальные последствия, солдаты быстро сорганизовались, выбрали представителей по одному от каждой роты и послали их отстаивать свои требования в Думе. Совет рабочих депутатов превратился в Совет рабочих и солдатских депутатов. И первым актом этого нового представительства был знаменитый приказ № I»436. На первом заседании Совета рабочих депутатов 27 февраля представителей солдат еще не было. Совет не был связан тогда с гарнизоном столицы. А. Шляпников отмечает, что идея общего совета рабочих и солдатских депутатов не встречала сочувствия эсеров и меньшевиков, они боялись вовлекать армию в политическую борьбу и говорили о недопустимости «засорять» чисто пролетарский орган мелкобуржуазными элементами. Наиболее правая их часть высказывала опасения, что «революционная работа и политика может сделать армию небоеспособной, потому и не спешили привлекать солдат к организации»437. Подобного рода настроения действительно имели место среди меньшевиков и эсеров. Ho открытого противодействия вхождению солдат в Совет с их стороны все же не было. Во всяком случае еще Временный Исполнительный комитет, состоявший из эсеров и меньшевиков, в первом же своем обращении о выборах в Совет призывал все перешедшие на сторону народа войска «немедленно избрать своих представителей по одному на каждую роту». Отступить от этого призыва было невозможно. Разбуженная революцией солдатская масса обратила свои взоры к Совету. Н. Подвойский рассказывает: «Солдаты, желая получить директивы от Совета, обращались к каждому, но не могли ничего добиться. Припоминаю ночь на 28 февраля. В Таврическом дворце было два члена Бюро ЦК, я и еще несколько товарищей. Мы решили направить в определенное русло движение среди солдат, приходивших за указаниями, и предложили им возвращаться в свои батальоны, производить выборы представителей и требовать от рабочих депутатов введения в Совет и солдатских депутатов». На следующий день солдатские представители Пришли на заседание Совета, чтобы (выразить свое отношение к действиям думского Комитета и офицеров. Н. Подвойский вспоминал, что лидеры эсеров и меньшевиков пытались скрыть от Совета эти действия, а солдаты требовали, чтобы «их пустили на заседание для сообщения о тех контрреволюционных шагах, которые уже предпринимаются в некоторых полках. Их не хотели впускать. Тогда солдаты ворвались (в зал заседания, взобрались на столы и силой заставили себя выслушать»438. Депутаты Совета от солдат выражали свое возмущение приказом Родзянко, видя в нем одно из звеньев в политике буржуазии, направленной на защиту старого порядка, первое покушение на революцию. Вот что говорили депутаты Совета и солдаты на заседании 28 февраля: Грибков отмечал реакционные тенденции думских лидеров; Сухаревский заявлял, что приказ Родзянко — контрреволюционный акт и требовал считать действительными только те приказы, которые подписаны Советом; Савинков говорил, что действия Родзянко направлены против того дела, за которое рабочие и солдаты проливали свою кровь. Многие считали нужным потребовать объяснения от Родзянко. В. Молотов предлагал признать приказ Родзянко контрреволюционным выступлением, провокацией и ввиду этого сжечь его. Ho раздавались и примирительные голоса. Предлагалось выяснить, уточнить, договориться... Указывалось на необходимость заявить протест против приказа Родзянко через членов думского Комитета Чхеидзе и Керенского и протестовать не от имени Совета, а от имени социал-демократической и трудовой фракции Думы. «Нет необходимости обострять отношения», — заявлял бундовец Рафес. «He настало время делить шкуру неубитого медведя, слишком многое поставлено на карту», — убеждал Чхеидзе439. Руководителям Совета удалось в конце концов утихомирить страсти и отложить обсуждение острых вопросов до следующего заседания Совета. О том, что говорилось на заседании Совета 28 февраля, в печати не было сообщено. В «Известиях Совета» указывалось лишь, что в связи с вопросом о мерах, принятых для организации армии, решено выяснить взаимоотношения между Комитетом Государственной думы и Советом рабочих депутатов и на следующем заседании Совета первым поставить вопрос о тактике рабочего класса в связи с общим политическим положением 440. В связи с приказом Родзянко взаимоотношения между думским Комитетом и Советом рабочих депутатов обострились. Эн- гельгардт рассказывает, что на заседании Военной комиссии I марта представители Совета обвиняли членов думского Комитета в том, что они потворствуют контрреволюционным выступлениям офицерства и даже сами руководят ими. Говорилось 0 том, что Родзянко хочет «прикрыть революцию». Перед лицом таких обвинений руководителям думского Комитета и Военной комиссии пришлось пойти на попятную. Энгельгардт признавал, что стремление думских деятелей свернуть революцию натолкнулось на решительное противодействие народных масс. Образовав Временный комитет Думы, буржуазия решила приостановить дальнейшее развитие революции и «восстановить порядок». «Ho демократия взглянула на дело иначе и нашла приказ Родзянко преждевременным, так как царизм еще далеко недостаточно расшатался, возможна контрреволюция и, кроме того, многое далеко не достигнуто» 441. Стремясь успокоить солдатскую массу, Энгельгардт подписал приказ, в котором было сказано: «Сего 1 марта среди солдат Петроградского гарнизона распространился слух, будто бы офицеры в полках отбирают оружие среди солдат. Слухи эти проверены в двух полках и оказались ложными. Как председатель Военной комиссии Государственной думы я заявляю, что будут приняты самые решительные меры к недопущению подобных действий со стороны офицеров вплоть до расстрела виновных» 442. Приказ Энгельгардта получил широкое распространение. В. Бонч-Бруевич предложил типографии «Известий Совета» отпечатать 100 тыс. экземпляров этого приказа: «Напечатать приказ Энгельгардта крупными летучками о расстреле офицеров, которые будут отнимать оружие у солдат»97а. Судя по воспоминаниям большевика К. Орлова, распоряжение о недопустимости разоружения и об аресте контрреволюционных офицеров, еще до приказа Энгельгардта, было сделано Н. Чхеидзе от имени Исполнительного комитета Совета. Однако текст такого приказа Н. Чхеидзе нам обнаружить не удалось 443. Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов занял в этом вопросе двойственную позицию. Он предлагал солдатам подчиняться офицерам и вместе с тем объединяться вокруг рабочих. Вот текст его обращения к солдатам: «Временный комитет Государственной думы при помощи Военной комиссии организует армию и назначает начальников ее частей. He желая мешать борьбе со старой властью, Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов не рекомендует солдатам отказываться от сохранения прочной организации и от подчинения распоряжениям Военной комиссии и назначенных ею начальников. Ho вместе с тем он советует всем войсковым частям немедленно избрать от каждого полка по одному представителю в Совет рабочих депутатов для создания единой сплоченной воли всех слоев рабочего класса. Каждый солдат должен проявлять активный интерес к происходящим событиям и прилагать все усилия к тому, чтобы никто не мог предпринимать действий, противоречащих интересам народа. Товарищи солдаты, организуйтесь и присоединяйтесь к вашим братьям рабочим!» 444 Большевики решительно осудили действия думских лидеров. Они призывали солдат не подчиняться приказу Родзянко. В воззвании к солдатам I марта Выборгский районный комитет большевиков писал: «Офицеры от имени Родзянко и всего Исполнительного комитета призывают вас возвратиться в казармы, сдать оружие и подчиниться старым начальникам. He слушайте их! Это приведет к старому порядку, к прежнему порабощению» 445°. Большевики призывали солдат крепко держать в своих руках оружие и, не доверяя реакционному офицерству, избирать комитеты для управления частями. С таким же призывом обращалась к солдатам группа межрайонцев и эсеров. «Для того чтобы вас не обманули дворяне и офицеры — эта романовская шайка, возьмите власть в свои руки. Выбирайте сами взводных, ротных и полковых командиров, выбирайте ротные комитеты для заведы- вания продовольствием; все офицеры должны быть под контролем этих ротных комитетов. Принимайте к себе только тех офицеров, которых вы знаете как друзей народа. Подчиняйтесь только депутатам, посланным от Совета рабочих и солдатских депутатов» 446. Возвращение к старым порядкам в армии создавало угрозу возрождения только что свергнутого царского режима. Дело, за которое проливали кровь рабочие и солдаты на улицах столицы, оказалось в смертельной опасности. Массы рабочих и солдат пришли в движение и поднялись на борьбу, чтобы защитить революцию, закрепить и развить ее завоевания. Попытки офицеров отобрать у солдат оружие кончились для них весьма плачевно. В 18-м флотском экипаже и других частях, в ответ на попытки разоружить солдат, несколько командиров было расстреляно. В связи с действиями думского Комитета на улицах Петре- града царило большое возбуждение. Рабочие и солдаты выражали недоверие буржуазным деятелям и видели защитника своих интересов только в Совете. Член Выборгского районного продовольственного комитета сообщал тогда в «Бюро донесений» Таврического дворца: «У нас в толпе появляются лица, которые подстрекают толпу и солдат, чтобы они не слушали приказов, подписанных Родзянко, так, например, приказа о размещении войск в казарме по своим частям. Говоря, что целью этого приказа будет то, что их обезоружат и перебьют из пулеметов, что будто бы приказ исключительно Родзянко, а не Совета депутатов. Жители просят, чтобы все приказы были подписаны не Родзянко, а Советом рабочих депутатов. Отдельные личности стали оскорблять (видимо Родзянко. — Э. В.) и говорят о необходимости его ареста... требуют прекращения войны, ибо предполагают, что и германские товарищи требуют и добиваются того же» ,02. О распространении такого рода настроений сообщала также группа офицеров в своем письме во Временный комитет Государственной думы: «На всех улицах можно слышать обвинения со стороны ораторов, к которым начинают уже прислушиваться солдаты и народ, в измене Временного правительства и, в частности, его председателя, в желании предать народ старой власти, в обязательном намерении противодействовать народу ввести республиканский строй и созвать Учредительное собрание» *03. He доверяя думскому Комитету, солдаты обращались за поддержкой в Совет рабочих депутатов. I марта их представители явились на заседание Совета, чтобы вместе с рабочими обсудить положение, создавшееся в частях, и наметить новые основы армейской организации. Для солдатских депутатов Н. Соколов сделал специальный доклад, в котором рассказал, как организовался и работает Совет и какие отношения сложились между ним и Временным комитетом Государственной думы и его Военной комиссией. В связи с вхождением в Совет депутатов от солдат, Совет пополнил Исполнительный комитет их представителями. В Исполком были избраны А. Садовский (меньшевик-интернационалист, 6-й саперный батальон), А. Падерин (большевик, Преображенский полк), Ф. Линде (меньшевик-интернационалист, Финляндский полк), А. Борисов (меньшевик, Литовский полк), И. Барков (Царскосельский гарнизон), Климчинский (Измайловский полк), В. Баденко (меньшевик-интернационалист, пехотный запасный полк), Вакуленко (большевик, Егерский полк), Кудрявцев (эсер, автомобильный отдел Красного Креста), Соколов (моряк) 447. Так, на своем третьем заседании (I марта) Совет рабочих депутатов преобразовался в Совет рабочих и солдатских депутатов. Изменилось и название его печатного органа. С № 3 он стал называться «Известия Совета рабочих и солдатских депутатов». Большую часть заседания Совета I марта, на котором обсуждался вопрос о новых основах армейской жизни, председательствовал Н. Соколов. Он же записывал на клочках бумаги основные постановления, принятые собравшимися. Совету не был представлен доклад по указанному вопросу, ибо вопрос возник по инициативе не Исполнительного комитета, а самих солдат. Главными ораторами на заседании Совета были также солдаты. Отвергнув приказ Родзянко о возвращении в казармы и сдаче оружия, солдаты выражали резкое недовольство действиями буржуазного думского Комитета, который пытался надеть на них прежнее ярмо. Солдат Кливанский (Максим) говорил «об угрожающем поведении Временного комитета Государственной думы по отношению к революционному войску». Он заявил, что думские лидеры представляют «партию порядка, которая хочет превратить трудящихся в свое стадо. Эти лидеры боятся, чтобы рабочие и солдаты и крестьяне не вышли из повиновения, и хотят с помощью верных им частей задушить революцию... Солдаты должны не сдавать оружия, а в политических выступлениях подчиняться только Совету» 448. Солдат Марченко рассказывал: офицеры рассуждают так—* пусть солдаты посвоевольничают, потом опять возьмем их в свои руки, будет для них хуже прежнего. Ho солдаты не допустят возвращения старых офицеров и выберут свое начальство. Представитель Егерского батальона рассказал, что солдаты батальона изгнали всех офицеров, не присоединившихся к революции, избрали батальонного и ротных командиров, а над хранением оружия установили контроль. Солдат Литовского полка отмечал, что Военная комиссия захвачена офицерами и необходимо создать Военную комиссию из солдат. Солдат Кудрявцев предлагал установить контроль над существующей Военной комиссией. Матрос Соколов призывал брать оружие и не верить Государственной думе и Родзянко. Из рассказа Тарасова-Родионова можно почерпнуть дополнительные сведения о выступлениях солдат на заседании Совета I марта. Один из солдатских представителей возмущенно говорил: «Для этого, стало быть, мы и революцию делали, чтобы опять Государственная дума офицеров нам на шею сажала?!. Оборо няться мы, конечно, согласны, но разрешите тоже й нам по ндраву себе оставлять офицеров. А тех, кто по мордам нас лупили, тех, что царям и князьям сочувствуют, тех, кто немцу фронт согласны открыть, — нам таких не надобно... Раз у нас теперь свой Совет и все мы признаем сейчас, чтобы и у себя во всех частях ввести ротные комитеты, чтобы продовольствием ведать, пускай эти комитеты и за офицерами наблюдают... Пускай всем этим (оружием. — 3. В.) распоряжаются теперь одни только наши выборные ротные комитеты, и чтоб офицерам ни в каких случаях, ни по каким приказаниям ничего не выдавать. He выпускай оружья, товарищи!» 449. Солдат Борисов спрашивал: «Кто будет защищать наши свободы, кто защитит наш Совет? Я предлагаю Исполнительному нашему Комитету немедленно издать строжайший боевой приказ, чтобы весь петроградский революционный гарнизон ни в коем случае никуда отсюда не отправлять». Корнет Сакс из 9-го кавалерийского полка сообщал, что Гучков и Энгельгардт отстранили весь прежний состав Военной комиссии и поставили офицеров из Генерального штаба. «Оставлять военный штаб революции в таком положении нельзя. Все их приказания и распоряжения необходимо теперь проверять очень осторожно и в случае малейших сомнений запрашивать Пополнительный комитет Совета рабочих депутатов. А чтобы были в ней (в Военной комиссии. — Э. В.) и наши военные представители, я предложил бы выбрать туда от нашей солдатской части Совета равное им количество членов» 450. Солдат-большевик Падерин из Преображенского полка заявлял, что командная власть офицеров допустима исключительно только в строю и на занятиях. В политических выступлениях мы, солдаты, должны подчиняться только Совету. «И вне службы и строя все солдаты должны быть абсолютно уравнены во всех и политических и гражданских правах. И дурацкое вставание во фронт, и отдавание чести вне службы и строя для солдат должны быть абсолютно отменены. Мы собрались в свой Совет не в бирюльки играть, а делать революцию. И только мы, представители революционных рабочих и солдат, являемся временной революционной властью» 451. Решение поднятых вопросов Совет предоставил только солдатским депутатам. Они приняли постановление, сводившееся к 8—9 пунктам. В выдержке из протокола заседания Совета от I марта, опубликованной в № 3 «Известий Совета», перечислены следующие пункты, как принятые Советом: «He выдавать оружия. Выбирать ротные и батальонные комитеты, которые заведы- вали бы всем внутренним распорядком полков. Организовать солдатскую массу в Совете солдатских и рабочих представителей. Подчиняться распоряжениям Военной комиссии лишь до той поры, пока они не расходятся с постановлениями Совета рабочих депутатов. Делегировать в состав Военного Комитета (Комиссии) представителей от солдат». Н. Соколов рассказывал, что Совет также постановил, что «офицерство сохраняет власть над солдатскими массами лишь в чисто военном отношении», политическое руководство должно принадлежать Совету рабочих и солдатских депутатов452. Выдвигая вопрос о введении новых правил армейской организации перед Советом, представители некоторых частей гарнизона хотели, чтобы эти правила или хотя бы часть их утвердил также думский Комитет. Б. Энгельгардт рассказывал, что поздно вечером I марта к нему пришли выборные солдаты 20 частей гарнизона и заявили, что они «не могут доверять своим офицерам, которые не принимали участия в революционных выступлениях, а посему требуют издания приказа о производстве выборов в ротах, эскадронах, батареях и командах» по. Солдаты предлагали издать приказ об избрании офицеров, о предоставлении солдатам контроля над всеми хозяйственными операциями части и установлении новых отношений между начальниками и нижними чинами. Энгельгардт передал требования солдат думскому Комитету. Члены Комитета и Гучков категорически воспротивились принятию этих требований. Они поручили Энгельгардту успокоить солдат обещанием, что в ближайшем будущем будет создана комиссия, которая займется детальной разработкой вопросов внутренней жизни войск и, в частности, обсудит вопросы, поднятые солдатами. Кое-как успокоив солдат, Энгельгардт возвратился в думский Комитет. Ho вскоре представители воинских частей вновь вызвали его. Подошел солдат, который отрекомендовался членом Совета рабочих и солдатских депутатов. Он сказал: «Делегация ряда частей требует выработать новые правила военной организации. Совет очень заинтересован этим вопросом и предлагает Временному комитету Думы разработать их совместно». «Я возразил ему, — писал Энгельгардт, — Временный комитет находит опубликование таких правил недопустимым». «Тем лучше, — ответил он мне, — сами напишем». И, круто повернувшись, ушел, не добавив больше ни слова» ш. Так кончилась попытка привлечь к составлению новых правил военной организации думский Комитет. Как говорилось выше, новые основы военной организации были приняты Советом рабочих и солдатских депутатов на заседании I марта. Их осталось превратить в единый документ. Н. Соколов писал, что на этом заседании было кем-то предложено оформить принятые постановления в виде воинского приказа, так как «мы, военные, привыкли подчиняться не резолюциям, а лишь приказам». Собрание избрало комиссию для осуществления этого предложения, уполномочив ее подписать приказ от имени Совета рабочих и солдатских депутатов453. А. Садовский сообщал, что составление приказа было поручено не особой комиссии, а солдатам, избранным членами Исполнительного комитета Совета. «В ночь с I на 2 марта, — вспоминал А. Садовский, — солдаты, члены Исполнительного комитета, собрались в комнате (не помню в какой), где присутствовал Соколов, которому окружившие его солдаты диктовали пункт за пунктом. Соколов их редактировал и все это вылилось в форме Приказа № I. Затем Кудрявцев побежал в какую-то типографию, где ночью отпечатали этот приказ и утром распространили по частям» ш. Шляпников, Садовский и Суханов рисуют примерно одинаковую картину написания приказа. За длинным столом, покрытым зеленым сукном, сидел Соколов, окруженный солдатами — членами Исполнительного комитета или членами специальной комиссии. Они диктовали Соколову параграфы приказа. «Частенько в группе возникали споры, тогда все вставали, переходили к окну, выходящему в запушенный снегом сад, а затем возвращались к столу и вновь продолжали писать» 454. Солдаты — члены комиссии (или члены Исполнительного комитета Совета), возглавляемые Соколовым, не составили какой-то новый документ, а лишь оформили в виде приказа постановление, уже принятое Советом. Коллективным автором Приказа № I явился Совет; этот исторический документ был поистине продуктом народного творчества455. В протоколах Исполнительного комитета и пленума Совета нет следов утверждения Приказа № I этими органами. После окончательного редактирования он был, видимо, оглашен перед еще не разошедшимися депутатами Совета, вызвав бурю восторга. «Солдаты и рабочие, — писал А. Шляпников, — заслушали приказ в торжественной тишине. Нужно было видеть лица солдат, чтобы понять, какое революционное значение имел тогда этот приказ. Гул одобрения, как будто гигантский вздох облегчения, раздался в душных, набитых комнатах Совета» И6. На другой день Приказ № I за подписью Совета рабочих и солдатских депутатов появился в «Известиях Совета». Приказ № I определял характер новой армии и устанавливал, в чьих руках будут вооруженные силы, кому будут они подчи няться. Параграф первый приказа гласил: «Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, экспедициях и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей». В частях, где еще не избраны депутаты в Совет, предлагалось немедленно избрать таковых —по одному на роту. Приказ устанавливал, что «во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам... Приказы Военной комиссии следует исполнять за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов». Таким образом, приказы и постановления Совета объявлялись высшим законом для воинских частей. Перейдя на сторону народа, признав своим политическим руководителем Совет, солдаты не могли оставить право распоряжаться оружием за старым командным составом — опорой царизма и буржуазии. Оружие должно было находиться в руках революционных солдат. Пятый параграф приказа гласил: «Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочие, должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям». Подчиняя армию интересам революции, Совет не мог оставить без изменения ее организацию. Приказ № I определил основы внутренней жизни воинских частей, установив новые отношения между солдатами и офицерами. В приказе говорилось: «В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую военную дисциплину по всей службе и строя; в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт, обязательное отдание чести вне службы отменяется. Равным образом титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п. заменяется обращением — господин генерал, господин полковник и т. д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов, и в частности обращение к ним на „ты“, воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов». Так ликвидировалось унижение человеческого достоинства солдата, сохранившееся со времен крепостного права. Превратившись из послушной «серой скотинки» в революционного борца, солдат завоевал право быть полноправным гражданином России. Приказ № I представлял собой новую армейскую конституцию. Как и всякая конституция, она оформляла и закрепляла то, что было уже завоевано в петроградском гарнизоне, и распростра няла завоевания революции на всю армию. Приказ был издан Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов по гарнизону Петроградского округа: «Всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда — для сведения». Телеграф находился в руках восставших, и Приказ № I тотчас же был передан по всем армиям и гарнизонам и всюду стал руководством к действию. Подобно тому как восстание в Петрограде имело решающее значение для победы революции по всей стране, приказы и распоряжения Петроградского Совета играли важнейшую роль в жизни всех частей действующей армии и тыловых гарнизонов. Ни одно мероприятие первых дней революции не было встречено капиталистами и помещиками так враждебно, как Приказ № I. Это и понятно: он отнимал у них армию. Буржуазия и командные верхи видели в приказе начало «разложения» войск. Приказу № I приписывали призыв к самочинной расправе с офицерами. На самом деле он предлагал солдатам соблюдать строжайшую военную дисциплину и затруднял расправу с офицерами. На заседании Совета, происходившем 11 марта с участием командования военным округом, говорилось о том, что Приказ № I был издан тогда, когда части Петроградского гарнизона остались без начальников, а часть офицеров оказывала сопротивление революции, что именно благодаря Приказу № I удалось овладеть движением, предупредить развитие эксцессов 456. Такое же утверждение мы встречаем в воспоминаниях С. Мстиславского. Он пишет, что в дни революции стояла задача «ввести в уставные и дисциплинарные берега разбушевавшееся солдатское море, старый царский устав для этого был непригоден. Положение осложнялось тем, что в Февральской революции не участвовал ни один офицер, — поголовное дезертирство офицеров, восстановление порядка можно было провести только силами и средствами самих солдат... в силу самоустранения офицеров — организоваться без них»457’ Приказ № I вводил «разбушевавшееся солдатское море» не в старые, а в новые берега. Он означал начало конца царской армии как опоры буржуазии и помещиков и орудия осуществления их империалистических замыслов. Приказ № I закладывал первые основы новой, революционной армии. Именно поэтому буржуазия и верхи армии отнеслись к нему с такой ненавистью. Ho их ненависть была бессильной: власть была не в их руках. Б. Энгельгардт впоследствии говорил генералу Куропаткину, что, встав во главе войск Петрограда, он был «хозяином положения только 6 часов. Затем фактическая власть перешла к Совету солдатских и рабочих депутатов и он не мог. предотвратить издание приказа № I»458. А. Гучков рассказывает, что он узнал о при казе по возвращении из Пскова, тотчас протелеграфировал в Ставку об этом «самовольном» акте Совета рабочих и солдатских депутатов и просил принять меры против его распространения, но сам он что-либо реальное для той же цели не сделал. «В центре, — писал Гучков, — правительство было бессильно по отношению к независимо от него возникшему Совету. Нашу внутреннюю политику мы могли строить лишь на попытках соглашения между Временным правительством и Советом рабочих депутатов... Я, конечно, мог отменить приказ властью министра, но такая отмена не имела бы никаких практических последствий» ,20. Приказ № I укрепил положение Совета рабочих и солдатских депутатов. Н. Соколов отмечал, что до этого приказа руководители Думы относились к Совету как нежелательной организации и даже задавали вопросы, когда он уйдет из Таврического дворца. «С опубликованием Приказа № I положение Совета рабочих депутатов резко изменилось к лучшему. Совет как-то сразу осознал себя как реальную величину, опирающуюся на подлинно реальную силу — Петроградский гарнизон. Осознали его как силу и „друзья" революции справа — кадеты и сродные им элементы, которые до этого лишь „терпели*4 в Таврическом дворце Совет... Солдаты, толпами приходившие в Таврический дворец до опубликования Приказа № I и заявлявшие о желании представиться кому-либо из правительства, теперь прямо шли в Исполнительный Комитет представиться и записаться» 459. Солдатские массы увидели в Приказе № I больше, чем в нем действительно было написано, и шли дальше того, что он предусматривал. Приказ ослаблял власть офицеров над солдатами, а солдаты стремились полностью ее ликвидировать. В Приказе № I говорилось о выборности ротных и батальонных комитетов, а солдаты распространяли принципы выборности на офицерский состав 460. Новые порядки начали вводиться в армии еще до официального обнародования Приказа № I. I марта во многих частях Петроградского гарнизона началось смещение старого и выборы нового командного состава. В запасном батальоне Егерского полка были отстранены от должностей командиры, не соответствующие «призванию офицера революционных гвардейских войск». Солдаты Петроградского конного дивизиона избрали командира дивизиона, командира нестроевого отделения, командиров эскадронов и других командиров и начальников из офицеров, примкнувших к революционному движению. Общее собрание Охтенской пехотной команды I марта постановило: «Полковника Шелуд- ченко, прапорщика Коханова и фельдфебеля Зюлина как не пользующихся их доверием и как не присоединившихся к общему движению в команду не принимать. Начальником команды просить быть прапорщика Бунакова, а младшими офицерами штабс-ка- питана Александрова и прапорщика Кубышкина» 461. I марта солдаты запасного батальона Гвардейского Московского полка обсуждали вопрос — принимать ли обратно офицеров, покинувших их в решающие дни революции. «Решили не принимать. Вышли все на плац. Привезли приказ Временного правительства с призывом к офицерам присоединиться к своим частям. Офицеры были рады этому, но солдаты закричали: „He надо их. Арестовать". Подошли солдаты других частей... Офицерам предложили сдать оружие, требовали, чтобы они сдались... Выбрали ротных командиров из своих товарищей солдат, 2-х офицеров арестовали и направили в Таврический дворец» 462. В некоторых случаях выборы офицеров происходили при участии рабочих-болыпевиков. В. Каюров рассказывал, как он встретил две роты солдат инженерных войск. Командир обратился к ним с речью, поздравил со свержением старого правительства, говорил, что осталось победить врага внешнего, что Временное правительство призывает солдат к успокоению, просит вернуться в казармы и по-прежнему подчиняться офицерам. «Несколько лиц крикнуло: „Рады стараться". Большинство же смотрело растерянно. Я попросил слова: „Товарищи, разве для замены одного помещика другим на улицах Петрограда проливалась в течение трех дней кровь рабочих? .. Пролетариат не пойдет на заводы, пока не добьется своих прав... Мы сможем успокоиться только тогда, когда у власти станет рабочий и мужик...“ — Офицеры молчат... Я предлагаю их арестовать и из своей среды избрать командный состав. Проносится гул одобрения. Тут же избираются ротные командиры» 463. Так было положено начало борьбе за армию. Будут ли изменены взаимоотношения рядового и командного состава? Остается ли прежняя армия, служившая орудием царского режима, или эта важнейшая часть государственного аппарата будет перестроена на новых началах? Буржуазия стремилась к тому, чтобы оставить царскую армию без сколько-нибудь существенных изменений, заставив ее служить своим интересам. Рабочие и солдаты, наоборот, хотели разрушить старую армию и заложить основы вооруженных сил революции. Думский Комитет стремился осуществить свою политику, опираясь на старое офицерство. В условиях развернувшейся всенародной революции это офицерство не могло встать на защиту царизма и после некоторых сомнений и колебаний вынуждено было порвать с ним и признать Временный комитет Думы. Подавляющее большинство командного состава Петроградского гарнизона заявило, что оно будет беспрекословно выполнять все распоряжения думского Комитета и служить верой и правдой новому строю, пришедшему на смену царскому режиму. Два дня — I и 2 марта, согласно приказу думского Комитета, шла регистрация командного состава гарнизона. Толпа офицеров всех званий заполнила комнаты, коридоры и лестницы огромного здания Собрания армии и флота. Офицеры складывали свои удостоверения на большие подносы и в корзины для регистрации. Удостоверения офицеров скреплялись подписями работников Военной комиссии Думы. Военная комиссия давала офицерам отдельные поручения, ставила их во главе частей или ограничивалась взятием на учет в предвидении будущих заданий. В том же помещении Собрания армии и флота I марта 1917 г. состоялось собрание офицеров столицы. 1500 участников этого собрания приняли следующую резолюцию: «Офицеры, находящиеся в Петрограде, идя рука об руку с народом и собравшись по предложению Исполнительного (Временного. — Э. В.) комитета Государственной думы, признавая, что для победоносного окончания войны необходима скорейшая организация народа и дружная работа в тылу, единогласно постановили признать власть Исполнительного комитета Государственной думы до созыва Учредительного собрания» 464. На другой день аналогичную резолюцию приняли еще 2 тыс. офицеров, находившихся в столице. Ho поддержка офицерства не могла укрепить позиции Bpe- менного комитета Думы. Солдатская масса выражала недоверие и офицерству и Государственной думе. Она сомневалась, искренне ли и надолго офицеры присоединились к народу, — ведь это присоединение призошло уже после победы революции. В. Станкевич вспоминает, что его сообщение об образовании думским Ко* митетом Временного правительства было встречено солдатами саперного батальона довольно сухо и, хотя он говорил об этом с воодушевлением, «в аудитории чувствовался холодок» 126а. Действия солдатской массы подорвали власть офицерства и всю организацию старой армии. Солдаты сорвали контрреволю ционные мероприятия Временного комитета Государственной думы, направленные на восстановление прежнего режима в воинских частях, а главное, не дали себя разоружить. То, что оружие осталось в руках солдат и военная организация царизма была до основания расшатана, ослабляло позиции возникавшей буржуазной власти. Больше того, выступления рабочих и солдат создавали угрозу самому существованию буржуазной власти. Журналист В, Карик в дневнике от 2 марта отметил, что идет агитация против Родзянко, Милюкова и других умеренных членов правительства, что многие большевики призывают солдат не повиноваться офицерам. В более поздней записи (14 марта) он писал, что «рабочие под шпорами большевиков закусили удила и, не считаясь ни с какими обстоятельствами, требуют осуществления программы-максимум — ни копейки меньше» 465. В. Карик явно преувеличивает: осуществления программы-максимум никто не требовал, но борьба за осуществление социал-демократической программы-минимум и прекращение империалистической войны действительно развернулась. На многочисленных митингах раздавались громкие призывы к миру, установлению демократической республики и передаче земли крестьянам. На одном из митингов оратор разоблачал истинное лицо Родзянко, агитировавшего за войну до победного конца. «Ну еще бы. У него есть, что спасать. Поезжайте, к примеру, в Екатеринослав- скую губернию. Там десятки тысяч черноземной земли, да и какой еще земли, товарищи! Чья, — вы спросите, — это земля? Председателя Родзянки, — вам ответят, товарищи. Спросите тогда еще в Новгородской и Смоленской губерниях: чьи же эти богатые поместья и чьи эти несметные леса? Председателя Думы Родзянко, — вам ответят, товарищи. А вот вы спросите-ка там жо тогда: И чьи же эти огромные винокуренные заводы? Чей это большой завод, который сейчас поставляет по бешеным ценам на всю нашу многомиллионную армию березовые ложа для солдатских винтовок? Председателя Государственной думы, — вам ответят, товарищи. Ну, почему же тогда, вы скажете, товарищи, и не воевать теперь председателю Думы Родзянко до полной победы?» Эти слова находили единодушное одобрение солдатской массы. В ответ на речи ораторов неслись гневные крики толпы: «Долой Родзянко! Долой войну!» М. Родзянко I марта сообщая Рузскому, что «настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так-то легко», выражал опасение, что он может быть посажен в Петропавловскую крепость, «так как агитация направлена на все, что более умеренно и ограниченно в своих требованиях» 466. Через день — 3 марта — в разговоре с Рузским по прямому проводу Родзянко сообщил, что в Петрограде вспыхнул солдатский, а по сути дела крестьянский бунт; солдаты — эти «взятые от сохи мужики заявили теперь все свои мужицкие требования». «Только и слышно было в толпе: „Земли и воли!“, „Долой династию!", „Долой Романовых!", „Долой офицеров!". И началось во многих частях избиение офицеров; к этому присоединились рабочие, и анархия дошла до своего апогея» т. То, что Родзянко называл анархией, на самом деле было дальнейшим развитием революции. По поводу разговоров об анархии и беспорядках солдаты резонно замечали: «Какая же это анархия? Как о земле речь пошла, так тут и анархия. Да тут всем им такую бы анархию прописать надо!» В дни 28 февраля — 2 марта революционные события в Петрограде развивались с головокружительной быстротой. То, что утром казалось наиболее радикальным, днем вызывало сомнения, к вечеру оказывалось устаревшим. В этой смене проявлялась совершенно определенная тенденция. «Вечером I марта, когда окончательно определилась победа революции, — писал Б. Энгельгардт, — ясно почувствовался подъем второй революционной волны, идущей уже против старых порядков, старого уклада жизни, старой дисциплины» 467. На этом новом этапе борьбы рабочие и солдаты выступали не только за полное уничтожение царского режима, по и за устранение от власти буржуазии, выражая ей недоверие. Думский Комитет и работники Военной комиссии все с большей тревогой следили за тем, что делается на улицах столицы, и озирались па левое крыло Таврического дворца, где помещался Совет рабочих депутатов. Распространились слухи, что толпы народа направляются к Тдврическому дворцу, чтобы разогнать Государственную думу, арестовать думский Комитет и передать власть Совету. Полковник Половцев из Военной комиссии писал, что Совет рабочих и солдатских депутатов становился все более «неприятным» учреждением, что он выступает против Государственной думы и прислал своих наблюдателей для контроля за работой Военной комиссии. «Утром I марта кто-то начал говорить, что сегодня знаменательный день, что, быть может, его будут праздновать, как французы — день взятия Бастилии. Паль- чинский на это заметил, что, может быть, мы сейчас сами сидим в Бастилии. И, действительно, было довольно паршиво, когда на перроне Государственной думы ораторы призывали толпу уничтожить буржуев, сиречь нас» 468. А. Тыркова также отмечала усиление влияния левых сил. Она писала в своем дневнике, что из полков прибывают «дурные вести». В то время как лидеры кадетов (генералы без армии — подчеркивает Тыркова) доказывают необходимость сохранения монархии, а один из них — В. Маклаков — утверждает, что улица не имеет права изменять основные законы империи, по всему городу происходят митинги и демонстрации, рабочие и солдаты несут красные плакаты с надписями: «Земля и Воля», «Демократическая республика». 3 марта 1917 г. Тыркова записала в своем дневнике: «Сегодня вообще легче, чем вчера. Ho опасно еще» 469. То, что 28 февраля—2 марта поднялась новая волна революции, подтверждается сообщениями, которые поступали в эти дни из столицы в Ставку Верховного главнокомандующего. Эти сообщения исходили от военных властей, которых особенно тревожило настроение солдатских масс, не подчинявшихся офицерам и шедших за рабочими и их Советом. 28 февраля Главный морской штаб докладывал, что «Дума делает попытки собрать войска в казармы и подчинить их офицерам. Ho ей надо опереться на какой-либо правительственный акт, который послужил бы началом успокоения». Штаб указывал, что всякое промедление крайне опасно, «может образоваться рабочая организация, которая подымет социалистическое знамя и устранит Думу» 470. На другой день — I марта — тот же Главный морской штаб сообщал: «Порядок налаживается с большим трудом. Есть опасность возможности раскола в самом Комитете Государственной думы и выделение в особую группу крайних левых революционных партий и Совета рабочих депутатов» 471. Член Думы Ознобишин впоследствии сообщал, что по предложению Родзянко собралось тайное совещание нескольких думцев в библиотеке, размещенной в одном из дальних помещений Думы. На совещании выяснилось, что Государственная дума постепенно утрачивает власть, которая переходит к Совету рабочих депутатов. «Надо что-нибудь предпринять. Ho что-то никто не высказывался определенно. Тогда Караулов сказал, что надо арестовать Совет рабочих депутатов, если Государственная дума дает мне соответствующий мандат, я со своими казаками это поручение исполню. Такое црактически жизненное и трезвое решение вопроса ввергло совещание в недоумение. Начался краткий обмен мнений, сопровождавшийся боязливым поглядыванием на двери. Никто не сказал ни „да“, ни „нет“, но количество участников совещания стало быстро уменьшаться» 472. Нерешительность думцев вполне объяснима. У них не было сил, чтобы отстранить, а тем более арестовать Совет (даже казаки не могли явиться надежной опорой). Лидерам Думы не оставалось ничего другого, как заключить соглашение с Советом. Исполняющий обязанности начальника Главного генерального штаба генерал Аверьянов 2 марта телеграфировал Алексееву: «Временный комитет прилагает все усилия удержать войска от перехода на сторону крайней левой рабочей партии и поставить их под команду офицеров, но эти усилия разбиваются энергичной пропагандой Совета рабочих депутатов. Хотя сегодня установлено соглашение между Временным комитетом и Советом рабочих депутатов о необходимости сохранения порядка в войсках и установления связи их с начальниками, но соглашение это ненадежно и разрушительная работа среди войск продолжается» 135а. События 28 февраля—2 марта укрепили позиции Совета рабочих и солдатских депутатов и выдвинули его на первый план. Полковник Доманевский, командированный Генеральным штабом к главе карательной экспедиции генералу Иванову, доказывал последнему, что ликвидировать развернувшееся движение можно только путем соглашения с умеренной частью Государственной думы и думским Комитетом. Доманевский отмечал, что «в среде восставших обозначилось два совершенно определенных течения: одни примкнули к думским выборным, к Временному правительству, другие — поддерживали Совет рабочих. Первые остались верными монархическому принципу, желали лишь некоторых реформ, стремились к скорейшей ликвидации беспорядков с тем, чтобы продолжить войну, вторые искали крайних результатов и конца войны. До I марта престиж думского правительства стоял высоко, и фактически оно являлось хозяином положения по крайней мере в столице. Ho было ясно, что с каждым днем положение думского правительства, не поддержанного законом, становилось все труднее, а власть все больше могла перейти к крайне левым. Все это приводило к заключению, что в настоящую минуту вооруженная борьба только осложнит, ухудшит положение, что каждый час дорог и что порядок и нормальный ход можно восстановить легче всего соглашением с Временным правительством» 473. Новый натиск рабочих и крестьян двигал революцию вперед. Он был направлен не только против любой формы монархии, но и против установления буржуазной власти. Передовые слои пролетариата требовали создания Временного Революционного правительства Советом рабочих депутатов. Правда, широкие слои рабочего класса и основная масса солдат не поднялись до прямой поддержки этого требования. Ho, выражая недоверие Государственной думе и ее Комитету, они объективно боролись за осуществление этой цели. Создание Временного Революционного правительства Советом еще не означало бы установление диктатуры пролетариата. Совет рабочих и солдатских депутатов являлся тогда органом революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, призванным довести до конца буржуазно-демократическую революцию. Ho такая диктатура открывала путь к наиболее быстрому и безболезненному переходу к социалистической революции. В. И. Ленин назвал свое первое «Письмо из далека», написанное 7 марта 1917 г.: «Первый этап первой революции». Процитировав слова Скобелева, приведенные нами в эпиграфе к данной главе, Ленин отметил: «Я не могу судить отсюда, из моего проклятого далека, насколько близка эта вторая революция. Скобелеву там, на месте, виднее... Я подчеркиваю лишь подтверждение „сторонним свидетелем", т. е. не принадлежащим к нашей партии Скобелевым, того фактического вывода, к которому я пришел в первом письме, именно: февральско-мартовская революция была лишь первым этапом революции. Россия переживает своеобразный исторический момент перехода к следующему этапу революции или, по выражению Скобелева, ко „второй революции"» 474. Вторая революционная волна, развернувшаяся 28 февраля— 2 марта, выражала тенденцию к перерастанию буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую. Буржуазия видела создавшуюся для нее угрозу и стремилась во что бы то ни стало отбить эту волну. Она хотела отстранить от власти Совет рабочих и солдатских депутатов и всю власть взять в свои руки, чтобы остановить дальнейшее развитие революции. Борьба за власть обострилась. Как же она протекала и к каким результатам привела?