В 1913 г. царствовавшая в России династия Романовых праздновала 300-летие своего существования. Устраивались торжественные собрания и молебствия, произносились речи и проповеди, писались книги и статьи... А через четыре года могучий вихрь революции смел с лица земли и романовскую династию, и весь самодержавный строй. Уничтожив царизм, революция устремилась вперед, к новому, социалистическому этапу. В первое время, когда дальнейшее развитие русской революции не вполне обозначилось, буржуазные газеты называли ее сказочным сном, «христовым воскресением», светлым праздником. Они отмечали, что сотворение русской свободы произошло «как сотворение мира». Чудо!—писала русская печать. Чудо!—доносилось эхо из-за границы. Ho в русской революции не было ничего сверхъестественного; ее победа была следствием совершенно реальных причин. Можно ли было устранить эти причины, иными словами, можно ли было предотвратить гибель царизма? Этот вопрос стоял, да и сейчас стоит в центре внимания буржуазной мемуарной и исторической литературы, посвященной революции. Размышляя на досуге над своими судьбами, деятели буржуазно-помещичьего лагеря России обвиняли друг друга в содействии революции. Открытые реакционеры утверждали, что устои самодержавия подрывала Государственная дума: будь она сговорчивее, победы революции можно было избежать. Буржуазные либералы, наоборот, считали, что во всем было виновато само царское правительство, — повело бы оно более гибкую политику, пошло бы на уступки Думе, все обошлось бы мирно, без потрясений. Одни заявляли, что виноваты Милюков и Родзянко, другие винили во всем Распутина и царицу, третьи возлагали ответственность за крах самодержавия на Протопопова. «Этот переворот, — говорил А. Гучков на собрании военно-промышленных организаций 8 марта 1917 г., — был подготовлен не теми, кто его сделал, а теми, против которых он был направлен. Заговорщиками были не мы, русское общество и русский народ, заговорщиками были представители самой власти... Почетным членом нашей революции мы могли бы избрать Протопопова» 1. Утверждение, что царская династия погубила себя сама, что причиной революции явилась близорукая политика самодержавия или преступные действия ее отдельных представителей, перекочевало со страниц эмигрантской литературы в труды и мемуары зарубежных буржуазных историков, политиков, публицистов. «Заговорщиками, свергнувшими царизм, — писал Д. Ллойд Джордж, — были, в сущности говоря, царица и Распутин; помощь в свержении царизма им оказали неспособные министры, которых сами выдвигали и которым оказывали поддержку царица и Рас- путин. Царь, сам того не сознавая, был главою заговора... Существовала корова, но без головы»2. Е. Уолш утверждает, что если бы не болезнь наследника, не мистицизм императрицы, не пагубное влияние Распутина, «Россия могла бы избежать бедствий, которые обрушились на нее». История крушения русской монархии, — пишет он, — это «рассказ о триумфе глупости и наказании, которым она заплатила за это историческое сумасшествие». Дж. Мейвор указывает, что если бы деспот не был слабым, царизм, может быть, не пал бы. Б. Пейрс заявляет, что если бы не плохие министры, не слабый характер Николая II и т. п., то «все могло бы и обойтись» 3. Конечно, политика отдельных лиц, а тем более действия общественных групп и целых классов оказывают большое влияние на исторический процесс, тормозя или ускоряя его. В условиях самодержавного строя для судеб монархии не могла не иметь значения и личность самого монарха. Николая II постигла участь английского короля Карла I и французского короля Людовика XVI. Как и они, последний русский царь был человеком жестоким и равнодушным, упрямым и недалеким, пассивным и слабовольным. Он был окружен тупыми реакционерами, а в последние годы существования империи вверял ее судьбы своей истеричной супруге, проходимцу Распутину и не вполне нормальному Протопопову. Действия царского правительства и политика придворной клики способствовали изоляции самодержавия, ускоряли его гибель, но и всякие иные действия, всякая иная политика не могли спасти царизм. Оставаясь диктатурой крепостни- ков-помещиков, царизм не мог удержаться у власти. Ни отдельные личности и группы, ни даже целые классы не могли предотвратить его свержения, — весь ход исторических событий вел к тому. Это не значит, что самодержавие было фатально обречено и рухнуло само по себе. Буржуазные историки и публицисты обычно пишут о падении царской монархии, о крушении, о самоубийстве царизма. П. Милюков в своих воспоминаниях писал «о самоликвидации старой власти». Р. Броудер и А. Керенский в предисловии к сборнику документов «Русское Временное правительство» указывают, что русская революция наступила скорее как результат полного банкротства царизма, чем вследствие радикальной идеологии или народного восстания4. Полное банкротство царизма было действительно налицо, но царизм не сам пал, не тихо и мирно скончался от старческого маразма и дряхлости, он был свергнут восставшим народом; его сбросили в пропасть русские рабочие, активно поддержанные крестьянами, одетыми в солдатские шинели. Русскому царизму и раньше наносились сильные удары: в России развертывались мощные крестьянские восстания, против самодержавия выступали декабристы и разночинцы-народники. Здание русского царизма шаталось, давало трещины, но держалось. Смертельная угроза нависла над царизмом лишь тогда, когда на сцену выступил самый передовой класс современного общества — пролетариат. Боевая марксистская партия рабочего класса — партия большевиков, руководимая Лениным, повела пролетариат и всех трудящихся России на штурм самодержавия, чтобы, решив эту ближайшую насущную задачу, взяться за осуществление своей конечной цели — построение социализма. В начале XX в. Россия пережила эпоху бурь и потрясений, эпоху трех революций. В 1905 году произошло первое сражение рабочих и крестьян против царизма. Самодержавию удалось тогда удержаться на краю пропасти и получить передышку. Ho передышка была недолгой. За первым натиском последовал второй: в феврале 1917 года в России произошла новая революция. Рабочие и солдаты свергли царизм, проложив путь к социалистической революции. К сожалению, это большое историческое событие нашло слабое отражение в нашей литературе. Правда, в 20-х годах советские историки создали ряд серьезных исследований по истории второй русской революции. Ho в последующие годы научная разработка этой истории почти совершенно прекратилась. В общих работах по истории СССР Февральской революции 1917 года отводилось незначительное место. Борьба рабочего класса и большевистской партии против царизма в февральско-мартовские дни 1917 года, действия других классов и партий в революции, сложный и про тиворечивый характер развернувшихся тогда событий, — эти, как и многие другие, вопросы истории второй русской революции не получали широкого и глубокого освещения. Интерес к разработке истории этой революции возрос лишь в последнее время5. В историко-партийной литературе, со времени выхода Краткого курса истории ВКП(б), значение Февральской революции недооценивалось, а сами события этих дней рассматривались как придаток к империалистической войне в одной теме «Партия большевиков в годы империалистической войны. Вторая революция в России» 6. В учебниках по истории СССР для вузов Февральская революция выделена в отдельную главу, но вслед за ней следует глава «Русская культура и культура народов России в эпоху империализма», и только в следующем томе освещаются события, последовавшие за победой Февральской революции. При таком изложении событий едва ли можно правильно раскрыть процесс перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Именно февраль 1917 г. явился начальным этапом этого процесса. Прошлое Февральской революции — 1905 год, будущее — Октябрь 1917 г. Вторая русская революция продолжила дело первой и, развернувшись на гораздо более широкой основе, подготовила самый крупный переворот в истории России и всего человечества. В. И. Ленин назвал этот переворот третьей русской революцией и в день ее победы — 25 октября 1917 года — выразил уверенность в том, что в конечном итоге эта революция приведет к победе социализма. Так устанавливается связь трех русских революций, дающая возможность ярче и всестороннее показать славный путь трудящихся России к социализму, глубже осветить их исторический опыт и раскрыть международное значение их победы. Работа автора посвящена второй русской революции, когда на политической арене выступали те же силы, что и в 1905 г., но в расстановке этих сил произошли существенные изменения. С победой над царизмом открылись перспективы перехода к социалистической революции в России и по существу начался такой переход. Данная работа охватывает события, происшедшие примерно до середины марта 1917 г., когда во всей стране был свергнут самодержавный строй и установилось двоевластие. Это и был первый этап единого революционного процесса, приведшего к победе Великого Октября. В работе освещаются предпосылки революции и февральско-мартовские события 1917 года в Петрограде. События того же времени в Москве, на периферии и на фронте освещаются в другой книге автора, подготовляемой к печати. В ней же рассматривается вопрос о роли второй русской революции в истории нашей страны и всего мира и дан историографический обзор всей темы. Автор исходит из того, что это целесообразно сделать в конце исследования, после того как будет изложен конкретный ход событий. Всякая революция является результатом глубокого кризиса, охватывающего все стороны жизни общества и с объективной необходимостью ведущего старый строй к падению. Вот почему прежде, чем приступить к изложению хода революционных событий, необходимо хотя бы в общих чертах ответить на вопрос: Как назревал и развивался революционный кризис, приведший к свержению царской монархии?